Текст книги "Собрание сочинений в 10 томах. Том 9"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)

XXVII. Костер

На следующее утро воины выспались, отдохнули и поели, тогда Умслопогас собрал их и выразил им благодарность за мужество, с которым они завоевали славу и скот. Воины были веселы, мало думали о погибших и громко запели хвалу ему и Галази. Когда пение окончилось, Умслопогас снова обратился к ним с речью, в которой повторил, что победа их велика и завоеванные стада бесчисленны, но он прибавил, что чего-то не хватает в этой победе – той, которая предназначалась в дар королю Дингаану и из-за которой произошла эта война. Где Лилия? Еще вчера она была здесь, одетая в каросс воина, со щитом в руках, об этом он слыхал от пленных. Так где же она теперь?

Воины отвечали, что не видели ее. После их ответа заговорил Галази, как было условлено между ним и Умслопогасом. Он рассказал, что в то время, когда они приступом брали пещеру, он видел, как один из их воинов в пещере кинулся на воина-врага с намерением убить его. Но при его приближении тот, кому угрожала смертельная опасность, бросил свой щит, прося о пощаде, и Галази увидел, что это не галакази, а очень красивая девушка. Он крикнул воину не трогать ее, так как был строгий приказ не убивать женщин. Но воин, опьяненный сражением, отвечал, что, будь то мужчина или женщина, враг должен умереть, и заколол ее. Видя это, он, Галази, в ярости подбежал к этому человеку, ударил Дубиной и убил его.

– Ты хорошо сделал, брат! – отвечал Умслопогас. – Пойдемте же туда и посмотрим на мертвую девушку. Может быть, это Лилия, что будет весьма несчастливо для нас; не знаю даже, как об этом известить Дингаана!

Вожди последовали за Умслопогасом и Галази до того места, куда положили девушку и рядом человека из племени Секиры.

– Все, что рассказал Волк, брат мой, правда! – сказал Умслопогас, размахивая факелом над лежащими трупами. – Без сомнения, здесь лежит та, которую называли Лилией и которую мы хотели завоевать, рядом с нею лежит тот глупец, который убил ее и сам пал от удара палицы. Некрасивое зрелище, печальная повесть, которую придется мне рассказать в краале Дингаана. Но что случилось – случилось, изменить мы ничего не можем, девушка, которая была красавицей среди красавиц, не слишком-то хороша теперь. Пойдем! – И он быстро удалился, потом приказал:

– Завяжите эту мертвую девушку в воловью кожу, покройте солью, и мы унесем ее с собой!

Приказание было исполнено.

Вожди ему отвечали:

– Вероятно, все случилось, как ты говоришь, и мы ничего изменить не можем. Дингаан обойдется и без невесты! – Говорили это все, за исключением того человека, который командовал стражей в то время, когда Умслопогас, Галази и третий их спутник вышли из пещеры. Этот вождь ничего не отвечал и не раскрывал никому своих мыслей. Ему казалось, что он ясно видел трех, а не двух людей, выходящих из пещеры. Ему казалось также, что каросс, покрывавший третьего человека, раскрылся, когда тот проходил мимо него, что под кароссом он увидел облик прекрасной женщины и блеск женских глаз – больших и темных, подобных глазам серны.

Этот же вождь заметил, что Булалио не призвал никого из пленных, чтобы признать в убитой девушке Лилию, что факел колебался взад и вперед, когда освещал ее, хотя рука Убийцы никогда не дрожала. Все это вождь подметил и не забыл.

Случилось же так, что позже, во время обратного путешествия, отец мой, Умслопогасу пришлось сделать строгое замечание этому вождю, который хотел отнять у другого его долю военной добычи. Он резко поговорил с ним, лишил его командования отрядом и назначил другого на его место. Кроме того, он отнял у него скот и отдал тому, которого тот хотел ограбить.

Поэтому, хотя наказание было заслуженным, вождь этот все больше и больше думал о третьем человеке, который вышел из пещеры и больше в нее не вернулся и имел облик прекрасной женщины.

В тот же день Умслопогас направился к краалю, в котором жил Дингаан. С собою они вели большое количество скота в подарок Дингаану и множество пленных молодых женщин и детей; Умслопогас хотел умилостивить сердце Дингаана, так как не мог привести ту, которую обещал, – Лилию, цветок из цветов. Будучи осторожным и мало веря в доброту королей, Умслопогас, как только достиг границ Земли Зулу, отослал лучший скот и самых красивых девушек и детей в крааль племени Секиры, у горы Призраков. Тот, кто раньше был начальником стражи и стал простым воином, заметил также и это.

В одно прекрасное утро я, Мбопа, сидел в краале в обществе Дингаана. Я продолжал служить ему, хотя он ни слова не сказал мне с той минуты, как я предсказал ему, что из крови белых людей, погубленных им, вырастет цветок его смерти. Умслопогас же вошел в крааль Дингаана на следующий день после избиения амабуну.

Настроение Дингаана было мрачным, и он искал случая чем-нибудь развлечься. Он вспомнил о белом «Докторе Молитвы», который явился в крааль для того, чтобы научить народ зулусов поклоняться иным богам, нежели ассегаи и цари. Он был хорошим человеком, но учение его не привилось у нас, мы даже с трудом понимали его; индунам также учение это не нравилось, им казалось, что оно ставит начальника над начальником, короля над королем и учит миру тех, чье ремесло – война. Дингаан послал за белым человеком, чтобы завести с ним беседу. Дингаан считал себя самым умным из людей.

Лицо белого человека было бледно. Он присутствовал при том, что случилось с бурами, и так как обладал кротким сердцем, то подобные зрелища были ему ненавистны. Король пригласил его сесть и сказал ему:

– Недавно ты рассказывал мне об огненном месте, куда отправляются после смерти люди, которые совершили злые поступки при жизни. Известно ли твоей премудрости, находятся ли там мои предки?

– Я не могу узнать этого, король! – отвечал Доктор Молитвы. – Я не могу судить о поступках людей. Я только говорю, что те, кто убивают, грабят, притесняют невинных и лжесвидетельствуют при жизни, отправляются после смерти в огненное место!

– Насколько мне известно, предки мои совершали все эти поступки, и если они находятся в этом месте, то и я отправлюсь туда; я хочу после смерти соединиться со своим отцом и дедами. Но я думаю, что мне удастся избегнуть огня, если я попаду туда!

– Каким образом, король?

Дингаан хотел подставить ловушку Доктору Молитвы. В центре той открытой площади, где совершилось нападение на буров, он велел воздвигнуть огромный костер: снизу лежал хворост, а на хворосте бревна и даже целые деревья. Таким образом среди площади находилось возов шестьдесят сложенных сухих дров, отец мой.

– Ты увидишь сам, белый человек! – отвечал он и приказал слугам поджечь кругом валежник, затем он призвал тот полк юношей, который оставался в краале. Кажется, воинов была тысяча и еще полтысячи, не более – тех самых, которые перебили буров.

Огонь начал ярко разгораться; полк вошел и стал рядами перед Дингааном. В то время как все юноши вошли и заняли свои места, костер представлял одно огромное ревущее пламя. Хотя мы сидели в ста шагах от него, жара была невыносима, когда ветер дул в нашу сторону.

– Скажи, Доктор Молитвы, неужели огненное место жарче этого костра? – спросил король.

Белый человек отвечал, что это ему неизвестно, но что костер действительно горит жарко.

– Я покажу тебе, как я выберусь из огненного места, если мне суждено будет лежать на таком огне, хотя бы он в десять раз был больше и жарче. Слушайте, дети мои! – вскричал он, вскакивая с места и обращаясь к воинам. – Вы видите этот костер? Бегите и затопчите его своими ногами. Где теперь бушует огонь, пусть останутся черная зола и уголья!

Белый человек поднял в ужасе руки и стал молить Дингаана отменить свое приказание, которое повлечет за собой смерть многих людей, но король велел ему замолчать. Тогда тот поднял глаза кверху и стал молиться своим богам. С минуту воины в недоумении смотрели друг на друга, огонь бешено ревел, пламя высоко подымалось к небу, а над ним и вокруг него плясал горячий воздух. Но командующий полком громко закричал:

– Велик наш король! Слушайте короля, отличающего нас! Вчера мы уничтожили амабуну, – но то был не подвиг, они были безоружны. Вот враг, более достойный нашей доблести. Дети, выкупаемся в огне – мы свирепее огня! Велик король, отличающий нас!

Окончив свою речь, он кинулся вперед, и ряд за рядом с громкими криками кинулись за ним воины. Они действительно были храбры, кроме того, они знали, что если впереди их ждет смерть, смерть ждет и тех, которые останутся позади – лучше умереть с честью, чем со стыдом. И потому они пошли вперед весело, как на сражение, под предводительством своего вождя и запели «Ингомо», воинственную песнь зулусов. Вот вождь приблизился к ревущему огню, мы видели, как он поднял щит, чтоб защититься от жара. Потом он исчез, он прыгнул в самую середину костра, и едва ли впоследствии был найден его труп. За ним последовал первый ряд воинов. Они шли, ударяя по огню щитами из воловьей кожи, вытаптывая его босыми ногами, вытаскивая пылающие бревна и раскидывая их по сторонам. Ни один человек первой роты не уцелел, отец мой, они падали, как мотыльки, налетающие на свечу, а упав, они погибали. За ними шли другие роты, и в этой битве счастливы были те, кому последнему пришлось сразиться с «врагом». Вскоре густой дым смешался с пламенем, огонь все уменьшался и уменьшался, а дым все увеличивался; люди, почерневшие, без волос, голые, обожженные, с пузырями от ожогов, шатаясь выходили из противоположного конца костра и падали там и здесь на землю.

За ними шли другие; пламя исчезло, оставался только дым, в котором неясно двигались люди, и вскоре, отец мой, все кончилось. Они победили огонь. Последние семь рот почти не пострадали, хотя каждый воин прошел сквозь костер. Сколько людей погибло, не знаю, их не считали, но умершими и ранеными полк потерял половину людей, пока король не завербовал в него новых.

– Видишь, Доктор Молитвы, – сказал, смеясь, Дингаан, – вот как я избегу огня той страны, о которой ты рассказываешь, если, впрочем, она существует: я прикажу своим войскам затоптать огонь!

Белый человек ушел из крааля, говоря, что больше не станет учить зулусов; вскоре он покинул страну. После его ухода убрали сгоревшие дрова и мертвых людей; обожженных же стали лечить или добили их, смотря по ожогам, а те, которые мало пострадали, явились перед королем и славили его.

– Надо дать вам новые щиты и головные уборы, дети мои, – сказал Дингаан. – Щиты почернели и съежились, а головных уборов из волос и перьев осталось очень мало!

– Да, – заметил снова Дингаан, смотря на оставшихся в живых воинов, – бриться будет легко и дешево в том огненном месте, о котором рассказывает белый человек!

Он приказал принести пива для людей, которых от сильного жара мучила жажда.

Может быть, отец мой, ты не догадываешься, что я описал тебе это событие потому, что оно имеет отношение к моей истории; не успело еще все свершиться, как явились гонцы с докладом, что Булалио, вождь племени Секиры, и его войска стоят у краалей, вернувшись с богатой добычей, перебив галакази в Земле Свази.

На мгновение воцарилось молчание, потом издалека, из-за высокой изгороди большой площади, послышались звуки пения, и сквозь ворота крааля вбежали два высоких человека. Они добежали до середины площади и внезапно остановились, при их остановке горячая зола от костра взлетела под их ногами маленьким облачком.

За своими вождями вошли воины племени Секиры, вооруженные только короткими палками.

Неожиданно для всех Умслопогас поднял топор и бегом кинулся вперед, а за ним устремилось его войско. Они мчались прямо на нас, перья на их головах вздымались по ветру, казалось, что они неизбежно должны растоптать нас. Но в десяти шагах от короля Умслопогас опять поднял Секиру, Галази вытянул вверх Дубину, и, как один человек, воины стали неподвижно на своих местах, пока пыль облаками поднималась вокруг них. Они остановились длинными прямыми рядами, вытянув вперед щиты и низко опустив головы, ни одна голова не поднималась выше небольшого копья над землей. Так они стояли одну минуту, потом в третий раз Умслопогас поднял Секиру, и в одно мгновение воины выпрямились, высоко подкинули свои щиты и из их груди раздался громкий салют королю.

Братья-Волки выступили вперед и остановились перед королем; с минуту они внимательно смотрели друг на друга.

XXVIII. Лилия перед Дингааном

– Как вас зовут? – спросил Дингаан.

– Нас зовут Булалио-Убийца и Галази-Волк, король! – отвечал Умслопогас.

– Не ты ли оскорбил дерзкими словами умершего теперь Черного, Булалио?

– Да, король, я посылал гонца к брату твоему, но, как я узнал впоследствии, Мезило, мой гонец, превысил свои полномочия и заколол Черного. Мезило был человек коварный!

Дингаан потупился, он хорошо знал, что сам он с помощью Мбопы заколол Черного, но, предполагая, что далеко живущий вождь не слыхал об этом событии, он больше не напоминал о Мезило и данном ему поручении.

– Каким образом осмелились вы явиться предо мной с оружием в руках? Разве вы не знаете правила: кто является вооруженным перед королем, должен умереть!

– Мы не знали этого закона, король, – отвечал Умслопогас. – Кроме того, я могу возразить тебе: в силу того, что я владею Секирой, я один правлю своим народом. Не носи я топора, всякий желающий занял бы мое место, так как Секира – владычица нашего народа, а тот, кто владеет ею, только ее слуга!

– Странный обычай, – заметил Дингаан, – пусть будет так. А что скажешь ты, Волк, о своей большой Дубине?

– Вот что я скажу тебе о своей палице, король! – отвечал Галази. – Силой этой Дубины я охраняю свою жизнь. Будь я без Дубины, всякий охотно отнимет у меня жизнь, Дубина – мой хранитель, а не я – ее!

– Никогда ты еще не был так близок к тому, чтобы лишиться и Дубины, и жизни! – сказал Дингаан сердито.

– Очень возможно, король! – отвечал Волк. – Я знаю, что когда наступит мой час, без сомнения, хранитель перестанет охранять меня!

– Странные вы люди! – проговорил Дингаан. – Где были вы теперь, и какое дело привело вас в жилище Слона?

– Мы были в далекой стране, король! – отвечал Умслопогас. – Мы бродили в чужих краях, чтобы отыскать Цветок в дар королю. Во время наших поисков мы истоптали большой сад свази, и вот перед тобой люди, которые обрабатывали сад! – И он указал на пленных. – Вне крааля стоит скот, с помощью которого сад вспахивался!

– Хорошо, Убийца! Я вижу садовников и слышу мычание стада, но где же Цветок? Где Цветок, который вы пересадили из Земли Свази? Может быть, то была Лилия?

– Действительно, цветок тот была Лилия, король! Но увы! Лилия завяла, остался один стебель, побелевший и увядший, как кости человека!

– Что хочешь ты сказать? – спросил Дингаан, вскакивая на ноги.

– Скоро ты узнаешь! – отвечал Умслопогас. Он тихо отдал приказание вождям, стоящим за ним. Из рядов его войск выбежали вперед четыре человека. На плечах они несли носилки, а на носилках лежал сверток из сырых воловьих кож, туго стянутый ремнями. Воины отдали честь королю и положили перед ним свою ношу.

– Разверните! – приказал Убийца. Они развернули кожи, и в них обсыпанное солью лежало тело девушки, когда-то высокой и стройной.

– Вот лежит стебель Лилии, король! – сказал Умслопогас, указывая на нее топором. – Если цветок ее еще существует, то, во всяком случае, не здесь.

Дингаан пришел в ярость, но беде помочь никто не мог. Лилия умерла, виновник ее смерти погиб также и уже не мог искупить свою вину.

– Уходите отсюда, вы и ваш народ! – сказал он Братьям-Волкам. – Я беру себе скот и пленных. Будьте благодарны за то, что я не отнимаю у вас жизни: во-первых, за то, что вы осмелились воевать без моего разрешения, а во-вторых, за то, что повели войну неудачно и принесли мне только труп той, которую я желал получить!

Когда король сказал, что мог бы отнять жизнь у всего племени Секиры, Умслопогас мрачно улыбнулся и взглянул на свои войска. Отдав честь королю, он повернулся, чтобы идти. Но в эту минуту из рядов его воинов выскочил человек и обратился к Дингаану.

– Разрешишь ли мне сказать правду перед королем, а затем отдохнуть в тени короля?

Говоривший был именно тот вождь, который командовал стражей в ночь, когда три человека вышли из пещеры, а вернулись всего двое, тот, которого Умслопогас лишил почетного места.

– Говори, тебе нечего бояться! – отвечал Дингаан.

– Король, уши твои выслушали ложь! – сказал воин. – Послушай меня, король! Я был начальником стражи у выхода из пещеры в ночь избиения галакази. Три человека подошли к выходу из горы – Булалио, Волк-Галази и еще один. Он был высок, строен и нес щит перед собою. Когда этот третий человек проходил сквозь ворота, каросс, надетый на него, задел за меня и раскрылся. Под кароссом скрывалась не мужская грудь, король, то была женщина, почти белая и очень красивая. Поправляя каросс, она опустила щит. За щитом скрывалось не мужское лицо, король, но лицо девушки, прекраснее луны, с глазами, блестящими как звезды. Три человека вышли из пещеры, король, но вернулись только двое; я смотрел им вслед, и мне казалось, что я вижу, как третий их спутник бежит по равнине, быстро, как бегают девушки, король. Кроме того, о Слон, Булалио солгал мне, когда я в качестве начальника стражи спросил его о третьем человеке, вышедшем из ворот, он отвечал, что выходило только двое. Также он не призвал пленных, чтобы признать тело девушки. Теперь, конечно, сделать это слишком поздно; человек же, лежавший рядом с нею в пещере, был убит не Галази, он был убит перед пещерой ударом дубины воина галакази. Я своими глазами видел, как он пал мертвым, и сам заколол его убийцу. Еще, король мира, знай, что лучшие пленные и лучший скот не приведены тебе в подарок, их послали в крааль Булалио, вождя племени Секиры. Все это я рассказал тебе, о король, потому, что сердце мое не любит лжи. Я сказал правду и теперь прошу тебя защитить меня от свирепых и жестоких Братьев-Волков!

Все то время, пока говорил изменник, Умслопогас шаг за шагом подвигался все ближе и ближе к нему, пока не остановился так близко, что мог прикоснуться к нему вытянутым копьем. Никто не заметил этого, исключая меня да еще, может быть, Галази; все следили за выражением лица Дингаана, как люди следят за грозой, готовой разразиться.

– Не бойся Братьев-Волков, воин! – проговорил Дингаан, страшно поводя красными глазами. – Лапа Льва охраняет тебя, слуга мой!

Еще король не кончил своей речи, как Убийца подпрыгнул. Он подскочил прямо к изменнику, не говоря ни слова, глаза его были ужасны. Он подскочил к нему, схватил его руками, не поднимая оружия, и благодаря своей страшной силе сломал его, как ребенок ломает палку. Не знаю, каким образом – все произошло слишком быстро. Он сломал его и, высоко подкинув мертвого, бросил к ногам Дингаана и вскричал громким голосом:

– Вот твой слуга, король! Действительно, теперь он отдыхает в твоей тени!

Наступило молчание, и в воцарившейся тишине слышен был вздох удивления и испуга; подобный поступок еще никогда не совершался в присутствии короля, со времен Сензангаконы и его отца, Джамы. Дингаан заговорил, голос его хрипел от ярости, и весь он дрожал.

– Убейте его! – прошипел он. – Убейте собаку и всех пришедших с ним!

– В эту игру и я умею играть! – отвечал Умслопогас. – Народ Секиры! Неужели вы будете ждать, чтобы вас перебили эти опаленные крысы? – И своим топором он указал на воинов, невредимо вышедших из огня, но лица которых были опалены.

В ответ на его слова раздался громкий крик, а за криком неудержимый смех. Воины Умслопогаса кричали:

– Нет, Убийца, мы не станем ждать нападения! – Они поворачивались направо и налево, чтобы встретить врага, и по всем их рядам слышался шум поднимаемых щитов. Умслопогас отскочил назад, чтобы стать во главе своих людей, вперед кинулись воины Дингаана, желая, по возможности, исполнить волю короля. Галази-Волк бросился к Дингаану и, размахивая своей Дубиной, закричал громким голосом:

– Стой!

Опять наступило молчание; все видели, что тень от Дубины темным пятном лежала на голове Дингаана.

Дингаан, взглянув на великана, стоявшего над ним, почувствовал, как тень блестящей Дубины холодком легла на его лоб, и опять задрожал, но на этот раз от страха.

– Идите с миром! – сказал он.

– Хорошее слово, король! – заметил Волк, улыбаясь. Он медленно, спиной стал отступать к своим войскам, говоря: – Хвалите короля! Король приказал своим детям идти с миром!

Но как только Дингаан перестал чувствовать тень смерти над своей головой, ярость вернулась к нему, он собирался приказать своим воинам совершить нападение на племя Секиры, но я остановил его, говоря:

– В этом приказании таится твоя смерть, король, Убийца ногами растопчет твоих малочисленных воинов, и снова Дубина взглянет на тебя!

Дингаан понял, что я говорю правду, и не отдал опасного приказания; у него оставались только те воины, которые избегли огня, все остальные были посланы в Наталь, чтобы истребить буров. Но он жаждал крови, а потому обратился ко мне:

– Ты изменник, Мбопа, как я давно предполагал, и я поступлю с тобой, как та собака со своим неверным слугой! – И он бросил в меня ассегай, который держал в руке.

Я заметил его движение, предвидел удар и, подпрыгнув высоко в воздухе, избегнул его. Затем я повернулся и пустился быстро бежать, а за мной погналась часть королевских воинов. Бежать пришлось недалеко, до последней роты народа Секиры; воины увидели меня и под предводительством Умслопогаса, шедшего сзади всех, устремились ко мне навстречу. Воины, гнавшиеся за мною для того, чтобы убить меня, отстали.

– Здесь, у короля, мне больше нет места, сын мой! – сказал я Умслопогасу.

– Не бойся, отец, я найду тебе место! – отвечал тот.

Тогда я обратился к преследовавшим меня воинам и сказал:

– Передайте слова мои королю: нехорошо сделал он, что прогнал меня; я, Мбопа, посадил его на царство и я один мог там его держать. Так скажите ему, что будет еще хуже, если он станет разыскивать меня; тот день, когда мы еще раз встретимся лицом к лицу, будет днем его смерти. Так сказал Мбопа-врач, который еще никогда не предсказывал того, что не сбывалось!

После этого мы удалились из крааля Дингаана. Я вернулся впоследствии в этот крааль для того, чтобы предать пламени все, что Дингаан не уничтожил. Когда же я опять встретился с Дингааном… но рассказ об этом впереди, отец мой.

Мы удалились от крааля, никто не препятствовал нам, так как некому было препятствовать.

Когда Дингаан услыхал мои слова, он испугался, он знал, что лгать я не стану.

Поэтому он придержал свою руку, не послал войск, чтобы умертвить Умслопогаса, опасаясь смерти, которую я обещал навлечь на него. Раньше чем исчез его страх, Дингаана отвлекла война с амабуну, причиной которой стало избиение белых людей, и у него не оставалось свободных воинов, чтобы мстить какому-то мелкому вождю.

Но ярость его была так велика после всего случившегося, что, по своему обыкновению, он умертвил много невинных людей, чтобы удовлетворить жажду мщения.