Текст книги "Тайна Гарстонов (ЛП)"

Автор книги: Генри Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Тайна Гарстонов
X. К. Бэйли

ГЛАВА 1
Мистер Кланк

Весенний ветер дул по Стрэнду. Мистер Джошуа Кланк вышел из чайной, поглядел на свет с благодушным одобрением и начал пролагать свой путь через хаос автомобилей. Он шел вверх по Боу-Стрит – маленький, толстенький человек с подпрыгивающей походкой счастливого ребенка. Он был серый – серая одежда, серые усы и бакенбарды, и только лицо его было цвета желтеющей слоновой кости, но из морщинистых впадин его глаза светились бледно-серым светом. Мистер Кланк не скрывал, что доволен собой. Он шел, напевая какой-то баптистский гимн.

Около полицейского участка мимо него прошли два человека: старшему из них, широкоплечему пожилому человеку, он приветливо помахал рукой и весело крикнул: «Дивная погода!»

Но это замечание не было встречено сочувственно. Широкоплечий человек – это был старший надзиратель Белль из Бюро уголовного розыска – прошел мимо него, коротко кивнув и буркнув что-то себе под нос.

– Кто это ваш милый старый друг, сэр? – спросил молодой его спутник.

– Гладкий маленький кот, не правда ли? – проворчал Белль. – Да разве вы его не знаете, Эндервуд? Еще узнаете! Это «Кланк и Кланк». Джошуа Кланк.

– Как! Адвокат мошенников?

– Он самый. Он задал нам больше дела, чем какой-либо человек, никогда не бывший в тюрьме.

– Полагаю, что так, – согласился сержант Эндервуд. – Он ловко ходит по краю, не так ли?

– И еще как! Настоящий мешочек со всякими штучками.

– Я никогда еще его не видел. Он похож на церковного старосту или декана.

– Наверное, он и есть, – буркнул Белль. – С него бы сталось!

Если отбросить профессиональные предубеждения, то описание Кланка было довольно точно. Его отец завещал ему фирму «Кланк и Кланк» с немногочисленными почтенными клиентами из людей, которые не платят по счетам. У Джошуа были более широкие планы. При нем фирма занялась преступниками. Скоро мелкая рыбешка из преступного мира обнаружила, что ни один адвокат не умеет так много извлечь из самых безнадежных положений, как Джошуа Кланк. Когда ему не удавалось их вызволить, он, во всяком случае, цапался с полицией и давал им представление за их деньги. Даже когда денег не хватало, он не отказывался от устройства представлений, если дело могло привлечь внимание печати. После этого он привлек более преуспевающих клиентов: предпринимателей широко задуманных преступлений и тех, кто их финансирует, а также талантливых любителей из числа почтенных граждан, рискующих пуститься на кражи и мошенничества. Все они узнали, что Джошуа Кланк – их человек.

Теперь, в зрелом возрасте, он не брался за дело, если не был уверен, что оно достаточно крупно, чтобы заполнить столбцы газет. Он работал незаметно. Другие адвокаты могли фыркать при его имени, а прокуроры предсказывали, что он сам кончит в тюрьме. Но все осведомленные люди знали, что вести дело против «Кланк и Кланк» небезопасно. Говорилось, что он больше знает о том, что происходит в лондонском подполье, чем кто-либо другой, и многие предполагали, что он сам по горло увяз в подобных делах.

Но он не был ни деканом, ни церковным старостой. Никакая религия не могла удовлетворить широкого духа мистера Кланка. Он сам на собственные деньги создал себе молельню и назвал ее «Домом Евангелия». Там, трижды по воскресеньям и один раз в будние дни, миссис Кланк играла на органе, а мистер Кланк произносил проповеди, когда у него бывало свободное время.

Бюро «Кланк и Кланк» заполняло старый дом в Конвент-Гардене. Мистер Кланк поднимался по лестнице, напевая:

 
Есть одинокие сердца,
А между тем, проходят дни.
Вольные души ждут конца,
А между тем, проходят дни.
 

У него был темный тихий кабинет в глубине дома с мебелью из красного дерева и брюссельскими коврами. Позолоченные часы под стеклянным колпаком стояли посреди белого мраморного камина. По обеим его сторонам стояли чучела канареек на искусственных растениях.

Мистер Кланк заботливо подвинул эти чучела немного ближе к середине камина, поглядел на получившийся эффект, сел за стол и позвонил.

– Сэр, – сказал писец, входя. – Вас хочет видеть один молодой человек. Его зовут мистер Висберри.

Мистер Кланк взял карточку, прочел: «Мистер Антони Висберри, С. Джудс Колледж, Кембридж» – и улыбнулся:

– О да, я сейчас же приму его, Дженкс. – И он постучал по своей вставной челюсти.

Вошел рослый белокурый молодой человек.

– Дорогой мальчик, милый мой Тони! Как мило с вашей стороны, что вы зашли, – воскликнул мистер Кланк. – Я так рад вас видеть!

– Как поживаете, сэр? – спросил Тони менее восторженно.

– Садитесь, расскажите, как ваши дела.

– Я получил место в Лимингтонских лабораториях. Начинаю в сентябре.

– Дорогой мой, я так рад! Вот великолепно! Только что кончили колледж и уже получаете хорошее место. С этой фирмой вы устроены на всю жизнь.

– Насчет всей жизни – не знаю. Работа неплохая, и у меня будет возможность заниматься исследованиями.

– О, да! Вы всегда любили работу, Тони. Нет удовольствия лучше работы, не так ли? Но я бы хотел видеть молодого человека с определенным доходом. Ваша мать всегда так этого хотела. Она будет очень, очень счастлива.

Тони поморщился и поглядел в сторону.

– Я зашел не для этого, – сказал он. – Во время каникул я разбирал бумаги и вещи из старого дома. Их целая гора.

– Ну, конечно… – сказал, кивая, мистер Кланк.

– Там была целая куча вещей моего отца, – записных книжек и тому подобного.

– О, да, ваша дорогая мать все сохранила. Для вас это, верно, очень интересно.

– Это и было интересно, – сказал Тони, подчеркивая слова. – Знаете вы, над чем работал мой отец перед своей смертью?

– Право, не могу сказать. Никогда ничего не слышал об этом. Да я бы и не понял, если бы услышал. Я, знаете, не ученый специалист.

– Да? Так он работал над способом делать сталь более твердой при помощи ванадия.

– Вот как, – сказал мистер Кланк. – И что же, это важное открытие?

– Довольно-таки важное. Теперь оно не ново, но он работал над ним двадцать лет назад.

– Верно. Теперь уже двадцать один год, как ваша дорогая мать осталась вдовой, – мистер Кланк сочувственно вздохнул. – Вы были таким крошечным младенцем, Тони.

Молодой человек не заинтересовался этими воспоминаниями.

– Разве вы не понимаете, – сказал он резко, – все дело в дате. Он работал над применением ванадия в 1908 году, когда никто еще этого не делал.

– Вероятно, оно тогда было очень ценно?

– Ценно?! Да это значило целое состояние!

– А теперь?

– А теперь есть и другие способы. Все их применяют.

– Как печально, – мистер Кланк постучал по своей челюсти. – Боже, как печально, что он тогда умер.

– Да, печально. Послушайте. Тот способ, который он разрабатывал, применяется Гарстонами на их сталелитейном заводе. Они с тех пор улучшили этот способ. Но они долго им пользовались.

– Гарстоны, – повторил мистер Кланк. – Боюсь, что я мало знаю в металлургической промышленности. Это большая фирма?

– Огромное предприятие. Во главе него стоит лорд Кройленд.

– Ах, да, правда, лорд Кройленд. Его звали сэр Самуэль Гарстон. Да, он очень богатый человек.

– Немудрено, – ответил Тони, – нажил миллионы на войне! Ну, так вот. Гарстоны выпустили свою сталь с ванадием в 1910 году и пользуясь тем способом, который придумал мой отец перед своей смертью в 1908 г. Что вы об этом думаете, мистер Кланк?

– Дорогой мой! Мне нечего сказать. Я не обладаю достаточными сведениями в этой области. Вы уверены в этих фактах?

– Понятный вопрос, – сказал Тони, хмурясь. – Это, конечно, не моя специальность, я электрохимик. Но сомнений быть не может. Я показывал его записи товарищам, и они сразу сказали, что это Гарстоновский способ.

– Любопытно, – заметил Кланк. – Объясняется это наверное тем, что Гарстоны добрались до этого способа путем опытов своих собственных химиков. Они всегда делают опыты в этих больших фирмах.

– Конечно, они могли сами на него напасть. Все искали способ придать стали твердость. Все-таки, странно, что они напали как раз на способ моего отца сейчас же после его смерти.

– Понимаю вас. Естественно с вашей стороны так думать, – мистер Кланк открыл ящик и вынул коробку с конфетами. – Не хотите ли леденец?

Тони жестом отстранил его.

– Я сам их очень люблю, – сказал мистер Кланк и начал сосать конфетку. – Я думаю, когда изобретение носится в воздухе, у многих людей появляются те же самые идеи. Так было с паровой машиной, электрической лампочкой, с автомобилем.

– Я знаю, – пробормотал Тони. – Конечно, это можно сказать. А есть у вас какое-нибудь представление о том, как умер мой отец?

– Дорогой мой, – быстро ответил мистер Кланк. – Я никогда не знал вашего отца.

– Странным образом он умер, не так ли? Если он только вообще умер…

– Право же, я думаю, что в этом нет никаких сомнений, – сказал мистер Кланк утешающим тоном.

– Слушайте. Не можете ли вы мне сказать, где вы слышали об этом в то время?

– Боюсь, что я почти ничего не имею вам сообщить, – сказал Кланк, удобнее устраиваясь на своем стуле. – Вы, наверное, уже все слышали от своей дорогой матери.

– Она мне, конечно, об этом рассказывала. Но она только говорила, что отец ушел из дому, когда я был младенцем, и что он исчез. Она думает, что он погиб при каком-нибудь несчастном случае. Я никогда на этот счет не задумывался, все это было так давно, но теперь, когда я проглядел его бумаги, мне все это кажется очень странным делом.

– Нашли вы что-нибудь, имеющее отношение к этому? – с интересом спросил мистер Кланк. – Что-нибудь личное относительно его намерений.

– Нет, не нашел, – буркнул Тони. – Это тоже довольно-таки странно. Только записи по его работе.

– Как жаль! – сказал мистер Кланк. – Я, право, ничего не имею вам сообщить. Я был знаком с вашей матерью и ее семьей. Мы были соседями. В первый раз я услышал о мистере Антони Висберри по поводу помолвки вашей матери. Насколько помню, я не присутствовал на их свадьбе. Она уехала с ним в Бирмингем, и я потерял ее из виду. Мы снова встретились по делу об наследстве, которое она получила после смерти своих родителей. Она была единственная дочь. Я только помню, она казалась счастлива в своем браке. В следующий раз я ее увидел, когда она явилась сюда в это бюро в большом волнении и сообщила мне, что ее муж исчез. Она сказала, что у него была привычка от времени до времени уезжать по делам, не говоря куда он едет и на сколько времени. Он уехал и в этом случае, но не вернулся. Полиция уже была извещена, но разыскать его не удалось. Я сам произвел розыски и не мог собрать никаких сведений. Во всяком случае, отец ваш больше не появлялся и через несколько лет суд вынес решение о том, что следует предположить его смерть. Вот и вся история, Тони.

– А как же вы думаете, что с ним случилось?

– Дорогой мой, я могу только вам повторить слова вашей матери. Наверное, с ним произошел несчастный случай.

– Или он сталь жертвой злого умысла!

Мистер Кланк покачал головой и улыбнулся мудрой, соболезнующей улыбкой.

– Ах, Тони, Тони, не вбивайте себе этого в голову! Всегда при таких необъясненных исчезновениях родственники бывают склонны подозревать злой умысел. Поверьте мне, это бывает один раз из тысячи. Но эта мысль укореняется в уме и портит жизнь. Не вступайте на этот путь. Будьте разумным человеком. Вы не можете рассчитывать узнать через двадцать лет, что с ним действительно случилось. И у вас нет основания подозревать злой умысел – нет поводов, которые бы могли вызвать преступление.

– Нет, поводов?! – воскликнул Тони. – А этот способ, который мог принести так много денег? И Гарстоны начали им пользоваться, как только он исчез с пути.

Мистер Кланк слабо застонал.

– Я так боялся, что вам придут в голову подобные мысли! Боже мой, сколько неразумных людей говорили здесь такие же вещи. Нет, дорогой мой, крупные фирмы не убивают изобретателей. Игра не стоит свеч. Они предпочитают их обжуливать. Это можно делать легко и на законном основании.

Слова эти как будто бы произвели впечатление на Тони. Потом он опять перешел в атаку.

– Чему же я, по вашему, должен верить? Что он погиб при несчастном случае?

– Тони, друг мой, – внушительно сказал мистер Кланк. – Я серьезно занимался этим делом. Я питал симпатию к вашей матери. Я знаю кое-что о преступлениях. И единственное разумное объяснение исчезновения вашего отца – это несчастный случай.

– Но если бы он попал под поезд или утонул, то нашли бы его тело. Нашли бы его багаж.

– Дорогой мой, нет. Не обязательно! Если бы он упал ночью с парохода, шедшего через Ламанш, весьма возможно, что никто бы этого не заметил. А что касается багажа, – дорогой мой, багаж без собственника исчезает быстро и без следов. Когда вы получше узнаете свет, вам это не покажется необычным.

На лице Тони появилось менее приятное выражение.

– Много народа исчезает, – сказал он, – и вы уже привыкли объяснять эти исчезновения? Превосходно. Ну, а теперь скажите мне. Сколько он оставил после себя? Как вы думаете?

– Дорогой мой Тони, – сказал терпеливо Кланк, – я прислал вашей матери не только полный отчет в ее финансовых делах, но и все подробные объяснения. Она совершенно не тратила свой капитал. Она всегда жила только на проценты. Вы можете быть ей благодарны за ее заботу о ваших интересах.

– Премного благодарен, – сказал Тони, краснея. – Я только не могу понять, как это она ухитрилась?

– Милый мой, – сказал с волнением мистер Кланк, – чего бы эта добрая женщина не сделала для вас!

– Да, я знаю мою мать. Но поглядите. Отец оставил меньше тысячи – это сорок фунтов в год. Собственный доход ее был двести фунтов в год. А мы жили не на двести пятьдесят фунтов. Мы откуда-то получали гораздо больше.

– О, конечно, – сказал мистер Кланк с улыбкой. – От времени до времени мне удавалось более выгодно использовать ее капиталы. Но вы мне ничего не должны, Тони. Это не создает для вас никаких обязательств. Я был очень рад оказать ей услугу.

– Так вот ваше объяснение! Благодарю вас. После смерти моего отца откуда-то стали приходить деньги, удвоившие ее доход, а капитал оставался тот же самый. Этим я обязан вам, не так ли?

– О, эта такая маленькая услуга, – сказал мистер Кланк. – Я так глубоко уважал вашу мать. Я в сущности ничего для вас не сделал. Куда же вы торопитесь? Ну, во всяком случае, был рад вас видеть. Буду рад, если заглянете, Тони. Я всегда здесь – всегда здесь.

Тони поглядел на него без всякой симпатии.

– Отлично, – сказал он, – я это запомню. Прощайте.

– Прощайте, – сказал мистер Кланк. – Куда же вы теперь отправляетесь?

– Я иду поговорить с Гарстонами, – сказал Тони с усмешкой.

– О, вот как? Не советовал бы вам этого делать.

– Нет, вы бы не посоветовали! Это одна из причин, по которой я иду, – сказал Тони и вышел.

Кланк начал издавать разнообразные звуки, и, наконец, положил себе в рот еще конфетку. В дверях появился писец.

– Принесите мне ящик Висберри, – сказал мистер Кланк.

Мистер Кланк жил в желтом кирпичном доме на Хайгэт. Миссис Кланк сидела обычно у окна своей гостиной и ждала его возвращения. В этот вечер он несколько запоздал. За ужином он ел рассеянно, но она не задавала ему вопросов. Она стала говорить ему про то, что кухарка уходит из Армии Спасения, а четыре канарейки вторили ей с четырех окон.

– Налейте еще чашечку, дорогая моя, – сказал мистер Кланк, выпив пять чашек чая. – И покрепче!

Мистер Кланк подобрал маленький кусочек сахара, дал по одной крошке каждой канарейке и снова уселся за чашку крепкого чая. Мистер Кланк решил, что настал момент для откровенности.

– Было что-нибудь новое в бюро, дорогой?

– Нет, ничего нового, дорогая. Приходил молодой Висберри. Он спрашивал, откуда его мать получала деньги. Несколько назойливо с его стороны.

– Он-то уж может быть доволен! – с возмущением сказала миссис Кланк. – Я всегда считала, что мать напрасно дает ему такое образование. Это только вбивает ему в голову вредные идеи. Этим молодым людям из колледжа подавай всю землю.

– Да, на него это похоже, Мария. Ну, что же, он узнает, что всей земли не получить. Но мы не должны быть жесткими к нему, – нет, не должны.

Он почиликал канарейкам и вызвал их на пение. А потом стал слушать и одной рукой обнял жену.

– Споем, милая! И он провел ее в гостиную, напевая:

 
Дни проходят, дни проходят,
Дни проходят, дни проходят…
Сколько можно сделать блага,
Между тем, как дни проходят…
 

И миссис Кланк села за пианино и начала играть ему гимн, между тем, как он посасывал мятные лепешки.

ГЛАВА 2
Секретарша и сиделка

Мая Дид поднималась на вершину Бичи-Хэд. Каникулы ее приходили к концу, и она хотела доказать, что восстановила свои силы и способна на более трудное восхождение. Это была тоненькая девушка; светлые волосы и мелкие черты лица придавали ей, к ее огорчению, хрупкий вид. Но от природы она была крепкой. Мускулы у нее были сильней, чем у большинства девушек в ее школе, а по длинным ловким рукам можно было видеть, что она умела пользоваться их силой. Ее глаза свидетельствовали о силе воли. Она поднялась на вершину холма, слегка запыхавшись, но не захотела сесть. Она стояла, глядя на темное море, южный ветер закручивал платье вокруг ее колен, плащ тесно облегал ее стройное, прямое тело. Она сняла шляпу и дала ветру трепать свои желтые волосы.

– Ну, – сказала она, вкладывая в этот возглас и сожаление, и гнев, и решимость. – Дальше, – она повернулась и побежала вниз с холма. Ей не хотелось расставаться с морем. Глядя на него, она чувствовала себя сильнее и начинала придумывать повод, чтобы еще остаться. Но уехать было надо. Она не могла оставаться, ничего не делая, на шесть пенсов в неделю. Когда она вышла из школы и должна была начать зарабатывать, она решила, что ей следует быть сиделкой. У нее не было особенных способностей к чему-нибудь другому. Педагогическая деятельность, конторская работа казались ей непереносимыми. Работая в качестве сиделки, продолжаешь чувствовать себя женщиной. Так приятно быть милой с несчастными людьми, – а они за это будут вас обожать. Вера в это поддерживала ее во время курса обучения, а когда она теперь убедилась, что в действительности все обстоит не так, ей приходилось продолжать работу. Но она хотела быть сама но себе, а не в составе целой команды. Ей хотелось ухаживать за определенным больным, а не за целой палатой.

Она поступила на место в частной клинике и там так заработалась, что у нее сделалось воспаление легких. Когда она начала выздоравливать, нашлась добрая самаритянка, которая ею занялась. Это была ее бывшая школьная подруга, Глэдис Херст, всегда преуспевающая особа – крупная, веселая, со всеми в дружбе и весьма себе на уме. В школе она была с Маей ближе, чем с другими, но вообще у нее не было серьезных привязанностей. Она явилась навестить больную, испугалась ее слабости, предписала ей хороший отдых и, когда та сказала, что у нее нет средств, ответила ей, что денег у нее пропасть. Ей удалось убедить Маю принять взаймы небольшую сумму, которой хватило на месяц отдыха у моря.

Месяц уже кончался, и никаких дальнейших перспектив не было, и тело, и душа Маи одинаково отвращались от мысли о новом месте в санатории или больнице. Но она в то же время ничего не могла придумать другого, – а заработок найти было необходимо.

Она прошла от берега моря к городу, принимая в душе мрачные решения. Глэдис Херст выбежала ей навстречу.

– А, беби, вот вы опять! Ваша хозяйка сказала мне, что вы гуляете у печальных морских волн. Как дела?

– Отлично, – Мая покраснела. Зоркие глаза Глэдис внимательно оглядывали ее. – Страшно вам благодарна. Я себя чувствую, правда, много, много лучше.

– В вас немного больше жизни. Вы больше не так похожи на призрак ангела, – сказала Глэдис, смеясь – Позавтракаем?

– О да. Идемте в мою комнату, – сказала Мая смущенно, зная, что у нее не хватит завтрака на двоих.

– О, нет. Идемте со мной в мой ресторан, там не так уж скверно.

Глэдис взяла ее под руку. Они вместе представляли собой заметную пару. Глэдис была высокая и полная и одета но новейшей моде. У нее были темные волосы, а глаза и губы ее были подведены. Бледные и естественные краски, стройная, прямая фигура Маи Дин представляли собою разительный контраст с Глэдис. Она это сознавала и с довольной улыбкой оглядела Маю.

– Мы подходим друг к другу, малышка. Очень рада, что вы опять воскресли.

– Страшно мило с вашей стороны навестить меня, – сказала Мая.

– Мой старик дал мне отпуск на конец недели и я решила посмотреть на вас. Я до известной степени люблю вас, знаете.

– Не знаю, что со мной было бы без вас, – сказала Мая.

– Ну, что там, у вас было скверное время, не так ли? Забудьте его!

Она провела Маю в отель, где все казалось необыкновенно роскошным неопытным глазам Маи. Она отказалась от коктейля, но не могла отвергнуть вина, светло-желтого вина, про которое Глэдис сказала ей, что оно так же невинно, как материнское молоко, и которое, тем не менее, действовало как-то возбуждающе. Все кушанья были такими вкусными и так странно и привлекательно пахли.

– Нравится вам тут, беби?

– Замечательно, – сказала Мая. – Я никогда еще не была в таком месте.

– Недурной ресторан. Только немного унылый. – Глэдис оглядела других почтенных посетителей. – Я люблю пожить как следует, когда у меня есть свободное время. Одно хорошо в моем старике – денег он не жалеет, даю вам слово. Он самая большая шишка у Гарстонов, вы знаете.

Мая смеялась. У нее приятно кружилась голова.

– Нет, не знаю, Глэдис. Что такое Гарстоны?

– Вот младенец! – фыркнула Глэдис. – Гарстоны – это все. Железо и сталь. «Гарстон и Гарстон». На одном конце железная руда добывается из-под земли, на другом конце получаются готовые автомобили и вообще что угодно – от иголки до броненосца. Мне кажется, старик сам не знает, сколько у него забот. Он все скупает другие фирмы. Это один из людей, которые любят себя чувствовать хозяином в каждом деле.

– О, я понимаю, – сказала Мая. – Могу себе это представить. Но все это так сложно и трудно. Так трудно работать над столькими делами сразу. Как вы с этим справляетесь, Глэдис?

Ей трудно было себе вообразить, что ее школьная подруга, Глэдис, управляет стальными заводами.

– Я?! Ну, дела меня не касаются. Я заведую личными, доверительными делами. У старика целая свора секретарей. Другие занимаются заводами и финансами. Но для личных дел он хочет иметь секретаршу. Я начала работать у него в качестве стенографистки, и старик проникся симпатией к Глэдис – она состроила Мае глазки и засмеялась. – Он машина, но ему нужна частная жизнь. И я ей заведую. Не такое скверное ремесло. Он знает, что он хорошо устроен.

– Я в этом уверена, – сказала Мая. – Вы должны ему нравиться. Вы умеете так хорошо ладить с людьми. Это, наверное, очень интересно. Я думаю, он ведь миллионер? На вас лежит большая ответственность.

– Не так-то уж интересно! Он – невеселая птица. Денег, конечно, хоть отбавляй. Ответственности много. Он предоставляет мне вести дела, и бывает много зацепок. Не так-то легко быть лордом Кройлендом. Но я ловко со всем справляюсь, беби.

– Я в этом уверена, – сказала Мая. – Но вы сначала говорили, что его зовут Гарстон.

– Самуэль Гарстон, первый лорд Кройленд. Пожалован за общественный заслуги – за то, что нажил состоите на войне, – сказала Глэдис, смеясь. – Пойдемте на террасу. Она напоминает железнодорожную станцию, превращенную в оранжерею. Поэтому они называют ее «Двором пальм».

Она провела Маю в темный, уютный уголок.

– Ну вот, – начала она. – Про себя я говорила достаточно. Поговорим теперь о вас.

– Я теперь совсем поправилась.

– Готовы к другой работе? Вы что-то не очень прибавили в весе.

– О, я никогда не была особенно жирной.

– Знаю! – сказала Глэдис. – При вашей работе не очень разжиреешь.

Подали кофе. Глэдис предложила Мае выпить ликер, но та решительно отказалась.

– Отлично, отлично. Оберегайте ваш цвет лица. Так вы любите ухаживать за больными, не так ли? Боже мой, я удивляюсь, как можно любить такое занятие. Я не рождена, чтобы быть доброй, дитя мое!

– Вовсе дело не в том, чтобы быть доброй, – ответила Мая. – Это работа как другая.

– Да, пожалуй, – согласилась Глэдис. – Я думала, что заниматься делами – страшная скука. Хотела пойти на сцену или что-нибудь вроде. А теперь я заведую перепиской старика Кройленда. Ну, а вы что собираетесь делать? Предполагаю, что вам придется за что-нибудь взяться.

– О да, я думаю, – быстро ответила Мая.

– Хорошее место найти не так легко, – задумчиво сказала Глэдис. – Тяжелая работа вам не подходит.

– Нет, почему же? Я теперь очень окрепла.

– Нет, вам надо что-нибудь полегче, – сказала Глэдис, хмурясь. – А что бы вы думали о месте в частном доме?

– Я не знаю, это зависит…

– Понимаю, вы не хотели бы связываться. Но для начала это подойдет, не так ли?

– Ну да, я ничего бы не имела против, если это место у приличных людей. А что же это за работа? Ухаживать за больным?

– Мне только что пришло в голову, что вы могли бы подойти старой миссис Гарстон. Матери лорда Кройленда, знаете. Она, собственно, не больная, но она состарилась, ей лет за семьдесят, и он хочет иметь при ней сиделку. Как вам это улыбается, беби? Старая дама живет в Брэдстокском аббатстве, это одно из английских исторических зданий. Его фотографии помещают в иллюстрированных журналах, когда не хватает красавиц в купальных костюмах. Древнее жилище Гарстонов. Они купили его с аукциона, когда старуха была еще девочкой. Это видное место. Напоминает дома старых герцогов. Нечто среднее между замком и собором. С надлежащим количеством руин, центральным отоплением, проточной водой и всеми удобствами. И вот, Кройленду кажется, что старая дама немножко того…

– О, я не хотела бы иметь дело с душевнобольной! – воскликнула Мая.

– Боже мой! Ничего подобного с ней нет. Она просто стара и начинает слабеть. Там, конечно, куча прислуги. Но Кройленд считает, что за ней должен смотреть кто-нибудь, понимающий толк в болезнях. Я сначала и не подумала о вас, так как вы сами были больны. Но мне кажется, вы как раз подходящий товар. А вы что об этом думаете?

– Не знаю. Я никогда не занималась ничем подобным.

– Отличное место, говорю вам! В Брэдстоке очень уютно. Немного тихо, конечно, но это красивый старый дом, и он отлично содержится. Кройленд будет платить как следует, – я об этом позабочусь.

– Вы очень добры. Я думала не о деньгах, Глэдис. Дело в старой миссис Гарстон. Я не знаю, какова она и понравлюсь ли я ей?

– Отлично с ней поладите! Это маленькая старушка, робкая и как раз вроде вас, беби. Мне кажется, ей просто нужно общество. Она довольно одинока. Кройленд приезжает сюда только на конец недели, и она мало кого видит другого. Кройленд так и не женился, а он ее единственный сын – другой умер много лет назад. Хотите попробовать. Всегда можете потом отказаться.

– Думаю, что это мне подойдет, – сказала Мая. – Но, конечно, это должна решить миссис Гарстон. Если я ей не понравлюсь, ничего не выйдет.

– Не беспокойтесь. Держу пари, что она будет восхищена вами. Вы должны только съездить в город и повидать Кройленда.

– О, благодарю вас. Вы так добры ко мне, Глэдис!

– Не особенно, – сказала Глэдис, смеясь. – Это деловое соглашение. А как с деньгами, беби?

– У меня достаточно, право.

– Отлично, отлично, гордячка. Итак, я вас извещу. – Глэдис, кивнув, встала.

Они попрощались. Слегка возбужденная, слегка оглушенная, по теперь уже не вином, Мая вернулась в свой пансион.

Во дворе пальм коренастый человек с цветком в петлице подошел к Глэдис Херст.

– Аппетитный кусочек, – сказал он.

– Дивное дитя, не правда ли?

– Она подойдет, если захочет.

– Захочет, конечно, – сказала Глэдис, улыбаясь.

– Отлично, чем раньше, тем лучше.