Текст книги "Ярость (Сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)

Дэннер снова перекрутил назад пленку и просмотрел сцену еще раз – просто для того, чтобы лишний раз удостовериться. Руки у него дрожали так, что он едва мог управлять видеомагнитофоном.

– Ну, как тебе это нравится? – тихо проговорил он, обращаясь к «фурии», высившейся за его спиной в полутьме кабины. У него появилась странная привычка разговаривать с «фурией», он делал это вполголоса, не замечая того. – Ну, что ты на это скажешь, а? Ведь ты уже видела все это раньше, правда? Знакомая сцена, не так ли? Да отвечай же, дуреха! – И, откинувшись назад, он ударил робота кулаком в грудь так, словно перед ним был сам Гарц. Глухо прозвучал удар – единственная ответная реакция, на которую был способен робот. Когда Дэннер обернулся, он в третий раз увидел хорошо знакомую сцену, на этот раз отраженную металлической грудью робота и его лишенным черт гладким ликом, словно и робот тоже запомнил ее.

Наконец-то он все понял. Гарц никогда не обладал теми возможностями, о которых говорил. А если даже и обладал, то не имел ни малейшего желания воспользоваться ими, чтобы помочь Дэннеру. Да и зачем, собственно, это было ему нужно? Ведь сам-то он ничем больше не рисковал! Теперь понятно, почему Гарц так нервничал, когда прокручивал этот фрагмент из фильма на большом экране в своем офисе. Он был взвинчен вовсе не потому, что то, чем он занимался, было опасно, – просто синхронизация его действий с действием на экране требовала от него невероятного напряжения. По-видимому, ему не один раз пришлось прорепетировать эту сцену: чтобы каждое движение совпадало с тем, что показывалось на экране, потребовалось рассчитать каждый свой жест! И как, должно быть, он потом смеялся!…

– Скажи, сколько времени мне еще осталось? – Дэннер яростно колотил по груди робота, извлекая звуки, которые доносились, точно из пустоты. – Сколько? Отвечай! Хватит ли мне времени?

Крушение последней надежды привело его в бешенство. Зачем было ждать? Зачем чего-то искать? Все, что ему было сейчас нужно, – это встретиться с Гарцем, и как можно быстрее, пока не кончилось его время. Дэннер с отчаянием вспоминал о потерянных днях, когда он путешествовал по свету или попросту убивал время, ибо он понял, что его последняя минута может быть уже на исходе и план Гарца успеет осуществиться.

– Пошли, – без всякой на то необходимости обратился он к «фурии». – Поторопись.

Робот двинулся за ним. Загадочный механизм внутри отсчитывал минуты, оставшиеся до того мгновения, когда двурукая машина нанесет свой роковой удар. Второго уже не потребуется.

Гарц восседал за новым письменным столом. Он чувствовал себя на вершине пирамиды, состоящей из множества компьютеров, которые управляют обществом, подстегивая его, точно хлыстом. Гарц глубоко вздохнул и задумался.

Он постоянно ловил себя на мыслях о Дэннере. Тот даже снился ему. Его не терзало чувство вины, ведь это чувство предполагает наличие совести. К тому же человеческое сознание еще не освободилось от пережитков насаждаемого долгое время ярого индивидуализма. И все же на сердце было неспокойно.

Он откинулся назад и открыл небольшой ящик, который перенес сюда из старого стола. Рука скользнула внутрь, и пальцы Гарца небрежно коснулись пульта управления. Очень небрежно.

Несколько движений, и он мог спасти жизнь Дэннера. Конечно, он обманывал Дэннера с самого начала. Он лето мог управлять «фуриями». Он и сейчас мог спасти Дэннера, но делать этого не собирался. Никакой необходимости. Да и небезопасно. Стоит только один раз вмешаться в сложный механизм, контролирующий жизнь общества, и никто не сумеет предугадать, чем это обернется. Может возникнуть цепная реакция, которая дезорганизует всю систему. Нет, не стоит…

Возможно, ему самому когда-нибудь придется воспользоваться этим прибором в ящике. Правда, он надеялся, что до этого дело не дойдет. Гарц быстро задвинул ящик и услышал мягкий щелчок замка.

Итак, он стал контролером. В каком-то смысле – хранителем машин, которые намного преданнее людей, подумал Гарц. Старый вопрос, и ответ на него единственный; никого, сегодня никого. Над ним не было никого, его власть была абсолютной. Благодаря этому небольшому механизму в ящике письменного стола его никто больше не контролирует. Ни чья-либо совесть или сознание, ни его собственная. Ничто ему не грозит…

Он услышал шаги по лестнице, и на мгновение ему показалось, что он задремал. Несколько раз ему уже снилось, что он – это Дэннер, который слышит у себя за спиной тяжелые размеренные шаги. Но сейчас это был не сон.

Очень странно, что вначале он уловил далекую и едва слышную поступь металлических ног, а уж затем торопливые шаги Дэннера, который быстро взбегал по лестнице служебного входа. Всё произошло так быстро, словно спрессовалось в одно мгновение. Сначала он уловил глухой, едва слышный ритм, потом внезапный шум и хлопанье дверей внизу, а затем шаги взбегающего по лестнице Дэннера.

Дэннер широко распахнул дверь, и крики и топот снизу ворвались в тишину кабинета, словно грохот урагана, донесшийся наконец до слуха наблюдателя. Но урагана, который привиделся в кошмарном сне, ибо прорваться дальше ему уже не удастся – время остановилось.

Время остановилось вместе с Дэннером, замершим на пороге. Его лицо конвульсивно подергивалось, в руках ж сжимал пистолет. Дэннера сотрясала такая дрожь, что он схватился за пистолет обеими руками.

Гарц действовал почти бессознательно, точно робот. Слишком часто подобную сцену он рисовал в своем воображении. Если бы он мог повлиять на «фурию», чтобы ускорить смерть Дэннера, он давно бы с ним покончил. Но он не знал, как это сделать. Оставалось только одно: ждать – с такой же тревогой, как и сам Дэннер, и все-таки Гарц надеялся, что возмездие свершится и его исполнитель нанесет удар прежде, чем Дэннер узнает правду. Или когда он окончательно утратит надежду.

Гарц давно был готов к этой встрече. Он не помнил, как в его руке оказался пистолет, не помнил, как открыл ящик стола. Время и в самом деле остановилось. Он был уверен, что «фурия» не допустит, чтобы Дэннер поднял на кого-либо руку. Однако Дэннер стоял перед ним в дверном проеме, сжимая дрожащими руками пистолет, и Гарц, прекрасно владевший техникой, где-то в глубине сознания ощущал неуверенность – он понимал, что «фурии» управляемы и потому могут подвести. Он не полагался на них, особенно когда речь шла о его собственной жизни, – ведь он лучше других знал, как легко совершается предательство. Гарц не помнил, как пистолет оказался у него в руке. Курок словно сам надавил на палец, ладонь ощутила отдачу, выстрел расколол воздух.

Гарц услышал, как пуля звякнула о металл.

Время снова пришло в движение и понеслось вдвое быстрее, чтобы наверстать упущенное. «Фурия» была всего на шаг позади Дэннера, ее стальная рука обняла его и отвела пистолет Дэннера в сторону. Дэннер успел выстрелить, но на секунду замешкался, и «фурия» сумела помешать ему. Пуля Гарца первой достигла цели.

Она навылет прошила грудь Дэннера и звякнула о стальную грудь робота за его спиной. Лицо Дэннера утратило выразительность, превратилось в маску, такую же безликую, как маска робота над его головой. Дэннер отшатнулся назад, но не упал, поддерживаемый роботом. Потом медленно соскользнул на пол. Пистолет глухо стукнул о покрытый ковром пол. Из обеих ран хлынула кровь.

Робот неподвижно застыл над ним, кровавая полоса, как орденская лента, пересекала его грудь.

«Фурия» и управляющий стояли, как бы глядя друг на друга. И хотя «фурия», как всегда, безмолвствовала, Гарцу показалось, что она говорит: «Самооборона – не оправдание для убийства. Мы не наказываем за намерение, но мы преследуем деяние. Любое преступление. Любое убийство».

Гарц едва успел бросить револьвер в ящик стола, как в кабинет ворвались люди, которые подняли шум внизу. Удивительно, как он додумался вовремя спрятать пистолет. Ведь он никак не ожидал, что дело примет такой оборот.

С первого взгляда все выглядело как классическое самоубийство. Он словно со стороны слышал, как дает объяснения чуть дрожащим голосом. Все видели, как этот безумец, следом за которым неотступно шагал робот, вбежал в его кабинет. Это был уже не первый случай, когда убийца, сопровождаемый «фурией», пытался проникнуть к управляющему, умоляя отвести от него кару.

– Дело в том, – объяснял Гарц своим подчиненным уже окрепшим голосом, – что, исполняя свой долг, «фурия» помешала этому человеку выстрелить в меня. И тогда он выстрелил в себя.

Следы пороха на одежде Дэннера безоговорочно подтверждали слова Гарца.

Итак, самоубийство. Это объяснение способно удовлетворить всякого, но только не компьютер.

Труп вынесли. Гарц и «фурия» остались в кабинете, стоя друг против друга и как бы глядя друг на друга через стол. Если даже кому-то из служащих это показалось странным, то он не подал вида.

Гарц сам не знал, как оценить эту ситуацию. Ничего подобного раньше не случалось. Ни один дурак не додумался бы совершить убийство на глазах у «фурии». И сейчас даже ему, управляющему, не известно, каким образом компьютеры изучают улики и устанавливают степень виновности. Он не знал, отзовут ли компьютеры «фурию» в данном случае. А что если смерть Дэннера и в самом деле была самоубийством? Может, тогда его, Гарца, оставят в покое?

Он знал: машины уже начали анализировать все обстоятельства происшедшего. Правда, пока еще неясно, получила ли «фурия» приказ с этого момента следовать за ним, куда бы он ни шел, до самого его смертного часа или она останется стоять здесь, просто стоять, пока ее не отзовут…

Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Либо эта «фурия», либо какая-нибудь другая в настоящий момент, конечно, уже получала инструкции относительно его. Оставалось прибегнуть к единственному средству. Слава Богу, он еще может кое-что предпринять.

Гарц отпер ящик письменного стола и, выдвинув его, коснулся клавишей – он-то думал, что ему никогда не придется к этому прибегать. Очень тщательно, цифру за цифрой, он вложил в компьютеры закодированную информацию и посмотрел сквозь стеклянную стену. Ему показалось, что он видит, как внизу, на невидимых глазу лентах одни данные стираются, а на их месте появляется другая, фальшивая информация.

Он взглянул на робота и едва заметно улыбнулся.

– Сейчас ты все забудешь, – сказал он. – И ты, и эти компьютеры. А теперь можешь идти, ты мне больше не нужен.

То ли оттого, что компьютеры работали очень быстро (как оно и было на самом деле), то ли в силу простого совпадения, но только «фурия» задвигалась, словно подчиняясь приказанию Гарца. С того самого момента, когда Дэннер выскользнул из ее рук, она стояла без движения. А сейчас новый приказ оживил робота, и пока одна программа сменялась другой, движения его были импульсивными. Казалось, он согнулся в неловком поклоне, так что голова его оказалась на одном уровне с головой Гарца.

Гарц увидел собственное лицо, отразившееся в гладкой физиономии «фурии». Было что-то похожее на насмешку в этом неловком поклоне робота, чью грудь украшала кроваво-красная орденская лента, делавшая его похожим на дипломата, награжденного за заслуги. Однако заслуги эти были весьма сомнительны: этот точный механизм стал соучастником преступления. Удаляясь, робот, оглядывался на Гарца, как бы унося с собой отражение его лица.

Гарц наблюдал, как «фурия» гордо шествовала к двери. Затем услышал, как ее размеренные шаги загрохотали вниз по лестнице. Всем телом ощущая эту тяжелую поступь, от которой содрогался пол, Гарц внезапно почувствовал тошноту и головокружение – он подумал, что сейчас сама структура общества сотрясается под его ногами.

Машины тоже были подвержены коррупции.

Жизнь человечества все еще зависела от компьютеров, но компьютерам нельзя больше доверять. Гарц заметил, что у него дрожат руки. Он задвинул ящик стола и услышал, как мягко щелкнул замок. Руки его дрожали, и эта дрожь, казалось, отдавалась во всем теле, и он с ужасом подумал о том, как непрочен этот мир.

Внезапно нахлынувшее чувство одиночества, как холодный порыв ветра, охватило его. Никогда еще Гарц не испытывал такой острой потребности в общении с себе подобными. Не с каким-то одним человеком, а с людьми вообще. Просто с людьми. Такое естественное и примитивное желание быть среди людей.

Схватив шляпу и пальто, он стал быстро спускаться вниз. На середине лестницы остановился, глубоко засунув руки в карманы, но никакое пальто не спасало от внутреннего озноба.

За спиной послышались шаги.

Сначала он не смел оглянуться. Он слишком хорошо знал эту поступь. Но в нем боролись два страха, и он не знал, какой из них сильнее – боязнь убедиться, что «фурия» приставлена к нему, или боязнь обнаружить, что ее нет. Если бы она действительно оказалась за его спиной, он скорее всего испытал бы чувство странного успокоения, ибо это означало, что он может доверять машинам. Что же касается этого ужасного чувства одиночества, то оно должно пройти.

Не оглядываясь назад, он шагнул еще на одну ступеньку. За спиной послышался зловещий отзвук, словно повторивший его шаги. Он с трудом перевел дух и оглянулся.

Лестница была пуста.

Выждав время, которое, как ему показалось, длилось бесконечно долго, Гарц, часто оглядываясь, начал спускаться вниз. И снова он слышал грохот шагов у себя за спиной. Однако «фурии» не было видно. Никакой «фурии».

Эринии снова нанесли свой тайный удар – невидимая глазу «фурия» его совести следовала за ним по пятам.

Казалось, снова возродилось понятие греха и вернулось в мир, где он был первым человеком, вновь испытавшим ощущение внутренней вины. Очевидно, компьютеры все-таки не подвели.

Гарц медленно спускался по лестнице. Он вышел на улицу, все еще слыша характерную поступь за спиной. Сейчас она уже не отдавалась металлическим звоном, но ни избавиться от нее, ни откупиться было невозможно. Отныне она всегда будет сопровождать его.

ШОК

_{© А. Тетеревникова, перевод.}

Когда Грегг, подняв глаза от книги, увидел, что сквозь стену к нему в квартиру лезет какой-то человек, он на мгновение подумал, что сошел с ума. С такими явлениями обычно не сталкиваются ученые-физики средних лет, подчинившие свою жизнь определенному распорядку. А все-таки в стене сейчас было отверстие, и в эту дыру протискивалось какое-то полуголое существо с ненормально увеличенным черепом.

– Кто вы такой, черт побери? – спросил Грегг, когда к нему вернулся дар речи.

Человек говорил на каком-то странном английском языке: слова сливались, интонации звучали необычно, но понять его все-таки было можно.

– Я – важная персона, – объявил он, покачивая плечами и грудью. – Моя персона сейчас в 1953 году, а?… а моя важность… у-у-у!

Он сделал судорожное усилие и, протиснувшись в отверстие, тяжело дыша, пополз по ковру.

– А стачно меня зажало. Дыра еще недостаточно расширилась. Повсегда.

В этих словах был какой-то смысл, но не очень ясный. Лицо Мэннинга Грегга, с крупными чертами, напоминающими львиные, помрачнело. Он протянул руку, схватил тяжелую книгу и встал.

– Я Хэлисон, – объявил незнакомец, поправляя свою тогу. – Это, вероятно, 1953 год. Нечудо одинако.

– Что?

– Смысловые трудности языка, – сказал Хэлисон. – Я живу в будущем… примерно за несколько тысяч лет вперед, в будущем. В вашем будущем.

Грегг пристально посмотрел на отверстие в стене.

– Но ведь вы говорите по-английски.

– Выучил его в 1970 году. Я не впервые путешествую в прошлое. Уже много раз бывал в нем. Ищу одну вещь. Что-то важное, ургентно важное. Я использую силу мысли, чтобы деформировать фэррон пространства и времени, вот отверстие и открывается. Не можете ли вы одолжить мне одежду?

Все еще держа в руке книгу, Грегг подошел к стене и заглянул в круглую брешь, в которую могло пройти тело худощавого человека. Он смог увидеть лишь голую голубую стену, по-видимому, на расстоянии нескольких метров. Смежная квартира? Невероятно.

– Отверстие потом станет больше, – объявил Хэлисон. – Ночью оно открыто, днем закрыто. Я должен вернуться к четвергу. По четвергам ко мне приходит Рэнил-Менс. А сейчас могу я попросить у вас одежду? Мне нужно найти одну вещь… Я ищу ее во времени уже долгие веколетия. Прошу вас!

Он все еще сидел на корточках на полу. Грегг не сводил глаз со своего необыкновенного посетителя. Хэлисон, конечно, не принадлежал к числу Homo sapiens образца 1953 года. У него было очень румяное лицо с острыми чертами, огромные блестящие глаза, ненормально развитый и совершенно лысый череп. На руках у него было по шести пальцев, а пальцы на ногах срослись вместе. И он беспрерывно трясся от нервной дрожи, как будто обмен веществ у него никуда не годился.

– Боже милостивый! – воскликнул Грегг, вдруг сообразив что-то. – А это не розыгрыш? Нет? – Он повысил голос.

– Розыгрыш, розыгрыш. Это что, новецкий голлаундов рече? Важная персона что-то напутала? Трудно догадаться, что нужно сказать в новом для тебя мире другой эпохи. Мне очень жаль, но вы не имеете представления о степени развития нашей культуры. Нам трудно спуститься до вашего уровня. После вашего столетия цивилизация пошла вперед быстро, быстро. Но времени у меня мало. После поговорим, а сейчас необходимо, чтобы вы одолжили мне одежду.

Грегг ощутил, как вдоль его позвоночника пробежал какой-то неприятный холодок.

– Хорошо, только… подождите. Если это не какое-то…

– Простите, – перебил его Хэлисон. – Я ищу одну вещь; очень спешу. Скоро вернусь. Во всяком случае, к четвергу, мне нужно видеть Рэния-Менса. От него я набираюсь мудрости. А теперь простите преладно.

Он прикоснулся ко лбу Грегга.

– Говорите немного медленнее, пож… – пробормотал физик.

Хэлисон исчез.

Грегг повернулся кругом, оглядывая комнату. Ничего. Разве что дыра в стене увеличилась вдвое. Что за дьявольщина!

Он посмотрел на часы. Они показывали ровно восемь. А ведь только что было около семи. Значит, целый час прошел с тех пор, как Хэлисон протянул руку и коснулся его лба!

Если это гипноз, то он действовал чертовски сильно.

Грегг не спеша достал сигарету и закурил. Затянувшись, он поглядел в отверстие в стене и стал размышлять. Посетитель из будущего, каково? Ну что ж, посмотрим…

Вдруг сообразив что-то, он пошел в спальню и обнаружил, что исчез один из его костюмов – из коричневого твида, от Гарриса. Не хватало рубашки, галстука и пары ботинок. Но дыра в стене опровергала его предположение о том, что это была умно организованная кража. К тому же и бумажник Грегга остался при нем, в кармане его брюк.

Он снова заглянул в дыру и по-прежнему не увидел ничего, кроме голубой стены. Очевидно, эта стена не имела отношения к смежной квартире, принадлежавшей Томми Макферсону, стареющему повесе, который бросил посещать ночные клубы, чтобы по совету своего врача предаться более спокойным занятиям. Но Грегг все-таки вышел на площадку и нажал кнопку электрического звонка возле двери Макферсона.

– Послушайте, Мак, – сказал он, когда перед ним появилось круглое бледное лицо и заспанные глаза заморгали из-под старательно выкрашенных в каштановый цвет волос. – Вы заняты? Я бы хотел зайти к вам на минуту.

Макферсон с завистью покосился на сигарету Грегга.

– Конечно. Будьте как дома. Я просматривал кое-какие инкунабулы, которые мне прислал мой агент из Филадельфии, и мечтал о том, чтобы вывить. Хотите виски с содовой?

– Если вы составите мне компанию.

– Кабы я мог, – проворчал Макферсон. – Но мне еще рано умирать. Так что же случилось?

Он пошел за Греггом в кухню и стал наблюдать, как тот внимательно осматривает стену.

– Муравьи?

– У меня в стене образовалась дыра, – пояснил Грет – Однако же она не проходит насквозь.

Это доказывало, что отверстие определенно «сбилось с пути». Оно должно было выйти или в кухню Макферсона, или… куда-то совсем уж в другое место.

– Дыра в стене? Откуда она взялась?

– Я вам покажу.

– Не такой уж я любопытный, – заметил Макферсон. – Позвоните домовладельцу. Быть может, он заинтересуется.

Грегг нахмурился.

– Для меня это важно, Мак. Я бы хотел, чтобы вы взглянули. Это… забавно. И я желал бы иметь свидетеля.

– Или дыра есть, или ее нет, – просто сказал Макферсон. – А ваши великолепные мозга случайно не одурманены алкоголем? Как бы я хотел, чтобы это произошло с моими!

Он тоскливо посмотрел на портативный бар.

– Вы мне ничем не можете помочь, – заметил Грегг. – Но все-таки вы лучше, чем никто. Пошли!

Он потащил упиравшегося Макферсона к себе в квартиру и показал ему дыру. Мак подошел к ней, бормоча что-то о зеркале, и заглянул в отверстие. Он тихонько свистнул. Потом просунул туда руку, вытянул ее, насколько было возможно, и попытался дотронуться до голубой стены. Ему это не удалось.

– Дыра увеличилась, – спокойно проговорил Грегг, – даже по сравнению с тем, какой она была несколько минут назад. Вы тоже это заметили?

Макферсон отыскал стул.

– Давайте выпьем, – проворчал он. – Мне это необходимо. Ради такого случая нельзя не выпить. Только немного, – добавил он, в последнюю минуту вспомнив об осторожности.

Грегг смешал в двух бокалах виски с содовой и подал один из них Макферсону. За выпивкой он рассказал обо всем происшедшем. Мак не знал, что и думать.

– Из будущего? Рад, что это случилось не со мной. Я бы тут же отдал концы.

– Все совершенно логично, – пояснял Грегг, главным образом самому себе. – Этот малый, Хэлисон, конечно, не может быть человеком, живущим в 1953 году.

– Он, наверное, выглядит, как помесь Пого[19]19
  Пого – колдун, герой произведений американской литературы для детей. – Прим. перев.


[Закрыть] с Карловым[20]20
  Борис Карлов – американский киноактер, прославившийся исполнением ролей мистических злодеев. – Прим. перев.


[Закрыть].

– Послушайте, ведь вы-то не выглядите, как неандерталец или пильтдаунский человек, нет? У Хэлисона такой череп… наверно, у него потрясающий мозг. Ну, коэффициент умственной одаренности.

– Какой во всем этом толк, если он не пожелал разговаривать с вами? – резонно заметил Макферсон.

Грегг почему-то почувствовал, что к его лицу медленно подступает теплая волна.

– Я, наверное, показался ему чем-то вроде человекообразной обезьяны, – уныло заметил он. – Я с трудом понимал его – и не удивительно. Но он еще вернется.

– В четверг? А кто этот Рэнилпэнтс?

– Рэнил-Менс, – поправил его Грегг. – Я думаю, его друг. Может быть, учитель. Хэлисон сказал, что набирается от него мудрости. Наверное, Рэнил-Менс – профессор какого-нибудь университета будущего. Я не совсем способен рассуждать здраво. Вы представляете себе значение всего этого, а, Мак?

– Не очень-то мне это интересно, – ответил Макферсон, пробуя свое виски. – Меня что-то страх одолевает.

– А вы прогоните его силой разума, – посоветовал Грегг. – Я как раз собираюсь это сделать. – Он снова посмотрел на стену. – Дыра здорово увеличилась. Интересно, смогу я пролезть в нее?

Он подошел к самому отверстию. Голубая стена все еще была на прежнем месте, и немного ниже уровня серого ковра Грегга виднелся голубой пол. Приятная, чуть терпкая струя воздуха проникала в комнату из неведомого мира, странным образом подбадривая физика.

– Лучше не лазайте, – предупредил Макферсон. – Вдруг дыра закроется за вами.

Вместо ответа Грегг исчез в кухне и вернулся с куском тонкой веревки. Он обвязал ею себя вокруг пояса, подал другой конец Макферсону и бросил свою сигарету в пепельницу.

– Она не закроется, пока не вернется Хэлисон. Или, во всяком случае, закроется не слишком быстро. Я надеюсь. А все-таки крикните мне, Мак, если увидите, что она начинает закрываться. Я сразу же нырну обратно.

– Сумасшедший, безумец! – сказал Макферсон.

Грегг переступил порог будущего – при этом губы его довольно сильно побелели. Отверстие уже достигло почти полутора метров в диаметре, его нижний край был на полметра выше уровня ковра. Греггу пришлось нагнуться. Потом он выпрямился, вспомнил, что нужно перевести дух, и посмотрел назад, в дыру, на бледное лицо Макферсона.

– Все о’кей, – объявил он.

– Ну, что там?

Грегг прижался к голубой стене. Под ногами его был мягкий пол. Круг диаметром в полтора метра был словно вырезанный из стены диск, словно мольберт, висящий в воздухе, или кадр из кинофильма. Грегг мог видеть в нем Макферсона и свою комнату.

Но сам он находился теперь в другой комнате, просторной, освещенной прохладным лучистым светом и совершенно не похожей на все, что ему приходилось видеть до сих пор.

Прежде всего его внимание привлекли окна – овальные высокие отверстия в голубых стенах, прозрачные в центре, ближе к краям полупрозрачные и у самых краев лазурно-матовые. Сквозь них он увидел огни, движущиеся разноцветные огни. Он шагнул вперед и, не решаясь идти дальше, посмотрел назад, где его ждал Макферсон.

– На что это похоже?

– Сейчас посмотрим, – сказал Грегг и обошел отверстие. С обратной стороны оно было невидимо. Возможно, световые лучи огибали его. Грегг не смог бы этого объяснить. Слегка испуганный, он быстро вернулся, чтобы снова взглянуть на Макферсона, и, успокоившись, стал продолжать свои исследования.

Комната была примерно в восемьдесят квадратных метров, потолок высокий, в форме купола; источник света сначала было трудно обнаружить. Все в комнате слегка светилось. «Поглощение солнечных лучей, – подумал Грегг, – вроде светящейся краски». Это казалось рациональным.

Собственно, смотреть было не на что. Низкие диваны, мягкие удобные пастельных тонов кресла, по-видимому, какого-то специального назначения и несколько каучуковых столиков. Четырехугольный стекловидный блок величиной с маленький саквояж, сделанный из какого-то пластика, стоял на голубом полу. Грегг не мог понять его назначения. Когда он осторожно поднял его, в нем заиграли фосфоресцирующие краски.

На одном из столиков лежала книга, и Грегг сунул ее в карман как раз в тот момент, когда Макферсон окликнул его.

– Мэннинг? Ну, как там, о’кей?

– Да, подождите минутку.

Где же тут двери? Грегг криво усмехнулся. Он был слегка обескуражен тем, что у него нет даже самых основных технических знаний, необходимых в этом неведомом мире. Двери могли открываться от давления, от света, от звука. Или даже от запаха, откуда он мог это звать? Быстрый осмотр ничего не подсказал. Но его тревожила дыра. Бели она вдруг закроется…

«Ну, что ж, ничего страшного не случится, – подумал Грегг. – Этот мир будущего населен человеческими существами, в достаточной мере похожими на нас. И у них хватит ума, чтобы отправить человека в его собственную эпоху, – доказательством этого служило само появление Хэлисона… И все-таки Грегг предпочитал иметь открытый путь к отступлению.

Он подошел к ближайшему окну и посмотрел в него. За несколько тысячелетий созвездия на пурпурном небе слегка изменились, но не слишком. Здесь и там мелькали радужные огни. Это летели самолеты. Внизу неясно виднелись темные массы зданий, окутанные мглой. Луны не было. Несколько башен поднималось до уровня этого окна, и Грегг мог различить округлые очертания их верхушек.

Один из огней метнулся к нему. Прежде чем Грегг успел отпрянуть от окна, он заметил маленький кораблик, – антигравитация, подумал Грегг, – с юношей и девушкой в открытой кабине. У корабля не было ни пропеллера, ни крыльев. Парочка напоминала Хэлисона – такие же большие черепа и острые черты лица, хотя у обоих на голове были волосы. Одежда их тоже походила на тогу.

И все-таки они не казались странными. Не было такого ощущения, будто они с другой планеты. Девушка смеялась, и, несмотря на то, что у нее был выпуклый лоб и худощавое лицо, Грегг подумал, что она необыкновенно привлекательна. Конечно, этот народ никому не мог причинить вреда. Неясный страх перед холодной жестокостью Бесчеловечной Суперрасы стал постепенно исчезать.

Они пронеслись мимо, на расстоянии не более шести метров, глядя прямо на Грегга… и не видя его. Удивленный физик протянул руку, чтобы дотронуться до гладкой, чуть теплой поверхности стекла. Странно!

Но окна других зданий был темные. Они, вероятно, пропускали свет только в одну сторону, чтобы не мешать уединению людей у себя дома. Изнутри можно было смотреть в окно, но снаружи ничего не было видно.

– Мэннинг?

Грегг торопливо обернулся, закрутил вокруг себя веревку и вернулся к дыре. Его встретила нахмуренная физиономия Макферсона.

– Я бы хотел, чтобы вы вернулись. У меня нервы не выдерживают.

– Хорошо, – любезно ответил Грегг и пролез в дыру. – Но там не опасно. Я стащил книжку. Вот вам настоящая инкунабула будущего.

Макферсон взял книгу, но раскрыл ее не сразу. Его тусклые глаза были устремлены на Грегга.

– Что вы там видели?

Грегг стал рассказывать во всех подробностях.

– Вы знаете, по-видимому, это просто замечательно! Тоненький ломтик будущего. Когда я был там, внутри, все это не казалось мне таким странным, но теперь это меня поражает. А виски-то мое стало совсем теплым. Выпьем еще?

– Нет. Впрочем, ладно. Немного.

Пока Грегг ходил на кухню, Макферсон рассматривал книгу. Потом он взглянул на дыру. «Она стала немного шире, – подумал он. – Немного. Вероятно, она почти достигла своего максимального размера».

Грегг вернулся.

– Можете прочесть? Нет? Ну, что же, я этого и ожидал. Хэлисон сказал, что ему пришлось изучить наш язык. Интересно, что он ищет… в прошлом?

– Интересно, кто этот Рэнил-Менс.

– Хотел бы с ним встретиться, – заметил Грегг. – Слава Богу, у меня есть кое-какие знания. Если бы Хэлисон. или кто-нибудь другой, объяснил мне некоторые вещи, я бы, наверно, мог постигнуть основы техники будущего. Вот было бы здорово, Мак!

– Если только он согласится.

– Ведь вы его не видели, – сказал Грегг. – Он был настроен дружески, хотя и загипнотизировал меня. А это что такое?

Он схватил книгу и начал рассматривать картинку.

– Осьминог, – подсказал Макферсон.

– Карта. Интересно. Она выглядит совсем как структурная формула, но я никогда не встречал такого вещества. Как бы я хотел прочесть эти чертовы завитушки! Они похожи на комбинацию бирманского и питмэновского письма. Даже система цифр отличается от арабской. Да здесь целая сокровищница, а ключа к ней нет!

– Гм-м-м. Возможно. Все-таки мне кажется, что это немного опасно.

Грегг взглянул на Макферсона.

– Не думаю. Нет никаких причин ожидать неприятностей. Это был бы сюжет для дешевого бульварного романа.

– А что такое жизнь, как не бульварный роман? – угрюмо спросил Макферсон, порядочно захмелевший – он уже успел отвыкнуть от спиртного.

– Это просто вы смотрите на нее под таким углом зрения. И в соответствии с этим и живете. – Грегг говорил недовольным тоном, главным образом потому, что не выносил безнадежной философии Макферсона, которую тот периодически проповедовал. – Попробуйте для разнообразия рассуждать логически. Человечество идет вперед, несмотря на диктаторов и профессиональных политиканов. Промышленная революция ускоряет социальные изменения. Биологическая мутация тесно с ними связана. Она прогрессирует. За последующие пятьсот лет мы пройдем такой же путь, какой прошли за последние десять тысяч. Это как лавина, низвергающаяся с горы.