Текст книги "Ярость (Сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц)

Он глубоко вздохнул и начал издалека:

– Кланы, я имею в виду Волтонов и Харкеров, открыто не нападут. Они не захотят, чтобы их припутывали к убийству. До сих пор им было плевать на народ, потому что народ был неорганизован. В Куполах никто никогда и не думал бунтовать – просто повода не было. Тут у Кланов было все четко. Но с твоей заварухой вокруг крестового похода у них появятся новые проблемы, причем совсем не простые. Народ впервые зашевелился, пускай бестолково – очень уж все завелись на этот поход. Вот я и придумал, как нам это использовать. Но… – он посмотрел на пыльный телеэкран во всю стену – пока я не могу все рассказать.

– Не надо, – Хейла, похоже, вообще ничего не волновало. Про себя Сэм решил, что это вполне нормально. До него впервые дошло, что для этого человека война не нечто страшное из давно забытого прошлого, а вполне обычное дело. Он уже повидал и убийства, и убийц. Для него угроза смерти – как слону дробина. Он привык относиться к таким вещам спокойно. Сэм снова ощутил приступ бешенства.

– Однако, – он заставил себя продолжать ровным тоном, – раз уж я решил ввязаться в это дело… – он сделал многозначительную паузу. – Продолжать?

Хейл усмехнулся и кивнул.

– Я думаю, что выход в том, что людей нужно не нанимать, а заманивать. Нам нужна ударная группа прорыва и специалисты. О первых – попозже. А вот со вторыми – ты мог бы защитить своих специалистов?

– Смотря от чего. Только не от скуки. И не от некоторых штук типа вьюна – они пролезают в вентиляцию и поедают человека живьем. Некоторые бактерии, вместо того чтобы гибнуть от ультрафиолета, начинают мутировать. И так далее. Это будет посерьезней, чем в кино.

– Значит, нужен хороший отбор. Теперь – о недовольных. У них, с одной стороны, хороший технический уровень, а с другой – личные неудачи.

– Так. И что ты предлагаешь?

Эти короткие реплики били прямо по самолюбию Сэма. Ему показалось, что Бессмертный уже заранее знает все, что он собирается сказать. Сэм чувствовал себя маленьким мальчиком, которого поставили на стул прочитать стихотворение про мишку, а взрослый дядя его поправляет. Зачем это Хейлу? Может, просто испытывает, на что он годен, а может, хочет, чтобы Сэм выложил ему свои идеи, а он бы выбрал что-нибудь интересное? Но тем не менее, под этой самоуверенностью, под всем этим неисчерпаемым опытом Сэм угадывал безоружную наивную доверчивость, и на нее-то он и ставил. Прежде всего Свободный Компаньон был романтиком. Прежде всего он был самоотверженным борцом за идею. Не то что сотни – тысячи лет не дали бы ему того, что у Сэма было врожденным. Да, попробовать стоило…

– Ясное дело, не все недовольные нам подойдут. Нужно еще разобраться – чем именно они недовольны. У тебя ведь были свои специалисты тогда, во время войн?

Хейл кивнул: «Да, но тогда все держалось на традициях Свободных Компаний».

– Мы создадим новые традиции. Я пока не знаю, какие. «К звездам через тернии» хотя бы. Ты смог бы получить доступ к психологическим тестам и личным досье старых спецов?

– Пожалуй, можно. Кое-что, наверное, сохранилось. А зачем?

– Пойдет в дело. Я думаю, это нам очень поможет. Будем решать задачку с двумя неизвестными: «X» – в чем причина их успеха, «У» – как нам создать новое поколение, причем в основном из недовольных. Находим, что такое хороший техник военных времен, прибавляем что-то вроде старой традиции. Приравниваем «X» и «У» и даем им новую традицию.

– Нужна хорошая пропаганда и психологическая обработка. Все, что от нас требуется сегодня – это направить общественное мнение, куда надо. Лозунги, знамена, а может, и новые кумиры. Крестовому походу нужны свои святые. Вот тебе способ найти специалистов. Теперь – об ударной группе и о финансах, – Сэм взглянул на спокойное лицо Бессмертного, отвел глаза и продолжал.

– Чтобы набрать ударную группу нам нужно хорошенько просеять добровольцев. В куполах есть еще надежные люди. Они не будут кричать «мама!» при первой опасности. Мы продумаем жесткие тесты для каждого потенциального колониста. Можно их слегка подурачить. Спрашиваем одно, а смотрим на другое. Нельзя отвергать человека за то, что тебе кажется, будто он может струсить, а то все разбегутся. Но мы должны знать наверняка.

– Пока все хорошо, – ободрил Хейл. – А как с деньгами?

– У тебя есть что-нибудь?

Хейл пожал плечами: «Гроши. Я провел лишь подготовительные работы по расчистке дунменовского форта. Тут нужны немалые деньги».

– Организуем фирму и будем продавать акции. Люди любят азартные игры. Особенно, если с них пойдут проценты. И не обязательно деньгами – острыми ощущениями, крутыми сюжетами, романтикой, которой им так хочется. Всем тем, что есть в дешевых триллерах.

– Неужели те, кого не взяли в добровольцы, будут покупать акции?

Сэм засмеялся: «Об этом я позабочусь. Я же говорю, с каждой акции пойдут проценты – они смогут пощекотать себе нервы, как настоящие колонисты, но при этом никакой опасности. Над каждым клочком колонии будет висеть телекамера – прямая трансляция всем держателям акций!»

Хейл взглянул на него со смешанным чувством негодования и восхищения. Сэм был очень доволен, что ему удалось наконец-таки растормошить Бессмертного. Но его ответ снова испортил ему настроение.

– Нет. Это дешевка. И мошенничество. У нас не воскресный поход для искателей приключений. Я тебе уже говорил, что это тяжелая работа, а не кино. Нам придется вкалывать, а не развлекаться.

– Всегда можно найти способ поразвлекаться. Нужно найти. Тебе все равно придется идти на компромиссы. Платят же люди за фильмы ужасов? Вот мы и покажем им такой фильм.

Хейл забарабанил пальцами по столу: «Мне это не нравится».

– Допускаю. Все равно это нужно. Чисто теоретически, есть у тебя там что-нибудь, что можно использовать прямо сейчас?

Помолчав, Хейл ответил: «Пожалуй. Мы сейчас возимся с шагающим плющом, он термотропичен. Его притягивает тепло человеческого тела. Ясное дело, мы его блокируем с помощью охлаждающих установок. В принципе, он легко подманивается. Можно разбросать в округе термошашки или еще что-нибудь, излучать тепло. А когда он появится, его можно взорвать на месте».

– На что он похож?

Хейл углубился в детали. Сэм откинулся на спинку стула. Он выглядел очень довольным.

– Прямо в точку. Абсолютно безопасно, а страшно, как смертный грех. Мы сразу отсеем половину, попугав их с самого начала. Твои люди отключат охлаждающие установки и притворятся, будто на них напал плющ. Кто-нибудь станет с термошашками наготове, только так, чтобы он не попадал в кадр. Потом поднимем тревогу, будто плющ прорвался, дадим его крупным планом на всех экранах – и готово!

– Все крестовые походы начинались с хорошей рекламы, – Сэм не стал настаивать. Он просто заметил, что если вообще ничего не делать, то жить им осталось тридцать шесть часов. В это время в углу огромного телеэкрана замигала красная точка. «Так, – решил про себя Сэм, – а теперь следующий номер программы».

Он облокотился на стол и начал:

– Кланам избавиться от нас – раз плюнуть. Парочка бактерий – и порядок. Они нас запросто уберут, если мы только не выкинем чего-нибудь этакого. Вот я и думаю: надо их так ошарашить, чтоб пока они прочухивались, мы могли стать на ноги.

– Давай-ка поподробнее.

– В чем сила Кланов – в их авторитете. На самом деле у них есть только одно – долгожительство. Только это удерживает их наверху, Только из-за этого люди им верят. На это и будем бить. Сделай так, чтобы, спасая свой авторитет, им пришлось защищать нас.

– Как?

– Ты всеобщий любимец. Почему Харкер дал мне сорок восемь часов сроку? Он боится, что у тебя появится верный человек, который поведет людей, даже если ты выйдешь из игры, – Сэм остановился и ткнул в себя пальцем. – Я – такой человек. Вернее, я должен им стать, чтобы спасти свою шкуру. Правда, тебе придется слегка подвинуться. Но если мы задублируем друг друга, мы разделим опасность пополам. На кой им убивать одного, если другой останется жив?

– А как ты умудришься стать настолько заметным за эти несколько часов? – Хейл явно заинтересовался.

Сэм заговорщически подмигнул и пнул соседний стул ногой. Открылась дверца в стене, и в комнату вошел Проныра, как обычно сморкаясь и хлюпая носом.

Громоздкая туша медленно опустилась на пустой стул. Проныра с любопытством уставился на Сэма.

«Прежде всего, – сказал тот, – команда Шеффилда сидит у меня на хвосте. Мне сейчас не до них. Наклевывается серьезное дело. Мог бы ты их успокоить?»

– Если они захотят послушаться старика… – это было надежной гарантией. Старый волчара по-прежнему заправлял делами в преступном мире Куполов.

– Спасибо, – Сэм наклонился к Проныре и посмотрел на него в упор. – Еще, очень важно. Нужно срочно подделать звуковую дорожку.

– Это просто. – Проныра опять высморкался.

– И подправить лица.

– Это сложнее. Чьи лица?

– Прежде всего – Захария Харкер. И любой из Харкеров или Волтонов, на которых есть материал. Но сначала – Захария.

Проныра уставился на него, забыв высморкаться в очередной раз. «Харкер? – хрипло переспросил он. Но через секунду неожиданно ухмыльнулся. – Ладно, чего-нибудь намухлюем. Но ты ведь догадываешься, во что это встанет, а, мальчик? Когда тебе это нужно?»

Сэм объяснил.

Подделывать звуковую дорожку начали с незапамятных времен, чуть ли не сразу после изобретения самой дорожки. Для этого уже записанные звуки ловко перекраивались в новой последовательности так, чтобы получались желаемые слова. Технология подделки была доведена до совершенства. Нужен был только очень опытный оператор, способный сделать из того, что есть, то, что требуется. Чисто фонетические трудности делали невозможным переделку одного языка в другой, но в остальном никаких ограничений не было. Любой записанный на пленку фрагмент легко разбивался на отдельные кирпичики, из которых строился практически любой текст.

Затем, разумеется, делали подгонку видеозаписи. Чтобы согласовать мимику и речь говорящего, нужно было останавливать кадр и корректировать положение губ. После этого результат бывал в общем достигнут, но восприятие спотыкалось на каждом звуке. Тут-то и начиналась самая ювелирная работа: незаметное сжатие и растяжение кадра, склеивание кусочков в одно безупречное целое. Иногда, чтобы получить нужное изображение, двухмерные изображения в профиль и три четверти проектировали на объемную голограмму, а потом перефотографировали. И, наконец, вершиной всего была окончательная доводка до ощущения подлинности.

У Проныры был выход на оператора, отлично знавшего свое дело. В чем-чем, а в видеозаписях Харкеров и Волтонов недостатка не было. Правда, связываться с ними было опасно, и Сэм это знал. Но у него не было выбора.

Робина Хейла он обрабатывал почти пять часов. Прежде всего, его требовалось убедить в серьезности их положения. Это оказалось нетрудно – агенты Кланов так и сновали вокруг дома, где они спрятались. Потом Сэм доказывал, что на него можно положиться – дошло до того, что он повторял свои доводы, воткнув в вену иголку анализатора крови, подключенного к детектору лжи. Это заняло больше всего времени – он должен был слишком многое скрывать, а чтобы не попасться, приходилось все время вилять.

– Мы с тобой все равно, что покойники, – говорил он, и перо самописца ползло медленно и без рывков, поскольку это была чистая правда. – Я ведь не спорю, дело опасное, чистое самоубийство. Но если уж подыхать, так я хочу испробовать все. Тебе-то тоже не выкрутиться. Если ты, конечно, не можешь придумать что-нибудь получше. Можешь?

Бессмертный не мог.

В итоге ведущий вечерней телепрограммы сообщил, что Робин Хейл собирается сделать важное заявление по поводу колоний. Во всех Куполах люди в ожидании замерли у экранов. Никто не знал, что на самом деле они ждут, пока поддельная пленка перемотается в последний раз перед запуском в прямой эфир.

Частная жизнь Бессмертных на самом деле была не совсем неизвестной, а агенты Проныры не зря ели свой хлеб. Из уважения к Хейлу затянувшаяся пауза не заполнялась никакими заставками. Наконец поступил сигнал, что фальшивка готова.

После этого на всех телеэкранах – огромных общественных, комнатных и портативных появилось лицо Хейла. Он был одет в защитный костюм для работы на суше и говорил быстро и немного взволнованно, что придавало его словам еще большую убедительность.

Он сказал, что хочет представить слушателям грандиозный проект его лучшего друга Сэма Рида, проект, который позволит немедленно начать широкомасштабные работы на континенте. Однако внезапно осложнившаяся обстановка требует его присутствия наверху, где работающие в джунглях люди столкнулись с новой, неожиданной опасностью. Он сжал кулак в традиционном приветствии Свободных Компаньонов и исчез с экрана.

На его месте появилось лицо Захарии Харкера. Вряд ли нашелся бы такой эксперт, который смог бы обнаружить неуловимое дрожание записи, выдававшее, что в действительности она была простой перетасовкой электромагнитных сигналов. Все было настолько безупречно, что даже сам Захария, у какого бы экрана он сейчас ни находился, не мог бы усомниться, что это именно он говорит в телестудии, настолько естественно соответствовал каждый звук движению его собственных губ.

Синтетическая речь была триумфом лингвистики. Прием, типичный для Сэма, – пойти на рискованнейшую авантюру не только для того, чтобы обезопасить себя и Хейла, но и заставить противника работать на него. Он заставил Харкера не просто упомянуть его имя. Сэм был представлен публике, он стоял рядом с Бессмертным во время его речи. Этакий болеющий за общество рыцарь-филантроп, который берет на себя все тяготы крестового похода.

Сэм Рид, человек из народа, смертный, но прозорливый, готов бок о бок с Робином Хейлом повести простых людей к великим завоеваниям. Колонизация – это будущее человечества. «Даже Харкеры, – воскликнул Захария, – были покорены устремленностью двух друзей – Хейла и Рида. Впереди – борьба с неизведанным. Скоро начнутся конкурсные испытания добровольцев. Через тернии – к звездам!»

Он заговорил об опасности. Он углубился в детали, подбирая каждое слово, стараясь воодушевить и увлечь слушателей. Он упомянул о том, что жизнь в Куполах вошла в эпоху застоя, что участились случаи дебилизма и вспышки новых заболеваний. И самое главное – человек перестал развиваться. В Куполах у человечества нет будущего. Недопустимо, чтобы великая земная цивилизация нашла свой конец в волнах непокорной планеты.

«К звездам!»

Захария покинул экран. Сэм выступил вперед и начал говорить, стараясь под напускным спокойствием скрыть свое волнение. Его и вправду почти трясло от запоздалого страха за свою жизнь. Как отреагируют Харкеры на такое чудовищное мошенничество? Их самые сокровенные планы бессовестнейшим образом вывернуты наизнанку и выставлены на всеобщее обозрение, да еще и от их же лица. Наверняка они уже действуют, Кланы умеют реагировать мгновенно. Но как? Этого Сэм предвидеть не мог.

Он говорил с экрана с невозмутимой уверенностью. Он сказал, что помочь колонизации может каждый – если не лично, то хотя бы деньгами. Скупыми словами он обрисовал трудности и опасности жизни на континенте, – стараясь заранее отпугнуть всех, кроме самых настойчивых. Но свой главный козырь он приберег напоследок.

То, что было дорогостоящей забавой для самых состоятельных, он берется сделать доступным каждому, кто будет участвовать в великом деле спасения человечества. Люди не просто смогут увидеть, куда идут их деньги, они в полной мере разделят потрясающие ощущения живущих наверху.

– Смотрите!

На экране вспыхнуло яркое царство венерианских джунглей, которые надвигались на зрителя с головокружительной быстротой. Жирная черная грязь окружала зеленый островок буйно цветущих растений. Грязь зашевелилась, и стало видно, как гигантская змея заскользила по направлению к острову. Раздался чавкающий звук, и челюсти болотного волка сомкнулись на чешуйчатом теле. Смешанная с кровью жижа полетела в разные стороны. Извивающиеся чудовища начали медленно погружаться вглубь и исчезли с экрана. Черное болото снова замерло, если не считать еле заметных кругов, расходящихся над местом битвы. Несколько больших пузырей лопнули с глухим шумом, отчетливо слышным каждому сидевшему у экрана.

Сэм поблагодарил за внимание. Он попросил подождать несколько дней, пока не будут созданы отборочные комиссии. С грубоватой простосердечностью он пообещал верой и правдой служить жителям Куполов и Свободному Компаньону, который передал все дела в его руки, поскольку сам он сейчас необходим наверху, в этих таинственных, известных только ему одному джунглях. «Скоро мы все, – закончил Сэм, – станем свидетелями этих битв, но в них будут сражаться не чудовища, а люди, храбрецы, объявившие войну Венере, подобные тем, кто когда-то завоевывал Старую Землю…»

Кланы не предприняли ничего.

Это беспокоило Сэма больше, чем любое проявление враждебных действий. Он не знал, с чем ему бороться. У него были основания не доверять этому молчанию. Все попытки тележурналистов взять интервью у кого-нибудь из Бессмертных на эту злободневную тему ни к чему не привели. Они только улыбались, кивали и отказывались что-либо комментировать – пока.

Между тем, успех был сногсшибательный. В конце концов, думал Сэм, что Харкеры могут сделать? Пытаться отнять у народа его новую игрушку было бы чистым безумием. Нельзя дать ребенку конфетку, а потом отнять, даже не дав попробовать – шуму и крику не оберешься. А жители Куполов, хотя они и привыкли держаться за маменькину юбку, куда опасней младенцев. Оставь их сейчас без поддержки, и можно ждать неприятностей.

Сэм знал, что он выиграл еще не всю партию, а только дебют. Но у него хватало хлопот с настоящим, чтобы слишком беспокоиться о будущем. Конечно, то, что он затеял, было аферой. Но ничего другого он затевать и не собирался.

Как ни странно, Сэм больше доверял Харкерам, чем Вычислителю. Раз они считали, что затея провалится, значит, так оно и будет. Вычислитель, правда, говорил, что колонизация могла бы и состояться, и обычно-таки Вычислитель бывал прав. Как же иначе – ведь машина не ошибается. Однако она ошиблась, еще как ошиблась в самом Сэме. Так что он имел все основания не очень-то ей доверять.

Поэтому он ставил на неудачу. Если колонизация лопнет, значит, он рассчитал все правильно. Сэм в первый раз вышел на действительно крупные деньги. Все как с цепи сорвались, покупая акции, и он продавал и продавал.

Акций было продано на триста процентов.

По сути дела, это должно привести к краху. Если он вложит все деньга в освоение суши, то что останется учредителю? И вообще, как он сможет расплатиться за триста процентов акций?

Но на бумаге все выглядело прекрасно. Средства и оборудование лились рекой, краснощекий великан, олицетворяющий возрожденную культуру, поднимался со дна океана, стряхивал воду с могучих плеч и ступал на сушу. А следующий шаг – межпланетные, а потом межзвездные путешествия. Замысел «К звездам!» был грандиозен, и Сэм Рид, не жалея сил, работал над его воплощением.

Прошло два месяца.

Плоды успеха сыпались как из рога изобилия. Одним из таких плодов, упавшим прямо в руки, была Росейз. Сэм запер все три свои квартиры и специально для Росейз нанял новую, сверху донизу набитую немыслимой роскошью. С одной стороны окна выходили в огромный сад – чудо гидропоники, – цветущий с такой же буйной, хотя и безопасной, пышностью, как и джунгли на континенте. Из противоположных окон можно было наслаждаться сверканием огней раскинувшегося внизу Купола, в котором все, от мала до велика, плясали под его дудку. Это было настолько ярко и великолепно, что напоминало сон шизофреника. Но это было правдой.

Если бы Сэм вовремя остановился и пораскинул мозгами, он, может быть, сообразил бы, что водоворот событий, уже полностью вышедших из-под контроля, затягивает его все больше. Он бы увидел, что все вокруг смешалось в совершенную неразбериху, и если бы ему дали время подумать… Но подумать ему не дали.

В тот день, когда его час наконец пробил, Росейз сидела у него в ногах на низеньком пуфе и пела одну из своих щемящих сладких песен.

Ее фиолетово-синие юбки широким кругом лежали на полу, изящная головка склонилась к высоким рогам лиры, а низкий бархатный голос звучал особенно мягко.

«Медленно дева к нему подошла, ах, сэр, к нему подошла…» Какая истома прозвучала в последних словах! Старинная баллада казалась написанной именно для нее. Мелодия словно парила в комнате: «И молвила дева…» Росейз смолкла, потому что на экране видеофона замигала желтая точка, и тихонечко заныл зуммер.

Какой-то серьезный разговор, это ясно. Кого попало не соединили бы с ним в такое время. Он лениво спустил ноги с дивана и встал.

Росейз не подняла головы. Мгновение она сидела неподвижно, как бы зачарованная жужжанием зуммера. Потом, не глядя на струны, она взяла последний аккорд и пропела заключительные строки баллады: «Мой друг, ты умрешь, ах, сэр, умрешь…»

Когда Сэм подтвердил вызов, экран засветился и на нем появилось лицо, заставившее его слегка отшатнуться. Это была крайне рассерженная Кедра Волтон. Ее иссиня-черные волосы взлетели как у Горгоны-Медузы, когда она резко повернулась к нему. Ожидая включения, она, видимо, разговаривала с кем-то, находящимся сзади, и Сэму показалось, что именно этот собеседник и был причиной ее раздражения. Он оказался прав.

– Сэм Рид, ты дурак, – сказала она ровным голосом без какого-либо предисловия. Даже следа египетской невозмутимости не было на ее прекрасном, вздрагивающем от отвращения лице. – Ты что, в самом деле решил, что будто сможешь после всего этого уйти в тень?

– Я уже ушел в тень, – заверил ее Сэм. Его уже давно смущала неизбежность сегодняшнего разговора.

– Жалкий дурак, ты просто не знаешь Бессмертных. Наши планы работают медленно. Нам нет нужды спешить! Как ты мог вообразить, что Захария Харкер допустит такое и оставит тебя в живых? Он…

Из-за ее спины раздался голос: «Дорогая Кедра, позволь мне самому говорить за себя». Гладкое, вечномолодое лицо Захарии смотрело на него с экрана. Спокойная, ровная мысль светилась в обращенных к нему глазах. «Как бы там ни было, я очень признателен тебе, Сэм Рид, – произнес голос Бессмертного. – Ты поступил очень умно. В тебе было больше фантазии, чем я мог предположить. Ты очень возвысил меня в общественном мнении. Это приятно. Кроме этого, ты помог мне разделаться с хейловским безумным проектом. За это я хочу поблагодарить тебя отдельно. Я люблю искренность, когда это позволяют обстоятельства».

У него был взгляд человека, глядящего на нечто настолько незначительное, что по спине у Сэма пробежал холодок. В его масштабах времени и жизненного опыта Сэм был пренебрежимо ничтожен. Так смотрят на неодушевленный предмет. На что угодно, только не на людей. Например, на труп. Или на Сэма Рида.

И тут Сэма осенило – перед его внутренним взором вспышкой пронеслось, что Харкер-то ведь наверняка просчитал все заранее! Он с самого начала знал, что Сэм поведет двойную игру и с ним, и с Хейлом. Сэм был единственным слабым звеном в хейловском крестовом походе, тем звеном, из-за которого все могло рухнуть. До этой минуты ему казалось, что никто ни о чем не подозревает.

А Захария Харкер знал.

– Прощай, Сэм, – раздалось с экрана. – Кедра, дорогая… – снова появилось лицо Кедры. Она все еще сердилась, но не это поразило Сэма, когда он увидел ее глаза. Они были наполовину прикрыты длинными ресницами, в них стояли слезы.

– Прощай, Сэм, – сказала она, – прощай, – и бросила короткий взгляд куда-то за его спину. Сэм быстро повернулся, но тонкие пальцы, весь вечер перебиравшие для него струны лиры, уже сомкнулись на крошечном баллончике, направленном ему в лицо.

Сладкий, одуряющий запах ударил ему в ноздри. Словно споткнувшись, он качнулся вперед, собираясь напоследок свернуть Росейз шею. Но она медленно отплыла в сторону, и комната тоже медленно поплыла, и Росейз стояла высоко-высоко над ним, и в ее глазах тоже были слезы.

Все вокруг было наполнено ароматом Стимулятора Грез. Стимулятор Грез, последнее лакомство наркоманов, самый сладостный способ самоубийства.

Последнее, что он видел, были огромные, темно-синие плачущие глаза, глядящие на него отовсюду. Глаза двух женщин, наверное, даже любивших его – иначе почему слезы? – а теперь вместе убивших…

Он проснулся. Приторный запах, кажется, стал слабее. Вокруг было темно. Спиной он почувствовал стену и понял, что ему очень неудобно сидеть, привалившись к ней. Вдалеке мелькнул огонек. «Аллея в парке», – медленно соображал Сэм, начиная различать движущиеся в глубине человеческие силуэты.

Он побрел, то и дело спотыкаясь. На нем были старые, немыслимо разбитые ботинки. Он огляделся и обнаружил на себе жуткие изорванные лохмотья. Сквозь огромные дыры в подошвах ступни шаркали прямо по земле. Едва уловимый аромат Стимулятора Грез все еще висел в воздухе.

Стимулятор Грез – он мог усыпить человека надолго, очень надолго. На сколько?

Он потащился к началу аллеи. Случайный прохожий с брезгливостью и любопытством смотрел на него. Сэм подошел и ухватил его за рубашку.

– Форты, – хрипло спросил он, – форты открыты?

Прохожий сердито убрал его руку.

– Какие форты?

– Форты! Форты на континенте!

– А, вот ты о чем, – он засмеялся. – Опоздал, парень. – Он, наконец, понял, что Сэм просто пьян. – Давно открыты, уже и закрыться почти успели.

– Что значит давно?

– Сорок лет.

Сэм уцепился за ручку автомата для продажи расчесок и прочей мелкой дряни, стоящего в начале аллеи. Он не мог ее отпустить, потому что ноги совершенно не слушались. Он всматривался в пыльное зеркало и не мог оторвать от него глаз. «Сорок лет. Сорок лет!» На него смотрело рыжебровое, грубо очерченное, ничуть не изменившееся лицо Сэма Харкера.

– Сорок лет, – еле слышно прошептал он.