Текст книги "Ярость (Сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)

Часть II

И, конечно, будет время

Чтоб туман на ножнах хлипких

Спинку почесал о крыши.

Непременно будет время

Прилепить к лицу улыбку

И сидеть как можно тише.

Будет время для исканий,

f,ля убийства, для работы

для истины в стакане,

Для тоски и для зевоты.

Т. С. Элиот

Город раскручивался перед ним медленной нисходящей спиралью. Сэм Харкер тупо смотрел и ничего не видел. Слишком многое на него свалилось. Он даже не мог ни о чем думать. Сколько прошло времени с тех пор, как он увидел себя в зеркале автомата? Драными подошвами он ощущал легкое дрожание движущегося тротуара. Знакомый вид, улица за улицей, разворачивался перед ним по мере скольжения. Не было ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы хоть что-нибудь сообразить.

– Нужно как-то встряхнуться, – решил он, и даже эта мысль возникла со скрипом, словно ей трудно было проползать по извилинам, заржавевшим за сорок проведенных в дурмане лет. Он пощупал свои обтрепанные карманы и понял, что там пусто. У него нет ничего. Ни денег, ни воспоминаний, ни даже прошлого.

«Ничего, – как в полусне подумал он. – Ничего?» И тут в первый раз до него дошло, что же он видел в зеркале. «Ничего? Я – Бессмертный!»

Этого не может быть! Должно быть, это действие Стимулятора Грез. Дрожащими пальцами он пощупал кожу на щеках и потрогал крепкие мышцы шеи – нет, это не сон! Все настоящее. А вот байка про сорок лет – точно, вранье. Тот мужик на аллее наверняка соврал. Вспоминая, Сэм было подумал, что он смотрел на него странновато, не как на обычного забулдыгу. Тогда Сэм принял его за прохожего, но сейчас, когда он насиловал свои заржавелые мозги, ему начинало казаться, что этот тип поджидал именно его и был готов уйти или остаться, смотря по обстоятельствам.

Сэм изо всех сил напряг память, пытаясь вспомнить лицо прохожего. Ничего. Какое-то расплывчатое пятно, которое смотрело на него и разговаривало. Но смотрело уж очень внимательно и разговаривало слишком уж двусмысленно! Это была первая мысль, оформившаяся в затуманенном мозгу Сэма. Мужик был там неспроста. И это напрямую связано с Сэмом.

– Сорок лет, – бормотал он, – как бы это проверить…

Город совсем не изменился. Но это ни о чем не говорит – Купола вообще почти не меняются. Впереди, над крышами, Сэм увидел гигантский шар погибшей Земли, задрапированный черным. Он стал прикидывать, какие улицы и дома здесь должны быть. Все было на месте. Он знал город. Он знал, где он находится, где его старые берлоги, где эта чертова квартира, в которой синеглазая девчонка прыснула ему в лицо Стимулятором.

В памяти всплыло лицо Кедры со слезами на глазах, Кедры, отдающей приказ об его уничтожении. Кедра и Росейз. Так, есть чем заняться. Он знал, что история с покушением – дело рук не Кедры, и уж тем более не Росейз. Захария Харкер – вот кто стоял за ними. И Захария за это поплатится. Но Кедра поплатится тоже, а что до Росейз – его пальцы судорожно сжались Росейз он верил. Ее поступок самый паскудный – предательство. Ну, девочка, лучше бы тебе не родиться, думал он.

Стоп. Сорок лет? Наверное, время уже сделало за него всю работу. Нет, прежде всего нужно узнать, какой сегодня день. Где-то здесь один из огромных экранов общественных новостей, и он сможет посмотреть дату… Он поймал себя на том, что это ни к чему.

Он чувствовал, что это не его время. Пусть город не изменился – изменились люди. Слегка – некоторые носили бороду, чего не было раньше. Покрой одежды был более вычурный. Мода не изменяется просто так – она всегда следует за изменениями в обществе. Он мог бы заметить это и раньше, будь у него пояснее в голове.

Тротуар медленно поворачивал. Показался угол информационного экрана, и несколько человек повернулись к нему. Сэм вспомнил, как в его время люди теснились и вытягивали шеи, стараясь успеть прочитать новости до того, как экран скроется из вида. Так было раньше. Но апатия и безразличие стали новым стилем жизни. Один лишь Сэм, как завороженный, смотрел на экран.

Все так, прошло сорок лет.

В мозгу словно разорвалась маленькая бомба: «Бессмертие! Бессмертие! Сколько возможностей, сколько опасностей, сколько славы», – вихрем пронеслось в голове. Потом все успокоилось, и ему на мгновение стало страшно ответственности своего положения – положения, о котором он раньше и мечтать не мог. Его снова охватили сомнения – он стал судорожно перебирать в памяти известные ему наркотики, способные вызвать летаргическое состояние на сорок лет без признаков старения. Таких не было. Значит, все правда. Совершенно невозможно, но правда.

Теперь можно подождать. Сэм коротко рассмеялся про себя. Теперь все на свете может подождать. Спешить больше некуда. Случилось чудо! Сорок лет сна, а потом – бессмертие. А это что еще такое?

Стимулятор Грез. Забытый было запах продолжал щекотать ноздри, а во рту, под языком, возникла зловещая сухость – начало жажды, которую не утолишь ничем.

Мне нужно вылечиться. Прежде всего мне нужно вылечиться.

Он знал, что такое Стимулятор. От него можно отделаться, но самое опасное – рецидивы. Они были страшнее всего – один раз связался, а потом уже не выкарабкаться. Неизвестно, есть ли у него время добежать до больницы. Никогда не знаешь, когда снова накатит – и так всю жизнь. Вирус мутирует так быстро, что не успеешь оклематься, как начинается новый приход. Поехали Грезы, и ты тихонечко помираешь.

На миг его охватила паника. Сколько у него времени? Когда кончилась последняя Греза? Следующая может долбануть его в любую минуту, и все, что он успел прочухать, снова провалится в никуда. Что толку от бессмертия, если он проспит его!

Ему нужно вылечиться. Жажда стала сильнее с тех пор, как он распознал ее. Не простая, известная всем людям, а подлая, убийственная жажда. Лечение требует денег. Несколько тысяч кориум-кредиток, не меньше. А у него нет ни гроша. У него в руках неслыханное богатство, если, конечно, его бессмертие настоящее, но это богатство может растаять в один миг, потому что ему нечем за него расплатиться. Чушь какая-то. У него впереди немыслимо долгая жизнь, но нехватка нескольких часов-может лишить его этого сокровища.

Без паники. Паника – это конец. Нужно заставить себя все обдумать и. решить, что он должен делать. Чего добиваться и как. Сейчас самое главное – две вещи: бессмертие и Стимулятор.

Деньги.

Денег нет.

Бессмертие.

Хорошая штука, с точки зрения будущего, которое она обещает, но он пока не умеет с толком ею пользоваться. Значит – лучше держать ее в тайне.

Как?

Замаскироваться.

Под кого?

Конечно же, под себя. Под Сэма Рида, но не Бессмертного. Сэм Рид, который выглядит лет этак на восемьдесят. Это уже каким-то боком относится к деньгам. Единственный способ добыть денег – прибегнуть к одному из своих старых трюков. Не нужно пока трогать свою драгоценную тайну. В голове не умещается – какие дела он сможет проворачивать! Потом. Времени хватит на все. Потом он сможет тратить его как хочет, только бы успеть сейчас.

Итак, прежде всего, немного времени и немного информации.

Информация – это безопаснее и проще. Этим надо заняться сейчас же. Узнать, что случилось за эти четыре десятилетия, что случилось с ним самим, когда и как, помнят ли о нем? Ясное дело, что он больше не общественный деятель, но где он был эти сорок лет – это вопрос.

Он перешел на перпендикулярно скользящую дорожку, которая понесла его к ближайшей библиотеке. По дороге он обдумывал, как быть с деньгами. Он был очень богатым человеком, когда Росейз брызнула в него Стимулятором. На его имя было открыто несколько счетов, но большую часть денег он спрятал в четырех тайниках. Очень вероятно, что хотя бы один из них уцелел, но под каким видом он сможет к нему подобраться, надо обмозговать. Если денежки подождали сорок лет, то подождут еще несколько часов.

У него не было даже нескольких центов, чтобы заплатить за отдельную кабину в читальном зале, поэтому он уселся за один из общих столов и низко пригнулся, пряча голову за невысокой перегородкой. Потом он включил дисплей, уткнулся глазами в экран и стал ждать.

Газетные заголовки сорокалетней давности разворачивались перед ним. Это был недельный обзор последних событий, которые он мог вспомнить.

Рип ван Винкль сориентировался во времени, прочитав газету двадцатилетней давности. Он, конечно, не узнал обо всем, что случилось пока он спал, но зато смог представить себе мир, в котором очутился. Так и сейчас, только одно могло дать Сэму почувствовать твердую почву под ногами – старая газета. За стенами библиотеки его подстерегала полная опасности неопределенность. Все, за что можно было зацепиться, слишком сильно изменилось.

Больше всего изменились мелочи – мода, прически, жаргон. Но отступление от этих мелочей как раз больше всего бросалось в глаза, поскольку более глубокие и значимые вещи обычно не выделяются.

Сэм так живо воспринимал разворачивающееся перед ним прошлое, что казалось, будто он чувствует, как Стимулятор обволакивает его лицо. При мысли об этом он снова задохнулся от приступа жажды и вспомнил, что ему нужно торопиться. Он прижался лбом к тубусу и включил ускоренную перемотку.

СЭМ РИД УШЕЛ В ГРЕЗЫ! Тонкий голос из призрачного прошлого звенел у него в ушах, а перед глазами мелькали жирные заголовки. «Сэм Рид, учредитель континентальной колонии, отказался сегодня от своей карьеры и ушел в Грезы». Все близко знавшие его поражены… был обнаружен разгуливающим по городу…».

Приводились все подробности. Сенсационное сообщение о его добровольном самоубийстве дослужило толчком к скандалу с акциями. Через четыре дня после исчезновения Сэма Рида, после того как более десяти человек видели его в состоянии грезовой интоксикации, затея с колонизацией лопнула, как мыльный пузырь.

У Робина Хейла не было никаких объяснений. Что он мог сказать? Триста процентов проданных акций лучше всяких слов говорили, что учредители Колонии были уверены в ее провале. Хейлу оставалось одно – выдержать очередную бурю. В его долгой жизни их было много – и бешеных бурь человеческих страстей, и яростных штормов непокорной Венеры. Естественно, он не устоял. Страсти были слишком сильны. Слишком многие поверили в колонизацию.

Все лопнуло, как мыльный пузырь, и не осталось почти ничего.

Имя Сэма Рида заклеймили позором. Мало того, что он оказался мошенником, он еще и сбежал, скрылся в убийственно сладких грезах. Никто особенно не ломал голову – почему. Его поступок казался явно бессмысленным. Но умные люди не дали читателям возможности обдумать столь странное поведение. Если Колонии были обречены на провал, Сэму нужно было просто подождать и спрятать деньги в надежное место. Правда, его самоубийство наводило на мысль, что он испугался, что колонизация будет успешной, но об этом уже никто не думал. Все решили, что боясь разоблачения, он выбрал самый легкий способ выйти из игры.

Расследование продолжалось, были обнаружены тайники с деньгами, которые он даже не сумел как следует спрятать. Кто может противостоять сыскной службе Куполов и проницательности Бессмертных! Они нашли и вскрыли тайники. Все четыре. Дальше излагались детали. Сэм откинулся на спинку стула и зажмурился, хотя свет в библиотеке был не очень ярким. Так, с этим все ясно.

Он видел, как Харкеры разыгрывали эту игру сорокалетней давности. Лицо Захарии Харкера стояло перед ним, будто он видел его час назад. Гладкое, улыбающееся лицо бога, снизошедшего до простых смертных. Захария точно знал, что он делает. Тогда игра только начиналась. Сэм был просто пешкой, которую нужно поскорее разменять. Он снова наклонился к экрану, чтобы посмотреть, как играли другие фигуры.

К его удивлению, Робин Хейл не отступил и начал освоение суши, несмотря на полную потерю популярности и даже откровенную враждебность. У него оставалось только одно – гарантированное право на землю, которую никто не мог отобрать у него, особенно после того, как деньги, украденные Сэмом, были найдены. По всей видимости, Хейл старался закрепиться, выстраивая свои долгосрочные планы так же, как Кланы выстраивали свои. Он рассчитывал, что со временем прошлые скандалы забудутся и он сможет снова начать борьбу и отыграть у Кланов следующее поколение.

Итак, освоение началось. Но печать сообщала об этом на удивление мало. В Куполе Делавер произошло сенсационное убийство, потом где-то была поставлена новая пьеса, и вся Венера ломилась за билетами. Только просмотрев заголовки, неделя за неделей, Сэм обнаружил коротенькое сообщение о начале работ на континенте.

Конечно, это было неспроста. Харкеры знали, что делают.

Сэм остановил бегущие заголовки и задумался. Пожалуй, план придется изменить, хотя и не слишком. По-прежнему, самое главное – деньги. Срочно. Он сглотнул слюну, смачивая измученное наркотической жаждой горло. В тайниках пусто. Что осталось? Только он сам, его опыт и его бесценная тайна, которую еще рано пускать в ход. Что еще? Документы на землю, выписанные на его имя сорок лет назад – по закону право на землю аннулированию не подлежит. Но востребовать ее на свое имя он не может, а под другим именем оно недействительно. Ладно, с этим потом.

Сейчас – деньги. Он встал и, мягко ступая, вышел из библиотеки. Теперь надо подыскать оружие и жертву. Ему не раздобыть две или три тысячи кредиток простым грабежом, это рискованно. Но если повезет, можно тряхануть кого-нибудь в темном месте на две-три сотни.

Ему повезло. Повезло и типу, которого он подловил – его череп не раскололся от удара набитым камнями носком. Заодно Сэм проверил себя и был приятно удивлен, что он в неплохой форме. Он этого не ожидал – большинство живущих под Грезой становятся перед смертью похожими на высохшие мумии. Еще одна загадка – что же он делал все эти сорок лет?

Сэм опять вспомнил человека, который поджидал его на аллее, когда он проснулся. Эх, будь у него немного поясней в голове! Он взял бы его за шиворот и вытряс бы из него все, что нужно. Ладно, в свое время он доберется и до этого.

С сорока тремя кредитками в кармане он отправился в заведение, известное ему еще сорок лет назад. Когда-то там умели делать дело и держать язык за зубами, а такое быстро не меняется. Надо полагать, это заведение еще на месте.

По пути ему попадалось множество салонов красоты, где мужчины и женщины старались превзойти друг друга, гоняясь за модой. Чувствовалось, что это увлечение прочно вошло в обиход. Это бросалось в глаза. То и дело попадались мужчины с локонами и завитыми бородами. Но Сэм прошел мимо шикарных салонов – ему не нужны были свидетели. Он обнаружил заведение на старом месте и ничуть не удивился.

В дверях он немного замешкался. Ему было не по себе. Правда, на улицах его никто не узнал. Сорок лет назад его разрекламированное со всех экранов лицо было известно каждому, но теперь…

Люди мыслят шаблонами. Если его лицо покажется знакомым, то удивятся только сходству, не более. Подсознательное всегда становится сознательным через логику – по проторенным дорожкам привычных ассоциаций. Сходство лиц всегда возможно, это естественно. А вот увидеть на улице Сэма Рида, выглядящего как сорок лет назад, неестественно. В то время большинство окружающих были либо детьми, либо еще просто не родились на свет. Те, кто мог бы его узнать, состарились, стали плохо видеть, в их голове перепутались воспоминания о десятках других лиц, обращавшихся к ним с телеэкрана.

Нет, если не произойдет какой-нибудь идиотской случайности, бояться нечего. Он уверенно вошел через стеклянную дверь и отдал короткие распоряжения поспешившему к нему человеку. Вполне обычное дело.

– Вам временно или навсегда?

– Временно.

– С экстренным сбросом? – это было условное обозначение легко сбрасываемой маскировки, очень популярной у посетителей этого заведения.

– Обязательно.

Мастер приступил к работе. Он был одновременно художником, психологом, физиологом и большим специалистом по камуфляжу. По просьбе клиента череп оставили лысым, рыжие ресницы и брови слегка обесцветили, чтобы сделать их посветлее или потемнее уже в зависимости от общего облика. Бороду выбрали седую, грязную и всклокоченную.

Он изменил форму носа и ушей так, как если бы их действительно коснулось время. Кое-где наложил крупные морщины из фальшивой кожи. Большая часть лица была скрыта бородой, но та сероватая маска, которая выглядывала из-под нее, красноречиво говорила о тяжело прожитых восьмидесяти годах.

– Для экстренного сброса сдерните бороду и измените выражение лица. Фальшивую кожу быстро не удалить, но если хотите разгладить морщины, сделайте так, вот попробуйте, – он подвел Сэма к зеркалу и заставил немного поупражняться.

– Порядок, – наконец сказал Сэм. – Теперь мне нужен костюм.

Они остановились на трех вещах – шляпа, плащ, ботинки. Выбор определяли простота и удобство. Каждый предмет имел свою особенность. Шляпа, после продавливания и скручивания, полностью меняла свою форму. Плащ был обшарпанный, но сделанный из такой тонкой ткани, что в скомканном виде помещался в спичечную коробку. Однако, если его надеть, то он казался достаточно громоздким, чтобы скрыть под собой фигуру отнюдь не восьмидесятилетнего человека. Для изменения осанки и походки у Сэма были свои приемы. Ботинки были такого же неописуемого цвета, как и шляпа, но если отстегнуть огромные неуклюжие пряжки, они превращались в элегантные черные туфли.

Сэм вышел через черный ход. Шаркая и сутулясь под тяжестью своих восьмидесяти лет, он вернулся в библиотеку. «А я неплохо сохранился для своих лет, – решил он, поглядывая на свое отражение в витринах. – Этакий бодренький, добродушный старикан, правда, старый, очень старый. Что есть, то есть».

Теперь он собирался изучить отдел криминальной хроники.

Преступники ведут себя, как овцы, если понаблюдать их подольше. Попасутся на одном месте и переходят на другой луг, где травка позеленее. Сорок лет назад особенно славился Синий бульвар, теперь все сместилось к центру, отметил Сэм, просматривая сообщения на экране. Что до самих преступлений, то они особо не изменились. В основном все осталось по-прежнему. Порок меняется со временем не так сильно, как добродетель.

Наконец он вычислил лужайку, которую облюбовали овечки преступного мира сорок лет спустя. Он купил флакончик красной краски и мощную дымовую шашку. К ней прилагалась инструкция, как уничтожать насекомых в гидропонных садах. Инструкцию Сэм выкинул, он знал, как обращаться с этими шашками.

Теперь нужно найти подходящее место для западни.

Он нашел две аллеи, расположенные рядом и выходящие на не слишком людную улицу. Сэм помнил, что в конце одной из них был погреб. Погреб, как и раньше, оказался заброшенным. Внутри он сделал тайник для дымовой шашки, а у входа припрятал несколько обрезков металлических труб, которые он подобрал, убедившись, что они хорошо приходятся по руке. Теперь можно было действовать дальше.

Он ни на минуту не позволял себе расслабиться и помечтать о будущем. Потому что когда такие мысли мелькали у него в голове, когда он вспоминал, что время принадлежит ему, он становился как пьяный и забывал, что ему нужно делать. Приходилось встряхиваться и говорить самому себе: «Я – под Стимулятором, мне нужны деньги, мне нужно вылечиться…».

Из парка он отправился прямиком на вычисленную им лужайку и заказал самого дешевого и крепкого виски «Смерть кишкам». Он все время помнил, что он глубокий старик. Это было несложно, главное – не забывать несколько нехитрых приемов. Например, нельзя дышать полной грудью, когда разговариваешь – старики страдают одышкой, и их голос слегка дребезжит. Получалось довольно убедительно. Ходить нужно медленно и осторожно, как бы обдумывая каждый шаг. Хромота, пожалуй, не показатель возраста, неуверенность движений более уместна. Старики не могут двигаться быстро, они все время должны помнить о своих негнущихся ногах и слабых дряблых мускулах. Старый что малый – для тех и других мир полон опасностей. Хотя детям проще – они еще не боятся падать.

Итак, Сэм не хромал и не хрипел. Правда, дышать ему было тяжело, особенно при ходьбе. Но в «Улыбке Венеры» никто не обратил внимания на дряхлого старика, который налегал на «Смерть кишкам» до тех пор, пока окончательно не наклюкался.

Это был обычный притон. Такого рода заведения существовали, наверное, еще в Древнем Риме. Свалка общества, место, куда скапливаются отбросы из верхних слоев. Поэтому на глаза попадался то золоченый пояс, то кроваво-красное, усыпанное бриллиантами перо на кокетливой шляпке, то переливающийся всеми цветами радуги плащ.

Сюда приходили для выпивки, игры и других еще более сомнительных, развлечений. Более состоятельная публика развлекалась на современных игровых автоматах, которые, впрочем, ничем не отличались от старинных «орла» и «решки». Здесь же можно было встретить «монопольку», в которой разыгрывались воображаемые галактики, и обычную рулетку, правда, с радиоактивным шариком и счетчиками Гейгера.

Было в «Улыбке Венеры» и несколько вовсе новомодных игр, но завсегдатаи из любви к традиции предпочитали кости и карты. Лица играющих были незнакомы Сэму, зато были знакомы типы. Сразу было видно тех, кому все равно, где сидеть, и тех, кто всегда садился лицом к двери. Они-то и интересовали Сэма. Так же, как и карточная игра, готовая чуть что перейти в драку. Игроки были слишком пьяны, чтобы проявлять подозрительность. Сэм взял свой стакан и подсел к ним. Через десять минут он включился в игру.

Он немного удивился, что играли не старыми, привычными картами. Они были большего размера, со странными мистическими картинками колоды Таро. Простые карты, которыми вся Земля играла с незапамятных времен, еще в его время начали выходить из моды, но он не ожидал, что они отступят так быстро.

Сэм долго выбирал именно эту компанию, чтобы обыграть их легко, но не вызывая подозрений, хотя непривычные карты сбивали его с толку, и он не всегда был уверен в выигрыше. Постоянно отвлекали внимание пентакли и кубки, мелькавшие перед глазами вместо бубен и червей, но если смотреть непредвзято, они были ничуть не более странными.

Ставки были не очень высоки, но Сэм и не собирался сорвать куш именно здесь. В любом случае, карты – это слишком ненадежно. Здесь он хотел выиграть ровно столько, сколько нужно, чтобы произвести впечатление и получить возможность провернуть основной замысел. Его замызганный вид здесь никого не смущал – в этом пестром мире никто не судил о финансовых возможностях клиента но костюму.

Он сознательно развалил игру, рассорив игроков, и запричитал своим дрожащим старческим голосом. Потом он встал и начал медленно пробираться к выходу. У дверей он замешкался и остановился, основательно покачиваясь. Человеку, который последовал за ним, показалось, что старик вот-вот грохнется на пол.

– Эй, папаша, не хочешь сыграть по-настоящему?

Сэм подозрительно покосился на него: «Очко?»

– Нет.

Это хорошо. Шулера, промышляющие игрой в очко, были бы слишком мелки для него. Он дал втянуть себя в разговор, оставаясь настороже до тех пор, пока не убедился, что его ведут не в темный угол, а в один из третьесортных игорных домов, бывших в его время обыкновенным рестораном.

Он уселся за покер, на этот раз с более привычными картами. Играя против трезвых, он уже не мухлевал и в конце игры выложил все свои деньги и впридачу остался с горой фишек, которые он не мог оплатить. Как обычно, Сэм Рид продал свои акции на триста процентов.

Его привели к Малларду, низкорослому человеку с бычьей шеей, светлыми вьющимися волосами и бронзовой от искусственного загара кожей. Он холодно уставился на Сэма: «В чем дело? Расписок я не беру».

Сэма охватило странное щекочущее чувство, что сорок лет назад этот тип был несмышленым сопляком и только-только начинал заниматься тем, чем сам он владел в совершенстве. Ощущение превосходства было настолько острым, что Сэм даже испугался. Ему показалось, что он смотрит на Малларда с огромной высоты, с высоты своих лет. ОН – БЕССМЕРТНЫЙ!

Но бессильный… Изображать пьяного было больше ни к чему, но слабый голос дребезжал по-прежнему: «Я хочу поговорить наедине». Маллард обращался с ним настолько грубо, что Сэма так и подмывало засмеяться. Когда они остались одни, он доверительно прошептал: «Ты про Сэма Рида слыхал?»

– Рид? Рид… А, история с колониями на суше. Конечно, знаю. Парень связался со Стимулятором Грез.

– Не совсем так. По крайней мере, ненадолго. Я – Сэм Рид.

Маллард долго соображал. Он пытался откопать в памяти подробности скандального происшествия времен его детства. Но поскольку это была как-никак самая крупная афера в истории Куполов, он в конце концов вспомнил.

– Рид умер. Каждая собака знает…

– Я – Сэм Рид. Я не умер. Все верно, я ходил под Стимулятором, но меня вылечили. Это время я торчал на континенте. И теперь вот вернулся.

– А мне какое дело?

– Никакого, Маллард, никакого. Просто меня сюда притащили, вот я и говорю, что моим распискам можно верить.

Маллард ухмыльнулся: «Это ничего не значит. С континента никто с деньгами не возвращался».

Сэм оглянулся и хитро подмигнул:

– Свои деньги я сделал еще здесь.

– Я вспомнил, в чем там дело. Правительство нашло твои тайники. У тебя и гроша не осталось, – Маллард откровенно издевался.

Сэм заставил свой голос задрожать еще больше. «По-твоему, семьдесят тысяч кредиток – ни гроша?!» – в старческом гневе закричал он.

Малларда прямо распирало от радости, что он так ловко поймал старого дурака.

– Как я узнаю, что ты Сэм Рид? Чем докажешь?

– Отпечатки пальцев…

– Ерунда. Подделывается элементарно. Хотя фотографии сетчатки… – Маллард изобразил замешательство. Но после недолгого колебания он наклонился к микрофону. Открылась дверь, и вошел человек с громоздкой фотокамерой. Сэма заставили смотреть в объектив, ослепительная вспышка, и человек ушел. Минут пятнадцать они сидели молча.

Потом на столе Малларда зажужжал селектор. Из миниатюрной коробочки раздался хрипловатый голое: «Порядок, шеф. Снимки совпали с материалами досье. Дед не врет».

Маллард выключил селектор и громко сказал: «Отлично. Заходите, ребята». Дверь открылась, и вошли четверо здоровых парней. Маллард развалился в кресле и обратился к ним через голову Сэма: «Знакомьтесь, ребята, – Сэм Рид. Он хочет подарить нам семьдесят тысяч кредиток. Обсудите с ним это дело».

По тому, как все четверо повернулись к нему, было видно, что это знатоки своего дело.

Методы воздействия третьей степени практически не изменились. Со времени Скида Рау они в основном основывались на физической боли, и в большинстве случаев большего не требовалось. Не потребовалось и в случае Сэма Рида. Он продержался столько, сколько мог бы продержаться восьмидесятилетний старик, потом сломался и заговорил.

Правда, был один неприятный момент, когда он боялся, что отклеится борода. Но гример знал свое дело. Накладная кожа держалась крепко. Она будет держаться до тех пор, пока Сэм не пустит в ход содержимое крошечного флакона, спрятанного в кармане брюк.

Тяжело и часто дыша, он отвечал на вопросы доктора Малларда.

– У меня… двойной тайник, открывается кориумным ключом…

– Сколько?

– Один, запятая… один, запятая, три, четыре…

– Почему ты не взял эти семьдесят кусков раньше?

– Я только… только что с континента. Они нашли все… все остальное. А этот… я не могу открыть его без кориумного ключа. Где мне взять столько кориума? Хоть подыхай – семьдесят тысяч монет, а я не могу купить ключ, чтобы открыть замок! – Сэм позволил своему голосу сорваться в крик.

Маллард почесал за ухом.

– Н-да, не слабо…Это сколько же кориума потребуется?… С другой стороны, это самый надежный замок в мире.

Сэм закивал, по-стариковски обрадовавшись, что его как-то похвалили. «Его ничем не откроешь, если не знать точного количества радиоактивности. А еще нужно сфокусировать точно на скважину… Я в свое время был ловким парнем. Или ты знаешь точное количество, или ничего не проходит. Больше-меньше тут не получится. Или ты знаешь…».

– Один, запятая, три, четыре, так? – прервал его Маллард.

Он обратился к одному из своих: «Прикинь, сколько это будет стоить».

Сэм опустил голову, пряча улыбку в бороду. Улыбка была презрительной. Ему не нравился ни сам доктор, ни его методы. Давно знакомая ярость, ни на час не отпускавшая его в той, до сорокалетнего перерыва, жизни, просыпалась опять. К нему снова возвращалось его бешеное нетерпение, желание сокрушить все, что стоит на его пути. Маллард – кретин, скотина, – он сгибал и разгибал пальцы рук, спрятанных в карманы плаща, и думал, как бы хорошо было сжать их на этой шее, смазанной жирным кремом для искусственного загара.

Тут он в первый раз поймал себя на необычной мысли. Много ли радости от убийства, если он Бессмертный! У него теперь есть масса других способов отомстить. Он может просто наблюдать, как его враги медленно умирают. Он может позволить им состариться.

Он залюбовался этой новой возможностью – тянуть время. У него теперь столько времени, хотя с другой стороны… Ему еще нужно осторожно, шаг за шагом, подобраться к своему бессмертию.

Одним из таких шагов был поход со всей маллардовской командой к тайнику.

Маленький шажок на негнущихся ногах восьмидесятилетнего старика.

В подвале он послушно показал, куда направить кориумный ключ. Кориум – это уран 233 плюс активированный торий. С такими вещами шутки плохи. Они не смогли раздобыть много. Но много и ни к чему. Кориум находился в защитной коробке, как раз такой, чтобы можно было спрягать в карман. Док принес складной экран – защита на момент экспонирования радиоактивного элемента. Он установил все так, как показал Сэм.

Кроме Сэма в подвале было четверо – Маллард и с ним еще трое. Они были вооружены, Сэм нет. Снаружи, на аллее, стоял еще один – на стреме. Единственное, что Сэм мог сделать – это незаметно втереть в бороду растворитель. Это могло очень скоро понадобиться.

Было так тихо, что даже дыхание казалось слишком громким. Сэм старался дышать поглубже, чтобы насытить кровь кислородом, который вскоре ему будет очень нужен. Он смотрел, как Маллард тщательно прилаживает экран и коробочку с кориумом, выглядевшую как ископаемая фотокамера – с таким же объективом и затвором.

– Прямо здесь? – спросил Маллард, тыкая пальцем в кирпичную стену.

Сэм кивнул.

Маллард нажал правую кнопку и отступил назад за экран. Клик-клик!

И больше ничего.

Сэм хрипло проговорил: «Тайник прямо здесь. Повыше замка». Он шагнул вперед, протянул руку, но один из телохранителей схватил его за плечо.

– Просто покажи, – сказал он. – У тебя там, может, пистолет спрятан.

Сэм показал. Маллард ощупал свободно вставленный кирпич и удовлетворенно вздохнул.