Текст книги "Ярость (Сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

– Ник! – раздался голос Эрики. – Ник, это я! Помоги! Помоги же! Диди…

– Агх? – хрипло вопросил Мартин, мотая головой. – Убивать!

Глухо ворча, драматург мигал налитыми кровью глазками, и постепенно все, что его окружало, опять приобретало четкие очертания. У окна Эрика боролась с Диди.

– Пустите меня! – кричала Диди. – Куда Рауль, туда и я!

– Диди! – умоляюще произнес новый голос.

Мартин оглянулся и увидел под смятым абажуром в углу лицо распростертого на полу Толливера Уотта.

– Агх, – сказал он. – Уррг… э… Уотт!

Уотт испуганно замигал на него из-под абажура.

– Арргх… Аннулированный контракт, – сказал Мартин, напрягая все силы. – Дай.

Уотт не был трусом. Он с трудом поднялся на ноги и снял с головы абажур.

– Аннулировать контракт?! – рявкнул он. – Сумасшедший! Разве вы не понимаете, что вы натворили? Диди, не уходите от меня! Диди не уходите, мы вернем Рауля.

– Рауль велел мне уйти, если уйдет он, – упрямо сказала Диди.

– Вы вовсе не обязаны делать то, что вам велит Сен-Сир, – убеждала Эрика, продолжая держать вырывающуюся звезду.

– Разве? – с удивлением спросила Диди. – Но я всегда его слушаюсь. И всегда слушалась.

– Диди, – в отчаянии умолял Уотт, – я дам вам лучший в мире контракт! Контракт на десять лет! Посмотрите, вот он! – И киномагнат вытащил сильно потертый по краям документ. – Только подпишите, и потом можете требовать все, что вам угодно! Неужели вам этого не хочется?

– Хочется, – ответила Диди, – но Раулю не хочется. – И она вырвалась из рук Эрики.

– Мартин! – вне себя воззвал Уотт к драматургу. – Верните Сен-Сира! Извинитесь перед ним! Любой ценой – только верните его! А не то я… я не аннулирую вашего контракта!

Мартин слегка сгорбился, может быть от безнадежности, а может быть и еще от чего-нибудь.

– Мне очень жалко, – сказала Диди. – Мне нравилось работать у вас, Толливер. Но я должна слушаться Рауля.

Она сделала шаг к окну.

Мартин сгорбился еще больше, и его пальцы коснулись ковра. Злобные глазки, горевшие неудовлетворенной яростью, были устремлены на Диди. Медленно его губы поползли в стороны и зубы оскалились.

– Ты! – сказал он со зловещим урчанием.

Диди остановилась, но лишь на мгновение, и тут по комнате прокатился рык дикого зверя.

– Вернись! – в бешенстве ревел Мамонтовой.

Одним прыжком он оказался у окна, схватил Диди и зажал под мышкой. Обернувшись, он ревниво покосился на дрожащего Уотта и кинулся к Эрике. Через мгновение обе девушки пытались вырваться из его хватки. Мамонтовой крепко держал их под мышками, а его злобные глазки поглядывали то на одну, то на другую. Затем с полным беспристрастием он быстро укусил каждую за ухо.

– Ник! – вскрикнула Эрика. – Как ты смеешь?

– Моя! – хрипло информировал ее Мамонтовой.

– Еще бы! – ответила Эрика. – Но это имеет и обратную силу. Немедленно отпусти нахалку, которую ты держишь под другой мышкой.

Мамонтовой с сожалением поглядел на Диди.

– Ну, – резко сказала Эрика, – выбирай!

– Обе! – объявил нецивилизованный драматург. – Да!

– Нет! – отрезала Эрика.

– Да! – прошептала Диди совсем новым тоном. Красавица свисала с руки Мартина, как мокрая тряпка, и глядела на своего пленителя с рабским обожанием.

– Нахалка! – крикнула Эрика. – А как же Сен-Сир?

– Он? – презрительно сказала Диди. – Слюнтяй! Нужен он мне очень! – И она вновь устремила на Мартина боготворящий взгляд.

– Ф-фа! – буркнул тот и бросил Диди на колени Уотта. – Твоя. Держи. – Он одобрительно ухмыльнулся Эрике. – Сильная подруга. Лучше.

Уотт и Диди безмолвно смотрели на Мартина.

– Ты! – сказал он, ткнув пальцем в Диди. – Ты остаться у него, – Мартин указал на Уотта.

Диди покорно кивнула.

– Ты подписать контракт?

Кивок.

Мартин многозначительно посмотрел на Уотта и протянул руку.

– Документ, аннулирующий контракт, – пояснила Эрика, вися вниз головой. – Дайте скорей, пока он не свернул нам шею.

Уотт медленно вытащил документ из кармана и протянул его Мартину.

Но тот уже направился к окну раскачивающейся походкой.

Эрика извернулась и схватила документ.

– Ты прекрасно сыграл, – сказала она Нику, когда они очутились на улице. – А теперь отпусти меня. Попробуем найти такси…

– Не играл, – проворчал Мартин. – Настоящее. До завтра. После этого… – Он пожал плечами. – Но сегодня – Мамонтовой.

Он попытался влезть на пальму, передумал и пошел дальше.

Эрика у него под мышкой погрузилась в задумчивость и взвизгнула, только когда с ними поравнялась патрульная полицейская машина.

– Завтра я внесу за тебя залог, – сказала Эрика Мамонтобою, который вырывался из рук двух дюжих полицейских.

Свирепый рев заглушал ее слова.

Последующие события слились для разъяренного Мамонтовой в один неясный вихрь, в завершение которого он очутился в тюремной камере, где вскочил на нога с угрожающим рычанием.

– Я, – возвестил он, вцепляясь в решетку, – убивать! Арргх?

– Двое за один вечер, – произнес в коридоре скучающий голос. – И обоих взяли на Бел-Эйре. Думаешь, нанюхались кокаина? Первый тоже ничего толком не мог объяснить.

Решетка затряслась. Раздраженный голос с койки потребовал, чтобы он заткнулся, и добавил, что ему хватит неприятностей от всяких идиотов и без того, чтобы… Тут говоривший умолк, заколебался и испустил пронзительный отчаянный визг.

На мгновение в камере наступила мертвая тишина; Мамонтовой, сын Большой Волосатой, медленно повернулся к Раулю Сен-Сиру.

ЖЕЛЕЗНЫЙ СТАНДАРТ

_{© С. Васильева, перевод.}

Вовсе не обязательно, чтобы инопланетяне были настроены по отношению к пришельцам либо дружелюбно, либо враждебно; они могут доставить им немало неприятностей, заняв строго нейтральную позицию.

– А денежки-то нам отсыплют только через год, – произнес Тиркелл, с отвращением зачерпнув ложкой холодные бобы.

Капитан Руфус Мэн на минуту отвлекся от выуживания из супа бобов, которые смахивали на тараканов.

– По-моему, для нас это сейчас не так уж важно, Кстати, год плюс четыре недели, Стив. Ведь полет с Венеры на Землю займет не меньше месяца.

Круглое пухлое лицо Тиркелла помрачнело.

– А до тех пор что? Будем жить впроголодь, питаясь холодными бобами?

Мэн вздохнул, переведя взгляд на затянутый прозрачной пленкой открытый люк космолета «Гудвилл». И промолчал. Бертон Андерхилл, который был включен в состав экипажа благодаря несметному богатству своего папаши и выполнял на корабле обязанности подручного, натянуто улыбнулся и сказал:

– А на что ты, собственно, претендуешь? Мы ведь не можем тратить горючее. Его только и хватит, чтобы доставить вас на Землю. Поэтому – или холодине бобы, или ничего.

– Скоро будет одно «ничего», – угрюмо произнес Тиркелл. – Мы промотались. Ухлопали свое состояние на разгульную жизнь.

– На разгульную жизнь! – прорычал Мэн. – Мы же отдали почти все наши харчи венерианам.

– Так они же кормили нас… один месяц, – напомнил Андерхилл. – Увы, все в прошлом. Теперь у них и кусочка не выманишь. Чем же мы им не угодили, а?

Он умолк – снаружи кто-то расстегнул клапан прозрачного экрана. Вошел приземистый широкоскулый мужчина с крючковатым носом на бронзово-красном лице.

– Что-нибудь нашел, Краснокожий? – спросил Андерхилл.

Майк Парящий Орел швырнул на стол полиэтиленовый мешок.

– Шесть грибов. Неудивительно, что венериане используют гидропонику. У них ведь нет другого выхода. Только грибы могут расти в этой проклятой сырости, да и те в большинстве ядовитые.

Мэн сжал губы.

– Ясно. Где Бронсон?

– Просит милостыню. Но ему не подадут ни одного фала. – Навахо кивнул в сторону входа. – А вот и он сам.

Спустя минуту послышались медленные шаги Бронсона. Лицо вошедшего инженера своим багровым цветом не уступало его шевелюре.

– Ни о чем не спрашивайте, – прошептал он. – Никто ни слова. Подумать только! Я, ирландец из Керри, выклянчиваю вонючий фал у какого-то шагреневокожего ублюдка с железным кольцом в носу. Позор на всю жизнь!

– Сочувствую, – сказал Тиркелл. – Но тебе все-таки удалось раздобыть хоть два-три фала?

Бронсон испепелил его взглядом.

– Неужели я взял бы его поганые деньги, даже если б он мне их предложил?! – взревел инженер, и глаза его налились кровью.

Тиркелл переглянулся с Андерхиллом.

– Он не принес ни фала, – заметил последний.

Бронсон передернулся и фыркнул.

– Он спросил, принадлежу ли я к Гильдии Нищих! На этой планете даже бродяги обязаны состоять в профсоюзе!

– Нет, Бронсон, это не профсоюзы и тем более не организации типа средневековых гильдий. Местные таркомары гораздо могущественней и куда менее принципиальны.

– Верно, – согласился Тиркелл. – И если мы не состоим в каком-нибудь таркомаре, нас никто не наймет на работу. А членами таркомара мы можем стать, только уплатив вступительный взнос – тысячу софалов.

– Не очень-то налегайте на бобы, – предупредил Андерхилл. – У нас осталось всего десять банок.

– Нам позарез нужно что-то предпринять, – сказал Мэн, раздав сигареты. – Венериане не хотят снабжать нас пищевыми продуктами. Одно в нашу пользу, они не имеют права отказаться эти продукты продать. Это же незаконно – не принять от покупателя законное средство платежа.

Майк Парящий Орел с унылым видом перебирал свои шесть грибов.

– Да-а. Остается только раздобыть это законное средство платежа. Мы же здесь хуже нищих. Эх, придумать бы что-нибудь…

«Гудвилл» был на Венере первым посланцем Земли. Перед отлетом на корабль погрузили запас продовольствия на год с лишним, но, как оказалось, у венериан пищи было предостаточно. Продуктами питания их обеспечивали гидропонные установки, размещенные под городами. Но на поверхности планеты не росло ни одного съедобного растения. Животных и птиц было крайне мало, поэтому, даже если б у землян не отобрали оружие, на охоту рассчитывать не приходилось. Вдобавок после трудного космического полета жизнь здесь вначале показалась настоящим праздником в условиях чужой цивилизации, которая на первых порах землян очаровала.

Чужой она была, это точно. Венериане отличались крайней консервативностью. Их вполне устраивало то, что годилось для их отдаленных предков. У людей создалось впечатление, что венериане упрямо противятся любым переменам.

А из-за прилета землян что-то могло измениться.

Поэтому землянам был объявлен бойкот в форме пассивного неприятия. Впрочем, первый месяц все шло без сучка и задоринки. Капитану Мэну вручили ключи от столичного города Вайринга, вблизи которого сейчас стоял «Гудвилл», и венериане щедро снабжали их пищей – непривычными, но вкусными кушаньями из растений, произраставших в гидропонных садах. В обмен на эти деликатесы земляне бездумно раздавали собственные продукты, угрожающе истощив свои запасы.

Но пищевые продукты венериан быстро портились, и дело кончилось тем, что в распоряжении людей оказался запас продовольствия всего на несколько недель (жалкие остатки того, что они привезли с Земли) да гора гниющих экзотических блюд, от аромата которых еще недавно текли слюнки.

А венериане перестали приносить свои скоропортящиеся фрукты, овощи и грибы, по вкусу напоминающие мясо. Теперь они действовали по принципу «деньги на бочку – и никакого кредита». Большой мясной гриб, который мог насытить четырех голодных мужчин, стоил десять фалов. Но поскольку у землян не было никаких фалов, мясные грибы были для них недоступны, как, впрочем, и все остальное.

Сперва земляне не придавали этому особого значения – пока не спустились с заоблачных высот и всерьез не призадумались над тем, как раздобыть пищу.

Положение оказалось безвыходным.

Проблема была проста и примитивна. Они, представители могущественной земной цивилизации, хотели есть. Скоро они проголодаются еще больше.

И у них не было никаких ценностей, кроме золота, серебра и бумажных денег. А здесь все это ничего не стоило. На корабле имелся нужный металл, но не в чистом виде, а как составная часть сплавов.

Денежным стандартом Венеры было железо.

– …Обязательно должен быть какой-то выход, – упрямо заявил Мэн, и его лицо с твердыми резкими чертами потемнело. – Я намерен снова обратиться к Главе Совета. Джораст – баба неглупая.

– А что это даст? – поинтересовался Тиркелл. – Тут выручат только деньги.

Мэн смерил его взглядом, кивком поманил Майка Парящего Орла и направился к выходному клапану. Андерхилл живо вскочил.

– Можно мне с вами?

– Пойдем, если тебе так уж неймется. Только пошевеливайся.

Трое землян вошли в клубящийся туман, погрузившись по щиколотку в липкую грязь, и молча потащились к городу.

– А я-то думал, что индейцы умеют использовать дары природы, – чуть погодя сказал Андерхилл, обращаясь к навахо.

Майк Парящий Орел с усмешкой взглянул на него.

– Я же не венерианский индеец, – возразил он. – Допустим, я сумел бы сделать лук и стрелу и подстрелить какого-нибудь венерианина. Нам ведь не станет от этого легче – разве что его кошелек будет набит софалами.

– Мы могли бы его съесть, – мечтательно прошептал Андерхилл. – Любопытно, какой вкус у жареного венерианина.

– Выясни это и, вернувшись домой, напиши бестселлер, – посоветовал Мэн. – При том условии, конечно, что ты домой вернешься. В Вайринге есть полиция, приятель.

Андерхилл переменил тему;

– А вот и Водяные Ворота. Черт возьми, запахло чьим-то ужином!

– Верно, – проворчал навахо, – но я надеялся, что у тебя хватит ума промолчать. Заткнись и пошли дальше.

Вайринг окружала стена типа каменной ограды. Вместо улиц в нем были каналы, а вдоль каналов тянулись скользкие от слякоти тропинки, но тот, кто имел хоть один фал, никогда не ходил пешком.

Яростно чертыхаясь, земляне шлепали по грязи. Никто не обращал на них внимания.

Вдруг к берегу подплыло водяное такси, и водитель, к одежде которого был приколот голубой значок его таркомара, окликнул их.

Андерхилл показал ему серебряный доллар.

Земляне, обладавшие большими лингвистическими способностями, быстро выучили язык венериан. Впрочем, понять, что таксист им отказал, было проще простого.

– Так это же серебро, – небрежно произнес тот и указал на вычурную серебряную филигрань, которая украшала нос его суденышка. – Хлам.

– Отличное местечко для Бенджамина Франклина, – заметил Майк Парящий Орел. – Его вставные зубы были сделаны из железа, не так ли?

– Если это правда, то, по представлениям венериан, у него во рту был целый капитал, – проговорил Андерхилл.

Тем временем таксист, презрительно хмыкнув, отчалил от берега и отправился искать пассажиров побогаче. Мэн, продолжая упрямо шагать вдоль канала, вытер со лба пот. «Отличное местечко этот Вайринг, – подумал он. – Отличное местечко для голодной смерти».

Полчаса тяжелой ходьбы постепенно довели Мэна до тупого озлобления. И если еще Джораст откажется их принять!… Ему казалось, что сейчас он способен разорвать Вайринг зубами. И проглотить его самые съедобные куски.

К счастью, Джораст их приняла, и землян провели в ее кабинет. Джораст передвигалась по комнате в высоком кресле на колесиках, которое приводилось в движение мотором. Вдоль стен тянулась наклонная полка, похожая на конторку, видимо, того же назначения.

Джораст была стройной седовласой венерианкой с живыми черными глазами, которые сейчас смотрели настороженно. Она сошла с кресла, указала мужчинам на стулья и на один из них опустилась сама.

– Будьте достойны имен ваших отцов, – вежливо сказала она, в знак приветствия вытянув в их сторону свою шестипалую руку. – Что вас привело ко мне?

– Голод, – резко ответил Мэн. – Я думаю, что пора поговорить откровенно.

Джораст наблюдала за ним с непроницаемым выражением лица.

– Я вас слушаю.

– Нам не нравится, когда нас берут за горло.

– Разве мы причинили вам какое-нибудь зло?

Мэн в упор посмотрел на нее.

– Давайте играть в открытую. Нам созданы невыносимые условия. Вы здесь занимаете высокий пост, значит, либо мы страдаем из-за вас, либо вы знаете, в чем причина. Так или нет?

– Нет, – после недолгого молчания произнесла Джораст. – Я не столь могущественна, как вам, видимо, кажется. Я ведь не издаю законы. Я только слежу за точностью их исполнения. Поверьте, мы вам не враги.

– Это еще нужно доказать, – мрачно сказал Мэн. – А если с Земли прилетит другая экспедиция и найдет наши трупы…

– Мы вас не убьем. Это у нас не принято.

– Но вы можете уморить нас голодом.

Джораст прищурилась.

– Так покупайте себе пищу. На это имеет право каждый.

– Но чем мы будем платить? Какими деньгами? Бы же отказываетесь от нашей валюты. А вашей у нас нет.

– Ваша валюта не имеет никакой ценности, – сказала Джораст. – Мы добываем золото и серебро в большом количестве – у нас это самые заурядные металлы. А за один дифал – двенадцать фалов – можно купить много еды. За софал – еще больше.

Еще бы! Софал был равен тысяче семистам двадцати восьми фалам.

– А где, по-вашему, мы возьмем эти железные деньги? – рявкнул Мэн.

– Там же, где и мы, – заработайте их. Тот факт, что вы – пришельцы с другой планеты, не избавляет вас от обязанности трудиться.

– Прекрасно, – не сдавался Мэн. – Мы горим желанием трудиться. Дайте нам работу.

– Какую?

– Ну, хотя бы по расчистке и углублению каналов! Любую!

– А вы состоите в таркомаре чистильщиков каналов?

– Нет, – сказал Мэн. – Как это я забыл в него вступить?

Сарказм последней фразы не произвел на Джораст никакого впечатления.

– У нас каждая профессия имеет свой таркомар.

– Одолжите мне тысячу софалов, и я стану членом таркомара.

– Вы уже пытались занять деньги, – сказала Джораст. – Наши ростовщики сообщили, что имущество, которое вы предлагаете в обеспечение долга, не стоит ни фала.

– Вы хотите сказать, что на нашем корабле нет ничего, за что ваши соплеменники могли бы выложить тысячу софалов? Да ведь один только наш водоочиститель стоит для вас в шесть раз больше.

Джораст явно оскорбилась.

– Вот уже целое тысячелетие мы очищаем воду с помощью древесного угля. Сменив этот метод на другой, мы поставим под сомнение уровень интеллекта наших предков. А их принципы с честью выдержали испытание временем. Зачем же их менять? Будьте достойны имен ваших отцов.

– Послушайте… – начал было Мэн.

Но Джораст уже сидела в своем высоком кресле, давая этим понять, что аудиенция окончена.

– Дело дохлое, – сказал Мэн, когда они спускались в лифте. – Ясно, что Джораст приговорила нас к голодной смерти.

Андерхилл с ним не согласился.

– Она тут ни при чем. Джораст всего лишь исполнитель приказов свыше. Политику здесь делают таркомары, которые пользуются огромным влиянием.

– И фактически правят планетой. – Мэн скривил губы. – По всему видно, что венериане – ярые противники каких бы то ни было перемен. А мы для них как бы олицетворяем эти самые перемены. Поэтому-то они решили сделать вид, будто нас вообще не существует. Нет такого закона, который обязывал бы венериан поддерживать отношения с землянами. Венера не расстилает перед гостями ковровые дорожки.

Когда они вышли на берег канала, Майк Парящий Орел нарушил затянувшееся молчание:

– Если мы не придумаем какой-нибудь способ заработать деньга, нам крышка – подохнем от голода. Что касается наших профессий, то при таких обстоятельствах толку от них, как от козла молока. – Он запустил камень в канал. – Ты, капитан, – физик, я – естествоиспытатель, Бронсон – инженер, а Стив Тиркелл – костоправ. Ты же, мой юный бесполезный друг Бертон, – сын миллионера.

Андерхилл смущенно улыбнулся.

– Уж отец-то знал, как делать деньги. А нас сейчас интересует именно это, верно?

– Каким же способом он ухитрился набить карман?

– Биржевые операции.

– Это как раз для нас, – съязвил Мэн. – Мне кажется, самое подходящее – это разработать какой-нибудь технологический процесс, в котором они остро нуждаются, и продать им идею.

– По-моему, венериане слабовато разбираются в генетике, – сказал Майк Парящий Орел. – А что, если б мне удалось путем скрещивания вывести некое новое съедобное растение?…

– Посмотрим, – сказал Мэн. – Там видно будет.

Пухлое лицо Стива Тиркелла было обращено ко входу в корабль. Остальные сидели за столом и, прихлебывая жидкий кофе, делали записи в блокнотах.

– У меня идея, – сказал Тиркелл.

Мэн хмыкнул.

– Знаю я твои идеи. Что ты нам преподнесешь на этот раз?

– Все очень просто. Предположим, у венериан вспыхивает какая-нибудь эпидемия, а я нахожу антивирус, который спасает их жизнь. Они преисполнены благодарности…

– …а ты женишься на Джораст и правишь планетой, – докончил Мэн. – Ха!

– Не совсем так, – ничуть не обидевшись, возразил Тиркелл. – Если они окажутся неблагодарными, мы придержим этот антитоксин до тех пор, пока они за него не заплатят.

– В твоей гениальной идее есть одно-единственное слабое место – что-то не похоже, чтобы венериане страдали от какой-нибудь эпидемии, – заметил Майк Парящий Орел. – В остальном она совершенна.

– Я боялся, что вы к этому придеретесь, – вздохнул Тиркелл. – А как бы она нас выручила, такая эпидемия.

– Моя идея – это использование гидроэнергии, – сказал Бронсон. – Или плотины. Здесь что ни дождь, то наводнение.

– Пожалуй, это мысль, – признал Мэн.

– А я займусь скрещиванием в гидропонных садах, – сказал Майк Парящий Орел. – Попробую вывести грибы-бифштексы с привкусом вурчестерского сыра или каким-нибудь еще в том же роде. Ставка на чревоугодников…

– Годится. Стив?

Тиркелл взъерошил себе волосы.

– Я еще помозгую. Не торопи меня.

Мэн взглянул на Андерхилла.

– А у тебя, приятель, есть что предложить?

Андерхилл поморщился.

– Пока нет. Мне в голову лезут одни только биржевые махинации.

– Без денег?

– В том-то и беда.

Мэн кивнул.

– Лично я подумываю о рекламе. Поскольку я физик, это по моей части. Как ни странно, здесь не знают рекламы, хотя торгуют вовсю. Надеюсь подцепить на этот крючок розничных торговцев. Местное телевидение прямо создано для броской рекламы. Для той трюковой аппаратуры, которую я мог бы изобрести. Чем плохо?

– Построю-ка я рентгеновский аппарат, – внезапно объявил Тиркелл. – Ты мне поможешь, командир?

Мэн согласился.

– У нас есть все необходимое для этого и чертежи. Завтра же приступим. Сейчас, пожалуй, уже поздновато.

И квинтет отправился спать. Всем им приснился обед из трех блюд, всем, кроме Тиркелла, который во сне ел жареного цыпленка, а тот вдруг превратился в венерианина и начал пожирать самого Тиркелла. Он проснулся весь в поту, выругался, принял снотворное и заснул снова.

На следующее утро они разбрелись кто куда. Майк Парящий Орел, прихватив с собой микроскоп, отправился в ближайший гидропонный центр и принялся за работу. Венериане запретили ему уносить споры на «Гудвилл», но против его экспериментов в самом Вайринге не возражали. Он выращивал культуры, применяя ускоряющие рост комплексные препараты, и пока не терял надежды на успех.

Пэт Бронсон нанес визит Скоттери, старшему гидроэнергетику. Скоттери, высокий, унылого вида вене-рианин хорошо разбирался в технике.

– Сколько у вас электростанций? – спросил Бронсон.

– Четыре дюжины на двенадцать в третьей степени. Сорок две дюжины в этом районе.

– А сколько из них сейчас действует? – продолжал допытываться Бронсон.

– Дюжин семнадцать.

– Стало быть, триста, – то есть двадцать пять дюжин – на простое. А расходы на содержание и ремонт?

– Это весьма существенный фактор, – признался Скоттери. – Рельеф быстро меняется. Сами знаете, эрозия почвы. Стоит нам выстроить электростанцию в ущелье, как на следующий год река меняет русло.

И тут Бронсона озарило.

– Предположим, вы строите плотины, чтобы создать водохранилища. У вас тогда будет постоянный источник энергии и вам понадобится всего лишь несколько больших электростанций, которые будут работать бесперебойно. А горы засадите вывезенными с Земли деревьями.

Скоттери поразмыслил над его предложением.

– Количество энергии, которое мы получаем, полностью удовлетворяет наши потребности.

– Но во сколько эта энергия вам обходится!

– Этот расход покрывается прибылью, которая, как и сумма чистого дохода, не меняется вот уже триста лет. А раз у нас есть все необходимое, нам не нужно больше ни одного фала.

– А вдруг мой план заинтересует ваших конкурентов?

– Их всего трое, и он заинтересует их не больше, чем меня. Рад, что вы посетили меня. Будьте достойны имени вашего отца.

– Ах ты бездушная рыба! – вскричал Бронсон, потеряв самообладание. Он с силой ударил кулаком по ладони. – Да я посрамлю имя старого Сеймаса Бронсона, если сейчас не вмажу в твое мерзкое рыло…

Скоттери нажал кнопку. Вошли два высоченных венерианина. Старший гидроэнергетик указал на Бронсона.

– Выведите его, – приказал он.

Капитан Руфус Мэн и Берт Андерхилл находились в одной из телестудий. Рядом с ними сидел Хэккапай, владелец предприятий «Витси», что в вольном переводе означало «Колючая влага». Их взоры были устремлены вверх на висевший почти под потолком экран. Шла коммерческая телепередача – реклама продукции предприятий Хэккапая.

На экране возникло изображение венерианина – руки в боки, нош широко расставлены. Он поднял руку с шестью растопыренными пальцами.

– Все пьют воду. Вода полезна. Вода необходима для жизни. Напиток «Витси» тоже полезен. Бутылка «Витси» стоит четыре фала. Все.

Изображение исчезло. По экрану побежала пестрая рябь, и зазвучала своеобразного ритма музыка. Мэн повернулся к Хэккапаю.

– Это же не реклама. Так не привлекают покупателей.

– У нас так принято испокон веков, – неуверенно возразил Хэккапай.

Из лежавшего у его ног свертка Мэн вытащил высокий стеклянный бокал и попросил бутылку «Витси». Получив ее, он вылил в бокал зеленую жидкость, бросил в него с полдюжины разноцветных шариков и кусок искусственного льда, который опустился на дно. Шарики быстро запрыгали.

Хэккапая это явно заинтересовало, но тут вошел толстый венерианин и произнес:

– Да будете вы достойны имен ваших предков.

Хэккапай представил его, назвав Лоришем.

– Я решил, что это нужно показать Лоришу. Вас не затруднит проделать все снова?

– Нисколько, – сказал Мэн.

Когда он кончил, Хэккапай взглянул на Лориша.

– Нет, – произнес тот.

Хэккапай выпятил губы.

– С такой рекламой можно продать больше «Витси».

– И тем самым нарушить экономический баланс. Нет. Как представитель таркомара рекламодателей я это не разрешаю. Хэккапай доволен суммой получаемой им прибыли. Не так ли, Хэккапай?

– Пожалуй…

– Уж не ставите ли вы под сомнение мотивы, которыми руководствуются таркомары?

Хэккапай судорожно глотнул.

– Нет, нет! – поспешно сказал он. – Вы абсолютно правы.

Лориш пристально посмотрел на него.

– То-то же. А вам, землянам, впредь лучше не тратить время на осуществление своей… программы.

Мэн побагровел.

– Это угроза?

– Что вы! Я просто хочу поставить вас в известность, что ни один рекламодатель не примет ваши предложения без предварительной консультации с моим таркомаром. А мы наложим на это запрет.

– Понятно, – сказал Мэн. – Вставай, Берт. Пошли отсюда.

Обмениваясь впечатлениями, они побрели по берегу канала.

– Так мы ничего не добьемся, – заявил Андерхилл. – Впрочем, кое-что нам на руку.

– Что именно?

– Их законы.

– Так они же направлены против нас, – возразил Мэн.

– В принципе – да, но они основаны на традициях и поэтому лишены гибкости и не поддаются свободному толкованию. Если б нам удалось найти в их законодательстве какую-нибудь лазейку, оно перестало бы быть для нас помехой.

– Вот и ищи эту лазейку, – раздраженно сказал Мэн. – А я пойду на корабль и помогу Стиву смонтировать рентгеновский аппарат.

Через неделю рентгеновский аппарат был готов. Мэн и Тиркелл ознакомились с законами Вайринга и почерпнули из них, что с некоторыми незначительными ограничениями имеют право продать сконструированный ими механизм, не состоя в таркомаре. Были отпечатаны и разбросаны по городу рекламные листовки, и венериаке пришли поглазеть, как Мэн и Тиркелл демонстрируют свое детище.

Майк Парящий Орел прервал на день работу и от волнения выкурил одну за другой дюжину сигарет из своего скудного запаса. Его опыты с гидропонными культурами потерпели неудачу.

– Идиотизм какой-то! – пожаловался он Бронсону. – Будь на моем месте Лютер Бербанк, у него от этого ум за разум зашел бы. Каким образом, черт возьми, я могу опылять эти не поддающиеся классификации образчики венерианской флоры?

– Выходит, ты так ничего и не добился? – спросил Бронсон.

– О, я добился многого, – с гордостью сказал Майк Парящий Орел. – Я вывожу самые разнообразные гибриды. Но, к сожалению, они нестойки. Я получаю гриб с запахом рома, а из его спор вырастает нечто непонятное, отдающее скипидаром. Такие вот дела.

Бронсон был само сочувствие.

– А ты не можешь за их спиной стащить немного харчей? Будет хоть какой-то толк от твоей работы.

– Они меня обыскивают, – сказал навахо.

– Грязные вонючки! – взвизгнул Бронсон. – За кого они нас принимают? За жуликов?.

– М-м… Там что-то происходит. Давай-ка посмотрим.

Они вышли из «Гудвилла» и увидели, что Мэн отчаянно спорит с Джораст, которая собственной персоной явилась взглянуть на рентгеновский аппарат. Толпа венериан с жадным любопытством наблюдала за ними. Лицо Мэна было цвета спелой малины.

– Я ознакомился с вашими законами, – говорил он. – На этот раз, Джораст, вам не удастся мне помешать. Строительство какого-нибудь механизма и продажа его за пределами городской черты – действия совершенно правомерные.

Женщина сделала знак рукой, и из толпы вперевалку вышел жирный венерианин.

– Патент на светочувствительную пленку за номером тридцать шесть дюжин в квадрате, – забубнил он. – Выдан Метси-Стангу из Милоша в двенадцатом в четвертой степени году.

– Это еще что такое? – спросил Мэн.

– Патент, – объяснила Джораст. – Не так давно он был выдан одному нашему изобретателю по имени Метси-Станг. Таркомар купил патент и приостановил производство, однако этот патент остается в силе.

– Вы хотите сказать, что у вас кто-то уже изобрел такой вот аппарат?

– Нет. Всего лишь светочувствительную пленку. Но поскольку она является частью вашего аппарата, вы не имеете права его продать…

Тиркелл круто повернулся и ушел на корабль, где налил себе виски с содовой и погрузился в сладострастные мечты о какой-нибудь эпидемии. Вскоре с огорченными лицами ввалились остальные.

– А все они – таркомары, – сказал Андерхилл. – Стоит им пронюхать про какой-нибудь новый технологический процесс или изобретение, которое, по их мнению, может повлечь за собой хоть малейшие перемены, как они тут же покупают авторские права на них и закрывают производство.

– Они действуют в рамках своего закона, – произнес Мэн. – Поэтому спорить с ними бесполезно. Мы подчиняемся их законодательству.

– Бобы уже на исходе, – гробовым голосом объявил Тиркелл.

– Как и все остальное, – заметил капитан. – Есть какие-нибудь предложения?

– Должно же у них быть хоть одно уязвимое место! – в сердцах воскликнул Андерхилл. – Ручаюсь, что оно есть. – И прикрыл глаза. – Нашел! Человеко-часы! Это ведь постоянная величина. Стоимость продукции, которую человек может выработать за один час, представляет собой произвольную постоянную – два доллара, дюжина дифалов и так далее. По ней мы и должны нанести удар. Культ предков, власть таркомаров – явления чисто внешние, поверхностные Стоит пошатнуть основу системы, и их как не бывало.