Текст книги "Ярость (Сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц)

Вычислитель легонько стукнул кулаком по рукоятке мотыги: «Не надо, сынок, не хами. У меня есть причины не рассказывать тебе то, что я знаю. Придет время, я тебе объясню. А сейчас мне было бы чертовски приятно узнать, чего же все-таки хочет молодой Рид».

– Мы изучали карты. Его патент перекрывает зону миль в триста, причем сто из них – побережье. Я тогда специально указал это место, потому что там есть старый форт. Хорошая, надежная база. К тому же там есть удобная бухта. Она защищена грядой островов и немного вытянута на запад.

Хейл не заметил, что начал говорить быстрее. «Над этой колонией не будет защитного колпака. Никогда не сбалансировать экологию, если снаружи одна атмосфера, а внутри – другая. Но защищаться все равно придется. Здесь нам поможет вода. Острова станут нашими ступеньками. Будем осваивать один, закрепляться на нем и переходить к следующему».

– Угу, – Вычислитель задумчиво почесал свой длинный нос. – А как ты собираешься защищаться от Кланов? Чтобы они не провернули с этой Колонией ту же штуку, что и с первой.

Хейл закашлялся. «Поживем – увидим», – сказал он.

Даже наступление ночи человек, выросший в Куполах, воспринимал как совершенно необычайное явление. Возвращаясь на гидроплане обратно в Делавер, Сэм невольно ухватился за ручки кресла и зачарованно наблюдал, как глубокая темнота надвигалась на море. Воздушные потоки в венерианском небе очень коварны, поэтому самолеты поднимались в воздух только при крайней необходимости, да и то ненадолго. Из-за бесконечных воздушных ям картина внизу воспринималась урывками.

Далеко внизу, под набухающим сумраком, расплывалось в воде светящееся пятно Купола. Неожиданно для самого себя он ощутил странное теплое чувство – это маячившее из-под воды пятно было его домом. В нем было удобно и безопасно, там звучали музыка и смех… А в стерилизованной Колонии наоборот – там все говорило как раз об опасности и неизбежности поражения.

Стоп. Это мы еще посмотрим. Лучше думать о чем-то приятном, а не отдаваться ностальгическим порывам, как это принято в Куполах. Первопроходцев толкают вперед невыносимые условия дома, плюс обещания золотых гор или мечта об Обетованной Земле. Тяни да толкай, усмехнулся Сэм. Но плохие условия дома – это не наш случай. Нужно что-то придумать.

Для успеха нужен кориум, энергичные добровольцы и, если не полная поддержка, то хотя бы отсутствие сопротивления со стороны Харкеров.

А что есть у него? Ничего. К тому же раскрутиться нужно быстро. В любую минуту после посадки к нему могут подойти ребята в форме, как это уже один раз было, и Сэм Рид исчезнет со сцены, возможно, навсегда. Денег у него мало, положения в обществе никакого, друзей нет, если, конечно, не считать помирающего от наркоты старого проходимца, и даже эту дружбу ему приходится покупать.

Сэм рассмеялся про себя. Он чувствовал себя восхитительно.

Он ощущал потрясающую уверенность в своих силах. Он ни капли не сомневался в успехе.

– Перво-наперво, – сказал он Проныре, – мне нужно о себе заявить. Срочно. Все равно как, но я должен помелькать на экране, чтобы Кланы не могли слопать меня незаметно. Потом я постараюсь всем разъяснить, что если я пропаду, они отвечают.

Проныра хмыкнул и трубно высморкался. Его комнатенка была грязным, вонючим, но относительно безопасным убежищем. Сэм знал, что пока он здесь, Харкеры до него не доберутся. Но как только он высунет нос наружу, все может обернуться по-другому.

– Дай-ка мне еще выпить, – ответил ему Проныра.

– У меня есть две тыщи кредиток, – продолжая Сэм, подвигая ему бутылку. – Хейл может раздобыть еще две. С этого мы и начнем. Ты мне скажешь, во что их вложить, чтобы поскорее подняться. Мне нужно время в эфире и хороший журналист, чтобы как следует продумать наши выступления. Как только мы начнем, деньги пойдут сами. На этот раз я постараюсь не провалиться в крысиную нору. Будем бить в одну точку, пока не выбьем наш главный козырь.

– Какой? – тощая бровь Проныры заинтересованно приподнялась над бутылкой.

– Флот, – торжественно сказал Сэм. – На этот раз Колония будет состоять из цепочки островов. Нам нужно будет постоянно перемещаться. Мы должны пробиться к островам, укрепить их и обустроить. Нам нужны маневренные быстроходные суда, надежные и хорошо вооруженные. На это и пойдут все деньги.

Проныра опять присосался к бутылке и ничего не ответил.

Сэм не стал ждать, пока его пропаганда начнет приносить плоды. Он распорядился заложить корабли немедленно. Он экономил на чем мог, но все равно почти все четыре тысячи ушли на закупку самого необходимого, того, без чего, с точки зрения Хейла, нельзя было обойтись.

Между тем, пропагандистская машина набирала обороты. На настоящую тонкую работу в стиле Сэма просто не было времени. Было бы неплохо навыпускать дисков с лирическими песнями, воспевающими прелести жизни на суше, открытое небо, звезды, смену дня и ночи и так далее. Бойкая пьеса, захватывающий роман с правильно расставленными акцентами тоже пошли бы на пользу. Но времени не было.

Все телепрограммы были забиты рекламой. Робин Хейл объявил о создании новой независимой Колонии. Смело, открыто было предано огласке участие в проекте Иоиля Рида – факт, скрывать который было бы все равно бесполезно.

Иоиль честно признался с телеэкранов в мошенничестве своего отца. Он рассказал все, что ему было известно о нем. «Я никогда его не видел, – он старался говорить, используя всю свою способность к убеждению. – Я знаю, что большинство та вас не поверят мне только из-за моего имени. Я не стараюсь его скрывать. Я верю в эту Колонию и не могу допустить, чтобы она провалилась. Я думаю, что многие меня поймут. Я не рискнул бы показаться перед вами, тем более под своим опороченным именем, если бы я не был уверен, что колонизация должна состояться. Ни один человек, носящий имя Рида, не взялся бы второй раз за то же самое дело. Я берусь. Крах Колонии будет и моим крахом, я это знаю, но я уверен, что этого не произойдет». В его голосе была спокойная убежденность и энтузиазм, которые передавались слушателям. На этот раз он говорил правду. Нашлись люди, поверившие ему. Немного, но достаточно, чтобы начать.

Использовались те же доводы и те же соблазны, что и при первой попытке. Тонкие натуры ощущали, что в Куполах им чего-то не хватает, и смутно тес-ковали об утерянном прошлом. Эти романтики в основном и платили за самые необходимые расходы Хейла и Сэма. Не слишком щедро, но пока этого хватало. Остальные держались в стороне и ждали, чтобы их уговаривали.

Чем Сэм и занялся.

Харкеры тоже не сидели без дела. Опомнившись от первого шока, они начали действовать, причем довольно энергично. Но у них были связаны руки. Они не могли открыто выступать против Колонизации. Они всегда были ее сторонниками. Они не могли допустить ее краха. Все, что им оставалось делать – это начать контрпропаганду.

Разносились сплетни об ужасной эпидемии, вспыхнувшей наверху. В программе последних известий показывали крушение робота-самолета, картинно разваливающегося в небе под ударами вихревых потоков. Ширились слухи о трудностях континентальной жизни. Сплошные опасности, полная неопределенность…

Тогда Сэм отважно нанес свой следующий удар. Он почти открыто атаковал Харкеров. Он обвинил их в том, что они умышленно погубили первую Колонию. «Могущественные силы, – объявил Сэм, – пытаются остановить освоение суши. Вы можете понять почему. Любой может понять. Поставьте себя на место облеченного властью человека или группы людей. Если бы вы правили Куполом, вас полностью устраивало бы существующее положение. Хотели бы вы перемен? Не сделали бы все, чтобы дискредитировать людей, которые, как мы, хотят открыть всем дорогу наверх? – Сэм наклонился к экрану и впился в аудиторию пристальным, многозначительным взглядом. – Не постарались бы вы заставить замолчать всякого, кто хочет дать простому человеку этот шанс?» – Он задержал дыхание, уверенный, что сейчас его выключат.

Но ничего не случилось. То ли операторы были слишком ошарашены, то ли Харкеры не рискнули так явно пренебречь общественным мнением. Что бы там ни было, Сэм решил продолжать. «Я надеюсь и дальше бороться за Колонию, – сказал он. – Я работаю на себя, это так, но еще и на вас, на тех, кто не заправляет Куполами. И пока я жив, я не отступлю. Если завтра я не выйду в эфир с сообщением о наших новых планах, то вы будете знать почему».

Сэм отключился, а на улицах Куполов осталось звучать необычное, невнятное бормотание, словно его слова продолжали висеть в воздухе. Впервые за много десятилетий перед большими общественными телеэкранами стали собираться толпы людей и впервые за всю историю венерианской цивилизации в Куполах послышался голос толпы. Это был почти призрачный звук – легкий, скорее удивленный, чем негодующий ропот, но тем не менее им нельзя было пренебречь.

Харкеры услышали этот рокот и на время затаились. Время у них было, они могли позволить себе подождать.

Так Сэм подстраховался против внезапного появления сержанта позиции за своей спиной. Он быстро двигался вперед, укрепляя свои позиции. Против Харкеров нужно поискать дубинку поувесистее, чем тоненький прутик зарождающегося общественного сознания.

Его единственной зацепкой была Сари. Сари Волтон, по происхождению наполовину Харкер. Ее психика была с совершенно очевидными отклонениями. Почему? Сэм изо всех сил старался до этого докопаться. В досье почти не было материала на Бессмертных – основные статистические данные, имена и краткие биографии. Было ясно, что из-за своего долгожительства они легко переносили такие стрессы, которые свели бы с ума простого смертного. Но как раз из-за этого же долгожительства у них могли возникать такие стрессовые ситуации, какие обычному человеку и не представить.

Сэм ломал себе голову, выискивал, размышлял. Он проработал множество вариантов, заводивших его в тупик, и принимался за новые. Случайно он наткнулся на одну маленькую деталь, которая показалась многообещающей. Это был даже не факт, а скорее подсказка. Но подсказка, намекавшая на нечто очень интересное.

Цикл воспроизводства выглядел у Бессмертных несколько необычно. Способность к деторождению появлялась у них с периодом пятьдесят-семьдесят лет и очень ненадолго. Никогда не случалось, чтобы ребенок Бессмертных не унаследовал их главного свойства – долгожительства. Но дети рождались слабыми. Среди них был высокий уровень смертности, и как правило, первые месяцы они росли в искусственной питательной среде.

Сэм с удивлением обнаружил, что одновременно с Сари Волтон в семействе Харкеров появился сын, мальчик по имени Блейз. Эти двое были единственными в Куполе Делавер оставшимися в живых детьми последнего периода, когда у Бессмертных рождались дети.

Но Блейз Харкер бесследно исчез.

Со все возрастающим интересом Сэм изучал записи, пытаясь докопаться, что же случилось с Блейзом Харкером. Дата смерти не указывалась. Только обычная информация об образовании, месте службы, выполняемых обязанностях. Потом, лет семьдесят назад, все обрывалось.

Сэм подшил документы в досье с радостным ощущением редкой удачи.

– Это тоже пойдет, – сказал Робин Хейл, отступая от иллюминатора, – смотри.

Сэм неуверенно пересек качающуюся палубу и склонился к стеклу. Он казался полупьяным от непривычной атмосферы, беспрерывной качки, дующего в лицо влажного ветра. Столько нового было в ощущении открытого воздуха и легкого, переменчивого бриза! Это не шло ни в какое сравнение с искусственным ветром в Куполах.

Молочно-белая вода тяжело вздымалась к такому же молочно-белому небу. Громада видневшегося на берегу старого разрушенного форта казалось, пошатнулась под тяжестью наступающих со всех сторон джунглей. Оттуда непрерывно доносился несмолкаемый шорох, из которого вырывались отдельные звуки: шипение, рев и визг невидимых чудовищ. Море тяжело шлепало в борт. Ветер доносил шум, непонятный для ушей Сэма. Венера смущала и страшила жителей Куполов.

Он прижал лоб к переднему иллюминатору и посмотрел вниз.

Перед ним разворачивался другой мир, мир колеблющегося света и зыбких угрожающе-таинственных контуров. Шевелились плавники рыб, пульсировали студенистые тела медуз, огромные раскрашенные губки покачивались в переменчивых потоках.

Мертвым курганом в этом ярком движущемся мире лежал опутанный водорослями остов затонувшего корабля.

Это было уже третье найденное ими судно, которое, по мнению Хейла, имело смысл поднимать. «Они в лучшем состоянии, чем кажутся, – уверял он Сэма. – Сплавы были что надо. В старое время мы восстанавливали и не такое». Его голос дрогнул, и он поднял глаза к пустынной поверхности моря. В его воспоминаниях все было иначе

…Когда-то много поколений назад море заполняли флотилии Свободных Компаний. Купола, как и сейчас, были спасительными прибежищами цивилизации, но между ними шли бесконечные войны. Войны велись не под водой, а на серой поверхности моря, с помощью наемных флотов. Побежденный Купол выплачивал контрибуцию кориумом. Иногда, чтобы подтвердить серьезность обязательств, победители сбрасывали на противников несколько глубинных бомб, напоминавших жителям об их уязвимости…

Все это было в прошлом. Мощные форты захвачены джунглями, а морские гиганты лежат на песчаном дне. Лежат, но не разрушаются. Теперь это ясно. Их оплели водоросли, засыпал песок, но прочные корпуса совершенно не пострадали.

Хейл и Сэм обследовали участок побережья, на котором находились старые укрепления. Хейл помнил их еще заселенными. Он знал расположение гаваней и мог назвать, какое оружие было на каждом корабле. Два уже поднятых судна были почти готовы к выходу в море. В голосе Хейла снова появилось воодушевление.

– На этот раз они не удержат нас под колпаком, – говорил он Сэму, сжимая поручень и морщась от летящих в лицо брызг. – На этот раз мы прорвемся, чего бы нам это ни стоило.

– А стоить это нам будет прилично, – охладил его Сэм. – Гораздо больше, чем у нас есть. Даже больше, чем у нас когда-нибудь будет, если мы только не придумаем что-нибудь сногсшибательное.

– Что?

Сэм задумчиво посмотрел на него, прикидывая, не пора ли посвятить Хейла в детали. Он уже несколько недель подготавливал своего партнера, потихоньку подталкивая его к решению, от которого без предварительной обработки Хейл бы решительно отказался.

Эту задачку Сэм собирался решать теми же методами, которые он почти инстинктивно применил, проснувшись в темной аллее, когда в горле у него першило от запаха Стимулятора. За прошедшие дни он галопом проскакал тот же путь, что и за всю предыдущую жизнь, сосредоточив достижения сорока лет в нескольких коротких неделях. Дважды он приходил в этот мир беспомощным, без гроша в кармане, чувствуя в каждом человеке врага. Дважды он поднимался на вершины успеха. На этот раз он поставил ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей прямо к звездам. По крайней мере, он в этом себя убедил. Неудача исключалась.

Сначала он победил Малларда, переиграв его в кошки-мышки. Так он заполучил кориум и подошел к первой ступеньке. Сейчас ему снова был нужен кориум, но его противниками были Харкеры, а переиграть их будет гораздо труднее.

Вспомнив Малларда, он начал соображать, на какую удочку могли бы клюнуть его враги. Бесполезно. Ничего не придумать. У Харкеров есть все, чего только можно желать, их положение совершенно неуязвимо. Да, но есть еще Сари. Сэм знал, что если бы он смог ее чем-нибудь завести и одновременно подсунуть хороший наркотик, она почти наверняка может убить либо Захарию, либо себя. Либо их обоих. Это было его единственным оружием, очень ненадежным и, самое главное, не слишком эффективным. Конечно, он собирается убить Захарию. Но в данном случае его смерть делу не поможет.

Положение Сэма было очень похоже на то, с чем столкнулись первые покорители Венеры. Как и тогда, в его распоряжении были или слишком сильные, или слишком слабые средства. Прямое уничтожение ни к чему не вело, а для любого другого оружия противник был совершенно неуязвим.

Сэм знал, что он должен либо признать свое поражение, либо предпринять решительный шаг. Либо потерять все, либо получить кориум.

– Хейл, – решительно начал он, – если мы хотим получить достаточно кориума, чтобы продолжать Колонизацию, надо действовать совершенно другими методами. Мы должны разбомбить пару Куполов.

Хейл покосился на него и засмеялся: «Ну ты шутник!»

– Возможно. – Сэм пожал плечами и посмотрел в сторону развалившегося форта. – Предложи что-нибудь лучше.

– Я не мог бы предложить ничего хуже, – резко ответил Хейл. – Я не убийца, Рид.

– Ты Свободный Компаньон.

– Это абсолютно разные вещи. Мы…

– Вы воевали с одними Куполами по приказу других. Тогда это было необходимо. Вы занимались убийствами, грабежами, пиратством, в конце концов это была ваша работа. Проигравший Купол выбирал кориум или бомбардировку. Я понимаю – это был блеф. На самом деле ни один из них не бомбили. Вот и я предлагаю блефануть. Кланы догадаются, что мы блефуем, и мы будем знать, что блефуем. Но мы должны их переблефовать.

– Как?

– Что мы с тобой теряем, Хейл? У нас огромное преимущество: они в случае проигрыша теряют все, а нам, как говорится, терять нечего.

– Они все равно поймут, что мы не решимся это сделать. Никто нас даже не воспримет всерьез. Ты знаешь, что за люди живут в Куполах. Они очень инертны. Они не знают, что такое опасность. Они просто представить себе не смогут, что их начнут бомбить. Нас поднимут на смех. Это поколение уже утратило чувство самосохранения. Нам придется разбомбить один Купол и убить несколько тысяч человек, прежде чем они осознают, что с ними разговаривают серьезно. Я…

Сэм рассмеялся, не дав ему договорить: «Я так не думаю. Все мы люди. Правда, уже много поколений человечество не знало ни войны, ни других неприятностей. Но человек, просыпаясь, также боится свалиться с кровати, как его предок боялся свалиться с дерева. У человека по-прежнему раздуваются от гнева ноздри, и знаешь почему? Его предок должен был чем-то дышать, когда рвал зубами врага. Я не думаю, что мы избавились от наших страхов так просто, как тебе кажется».

– Ладно, что бы там ни было, я этого не сделаю, – твердо сказал Хейл. – Это уже слишком. Не может быть и речи…

Сама угроза, прозвучавшая с общественных экранов, уже была как разорвавшаяся бомба. Его слова еще звенели над толпой, а в каждом Куполе царило мертвое молчание. Потом поднялась суматоха. Потом – смех.

Хейл был прав. Отчасти. В самом деле, никто не воспринимал только что созданный флот всерьез. Само существование Колоний зависело от поддержки Куполов. Не рискнут же они разбомбить свою собственную опору. А даже если они совсем спятили и начнут бомбардировку, каждый надеялся, что бомбы полетят не в его Купол…

Продолжая свое выступление по общественному телевидению, Сэм назвал Купол – Делавер. Назвал время – сейчас. Назвал условие – кориум.

Война началась.

Но у Сэма было в этой войне одно оружие, придававшее ему уверенность. Оружие было не очень сильным, но тем искуснее нужно было с ним обращаться. Оно обязательно должно сработать. Если он пустит его в ход, пути обратно не будет.

Это оружие, как и большинство других средств, которые человек использует против человека, было сугубо индивидуальным.

Он нашел Блейза Харкера.

Если разобраться, то все сводилось к конфликту между двумя людьми – Сэмом и Захарией. Кланы Бессмертных правили Куполами, тон в Кланах задавали Харкеры, главой Харкеров был Захария. Захария мог и не знать, куда придется основной удар, зато Сэм знал наверняка. Он поставил все на карту, в надежде что именно эта карта выиграет, и очень тщательно продумал игру.

Конечно, он понимал, что у Кланов тоже есть свои козыри. В тот раз им удалось сохранить их в тайне до последней минуты, и, когда они пустили их в ход, Сэм со всеми своими планами стал из туза дешевой шестеркой. На этот раз все должно быть по-другому.

Блейза нашел Проныра. Когда ему сообщили об этом, Сэм со всех ног помчался в его маленькую, вонючую берлогу на окраине Купола Делавер. Проныра, как и в первый раз, нанюхался Оранжевого Дьявола, и первые несколько минут тупо смотрел на Сэма, называл его Клэром и бормотал о каких-то делах, настолько древних, что даже Сэм их не помнил. Когда он дал Проныре выпить, его одурь понемногу рассеялась, и громоздкая туша, тяжело заворочавшись, поднялась на кровати.

– Я насчет этой харкеровской бодяги, сынок. У меня тут есть для тебя адресок… – Проныра говорил все это, непрерывно фыркая, сморкаясь и кашляя.

Сэм метнулся к двери.

– Погоди, сынок, не дергайся. Поди-ка сюда. Куда это ты, интересно, собрался?

– За Блейзом.

– Ты его не достанешь. Его слишком хорошо стерегут.

– Я прорвусь!

– Сынок, на это уйдет недель шесть. Сначала тебе нужно будет выяснить, кому можно дать на лапу, чтобы просто попасть в тот квартал, где он находится. Потом подобрать хотя бы парочку двойников. Потом организовать группу прорыва. Потом…

– Ладно, ладно! Давай ближе к делу. Ты за это возьмешься?

– Не знаю. Попробовать можно.

– Тогда валяй! Сколько это займет? Я не могу ждать шесть недель! Управишься в три? – Сэм озадаченно замолчал, увидев, как огромное жирное тело начало сотрясаться от смеха, да так, что вся кровать зашаталась, словно от землетрясения.

– Забудь об этом, внучек. Все уже сделано. – Сэм впился в него глазами. Проныра просто задыхался от смеха. – Ты знаешь, что дедушка еще кое-что может. Правда, пришлось как следует попотеть, вспомнить пару старых финтов, но главное – дело в шляпе. Задерни-ка штору и выключи свет. А теперь смотри.

На противоположной стене появился освещенный квадрат. По нему побежали тени, искаженные неровностями штукатурки. Потом пошел фильм, снятый прикрепленной к поясу микрокамерой. Было видно, что оператор перемещался очень неравномерно. Иногда он шел, и тогда изображение тоже шло гладко, ритмично покачиваясь. Иногда он бежал, и тогда картина начинала скакать… Когда он останавливался, все замирало вместе с ним. В целом возникало ощущение постоянного движения.

Первые секунды камера находилась перед толстой железной решеткой, расположенной, по-видимому, очень близко к объективу. Появились ноги в белых брюках, решетка, открываясь, качнулась и быстро замелькали дорожки парка, деревья и фонтаны. Очевидно, один из домов-крепостей Бессмертных.

Сам ход фильма передавал тревожное ощущение настороженности. Камера непрерывно поворачивалась то влево, то вправо, осматривая окрестности. Дважды было ясно, что оператор прячется в укрытие. Дверь или занавеска закрывали объектив, и все затемнялось. Потом опять покачивание при движении по коридору, передающее впечатление вороватого быстрого шага.

Вдруг скорость резко увеличилась – человек побежал. Стены запрыгали вверх и вниз и резко качнулись, когда он забежал за угол. Изображение почти полностью затемнилось – камера скользила почти вплотную к стене. Вот поднимается лифт со стеклянными стенками. Снова коридоры – бегом.

Остановка перед другой зарешеченной дверью. На экране – толстые прутья. Они становятся толще, расплываются и вдруг исчезают. Объектив вплотную прижимается к двери и заглядывает внутрь.

И вот, наконец, главная сцена. Все происходит очень быстро. Мелькает богато обставленная комната. На полу лежит человек. Над ним наклонились двое. Кажется, они борются.

Вдруг камера качается в сторону так резко, что изображение дергается. Затем быстрый взгляд вбок, потом – мельком – потолок, мельком – оскаленное лицо, склонившееся к объективу, и поднятая рука, в которой мелькает что-то металлическое.

Квадрат становится белым, щелчок, и все останавливается.

И начинается с начала. События повторяются снова. Очень медленно объектив еще раз подплывает к прутьям решетки. Они тают, изображение фокусируется на комнате. Действие разворачивается с тягучей плавностью ночного кошмара. Становятся видны все детали. Можно подробно рассмотреть человека, который борется с двумя другими, которые пытаются прижать его к стене.

В комнате повсюду разбросаны подушки. Пол устлан мягким ковром, в котором проваливаются ноги всех троих. В уровень человеческого роста стены обиты дорогим бархатом. Мебель тоже мягкая, без углов.

Тот, кто борется, высокого роста, стройный и прекрасно сложенный. Его движения, несмотря на свою конвульсивность, странно грациозны. С первого взгляда кажется, что различить его черты невозможно, потому что лицо постоянно искажается гримасами. Из прокусанных губ течет кровь, а глаза внезапно закатываются так, что видны одни белки. Двое других пытаются натянуть на него смирительную рубашку.

Понемногу им это удается. Все происходит в замедленном темпе, что лишает яростную схватку ее напряженности и делает похожей на балет. Высокий мужчина хлопает руками в длинных рукавах по бокам, закидывают голову назад и начинает беззвучно хохотать. Кровь течет по его подбородку. Дикий хохот сменяется вспышкой ярости. Больной со звериным коварством бросается в сторону, увлекая за собой одного из своих мучителей. Оба падают. Второй склоняется над ними, вся сцена прыгает и уплывает вверх. Фильм останавливается.

– Вот тебе и Блейз Харкер, – сказал Проныра, прерывая наступившее молчание. – Дай-ка мне выпить, сынок. И сам тяпни, я вижу, тебе это просто необходимо.

– …и теперь мы больше не можем… – вещал Сэм в прямом эфире, обращаясь к тысячам слушателей. – Или вы даете нам кориум, на который мы имеем полное право, или мы не отвечаем за последствия. Прошло время торговли и обещаний. Пора действовать. Что скажешь, Харкер?

Под всеми морями, под всеми непроницаемыми сводами люди, затаив дыхание, следили за исполненным негодования лицом Сэма, многократно повторенным каждым экраном. Следили и ждали ответа. По мере ожидания в остальных девятнадцати Куполах поднимался все более внятный ропот. Происходящее интересовало чисто теоретически.

Но для Купола Делавер это был вопрос жизни и смерти. На улицах царило гробовое молчание, и, наверное, впервые со дня основания можно было услышать тихое монотонное жужжание, с которым тротуары описывали свои бесконечные круги.

Между тем, Захария продолжал тянуть с ответом. Наконец, когда его совершенное чутье подсказало ему, что пауза стала невыносимой, он из своего надежно скрытого кабинета подал знак оператору. На всех экранах лицо Сэма начало расплываться и отошло на задний план. Перед зрителями появились благородные черты Захарии.

– Рид, ты просто дурак, – голос Захарии звучал спокойно и лениво. – Всем ясно, что это детский блеф.

Сэм появился снова, а Захария ушел на второй план. «Я знал, что ты это скажешь. Я даже не исключаю, что ты и в самом деле так думаешь. Первым делом я постараюсь вас всех убедить. На это не потребуется много времени. Смотрите».

Лица обоих собеседников расплылись и исчезли с экранов. Вместо них начал появляться ослепительно яркий морской пейзаж. Солнечный свет пробивался сквозь облака, и серая вода сверкала синевой и золотом. Сквозь ослепительное сияние, вспарывая море острыми носами, прямо на зрителей надвигалась эскадра из пяти боевых кораблей.

Они были небольшими, но производили мрачное впечатление. Непробиваемое покрытие делало их очертания плавными и стремительными. Они были построены для вполне определенной цели – убивать, и казались смертоносными. Они и в самом деле несли смерть. Но страшнее всего делалось от ощущения их полной бездушности. Нигде не было заметно присутствия человека, за исключением нескольких неясных теней, маячивших в глубине рубок. Это были машины, созданные для разрушения и посланные оправдать свое назначение.

За кадром раздался голос Сэма: «Смотрите!» Мгновение спустя вода за кормой последнего корабля вскипела фонтаном белоснежных брызг, которые сверкающим дождем упали обратно в море.

Корабли потускнели. Некоторое время экран оставался пустым, после чего на нем появилась новая картина. На этот раз это был подводный мир, полный колеблющихся бликов зеленовато-желтого цвета: камера была недалеко от поверхности. В верхней части экрана покачивалась поверхность воды, по которой ходили укороченные тени волн. Его разламывали длинные острые днища удаляющихся кораблей – один, два, три, четыре, пять – отливающих металлическим блеском.

Экран потемнел, кили кораблей уходили наверх по мере того, как камера опускалась вслед за темным цилиндром, сброшенным с последнего корабля. Медленно падающая на дно венерианского моря бомба постоянно удерживалась в фокусе. Каждый обитатель Куполов чувствовал, как мурашками ползет по коже вопрос: «Куда?»

Море в этом месте было очень глубоким. Казалось, бомба падает целую вечность. Очень немногие следили за самим снарядом. Глаза большинства были устремлены на нижнюю кромку экранов, гадая, что же появится внизу… Песок!

Едва он показался, бомба взорвалась. Фокусное расстояние мгновенно изменилось так, чтобы стали видны результаты взрыва. Хотя различить что-либо было трудно. Наверное, это и было страшнее всего – крутящийся, бурлящий подводный хаос, мутное пятно на весь экран и низкий гудящий звук взрыва, отчетливо переданный через подводные микрофоны.

Все перемешалось и снова замерло.

И замерло не только на телеэкранах. В Куполе Делавер взрыв был слышен и без трансляции. Взрывная волна глухо ударила в огромный непроницаемый свод. На самом деле или только показалось, что Купол сотрясла чуть заметная дрожь?

Вздрогнул ли Купол – спасительный Купол! – когда подводный Титан обрушил свой тяжелый молот на морское дно?

Звук замер. И снова тишина.

Высоко наверху, на флагманском корабле Сэм сдвинул звукопоглощающие панели на место и повернулся к вспомогательному экрану.

Поступило сообщение.

По каналу секретной связи не передавались ни изображение, ни голос. Но Сэм расшифровывал принимаемый код совершенно автоматически.

– Кедра Волтон покинула Купол Монтана час назад. В данную минуту входит в Купол Делавер.

Сэм инстинктивно оглянулся и включил персональный шифратор.

– Она знакома с ситуацией?

– Вряд ли. Она все узнает с общественных экранов в Куполе Делавер.

– Сари получила, что требуется?

– Сразу же, как Кедра вылетела из Монтаны. Как раз сейчас Сари принимает порошок.

С другого экрана настойчиво пищал вызов. На нем показался Робин Хейл.

– Рид! Ты контролируешь обстановку?

– Включаюсь, – ответил Сэм, возвращаясь на связь с Куполами. Он выждал еще секунду, вглядываясь в глаза Захарии, словно пытаясь прочесть его мысли. Ему так и не удалось стереть торжествующую, хотя на этот раз напрасно торжествующую! – улыбку со спокойного богоподобного лица Бессмертного.

Потому что его планы работали четко. Он очень тщательно выбрал время. Выбор критической точки отсчета «ноль» зависит от момента, когда Кедра Волтон появится в Куполе Делавер. Когда имеешь дело с Бессмертными, психологические расчеты куда важнее глубинных бомб.