Текст книги "Ярость(сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)

– Растения на Земле никогда не росли так быстро, как на Венере. Сейчас это плохо, но когда мы посадим культуры полезные, это станет преимуществом. Можно получать урожай за двадцать дней. – Он покачал головой, довольно посмеиваясь.

– Если сумеем уничтожить дикие растения.

– Есть лишь один путь – выдергивать их. Хотя можно попробовать сажать дикую яблоню. Дикая яблоня устоит даже против венерианской растительности. Послушайте, почему бы вместо того, чтобы пичкать почву ядами, не испытать дикую яблоню.

– Проверю, – Хейл пожал плечами. – Спасибо. Нет ли еще идей? Или это против ваших правил?

Логист рассмеялся.

– Чепуха, я могу делать такие предположения. Они не изменят будущего – кто-нибудь все равно догадается использовать дикую яблоню раньше или позже. Я не должен вмешиваться лишь в большие проблемы. Они могут в данный момент казаться незначительными, но я-то знаю. – Он посмотрел через груду сваленных стволов в сторону берега.

Далеко за заливом находился материк, где стоял похожий на утес старый форт Думпен. Сейчас на его изъеденных, одетых лишайником стенах была заметна активность. От материка к острову, туда и обратно спешили многочисленные корабли.

– Что происходит? – спросил Кроувелл. – Восстанавливаете флот?

– Идея Сэма, – ответил Хейл. – Думаю, он боится, что я начинаю перехватывать инициативу. Я начал работы на островах без предварительного обсуждения с ним. И он сделал то же самое.

– Да? И что же он делает? – задумчиво спросил Кроувелл.

– Начал расчищать старый форт. Мы еще не готовы браться за второй материк. Впрочем, я думаю, что все в порядке. Думпен построен прочно. Я помню… – он тоже посмотрел на берег, по лицу его пробежала легкая тень. – Там находится дежурный гарнизон. Джунгли всегда готовы поглотить нас, если представится случай. Растения… и животные. Но тогда башни снабжали нас оборудованием: ультрафиолетовые батареи, тепловые лучи, кислота. Вольные товарищи всегда вели войну на два фронта: с другими компаниями и с джунглями.

– Может, Сэм откусил слишком большой кусок и не может его проглотить? – спросил Логист.

– У него есть оборудование и люди. Очистив форт, он сможет двинуться дальше, вглубь материка. Пока он этого не хочет. Он говорит, что использует форт как вспомогательную базу и двинется к архипелагу навстречу мне. Это сбережет время – работа с обоих концов островной цепи. Неплохая идея!

– У него достаточно людей?

– Достаточно… но не очень много. У нас здесь пять тысяч, но нам надо держать резерв на всякий непредвиденный случай: джунгли есть джунгли. Мы ожидаем пополнение, но пока нам еще негде его разместить.

– Ссор еще нет? – спросил Кроувелл. Хейл пристально взглянул на него.

– Ожидаете неприятностей?

– Не думайте, что это мое предсказание, сынок. Пять тысяч людей, занимающихся тяжелой работой, и все ждут обещанного бессмертия. Их нельзя вечно держать в ожидании. Может начаться ад.

– Что вы знаете об этом деле с бессмертием? – спросил Хейл, оглядываясь.

Логист только улыбнулся.

Хейл смотрел на берег, где яркие вспышки пламени очищали стены старого форта. Он сказал:

– Сэм утверждает, что можно получить бессмертие, подвергаясь радиации на Венере. Мы же родились на Земле.

– О, на Земле было немало радиации как раз перед взрывом, – сказал Кроувелл.

– Будут неприятности. Это может случиться и здесь. Люди в тот раз оставили Землю и прилетели на Венеру. Если это случится снова…

– Похоже на рака-отшельника. Когда он перерастает свою раковину, то выползает из нее и находит другую. Многое может сделать раковину тесной. Например, быстрый рост населения – так и случилось на Земле. Эти люди… – Кроувелл нахмурился и махнул рукой в сторону рабочих. – Возможно, они и переросли башни, хотя и не знают этого. Человеку многое нужно.

– Вы останетесь в колонии? – спросил его Хейл.

– Да, на время. В глубине души я все же фермер. А что?

– Вы бессмертный. И я тоже. Короткоживущие… нельзя близко сойтись с ними, если вы бессмертный. Семьи башен… Сэм… Вы единственный близкий мне человек на Венере.

– Мы оба провели лучшую часть своей жизни под открытым небом, сынок, – сказал Кроувелл. – И ноги наши ходят по доброй коричневой почве. Не самую долгую, но лучшую часть жизни. У меня была Земля, у вас – Венера, но это одно и то же. Я знаю, что вы имеете в виду. Я хорошо чувствую себя рядом с вами, хотя вы иногда и поступаете по-дурацки.

Они снова посмотрели на рабочих. Потом, следуя своей мысли, Хейл сказал:

– Нам придется милитаризироваться. Это предложил Сэм, но я и сам подумывал об этом.

– Они не выглядят слишком опасными, – ответил Кроувелл, рассматривая ближайших людей.

– Дело не только в них. Нам вообще нужна военная организация, военная дисциплина. Как в строгих компаниях, хотя и на иной лад. Нужна военная форма и все прочее.

– Вы так думаете?

– А как же иначе? Если отобрать у человека свободу, нужно дать ему что-то взамен, пусть это даже будет похоже на подкуп. Если он не может носить непрактичный целофлекс – здесь это невозможно – так дайте ему хотя бы красивый мундир, знаки отличия, организуйте его отдых – спортивные сооружения и прочее. Этого, разумеется, недостаточно, но все вместе, вкупе с обещаниями бессмертия, это отдалит взрыв. С Вольным Товариществом было по-другому: мы знали, зачем объединялись, и не ждали вознаграждения, потому что эти цели и такой образ жизни были нам по душе. А нынешние добровольцы – совсем другое дело. Милитаризация может дать сильный психологический эффект. – Хейл внимательно посмотрел на Логиста. – Я думаю, именно поэтому Сэм предложил эту идею. Хотя… хотелось бы знать его истинные мотивы, его планы на будущее.

– Еще узнаете… – засмеялся Кроувелл.

Хейл поддел ногой хрупкое, длиной в фут тело жука и проследил, как оно полетело к груде других дохлых жуков, подготовленной к уничтожению. Одним из первых результатов опрыскивания острова был шуршащий дождь жуков, подобно радужному граду, падавших с неба, с листвы. Некоторые из крупных жуков были способны оглушить человека.

– Вы должны мне сказать, – настаивал Хейл. – От этого зависит слишком многое.

– Ошибаетесь, сынок. – Голос Кроувелла внезапно стал резким. – Помнится, я уже говорил, что предвидение будущего не означает способности его изменять. Позвольте прочесть вам небольшую лекцию о предвидении.

Кроувелл подтянул пояс и воткнул мотыгу в дерн, рассекая плодородную темную почву. Он оставил свой шутливый тон.

– Правда заключается в том, что поверхностное течение событий ничего не значит. Вспомни большие приливы, но их можно заметить лишь после отлива и они слишком велики, чтобы их можно было изменить. Стена в море не остановит прилива: то, что его производит, будет продолжать действовать.

В XX веке на Земле многие понимали, что происходит. Они говорили об этом, говорили громко и часто. Это были люди, заслуживающие уважение общества. Им верили. Но этого оказалось недостаточно. Люди продолжали действовать в прежнем направлении. Так мы потеряли Землю.

Если вы предвидите будущее, вы должны остаться свидетелем, и не больше. Помните Кассандру? Она знала будущее, но заплатила за это дорогой ценой, никто не поверил. Предвидение автоматически снимает возможность нашего участия. Вы видите определенное уравнение… Добавьте еще один фактор – ваше участие, и уравнение изменится. А этот фактор не поддается учету.

Знаете, почему оракулы говорили загадками? Многие мудрецы прошлого умели предсказывать, но часто их предсказания не сбывались.

Допустим, перед вами две возможности. Вы можете завтра отправиться в башню Невада и заключить там сделку, которая принесет вам миллион кредитов. Вы приходите ко мне и спрашиваете, как поступить: ехать или оставаться. Я знаю об этих Двух возможностях, но руки мои связаны, потому что оба результата зависят исключительно от ваших личных мотивов и реакций. В ситуации «А» вы отправляетесь в башню Невада, не посоветовавшись со мной, отправляетесь в определенном настроении, с определенными реакциями, зафиксированными в вашем мозгу. Действуя в соответствии с ними, вы получаете миллион кредитов. Но вы советовались со мной. Я сказал вам, допустим, поезжайте в Неваду.

И вы поехали, но уже с иным психологическим настроем, ожидая, что вас ждет что-то приятное, и ведете себя пассивно в ожидании мешка с золотом, в то время как возможность получить миллион кредитов зависит от вашей активности. Понятно?

Возьмем другую возможность. Вам не хочется ехать. Вы обдумываете мой совет, и он кажется вам ложным. Вы остаетесь, и вас убивают.

Поэтому моя задача – сохранить вас неизменным, не примешивая дополнительный фактор – мое предсказание. Я должен учитывать вашу психологию. А это сложно: у меня, ведь, очень ограниченная информация. Предсказания, главным образом, основываются на законах логики. Это не колдовство. Зная вас, я так должен оформить свое предсказание, чтобы оно повлияло на ваше решение без изменения первоначального эмоционального состояния. Ибо это состояние является одним из тех факторов, на которых основывается предсказание.

Поэтому я не могу сказать: "Отправляйтесь в башню Невада!" Это будет означать, что вы отправитесь пассивно. Я должен облечь мой совет в загадочную форму. Зная то, что я знаю о вас, я мог бы сказать: "У дерева Кефт голубые листья". Это напомнит вам некоторые события, причем воспоминание будет совершенно естественным, а это, в свою очередь, вызовет у вас желание на некоторое время уехать из дома. Так я окольным путем – в этом я достаточно искусен – ввожу новый элемент в ваше эмоциональное состояние. Вы отправляетесь в башню Невада, но в то же время вы готовы действовать в соответствии с первоначальным состоянием. Вы получите свой миллион кредитов.

Теперь вы знаете, почему оракулы говорят загадками. Будущее зависит от многого, не поддающемуся учету, поэтому оно может легко быть изменено словом.

В МОМЕНТ УЧАСТИЯ ПРЕДСКАЗАТЕЛЯ ПРЕДСКАЗАНИЕ СТАНОВИТСЯ ОШИБОЧНЫМ.

Логист затоптал вывернутый дерн. Затем посмотрел вверх и скупо улыбнулся.

– К тому же, – сказал он, – с точки зрения больших промежутков времени вполне может быть, что для вас лучше было бы остаться дома и быть убитым.

Хейл посмотрел на пламя, освещавшее стены форта Думпен. Некоторое время он молчал.

– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он наконец. – Только… обидно находиться так близко к ответам и не получить их.

– Я мог бы выдать ответы и записать их в маленькую книжечку, – сказал Логист. – Вы смогли бы отыскать страницу и прочесть ответ. Но что это даст? Я предсказываю только в определенных пределах. Я не могу дать ответы на все вопросы – только на те, по которым имею полную информацию. Если существует какой-то неизвестный фактор – фактор икс, я не могу дать точное предсказание. А такой фактор икс есть. Я не знаю, каков он. И никогда не узнаю.

Будущее – это разум Человека. Не атомная энергия, уничтожившая Землю, а разум.

Изгиб, за большим белым изгибом – жемчужные стены форта Думпен возвышались над джунглями. Сэму, довольно глядевшему на них с расчищенной площадки в центре двора, они казались невероятно мощными.

Гладкие стены поднимались на высоту в три этажа. В форте кипела жизнь. В глубине двора стояли бараки и склады. В высоких просторных зданиях размещался госпиталь, лаборатории и квартиры офицеров.

Вдруг Сэм заметил, что на пристани началась суматоха. Мужчины и женщины прекращали работу и откровенно глазели, проявляя унаследованный от прошлых поколений интерес к бессмертным.

Кедра безмятежно спускалась во двор, окликая кого-то по имени. Ее способности были феноменальными. В наряде, принятом в башнях, она выглядела бы здесь нелепо, но она была слишком умна, чтобы не понимать этого.

Она спокойно сказала:

– Привет, Сэм.

Он сжал перед собой руки и слегка наклонил голову в полупоклоне, который здесь давно уже был заменен рукопожатием. Впервые он приветствовал ее как равный.

Она засмеялась и положила свою узкую руку на его ладонь.

– Я представляю всех наших внизу, – сказала она. – Мы надеемся, что отныне мы будем мирно работать вместе. Я… боже, Сэм, как вы можете дышать этим воздухом?

Наступила очередь Сэма рассмеяться. Он свистнул, и юноша, следовавший за ними с блокнотом и авторучкой на почтительном расстоянии, подошел ближе.

– Принесите ароматический шарик, – сказал Сэм. Юноша вернулся бегом, и Сэм вложил в руки Кедры шар с отверстиями. Он был наполнен свежими лепестками цветов, и теплота ее ладоней высвободила густой аромат, который сделал воздух более пригодным для дыхания.

– Привыкнете, – заверил ее Сэм, приветливо улыбаясь. – Мы все привыкли. Я не ожидал такой чести. Думал сам навестить вас.

– Вы были заняты. – Она произнесла это неподражаемым тоном и слегка нажала на руку, о которую оперлась. – Покажите мне все. Я так любопытна.

– Подождите немного! Лет этак двадцать. Джунгли еще слишком густы и выделяют еще слишком много двуокиси углерода. Но подождите. Будет лучше.

Она медленно шла рядом с ним, края ее плаща волочились по белой мостовой.

– Я верю вам, Сэм, – говорила она. – Я уверена, что вы согласитесь работать вместе с нами.

– Не так говорили вы сорок лет назад. Я еще не поблагодарил вас за сонный порошок, Кедра. Или за то, что вы присматривали за мной, пока я… спал. – Он не смотрел на нее, но по внезапной дрожи пальцев, по тому, как она подняла голову, он понял, что его догадка неверна.

– Не я, Сэм. Я пыталась помочь вам, но вы исчезли. Вы хотите сказать, что не знаете, где находились все это время? Я прикажу своим людям поработать. Может быть, мы вместе доберемся до истины.

– Как хотите. Сомневаюсь, что они могут узнать что-либо, помимо того, что узнали мои люди.

– Но Сэм, это… это страшно! Ведь кто-то же заботился о вас. Вы не могли просто исчезнуть на сорок лет. Кто это, Сэм?

– Забудьте об этом. Смотрите, вот джунгли. Настоящие, а не на экране.

Они поднимались по белым ступеням наружной лестницы, ведущей на укрепления. Сэм остановился и, облокотившись о парапет, посмотрел на полосу чистой белой земли, окружавшей форт, и на сплошную зеленую стену за ней.

Кедра бросила взгляд и отвернулась.

– Я вообще не думаю о джунглях. Вы проделали огромную работу, Сэм. Я знаю, Робин Хейл участвовал в работе, но… А мы накопили большой опыт руководства людьми…

Сэм рассмеялся.

– Вы думаете, я поверю кому-нибудь из вас?

– Конечно нет. Мы тоже не доверяем вам. Но, работая вместе, мы не спустим друг с друга глаз. Нам нужна поддержка, а вам необходим толчок. Так как же, Сэм?

Он молча смотрел на нее. Ему вспомнился момент, когда сонный порошок отрезал его от мира. Слишком горек был полученный урок. Он сказал:

– Не выйдет. Наши мотивы слишком различны.

– Мы работаем ради одной цели.

– Нет. Я всегда действовал в одиночку. Я не верю вам, Кедра.

– Я и не надеялась. Идите своим путем, но помните: мы хотим одного и того же. И если через несколько лет вы убедитесь, что наши цели совпадают, то помните, Сэм, что это вы, а не мы отказались от сотрудничества.

– Итак, прошло пять лет, – сказал Бен Кроувелл. – Все, как я рассчитывал.

– Вы хотите сказать – мы?

Кроувелл пожал плечами и неопределенно махнул рукой. Возможно, он указал на тьму за стеной, по которой они шли, – расчищенные, усеянные прямоугольными зданиями земли, по которым человек мог безопасно идти три дня.

Нельзя было рассмотреть ничего. Прожектора освещали заградительные проволочные сети от насекомых и часть территории за стеной, но дальше все тонуло во мгле. Форт тоже изменился. Он вырос и сейчас возвышался на берегу точно вооруженное чудовище, такое огромное, что, будучи живым, не смогло бы двигаться по земле Венеры.

Любопытно – земля Венеры. Парадокс. Человечество всегда будет носить в себе земное наследство. Старый мир, старые мысли…

Командир взвода Френч коснулся руки Кроувелла, и они повернули мимо замаскированных стволов ужасающих орудий. Френч указал на них.

– Видите?

– Что это?

– Не узнаете? Пошли.

Во дворе, залитом ярким светом, кипела жизнь. Кроувелл и Френч беспрепятственно пробирались сквозь толчею, их открытые действия ни у кого не вызывали подозрения. Они вошли во флигель. Френч шел впереди.

Форт представлял собой лабиринт. Комната, в которую они вошли, была кладовой, но в данный момент служила другим Целям. Здесь собрались почти пятьдесят человек – представители всех групп населения колоний. Кто-то негромко произнес пароль.

Френч сказал:

– Привет, Курт. Это Бен Кроувелл. Я за него ручаюсь. Садитесь сюда, Кроувелл, и слушайте.

Сам он вышел на середину комнаты, подняв руку для приветствия.

– Все в сборе? Закройте дверь. Охрана на месте? Кто-то сказал:

– Побыстрее, Френч! Некоторым скоро на дежурство.

– Много времени нам не потребуется. Слушайте. Сегодня с нами десяток новеньких, верно? Поднимите руки.

Кроувелл тоже поднял руку.

– Хорошо, – сказал Френч. – Я буду говорить для новичков. Вы все уже сагитированы, иначе вас бы сейчас не было здесь. И после выхода из этой комнаты вы не поведете неосторожных разговоров: мы тщательно проверили вас!

Он поколебался, осматриваясь.

– Главное – верит ли еще здесь кто-то в блеф Рида о бессмертии? В этот обман вечной юности?

Послышался голос:

– Однако доказательств нет, командир. Френч ответил:

– Я прибыл сюда пять лет назад. Мне было двадцать. Тогда только что расчистили Пятый остров. Все строили большие планы на будущее. Предполагалось, что облучение должно продолжаться 6–7 лет.

– Но ведь прошло только пять.

– Не нужно ждать сто лет, чтобы убедиться. Нас осматривали доктора башен. Все мы стареем. Есть возможность проверить, например, количество кальция в кровеносных сосудах. Пять лет я потею здесь, а мог бы приятно провести время в башнях.

– Мне нравится на поверхности, – сказал Бен Кроувелл, набивая трубку.

– Возможно, – сказал Френч, – но не в таких условиях. Мы знаем только работу. И ради чего? Ради Сэма Рида и Робина Хейла – строить, строить и строить! Кому понравится такая жизнь?

– Я с вами согласен, – раздался голос из толпы присутствующих. – Но у Рида есть и заслуги: он укрепил форт. Вы помните, каким он был пять лет назад?

– Рид слишком торопится, – горячо возразил ему Френч. – Дисциплина слишком уж строгая. И к чему эти секретные работы? Предполагается, что никто не знает о новых орудиях, об электробластерах, о газовых установках – они уже смонтированы. Против кого? Кто нам угрожает? Джунгли? Они отсюда за семьдесят пять миль. Тогда кто? Календар, скажите вы!

Встал Календар, низкорослый, приземистый человек в аккуратном синем мундире.

– Они нужны для обороны от живой силы противника, могут отразить танковую атаку. Но их мощность намного превышает ту, какая требуется для борьбы с ящерами. К тому же здесь устанавливаются дальнобойные орудия с новейшей сложной техникой – от радаров до видеореакторов. Радиус их действия – пятьсот миль. Против кого они могут быть использованы? Чьи орудия направлены на наш форт? А чего стоят планы производства военных самолетов? Для колонизации они не нужны!

– Верно! Чего боится Рид? – спросил Френч. – Нападения из башен? Но они не сражаются. Люди там живут в свое удовольствие, а мы здесь работаем до полусмерти!

Послышался гул возмущения. Эти люди не любили жителей башен. Этот гул говорил о чем-то новом на Венере. Такого результата Сэм Рид не ожидал. Сэм привык иметь дело с людьми из башен, а это были люди нового типа.

Бен Кроувелл пускал дым и внимательно слушал.

Разгорался яростный и гневный спор. Они горячились. Это был естественный выход для эмоций в горячем споре, а не в действии. Когда они перестанут говорить, вулкан, вероятно, взорвется.

Бен Кроувелл уселся поудобнее, опираясь спиной на упаковочный ящик.

– … что бы ни планировал Рид…

– … пусть и люди башен поработают…

– … сколько еще времени мы дадим Риду?..

– … долго ли еще будем ждать?.. Френч постучал, требуя тишины.

– Есть несколько путей, но все нужно как следует рассчитать. Допустим, что мы убьем Рида…

– Это нелегко. Он очень осторожен.

– Он ничего не сможет сделать, если большинство колонии будет против него. Мы расширим нашу организацию. Избавившись от Рида и Хейла, мы захватим власть и сможем оставаться здесь. Нам будет принадлежать этот неприступный форт.

– Хейл не дурак. И Рид тоже. Если они что-нибудь узнают про нас…

Френч сказал:

– Каждый уходящий с наших встреч проходит проверку на детекторе лжи. Ни один изменник не останется в живых.

– Я не зря прожил тысячу лет, – сказал Логист Хейлу. – А уж детектор лжи я обдурить смогу.

Хейл отвернулся от решетчатого окна, смотревшего вниз, на стены, которые когда-то казались всем такими высокими. Он холодно сказал:

– Я знаю, что вы были на встрече. У меня есть свои шпионы.

– Ваш шпион узнал меня?

– Он никого не узнал – он побывал в комнате позже. Он учуял табачный дым и определил ваш сорт табака. Во всяком случае, я кое-что знаю о происходящем.

– Что, например?

– Я знаю, что дисциплина начала падать. Честь отдают небрежно, не полируют пряжки. Я научился дисциплине в вольных компаниях. Я видел, как началось падение дисциплины в компании Мендеза, прежде чем его люди убили его. Тревожные признаки я заметил уже несколько месяцев назад.

Тогда я и завел своих шпионов. Я знал, чего можно ожидать, и оказался прав. Началось…

– Что?

– Мятеж. Я знаю некоторых зачинщиков…

– А Сэм Рид?

– Я обсуждал с ним этот вопрос. Но мне кажется, Сэм недооценивает опасность. Он так охраняет себя, что считает безопасность всей колонии своим личным делом. Я хочу, чтобы вы рассказали мне, что происходит. Я знаю: вы можете это. Я могу получить информацию и другим путем, но мне хотелось бы обсудить ее с вами.

– Я знаю, что вы можете получить информацию, – сказал Кроувелл. – Буду рад поговорить с вами. Я знал, что вы подозреваете меня, но сам не хотел навязываться, чтобы не влиять на ход событий. Я предпочитаю пассивность. Вероятно, я кажусь недовольным. Бог знает почему… Нет, я знаю.

– У Сэма есть свои причины, – проговорил Хейл, глядя вниз. – Не знаю, каковы они, но могу догадываться. Его время кончается. Люди начинают утрачивать веру в бессмертие и начинают задавать вопросы. Сэм знает, что равновесие нарушено, но думаю, не понимает, что его нарушило. Люди. И не жители башен.

– Верно, – Кроувелл улыбнулся. – Люди башен хотят, чтобы за них думали их лидеры. Но люди поверхности в таких условиях просто не выживут. Возвращается время пионеров, сынок, и мне это нравится.

– Да, грядут волнения. И серьезные, если мы вовремя не примем мер.

– Сейчас? – Кроувелл проницательно посмотрел на Вольного товарища.

– Еще нет, – сказал Хейл. Улыбка Логиста была слабой, но удовлетворенной. – Мне хочется посмотреть, далеко ли они зайдут. Кроме того, я и сам не знаю, почему, но у меня такое чувство, будто в заговорах и мятежах есть нечто такое, что не должно быть уничтожено. Пионерский дух. Я понимаю вас. Мятеж не выход, но он добрый знак.

– Вы позволите им победить?

– Нет. Я не могу этого сделать. Пока они еще нуждаются в Сэме и во мне, что бы они ни думали. Если мятежники возьмут верх, они вернутся в башни и погрязнут в прежней апатии. Это критический период. И у Сэма есть определенный план, которого я еще не вижу, но готов поручиться, Сэм будет на коне. Он сумеет позаботиться о себе. Его реакция на мятеж, если он воспримет его серьезно, будет заключаться в стремлении растоптать его. Но это означало бы растоптать дух независимости. Мне нужно подумать, Кроувелл. Бесполезно просить вас о совете, не так ли?

Кроувелл внимательно изучал свою погасшую трубку. Потом покопался в ней заскорузлыми пальцами.

– Что ж, – сказал он с расстановкой. – Не думаю, чтобы вы нуждались в моем совете, мой мальчик. Вы на правильном пути. На вашем месте я бы доверился естественному ходу событий. Как вы говорите, Сэм Рид сумеет позаботиться о себе?

– Я предоставлю ему эту возможность, – сказал Хейл. – Значит, вы присмотрите за этими встречами? Я знаю, они обсуждают много планов, но нет ничего конкретного. Пока.

– Пока они выпускают пар. Действовать начнут еще не скоро.

– Следите за ними. Я пока ничего не буду делать. Подожду. Пусть Сэм начнет первым.

И Сэм начал первым.

Как обычно, он тщательно рассчитал время и учел каждую мелочь. Его действия были великолепны. Гамбит был подготовлен исключительно эффектный. Кто же противник? Харкеры? Венера? Часть самого Сэма?

Он был готов.

Пробил час. Тайная подготовка была завершена. Он сидел в своем кабинете в большой башне, которую он облюбовал для себя. В этой башне находились его главные тайны. Окна выходили на море. В них виднелся архипелаг, теперь покрытый небольшими поселками под защитными куполами.

Избегая взгляда Хейла, он рассматривал небольшой плоский ящик на столе, похожий на раму картины. В нем находилась сирена, медленно вспыхивающая от розового к темно-красному. Сэм достал из серебряной коробочки живое насекомое и через небольшую дверцу отдал его сирене. В воздухе разнесся слабый аромат и донеслось резкое электрическое гудение.

– Уберите, – сказал Хейл. – Я слишком часто вдыхал этот запах! Как же насчет Кроувелла?

Сэм отодвинул клетку с сиреной в сторону.

– Я не знал, что он работает на вас. Поэтому я и арестовал его вместе с остальными, как мятежника.

– Почему вы ничего не сказали мне? Почему ждали, пока я уеду из форта?

– Вас не было целых полчаса, – сказал Сэм. – Мне пришлось действовать быстро. Я знаю о заговоре больше, чем вы, судя по вашим словам. Возможно, Кроувелл ваш человек, но он плохой шпион.

– Я требую, чтобы вы его освободили. Сэм пожал плечами:

– Как вам будет угодно, губернатор. Но он теперь вам бесполезен.

– Не думаю.

– Мы могли бы переговорить об этом по визору. Совсем не обязательно было вам возвращаться.

– Я хочу исключить возможность ошибки, – сказал Хейл. Мало ли что могло случиться: неточный приказ, неправильно понятый охранниками…

– Я никогда еще не видел, чтобы вы так пеклись о ком бы то ни было. Почему вам так дорог Кроувелл?

Хейл заколебался.

– Я… Я верю ему, – сказал он наконец.

– И поверили бы, увидев его с пистолетом за вашей спиной? Хейл кивнул утвердительно.

– Может быть, когда-нибудь и я найду такого человека, – сухо заметил Сэм. – Что ж, придется, видно, освободить его – до суда.

– Вы проведете суд сегодня?

– Да. Я раскрыл заговор. Наши враги опаснее, чем мы думали. Возможно, их поддерживают башни. Но у меня еще не было времени рассказать вам об этом. Я организовал трансляцию суда для башен, они включатся с минуты на минуту. Идемте. Вы поймете, в чем дело.

Но он задержался, чтобы скормить сирене еще одно насекомое. Хейл с явным нетерпением сказал:

– Где вы раздобыли ее?

– О, это трофей.

– Еще молодая. Хотите держать ее? Она вырастет…

– Я знаю.

– … и станет опасной, эта сирена.

Сэм сказал:

– Представьте ее в двадцать футов диаметром. На этой стене.

– И вы идете к ней в пасть…

– Я не подвержен гипнозу, как вы помните, и, во всяком случае, я приму меры предосторожности, когда она вырастет. Поляризованное стекло или стробоскопическое устройство, специальный фильтрующий тонометр для ее песни, приспособление для того, чтобы удержать ее запах на безопасном уровне. Идемте же. Суд начинается.

Они вышли вместе. Хейл спросил:

– Сколько мятежников вы задержали?

– Около семидесяти. Некоторые из них пригодятся в других местах. Других опасно оставлять в живых… – Сэм неожиданно остановился: он и так сказал уже слишком много.

Вначале они освободили Кроувелла, потом отправились в помещение, где должен был проходит суд. Там были установлены ряды видеоэкранов, была поставлена усиленная охрана. Более семидесяти арестованных загнали, сняв наручники, в отгороженную часть помещения.

Послышался резкий голос Сэма. Он обращался ко всем сразу к мятежникам, ко всей колонии, к башням. Говорил о деятельности недовольных, о своих подозрениях. В колонии, растущей, успешно отвоевывающей все новые земли, появилась подпольная организация. Он не мог допустить, чтобы она помешала людям Венеры жить под открытым небом. Он арестовал заговорщиков. Однако существует множество ответвлений организации, имеют место хищения – оборудования, материалов, оружия. Зачем это делается?

Экраны дали лица мятежников крупным планом.

– Вы начали мятеж, но за вами кто-то стоит. Кто-то, скрывающийся в абсолютной тайне. Либо вы его не знаете, либо не хотите говорить. А вас уже допрашивали. Кто ваш предводитель?

Молчание.

– У нас есть доказательства. Мы найдем и его, и оставшуюся на воле часть его отряда. Он представляет собой угрозу не только колонии, но и башням. И если такой человек захватит власть…

Невысказанная угроза повисла над Венерой.

– Мы найдем его, это дело времени. Мы просим содействия башен. А вы обвиняетесь в измене. Вы хотели свергнуть правительство колонии и захватить власть. После этого вы намереваетесь установить контроль над башнями.

Из толпы узников выступил человек. Голос его резко прозвучал с экрана.

– Я старший! Мы все старшие! Где обещанное бессмертие? Сэм презрительно сказал:

– Я не дурак. Зачем мне было давать вам бессмертие? Чтобы вы и дальше организовывали заговоры? Ни один из вас не подвергался радиационному облучению уже много месяцев. Минимальное облучение много месяцев назад было дано вам, чтобы у вас раньше времени не возникло подозрения, но бессмертие не для вас, не для предателей! – лицо Сэма затвердело. – Губернатор Хейл и я ждали, надеясь определить руководителей вашей организации. Известные события вынудили нас действовать. Мы по-прежнему намерены найти руководителя и обезвредить его, а пока нужно решить вопрос, что делать с предателями.

Я приговариваю вас к смерти.

Ответом было молчание, более напряженное на поверхности, чем в башнях. Люди колонии знали теперь, что такое время. Сэм сделал указующий жест.

– Вас под охраной повезут в любую, выбранную вами башню. Никто из вас не вернется на поверхность. Колония для вас отныне закрыта. Бессмертие не для вас. У вас была возможность прожить тысячу лет, но вы сами лишили себя ее!

Вам не причинят вреда. Вас отвезут в башни и отпустят. Там вы умрете – не через тысячу лет, а через тридцать, сорок, может быть, пятьдесят. Я лишаю вас благ бессмертия и таким образом приговариваю к естественной смерти.

Возвращайтесь в башни. Вы нам больше не нужны. Суд окончен!

«Всем башням! Вы больше не должны платить дань кориумом колонии Плимут. Вы должны платить ее правительству Венеры. Мы берем на себя контроль за планетой. У нас есть средства подкрепить наши требования… Колонии Плимут: приземлите все ваши самолеты, иначе они будут уничтожены в воздухе!»

Триангуляция не смогла установить источник сообщения. Он передвигался. Очевидно, передача шла из различных пунктов в море или в воздухе, хотя и радары не смогли найти в атмосфере Венеры ни одного неопознанного объекта.