Текст книги "Ярость(сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

Жил-был гном

Тиму Крокетту не следовало бы лезть в шахту на Дорнсет Маунтин. То, что обещает удачу в Калифорнии, может привести к самым отвратительным результатам в угольных шахтах Пенсильвании. Особенно в том случае, если дело не обходится без гномов.

Нельзя сказать, чтобы Тиму Крокетту было что-то известно о гномах. Просто он занимался исследованием условий, в которых живут представители низших классов, используя для этой цели собственные, довольно неудачные слова. Он принадлежал к той южнокалифорнийской группе, члены которой пришли к заключению, что нужны рабочему. Они ошиблись. Это им был нужен рабочий – по крайней мере, восемь часов в день.

Крокетт, подобно своим коллегам, считал рабочего комбинацией Гориллы и Человека с Мотыгой, насчитывающей, вероятно, в числе своих предков некоторое количество Калликэк. Он произносил пламенные речи о задавленном меньшинстве, писал зажигательные статьи для печатного органа группы «Земля» и ловко уклонился от работы в качестве клерка в конторе своего отца. Он говорил, что ему предназначена миссия. К несчастью, как рабочие, так и предприниматели не питали к нему большой симпатии.

Психолог квалифицировал бы Крокетта достаточно легко. Это был высокий, худой молодой человек с пристальным взглядом маленьких паучьих глаз, неплохо разбирающийся в галстуках. Все, что ему было нужно, – это энергичный пинок под одно место.

Но уж, конечно, не нанесенный гномами!

На деньги отца он рыскал по стране, исследуя жизнь пролетариев, к великой досаде тех рабочих, условия жизни которых он исследовал. Одержимый этой идеей, он отправился в Айякские шахты – или, по крайней мере, в одну из них, переодевшись шахтером и тщательно натерев лицо черной угольной пылью. Спустившись на лифте, он почувствовал себя несколько неуверенно среди людей с чисто выбритыми лицами. Шахтеры становились грязными лишь после рабочего дня.

Дорнсет Маунтин – настоящие медовые соты, кроме шахт Айякс Компани. Гномы знают, как блокировать свои туннели, когда люди подходят к ним слишком близко.

Крокетт почувствовал себя совершенно сбитым с толку. Вместе с остальными он направлялся то туда, то сюда, пока они не начали работать. Наполненные вагонетки, ворча, покатились по рельсам. Крокетт поколебался, потом обратился к рослому субъекту, чье лицо, казалось, хранило следы великой печали.

– Послушай, – сказал он, – я хотел бы поговорить с тобой!

– Инглншский? – вопросительно отозвался тот. – Вишки. Джин. Вино. Ад.

Продемонстрировав свой несколько неполный набор английских слов, он разразился хриплым смехом и вернулся к работе, не обращая больше внимания на сбитого с толку Крокетта. Тот повернулся прочь, ища другой объект для опроса. Но этот отрезок шахты оказался пустынным. Еще одна нагруженная вагонетка, урча, проехала мимо, и Крокетт решил посмотреть, откуда она выехала. Он нашел это место после того, как пребольно стукнулся головой и несколько раз шлепнулся на живот.

Она появилась из дыры в стене. Крокетт вошел в нее и тут же услышал рядом с собой хриплый крик. Незнакомец приглашал Крокетта подойти поближе.

– Чтобы я мог свернуть твою цыплячью шейку! – пообещал он, извергая поток непечатных выражений. – Убирайся отсюда!

Крокетт бросил взгляд в сторону кричавшего и увидел маячившую над ним гориллообразную фигуру. Он мгновенно пришел к выводу, что владельцы айякской шахты пронюхали о его миссии и подослали к нему наемного убийцу – или, по крайней мере, парня, который мог бы избить его до полусмерти. Страх наполнил силой ноги Крокетта. Он бросился вон, лихорадочно ища хоть намек на боковой туннель, в который он мог бы нырнуть. Рык, несшийся ему вдогонку, отдавался от стен. Внезапно Крокетт ухватил смысл последней фразы:

– … пока не взорвался динамит!

Именно в это мгновение динамит и взорвался. Однако Крокетт этого не понял. Очень скоро он обнаружил, что летит.

После этого он перестал вообще что-либо соображать, а когда эта способность вернулась к нему, он обнаружил, что на него внимательно смотрит чья-то голова.

Вид этой головы не приносил особого утешения – вряд ли вы решились бы взять себе в друзья ее владельца. Голова была странная, если не сказать – безобразная.

Крокетт был настолько увлечен ее видом, что даже и не сообразил сразу, что видит в темноте.

Сколько времени он находился без сознания? Крокетт вряд ли почувствовал бы себя намного лучше, знай он, что находится в неиспользованной шахте, давно уже заброшенной. Шахтеры, взрывом открывшие проход к новой шахте, понимали, что проход к старой закроется, но это их не беспокоило. Другое дело – Тим Крокетт.

Он зажмурился, а когда снова открыл глаза, то обнаружил, что голова исчезла.

Это обстоятельство принесло ему облегчение.

Крокетт немедленно заключил, что неприятное видение было галлюцинацией. Он, собственно, даже не мог толком вспомнить, как она выглядела. Оставалось лишь смутное воспоминание о форме, напоминающей часы-луковицу, больших, блестящих глазах и неправдоподобно широкой щели рта.

Крокетт застонал. Откуда исходило это странное, серебряное сияние? Оно напоминало дневной свет в туманный день, не имело определенного источника и не давало тени. «Радий», – подумал Крокетт, очень неважно разбирающийся в минералогии.

Он находился в шахте, уходившей в полумрак впереди до тех пор, пока футов через пятьдесят она не делала резкий поворот, за которым грудились обломки упавшего свода. Крокетту стало трудно дышать. Он кинулся к завалу и принялся лихорадочно разбирать его, задыхаясь и произнося хриплые, нечленораздельные звуки.

Тут ему в глаза бросились собственные руки. Его движения все замедлялись и замедлялись до тех пор, пока он не перешел к полной неподвижности.

Замерев в неудобной позе, он тупо созерцал два широких и шишковатых предмета, которыми заканчивались кисти его рук. Может, он в период своего беспамятства надел рукавицы? – мелькнуло у него в голове. Но тут он осознал, что никакие рукавицы не вызовут сходства с тем, что он имел полное право считать своими руками: они были искривлены.

Может быть, они испачканы? Нет! Дело совсем не в этом. Его руки изменены. Они превратились в два массивных шишковатых коричневых предмета, похожих на узловатые корни дуба. Тыльная сторона поросла густой черной шерстью. Ногти явно нуждались в маникюре – причем в качестве инструмента лучше всего было употреблять зубило.

Крокетт оглядел себя всего, и из груди у него вырвался слабый цыплячий писк. Он не верил собственным глазам. У него были короткие кривые ноги, толстые и сильные. Ступни не превышали длины двух футов, а может быть, и того меньше. Все еще не веря себе, Крокетт изучил свое тело. Оно тоже изменилось – и явно не к лучшему.

Рост его равнялся немногим более четырех футов. Толщина составляла примерно три фута. При этом он обладал выгнутой грудью, удивительно неуклюжими ногами, косолапыми ступнями, а шеи не имел вовсе.

Одет он был в красные сандалии, голубые шорты и красную тунику, оставляющую голыми его худые, но сильные руки.

Его голова… Она имела форму часов-луковицы. А рот… Ой!

Крокетт инстинктивно поднес к нему руку, но тут же отдернул ее, беспомощно огляделся и рухнул на землю. Галлюцинация! Он умирает от кислородной недостаточности, и перед смертью его посещают галлюцинации.

Крокетт закрыл глаза, убежденный, что его легкие беспомощно работают на пределе сил, добывая себе воздух.

– Я умираю, – сказал он. – Я не могу дышать. Чей-то голос презрительно произнес:

– Надеюсь, ты не воображаешь, будто дышишь воздухом.

– Я не… – начал Крокетт.

Он не закончил предложения. Его глаза округлились. Теперь он еще и слышал.

– До чего же вшивый экземпляр гнома, – сказал голос. – Но согласно закону Нида, выбирать не приходится. Все равно копать твердые металлы тебе не позволят, пойдешь на антрацит. Ну, что уставился? Ты куда уродливее, чем я.

Крокетт, собиравшийся провести языком по пересохшим губам, с ужасом обнаружил, что кончик его влажного языка достает до лба. Он вобрал его назад, громко причмокнув, и с трудом принял сидячее положение. После этого он застыл в неподвижности, продолжая глядеть.

Снова появилась голова, а за нею и тело.

– Я Гру Магру, – продолжала болтать голова. – Тебе, конечно, дадут гномье имя, если только твое собственное не окажется удобоваримым. Как оно звучит?

– Крокетт, – ответил он механически.

– А?

– Крокетт.

– Перестань квакать, как лягушка. Крокетт так Крокетт! А теперь вставай и следуй за мной, а не то получишь хорошего пинка.

Гру Магру явно был гномом. Короткий, приземистый и плотный он напоминал маленький стеклянный баллончик, накрытый опрокинутой луковицей. Лицо-луковица было широким, с огромной щелью рта, пуговицей носа и двумя большими глазами.

– Вставай! – сказал Гру Магру.

На сей раз Крокетт хотел повиноваться, но это усилие полностью истощило запас его сил. Если он сделает хотя бы один шаг, подумал он, он просто сойдет с ума. Ну и пусть! Гномы…

Гру Магру поставил большую косолапую ногу в наиболее удобную позицию, и Крокетт, описав дугу, упал со своего валуна.

– Вставай! – сказал гном. Его настроение явно ухудшилось, – А то я тебе наподдам. Я не хочу, чтобы нас застукал патруль. Вставай сейчас же!

Крокетт встал. Гру Магру взял его за руку и увлек в глубину туннеля.

– Ну вот, теперь ты – гном, – сказал он. – Таков закон Нида. Иногда я спрашиваю себя, стоит ли овчинка выделки. Думаю, стоит, потому что гномы не могут воспроизводиться, а численность населения должна ведь поддерживаться на постоянном уровне.

– Я хочу умереть, – с яростью бросил Крокетт. Гру Магру рассмеялся.

– Гномы не могут умереть. Они бессмертны до самого Судного дня.

– Вы не логичны, – сказал Крокетт, как будто исправляя один фактор, он мог автоматически исправить и все дело. – Или же вы состоите из плоти и крови и можете умереть в любой момент, или же у вас их нет, и тогда вы нереальны.

– У нас есть и плоть, и кровь, – сказал Гру Магру. – Но мы бессмертны. В этом все дело. Не могу сказать, чтобы я имел что-нибудь против смертных, – поторопился объяснить он. – Летучие мыши и совы – тут все о'кей. Но человек!

Он содрогнулся.

– Ни один гном не может вынести вида человека. Крокетт ухватился за соломинку.

– Я – человек.

– Был, ты хочешь сказать, – возразил Гру. – Не слишком хороший образец, по-моему. Но теперь ты гном: таков закон Нида.

– Ты все время говоришь о законе Нида, – пожаловался Крокетт. – Что это такое?

– Конечно, ты не понимаешь, – с покровительственным видом заметил Гру Магру. – Дело вот в чем. Еще в древние времена было установлено, что если какой-либо человек попадет под землю, одна десятая часть этого человека преобразуется в гнома. Первый Император Гномов Подгран Третий установил этот закон. Он знал, что человеческих детей похищают и оставляют, и поговорил об этом с властями. Он сказал, что это нечестно. Поэтому, когда шахтеры и тому подобные остаются под землей, их десятая часть превращается в гномов и присоединяется к нам. Так получилось и с тобой. Понятно?

– Нет, – слабым голосом ответил Крокетт. – Послушай! Ты сказал, что Подгран был Первым Императором Гномов. Почему же его тогда назвали Подграном Третьим?

– У нас нет времени для вопросов, – сказал Гру Магру. – Поторопись.

Теперь он почти бежал, таща за собой упавшего духом Крокетта. Новый гном не научился еще управлять своими необычными конечностями. Сандалии его были удивительно широки, руки мешали. Скоро, однако, он научился держать их согнутыми и прижатыми к бокам.

Стены, освещенные странным серебряным светом, проплывали мимо них.

– Что это за свет? – выдавил из себя Крокетт. – Откуда он исходит?

– Свет? – переспросил Гру Магру. – Это не свет.

– Но ведь здесь не темно…

– Конечно – темно, – фыркнул гном. – Как бы мы могли видеть, если бы здесь не было темно?

Ответом на это был дикий вопль.

Крокетт едва успевал переводить дыхание, так быстро они двигались. Теперь они были в лабиринте, поворачиваясь и двигаясь по бесконечным туннелям, и Крокетт понимал, что ему никогда не удалось бы найти обратный путь. Он жалел, что ушел из пещеры. Но что он мог поделать?

– Торопись! – подгонял его Гру Магру.

– Почему? – едва слышно прошептал Крокетт.

– Битва продолжается, – ответил гном.

Завернув за угол, они едва не врезались в самую гущу битвы. Целая толпа гномов заполняла туннель, и все они яростно дрались. Красные и голубые шорты и туники быстро двигались туда и сюда. Луковичные головы то выныривали из толпы, то исчезали в ней. Здесь явно годились любые приемы.

– Видишь! – ликующе крикнул Гру. – Битва! Я учуял ее за шесть туннелей! Как прекрасно!

Он пригнулся, потому что злобного вида маленький гном поднял над его головой камень и что-то угрожающе завопил.

Камень отлетел в темноту, и Гру, бросив своего пленника, немедленно устремился к маленькому гному, повалил его на пол пещеры и принялся колотить головой об пол. Оба они страшно вопили. Впрочем, их голоса терялись в общем реве, от которого дрожали стены.

– О, Господи, – прошептал Крокетт.

Он отошел и стал смотреть со стороны. Это было ошибкой. Огромный гном появился из-за груды камней, схватил Крокетта за ноги и отшвырнул его прочь. Через туннель прокатился жуткий клубок. Он ударился о стену. "Бум!" В воздухе замелькали руки и ноги.

Вставая, Крокетт обнаружил, что подмял под себя злобного вида гнома с огненно-рыжими волосами и четырьмя большими бриллиантовыми пуговицами на тунике.

Отталкивающего вида существо лежало неподвижно, распластавшись на полу. Крокетт оглядел себя и не нашел ни одной раны. По крайней мере, тело его было крепким.

– Вы спасли меня, – послышался незнакомый голос.

Он принадлежал гному-женщине. Крокетт решил, что если в природе и существует нечто более уродливое, чем гномы, то это представительницы их женского пола. Существо стояло, пригнувшись за его спиной, сжимая в одной руке огромных размеров камень.

Крокетт отпрянул.

– Я не причиню вам вреда! – закричало существо, стараясь перекрыть гул, наполнявший коридор. – Вы меня спасли. Мугза пытался оторвать мне уши от… Ой! Он встает!

Действительно, рыжеволосый гном пришел в себя. Первым его побуждением было поднять ногу и отправить с ее помощью Крокетта в другой конец туннеля. Гном-женщина тотчас села Мугзе на грудь и принялась колотить его головой об пол, пока он не потерял сознание.

– Вы не ушиблись?! – вскричала она, поднимаясь на ноги. – Я – Броки Бун! Ой, смотрите! Сейчас он оторвет ему голову!

Крокетт оглянулся и увидел, что его проводник Гру Магру изо всех сил тянет за голову незнакомого гнома, пытаясь, очевидно, открутить ее.

– Да в чем же дело? – взмолился Крокетт. – Броки Бун! Она нехотя оторвалась от захватывающей сцены.

– Что?

– С чего началась драка?

– Ее начала я, – объяснила она. – Просто так. Потом подключились остальные. Тебя как зовут?

– Крокетт.

– Ты ведь новенький? Ах, да, помню – ты был человеком! Внезапно ее выпуклые глаза зажглись ярким светом.

– Крокетт, может быть, ты кое-что мне объяснишь? Что такое поцелуй?

– Поцелуй? – непонимающе переспросил Крокетт.

– Да. Однажды я сидела в пещере и слышала, как говорили два человека, мужчина и женщина, судя по голосам. Я, конечно, не осмелилась подглядывать, но мужчина просил у женщины поцелуй.

– Просил поцелуй, – тупо повторил Крокетт. – Это надо же!

– А потом послышался чмокающий звук, и женщина сказала, что это восхитительно. С тех самых пор меня мучает любопытство. Что, если какой-нибудь гном попросит у меня поцелуй, а я даже не буду знать, что это такое.

– Гномы не целуются, – несколько невпопад ответил Крокетт.

– Гномы копают, – ответила Броки Бун, – и едят. Я люблю есть. Поцелуй не похож на суп из тины?

– Нет, не совсем.

Кое-как Крокетту удалось объяснить механику поцелуя. Гномица молчала, размышляя. Наконец, с видом гнома, предлагающего суп из тины голодному, она сказала:

– Я дам тебе поцелуй.

Перед глазами Крокетта промелькнуло кошмарное видение. Он представил себе, как его голова исчезает в бездонном провале ее рта.

Он отпрянул.

– Нет, – сказал он, – я бы не хотел…

– Тогда давай драться! – безо всякого перехода предложила Броки Бун.

Она со всего маха дала Крокетту в ухо своим узловатым кулаком.

– Ой, нет!

Она с сожалением опустила руку и отвернулась.

– Драка окончилась. Она была не слишком долгой, правда? Потирая ушибленное ухо, он видел, что тут и там гномы встают с пола и торопливо расходятся по свои делам. Казалось, они уже забыли о последних событиях. В туннеле снова царила тишина, нарушаемая лишь топотом гномьих ног по камню. Счастливо улыбаясь, к ним подошел Гру Магру.

– Хелло, Броки Бун, – приветствовал он ее. – Знатная драка! Кто это?

Он посмотрел на распростертое тело Мугзы, рыжеволосого гнома.

– Мугза, – ответила Броки Бун. – Он еще без сознания. Давай его тузить!

Они принялись за это дело с огромным энтузиазмом. Крокетт наблюдал за ними, думая о том, что он ни за что не позволил бы, чтобы его избили до беспамятства. Наконец Гру Магру устал.

– Пошли, – сказал он Крокетту, беря его под руку.

Они двинулись вдоль туннеля, оставив Броки Бун прыгать на животе бесчувственного Мугзы.

– Как вы можете бить людей, когда они без сознания! – возмутился Крокетт.

– А так гораздо забавнее, – радостно сказал Гру. – Можно бить куда захочешь. Идем. Нужно тебя посвятить. Новый день, новый гном. Нужно поддерживать стабильность населения.

Он принялся напевать какую-то песню.

– Послушай, – сказал Крокетт. – Мне в голову пришла одна мысль. Ты говоришь, что люди превращаются в гномов для поддержания стабильности населения. Но если гномы не умирают, разве это не означает, что теперь гномов больше, чем раньше? Ведь население растет.

– Не мешай! – приказал Гру Магру. – Я пою.

Это была песня, начисто лишенная мелодии. Крокетт, чьи мысли метались яростными скачками, вдруг подумал о том, есть ли у гномов национальный гимн. Может быть, "Убаюкай меня"?

– Мы должны увидеться с Императором, – сказал наконец Гру. – Он всегда видится с новыми гномами. Постарайся произвести на него хорошее впечатление, или я тебя брошу в лаву под приисками.

Крокетт с сомнением оглядел свою одежду.

– Мне надо привести себя в порядок. В этой драке я весь перепачкался.

– Это была вовсе не драка, а битва, – оскорбительно возразил Гру. – Ты все понимаешь не так!

– Но моя одежда… Она грязная!

– Ну и что? – перебил его гном. – Отличная грязная одежда. Нам сюда.

Он наклонился, набрал пригоршню песку и принялся натирать им лицо и волосы Крокетта.

– Вот так-то лучше!

– Я… Тьфу! Спасибо… тьфу! – отплевывался новообращенный гном.

– Кажется, я сплю…

Они прошли через лабиринт, находящийся глубоко под Дорнсет Маунтин, и углубились в большую каменную пещеру, в конце которой стоял каменный трон. На троне сидел маленький гном и созерцал свои ногти.

– Пусть никогда не кончится твой день! – витиевато приветствовал его Гру. – А где Император?

– Ванну принимает, – ответил тот. – Чтоб ему утонуть! Тина, тина и тина – три раза в день. То слишком горячо, то холодно, то густо! У меня все пальцы размокли. А вместо благодарности одни пинки.

Голос маленького гнома звучал жалобно.

– Существует такое понятие: чересчур грязно. Три грязевые ванны в день – это уже слишком. И некогда даже подумать обо мне! Я – грязевая кукла, вот кто я такой. Так он меня сегодня назвал. Он сказал, что в грязи попался комок. Ну а почему бы и нет?! Проклятая глина, которую мы собираем, даже червю перевернет желудок. Вы найдете Его Величество там, – закончил маленький гном.

Он ткнул ногой в направлении полукруглого свода в стене. Крокетта потащили в соседнюю комнату, где, погруженный в ванну, полную жирной коричневой грязи, сидел толстый гном.

Лишь глаза сверкали через покрывавшую его плотную корку грязи. Он брал грязь пригоршнями и бросал ее на голову так, чтобы она стекала каплями. Когда это ему удавалось, он был счастлив.

– Грязь, – довольно заметил он Гру Магру. Голос его был подобен львиному рыку.

– Ничто не может с ней сравниться. Добрая, жирная грязь. Гру бухнул головой об пол, его широкая, сильная рука обвилась вокруг шеи Крокетта, увлекая его за собой.

– Встаньте, – сказал Император. – Кто это? Для чего здесь этот гном?

– Он новенький, – объяснил Гру. – Я нашел его наверху. Закон Нида. Вы же знаете…

– Да, конечно. Давай-ка, я на него посмотрю. Уф! Я – Подгран Второй, Император Гномов. Что ты можешь на это сказать?

– Как вы можете быть Подграном Вторым, когда ваш Первый Император был Подграном Третьим? – это все, что мог придумать Крокетт.

– Болтун! – сказал Подгран.

Он исчез под поверхностью грязи так же внезапно, как и появился оттуда.

– Позаботься о нем, Гру. Вначале поставь на легкую работу, на добычу антрацита. И смотри, не смей ничего есть, когда копаешь, – предупредил он Крокетта. – После того как пробудешь здесь сто лет, тебе будет разрешена одна грязевая ванна в день. Ничего нет лучше этого, – добавил он, натирая лицо грязью.

Внезапно он замер. Потом послышалось его рычание:

– Друк!

Поспешно приковылял маленький гном, которого Крокетт видел сидевшим на троне.

– Ваше Величество, разве грязь недостаточно теплая?

– Ты – ползающий нуль! – зарокотал Подгран Второй. – Ты – слюнявый отпрыск шести тысяч различных зловоний. Ты – мышиноглазый, бесполезный, вислоухий, извивающийся прыщ на добром имени гномов! Ты – геологическая ошибка! Ты…

Друк воспользовался временным перерывом в обвинительной речи своего хозяина:

– Это лучшая грязь, Ваше Величество, я сам ее отбирал. О, Ваше Величество, что случилось?

– В ней червяк!

Его Величество заколотил по грязи кулаками. Поднялась такая буря, что Его Величество исчез с головой. У Крокетта задрожали уши. Он позволил Гру Магру увлечь его прочь.

– Я хотел бы встретиться со стариком в битве, – заметил Гру, когда они очутились в безопасной глубине туннеля, – но он, конечно, прибегнул бы к помощи колдовства. Таков уж он есть. Самый лучший Император из тех, кто когда-либо был у нас. Ни одной чистой клеточки на всем теле.

– О, – тупо сказал Крокетт. – А что дальше?

– Ты же слышал, что сказал Подгран? Будешь копать антрацит. И если ты съешь хоть маленький кусочек, я вобью в тебя зубы!

Размышляя над особенностями явно плохих характеров гномов, Крокетт послушно дал ввести себя в галерею, где дюжины гномов как женского, так и мужского пола яростно тыкали во что-то кирками и мотыгами.

– Становись здесь, – сказал Гру. – Будешь копать антрацит. Двадцать часов будешь работать, шесть спать.

– А потом что?

– Потом снова начнешь копать, – объяснил Гру. – Каждые десять часов у тебя будет короткий отдых, а между ними ты не должен прерывать работу, разве только для борьбы. Ты умеешь определять, где лежит уголь? Подумай хорошенько.

– А?

– Как, ты думаешь, я тебя нашел? – нетерпеливо спросил Гру. – Гном обладает некоторыми чувствами. Существует легенда, будто честные люди могут определить местонахождение воды с помощью раздвоенной палки. А мы связаны с полезными ископаемыми. Подумай об антраците! – приказал он.

Крокетт повиновался и мгновенно повернулся к стене ближайшего туннеля. Гру усмехнулся.

– Полагаю, это естественная эволюция, функциональная. Нам нужно знать, где сосредоточены подземные запасы, потому нас и наградили особым чутьем. Стоит тебе подумать о золоте или любом другом подземном залегающем, и ты его почувствуешь. Это так же сильно в гномах, как отвращение к дневному свету.

– А… – сказал Крокетт. – Как это?

– Негативное и позитивное. Нам нужна руда, и мы ее чувствуем. Дневной свет причиняет нам вред, поэтому, когда нам кажется, что мы слишком приближаемся к поверхности, мы думаем о свете, и он отталкивает нас. Попробуй!

Крокетт повиновался. Что-то как будто надавило на его голову.

– Прямо над нами. Гру кивнул.

– Но далеко. Я однажды видел дневной свет. И человека. Он посмотрел на остальных.

– Я забыл объяснить. Гномы не выдерживают вида человека. Они… Видишь ли, есть предел уродливости, которую может вынести гном. Теперь, когда ты один из нас, ты тоже будешь чувствовать то же самое. Держись подальше от дневного света и никогда не смотри на людей. Твое здоровье этого стоит.

В голове Крокетта закопошились мысли.

Значит, он может найти выход из этой путаницы туннелей, просто руководствуясь своими ощущениями. Они выведут его к дневному свету. И он окажется на поверхности земли.

Гру Магру отвел Крокетта на место между двумя занятыми работой гномами и сунул ему в руку кирку.

– Вот здесь. Приступай к работе.

– Спасибо за… – начал было Крокетт.

Но Гру внезапно пнул его и повернулся прочь, что-то довольно напевая.

Появился другой гном. Увидев, что Крокетт стоит без движения, он велел ему браться за дело, подтвердив свое распоряжение тычком в ухо, и так уже распухшее.

Крокетту волей-неволей пришлось взять кирку и начать отколупывать антрацит со стены.

– Крокетт! – позвал громкий голос. – Это ты? Я так и думала, что тебя пошлют сюда.

Это была Броки Бун, гном-женщина, с которой Крокетт уже встречался. Она тоже работала вместе с остальными, но теперь опустила свою кирку и улыбалась ему как старому знакомому.

– Ты здесь долго не пробудешь, – утешила она его. – Лет десять или около того, пока не попадешь в беду, после чего тебя поставят на действительно тяжелую работу.

У Крокетта уже болели руки.

– Тяжелая работа? Да у меня сейчас руки отвалятся. Он облокотился на кирку.

– Это что, твоя обычная работа?

– Да, но я здесь редко бываю. Обычно меня наказывают. Я всегда причиняю много неприятностей. Такая уж я есть. Я ем антрацит.

Она продемонстрировала. Громкий хруст заставил Крокетта содрогнуться.

Тут же подошел надсмотрщик.

– Почему вы не работаете? – рявкнул он. – Что это такое?

– Мы как раз собирались бороться, – объяснила Броки Бун.

– Только вдвоем? Или мне тоже можно присоединиться?

– О, каждый, кто хочет, – предложила такая неженственная женщина-гном.

Она ударила киркой по голове ничего не подозревавшего Крокетта. Свет померк в его глазах.

Очнувшись через некоторое время, он ощутил жесткие толчки под ребра и решил, что это Броки Бун, должно быть, толкает его, пока он лежит без сознания.

Ну и гном! Крокетт сел. Он обнаружил, что находится в том же самом туннеле, а вокруг него дюжина гномов занята складыванием антрацита.

К нему подошел надсмотрщик:

– Очнулся? Принимайся за работу! Крокетт автоматически повиновался.

– Ты пропустил самое интересное. Я получила в ухо!.. Видишь? – Броки Бун с торжеством показала ему синяк. Крокетт поспешно поднял руку с киркой. Рука была как не своя.

Ползли часы. Крокет никогда в жизни так усердно не трудился. Никто из гномов не жаловался. Двадцать часов тяжелого труда с одним лишь коротким перерывом для отдыха. И копать… копать… копать…

Не прерывая работы, Броки Бун сказала:

– Я думаю, из тебя получится хороший гром, Крокетт. Ты уже здорово привык. Никто бы никогда не подумал, что ты когда-то был человеком.

– В самом деле?

– Ты кем был, шахтером?

– Я был… – Внезапно Крокетт замолчал. Странный свет зажегся в его глазах.

– Я был рабочим организатором, – закончил он.

– Что это такое?

– Ты слышала когда-нибудь о профсоюзах? – спросил Крокетт вместо ответа и пристально посмотрел на нее.

Броки Бун покачала головой.

– Нет, никогда не слышала. Это что, руда?

Крокетт объяснил. Ни один рабочий организатор никогда бы не принял такого объяснения. Оно, скажем так, было несколько упрощенным.

У Броки Бун был озадаченный вид.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду на самом деле, но думаю, что это здорово.

– И еще один пункт, – сказал Крокетт. – Неужели ты никогда не устаешь от 20-часового рабочего дня?

– Конечно. Кто же тут не устанет?

– Тогда зачем так работать?

– Да мы все так работаем, – терпеливо объяснила она. – Мы не можем остановиться.

– А что, если остановишься?

– Меня накажут. Побьют сталактитами или как-нибудь еще.

– А что, если бы все остановились? – настаивал Крокетт. – Каждый распроклятый гном. Что, если бы они все устроили сидячую забастовку?

– Ты ненормальный, – сказала Броки Бун. – У нас такого никогда не было, это только у людей.

– Поцелуев под землей тоже никогда не было, – возразил Крокетт. – Да нет, он мне не нужен! И драться я тоже не хочу. Не мешай мне работать. Видишь ли, большую часть времени гномы работают на привилегированные классы.

– Нет, мы просто работаем.

– Но почему?

– Всегда так было. И Император хочет, чтобы мы это делали!

– А Император когда-нибудь сам работал? – требовательно спросил Крокетт с торжествующим видом. – Нет! Он только ванны грязевые принимает. – Броки Бун слушала его со все увеличивающимся интересом. – Почему бы каждому гному не воспользоваться подобной привилегией? Почему…

Он все громче и громче говорил, не переставая работать. Броки Бун клюнула на приманку, схватила ее и проглотила. Через час она уже согласно кивала.

– Вечером после работы я расскажу об этом другим гномам в Ревущей Пещере.

– Сколько мы сможем собрать гномов? – спросил Крокетт.

– Ну, не очень много. Может быть, тридцать.

– Вначале нужно все подготовить, составить четкий план. Броки Бун, похоже, потеряла интерес.

– Давай лучше драться.

– Ты слушай! Нам нужно создать Совет. Кто здесь самый главный нарушитель спокойствия?

– Мугза, я думаю. Тот рыжеволосый гном, которого ты сбил, когда он меня ударил.

Крокетт нахмурился. Может, Мугза еще зол на него? Но, возможно, и нет. Скорее всего, он должен быть по характеру не более трудным, чем остальные гномы. Он может попытаться задушить Крокетта на виду у всех, но то же самое он сделает и с любым другим гномом. Кроме того, как объяснила Броки Бун, Мугза, с точки зрения гномов, эквивалентен герцогу, его поддержка могла бы оказаться очень ценной.

– И Гру Магру! – добавила она. – Он любит все новое, особенно если это связано с беспорядком.

Крокетт этих двоих гномов не выбрал бы, но сам он не мог предложить других кандидатур.

– Если бы мы могли заполучить кого-нибудь, приближенного к Императору… Как насчет Друка, того парня, который готовит для Подграна грязевые ванны?

– А почему бы и нет? Я это устрою.

Броки Бун потеряла интерес к разговору и начала с жадностью уплетать антрацит. Поскольку надсмотрщик наблюдал за ней, результатом этого была жесткая ссора, из которой Крокетт вышел с подбитым глазом. Тихонько чертыхаясь, он вернулся к работе.

У него не было времени на то, чтобы перекинуться с Броки Бун еще несколькими словами. Она взялась сама все устроить.

Этой ночью должно было состояться тайное собрание заговорщиков. Крокетту страшно хотелось спать, но нельзя было упускать такую возможность. Он не собирался и впредь заниматься такой тяжелой работой, как добыча угля, от которой ныло все тело. Кроме того, если забастовка будет успешной, он мог бы оказать давление на Подграна Второго. По словам Магру, Император – колдун. Он мог бы обратить его обратно в человека…