Текст книги "Ради смеха, или Кандидат индустриальных наук"

Автор книги: Геннадий Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Я – официант

Я решил стать официантом. Нравится мне эта работа. Разве не удовольствие – целый день принимать гостей, А ведь известно: если в дом – гости, значит, в дом – радость. Слышал я, знал я, что подчас гостям в ресторане портят настроение хамством, завышенными счетами, равнодушием. Я постараюсь быть хорошим официантом.

Уроки мне давал великий знаток общепита, ныне пенсионер, Аркадий Семенович Левин. Когда я впервые по его просьбе сервировал стол, то грешным делом подумал, что это будет последний урок. Спохватившись, я дал ему понюхать нашатырный спирт и, когда он оклимался, то сказал:

– Да за это пятнадцать суток дать мало!

Но не боги горшки и тарелки носят. Понемногу и я опыта поднабрался. Конечно, двенадцать блюд без подноса (в ресторане говорят: без разноса) мне до стола не дотащить, но все-таки кое-чему я научился. И вот я в ресторане «Звезда».

– С деньгами, наверное, туго? – участливо осведомился директор ресторана. – Знаешь, где дела поправлять. А где ты раньше работал?

– Самоучка я.

– Тогда ты не по адресу. Начни с пивной. А это ведь рес-то-ран!

И верно. В ресторане без специального образования делать нечего. Словом, ушел я ни с чем. Зато назавтра, скажу не хвастая, мне повезло: я стал работать (по протекции!) в лучшем ресторане города – «Люкс». На радостях решил вести дневник.

День первый

Рабочий день мы встретили, как в пионерском лагере.

– На линейку становись! – пророкотал под сводами зала голос директора ресторана Василия Кузьмича Трюкова.

Наши груди, упрятанные под черными смокингами, приняли форму колеса.

– Если посетитель заказал сто граммов, принесите сто, – напомнил директор, – и рассчитывайтесь с посетителями тютелька в тютельку. Разойдись!

Коротко и ясно. Но мои коллеги, узнав, что я новичок, поспешили дать мне полезные советы:

– Не вздумай счета выписывать, – сказала официантка Дуся Кимина, – в нашем ресторане это не принято.

– Если придут парень с девушкой, – присоветовал руководитель оркестра Федор Тупаков, – смело завысь счет рублика па три. Парень постесняется шум поднимать.

– Закажут пол-литра водки, – подала голос Нина Полупьянова, – принеси четыреста пятьдесят. Разумеется, в графине.

Ну и чудаки! Прямо целую науку придумали про посетителя, которого, как я понял, надо обдирать как липку.

– Официант! – раздается крик моего первого клиента, – триста граммов водки…

– Более ста не могу! Закон.

– Ты принеси, – подмигивает он, – потом рассчитаемся.

– Как это потом?

– Рупь дам.

– А я в чужих рублях не нуждаюсь.

Как хорошо, что в нашем ресторане дежурят дружинники! А то бы – клянусь! – мой посетитель обидел меня действием. Немного постонав, он приказал:

– А ну, зови мэтра!

Мэтр – это заведующий залом. Я позвал. Они о чем-то посовещались, и мэтр сказал:

– Принеси ты ему триста – пусть отвяжется. – Он с интересом посмотрел мне в глаза – Ты какой-то чудной официант.

Мэтр ушел, а я принес посетителю сто граммов. Посетитель чертыхнулся, плюнул и пересел за другой столик.

Я стою у раздачи, жду бифштексы. Слышу сзади голоса:

– Говорят, какой-то ушибленный в нашем ресторане работает.

– Да ну?

– Точно! Брать чаевые не хочет.

– А может, мало дали?

А я стою и думаю: «Часу не проработал и – пожалуйста – ушибленный. Сколько я километров пробежал? Сколько тони перетаскал? Сдав смену, я вышел на улицу. У подъезда – кавалькада такси. С банкета, что ли, разъезжаются? Но нет. Один за другим мои коллеги ныряют в машины: и те лихо разбегаются по улицам. Официантка Дуся Кимина жалуется:

– Что-то моя машина запаздывает.

И едва она сказала это, как сразу подрулило такси.

– Извините, что заставил ждать, – сказал шофер.

– Чтоб в последний раз! – объявила сердитая Дуся. Они уехали. А я потопал пешком: благо живу неподалеку.

День второй

Суббота. От посетителей нет отбоя. Грохочет музыка. Ужас, а не музыка! Восемь микрофонов и каждый гремит на пределе. Ну почему бы не отнять у оркестра микрофоны?! Ресторан– он ведь для отдыха. Тихо чтоб было, пристойно. Бегу к буфету.

– Четыреста водки!

– Семь рублей! – бойко откликается буфетчица Фитова. Грустно размышляю: «Опять нагрела на двенадцать копеек. Четыреста граммов стоит шесть восемьдесят восемь. Думает, что я с клиентов больше беру».

Снова вспоминаю советы бывалых: «Посетитель – твоя дойная корова». Скажут ведь! А впрочем, попробую подсчитать. Подсчитал и не поверил. «Левый» заработок проворного официанта за день составляет пятнадцать рублей, И сто рублей заработная плата. Поэтому стоит ли удивляться персональным такси?

Поделился я своими мыслями с работницей кухни Галиной Чакиной.

– Пятнадцать? – засмеялась она. – Есть и по тридцать выколачивают! Особенно на свадьбах и на банкетах.

Послушал я ее и вспомнил случай с Софьей Искандеровой. Рассказывают, что за год работы в «Люксе» она умудрилась купить кооперативную квартиру, «Москвич», ну и, понятно, что «Москвич» покупается не сразу после раскладушки. Я, по наивности, тогда спросил: «Ее, конечно, посадили?».

В ответ – смех:

– Она в другой смене мэтром работает.

День третий

За мной, как за новичком, закреплены два стола. Эти столы, как принято говорить в ресторане, моя позиция. И вот однажды смотрю я на свою позицию час, другой – нет посетителей. Иду к швейцару – Ивану Егоровичу. А он весь мокрый от работы: посетители норовят в зал пройти, а Иван Егорович не пускает.

– Иван Егорыч, моя позиция пустая, – сказал я.

– Не слепой – вижу. Но за твои столы я хочу благодарь получить.

117

– Благодарь?! Что это за штука?

В этот момент кто-то рывком открывает дверь, и в фойе появляется жизнерадостная компания.

– Шеф, – сказал один швейцару, – мы тут столик заказывали. Помните? – И он подмигнул.

– Помню, помню, проходите. Граждане, не шумите, – объявляет швейцар в дверь, – у этих товарищей заказан столик.

Посетители зашли, а швейцар разомкнул ладошку и показал мне три рубля.

– Это и есть благодарь, – сказал он.

Благодарь. Ну и слово! Я потом кучу талмудов перерыл к не нашел этого самого «благодаря». Откуда оно взялось? И думаю, я угадал, откуда оно появилось. Сейчас никто не скажет – ни в такси, ни в ресторане – «а это возьмите на чай». Тут постаралась печать: она убедила, что получать на чай» при всем при том унизительно. Но «чаевые» не малая статья дохода для шофера такси или официанта. и поэтому при обоюдном согласии выражение «на чай» исчезает. Сейчас это говорится так: «Сдачу, пожалуйста, оставьте себе» или «Получите с меня не три шестьдесят, а четыре рубля». Но в любом случае эта форма взаимоотношений требует своего названия. И вот Иван Егорыч придумал новое слово: «благодарь».

Интересно, долго ли оно протянет?

День четвертый

Перечитал я свой дневник и посочувствовал читателям. «Надо ведь, – скажут они, – эдакое непорочное дитя и в такой вертеп попало!» Неправда это! Ресторан – нужное и вполне приличное предприятие. И если получается, что я. пользуюсь не очень радостными красками, то и это объяснимо. Представьте, идем мы по улице: сотни, тысячи мужчин и женщин незамеченными проходят мимо.

И вдруг па той самой улице появляется парубок. Он пьян, что называется, в зюську. Ревет песни, гогочет, машет руками. Мы его запомним, ибо он необычен. Приблизительно подобная история происходит с моим дневником. Я пишу о том, что необычно, что из ряда вон и что, наконец, отравляет времяпребываыие в ресторане. Кому ив портили настроение в «Люксе»? Кого «не грабили» официанты средь бела дня? Портили. Грабили. Но, поверьте прогнозу, сегодня работники ресторана будут не столь жестоки к посетителю, как вчера. И день ото дня они добреют. А кто работает по-старинке, по принципу «посетитель – твоя дойная корова», тому в ресторане сейчас неуютно. И проделайте, пожалуйста, опыт. Скажите жене, что сегодня приглашаете ее в ресторан. Я готов спорить, что лишь один процент жен удивится: «В ресторан? Где вся-кие-рассякие…»

Коль скоро я упомянул о процентах, стоит, думается, продолжить этот разговор. В рабочее время (каюсь) я занялся подсчетами. В нашем ресторане работают сто пятьдесят человек. Будь я тут самый преглавный человек, я бы завтра, с согласия местного комитета, конечно, уволил четырнадцать человек, т. е. почти десять процентов. Ресторан улучшил бы работу процентов на триста, как минимум. Ибо эти четырнадцать человек – рвачи и хамы. И, к сожалению, они зачастую придают ресторану эдакий ухарски-забулдыжный вид.

Что ты тут строчишь? – спросил подошедший официант Николай Левин.

– Подсчитываю, сколько человек стоило бы уволить.

– А-а, фигня все это! Глянь на ту парочку. Смотри, как они пьют с наслаждением. Умора! Попросили марочного казахстанского вина, а я им приволок… вермут. Провинция.

Пятнадцатым для моего будущего приказа я записал этого официанта.

День пятый

Сегодня ресторан посетили директор треста столовых и ресторанов, его заместитель и старший инженер. Директор сам встретил начальство, усадил за стол и написал мне записку: «Коньяк– 1 бут., «Пшеничную»– 1 бут., закуску в ассортименте, 4 бифштекса. Трюков».

Начальство сытно пообедало, выпило, а рассчитаться, видимо, позабыло. Я бросился за ними в фойе. Товарищи, извините, но…

Директор подошел ко мне.

– Ты зачем тут?

– Понимаете, они забыли расплатиться.

Ты что, с ума сошел?! – Директор прямо в лице изменился. – Ты, может, еще и мне счет выпишешь?

– А я уже выписал.

Василий Кузьмич побледнел и что-то сказал. Мне послышалось: «Ойпырмай!».

День шестой

Работал до обеда. Позвонили из редакции:

– С работой официанта кончайте. Надо сдавать фельетон в набор.

Дело о поцелуе

Вечер. Самый что ни на есть лирический вечер. Луна, ручейки, музыка. Из сада несутся трели соловья. Благоухают цветы… На одной из скамеек – пара. Она нежно склонила ему на плечо кудрявую головку. Шепчет:

– Вань, а Вань?

– Что, милая?

Ты хочешь сесть… в тюрьму?

Скамейка покачнулась. Ване показалось, что в этот миг соловей каркнул.

Хриплым сдавленным голосом он попросил:

– Милая, этим не шутят.

Девушка игриво погрозила Ване пальцем:

– Боишься? Я это учту!

И снова засвистали соловьи…

На другой день Ваня до блеска надраил свой мотоцикл и покатил с девушкой за город. Много ли, мало ли проехали они – вдруг видят: цветы. И тут среди полевых ромашек Ваня, зажмурившись, протянул руки и, простите, обнял Свету.

Говорят, правила хорошего тона рекомендуют девицам в данной ситуации отвесить кавалеру пощечину. Или хотя бы густо покраснеть. Светлана Чаева по-новому разрешила эту проблему. Она закричала:

– Караул, целуют!

Объездчик и пастух, стоявшие шагах в двадцати, детально обсудили этот клич и скорее из любопытства пошли на помощь. Они подошли на приличествующее случаю расстояние и тут услышали, как девушка объявила вконец растерявшемуся парню:

– Считай, Ваня, что ты в тюрьме.

– Шутишь ведь, Света! – взмолился юноша.

– Посмотрим, кто шутит, – она тряхнула кудряшками. – Этот поцелуй ты лет пять помнить будешь. А то и шесть, но это как суд решит.

Шли дни. А Ваня никак не мог забыть эту историю. Терялся в догадках: два месяца чин чином встречался со Светой, и вдруг, когда он решил сделать ей предложение, ссора. Потом эти угрозы, странные намеки… Света начисто отказывалась прийти на свидание.

Ну а дальше, чтобы не томить читателя, я буду рассказывать о том, какая отрицательная Света и какой положительный Ваня. И еще о том, что из рыцарских побуждений, а иначе этого не объяснить, сторону отрицательной Светы заняла наша положительная милиция.

Словом, к делу.

Однажды в Академии наук, где трудится и, заметим, успешно, наш незадачливый влюбленный, раздался звонок. Ваня снял трубку.

– Мне инженера Ивана! – потребовала трубка.

– Инженер Иван Серов слушает.

– Значит, фамилия Серов. Пометим. – И трубка продолжает – Вы знаете, что мы на вас завели уголовное дело?

– Кто это – «мы»?

– Милиция. Зайдите к старшему следователю Шишкину, – и назвал адрес.

Ваня не верил своим ушам. Уголовное дело? На инженера Ивана? Шутка, конечно! И тут мелькнула догадка: «Видать, Света разыгрывает». Подобные шутки в ее стиле. «Ну, если звонит, – обрадовался Ваня, – значит, ссора забыта»,

И вдруг, как гром средь ясного неба, – повестка: «Явиться к следователю». Тогда-то и туда-то. Иван Серов явился.

– Светлану Чаеву знаете?

– Знаю.

– За город ездили?

– Ездили.

– На мотоцикле?

– На мотоцикле. – Марки «Ява»?

– Марки «Ява».

– Ну, что я говорил! – обрадовался следователь и свысока посмотрел, по-видимому, на практиканта. Практикант поддакнул: «Здорово».

Следователь сел поудобнее, минуты две молча и насквозь сверлил Ивана, а потом, резко перегнувшись через стол, не очень громко крикнул:

– Поцеловать потерпевшую хотели?

– Какую потерпевшую? – переспросил Ваня и вдруг его осенила ужасная догадка, – Что случилось со Светой? Не томите, скажите!

Следователь нахмурился.

– Вы что тут из себя Олега Попова строите? Я вам кто, следователь или дурак?!

– Да нет, я не об этом совсем. Скажите, что со Светой?

– Нет, это вы скажите. Кто я тут, следователь или дурак? Но посмейте только оскорбить!

– Я не о том, товарищ следователь.

– Гражданин следователь, – поправил Шишкин. – Итак, хотели ли вы поцеловать гражданку Чаеву в область ротового отверстия?

Иван глубоко вздохнул, положил руки на стол и с отчаянием в голосе сказал:

– Да поймите вы наконец! Я люблю Свету, я хотел ей сделать предложение. И ни в область, ни в отверстие я ее целовать не собирался. Я хотел поцеловать Свету, хорошую девушку Свету.

Следователь вскочил.

– Ты слышал? – крикнул он практиканту. – Он наконец сознался! – Выждав паузу, он снова обратился к Ивану – Поцеловать хотели – это теперь следствием установлено. А что еще хотели?

– Больше ничего.

– Не сознаешься?! – обиделся следователь. – А ведь как хорошо начался допрос.

Если бы не повестка в кармане, Иван бы подумал, что это сон. Отдать под суд… Какое суду дело до… поцелуев. Неужели этим всерьез могут заняться столь солидные органы? Ничего не понимая, пришел домой. Ночью зазвонил телефон. Света приглашала в гости. Немедленно. Она встретила Ивана у калитки, спросила:

– Сейчас ты понял, что я не шучу?

– Это ты?! – последние сомнения рассеялись. – А кто этот следователь?

– Друг нашей семьи. Догадываешься, зачем позвала?.. Ты хочешь, чтобы я забрала свое заявление?

– Я не понимаю, зачем ты его подавала?

– Не понимаешь? Тогда слушай. Я хочу поехать туда, – мечтательно проговорила Чаева, – где яхты, бухты, пихты. Словом, хочу на курорт.

– Ну, а я здесь при чем?

– Ты дашь мне 500 рублей, и я заберу заявление. Продай свой драндулет, займи у приятелей – и гони деньги.

Иван смотрел на Светлану. Не верил, что эта симпатичная милая Света – та самая девушка, за которой еще вчера он бы пошел па край света. А сейчас, сейчас он ничего не понимал. Ни слова не сказав, он встал и ушел. На другой день Иван Серов подал заявление в управление милиции. Капитан Сатин, которому поручили изловить шантажистку, за дело взялся, что называется, засучив рукава. Об этом заявлении он «по секрету» сообщил следователю. Через два дня Светлана Чаева пригрозила Ивану:

– Жаловаться вздумал?! Ты еще об этом пожалеешь… И Серов пожалел, потому что он снова и не по своей воле зачастил к следователю.

Дважды состоялось общее собрание сотрудников Академии наук. И дважды все как один заявили:

– Не верим, что Серов мог совершить преступление! Он жертва аферы.

Десятки соседей Серова написали в милицию письмо: «Ваня не пьет, не курит. Ни разу за все время мы не видели Серова с девушкой, кроме той, рыжей…»

Друзья снисходительно улыбаются:

– Скорее в черта поверим, чем в Ивана-соблазнителя. Ну, а пока проходили собрания, Ваня ждал суда, месяц ждал. Адвокат между тем продолжал бомбардировать прокурора. Спорили до хрипоты.

– У обвинения есть свидетель, – напоминает прокурор.

– И у защиты есть.

– Есть экспертиза. На предмет губной помады.

– Она ничего не подтверждает. Кстати, – спрашивает президиум суда, – а что видел свидетель обвинения?

– А защиты?

Наконец приходят к общему знаменателю: оба свидетеля ничего не видели. И все это наговоры туповатого следователя. Во время очередной перепалки прокурор подошел к окну и на полуслове замолчал. Минута, другая, а прокурор стоит с открытым ртом. Подбежал испуганный адвокат, смотрит, а на улице, под самым окном, красивый парень… целует красивую девушку. Весной это было. Когда расцвела сирень.

В тот день прокурор и адвокат смеялись дуэтом. Редко это бывает, чтобы вот так, при исполнении своих обязанностей, обвинение и защита смеялись…

Прошло время. И вот однажды я снова встретил Ивана Серова. Его не узнать: статный парень, отец симпатичного мальчонки. Поговорили о том, о сем.

– Ну, Ваня, женился?

– Само собой…

– Доволен?

– Еще бы. Отличная жена!

– А кто она, если не секрет?

– Конечно, нет. Врач. А вообще дочь прокурора… Смелый, чертяка!

Медвежья услуга

Медвежья услуга

В Казахстане есть пустыни, степи. Горы имеются и, наоборот, впадины. И еще в Казахстане есть совершенно сказочный уголок природы. Среди бескрайней пустынной степи поднимается изумительный сосновый бор, а в том бору – ожерелье синих озер в оправе из золотых пляжей и причудливых скал. И грибы, и ягоды, и звонкая тишина. Место для отдыха – идеальное. Если кому посчастливится побывать в Золотом бору, то потом в Крым или на Кавказ он даже в командировку не поедет.

Ясно, что этот благословенный уголок пользуется безграничной любовью казахстанцев. С каждым годом тут становится все оживленнее. Построены санаторий, дома отдыха, пионерские лагеря, туристская база. Все довольны: гуляют, поют. Только два человека не разделяли общего восторга по этому поводу: директор заповедно-охотничьего хозяйства Н. Т. Тугов и главный лесничий Д. И. Федоров. Люди здесь не по их ведомству. Одно беспокойство от них…

– С утра до ночи по лесу шастают, – докладывал лесничий директору. – Беспорядок. Меры бы какие-то принять.

– Какие тут меры! Проволокой ведь не отгородишь санатории…

– А может, фигурным частокольчиком? Да повыше. И вывески написать: «Вход на территорию заповедника запрещен».

– Не разрешат, – вздыхал директор. – Если бы это в порядке охраны самих отдыхающих. Так от чего их охранять? Не везет нам. В других хозяйствах даже тигры попадаются. А у нас что? Есть маралы, есть олени… А хищников – ни одного! Хоть бы какой завалящий медведишка объявился…

– А может, купим медведя? Для пополнения фауны…

– Ну, если для пополнения… Могут и разрешить. Начальство разрешило. И даже присоветовало: отчего, мол, одного, купите пять медведей.

На зообазе в городе Фрунзе удивились: почему пять, а не шесть? Распри еще начнутся. Да и не гуманно это. Для круглого счета послали десять.

Весь наличный состав хозяйства с двухстволками наизготовку вышел встречать медведей. Распахнули двери вагона, и на перрон посыпались пушистые черные шарики.

– Вот очковтиратели! – в сердцах топнул ногой директор. – Разве это медведи? Их же пионеры всех переловят.

– Ничего, подрастут, – мечтательно улыбнулся главный лесничий. – А там, смотришь, шатун объявится. – И он вздрогнул от удовольствия.

Медведей пустили в бор. И оповестили об этом отдыхающих. Те присмирели, в лес – ни ногой.

Шли дни, медвежата подрастали. И вот однажды в солнечный день они пожаловали в санаторий. Когда переполох утих и с крыш поснимали отдыхающих, выяснилось, что гости в общем-то милые. Свои в доску медведи. Они мирно отобедали в столовой, сфотографировались и скромно убрались восвояси.

Через неделю медведи знали распорядок лучше, чем те, кто его составлял. Они с удовольствием принимали участие в забавах отдыхающих, вместе со всеми гуляли по лесу, а если какой-нибудь компанейский курортник предлагал им по рюмочке, они не отказывались, выпивали. Когда звери долго не приходили в санаторий, отдыхающие, разбившись на отряды, разыскивали их в лесу. Находили, затевали игры на свежем воздухе.

Славные медведи стали одной из самых приятных достопримечательностей Золотого бора, и всякий уважающий себя отдыхающий не уезжал из этих мест до тех пор, пока пе покатается на медведе и не сфотографируется с ним.

Время от времени директор спрашивал про медведей у лесничего:

– Где эти алкоголики?

– На рыбалку с отдыхающими ушли, – вздыхал лесничий. – Совсем от рук отбились… Разве что с годами поумнеют! – И он опять вздрогнул.

Лесничий как в воду смотрел. Через два года медведи преобразились. Настала пора и вывески писать. Один из отдыхающих направился по старой памяти к своим косолапым друзьям с бутылкой. Вернувшись из леса, он до сих пор не может вспомнить свою фамилию. Директор одного из совхозов избежал такой неприятности, своевременно выпрыгнув в окно, когда в комнату ввалился шатун. А один медведь забрался на кухню.

Кое-кто из работников здравницы, сообразуясь с создавшейся обстановкой, стал заново переписывать проспекты. Жирным шрифтом подчеркивалось: «При желании отдыхающего гарантируем сбавление в весе». Делалось это очень просто. Врач спрашивал:

– Похудеть желаете?

– Еще бы!

– Тогда побегайте по лесу.

– Да что вы, доктор! Разве я смогу бегать? – И он тоскливо смотрит на брюшко.

– Сможете! У нас тут все бегают, – сатанински улыбается врач. – Иной у нас так драпанет, что в соседней области разыскивать приходится.

Вскоре в местной газете появилось объявление:

«Администрация заповедно-охотничьего хозяйства доводит до сведения всех граждан района, что, в связи с имеющимся случаем нападения медведей на дикое копытное животное… и ведением медведями обособленного образа обитания после зимней спячки (наконец), дальние прогулки по лесу многочисленных групп и одиночек опасны для жизни».

В лесу сейчас пусто. Некому любоваться живописными полянками. Без пользы пропадают грибы, истекают соком ягоды. Лишь изредка под охраной егерей появляются здесь группы самоотверженных любителей природы. Все молчаливы, сосредоточенны. Задумчиво читают красочные вывески на соснах: «Граждане! Будьте осторожны! В данной местности обитают медведи».

Точно, обитают. Злющие, как черти. Подойдут ночью к палатам, рявкнут по разочку – и тишина в санатории. Да еще и жуткая.

Местное руководство сейчас недоуменно задает вопросы: «Что делать? Как быть?»

В данном случае вопрос решается очень просто! Надо закрыть санатории, дома отдыха, лагеря, вывезти людей из Золотого бора. И пусть там обитают одни медведи. Под чутким руководством товарищей Тугова и Федорова.