Текст книги "Тайна"

Автор книги: Гелена Воланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава XXI. В комендатуре гарды

С самого утра в квартире Марковых началась необычная суматоха. Должно быть, дяде Иозефу было не больно по душе то, что его свояченица собралась к начальнику гарды. Хотя он прямо этого не говорил, но, видимо, не на шутку боялся, как бы его не впутали в неприятную историю. Он места себе не находил, бегал взад-вперед по кухне, пыхтел трубкой и ворчал. То ему казалось, что кофе за завтраком подали холодный, то он жаловался, что жена устраивает сквозняки, не считаясь с его больными почками, то вдруг принимался поучать Главкову, как надо вести себя у начальника.

– Смотри не вздумай и там распускать язык, как в разговоре со мной; тебе это не поможет, а их ты обозлишь. И незачем ссылаться на родство со мной; еще, чего доброго, и меня заподозрят черт знает в чем. Потом хлопот не оберешься.

– Не беспокойся, зять, ведь я иду туда не затем, чтобы родней хвастать, – раздраженно ответила Главкова.

Марко надулся, сердито махнул рукой и вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Тетя Тереза сокрушенно покачала головой.

– Беда мне с ним! Всего-то он боится, а почему, и сам толком не знает, – пожаловалась она.

Главкова молча налила в тазик горячей воды, засучила рукава и принялась мыть чашки.

– Да брось ты с посудой возиться, – остановила ее сестра. – Тебе сейчас не до того, еще разобьешь ненароком. Эти чашки мне подарили к свадьбе, обычно мы из них не пьем. А сегодня я поставила их в твою честь. Ты ведь наша гостья. Видишь, одна чашка с трещинкой, а остальные совсем как новенькие.

– Хорошо, – покорно согласилась Главкова, – в таком случае, перемой их сама. А я оденусь, и мы пойдем.

Лацо скромно сидел возле швейной машины, поджидая мать. В своем длинном черном платье она показалась ему не такой, как всегда, – более строгой, торжественной. Мать закалывала брошкой черный бархатный воротничок, и руки у нее сильно дрожали. Лацо вспомнил, что эту брошку подарил ей Якуб. Он сделал ее сам, когда работал в механической мастерской.

– Пойдем, сынок, – сказала мать.

Лацо вскочил, но вдруг почувствовал, что голова у него закружилась так, будто он заглянул на дно пропасти, а сердце бешено заколотилось.

– Да поможет вам бог! – напутствовала их тетя Тереза.

– Ах, если бы помог! – вздохнула мать и взяла Лацо за руку.

На улице был туман, тяжелое пепельно-серое небо, казалось, подступало к самым крышам зданий. Мать шла медленно; она нахмурила брови и сосредоточенно вглядывалась в даль.

Главкова с Лацо поравнялись со школой. На улице было слышно, как там, в зале, хором поют дети. Лацо подумал об Ондре: как ему, наверно, было бы неприятно очутиться здесь, под самыми окнами, не имея права войти в школу! Хотя директор порой заходит в классы и ни с того ни с сего орет на учеников, а Ланцух по-прежнему фискалит, но с ребятами все-таки весело. С тех пор как у них образовалась команда, Лацо уже не томится от одиночества и ему все больше и больше нравится школа.

Надо будет спросить у Ондры, ходил ли он к начальникам гарды хлопотать об отце. Ведь и его отец давно сидит в тюрьме, но Ондра, кажется, так ничего и не предпринимал. У Лацо дело другое: гардисты хотят узнать, где находится его брат. Вспомнив об этом, мальчик невольно вздрогнул.

Как его будут допрашивать? Сколько там будет гардистов? Может быть, они выстроятся у него за спиной с дубинками, как стоял Костка возле рабочего, которого поймали в доме напротив школы, и начнут кричать: «Где твой брат? Сейчас же скажи, где скрывается Якуб Главка?»

Лацо стиснул зубы и упрямо тряхнул головой. Он ответит гардистам: «Я знать ничего не знаю, я маленький! Верните нам отца, а то мама умрет». Если бы рядом с ним была его команда или ребята из его класса, гардисты не посмели бы тронуть Лацо. Но он все равно будет защищаться. Ему наплевать на их резиновые дубинки.

– Вот мы и пришли, Лацко.

Тихий голос матери вывел мальчика из задумчивости. Лацо увидел двухэтажное белое здание, стоявшее в глубине двора. Большой шелковый флаг, свисавший из окна второго этажа, мягко полоскался на ветру. У двери стоял часовой. Мальчик вздрогнул и машинально, привычным жестом откинул со лба волосы.

– Начальник еще не приехал, подождите в приемной, – сказал им дежурный гардист.

В приемной уже толпились люди. Рослый мужчина, видимо приехавший из деревни, притащил с собой чемодан, перевязанный ремнями, и то и дело поглядывал на него, словно опасался, как бы его не украли. Среди посетителей были только взрослые: дети, наверно, боятся ходить в гарду, а может быть, родители не берут их с собой. Но Лацо, как взрослый, сопровождает свою мать. И ночью в лес они тоже ходили вместе, и сейчас к начальнику гарды пришли вдвоем. Лацо с благодарностью поглядел на мать и сел на стул, стараясь держаться как можно прямее. Так он будет казаться выше. А то, не приведи бог, войдет сюда какой-нибудь гардист, решит, что он маленький, и прогонит прочь.

В комнате было очень тихо. Все ждали молча. Дежурный гардист встал и начал прохаживаться от стены к стене; сапоги у него скрипели, как немазаная телега. Посетители нервно ерзали на стульях и с беспокойством следили за ним. Владелец чемодана открыл было рот, должно быть хотел обратиться к дежурному с вопросом, но раздумал и только покачал головой.

Лацо показалось, что они ждут очень долго. Неприветливая обстановка приемной нагоняла на него тоску. Он подошел к окну и выглянул на улицу. Погода резко изменилась. Теперь уже ярко светило солнце, и пряжка на ремне у часового ослепительно сверкала. В ворота въехал большой желтый лимузин. Часовой стал навытяжку и так и застыл в этой позе, пока машина не проехала. «Верно, начальник прикатил», – подумал Лацо.

Дверь кабинета отворилась, дежурный объявил, что начальник приехал, и первым впустил человека с чемоданом. Лацо от нечего делать подошел к двери и прочел висевшую на ней табличку:

Районный начальник гарды Антонин Ланцух.

Донесения и жалобы.

За дверью раздался крик. Лацо быстро отбежал назад и сел на свое прежнее место. Мысль у него лихорадочно работала. А что, если этот Ланцух – отец его одноклассника? В таком случае, он, наверно, уже знает, что Лацо отказался помогать его сыну. Младший Ланцух, который обо всем доносит директору, конечно, и отцу пожаловался на Лацо. Ну что ж, Лацо исполнит просьбу Ланцуха, но не станет брать у него булок с ветчиной. Он согласен готовить за него все уроки, лишь бы отца отпустили домой. Но тут Лацо вдруг сообразил, что такой поступок с его стороны был бы предательством. Ведь Ланцух все равно будет ябедничать на ребят; недаром на двери в кабинет его отца написано, что он принимает донесения. Ланцух доносчик, а Лацо собирается ему помогать! Команда осудит поведение Лацо и будет права. Коммунисты не поддерживают предателей!

– Сейчас подойдет наша очередь. Держись молодцом, Лацко, – услышал он, словно сквозь сон, голос матери.

Приемную уже заполнили новые просители. Лацо и не заметил, как подошла их очередь. Из кабинета начальника донесся громкий смех, потом дверь распахнулась, и оттуда вышел гардист в сапогах со скрипом.

Мать ввела Лацо за руку. Начальник стоял у большого письменного стола. Увидев женщину с ребенком, он сел.

Это был высокий, плотный человек. Он так часто поводил плечами, что создавалось впечатление, будто мундир ему тесен.

– Ну, садитесь и выкладывайте, с чем к нам пришли, мамаша, – добродушно сказал он.

Страх Лацо как рукой сняло. Начальник вовсе не казался злым. На всякий случай Лацо поискал глазами дубинку, но не нашел. Под столом стоял неплотно закрытый чемодан, из него выглядывали головки бутылок.

Мать села.

– Я пришла к вам искать защиты против несправедливости, – едва слышно проговорила она и замолчала, словно испугавшись своей смелости.

Начальник закурил короткую сигару. Выпуская дым, он сопел и пыхтел, совсем как маленький Ферко, когда тот делал вид, будто курит. Он внимательно смотрел на мать Лацо и сочувственно кивал головой.

– Мой старший сын не вернулся с Восточного фронта, – продолжала мать, – мужа, точно вора какого, по тюрьмам гоняют, а мне приходится одной двоих детей кормить и воспитывать.

– Этот мальчик – ваш младший? – спросил начальник, уставившись на Лацо. Глаза у него были круглые, навыкате, как у рака.

– Средний. Младшему осенью минет четыре года.

– Поди сюда, мальчик. Ты ведь не боишься меня? Да ты совсем большой, настоящий жених. Мать, наверно, тебе уже и невесту подыскала. Ну, не робей, выше держи голову, иначе девчата засмеют, ни одна за тебя замуж не пойдет.

Покраснев до ушей, Лацо подошел поближе. Неожиданно Ланцух подхватил его и посадил к себе на колени.

Стараясь не показать, что ему страшно, Лацо робко пытался высвободиться из цепких объятий гардиста.

– Да, ты не храброго десятка, паренек. Как тебя зовут?

– Лацо.

– Скажи-ка, Лацо, тебе жалко, что брат не вернулся?

Мальчик смутился и с немым вопросом повернулся к матери. Она сильно побледнела и чуть заметно кивнула головой.

– Да, мне жалко, – прошептал Лацо.

«Эх, до чего же он хитрый! Вот какую ловушку расставил. Надо быть начеку, – решил про себя Лацо. В первую минуту, правда, он едва не расплакался с перепугу, но теперь был спокоен. – Нехорошо только, что мама так разволновалась».

У Ланцуха были большие желтые зубы, выпиравшие изо рта, а зрачки его круглых, выпуклых глаз беспокойно шмыгали по сторонам. Мальчику было очень противно сидеть на коленях у отвратительного гардиста.

– Можно мне встать? – осмелев, спросил он.

– А что, разве тебе тут неудобно? – притворно удивился Ланцух. – Сидишь на мягком. У меня есть сынишка – такой же сопляк, как и ты, и он готов целыми днями сидеть у меня на коленях. Ну ладно, скажи, хочешь стать гардистом?

Лацо опустил глаза. Широкие плечи в сером мундире заслонили от него сноп солнечных лучей, ворвавшихся в окно.

– Ведь я еще мал, – прошептал он, украдкой, из-под опущенных ресниц, поглядывая на начальника: не прибьет ли он его?

И тут у Лацо родилась остроумная идея: а что, если сейчас заговорить о цели их прихода? Лацо поднял голову и сказал с самым невинным видом:

– Может быть, отец и записал бы меня, если бы он был дома. Пан начальник, когда вы вернете нам отца? Вам он не нужен, а мы без него скучаем и мама болеет.

Лацо почудилось, что в этот момент его слышит вся команда. Ондра, наклонив набок голову, наморщил нос и спокойно кивает Лацо. У Зузки лицо очень серьезное, а Иван дружелюбно улыбается, и на щеках у него появились две ямочки.

Лацо с облегчением вздохнул. Команда одобрила бы его.

– А кого тебе жаль больше – отца или брата? – спросил начальник.

– Отца, – уверенно ответил Лацо.

– Почему? Твой брат ведь уже умер?

– Нет, жив, – выпалил Лацо.

– Откуда ты знаешь?

Начальник быстро схватил мальчика за подбородок и подозрительно впился в него своими рачьими глазами. Лацо даже показалось, что они стали еще более круглыми, чем раньше.

– Тетушка Кубаниха говорит, если бы он умер, так… так нам бы пришло письмо.

– Дурачок, разве покойник может писать письма? – не отставал гардист.

– Не знаю, – пробормотал Лацо.

– Ему дурно! – вскричала Главкова. – Посмотрите, как он побледнел…

– Я обращаюсь с этим сопляком, как с родным сыном! Никто его не обидел, – рассердился начальник и спустил Лацо с колен.

Мать встревоженно посмотрела на сына.

– Выйди, погуляй немного на воздухе, я скоро приду, – нетвердо сказала она.

Лацо отрицательно мотнул головой. Он боялся оставить мать одну.

Начальник, побагровев от злости, встал:

– Я могу позвонить отсюда прямо в тюрьму. Стоит мне сказать одно слово, и вашего мужа выпустят. Будьте благоразумны, помогите мне. Я отвечаю за порядок во всем районе. Мы никого не притесняем, мы только следим за порядком. Так вот, нам сообщили, что в ваших лесах скрываются солдаты, бежавшие с Восточного фронта. В деревнях им оказывают помощь, иначе они давно погибли бы от голода и холода. Я не успокоюсь до тех пор, пока не переловлю всех этих бандитов. Вы, вероятно, знаете кое-кого из них. Вспомните, Главкова. Подумайте!

Начальник закашлялся, долго не мог выговорить ни слова и только стучал кулаком по столу.

– Мы ничего плохого им не сделаем, – продолжал он, когда кашель затих. – Как только они сдадутся нам, мы дадим им работу… Наш уважаемый друг, немецкий военный советник, требует, чтобы мы как можно скорее очистили леса от мятежников. Ставлю вас в известность, что в самое ближайшее время мы направим в горы карательную экспедицию, и тогда эти безумцы захлебнутся в собственной крови.

В кабинет без стука вошел дежурный гардист и что-то шепнул начальнику на ухо. Лацо насторожился, откинул со лба волосы и внимательно оглядел комнату. Аппарат, с помощью которого начальник мог единым словом освободить отца, стоял на столе. Мальчик с отчаянием смотрел на темный диск. Начальник сказал, что гардисты никого не притесняют, а между тем угрожает утопить в крови Якуба и его товарищей.

Дежурный вышел. Начальник приблизился к Главковой.

– Я предоставляю вам исключительную возможность. Все теперь зависит лично от вас, Главкова, – сказал он. – Ваш муж умнее, он уже давно во всем сознался. Нам остается только выяснить мелкие подробности. Если вы откажетесь их сообщить, мы и без вашей помощи обойдемся. У нас на это есть свои верные способы. Но вы можете нам помочь, и тогда ваш муж вместе с вами поедет домой. – Начальник нагнулся к Главковой. – Скажите, кто командир этих негодяев? – прошипел он прямо ей в лицо, отвратительно оскалив свои желтые зубы.

Главкова вздрогнула и невольно откинулась назад. Лацо сидел ни жив ни мертв. Отец? Нет! Отец никого не предаст, это неправда! Разве он не говорил Лацо, что коммунисты никогда не бывают предателями? Нет, нет! Гардисты не знают, кто командир партизан, потому что от папы они ничего, ничего не добились.

– Не понимаю, господин начальник, чего вы от меня хотите! – нервно сказала мама.

Ланцух снял телефонную трубку, и у Лацо замерло сердце. Мальчик не сводил глаз с гардиста.

– Соедини меня с тюрьмой и вызови к аппарату Главку! – приказал Ланцух кому-то в трубку.

У Лацо похолодели руки, ему чуть было снова не стало дурно. Он судорожно вцепился в руку матери. В комнате было тихо, весело сверкавшие солнечные лучи теперь потускнели. Мать не отрываясь глядела на маленький черный аппарат.

– Алло! Главка? У телефона районный начальник гарды Ланцух. Ваша жена и сын Лацо у меня. Убедите их вести себя благоразумно. Пусть они назовут имя командира банды, орудующей в ваших горах, и я немедленно отпущу вас домой… Поди сюда, – обратился Ланцух к Лацо.

Мальчик неуверенно подошел к столу.

– Скажи что-нибудь отцу… Говори в эту трубку все, что хочешь, а он тебе ответит, – объяснил Ланцух и погладил мальчика по голове.

Лацо дрожащей рукой взял трубку.

– Ну, долго я буду ждать? – нетерпеливо гаркнул Ланцух.

– Папа, ты слышишь меня? – в полном отчаянии закричал Лацо.

– Лацо, сыночек мой, – раздался в трубке голос отца.

Слезы застлали глаза мальчика, скрыв от него ненавистную фигуру в мундире.

– Папа, мама тоже здесь… папочка…

Больше Лацо ничего не мог сказать, мысли у него путались. Он не видел отца, не мог броситься ему на шею, а как же еще говорить с ним по этому аппарату в присутствии гардиста!

Ланцух наклонился к нему:

– Скажи, что ты просишь его вернуться, что мама очень больна, – шептал он на ухо мальчику.

Лацо испуганно поглядел в темные злые глаза начальника, упорно следившие за ним.

– Папа, тебя били? – крикнул Лацо.

Начальник резко вырвал у него трубку и грубо оттолкнул.

– А вы хотите разумно поговорить с мужем? – спросил он у Главковой.

– Да, – ответила она коротко и решительно подошла к столу.

– Адам, это ты, Адам?

Ее голову осветил сноп солнечных лучей. Они снова дрожали в воздухе, ложась косой полосой от окна до стены, на которой висела карта. В ореоле этих лучей лицо матери показалось мальчику небывало прекрасным.

– Дети здоровы и я… – быстро проговорила она. – Мужайся, Адам, и будь здоров.

– Довольно! – взревел начальник, швырнув трубку на стол. – Я с вами по-хорошему, а вы нахально используете мою доброту!.. Смотрите, пожалеете. Убирайтесь вон отсюда и больше мне на глаза не попадайтесь. Вон!

Они не заставили себя просить, быстро вышли из кабинета и, не оборачиваясь, поспешно спустились вниз. Мать шла с высоко поднятой головой, по лицу ее текли слезы.

– Мамочка, что тебе сказал папа? – отважился спросить Лацо.

Главкова повернулась к сыну, и в ее глазах засветилась улыбка, словно отгонявшая всю ее усталость и горе.

– Он сказал: «Будьте терпеливы и мужественны». Мы не обманем его, не правда ли, Лацо?

Мальчик прильнул щекой к руке матери.

Глава XXII. Команда выручает товарища

Команда собралась у Ондры после обеда. Первой прибежала Зузка, очень довольная тем, что она и впредь будет учительницей, хотя Ондра снова ходит в настоящую школу.

Зузка весело поздоровалась с Ондрой, повесила пальто на гвоздик и, даже не передохнув, принялась готовиться к занятиям: вытерла тряпочкой стол, с помощью Ондры расставила стулья и теперь нетерпеливо поглядывала на дверь, прислушиваясь, не идут ли остальные ее ученики.

Наконец-то! Ондра побежал им навстречу и впустил запыхавшихся мальчиков.

– Что же вы так запаздываете? А мы ждали, ждали!.. – с упреком сказала им Зузка.

– Над нами не каплет. Чего ты кипятишься, Зузка? – спокойно заметил Лацо.

Ребята заняли свои места. Ондра поставил чернильницу на середину стола и осторожно обмакнул перо в чернила. Сегодняшнее утро прошло на редкость приятно. Ведь он снова стал посещать школу. Ребята встретили его радостно, а учитель, войдя в класс и увидев Ондру, дружески подмигнул ему. Ну что Ондре до директора, если у него такой хороший учитель! Он даже не спросил, написал ли Ондра заданные ему директором три страницы.

– Как жаль, что у нас нет звонка! А то мы могли бы начинать и оканчивать урок по звонку, как в настоящей школе, – вздохнула Зузка.

Вдруг на лестнице послышались тяжелые шаги. Дети с беспокойством переглянулись. До них донеслись незнакомые, грубые голоса – кто-то ворчал, что на лестнице темно, кто-то скверно выругался. Потом дверь распахнулась, и в комнату вошли три гардиста. Одного из них, Костку, ребята сразу узнали. Оторопевшие дети сбились в кучку у стола.

– Кто из вас Стремень? – рявкнул один из гардистов, державший в руке какую-то бумагу.

– Я, – выступил вперед Ондра.

Лацо придвинулся поближе к Ондре и обнял его за плечи, готовый при первой же надобности вступиться за товарища. Пусть только гардисты тронут его!

Ондра прищурился, исподлобья глядя на гардистов, Иван и Зузка застыли в напряженном ожидании. Да, вся команда будет защищать Ондру. Встревоженные, но полные решимости лица ребят говорили о том, что они помнят о своей клятве.

Только что, перед самым приходом гардистов, Ондра собирался показать товарищам свой тайник. Он уже все разведал. Из чулана туда можно проникнуть через откидную дверцу в потолке. Правда, там было очень много паутины, но Ондра все-таки легко обнаружил эту лазейку. Хорошо, что гардисты нагрянули к нему раньше, чем он повел товарищей в тайник. У Ондры мурашки пробежали по коже при одной мысли о том, что случилось бы, если бы ребят там застали.

Но чего же хотят от него гардисты? Зачем они ворвались сюда с таким шумом? И мамы дома нет…

– Вы что здесь делаете? – крикнул, наступая на детей, Костка.

– Учимся, – поспешно ответил Лацо.

Гардисты быстро перелистали тетради и учебники и швырнули их на стол. Потом они принялись обыскивать комнату: рылись в постели, в шкафу, просматривали обрывки газет, приготовленных для растопки печки, совали нос в каждую кастрюлю.

Костка между тем заметил Лацо:

– Ты ведь живешь у Марко, так, что ли?

– Да, – несмело подтвердил Лацо.

– А что тебе здесь надо?

– Мы вместе готовим уроки.

– Марш домой, чтоб духу твоего тут не было!

Лацо отступил на шаг:

– Я не могу идти домой, мы еще не все задачки решили, дядя рассердится.

– Сегодня никаких уроков вы здесь готовить не будете, – угрюмо заявил Костка, потом подошел к Ондре, схватил его за ворот, тряхнул изо всех сил и заревел: – Говори, где твой отец?

Ондра широко раскрыл глаза, не понимая, чего от него хотят, и с отчаянием выкрикнул:

– В тюрьме!

Костка в бешенстве тряс его за плечи:

– Когда он писал вам в последний раз?

– Уже давно, – с трудом выговорил Ондра.

– Вы оторвете ему воротник! – воскликнула Зузка.

– Я ему голову оторву! – огрызнулся Костка.

Он вывернул у Ондры карманы, но, не обнаружив в них ничего интересного, разочарованно оттолкнул мальчика и сел к столу. Потом вскочил, сорвал со стены застекленную фотографию, повертел ее в руках и с раздражением бросил на пол. Стекло зазвенело и раскололось.

– Где мать?

– Стирает у хозяина, – ответил Ондра.

– Когда вернется?

– Вечером.

– Продолжайте обыск, – приказал Костка гардистам. – А вы, дети, садитесь сюда, к столу, – сказал он уже более спокойным тоном и даже попытался улыбнуться, но его кислая улыбка еще больше испугала ребят.

Все же они сели у стола, отодвинув стулья подальше от гардистов.

– Вы знаете его отца? – Костка ткнул пальцем в Ондру.

– Нет, – в один голос ответили Лацо и Зузка.

– А ты? – Костка строго посмотрел на Ивана.

– Знаю.

– Откуда ты его знаешь? – загорелся Костка.

– Я ходил к Ондре и раньше. Его отец иногда играл с нами, – объяснил Иван.

– Когда это было?

– Давно, я тогда еще был маленький.

– А сейчас ты большой? – загоготал Костка.

Иван не удостоил его ответом. Он выпрямился, стиснув зубы, и на всякий случай сполз на самый краешек стула – чтобы легче было убежать, если Костка станет угрожать ему. Но тот уже забыл про Ивана, расстегнул воротник мундира и вытер потную шею.

– Когда ты в последний раз видел отца? – снова напустился Костка на Ондру.

– На свидании.

– На каком еще свидании? Если будешь врать, я с вас всех шкуру спущу! – Костка грозно стукнул кулаком по столу.

– В тюрьме.

Ондра уже не испытывал никакого страха, он только старался понять, почему гардисты вздумали искать отца здесь, в то время как он давно сидит в тюрьме, что им отлично известно.

– Когда ты ходил на свидание? – настойчиво допытывался Костка.

– Летом, – сказал Ондра, не скрывая своего недоумения. – Ведь вы там были и еще не позволили передать отцу сало.

– Жаль, что я вообще разрешил принять от вас передачу! Дай сюда последнее письмо отца.

– Оно у мамы.

– О чем он писал?

– Что здоров и ни в чем не нуждается, – скороговоркой выпалил Ондра. Письмо отца он помнил наизусть.

– Ага, вы слышали? – с торжествующей улыбкой обратился Костка к своим помощникам. – Ни в чем не нуждается… Видать, он уже тогда готовился… Когда пришло письмо? – снова накинулся он на Ондру.

– Зимой, – сквозь зубы процедил Ондра, испугавшись, что выдал тайну отца.

Костка достал из кармана пять крон и положил на стол перед Ондрой.

– Вот тебе, купи конфет. Какие ты больше любишь?

– Никакие не люблю, заберите ваши деньги! – Голос Ондры звучал враждебно, он быстро отдернул руку.

– Возьми и спрячь, купишь себе летом мороженое, – уговаривал Ондру Костка. – И расскажи, сынок, кто у вас бывает. Не приходил ли сюда какой-нибудь дядя с поручением от твоего отца? – Костка очень выразительно поглядел на Ондру.

Мальчик поперхнулся, на него вдруг напал кашель, и он быстро нагнулся, чтобы поднять платок, который Костка бросил на пол, когда выворачивал у него карманы.

Перед глазами Ондры возникло лицо человека с каменоломни, который недавно был у них и рассматривал отцовские брюки. Что все это значило? В голове у мальчика роились бесчисленные вопросы, сердце сжималось при мысли, что отцу грозит новая опасность. Он еще немножко покашлял, чтобы Костка не заметил его волнения, потом мельком взглянул на побледневшие лица товарищей и снова сел на место.

– Никто к нам не ходит, – упрямо ответил он. – Мама стирает с утра до ночи.

– Я не говорю – сегодня, а вообще, кто заходил к вам в последнее время? Скажем, по воскресеньям или в праздники. Наверно же, и у вас бывают гости?

– По воскресеньям мама стирает и чинит наше белье. Никто к нам не ходит, – повторил мальчик.

Упорство Ондры окончательно взбесило Костку. Он вскочил из-за стола и рявкнул во всю глотку:

– Убирайтесь отсюда, щенки! Я ведь сказал, чтобы вы испарились! Чего вы тут торчите? Пошли вон, пока целы!

– Вы приказали нам сесть, – оскорбленно заметила Зузка.

– Вон, сопляки, разбойничье семя, вон!

– Разрешите, мы только соберем тетради, – на этот раз вполне вежливо попросила Зузка.

– А можно Ондре уйти вместе с нами? – спросил Иван. – Нам нужно готовить уроки.

– Убирайтесь, или я вам всыплю! – погрозил ему кулаком Костка.

Ребята украдкой подмигнули Ондре – не надо, мол, трусить – и выскользнули из комнаты.

– Зря мы ушли. Нужно было остаться. Вдруг гардист начнет его бить? – сказала Зузка, когда ребята очутились на улице.

– Факт. Это тот самый гардист, который бил рабочего возле нашей школы, – мрачно подтвердил Иван.

Ребята в растерянности стояли перед домом.

– Нужно помочь Ондре! Какая же мы команда, если бросаем товарища в беде? – волновалась Зузка.

– Давайте сбегаем за его мамой, – предложил Лацо. – Ондра сказал, что она стирает у хозяина. Ты знаешь, Иван, кто это?

– Отец нашего Ланцуха. Они живут совсем близко отсюда, в новом доме, – шепотом сообщил Иван. – Пойдем все вместе.

– Нет, нет! – Лацо внезапно изменил первоначальное решение. – Ты знаком с его мамой, беги за ней и расскажи, что случилось. А мы с Зузкой останемся караулить; может быть, мы понадобимся Ондре.

– Зачем же вам стоять на улице? Лучше пойдем со мной, – настаивал Иван.

– Беги! – строго сказал Лацо. – Ты ведь поклялся!

– Факт! – Иван помчался стрелой и в один миг был на другой стороне улицы.

– Я спущусь в подвал на разведку. Притворюсь, будто потерял ручку или карандаш, а ты жди меня здесь и, если услышишь крик, беги на помощь, – каким-то не своим голосом произнес Лацо.

Девочка с удивлением поглядела на него.

– Приду, – коротко ответила она, бодро тряхнув косичками.

Волнуясь, Лацо сбежал по темной, неосвещенной лестнице, открыл дверь и замер на пороге. Гардисты, как сумасшедшие, метались по комнате. Ондра печально стоял у печки. Увидев друга, он обрадовался и подбежал к нему.

– Чего тебе здесь надо? – заревел Костка, возмущенный неожиданным появлением Лацо. – Хочешь, чтобы я вытянул тебя ремнем пониже спины?

– Я потерял карандаш, тетя заругает, – с озабоченным видом бормотал Лацо.

– Ищи живей и убирайся! – проворчал Костка.

Лацо встал на четвереньки, полез под стол и принялся искать карандаш, который никогда не терял. Ондра кинулся помогать ему.

– Стремень, отойди к печке, или я тебя так разделаю, что родная мать не узнает! – злился Костка.

Нащупав под грудой набросанных гардистами бумаг руку товарища, Ондра горячо пожал ее, после чего послушно побрел к печке.

– Долго ты будешь тут возиться? – раздался грубый окрик над самой головой Лацо.

– Нашел, нашел, большое вам спасибо! – пробормотал мальчик, поднимаясь с пола.

Костка замахнулся на Лацо, но паренек ловко увернулся, пулей выскочил за дверь и в следующий момент уже был рядом с нетерпеливо ожидавшей его Зузкой.

– Теперь ступай ты, только держись подальше от гардистов, а то они тебя прибьют, – наставительно поучал он девочку. – Скажи, что потеряла ручку…

Зузка слегка побледнела, но стиснула зубы и без малейших колебаний спустилась в подвал.

– Скоро я избавлюсь от вас? – заорал Костка.

– Извините… я забыла ручку… – робко начала Зузка, смущенная нелюбезной встречей, хотя ничего другого она и не ждала.

– Завтра найдешь! Пошла вон, скверная девчонка!

Зузка крепко вцепилась в край стола. Ведь ребята засмеют ее, если она позволит гардисту так быстро выпроводить себя.

– Я не уйду без ручки… я боюсь!.. – всхлипнула девочка, часто-часто моргая ресницами.

Ондра отошел на шаг от печки:

– Я помогу ей искать. Пускай не плачет…

– Ни с места!.. Сколько раз тебе надо повторять… Бездельник!.. А ты, негодница, уходи… Сейчас же… Выметайся! – Костка указал Зузке на дверь.

Зузка испуганно попятилась к выходу, но не ушла.

– Кончайте! – приказал Костка гардистам. – Нечего здесь больше канителиться. Так мы ничего не узнаем. Возьмемся за дело с другого конца.

Он застегнул шинель на все пуговицы, отшвырнул ногой валявшуюся на полу кастрюльку и с руганью покинул подвал. За ним вышли и его помощники…

А в это время Иван уже подходил к прачечной в новом доме Ланцухов. Мать Ондры стирала белье, низко склонившись над корытом, и была так поглощена своей работой, что не заметила мальчика.

– Тетя! – окликнул ее Иван.

Стременова вздрогнула от неожиданности и удивленно оглянулась:

– Как ты сюда попал, Иво?

– К вам пришли гардисты… Трое… Расспрашивают о вашем муже, – выпалил Иван.

– О моем муже? – переспросила она, не веря своим ушам.

– Да! Интересовались, о чем он писал вам и когда его видел Ондра в последний раз…

– А где Ондра? – встревожилась мать.

– Дома… Команда… то есть Лацо с Зузкой остались с ним.

Иван был до такой степени взволнован, что незаметно для себя чуть не проговорился.

Но Стременова не придала значения его словам. Она подошла к печке, вытащила из кармана открытку – очевидно, именно ту, которую искали гардисты, – быстро пробежала ее глазами и бросила в огонь. Когда открытка сгорела, Стременова сказала уже более спокойно, кивком указав на корыто:

– Пойдем, Ивко, пусть сами достирают.

Ондра, Лацо и Зузка стояли посреди комнаты, не зная, с чего начать уборку, когда двери распахнулись и на пороге появились Стременова с Иваном.

– Они уже ушли! – воскликнула Зузка, подразумевая гардистов.

Мать Ондры даже не пошевелилась, она словно приросла к порогу и только растерянно смотрела на детей.

– Ушли уже, – отозвался наконец и Ондра.

Мать сделала несколько шагов, молча оглядывая мрачные следы хозяйничанья гардистов.

– Они искали отца, – глухо проговорил Ондра.

– «Искали отца», – машинально повторила за ним мать, тяжело опустилась на стул и, казалось, целиком ушла в свои невеселые мысли.

Зузке очень хотелось хоть как-нибудь ее утешить.

– Не огорчайтесь, тетя Стременова, – сказала девочка. – Мы поможем вам прибрать в комнате. Правда, ребята? – повернулась она к Ивану и Лацо.

Мальчики дружно кивнули головой и принялись за работу. Зузка отряхивала от пыли выброшенную из шкафа одежду, Ондра вешал ее на место, Иван подбирал раскиданные на полу кастрюли и ставил их на полку. Лацо подметал. Вскоре комната приняла свой обычный вид.

Стременова подняла голову, взгляд ее упал на детей, и она чуть заметно улыбнулась.

Ондра, раздувавший огонь в печке, в этот момент оглянулся, перехватил улыбку матери и с явным облегчением подумал: «Ну, теперь все в порядке, мама успокоилась».