Текст книги "Две жизни в одной. Книга 3"

Автор книги: Гайда Лагздынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Дворцовая площадь была застлана голубым ворсистым ковром. Орнамент по краям покрытия походил на буквы латинского, а, возможно, неизвестного детям небесного алфавита. Различные формулы и иероглифы причудливо располагались по всей поверхности ковра. Они то и дело сбегались и разбегались, словно сверкающие золотые мышки.

– Я не смею ступить на ковер, – опять еле слышно проговорила Эмми.

– И я, – так же тихо отозвался Райн. – Он такой чистый, а мы только что стояли на черной земле.

Но, глянув на свои ноги, дети с удивлением обнаружили на них изящные лакированные туфли. Вместо прежней одежды – блестящие сверкающие платья, украшенные изумрудными квадратиками и треугольничками.

– Что у тебя на голове? – со смехом спросил Райн сестру.

– А у тебя? – в свою очередь фыркнула Эмми. – Шапка! Какая смешная!

Головные уборы причудливой формы со множеством замысловатых рычажков и переключателей были действительно необычными. В небольших углублениях сверкали разной формы кристаллы.

– Что шапки! Смотри, все тут так здорово! – уже громче высказался Райн.

– Несомненно, – более сдержанно отозвалась Эмми. – Но нам, Райн, надо познакомиться с теми, кто все это создал. Долг вежливости – представиться. – И Эмми, взяв за руку брата, шагнула на ковер. Шагнула в неизвестность.

Музыка вселенной. Зал теней

 Огромный сверкающий зал встретил гостей прекрасной музыкой. Звучали мелодии Чайковского, Рахманинова, вальса Мендельсона, отрывки из Марша победителей, музыка Баха, Бетховена, Генделя, изредка прорывались могучие отрывки из реквиема Моцарта – Лакриоза. Звучала лучшая музыка вселенной. Под ее звуки по залу скользили танцующие пары. А какие на них были костюмы! Парики! Украшения! Пары, сделав круг возле гостей, рассыпались на блестящие искорки, а затем возникали вновь из осколков света. Танцоры уплывали, словно тени от прекрасных статуэток, возвращались вновь и вновь исчезали.

– Бесконечный танец теней, но красиво! – молвила Эмми. – Но что это? Откуда все это? Как все это понять?

По блестящим стенам, переливаясь всеми семью красками, – красной, оранжевой, желтой, зеленой, голубой, синей, фиолетовой – пробегали цветные радуги. Затем цветные полоски на одно мгновение сливались в одно целое, образуя дневной свет. Светомузыка дворцового зала так успокаивала и обволакивала, что не хотелось двигаться, покидать этот необычный музыкальный салон. Но стоять посреди зала с открытыми ртами было смешно. Поэтому Райн и Эмми направились к узорчатым дверям. По мере приближения высокие королевской красоты двери неспешно распахнулись, и дети оказались в другом зале. Но он был совершенно пустым.

Загадки небесного замка

 – Вот это да! – снова, но не так уж весело рассмеялся Райн, когда узорчатые высокие двери неслышно сомкнулись. – Вот это прием! Ни хозяев! Ни гостей! Ни служителей замка! Даже присесть не на что. А ведь мы с дороги очень устали и проголодались.

– Потерпи, Райн! Ведь должно что-нибудь произойти!

И, действительно, произошло. На темной поверхности пола возникли сначала изображения стола со стульями, а затем и диванов, кресел с мягкими сиденьями и спинками, обитые блестящими шелковыми тканями. Через мгновение все рисунки превратились в реальные вещи.

– Здорово! – снова воскликнул Райн. – Я никогда не видел такой необыкновенной мебели.

– И я не видела такого красивого стола! – И тут Эмми обнаружила себя сидящей на стуле с высокой полированной спинкой, украшенной вырезанными из дерева садовыми цветами. А Райна – лежащим на мягком атласном диване. Затем на гладкой поверхности стола стали появляться рисунки ваз с садовыми цветами и фруктами, графинов с разными соками, всевозможных обеденных приборов и салфеточек. Изображения постепенно, как бы нехотя, стали расти, оформляясь в реальное объемное видение.

– Чудеса! – снова высказался Райн.

– Похоже, что все это нам? Райн, за столом не сидят в головных уборах, – сестра, а за ней и брат сняли шапки и потянулись к вазе, чтобы взять по румяному яблоку. Но как только они дотронулись до плодов, все мгновенно исчезло. Исчезла и еда, и мебель. Сами же они оказались сидящими на полу пустого зала.

– А где мой стул? – удивилась Эмми. Стул появился. Но стоило только девочке дотронуться до него, как он исчез.

– Ну и шуточки! Но забавно! – засмеялась Эмми. – Давай, Райн, что-нибудь напридумываем! Я, например, хочу, чтобы ко мне пришла моя кошка Дуруся.

– А я хочу увидеть мышку Лушку, что живет в нашем подполе.

Не успели дети закончить излагать свои пожелания, как в зале появилась кошка Дуруся, бегающая за мышкой Лушкой. Но стоило только Эмми прикоснуться к пушистой шерстке своей любимицы, как кошка и мышка исчезли.

– Какой интересный, необычный этот замок, все кажется по-правдашнему, но все понарошку! – говоря так, взяв свою шапку, лежащую на полу, Райн подошел к двери, ведущей из зала, и толкнул ее. В одно мгновение исчезли и Райн, и дверь, до которой он дотронулся. А вместо нее появилась разрисованная радужными красками стена.

– Райн! – закричала Эмми, – не надо шутить! – девочка бегала вдоль цветной стены, искала дверь, звала брата: – Негодный мальчишка! Вернись! Где ты? Мы больше не играем! – В ответ была тишина, от которой закладывало уши.

– Что мне делать? – спросила неведомо кого испуганная девочка. – Я одна! Райна нет!

Но ей никто не ответил. Посидев некоторое время в абсолютной тишине, немного успокоившись, Эмми начала усиленно думать:

– Что в этом замке не понарошку? Ну, конечно! Как я могла забыть?! Наши полевые цветы: ромашки, колокольчики, гвоздики, тысячелистник, красный клевер! Мы положили их на край голубого ковра. Где теперь они?

На темной поверхности пола появились рисунки хрустальных и фарфоровых ваз, полевых цветов. Затем изображения превратились в реальное видение. Но стоило только Эмми дотронуться до лепестков, как вазы исчезли, а цветы, еще мокрые от воды, в которой они стояли секунду назад, лежали на полу у ног девочки.

– Это замечательно! – закричала от радости Эмми. – Живые существа! Хоть что-то живое!

– Мы не что-то! – гордо промолвила красная гвоздика. – Мы представители цветущего поля Земли! Но в вазе с водой нам было неплохо.

Цветы по-прежнему были свежими, еще более красивыми, благоухали и продолжали разговаривать.

– Удивительная хозяйка этого замка! – говорила белая ромашка. – Все время вертится возле зеркал, платья примеряет, украшенные цветами из сада. Петь не умеет, а мечтает о хоре девочек и мальчиков. И чтобы было много-много полевых цветов, как в нашем цветочном поле. Но их никто не приносит! Мы, кажется, первые. Я не говорю о садовых цветах. А как они попали сюда, ума не приложу!

– И принц с причудами! – высказалась красная гвоздика. – Ему еще бы научиться и тучи грозовые рисовать кроме цветочных картинок.

– А что делать? – вздохнула ромашка. – Хозяйка – принцесса небесная – приказала. Вот он и старается. И наших сборщиков цветов срисует, как нас срисовал. Уж точно. Вы заметили, этот принц в какой-то глазок, что на его широкой шляпе, часто смотрит.

– Заметили, заметили, – перебила ромашку гвоздика. – А когда принц собирается детей срисовывать?

– Да кто его знает! – мягко хлюпнул соцветиями красный клевер, так как в его венчиках осталось немного воды.

– А вот меня принц срисовать в точности не смог! В моих соцветиях слишком мелкие и сложные узоры. Большое количество восьмилепестковых цветочков. Поэтому мои цветочки на первый взгляд похожи на белые пуговки!

– И листочки у тебя, тысячелистник, мелкие. Ты не обижайся, это правда. А я на удивление получилась такой крупной, ярко-красной махровой гвоздикой! Просто загляденье. Показаться не стыдно. У принца бывают талантливые минуты – минуты вдохновения.

– Я тоже неплохо получился, – признался голубой колокольчик, – только тихий какой-то, словно в горе.

– А моя букашечка уселась у принца на кисточке! – весело захлопала лепестками белая ромашка. – Как принц испугался-то! Видимо, ничего подобного не встречал. Да где ему было видеть наших земных насекомых?! Они же с цветками в хоботке в ворота не влетают? Куда моя букашечка теперь уползла...

– Да у меня в пушистом венчике зарылась, – успокоил ромашку красный клевер. – Спит себе в луже, будто все это ее не касается. А вот мальчика и девочку, принесших нас сюда, возможно, здесь оставят.

– Все так, – вздохнула ромашка. – Наше цветочное поле – это реальность... А тут... нас срисовали. Увянем. Пока живые. Но стоит только дотронуться – и нет тебя... – И цветы, повздыхав, умолкли. Через некоторое время они продолжили свой разговор, но говорили так тихо, что Эмми почти ничего не услышала.

– Почему детей, как и нас, впустили в замок? Раньше ведь он никому не открывал свои серебряные створы? – еще тише спросил колокольчик.

– Вы разве не знаете, – уверенно, но так же тихо заговорил тысячелистник. – Ворота открываются всем, кто приносит цветы. Дети, не ведая об этом, подошли к замку с букетами. Даже эти две старые вороны, много лет летающие вокруг нашего цветочного поля, не догадывались взять в клюв хотя бы по одному цветочку! А ведь всё спрашивали: «Крак! Крак! Как влететь? Как разузнать?» – тысячелистник вдруг заговорил так громко, что Эмми расслышала последние слова: А их, этих ворон, все выталкивали силы!

– Какие еще силы? Зачем и как выталкивали? – не выдержала Эмми, услышав часть цветочного разговора. До этого она боялась произнести хоть одно слово. Ей надо было узнать то, что знают цветы о замке. Потому и молчала.

– Какая сила? Известно какая! – продолжал тысячелистник, – хозяйки в шляпке с огурцами на макушке. У нее и платье с помидорами и баклажанами по подолу.

– С какими еще огурцами? – удивилась Эмми. – Таких шляп не бывает!

– А такие, как у тебя, бывают? – снова заговорил тысячелистник.

Эмми знала, что в руке у нее шапка необычной формы, но как-то из-за смены событий подзабыла. Эмми водрузила необычное творение шляпочных мастеров себе на голову.

– Вот что, – сказала девочка цветам, – вам нужна вода, чтобы не увянуть. Видно, мы все не скоро покинем этот замок. Хотя вы сказали, что мы здесь, возможно, останемся. А вы, случайно, не знаете, где хранятся вазы и где взять воду?

Тут снова появились вазы с водой. Эмми поставила букеты в воду. Из соцветия красного клевера поспешно выползла любимая букашечка белой ромашки. Сладко потянувшись, быстро отползла от нарисованного сосуда и уселась на шапке, которую Эмми, сняв с головы, держала в руках. Девочка стала внимательно рассматривать головной убор. Многочисленные замысловатые рычажки и переключатели, небольшие углубления с прозрачными кристаллами украшали его.

– А ты покрути рычажки-то! – сказала букашечка, повертев вокруг своей маленькой головки тоненькими усиками. Затем добавила: – Наши цветочки уже меньше благоухают. Значит, вянут...

– Вянут, – согласилась с букашечкой Эмми, не удивляясь тому, что и букашка разговаривает. – А я чего жду? – спохватилась Эмми. – Шляпку с огурцами и баклажанами. – И Эмми крутанула красный рычажок так сильно, что один из кристаллов вспыхнул и сгорел. На его месте возникло свечение, похожее на луч дневного света. Затем образовалось небольшое круглое окошечко, подобное хорошему дверному глазку. В него Эмми и заглянула.

Что увидел Райн, оставшись один

 Толкнув дверь и исчезнув вместе с ней, Райн совсем не почувствовал своего перемещения. Он только был удивлен тем, что находится в небольшой, довольно-таки темной комнате. И еще тем, что нет рядом сестры.

– Что случилось? – подумал Райн. – Где Эмми?

Не теряя времени, он стал осматривать помещение. В одном месте на полу обнаружил отверстие, наспех заколоченное тонкими досочками. Оторвав их, мальчик оказался в необычной комнате. Комната была узкой и длинной, сплошь заставленная многоярусными кроватками. На кроватях лежали и сидели дети разных возрастов: от бесформенных, еще молчаливых полумладенцев до способных что-то лепетать. Один из малышей беззвучно открывал рот и глядел на вошедшего круглыми небесно-голубыми глазами. Увидев Райна, дети разом заговорили. Только о чем, невозможно было понять. Один сплошной детский лепет.

– Вы чьи? – спросил Райн. – И где ваши мамы?

Дети, словно по команде, замолчали. Они, видимо, не понимали вопроса. Только один, самый старший из них, сказал:

– Они не знают, что такое мама. Но моя мама завернула меня в тряпку, выбросила в контейнер – ящик с мусором. И я умер. Мы все – мрачная картина этого замка. Мы живем только в воспоминаниях. Положи к моим ногам два колокольчика, пожалуйста...

– Пойдемте со мной! Пойдемте! – закричал Райн. – Я отведу вас к нашей бабушке Рау. Она что-нибудь придумает! – Райн, уронив с головы шапку, схватил малыша за руку. Мгновение – и все исчезло. Комната опустела. Ни многоярусных кроваток, ни детского лепета. Тишина, от которой можно оглохнуть, сойти с ума, наполнила мрачное помещение. Только два голубых нежных колокольчика лежали на сером полу комнаты. А чуть дальше – необычный головной убор Райна.

– Что это было? Почему так? – закричал Райн. – Эмми, где ты? Мне страшно!

Схватив шапку, Райн выбежал из комнаты. Он мчался какими-то коридорами, попадал в тупики, снова бежал, пока не оказался в еще более странном зале.

Зловещие тени скользили по стенам, метались отблески огня от костров без запаха дыма. Слышались бряцание оружия, одинокие выстрелы, автоматические очереди, победные крики воинов, свист пуль и снарядов, вой падающих бомб и грохот разрывов. И вдруг в наступившей тишине стали возникать холмы и холмики с крестами и без крестов, с надписями и без надписей. Курганы и маленькие могилки.

– Зал памяти воинам? – удивленно тихо вымолвил Райн. – Надо положить цветы. Но где взять гвоздики? Они остались там, у серебряных ворот замка, на голубом ковре. К великому удивлению Райна, цветы появились и легли на мраморные плиты. Райн хотел провести рукой по надписям, но подумал: – Могут исчезнуть. Мне бы сейчас кусочек черного ржаного хлеба военного времени, о котором рассказывала бабушка Рау. Помянуть бы павших! А еще бы солдатскую кружку козьего молока от бабушкиной козы.

Появился и хлеб, и солдатская кружка, полная молока. Но все было призрачно. Покидая необычный зал памяти солдат всех времен, Райн не оглядывался. Хотел верить, что все не исчезнет. А вслед звучала музыка из реквиема Моцарта – Лакриоза.

– Я хочу вернуться в тот зал, где танцуют пусть тени, но тени людей! – воскликнул Райн.

На гладкой стене распахнулись высокие, похожие на королевские узорчатые двери. И Райн увидел Эмми.

– Эмми! – закричал мальчик и подбежал к сестре. Но как только он коснулся ее прелестного платья, Эмми исчезла.

– Что это за фокусы? – сначала закричал, потом от бессилия заплакал Райн. Он был храбрым, сильным, умным, но еще маленьким мальчиком. А прекрасная музыка вселенной все звучала и звучала. Призрачные пары продолжали свой бесконечный танец теней прошедших времен.

Мастерская небесного принца

 – Как же мне найти сестру? Куда пойти? – думал Райн, глядя на танцующие пары.

Неожиданно из боковой, мало заметной дверцы показалась узкая, как тонкий стебелек, высокая прозрачная фигура. Незнакомец поманил Райна длинным, словно школьная указка, пальцем. Не понимая, что происходит, Райн пошел за ним. И оказался в большой мастерской, уставленной мольбертами, широкими вазами с кистями и красками, с подставками для статуэток. Тонкий длинный незнакомец жестом указал Райну на высокий помост, взял кисть и стал рисовать. И тут Райн увидел свое изображение. Оно появилось на противоположной стороне мастерской. Художник взял предмет, похожий на огурец, и провел вокруг изображения Райна овал, потом по блестящей пустой стене. И вновь, к великому удивлению, Райн увидел себя не в одном экземпляре, а в бесконечном количестве. Все мальчики были как две капли воды похожи друг на друга и на Райна. Увидев это, Райн неожиданно для себя вдруг рассердился, соскочил с постамента, на котором сидел, подбежал к незнакомцу и швырнул в него шапкой. Как только шапка коснулась художника, тот исчез. Вместе с ним исчезли и все изображения мальчиков на стене.

– Хор мальчиков, – засмеялся Райн. – Певческое поле воздушного замка. Но я же не певец? Хотя хожу в музыкальную школу. Если бы они об этом знали, то... А кто они? И зачем они рисуют меня в таком количестве? И куда подевался этот длинный? Как мне надоел этот необычный дворец со всеми непонятными делами. И чего им надо от нас? Хочу найти Эмми! Хочу домой к бабушке Рау. У нас совсем другая жизнь. Слышите? Вы все черное рисуете, а у нас много светлого! – прокричав так неизвестно для кого, Райн стал про себя думать:

– Сначала надо выйти к воротам. Но как? Шапка, пожалуй, пригодится, – и надел головной убор. Он не говорил вслух, но его желание тут же исполнилось. Райн оказался на голубом ковре перед закрытыми воротами замка.

Костюмерная небесной принцессы

 Взглянув в круглый глазок, Эмми увидела необычной красоты светлый зал, по стенам которого были развешаны разного цвета платья: голубые, розовые, сиреневые, красные, оранжевые, зеленые, фиолетовые. Были платья и темные, и даже черные. Если бы Эмми стала рассказывать кому-либо о них, ей бы не удалось передать словами всех оттенков тканей, из которых были сшиты одежды. Но что поражало, так это украшения из живых цветов. На одних платьях красовались розы, ландыши, георгины, хризантемы, нарциссы. На других – садовые незабудки, астры, цветки календулы, всевозможные махровые маки и даже соцветья подсолнечника. Нижнее белье, разложенное по спинкам кресел, также было украшено цветами. Возле платьев стояли лакированные и замшевые туфли разного цвета. Эмми смотрела и не могла наглядеться. Ей захотелось войти в необычный зал-костюмерную и примерить хотя бы одно из платьев. И тут произошло невероятное: что-то черное закрыло глазок, через который смотрела Эмми. Дверь исчезла, и девочка оказалась по другую сторону стены. Длинная тень, одетая в черное платье, появилась из-за кресла. Большая широкополая шляпа закрывала лицо незнакомки. На шляпе действительно были предметы, похожие на огурцы, а подол черного звездного одеяния украшали изображения, очень напоминающие помидоры и баклажаны.

– Небесная принцесса! – взволнованно подумала Эмми. – Вот ты какая!

С молчаливого согласия хозяйки замка Эмми села на высокий постамент. На нее направленно смотрели зрачки овощей, находящиеся на шляпке и на платье принцессы. Перед глазами поплыли круги, квадраты, прямоугольники. Затем в комнату влетел цветной комок, превратившись в длинного художника. Что произошло дальше, Эмми никогда потом не могла вспомнить. Когда же она открыла глаза, то ни хозяйки – небесной принцессы, ни ее платьев, как и художника, в помещении не было. Но на стене зала появились изображения девочек, как две капли похожих друг на друга и на Эмми. Через мгновение близняшки превратились, как и все ранее, в реальное видение. На девочках были платья из необычной костюмерной: разные, яркие, прекрасные платья, украшенные садовыми цветами. Эмми коснулась нежного шелка, лепестков роз и других украшений на платьях девочек, но ничего не исчезло. Потом на другом краю возвышения, похожего на театральную сцену, появились сначала изображения, затем много-много мальчиков. Они так же точно копировали Райна и друг друга. Все были одеты в строгие черные костюмы, только вместо пуговиц на белоснежных рубашках – изящные цветочки-пуговки. Ни галстуков, ни театральных бабочек. На головах детей возвышались, как у Эмми и Райна, замысловатые головные уборы. А вокруг простиралось цветочное поле. Цветы были даже на стенах и на потолке зала. Но они были более крупными, чем обычные полевые. Зазвучала приятная тихая небесная музыка. Девочки запели, а точнее, распевно задекламировали:

– Туман по травам мягким плыл, вздыхало озеро лесное, / Травы дурманный дух бродил и усыплял вокруг земное...

– Играла ночь. Затихло все во власти музыки печальной, – подхватил высокими голосами хор мальчиков. – Заря в небесное окно пришла нежданно гостьей дальней.

Эмми подошла к одному из певцов, коснулась черного костюма. Хор продолжал звучать:

– Ночь встрепенулась, замерла, замолкла музыка ночная...

И неожиданно хор продолжил пение, напоминающее высокий, тихо звучащий свист.

– Что вы так грустно поете? А теперь и на непонятном языке! – удивилась Эмми. – Хоть и похожи на меня и Райна, но, видимо, другие. – И Эмми запела веселую песенку. Как только зазвучала жизнерадостная мелодия, все вокруг преобразилось. Было похоже, что стены зала растворились в огромном цветущем поле. Гвоздик, ромашек, колокольчиков, ярких тюльпанов, синих васильков, желтых одуванчиков делалось все больше и больше. Крупные сиреневатые граммофончики вьюнков обвивали стебли трав и хлебных колосьев. Платье Эмми стало украшаться яркими в перламутровых росинках полевыми цветами. Все танцевало и пело. А над всем этим великолепием жужжала любимая букашечка белой ромашки. От солнечных лучей ее прозрачные крылышки переливались цветными радугами. Эмми продолжала танцевать и петь:

– Цветы весь луг усыпали, жужжит над клевером шмель. / Так пахнет душистой липою, так пахнет смолою ель. / А небо такое синее, а солнце такое яркое...

Она пела и танцевала. Была увлечена и не заметила длинной тени небесной принцессы. Хозяйка воздушного замка смотрела на происходящее через полупрозрачную пелену. А предметы на шляпе, напоминающие огурцы, и помидоры с баклажанами по подолу платья делали свое дело. Их сверкающие зрачки-кристаллы записывали в неведомую книгу все, что происходило с участием девочки. Сбросив с головы мешавшую танцевать шапку, Эмми стала подбегать и дотрагиваться до хористов. Мальчики и девочки в прекрасных костюмах и головных уборах исчезали. А на полу на возвышенности, напоминающей театральную сцену, оставались лежать лишь увядшие садовые цветы да маленькие изящные цветочки-пуговки тысячелистника с белых рубашек маленьких певцов. Настоящего Райна среди них не было.

– Что произошло? – задала себе вопрос Эмми. – Нас, значит, как говорили цветы, срисовали? Но почему срисованные изображения то исчезают, то нет? Как же я не догадалась? – вдруг удивилась своему открытию Эмми. – Все дело в этом головном уборе. Если он на голове, все, что нарисовано, не исчезает. Если нет шапки, то все при прикосновении пропадает. Остается лишь натуральное – существующие вещи, цветы, люди. На шапке есть рычажки и переключатели. Я нечаянно сожгла один и потому увидела то, что хозяйка – небесная принцесса с помощью художника-принца срисовала для себя. Значит, надо изучать шапку снова! – Решив так, Эмми стала рассматривать ее более тщательно.

Новая встреча и что случилось потом

 Решив, что шапка обладает волшебными свойствами, Эмми стала крутить один из рычажков с голубыми крапинками на остренькой ручке. И опять случилось то же самое! Рычажок сломался. Но вместо окошечка, похожего на дверной глазок, раздвинулась стена и открылась панорама. Словно это была живая картина: ярко светило солнце. Облака белыми глыбами висели над большой площадью, где скопилось много народа. Мужчины, женщины и дети куда-то спешили. Только одна дама в цветном платье будто не торопилась.

– Успеем, – говорила она молодой паре, держащей на руках девочку и совсем крошечного мальчика. – Не надо спешить! – Но ее не слушали.

Вдруг неведомо откуда налетевший черный ветер заполнил живую картину мраком, среди которого видны были лишь лица детей и женщины в цветном платье. Все остальное погрузилось в сплошную тьму.

Эмми почувствовала и услышала, что кто-то резко, словно это были металлические жалюзи, задвинул стену. Узкая длинная тень в черном звездном платье, пролетев над Эмми, провела почти невидимой рукой над головным убором девочки. От всего случившегося Эмми не могла прийти в себя.

– Что это было? Кто эти мальчики и девочки? И женщина в цветном платье? Наверное, с ними случилась какая-то беда? Я вижу, а помочь не могу! Какой чудной этот воздушный замок! Все здесь такое непонятное, будто я сплю, а не существую. Эмми пыталась повернуть другой, не сломанный рычажок. Но он не поддавался. Не двигались и третий, и четвертый. Не работали и переключатели. Один лишь многоцветный кристалл смотрел очень выразительно из квадратного углубления. И, как показалось Эмми, издавал непонятные звуки. Звуки походили не то на плач, не то на смех, а, возможно, и на тихие вздохи.

– Что за дела! – рассердилась девочка. – Все такое странное! И все так меняется. Райн еще куда-то подевался. Где теперь ваза с нашими полевыми цветами? А еще найти бы краски и кисти. Когда-то я ходила в кружок рисования. Я тоже бы их срисовала.

Тут появились и кисти, и необыкновенные краски, и луговые цветы в вазах.

– Попробую изобразить, например, тебя, красная гвоздика, – обратилась девочка к цветку, стоящему в вазе.

– Но меня уже нет, – вздохнула гвоздика. – Мы остались там, возле воинов, у могил и обелисков.

– У каких могил, у каких обелисков? – не поняла Эмми.

– Да у тех, где стоял Райн. Он и положил нас на мраморную плиту. И колокольчиков нет. Они остались с детьми.

– А где тысячелистник и белые ромашки?

– Тысячелистник на рубашках – вместо пуговиц. Одна только белая ромашка жива, но и она вянет.

– А в вазе вы такие свежие!..

– То в изображениях. Я, хотя и боевая красная гвоздика, ничем не могу тебе помочь, кроме совета. Нарисуй солнце. Оно похоже на меня и на ромашку: такое же круглое, яркое.

И Эмми, взяв в руки кисть, используя удивительные краски, принялась за дело.

Через некоторое время на стене засияло золотое солнце. Яркие лучи осветили потемневшее от времени помещение, наполнили замок слепящим золотым солнечным светом.

– А если я сниму шапку, – спросила Эмми, – все исчезнет?

– Свет не уничтожить! Свет – это не изображение, а реальность, – ответила гвоздика. – Пусть ромашка проверит: дотронется, желтоглазая, до солнца хоть одним лепестком.

– А я не сгорю? – усомнилась нежная робкая ромашка. – Я и так почти увяла.

– Один лепесток – еще не весь цветок, – печально улыбнулась красная гвоздика. – Не трусь!

Эмми сняла шапку, чтобы убедиться, что солнце светит. Солнце не исчезло. Но вазы с цветами не было. Лишь одна полуувядшая белая многолепестковая ромашка была в руке у девочки.

Эмми вновь была встревожена. Одни цветы исчезли, другие увяли. Нет ничего, кроме этой полуживой ромашки. Где Райн, неизвестно. Как вернуться домой, тем более, без брата, Эмми не представляла. Связь с замком только через сломанный аппарат – головной убор. Да какая там связь? И что думает хозяйка – небесная принцесса и художник-принц? Позвать матушку Рау? Ведь появились же кошка Дуруся и мышка Лушка? Но это лишь их изображения. Нет. Одно остается: надо попытаться вернуться к воротам, через которые вошли в замок. Может быть, и Райн догадался это сделать?

Как только Эмми подумала о воротах, она оказалась на голубом ковре, застилавшем двор перед замком. На ковре был тот же орнамент, похожий на буквы небесного алфавита. Только не было сверкающих золотых мышек, шмыгавших ранее между крупными ворсинками цветного покрытия. Возле колонны замка сидел Райн.

– Эмми! – закричал Райн, увидев сестру. – Я тоже оказался здесь!

– Райн! – кинулась к брату сестра. – Сними шапку!

– Зачем?

– Я боюсь, что ты исчезнешь!

– И я!

Но боязнь снова потерять друг друга не помешала им обняться. Они даже забыли про свои головные уборы. Но, к удивлению, ничего не произошло. Перед детьми возникли серебряные ворота, створы которых были похожи на два сверкающих полумесяца.

– Если дотронуться до них, они исчезнут! – сказала Эмми. – Как и всё в этом замке. Ты касайся ворот, я стены. Давай! Раз, два... – Но ни стена, ни ворота вопреки, казалось бы, проверенному опыту не исчезли. Мало того, вместо ворот возникла сплошная уходящая в небо голубая ограда.

– Ну и дела! Снова проблемы! – вздохнул Райн. – Одно хорошо: мы вместе. И когда все это кончится?

– Я думаю, все дело в этих головных уборах! – продолжала Эмми. – Их снова включили и переключили на новую программу. Ну их! – И дети швырнули шапки на голубой ковер, выстилавший двор. Шапки исчезли.

Неожиданно откуда-то вырвался солнечный луч и осветил брата с сестрой. Блестящая одежда ребят, украшенная изумрудными квадратиками и треугольничками, заискрилась так, будто на них были не геометрические фигурки, а зажженные бенгальские огненные образования.

– Эмми! – закричал Райн. – Ты вся светишься!

– А ты, Райн, горишь! Тебе не больно?

– Совсем нет! Смотри, Эмми! На белых колоннах от наших искр появились ступени! Может быть, это дорога из замка в цветочное поле?

Не раздумывая, увлекая за собой сестру, Райн смело шагнул на движущуюся ступенчатую дорожу, стремительно понесшую их под свод замка. Через мгновение ребята оказались в пространстве, наполненном плотным молочным туманом. Туман постепенно таял, обнажая полуовальные, похожие на столы поверхности, на которых мягко светились разноцветные кнопки разной формы, непонятные буквы, значки. Пунктирные дорожки, пересекая друг друга, скользили по невидимым стенам и прозрачному куполу. Над воздушным замком мигали далекие звезды Вселенной.

– Мы среди приборов! – удивилась Эмми. – Да это небесная карта! Смотри, Райн, картина! На ней наше селение. Но оно совсем другое: большие высокие дома и парки! А что стало с нашей оранжереей, цветочным полем?

– Все зависит от вас. И только от вас. Может быть, вы желаете покинуть земную планету и улететь с нами? – глухое звуковое эхо, похожее на дальние раскаты затихающей грозы, наполнило зал.

– А как же бабушка Рау? – растерянно проговорила Эмми. – Мы так не можем.

– Конечно, не можем! Мы земные! – решительно высказался Райн. – А почему вы сами не покинули замок и не познакомились с нашей планетой?

В ответ возникла оглушительная тишина. Густой молочный туман снова заполнил все пространство. А когда растаял, на Эмми и Райне была прежняя одежда и обувь.

– Райн, мы в цветочном поле! Море цветов вокруг нас! Они, как и раньше, перешептываются между собой – разговаривают.

Дети оглянулись, чтобы посмотреть, что стало с замком. В вечерних лучах заходящего солнца сотканное из золотых лучей непонятной формы пушистое облако, оторвавшись от вершины одного из семи холмов, плыло в вышину, оставляя за собой прозрачное изображение. Голубая арка над серебряными воротами, похожая на два полумесяца, светилась и сверкала.

– Скоро наступит ночь! – молвила Эмми, пытаясь оторвать свой взгляд от неба. – Надо возвращаться.

Подхватив бельевые корзины, что стояли у кромки леса, дети заспешили туда, где ждала их добрая старушка.