Текст книги "Место под солнцем (СИ)"

Автор книги: Гавриил Одинокий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Слушай Костя, зачем тебе столько ложек?

– Как зачем, две ложки нам с тобой кушать, а еще две – ты уверен, что у кузнеца олово есть?

– А черт его знает.

– Вот, а если вдруг нет, чем котелок лудить будем? А еще пастеризатор лудить надо.

– Костя, а ты уверен, что в тебе еврейской крови нет? – засмеялся Борис, – ты на один вопрос двумя отвечаешь.

– Да ну тебя. Ты же одессит, Борька. Сам знаешь – в Одессе все кровя так перемешались… Да и не верил я никогда в эти теории чистоты крови. Смердит от них.

– Зато ты видно слишком долго в Воронеже живешь – шутки перестал понимать. Ладно, не бери в голову. Ты, кстати, уверен, что мы пастеризатор сможем сделать?

– Да там ничего сложного нет. Конечно, четырехкамерный пастеризатор с температурной стабилизацией, да тонн на пять молока в сутки, мне при этой технологии сварганить было бы затруднительно. Но на пару крынок – раз плюнуть. Можно было бы и в нашем котелке пастеризовать молоко. Поставить его в горячую воду на полчаса, а потом охладить. Это медленная пастеризация, у нее свои недостатки есть. Но тонкостенный лучше. Быстрее работать будет. Интересно, кузнец трубки умеет делать?

– А мы как в армии сделаем, – опять засмеялся Борис, – не видел – покажем, не умеешь – научим, не хочешь – заставим. Но думаю, что заставлять не придется. Он хоть и с гонором мужик, но за своим словом стоит и, мне кажется, новыми вещами интересуется.

Когда они зашли в кузницу, их заказ был уже практически готов. Полукруглый котелок отсвечивал красным на верстаке под лучами заходящего солнца, в то время, как подросток–подмастерье надраивал его бока мокрым песком. Изготовлен котелок был качественно. Конечно с литым сравниться ему было сложно, но стенки были прокованы до одинаковой толщины миллиметра в четыре по всей поверхности, с бортиком по краю. Константин внимательно осмотрел его и недостатков не заметил кроме одного – подвешивать котелок было не за что. Кузнец слегка удивился замечанию, сказав, что котелок либо ставят в печь, либо на камни, между которыми разжигается огонь и продемонстрировал деревянную ручку с тремя железными крючками. Цепляясь этими крючками за бортик, можно было снять горячий котелок с огня не обжигаясь. Тем не менее, спорить он не стал и, руководствуясь Костиным рисунком, за несколько минут вырубил из обрезков медного листа и приклепал к котелку ушки. Затем из тонкого железного прута согнул ручку.

– Ну что ж, хорошая работа, – Константин принял готовый котелок и протянул мастеру Жильберу и протянул ему две маленькие монетки, – вот твои остальные два су. А хочешь узнать, как сделать медную посуду безопасной – чтобы ее не надо было драить каждый день?

Кузнец заинтересовался, но, когда Николаев дал ему понять, что за знания надо платить, его интерес резко пошел на убыль. Он явно предпочитал, чтобы платили ему. Даже обещание нового заказа не слишком подвигло его в нужном направлении. В свою очередь Косте совсем не улыбалось искать другого кузнеца, который бы мог сделать пастеризатор. Наконец, вдоволь наторговавшись, они сошлись на том, что кузнец уступает доставшееся ему по случаю оружие всего за два ливра и в дополнение получает секрет лужения медной посуды и способ изготовления ножниц, которые в отличие от пружинных не требуют многократной закалки и отпуска.

– Ох, утомил, – вытер взопревший лоб Константин, пока кузнец ходил за свертком.

– Но зато мы теперь с оружием, – Борис передал ему деньги, – плохо только, что у нас всего пару су с мелочью осталось.

– Ничего, вот пастеризатор сделаем, – Костя махнул рукой, – Гастон нам и заплатит и транспортом обеспечит. Дальше как белые люди поедем.

– Его сначала сделать надо, – Гальперин оставался настроен скептически, – поверхность перед лужением протравить бы не мешало.

Кислоты у кузнеца не оказалось, равно как и олова. Пришлось отшлифовать внутреннюю поверхность котелка мелким песком и промыть для обезжиривания шампунем, маленький пузырек которого Борис прихватил, уходя из мотеля в Лиможе. На лужение котелка ушла всего половина ложки. Красноватый снаружи и белый внутри котелок смотрелся красиво. Мастер Жильбер с интересом осваивал новую технологию и выглядел довольным. Однако, когда Константин нарисовал ему современные ножницы, он хлопнул себя по лбу, выругался, а затем рассмеялся.

– У меня же клещи так сделаны, – объяснил он друзьям, – а ножницы все продолжают делать по старинке. Но колечки на концах мне нравятся. Я себе на маленьких клещах такие сделаю. Одной рукой удобнее работать будет.

Затем друзья растолковали мастеру, что они хотят в плане пастеризатора – медную кастрюлю раза в два больше своего котелка и змеевик из тонкой луженой меди с воронкой. Кузнец заверил их, что он все понял и к утру сделает. Они заплатили ему авансом запрошенные пять су и, оставив полторы ложки на нужды лужения, уже в сумерках отправились обратно в таверну.

Дядюшка Гастон ждал их и живо поинтересовался, когда он получит обещанные секреты. Заверив его, что демонстрация состоится завтра утром они потребовали приготовить для нее два кувшина свежего молока.

На ужин трактирщик предложил жаркое из осьминога с чесноком и анисом. Блюдо оказалось на удивление вкусным и сытным. Распив еще кувшинчик вина, друзья поднялись на второй этаж, в выделенную комнату и огляделись. В комнате было чисто и пахло мятой. Пружинного матраса правда не было. Вместо него был сенник, положенный на натянутые на широкую раму кожаные ремни и покрытый войлоком. Пуховых перин тоже не наблюдалось, но зато было тонкое шерстяное одеяло. По сравнению с предыдущей ночью это был большой прогресс. Друзья с удовольствием скинули пропыленную и пропотевшую за два дня одежду и, отдав ее стираться, растянулись на единственной кровати. Усталость и полный желудок тянули в сон. Клопы в эту ночь не кусались.

Глава 8

(Сент–Сиприен, 2 сентября 1488 года)

Разбудил друзей петух, приветствующий восход солнца на заднем дворе таверны. Почти сразу же в дверь постучали, и молоденькая служанка протянула им выстиранные вещи. Натянув штаны и не заморачиваясь с рубахами они, захватив свои посохи, спустились вниз. Во дворе таверны, между колодцем и коновязью была посыпанная песком площадка, вполне подходящая для их цели. Попрыгав и помахав руками, чтобы разогреть застывшие за ночь мышцы они устроили небольшую тренировку. Борис провел короткий «бой с тенью», пока Костя выполнил несколько ката, завершив их не совсем четким «маваши гери». После чего Борис начал объяснять другу технику работы с шестом. Константин, орудуя своим посохом как боккеном, раз за разом пытался пробить его оборону, но Гальперин неизменно успевал блокировать или отвести его удар. Затем они поменялись местами, и Борис хорошенько погонял друга пока не признал, что «кое–какой прогресс имеется». После чего он показал Косте пару приемов по обезоруживанию противника, но отработку их решили отложить на потом. Слегка умаявшись, они достали из колодца пару ведер воды – умыться. Их экзерсисы уже давно привлекли внимание содержателя таверны и его работников. Дядюшка Гастон уважительно смотрел на блестящие от пота мускулистые тела. Из–за его плеча осторожно выглядывала средних лет женщина в чепце – по–видимому его жена. У ее ног, цепляясь за подол, стоял, вылупив глазенки, малыш лет трех–четырех в одной полотняной рубашонке. Чуть дальше, у дверей кухни столпилась вся остальная дворня – двое подростков, одного из которых они уже видели вчера – скорее всего старшие сыновья Гастона, а также три женщины. Одна, пожилая, полная матрона с поварешкой в руках – явно кухарка, вторая – протиравшая столы костлявая служанка, с симпатичным лицом, но равнодушным, рыбьим взглядом. Третьей была утрешняя прачка – молодая девушка, не более пятнадцати лет, с не слишком красивой внешностью, но живыми глазами и обаянием юности.

Когда Борис с Костей обтерлись и натянули рубахи, Гастон жестом пригласил их к завтраку.

– Ни за что не поверю, что вы простые паломники, – сказал он, пока приятели усаживались за стол, – по ухваткам видно воинов. Если не сейчас, то совсем недавно в какой–то армии или дружине служили.

– Да нет, ошибаешься любезный. Я – купец, – Константин ткнул себя пальцем в грудь, – а мой спутник – мой напарник и шкипер. А если драться уметь не будешь, пираты тебя живо на дно пустят. Вот только корабль наш бурей разбило, только мы вдвоем и спаслись.

– Да, бывает, – Гастон поскреб шею с правой стороны, где из–под воротника рубахи был виден кривой шрам, – все мы под богом ходим. Ну как, будете свой способ показывать – молоко свежее уже принесли.

– А вот сейчас поедим, – Костя кивнул на свежий, еще исходящий паром, киш–лорайн[18]18
  Киш–лорайн – традиционный французский открытый пирог с яично–сырной начинкой. Иногда с добавлением грибов, ветчины либо овощей.


[Закрыть], который повариха поставила на стол перед ними, – к кузнецу сходим и сразу покажем. А пока мы ходить будем, ты приготовь жаровню с углями, чистый кувшин и ведро с холодной водой.

Через час друзья забрали свой заказ в кузнице. Хотя и пришлось дополнительно пропаять подтекавшие в нескольких местах трубки, устройство было выполнено согласно спецификациям. Вернулись в таверну, неся завернутый в рогожу пастеризатор.

– Пока ты нам не заплатил, мы тебе эту штуку не покажем. Вот смотри, – Константин взял в руки один из кувшинов молока, – это у нас будет контрольный объект.

С этими словами он накрыл горловину кувшина полотном и, обмотав его веревкой, поставил его на полку над стойкой. Заметив недоумевающий взгляд трактирщика, пояснил:

– Это значит, что ничего мы с ним делать не будем. Оно просто для сравнения. А вот это молоко мы обработаем у себя в комнате, принесем вниз и поставим рядом, – он взял в руки второй кувшин молока и передал его Борису, – Посмотрим, какой из них быстрее скиснет. Где то, что мы тебя просили приготовить?

Они отнесли в свою комнату пастеризатор, молоко и жаровню с горящими углями. Затем Костя спустился вниз за пустым кувшином и холодной водой.

– Э, нет, так дело не пойдет. Ты, что жульничать решил, – понюхав пустой кувшин, Константин протянул его Гастону, – в такой посуде молоко сразу скиснет.

– Так что, чистый кувшин как вы просили, – заюлил Гастон, – вы же сами из него вчера вино пили.

– А ты его и не помыл, – недобро осклабился Николаев, – нет уж, давай чистый молочный кувшин, желательно пропаренный, без дураков.

Получив требуемое, он ушел наверх и закрыл дверь в комнату. Друзья налили в пастеризатор воду и поставили его на жаровню. Борис начал раздувать угли, а Константин полез в их походную аптечку. Достав пилюли от изжоги, он раздавил одну и растворив в воде еще раз хорошенько прополоскал кувшин.

– Не сода, конечно, но сойдет, – проворчал он, – вот же жук, кувшин из–под вина подсунуть хотел.

Когда вода почти дошла до кипения и от дна кастрюли потянулись струйки мелких пузырьков, Костя поставил пустой кувшин в холодную воду, под нижний патрубок, выходящий из пастеризатора, а сам начал вливать молоко тонкой струйкой в верхнюю воронку. Молоко пройдя через разогретую горячей водой спиральную трубку охлаждалось в кувшине. Еще через четверть часа, когда пастеризованное молоко вернулось к комнатной температуре друзья, прибравшись, спустились вниз. Константин отлил немного молока из кувшина и дал Гастону попробовать.

– Убедился, что мы молоко не подменили? – он пометил кувшин крестиком и поставил его рядом с первым на полку, – а теперь только наблюдать осталось. Надеюсь жулить больше не будешь?

Трактирщик заверил, что ничего дурного он ввиду не имел и выставил на стол кувшинчик вина и сыр на закуску. Выпив с друзьями стаканчик, он умотал заниматься своими хозяйственными делами, оставив их сидеть в пустом зале таверны.

– Как ты считаешь, Борь, куда нам отсюда двигаться? – спросил Константин, потягивая вино, – похоже, что местные ресурсы мы исчерпали.

– Да, денег в этой деревне явно немного осталось, – улыбнулся Борис, – ты, со своими талантами, практически всю наличность выкачал.

– Ну, ты их не оскорбляй. Здесь церковь есть, значит, как минимум, это село, – ухмыльнулся в ответ Николаев, – а если серьезно…

– А если серьезно, то это зависит от того, чего мы хотим. Давай–ка наши приоритеты сперва обговорим.

– Какие могут быть приоритеты? Если уж мы сюда с концами попали, надо как–то устраиваться и жить.

– Жить можно по–разному. Можно вон в монастырь уйти и остаток жизни провести в молитвах и благочестивых размышлениях. Или можно каким–либо графом или королем карманным заделаться. Сейчас как раз период феодальной раздробленности. Княжество типа Монако или Лихтенштейна можно себе оторвать и живи не горюй.

– Да ну тебя к бесам. Из меня монах, как из тебя папа римский. Да и за властью я никогда не тосковал. На хрен мне эти интриги, войны, заговоры. Правда и подчиняться особенно никому не хочу. Я независимый предприниматель, ну и инженер думаю неплохой. На этом стою и стоять буду. А ты сам–то чего хочешь?

– Именно этого я от тебя и хотел – определить свою позицию. Что меня касается, то я тоже как будто неплохой инженер–электрик и немного программист. Без этого в наше время… Тьфу, не в наше нынешнеее, а в двадцать первом веке, нельзя. К сожалению, мою квалификацию еще лет пятьсот применить будет затруднительно. Но больше всего я плавать хочу. Как говорится, душа моря просит.

– Так кто тебе мешает. Сколько Гастон сказал тут до моря – шесть лье[19]19
  Лье – (фр. Lieue) мера длины существовавшая во Франции с XI по начало XIX века. Существовала в различных вариантах 10000, 12000, 13200 и 14400 французских футов. На самом деле Константин не прав. В описываемое время 1 лье был равен 4.68 км. Т. е. шесть лье – это примерно 28 км.


[Закрыть]. Это меньше чем двадцать пять километров. На бричке за час доедем. Хотя нет, по этим дорогам наверное часа два займет.

– Ага, а плавать на пузе, или плот сделаем, чтобы бричку загрузить?

– Можно и корабль сделать. Было бы желание.

– Это Ной с сыновьями ковчег делал. С божьей помощью и то сколько лет возился. А у нас ни сыновей, ни божьей помощи нет.

– Ты не утрируй, верфи тут где–то есть, значит можно заказать и тебе за пару месяцев судно построят.

– Чтобы корабль на верфи заказать – деньги нужны. А у нас в кармане – вошь на аркане.

– Ничего, деньги найдем. Потому и двигать надо туда где они есть. Это значит в город покрупнее. А раз мы хотим, чтобы верфь была, то, наверное, в какой–либо портовый город – Марсель, например.

– Ну вот мы кое с чем и определились, – Борис поставил стаканчик и начал загибать пальцы на левой руке, – первое – во власть мы не рвемся и в отшельники тоже. Второе – служить кому–либо трамплином, чтобы потом об нас ноги вытерли, мы также не хотим. Работать для того, чтобы кого–то там возвеличить нам влом. Спасать мир, Россию, Францию, Польшу и прочих, включая гроб господень, не будем. И вообще, прогрессировать или спасать кого–либо, кто об этом не просит – верный способ огрести по самое не балуйся. Я, конечно, не против спасти кого–либо конкретно, если ситуация так сложится, но чрезмерным альтруизмом страдать не будем, а будем устраивать свою собственную жизнь покомфортнее с учетом обстановки. Третье – для этого нам нужны денежные средства, которых у нас пока нет, но мы их надеемся заработать своими руками и головой. Для чего выдвигаемся в крупный, желательно портовый, город.

– Все правильно, – Константин почесал в затылке, – добавим только, что зарабатывать будем на неизвестных пока здесь технологиях, но раздавать их не будем, разве, что за большие деньги. И четвертое – деньги собираем тебе на корабль. Легенду мы придумали, но почему бы нам ее не воплотить в жизнь. Минус кораблекрушение и паломничество, конечно. Сделаем тебя шкипером и будем торговать.

– Идея неплоха, – Борис налил им обоим еще по стаканчику вина, – но есть сложности…

– Сложности есть всегда, – отмахнулся Костя и сделал глоток, – что ты имеешь ввиду?

– Во–первых, – снова начал загибать пальцы Борис, – чем торговать и с кем. Дело в том, что все кругом схвачено и поделено. Пряностями с востока – тут арабы монополисты, Лес, пенька, меха из России – там Ганзейский союз рулит. Чужаков никто приветствовать не будет. Во–вторых, ты сам знаешь, чтобы торговать – оборотный капитал нужен, которого у нас нет. А в–третьих, насколько я знаю, сейчас корабли в одиночку не ходят. Только большими караванами, потому что пиратов – как грязи. На этом мальтийский орден и поднялся. Знаешь какие бабки они за охрану от пиратов гребли? Вот то–то…

– Ладно, – Константин допил вино и поднялся, – будем решать проблемы по мере их поступления. А сейчас я предлагаю побриться, а то заросли как черт знает, что.

– Хорошая идея. Давай ты водичку греть поставь, а я пока принесу все, что надо, – с этими словами Борис направился к лестнице.

Бриться друзья устроились на свежем воздухе, у колодца. В помещении явно не хватало освещения. Котелок с горячей водой поставили на землю, а на скамеечке Борис развернул свой несессер, в крышку которого было вставлено зеркало. Покрыв лицо пеной из баллончика, они начали скрести свою трехдневную щетину, по очереди смотрясь в зеркальце. Молоденькая служанка, выйдя из дверей кухни с ведром пищевых отходов, застыла столбом, переводя восхищенный взгляд с постояльцев на блестящие аксессуары и обратно. Откуда–то нарисовался младший сынишка Гастона, отцепившийся от мамкиной юбки. Сунув в рот палец, он с интересом смотрел за процессом. Потом появился сам держатель таверны. Шуганув служанку в сторону хлева, он, проворчав что–то вроде «Богато люди живут», скрылся в конюшне. Впрочем, через пару минут он появился снова и, подойдя ближе, стал наблюдать с не меньшим интересом чем его сынок. Когда друзья закончили с бритьем и, ополоснув лицо, вытерлись полотенцем, он наконец решился задать вопрос.

– Странно вы господа бреетесь и бритвы у вас совсем не острые, я погляжу. Надеюсь никакого колдовства тут нет?

– Не беспокойся, дядюшка Гастон – никакого колдовства, – Константин выдавил на ладонь немного лосьона и, передав тюбик Борису, стал растирать подбородок и щеки, – а бритвы у нас очень острые. Намного острее ваших. Просто это конструкция такая – смотри…

Смыв остатки пены со своего «Жилетта», он продемонстрировал Гастону пять тонких режущих кромок. Тот недоверчиво провел по ним пальцем. На подушечке выступили капельки крови и, удивленный трактирщик сунул раненный палец в рот.

– Тонкая работа, – Гастон поднес бритву к глазам и внимательно ее рассмотрел, – ювелир небось делал, дорогая, наверное. Но зачем нужно так много лезвий? И как их точить?

– Я думаю, не надо объяснять ему, что мы эти головки выкидываем, – откомментировал Борис другу по–русски, – не поймет–с.

– Несколько лезвий нужно, чтобы за один раз чисто брило, – пояснил трактирщику Костя. – Меньше рожу царапать надо. А точить действительно сложно, тут особый мастер нужен. Но тут сталь такая хорошая, что ее пару месяцев без заточки использовать можно. А если дольше надо, то головка эта меняется, – он продемонстрировал трактирщику сменный картридж. – Мы их с собой несколько берем, а потом все сразу мастеру на заточку отвозим. И вообще такие бритвы всего два мастера делать могут. И каждый своим именем работу метит.

С этими словами Константин указал на выдавленную на рукоятке своей бритвы марку «Gillette» а затем на клеймо «Schick» на бритве Бориса.

– Вот я и говорю, – продолжил Гастон, – вещи у вас какие мудрёные, дорогие, я таких в жизни не видел. За одно такое зеркало не меньше экю можно взять, а вы пешком путешествуете и за каждое су торгуетесь.

– Ах вот ты о чем, – засмеялся Константин, – пешком мы шли, потому как обет дали дюжину святых мест посетить в ознаменование нашего чудесного спасения на море. Но сейчас наше паломничество закончилось и отсюда мы уже поедем на бричке, что мы у тебя выторговали. Вообще–то люди мы не бедные. Я вот купец – торговлю веду и со свеями и с московитами и даже с узкоглазыми язычниками далеко на востоке. Но незадача у нас случилась, кошель с деньгами украли, потому и медяки считаем.

Объяснение Гастона удовлетворило, и он поинтересовался как скоро они результаты теста продемонстрируют.

– А ты сам скажи, – наставил на него палец Николаев, – молоко, что мы на полку поставили, уже свернулось?

– Вроде не должно еще, солнце еще за полдень не перевалило. Вот когда оно над теми холмами будет – тогда точно свернется.

– Ну значит будем ждать. А пока давай нашу новую бричку объездим.

– Не–е–е, – засмеялся Гастон, – она еще пока не ваша. Может никогда вашей и не будет.

– Посмотрим, но только чур не мухлевать.

– Я хоть и не благородного происхождения, но честь у меня своя есть, – обиделся Гастон, – да мне и самому интересно, что получится.

С этими словами он удалился на кухню, оставив друзей вдвоем во дворе. Собрав бритвенные принадлежности, они отнесли их наверх, а затем вышли пройтись. У ворот их перехватила молоденькая служаночка. Поклонившись, она что–то быстро затараторила, обращаясь к Борису.

– Слушай Костя, – слегка ошалев обратился Борис к другу, – я на такой скорости еще не могу. Ни бельмеса не понял. Чего она хочет?

– Ты произвел на нее неизгладимое впечатление, – засмеялся Константин, – она предлагает свои услуги, если тебе вдруг что–то понадобится.

Борис взглянул на девушку. Та слегка потупилась, но тут же игриво стрельнула глазками, глубоко вздохнула и еще раз поклонилась, так что взгляд Бориса невольно скользнул в проем ее расчётливо расшнурованного корсажа.

– Ага, как–же, – усмехнулся Гальперин, – содержимое несессера на нее произвело впечатление. Не она первая, в монастыре один тип тоже на него намыливался пока по носу не получил.

– Ты смотри – это у нас сейчас одна из главных ценностей. За одно только зеркальце можно пару дюжин таких девиц купить.

– Да знаю я, – Борис ласково потрепал девушку за ушко, а затем, развернув ее в сторону таверны, шлепком по обтянутой юбками заднице придал ускорение в направлении к кухне, – я еще от спермотоксикоза не умираю. И «гусарский насморк» подхватить мне пока не хочется.

– Ты что думаешь у нее триппер? На вид здоровая деваха.

– Не знаю, но опасаюсь. Моются они здесь явно нечасто, да и девка по поведению явно не невинная.

– Это да, хотя кто знает – молоденькая такая. На вид не больше пятнадцати лет.

– Наверное меньше, но они в эти времена рано начинали. Поговорка еще такая была в дореволюционной России: «В нумерах служить – подол заворотить». У Куприна кажется я вычитал или может у Достоевского – не помню. Ладно, пошли. Нам еще пару дел сделать надо до полудня.

– Каких дел? – удивился Константин.

– Нам на этот, как его, рансор древко надо приспособить. Я вначале думал на посох его посадить, но померил – тонковат посох будет. Надо хотя бы на палец потолще палку найти, и подлиннее тоже. А еще я хочу часы на время местное поставить.

– А где же ты время возьмешь? Тут даже в монастыре часов нет.

– Ты книгу Жуль Верна «Таинственный остров» помнишь? Вот я по методу Сайруса Смита и сделаю. Сегодня погода безоблачная – должно получиться.

Они вышли на дорогу и пошли в сторону, противоположную городку. Где–то через километр дорога стала взбираться на холм и пейзаж вокруг поменялся. Густую траву и кустарники вдоль дороги сменил редкий соснячок. Среди невысоких и каких–то хилых сосенок иногда встречались, возвышающиеся над ними, зонтики кипарисов.

– Борька, ну куда ты поперся, – Константин обвел рукой окрестности, – тут же одни хвойные деревья. Кто же из сосны древко делает?

– Да вижу я, – отмахнулся Гальперин, – ладно, древко чуть позже найдем. Я хочу успеть на вершину холма пока солнце до зенита не дошло. Чтобы время засечь мне и посоха хватит.

Дорога свернула налево, в обход холма, а друзья, сойдя с нее на какую–то узкую тропинку, полезли напрямую в гору. Минут через двадцать они выбрались на свободную от растительности вершину холма и оказались на песчаной прогалине метров сорок в диаметре.

– Самое то, – Борис воткнул свой посох в песок и, подобрав какой–то сучок, отметил черточкой положение тени, – вовремя успели. Я думаю, минут сорок осталось, не больше, – он вытащил из кармана маленькую рулетку.

– Тю, у тебя и рулетка есть, – удивился Константин, закуривая сигарету, – а синхрофазотрон ты в кармане не носишь, по случаю.

– А что мне с ним делать? Синхрофазотрон мне как–то без надобности. А рулетка мне часто нужна бывает. Она маленькая – на пять метров всего, много места не требует. Заказчики наши, особенно если это маленькая клиника, всегда норовят место сэкономить и оборудование в какой–то закуток запихать. Ты ему говоришь – не влезет, а он не верит, пока рулеткой проем не померяешь и в нос ему не ткнешь. Вот и сейчас пригодилась.

Он измерил длину тени и накарябал цифры прямо на песке. Затем, каждую минуту по часам он отмечал положение поворачивающейся тени и измерял ее длину. Наконец тень чуть–чуть удлинилась.

– Стоп, полдень, – Борис отжал шпенек на своем хронометре и выставил время 12:01. Затем аналогично выставил день и месяц.

Костя проделал то же самое на своей электронной Сейке.

– Последняя сигарета осталась, – сказал он, затаптывая окурок в песок, – а потом хоть в Америку за табаком плыви.

– Что ты такую дешевку таскаешь? – удивился Борис, только сейчас обративший внимание на часы друга, – денег то у тебя небось хватает.

– Понимаешь, хронометр мне как–то не нужен. Я в море не хожу, – усмехнулся Костя, – а вообще–то у меня Ролекс есть, но я его только на презентацию одеваю. А в отпуске он мне зачем – поцарапаю еще. И такие сойдут. У них кстати через полгода батарейка сдохнет и все. Надо будет до того кому–нибудь сплавить.

– Не спеши сплавлять, – урезонил Борис друга, – часы нам еще пригодятся. Особенно если в Новый Свет плыть захотим. Америку пока еще не открыли. Колумба, если он в этой реальности есть, португальцы уже два раза послали, а в Испанию он еще не добрался.

Друзья наконец осмотрелись вокруг. Сосновый лесок остался позади. Противоположный, более крутой склон холма был покрыт зарослями барбариса. Далее простиралась скошенная луговина со стоящими в нескольких местах стогами сена. Еще дальше виднелись купы каких–то лиственных деревьев. Обогнувшая холм дорога, за луговиной пересекалась под углом с другой дорогой идущей вдоль берега лимана у заканчивалась у маленькой рыбацкой пристани. У пристани, возле лодок крутились фигурки людей – по–видимому рыбаки. Дальний берег лимана едва просматривался в легкой дымке.

– Так, у нас еще часа три как минимум, – Борис посмотрел на солнце, – давай к пристани сходим. Хочу на ихнии лодки поглядеть. И вон в той рощице, я думаю, древко себе найдем.

– Согласен, – кивнул Костя, – только через кусты я не полезу. Давай обратно на дорогу выйдем.

– Как хочешь, – с этими словами Борис развернулся, и друзья начали спускаться с холма.

В таверну они вернулись около четырех часов пополудни. Рыбачьи лодки благоприятного впечатления на них не произвели. Это были либо долбленки с наращенными досками бортами, либо плоскодонки. И те и другие годились только для плавания в спокойной воде лимана, либо у самого берега в море в хорошую погоду. Только самоубийца мог рискнуть уйти на такой лодке далеко от берега. Зато они обзавелись двумя древками – прямыми ореховыми стволиками выломанными в прибрежной роще. На одно из них Борис насадил почищенный и наточенный рансор. На второе он пристроил лопатку с остро заточенным лезвием, создав нечто вроде укороченной глефы[20]20
  Глефа (glaive) – вид древкового пехотного холодного оружия ближнего боя. Состоит из древка (1,2–1,5 метра) и наконечника (40–60 сантиметров, ширина 5–7 сантиметров). Древко обычно покрывается заклёпками или увивается металлической лентой для предохранения от перерубания. Наконечник – клинок, имеет вид заточенного только с одной стороны широкого фальчиона.


[Закрыть].

Дядюшка Гастон ожидал их с нетерпением. Константин снял с полки оба кувшина и освободив горловины от полотняных крышек заглянул внутрь. В контрольном кувшине молоко, как и ожидалось, уже скисло. Во втором же кувшине особых изменений не наблюдалось. Молоко лишь слегка подернулось пенкой.

– Вот видишь, – Костя удовлетворенно продемонстрировал результаты трактирщику, – как, заработали мы свои денежки?

– Ну–у–у, – протянул Гастон, – иногда молоко и само по себе до этого времени не киснет.

– Так вот это же скисло, – Константин возмущенно ткнул в сторону контрольного кувшина, – это же молоко с той же дойки от той же коровы. Ты чего крутишь?

– Так я что, – стал оправдываться трактирщик, – если я деньги плачу, так и знать должен насколько эта ваше колдовство действует. Может молоко через час скиснет.

– Хорошо, подождем до вечера, – Николаев закрыл обратно кувшин с пастеризованным молоком и поставил его на полку. Контрольный кувшин он пододвинул к Гастону, – это можешь забрать. Свою службу он уже сослужил. А колдовства, кстати, тут не больше чем в колодезном вороте. Можешь святой водой побрызгать или священника позвать, чтобы освятил машину. А пока давай кушать неси. Давно пора было поесть.

Друзья отдали должное обеду, после чего под руководством Гастона осваивали искусство запрягания кобылки и хитросплетения упряжи, чем снова вызвали удивление трактирщика.

– Как же вы там у себя живете если лошадь запрячь не умеете?

– А ты рифы на бизани взять можешь? – парировал Борис, довольно быстро разобравшийся в хитросплетениях лошадиных ремешков и, глядя на ошарашенное лицо Гастона, рассмеялся. – Вот видишь – ты даже слов таких не знаешь. Мы же в море почти все время. Там лошадей нет, а на суше обычно нанимаем кого–либо.

Вместе с Гастоном они прокатились до перекрестка дорог и обратно. Низкорослая кобылка мышастого окраса бежала довольно резво и хорошо слушалась вожжей. Бричка, однако, поразила друзей своей примитивностью. Длиной около двух метров, она могла вместить не более четырех человек, либо пару человек и какой–то груз. Трясло в ней неимоверно. Даже намека на рессоры не было. Задняя ось была закреплена жестко, а передняя слегка гуляла в проушинах, позволяя совершать некрутые повороты.

– Ох, всю задницу отбил, – пожаловался Константин, вылезая из своего будущего экипажа, – надо будет подушки на сидение прихватить, а то не доедем.

– Вот тебе еще область прогрессорства, – хохотнул Борис, – Можем каретную мастерскую открыть. Рессоры клепать.

– А из чего ты их клепать будешь? Стали приличной еще нет, – возразил Николаев, – можно конечно ременные делать, но их постоянно подтягивать надо, да и идею тут же слямзят.

– Наверное слямзят, – почесал в затылке Гальперин, – к тому же гильдия каретников попытается нам козью морду устроить, если мы сами в нее не вступим. А это не так просто, как я читал.

– Это точно, – Константин начал загибать пальцы, – во–первых, за вступление надо деньги платить, которых у нас пока нет. Во–вторых, в этих гильдиях всегда очередь на вступление из бывших подмастерьев на несколько лет. В–третьих, ты каждый год там должен приличные взносы платить, поболее, чем в профсоюз. В–четвертых, если я не ошибаюсь, обязуешься следовать ихней технологии, чтобы у всех членов гильдии один продукт был, и друг у друга заказчиков не отбивать.

– Тогда нафиг нам это надо, – Борис разочарованно сплюнул, – ладно придумаем еще как заработать. Хотя свою задницу жалко. Надо хотя бы себе какую–то амортизацию сделать.