Текст книги "Место под солнцем (СИ)"

Автор книги: Гавриил Одинокий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

(Юг Франции. 21 августа 2004 г.)

Солнце только–только показалось из–за холмов и, хотя безоблачное небо обещало жаркий день, ночная прохлада еще не отступила и заставила друзей поежиться.

– И надо же тебе выезжать в такую рань, – Борис зевнул так, что челюсть хрустнула, – Мы же около двух только заснули. Могли хотя бы нормально позавтракать.

– Ничего–ничего, раньше сядешь – раньше выйдешь. Мы же вчера из Парижа очень долго выбирались, черт бы побрал ихние пробки. А завтрак – вот тебе кофе, – Константин поднял правую руку с термосом, – а вот тебе круассаны, – в левой руке у него был зажат объемистый бумажный пакет, украшенный жирными пятнами, от которого восхитительно пахло свежей сдобой. – Или ты как англичане – без овсянки завтрака себе не мыслишь.

– Не… Я как американцы, предпочитаю яишню и оладьи с джемом, – засмеялся Борис.

– Обойдешься круассанами, а вместо джема я вот баночку шоколадного сиропа захватил – круассаны макать. Я хочу через Тулузу пораньше проехать, а то там тоже пробки могут быть. Французы–то многие на выходные из города линяют. А яичницу тебе завтра утром Динка сделает. Если заслужишь…

Друзья уселись в машину и выехали на автостраду. Движения по раннему часу почти не было. Солнце наконец оторвалось от вершин холмов на востоке и сразу начало припекать. По сторонам дороги тянулись сады и виноградники, изредка перемежаемые небольшими пастбищами, на которых в основном паслись овцы, козы и иногда лошади.

– Что–то коров не видно, – заметил Борис, доставая круассан из пакета, – Я понимаю у нас их мало – пасти особо негде, а здесь вон, смотри, трава какая.

– А это специализация у них такая. Здесь в основном овечьи и козьи сыры делают. Ну и вино, естественно, – придерживая руль одной рукой, Константин прихлебывал кофе из металлического стаканчика, – а коровы – это там, – отпустив на секунду руль, он махнул рукой на восток.

Борис отвернул крышечку с банки с шоколадным сиропом и макнул туда рогалик.

– Шарман, – откусив треть он начал наливать себе кофе из термоса в бумажный стаканчик. – Уй, ты что делаешь! – он затряс рукой.

От резкого торможения горячий кофе выплеснулся Борису на руку и на торпеду автомобиля.

– Да вот, не видишь, что ли, – махнул рукой Николаев.

Справа на дорогу выполз колесный трактор, волочащий за собой какое–то сельскохозяйственное приспособление, и не обращая внимания на правила движения, не спеша стал пересекать автостраду. Сзади раздался визг тормозов и тяжелый грузовик–рефрижератор в соседней полосе едва успел затормозить. Водитель высунулся из окна по пояс и разразился длинным ругательством. Фермер на тракторе молча согнул в локте левую руку в международном жесте и хлопнул себя по бицепсу.

– Ты понял, что он сказал, – рассмеялся Борис, вытирая руки салфеткой.

– Не, я в их ругательствах несилен. Разобрал только «мерде», впрочем, куда им до русского мата.

Водитель грузовика продолжал сыпать ругательствами до тех пор, пока трактор с прицепом не переполз на другую сторону.

– Хотя его можно понять, – продолжил Константин, кивая в сторону трогающегося рефрижератора, – десяток таких торможений и что резину, что тормозные диски менять надо. А если он, к примеру, яйца везет – таки хреново может быть. Да и холодильную установку повредить можно. У меня в фирме подобные машины тоже обслуживаются, так что я их слабые места знаю.

Он выжал сцепление и тронул автомобиль с места.

Когда с кофе и круассанами было покончено друзья некоторое время ехали молча. Константин закурил и, протянув руку, включил радиоприемник и начал лениво крутить настройку. Через пару секунд он убрал руку и салон машины заполнил мужской голос, исполняющий «Les Champs Elysees[6]6
  Известный шансон Джо Дассена «Елисейские поля». Впервые прозвучал в 1969 году.


[Закрыть]».

– Ха, это же Джо Дассен. Он же лет двадцать как умер.

– Больше немного. Ну и что, вон Эдит Пиаф уже сорок лет как померла, а ее записи до сих пор крутят. Артист жив, пока его помнят, – Борис пожал плечом, – ты не устал за рулем? А то давай я тебя подменю.

– Да нет, ничего. Ты же дорогу не знаешь. А права–то у тебя вообще есть?

– Обижаешь начальник, есть, конечно – международные. Мне же по всей Европе мотаться приходится. Во Франции, правда всего второй раз, все больше Германия, Швейцария, Италия. А дорога, что – у тебя же навигационная система есть, – он ткнул пальцем в экранчик на котором курсор медленно полз вдоль синей линии автострады, помеченной значком А20.

– Ладно, может попозже, после Тулузы. А то там ажаны сильно суровые, – Константин сунул окурок в пепельницу, – Вот все никак курить не брошу. Жизнь больно нервная.

Какое–то время ехали, изредка обмениваясь малозначительными фразами. Борис мурлыкал себе под нос, подпевая очередному шансонье, а Константин молча следил за дорогой, так как машин стало намного больше. После Тулузы друзья на какое–то время поменялись местами. Теперь Борис сосредоточился за баранкой, пока Константин расслабился в пассажирском кресле. Проехали Тараскон, и Борис отпустил шутку про незабвенного Тартарена. Дорога заметно шла в гору. Чувствовалось приближение Пиренеев. Температура воздуха упала, и Константин выключил кондиционер.

Не доезжая Перпиньяна, остановились на заправке. Константин снова занял водительское место.

– Там дальше дорога петлять будет, особенно когда к морю спускаться будем. К тому же погода портится, – он показал на тяжелые тучи на юго–западе, низко висящие над холмами, – как бы в грозу не попасть.

– Ну вот – накаркал, – проворчал он через несколько километров, когда первые, тяжелые капли дождя ударили в ветровое стекло, – ничего, еще минут сорок пять и приедем, – Константин включил дворники и сбавил скорость.

Дождь, однако, усиливался. Дворники, даже переключенные на самый быстрый режим, не справлялись с потоками воды на стеклах. Видимость упала и, несмотря на утренний час, из–за низко висящих туч казалось, что наступили сумерки. Машина как будто плыла в потоках воды. Константин еще больше притормозил и включил фары. Их свет, однако, не пробивал пелену дождя. Небо как будто раскололось, и ветвистая молния ослепила на мгновение друзей и, последовавший за ней гром, ударил по ушам, несмотря на изоляцию автомобиля.

– Однако, разыгралось. Не пропустить бы поворот, – спокойно заметил Константин, выключая захрипевший радиоприемник, – а нет, вот он.

При вспышке очередной молнии, Борис увидел указатель, помеченный «D62» и какое–то французское название, которое он прочитать не успел. Машина свернула с автострады на узкую, двухполосную дорогу и поехала вдоль низкого берега речушки, по руслу которой, мутный поток воды тащил обломки досок, коряги и всякий другой мусор.

– Ни фига себе, – удивленно заметил Николаев, – этот ручей, сколько я видел, всегда пересохший стоял. Мощная гроза видать, ну да ничего – мы уже почти приехали.

В этот момент Молния – именно так, с большой буквы, обогнув по хитрой траектории громоотводы, ударила в трансформаторную подстанцию, стоящую прямо у обочины дороги. Ослепительный свет электрической дуги зажегся между рогами трансформатора. Константин невольно прикрыл глаза рукой. Машина вильнула и тут еще один разряд атмосферного электричества вонзился в самую середину дуги. Яркий белый свет залил все вокруг. Ослепшие на время, друзья ощутили, как автомобиль подпрыгнул. Что–то ударило в днище, скрежетнуло и они почувствовали, что машина летит в воздухе. Последовавший удар, сопровождаемый стоном сминаемого железа, бросил их вперед, но тут с хлопком сработали подушки безопасности и автомобиль замер на месте. От наступившей тишины казалось заложило уши.

Глава 3

(Неизвестно где и неизвестно когда)

– Блин, приехали! Борька ты как? – проморгавшись, Константин потер себе грудь в том месте где ремень безопасности перетянул ему торс.

– Чуть нос не сломало мне этой гребаной подушкой, – левой рукой Борис ощупывал упомянутую выдающуюся часть физиономии, а правой отряхивал с себя тальк от подушки безопасности, – и куда это мы влетели? Вроде и дождя не слышно, перестал что–ли или это я оглох. А ты как?

– Да вроде ничего. Я как раз глаза прикрыл и мне подушкой по руке вдарило. А дождь, кажется, действительно перестал. Давай выбираться. Сейчас позвоню, эвакуатор вызову. Ох, разбираться сейчас придется – со страховкой, с Херцем[7]7
  Херц – известная американская компания по прокату автомобилей. Имеет представительства по всему миру.


[Закрыть]…

Константин со скрежетом открыл покореженную дверцу, выбрался наружу и достал мобильник. Борис вылез с другой стороны автомобиля, но зацепился за помятый порожек и упал на одно колено.

– Смотри, земля сухая. Едрить твою… и темно как. Сейчас же еще одиннадцать утра. Слушай, Костя, куда это мы попали?

– Не пойму, и связи нет, – Константин озадачено смотрел на экранчик своего мобильника, – Неужто гроза всю сеть из строя вывела.

– Какая гроза, ты посмотри небо чистое, земля сухая, звезд вон сколько. Мы, что более полусуток без сознания были? И холодновато что–то. Как будто и не лето.

– Да нет, не может быть. Одиннадцать ноль восемь утра. Вот смотри, – Константин повернул к Борису экран мобильника, оглядываясь вокруг, – и действительно, где это мы?

Друзья осмотрелись. По всем признакам наступала ночь. Солнце зашло, видимо, часа полтора–два назад. На востоке висела луна в третьей четверти и на быстро темнеющем небе разгорались звезды. Вокруг простиралась совершенно незнакомая местность. Казалось одномоментно исчезли все признаки цивилизации. Исчезла дорога вместе с трансформаторной подстанцией и опорами высоковольтной линии электропередач. Исчез железобетонный мост через речушку и виноградники на холмах. Ни одного огонька, указывающего на наличие человеческого жилья также видно не было.

Они находились на склоне глубокого глинистого оврага, заросшего кустарником и осокой. По дну оврага журчал ручей. Машина стояла, наклонившись носом вниз метрах в трех ниже края буерака, упершись покореженным бампером в валун, наполовину ушедший в глину. Из развороченного радиатора сочилась тонкая струйка антифриза.

– Даже если сейчас ночь, должно было быть видно зарево, – задумчиво сказал Костя, – мы же до города всего километров десять не доехали. Черт, Динка же волноваться будет, а тут связи нет. Надо пойти куда–то где телефон есть. На въезде в город вроде заправка была. Пошли быстрее, по дороге часа за полтора дойдем.

– Не суетись, – Борис продолжал сосредоточенно осматриваться, – мне почему–то кажется, что заправки мы там не найдем. И где ты дорогу видишь?

Действительно, не только дороги, но и самой маленькой тропинки не наблюдалось поблизости. Мир казалось вымер. Ни птиц, ни животных слышно не было. Только легкий шорох осоки под ветерком нарушал тишину.

– Да…, дела. Нас, что молнией убило и мы на том свете, – Константин криво усмехнулся, – чего–то ни ангелов, ни чертей с вилами не видать.

– Ага, и автомобиль тоже на тот свет попал. Не неси чуши. Не знаю куда нас занесло, но мы на Земле и даже в северном полушарии.

– А откуда ты это знаешь?

– Ну Костя, ты совсем нюх потерял. Курс навигации вспомни, – Борис показал на небо, – Вот же тебе Орион, а вон там, дальше обе Медведицы.

– Действительно, – Константин взглянул на небо и почесал в затылке, – отвык я. В городе на звезды не очень–то посмотришь. Так где же мы тогда?

– Я‑то люблю на звезды смотреть, особенно в море. А где мы – сказать сложно. Широта, судя по возвышению звезд над горизонтом, где–то 40–45 градусов северной широты. Точнее без секстанта не скажу. А долгота – без точного времени не определиться, а наши часы, как ты сам понимаешь, хрен знает что показывают. Смотри, – Борис взглянул на свое запястье, а потом снова на небо и ткнул пальцем, – Орион видишь. Правая нижняя звезда – это Ригель. По ней часто штурманы определялись в до–спутниковую эру. Она во всех навигационных таблицах есть. Если мои часы показывают правильное время…, а с чего бы им вдруг его не показывать, у меня все–таки не штамповка китайская, а швейцарский хронометр – Омега Симастер, я за него почитай двухмесячную зарплату отдал. Так вот, выставлены они по Гринвичу и, если время правильное, значит мы сейчас где–то в Тихом океане, километров двести – двести пятьдесят восточнее Японии. Бред какой–то.

– Погоди–ка, – Константин вытащил из заднего кармана брелок с ключом зажигания, – сейчас послушаем радио и может как–то определимся. Надеюсь, аккумулятор не треснул.

Он со скрежетом распахнул покореженную дверцу и втиснулся на водительское сидение. Борис устроился рядом. Константин слегка повернул ключ в замке зажигания и приборная шкала осветилась. Одновременно зажегся экранчик навигатора и на нем загорелось сообщение о потере связи со спутником. Константин включил радиоприемник, но ничего кроме шороха не услышал. Пройдясь по всем диапазонам, он не обнаружил ни одной станции. В эфире стояла тишина, изредка прерываемая треском далеких атмосферных разрядов. Минут через пятнадцать, вконец разочаровавшись, Константин вытащил ключ, и друзья снова выбрались из машины.

– Ясно, что ничего не ясно, – резюмировал Борис, – боюсь, придется нам робинзонить. Кстати, открой–ка багажник. Я свитер достану, а то прохладно что–то, а нам ночь как–то перекантоваться надо. Может утром хоть что–то разъяснится.

– Хорошая идея, – согласился Константин, щелкая кнопкой на брелоке, – можно и костерчик развести, чтобы погреться.

– Неплохо бы, дров только нет.

– А вот, – Константин показал пальцем Борису за спину. Там, метрах в двадцати, чернел комель высохшего дерева, упавшего с края оврага, – жаль только топорика нет.

Друзья оделись. Борис натянул темно–синий шерстяной свитер, а Константин одел пижонскую замшевую куртку с подкладкой. В течение следующего часа друзья, изредка перебрасываясь малозначительными фразами, обламывали сучья с дерева и собирали сухую осоку. Когда недалеко от машины уже громоздилась приличная куча, Борис остановил друга:

– Хватит, я думаю, пока. Дай–ка мне зажигалку.

Используя вместо лопатки какой–то корявый сук, он быстро очистил от травы участок земли, сложил костер и, запалив от китайской одноразовой зажигалки пук сухой осоки, подсунул его под сучья. Когда огонь разгорелся и от костра ощутимо повеяло теплом, Константин принес из машины подножные коврики и друзья расположились на них у костра.

– А ты видать часто робинзонишь, ишь как шустро костер развел.

– Да нет, нельзя сказать, что часто, но бывает. Особенно в Эгейском море – там у греческих берегов островков мелких до черта. Многие необитаемые – только птицы, да изредка козы. Ночевать там мне приходилось. Костерок из плавника сложишь, мидий в камнях наберешь, в костре спечешь и…. Ну помнишь, как в детстве на Лонжероне?

– Да–а–а, – протянул Николаев, – где оно то детство. А мидии бы сейчас не помешали, а то круассаны уже давно переварились.

– Слушай, – Борис вскочил и заторопился к машине, – у меня же печенье есть. Он вернулся к костру неся небольшую жестяную коробку, разрисованную ветряными мельницами и коровами.

– Вот, голландское, – сказал он, сдирая с коробки целлофан, – на обратную дорогу купил, а то лететь часа четыре, а практически все авиакомпании на таких расстояниях ничего кроме напитков не подают. В сухомятку только придется, разве, что воды в ручье набрать.

– Можно и в ручье, вода вроде чистая, – Константин вытащил из коробки пару печенюшек и захрустел, – Слушай, а в Греции, что береговой охраны нет? Так просто на берег высадился и все?

– Ну может где и есть, – Гальперин тоже откусил печенье, – только мне не попадались. Там, в этих островах заблудиться легко можно. Контрабандистов я встречал, так они говорили, что греческая береговая охрана вообще мышей не ловит. Они больше пиратов боятся, чем береговую охрану.

– Пираты там тоже есть? – Константин удивленно поднял брови, – в Нигерии я знаю их полно, в Юго–восточной Азии тоже слышал водятся, а здесь, в Средиземном море, я думал их давно повывели.

– Везде они есть. В Средиземноморье их, правда, мало совсем. Слишком оживленное место. Но там, где крутятся деньги, всегда найдутся грабители, желающие прибрать их к рукам. Если, конечно, государство их не гоняет особо, ну как в Греции или бывшей Югославии. Албанцев, я слышал, среди пиратов много. Они на контрабандистах и паразитируют.

– А тебе они не попадались? Утопить ведь могут, – Костя вытащил из костра головешку и, прикурив от нее, затянулся сигаретой.

– Как говорится, бог миловал. Не встречал пока. К тому же, во–первых, я их вряд ли заинтересую. Видно же, что товар я не везу, и яхточка у меня дешевенькая. А во–вторых я тоже не беззубый. У меня и пистолет есть – Магнум .357, а еще я себе из конфиската ручной пулеметик заныкал, типа РПК, но чешский, под винтовочный патрон. Пятьдесят первого года производства, но не пользованный совсем был, в заводской смазке. Чехи видать тоже со складов неликвиды сбывают. Я его пристрелял и теперь ко мне так просто не сунешься. Жалко только, что все это добро дома осталось. Жопой чую – оружие бы нам совсем не помешало. А у тебя, кстати, ничего из оружия нет?

– Дома конечно есть, «Сайга» есть и двустволка, но с собой–то я их не брал. Дома мы иногда на уток охотиться ездим с одним приятелем. Но я рыбалку как–то больше уважаю. О, погоди, у меня же в багажнике коробка с ружьем для подводной охоты. Только вчера утром купил – еще не открытая. Не огнестрел конечно, но хоть что–то. И кстати, в бардачке у меня еще газовый баллончик лежит, так, на всякий случай.

– Давай тащи свое ружжо, его наверно собрать надо. Посмотрим, что это такое, а то у меня даже ножа приличного нет. Мултитул только да набор отверток. А в мултитуле лезвие не более пяти сантиметров, – Борис подкинул в костер пару сучьев.

Следующие полчаса прошли в чтении инструкции при свете костра и сборке ружья.

– Да… Игрушка это, – Борис повертел в пальцах легкий дюралевый гарпунчик, которых в наборе оказалось целых три штуки, – на рыбу может и сойдет, и то не на всякую, а зверя крупнее зайца даже и не напугает. Ладно, давай поспим что ли. Прошлой ночью мы не выспались, да и по здешнему времени уже заполночь. И костер уже почти догорел.

– Сторожить не будем? – спросил Константин, вкладывая собранное ружье в пластиковый чехол из комплекта.

– Да ну его, – Борис махнул рукой, – я думаю, что людей здесь и близко нет, а звери… На всякий случай в машине спать будем, двери закроем, только стекла чуть приспустить, чтобы воздух был. Если что – я думаю проснусь. Я вообще чутко сплю.

Загасив костер, друзья закидали вещи обратно в багажник и, опустив сидения устроились в автомобиле. Константин повернулся на правый бок, поджал ноги, чтобы не мешала рулевая колонка и, подложив руку по щеку, очень быстро засопел. Борис лежал на спине, закинув руки за голову и думал. Он пытался систематизировать скудные данные, чтобы понять, что с ними случилось и где они оказались. Ничего, однако, не вытанцовывалось – слишком мало было информации. Дремота постепенно затуманила мозг, и он заснул.

Ночь прошла спокойно. Лишь под самое утро, когда неяркий рассвет затопил приютивший их овраг, птичий гомон разбудил друзей.

Глава 4

(на следующее утро в том же месте)

Поеживаясь от утренней прохлады друзья выбрались из автомобиля и синхронно потянулись, разминая затекшее от неудобной позы тело. Наскоро умылись в ручейке. Холодная, почти ледяная вода быстро смыла остатки дремы.

– Ух, холодная, – Константин передернул плечами.

– Родник, наверное, рядом, – Борис задумчиво посмотрел вдоль оврага, вверх по течению ручья, – Это хорошо, значит чистая. Нам питьевая вода нужна, пошли поищем.

– И то дело, коли еды нет, хоть попьем. Сейчас посуду возьму, – Костя достал из машины термос и литровую бутылку из плотного полупрозрачного пластика.

Родник действительно оказался недалеко. Метрах в пятидесяти от места ночевки небольшой ключ выбивался из глинистого берега оврага и, журча, стекал по склону и присоединялся к ручью.

– Там дальше видимо еще один есть, – Гальперин махнул рукой вдоль оврага, – но нам и этого хватит.

Сполоснув термос и бутылку, они заполнили их водой. Затем, передавая друг другу металлическую крышечку термоса, напились холодной, чистой водой, от которой заломило зубы.

– Что дальше делать–то будем, – вернувшись к машине друзья уселись у холодного кострища, – неплохо бы понять все–таки куда нас занесло, – Костя запустил руку в шевелюру и поскреб себе голову, – у тебя идей никаких не появилось?

– Ну как тебе сказать, – Гальперин потер лоб, – я пока не заснул думал обо всем этом. Есть одна безумная идея. Похоже, что от удара молнии открылся какой–то портал и мы, как ни фантастично это звучит, туда провалились.

– Так что, мы не на Земле сейчас?

– Я думаю, что на Земле, но не на нашей.

– Как это?

– Ты про эвереттику слыхал?

– Понятия не имею, а что это такое?

– Ну, я тоже не специалист, но читал пару лет назад кое–что. Был такой ученый Хью Эверетт в 50–х годах двадцатого века. То ли англичанин, то ли американец – не помню. Так вот, он разработал теорию на основе принципа квантовой неопределенности. Согласно его теории, существует множество параллельных миров и любое событие с вероятностным характером, создает новую ветку мироздания. К примеру, ты про бабочку Брэдбери знаешь?

– Читал конечно, там какой–то тип в прошлом раздавил бабочку и из–за этого в Штатах избрали не того президента.

– Вот именно, а по теории Эверетта, это событие создало бы новую ветку и если мужик из прошлого вернулся бы к себе, он никаких изменений бы не увидел. А в той, новой ветке все пошло по–другому. Не думаю, правда, что одна бабочка могла бы так круто изменить историю. Они все–таки живут очень мало, и инерция у мироздания какая–нибудь быть должна, но идею ты понял. То есть мир – это ветвящееся дерево, и никто не знает какая ветка главная. Я может быть и ошибаюсь, но мне кажется, что нас перебросило с одной ветки на другую.

– Тогда в этой ветке тоже должна быть Дина, – лицо Кости осветилось, но тут же погасло, – но значит, что и у нас здесь тоже копии есть и она за другим замужем. Вряд ли мы со здешними нашими копиями поменялись местами.

– Может и есть, хрен его знает. Если рассуждать в свете этой теории, а ничего другого мне пока в голову не пришло, пробой должен требовать сумасшедшего количества энергии и чем ветви дальше друг от друга – тем больше. Но сколько энергии было в той молнии – мы можем только гадать. Может ни нас ни Дины тут нет, а может мы попали в мир, где разумная жизнь вообще не зародилась. Птицы и насекомые тут точно есть, – Борис показал на стрекозу, опустившуюся на лист осоки, – да и кабаньи следы я в овраге видел. Будем надеяться, что и люди есть, хоть никаких следов цивилизации я не вижу.

– А со временем что за петрушка?

– Черт его знает, может здесь Земля чуть быстрее или медленнее вращается. А может быть и скорость течения времени другая. Тут мы опять можем только гадать.

– Слушай, а обратно к себе мы можем как–то попасть?

– Сомневаюсь я. Под еще одну молнию соваться мне как–то не хочется. Может и перенесет, только хрен знает куда, а скорее всего сожжет к чертям. Нет, надо как–то здесь устраиваться.

– Как же это? Мне обратно надо. У меня же жена и дети малые. Димке еще четырех нет. И Зойка тоже еще маленькая. Как они без отца–то будут. Да и бизнес у меня в конце концов. Дина, конечно, экономист опытный и дела вести умеет, но, если братки наезжать будут, может не справится. И как она без меня будет, да и я без нее не хочу.

– Знаешь Костя, здесь я тебе, к сожалению, ничем помочь не могу. Думаешь мне эта ситуация нравится? Таки нет. У меня тоже работа есть и друзья–приятели. Думаешь я бы не хотел вернуться? Если у тебя есть какие–либо идеи – выкладывай.

– Да нет у меня никаких идей, – Константин насупился и, сунув обе руки в шевелюру, начал ожесточенно ерошить себе волосы.

– Что же получается, Борька, – выдал он через минуту, – раньше нас в этой ветке не было, а сейчас мы есть. Значит, мы тоже какую–то развилку устроим?

– Ну и устроим, – Борис упрямо выдвинул челюсть, – что же вешаться из–за этого.

– Слушай, а эти ветки не могут как–то пересекаться? Может мы сможем своими действиями как–то эту ветку направить, чтобы она с нашей пересеклась, ну и перескочить.

– Не думаю, – Борис задумчиво почесал подбородок, – хоть я и не специалист, но, по–моему, если мир разветвился, то все – обратной дороги нет. Ты часто видел, чтобы две ветки дерева срастались в одну? И вообще, во–первых, это чистая теория – ни о каких экспериментах в этом деле я не знаю, а во–вторых это только моя гипотеза. Может то, что с нами случилось к этой теории отношения не имеет. Давай собираться, попробуем людей поискать. Хоть дикарей каких–то. Только вооружиться бы нам надо, так, на всякий случай, и машину бы спрятать не мешало бы. Мало–ли что…

Через пару часов, изрядно помучавшись, друзья затолкали покореженную машину в глубокую промоину в склоне оврага. Нависающий сверху глиняный козырек и заросли кустов практически полностью скрыли автомобиль от случайного обнаружения. После этого они переоделись и начали собираться. Борис сменил кожаные туфли на кроссовки и накинул куртку из плащевой ткани поверх свитера. Константин, вместо легкой летней рубашки одел более плотную футболку цвета хаки с длинными рукавами и, достав из сумки свитер, повязал его рукавами на пояс.

Затем Борис достал ноутбук из сумки и со словами «Это нам в ближайшее время вряд ли пригодится», отсоединил батарею и, замотав и то и другое в одежду, засунул на дно чемодана. Туда же отправился какой–то тестер, а мултитул перекочевал в карман джинсов. В освободившуюся сумку он переложил из чемодана две пары носков, дорожный несессер и полиэтиленовый пакет со сменой белья, затем вывалил в нее содержимое автомобильной аптечки. Добавил в соседнее отделение ключ для свечей зажигания и пару других железяк из стандартного набора автомобиля, а коленчатый торцовый ключ, предназначенный для смены колес, заткнул себе за пояс.

– Смотри–ка, что здесь есть, – обрадованно воскликнул он, вытаскивая из–под запасного колеса небольшую лопатку с трубчатой металлической рукояткой и нешироким, чуть больше ладони лезвием, – что же ты вчера мне не сказал, что у тебя такая штука имеется.

– Да кто ж его знал. Машина–то рентованая, а я туда и не заглядывал, – Константин выкладывал вещи из своей кожаной сумки на сидение автомобиля и критически их оценивал. Друзья решили не слишком загружаться.

– Ничего, наточим – не хуже топорика будет, – Борис засунул лопатку за пояс, а затем из запасного поясного ремня и наплечного ремня сумки смастерил петли, позволяющие одеть сумку на спину, как рюкзак.

– А чем точить будешь, – поинтересовался Константин, складывая обратно в сумку кое–что из одежды и мыльно–рыльные принадлежности, – дай–ка мне свой мултитул.

– Держи, – Гальперин протянул другу маленький кожаный чехольчик, – а наточить найдем чем. Точильного камня нет, но песчаник какой–нибудь, думаю, попадется. Из него в средние века жернова мельничные делали и оружие на нем точили.

По примеру друга, Костя сварганил из своей сумки рюкзак, прорезав для этого щели в коже. Потом опорожнил бардачок автомобиля. Документы на машину брезгливо забросил обратно, зато атлас дорог южной Франции бережно уложил в сумку. Газовый баллончик, светодиодный фонарик и пару шариковых ручек рассовал по карманам. Затем, сменяясь, приятели соорудили себе два импровизированных посоха, спилив маленькой пилкой из мултитула молоденький тополек и очистив его ножом от веточек.

Солнце стояло уже высоко, когда друзья, заперев дверцы машины и замаскировав автомобиль кустами, выбрались из оврага. Помимо посохов, Борис был вооружен торцовым ключом и лопаткой, а у Кости поверх самопального рюкзака висело ружье для подводной охоты в чехле и в кармане куртки покоился газовый баллончик. Сориентировавшись по солнцу, они направились на юго–запад вдоль края оврага.

– Ручей должен нас вывести к какой–нибудь речке, – заметил Борис, – а люди, если они здесь конечно есть, всегда селились по берегам рек и озер.

Они шли вдоль широкой долины между двумя грядами холмов. Под ногами шуршала жесткая, местами пожелтевшая и пожухшая от солнца трава. Высокие стебли полыньи осыпались семенами при малейшем прикосновении. Явно стояло позднее лето или начало осени.

Через минут сорок ходьбы, овраг действительно, вывел их к берегу неширокой речки, и друзья повернули вдоль нее на юг. Долина постепенно сужалась, местами среди глинистой почвы стали попадаться скальные выступы, а в траве скрывались отдельные камни. Очередной раз споткнувшись, Борис наклонился и поднял небольшой темно–серый ноздреватый камень.

– Вулканическая порода, что–то вроде туфа, – он покрутил его в руках, – не песчаник, но сойдет.

Зажав свой посох подмышкой, он достал из–за пояса лопатку и стал шоркать камнем по краю лезвия. Увлекшись этим занятием и, стараясь не споткнуться, он практически не смотрел по сторонам. Поэтому, Константин первый заметил изменение обстановки.

– Борька, стой, – он схватил друга за плечо, – по–моему, там дорога.

Друзья осторожно приблизились. Дорогой это назвать было трудно, скорее просто широкая тропа. Трава была сильно прибита и местами, вытоптана до основания. В пыли видны были следы небольших копыт и катышки овечьего навоза. Трава по сторонам тропы была основательно обгрызена.

– Овцы, – Борис заткнул лопатку обратно за пояс и посохом стал раздвигать полегшие стебли, – но вряд ли дикие – они не разбредались. Точно, смотри… – он ткнул посохом в отпечаток подковы с краю тропы.

– Так, значит люди здесь есть. И вроде как не совсем дикари. Животноводство у них есть, лошадей подковывают, – Константин почесал в затылке, – и стадо он гнали к реке. На водопой что ли?

– Похоже, что там брод, – Борис показал посохом вдоль тропы, – я думаю нам тоже туда.

Друзья свернули к реке. Тропа спустилась к песчаной отмели где речка разлилась мелким плесом. На противоположном, крутом берегу тропа продолжалась, поднимаясь вдоль узкой промоины между глинистыми увалами. Разувшись и закатав штаны выше колен, они перешли речку и, поднявшись по склону, увидели дорогу. Ничего похожего на автостраду – ни бетона, ни асфальта не было и в помине. Просто полоса рыжевато–серой глины, метров тридцать шириной, утоптанная множеством ног и копыт и покрытая толстым слоем дорожной пыли в которой были видны в изобилии овечьи катышки, конские яблоки и коровьи лепешки. Тропа, вдоль которой они следовали, вливалась в эту дорогу. Друзья отряхнули ноги и, обувшись, вступили в пыль, в которой во множестве были видны отпечатки всевозможных копыт и человеческих ног.

– Повозки тут тоже есть, – Константин показал на глубокую колею в глине, – но автомобилей точно нет.