Текст книги "Хижина дяди Тома (другой перевод)"

Автор книги: Гарриет Бичер-Стоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава XXXIX
Стратегический план

Чердак в доме Сэймона Легри был, как и большинство чердаков, обширен, пуст, затянут паутиной, запылен и служил складом для всякого хлама. Богатая семья, занимавшая этот дом во времена своего благоденствия, привезла с собой много роскошной мебели. Часть мебели потом увезли, а то, что осталось, забытое и заброшенное, покрывалось плесенью в комнатах или валялось на чердаке, где стояли и два огромных ящика. Сквозь мутное и грязное стекло единственного оконца на чердак еле проникал скудный свет, вырывавший из мрака кресла с высокими спинками и запыленные столы, имевшие когда-то более подходящее назначение.

Чердак невольно вызывал мысли о злых духах и призраках. С ним были связаны и легенды, еще усиливавшие суеверный страх негров.

Несколько лет тому назад на этом чердаке была заперта негритянка, попавшая в немилость к Легри. Она пробыла там несколько недель. Что там произошло? Мы не сумеем этого сказать. Но однажды оттуда вынесли труп этой несчастной и поспешно зарыли в яму. С тех пор стали говорить, что на чердаке слышатся брань, проклятья вперемежку с тяжкими стонами и жалобами.

Слухи эти дошли до Легри. Он рассвирепел, пришел в бешенство и поклялся, что первый же, кто осмелится повторить эти россказни, будет иметь случай сам проверить их правдоподобность. Легри грозил заковать виновного в цепи и на целую неделю посадить на чердак. Угроза не поколебала веру негров в привидения, но заставила их молчать.

Понемногу и лестница, ведущая на чердак, и даже вестибюль, откуда поднималась эта лестница, были всеми заброшены, а о легенде с течением времени забыли.

У Касси возникла мысль воспользоваться этим суеверным страхом и заставить его послужить ее целям.

Комната Касси была расположена под самым чердаком.

В один прекрасный день, не спросив разрешения у Легри, она заставила перенести всю свою мебель и вещи в другую комнату, находившуюся в противоположном конце дома. Негры, занятые переноской, громко разговаривали и шумели. В это время домой вернулся Легри.

– В чем дело, Касси? Что случилось? – спросил он. – Откуда дует ветер?

– Перебираюсь в другую комнату, – сухо ответила Касси.

– Почему, разреши узнать?

– Мне так нравится.

– Черт тебя дери! Я спрашиваю: почему?

– Господи, хочу хоть иногда иметь возможность вздремнуть!

– Вздремнуть? А кто тебе мешает?

– Я готова сказать вам, если вы согласны слушать.

– Говори, дрянь!

– Я знаю, конечно, что вас это не испугало бы… Рыдания какие-то, удары, кто-то падает, катается по полу чердака… И так добрую половину ночи… От полуночи до утра.

– Люди на чердаке? – воскликнул Легри, делано смеясь. – Что же это за люди, Касси?

Касси пристально взглянула на него и ответила тоном, от которого мурашки пробежали по его телу:

– В самом деле, Сэймон, вы спрашиваете, что это за люди? Вы! Вы лучше всех могли бы ответить, какие это люди. Или, может быть, вы не знаете?

Легри выругался и замахнулся на нее хлыстом. Но Касси быстро вошла в свою комнату и заперлась на ключ.

– Переночуйте разок в той комнате, – крикнула она из-за двери. – Тогда сами увидите! Советую вам попробовать!

Легри шумел, ругался. Затем, несколько овладев собой, отправился в гостиную.

Касси поняла, что стрела попала в цель, и с этого дня не переставала поддерживать суеверный ужас своего мучителя.

Она засунула в щель на крыше отбитое горлышко бутылки. При самом легком дуновении ветра эта стеклянная трубка издавала звук, похожий на жалостный стон, а если ветер крепчал, то сверху доносилось подобие рыданий.

Случалось, что и негры слышали эти страшные звуки, и тогда вновь воскресала память о забытой легенде. Постепенно какой-то таинственный ужас овладел жителями дома. В присутствии Легри никто не осмеливался заикнуться о происходящем, но атмосфера непреодолимого страха захватила и его.

Однажды Легри сидел в старой гостиной у камина. Догорающие дрова бросали колеблющийся свет на окружающие предметы. Это была одна из тех ночей, когда буря и ветер наполняют старые, разрушающиеся здания целым полчищем самых разнообразных звуков. Трещали оконные рамы, хлопали ставни, ветер выл и стонал, обрушиваясь в трубу камина, он выкидывал в комнату золу и дым, словно в топке забавлялся целый сонм чертенят.

Легри сначала занимался счетами, затем прочел газету. Касси сидела в углу, мрачно глядя на огонь.

Откинув газету, Легри взял в руки книгу, лежавшую на столе. Книгу эту читала Касси. Легри принялся ее перелистывать. Это был какой-то отвратительный сборник страшных рассказов о кровавых убийствах, привидениях и мертвецах. Неряшливо отпечатанный, иллюстрированный ярко раскрашенными картинками, он, как и большинство таких книжек, был способен поразить воображение неискушенного читателя.

Легри бросил несколько пренебрежительных и брезгливых замечаний по поводу книги, но продолжал перелистывать страницу за страницей. Почитав некоторое время, он швырнул книгу в сторону и выругался.

– Ты ведь не веришь в духов, Касси? Не правда ли? – спросил он и, взяв каминные щипцы, разгреб уголь. – Я думал, что ты достаточно умна, чтобы не пугаться какого-то шума!

– А не все ли вам равно, верю я или нет? – угрюмо ответила Касси.

– Когда я ходил в море, – продолжал Легри, – меня тоже пытались запугать всякими страшными сказками, но я на них и внимания не обращал. Меня не так-то легко испугать. Слышишь?

Касси, сидя в углу, не сводила с него глаз. В ее взгляде мерцал тот странный блеск, который всегда смущал его.

– Этот шум… его производили крысы. Крысы и ветер. Крысы всегда чертовски шумят. Я часто слышал, как они скреблись в корабельном трюме. А что до ветра, – наплевать мне на ветер!

Касси отлично знала, какое впечатление производит на Легри ее взгляд. Но она молча продолжала сидеть в своем углу, не отводя от него своих темных глаз, в которых вспыхивали странные огоньки.

– Да говори же ты, женщина! – крикнул, наконец не выдержав, Легри. – Разве ты не согласна со мной?

– Разве могут крысы спуститься по лестнице, пройти через вестибюль и открыть дверь, которую вы перед тем заперли на задвижку да еще заставили стулом. Разве могут крысы неслышно подобраться к вашей кровати и коснуться вас рукой… вот так?

И Касси, поднявшись, подошла к Легри и положила на него свою холодную как лед руку.

Легри вскочил на ноги и отступил, как человек, находящийся во власти страшного кошмара.

– Что же хочешь сказать, женщина? Этого не было с тобой?!

– Разумеется, нет… Разве я что-нибудь сказала? Нет, нет… – ответила Касси, улыбаясь с холодным пренебрежением.

– Как? Было?! Ты сама видела? В самом деле? Да говори же, Касси! Расскажи мне все!

– Пойдите наверх и проведите там ночь, тогда все узнаете.

– Оно спускалось с чердака?

– Оно? Что за «оно»?

– То, о чем ты говоришь?

– Я? Я ничего не говорила! – резко оборвала его Касси.

Легри, все больше волнуясь, зашагал взад и вперед по комнате.

– Я должен проверить это! – произнес он. – Сегодня же! Я возьму с собой пистолеты.

– Советую вам действовать именно так. Лягте в моей бывшей комнате и приготовьтесь стрелять.

Легри топнул ногой и выругался.

– Не ругайтесь, – остановила его Касси. – Неизвестно, кто может вас услышать… Ах, что это?

– В чем дело? Что случилось?

Стоявшие в углу старинные голландские часы медленно пробили двенадцать.

Легри замер в неподвижности. Касси считала удары.

– Полночь! – сказала она. – Вот теперь посмотрим.

Повернувшись, она распахнула дверь в вестибюль и остановилась на пороге, точно прислушиваясь.

– Тише… – проговорила она, поднося к губам палец.

– Это только ветер, – сказал Легри. – Разве ты не слышишь, как он бесится?

– Сэймон, сюда! – прошептала Касси и, схватив его за руку, подтащила к самой лестнице. – Вы знаете, что это такое?

Дикий вопль, несшийся с чердака, повторяемый многоголосым эхо, прокатился по лестнице. У Легри затряслись колени. Лицо его от ужаса посерело.

– Где же ваши пистолеты? – спросила Касси с ледяной иронией. – Самое время проверить их, как вы говорили.

– Не пойду я туда! – буркнул Легри и выругался.

– Но почему же? – настаивала Касси. – Привидений не существует, вы ведь это сами знаете. Так идемте же, идемте! – Касси стала подниматься по лестнице, смеясь и оборачиваясь к Легри. – Идем! Идем! – продолжала она звать его.

– Ты настоящий дьявол, – в бешенстве бормотал Легри. – Вернись, дрянь! Слышишь, Касси, вернись, я не хочу, чтобы ты лезла туда!

Но Касси, заливаясь безумным смехом, будто на крыльях летела вверх по ступенькам. Сэймон слышал, как она отпирала дверь чердака, и в ту же минуту вихрь с диким шумом ворвался в пролет лестницы. Погасла свеча, которую Сэймон держал в руке, и он поспешил укрыться в гостиной. Вскоре к нему присоединилась и Касси. Она была бледна, спокойна и холодна. Казалось, это был сам дух мести.

– Надеюсь, вы удовлетворены? – спросила она.

– Чтоб тебя черт побрал!

– Не понимаю, в чем дело… Да, я поднялась туда и прикрыла двери, вот и все. Что же, по-вашему, происходит там, на чердаке?

– Не твое дело!

– Неужели? Что ж, я, во всяком случае, довольна уже тем, что мне не придется ночевать в прежней комнате.

Все объяснялось очень просто. Предвидя ветреную ночь, Касси заблаговременно открыла окно на чердаке. В ту минуту, когда она распахнула дверь, ветер, вырвавшись на лестницу, погасил свечу в руках Легри. Все произошло так, как хотела Касси.

Легри предпочел бы теперь скорее вложить руку в пасть льва, чем обыскать чердак в собственном доме. По ночам, когда в доме все засыпали, Касси перетаскивала на чердак всевозможную провизию. Она перенесла туда также часть своих платьев и вещи Эмелины. Все было готово, и она ждала только подходящего случая.

Однажды, проявив к Легри непривычную ласковость и внимание, она добилась, чтобы он взял ее с собою в городок, куда он изредка ездил. Городок был расположен на берегу Красной реки.

Касси обладала необычайной памятью. Она постаралась запомнить все особенности пути и тщательно рассчитала, сколько времени понадобится, чтобы добраться до реки.

Пришло время осуществить задуманное.

Однажды вечером Легри не было дома, он отправился осмотреть одну из своих ферм. Касси прошла в комнату Эмелины. Обе они собрали вещи и связали их в два небольших узла.

– Хватит, – сказала Касси. – Надень шляпу, и пойдем.

– Нас еще могут заметить.

– Разумеется, могут, – ответила Касси. – Но разве ты не понимаешь, что охотиться за нами станут при всех условиях. Мы избрали самый лучший способ. Мы выйдем по черному ходу и доберемся до края поселка. Сэмбо и Квимбо заметят нас и пустятся в погоню. Мы удерем в саванны, зайдем в болото. Им понадобится время на то, чтобы созвать людей, отвязать псов, пустить их по следу. Это даст нам возможность выиграть время. Пока они будут кричать и спорить, как делают всегда, мы дойдем до конца канала, который тянется вдоль дома. Затем повернем обратно к дому и по воде дойдем до дверей. Собаки потеряют наш след: вода собьет их с толку. По черному ходу мы проникнем в дом и поднимемся на чердак. Там, в большом ящике, я приготовила отличную постель. Некоторое время придется прожить на чердаке. Чтобы разыскать нас, Легри перевернет небо и землю. Он соберет самых ловких надсмотрщиков с других плантаций. Обыщут каждый клочок земли в саваннах. Ведь он всегда хвастался, что никому и никогда не удавалось убежать от него. Вот мы и дадим ему поохотиться вволю!

– Какой замечательный план, Касси! Только ты одна могла придумать нечто подобное!

В глазах Касси не было ни радости, ни увлечения – одна лишь решимость отчаяния.

– Идем! – сказала она, беря Эмелину за руку.

Обе беглянки без шума выбрались из дому и, скрытые уже сгустившимся мраком, дошли до поселка.

Месяц, сиявший на небе, задерживал наступление полной темноты. Они уже приближались к краю саванны, широким кольцом окружавшей плантацию, когда услышали голос, звавший их. Но это был не Сэмбо, а Легри, который сыпал проклятиями и приказывал им остановиться.

Эмелина при звуке этого голоса сразу же ослабела, ноги у нее готовы были подкоситься. Она схватила Касси за руку.

– О Касси, – проговорила она, – я теряю сознание!

– Если ты упадешь, я убью тебя!

Касси вытащила маленький кинжал, острие которого сверкнуло перед глазами молодой девушки.

Эта угроза возымела желанное действие. Эмелина не лишилась чувств, а вместе с Касси скользнула в болотистую поросль саванны, такую густую и темную, что разыскивать их без собак было бы бесполезно.

– Ничего, все идет отлично! – со злой усмешкой пробормотал Легри. – Они сами залезли в западню, подлые девки! Не уйдут от меня, придется им попотеть!

– Хэлло! Сюда, Сэмбо! Квимбо, сюда! – заорал Легри, появляясь в поселке, куда только что вернулись с работы все мужчины и женщины. – В болотах скрываются две беглянки. Пять долларов тому негру, который поймает их. Спустите собак, спустите Тигра, Фурию, всех спустите!

Известие о побеге произвело ошеломляющее впечатление.

Поднялась страшная суматоха. Люди бегали взад и вперед, зажигали смоляные факелы, спускали с цепи собак, яростный лай которых еще усиливал оглушительный шум, царивший вокруг.

– Хозяин, как прикажете: стрелять в них, если не удастся захватить? – спросил Сэмбо, которому хозяин вручил карабин.

– Можешь, если хочешь, стрелять в Касси. Пора ей отправиться к дьяволу! Там ей и место! В молоденькую же стрелять не смей! Эй, мальчики, вперед! И поживей! Тому, кто их поймает, пять долларов! Остальным, чем бы ни кончилось, по рюмке водки!

Вся эта свора людей и собак, освещенная огнем факелов, с диким воем, улюлюканьем и лаем ринулась к болотам. Остальные следовали на некотором расстоянии. Дом, когда Эмелина и Касси вернулись туда, был пуст. Вдали слышались крики их преследователей.

Из окон гостиной обе женщины видели огни факелов, рассыпавшиеся по краю болота.

– Смотри, – сказала Эмелина, – охота начинается! Смотри, как бегут и пляшут огни! А собаки! Ты слышишь, как они лают? Если б мы оказались там, мы были бы обречены на гибель… О, ради бога, спрячемся скорее!

– Нам незачем спешить, – спокойно ответила Касси. – Все они заняты сейчас охотой. Этого развлечения им хватит на весь вечер. Поднимемся тихонечко наверх. Впрочем, – добавила она, решительно вытаскивая ключ из кармана куртки, которую Легри в спешке сбросил с себя, – впрочем, я возьму здесь кое-что, чем можно будет заплатить за наш переезд.

Касси отперла шкаф и достала из него пачку кредиток, которые тут же быстро пересчитала.

– О нет, не надо! – воскликнула Эмелина. – Мы не должны этого делать!

– Неужели? – насмешливо процедила Касси. – Интересно знать, почему это нельзя? Неужели лучше умереть с голоду в болотах, чем иметь вот это на уплату за проезд в свободные штаты? Деньги – великая вещь, девушка!

Касси засунула деньги в лиф.

– Господи, но ведь это же кража! – прошептала Эмелина.

– Кража? – презрительно засмеявшись, повторила Касси. – В чем смеют они упрекнуть нас, они, укравшие у нас и тело, и душу? Каждая из этих бумажек также украдена у кого-нибудь из несчастных, которых гонят в пекло ради выгоды Сэймона Легри! Хотела бы я послушать, как он заговорит о воровстве! Да, именно он! Но пойдем наверх. Там у меня запас свечей и книг, чтобы коротать время. Можешь быть спокойна, они не пойдут искать нас на чердаке! А если явятся, я сыграю для развлечения роль призрака.

Поднявшись на чердак, Эмелина увидела огромный ящик, служивший некогда для упаковки мебели. Ящик был повален на бок таким образом, что открытая сторона приходилась против ската крыши. Касси зажгла маленькую лампочку, и обе женщины почти ползком забрались в ящик, где находились матрац и подушки. В другом ящике была сложена одежда и провизия на дорогу.

Касси подвесила лампочку на крючке, заранее вбитом ею в одну из стенок ящика.

– Вот наше жилище, – сказала она. – Как оно тебе нравится?

– Ты уверена, что они не станут нас искать на чердаке?

– Хотела бы я видеть, как Сэймон Легри осмелится сунуться сюда! Живо бы он унес ноги! Что до негров, то любой из них скорее даст себя растерзать, чем полезет на чердак.

Несколько успокоенная, Эмелина оперлась локтем на подушку.

– Скажи мне, Касси, – проговорила она, – ты и в самом деле собиралась убить меня, когда там, в болоте, пригрозила мне кинжалом?

– Я хотела, чтобы ты не упала обморок, и это мне, как видишь, удалось. А теперь помни, Эмелина: надо отучиться падать в обморок. Это никогда никакой пользы не приносит. Если б я там в болоте не помешала тебе, ты теперь была бы во власти этого негодяя.

Эмелина содрогнулась.

Женщины умолкли. Касси читала книгу. Измученная всем пережитым, Эмелина задремала. Ее разбудили громкие крики, конский топот и лай разъяренных псов. У нее вырвался заглушенный крик.

– Возвращаются с охоты, – холодно пояснила Касси. – Не бойся ничего. Погляди в это окошечко. Не видишь ты разве, все они там, внизу? На эту ночь Сэймону Легри придется отказаться от продолжения охоты. Его лошадь вся в грязи; немало, видно, пришлось ей скакать по болотам! Собаки тоже совсем обессилели… Да, мистер Легри, вам порядочно еще придется поохотиться! Дичь не там, где вы ее ищете!

– Умоляю тебя, замолчи! – прошептала Эмелина. – Вдруг он услышит?

– Если услышит, я так припугну их, что они все равно не решатся сюда подняться. Успокойся, мы можем шуметь сколько угодно. Это только полезно.

Наконец полуночная тишина окутала дом. Проклиная свою неудачу и придумывая самые ужасные способы мести, Легри улегся спать.

Глава XL
Жертва

Побег Эмелины и Касси привел Легри в величайшее раздражение. Как и можно было ожидать, вся сила его гнева обрушилась на беззащитную голову Тома. Когда Легри объявил рабам о побеге обеих женщин, в глазах Тома блеснул огонек, руки его потянулись к небу. Все это видел Легри. Он заметил и то, что Том не присоединился к своре преследователей. Он хотел было принудить его, но, зная упорство Тома, когда дело касалось его убеждений, отказался от своего намерения. Он спешил, и не стоило сейчас вступать в борьбу с этим негром.

Таким образом, Том остался в поселке вместе с немногими другими невольниками.

После того как Легри, взбешенный и разочарованный, вернулся с безуспешной охоты, злоба, давно накапливавшаяся у него против Тома, превратилась в безумную ярость. Этот негр, не издевался ли он над ним? Издевался с первой же минуты, как Легри купил его! И не чувствовалась разве в нем какая-то скрытая сила, безмолвная, но обжигающая, как адское пламя?

– Я ненавижу его! – бормотал Легри, сидя на краю своей постели. – Я ненавижу его, а он принадлежит мне. Не могу я разве сделать с ним все, что захочу? Хотел бы я посмотреть, кто мне помешает!

Легри сжал кулаки, словно он держал в них какую-то вещь, которую хотел раздавить. Но Том был верный и честный слуга, и хотя Легри за это ненавидел его еще больше, но все же это соображение несколько сдерживало его.

На следующий день он решил созвать соседних плантаторов с собаками и ружьями, чтобы устроить в саваннах облаву и предпринять настоящую охоту по всем правилам. Если он добьется удачи – хорошо; если нет – он вызовет к себе Тома, и тогда… При одной мысли об этом он скрипел зубами и кровь закипала в его жилах. Тогда он сломит его или… У него мелькнула адская мысль, и он с радостью остановился на ней.

– Отлично, – сказала Касси, выглядывая в окошко. – Охота возобновляется!

Несколько всадников уже гарцевали у крыльца, и какие-то чужие псы рвались на привязи. Они лаяли и грызлись между собой.

Двое из этих людей были надсмотрщиками с соседних плантаций. Остальные были приятели и собутыльники Легри по городским тавернам. Они присоединились к охоте в качестве любителей. Трудно вообразить более отвратительную банду. Водка лилась рекой. Легри угощал и рабов, прибывших с соседних плантаций. Таков был обычай: охота на беглых рабов превращалась в праздник для негров, участвующих в преследовании.

Касси прислушалась, прижавшись к оконцу. Свежий утренний ветерок доносил до нее разговоры охотников. Услышав, как они распределяют участки охоты, спорят о достоинствах своих собак, решают, когда следует стрелять, и заранее смакуют, как они расправятся с каждой из беглянок в отдельности, Касси откинулась назад, сжав руки и подняв глаза к небу.

– О господи! – воскликнула она. – Что совершили мы такого, чтобы с нами так обращались!

В голосе ее прозвучало страшное волнение.

– Если б не ты, дитя мое, – продолжала она, повернувшись к Эмелине, – я вышла бы к ним и была бы благодарна тому, кто пристрелил бы меня. К чему мне свобода? Разве вернет она мне моих детей? Сделает меня снова такой, какой я была?

Молодую девушку с ее детской непосредственностью испугало мрачное отчаяние Касси. Она робко взглянула на нее и с нежной лаской сжала ее руку.

– Бедная Касси! – прошептала она. – Отгони от себя такие мысли. Кто знает, если ты вернешь себе свободу, быть может, тебе удастся найти и дочь. Я, во всяком случае, всегда буду тебе дочерью. Я знаю, увы, что мне уже никогда не придется встретиться с моей несчастной матерью… Я буду любить тебя, Касси, даже если ты не станешь меня любить.

Эта тихая девичья нежность смягчила ожесточившееся сердце Касси. Она уселась возле Эмелины и, обняв ее за плечи, стала гладить ее блестящие темные волосы.

– О Лина, девочка моя, – говорила Касси, – я ощущала голод вместе с моими детьми, я вместе с ними терпела жажду, и глаза мои от слез утратили свой блеск. Вот здесь, здесь… – добавила она, ударяя себя в грудь, – стало пусто, совсем пусто. Одно лишь отчаяние живет в моей груди. О, если бы я могла найти моих детей, тогда растаял бы лед, который давит на мое сердце…

– Нужно надеяться, – прошептала Эмелина. – Нужно надеяться, Касси…

Охота длилась долго и была полна оживления, но результатов все же не дала.

Касси из своего убежища с насмешливым торжеством глядела на Легри, который вечером соскочил с лошади, усталый и раздосадованный.

– А теперь, Квимбо, – приказал он, во всю длину растянувшись в гостиной на диване, – иди и приведи сюда этого Тома. Да поскорей! Старый пес все знает. Я выколочу тайну из его черной шкуры.

Сэмбо и Квимбо терпеть не могли друг друга. Сходились они только в своей общей ненависти к Тому. Легри вначале объявил им, что купил Тома с целью сделать из него старшего надсмотрщика; отсюда и родилась их вражда к нему. Эта враждебность еще усилилась, как только они заметили, что Том впал в немилость. У таких хитрых и вероломных людей, какими стали они, это вполне естественно. Поэтому понятно, с какой охотой Квимбо выполнил приказание Саймона.

В душе Тома, когда он узнал, что его зовет Легри, мелькнуло предчувствие. Ему был известен план беглянок, он знал также, где они сейчас находятся. Ему знаком был страшный нрав человека, с которым ему предстояло вступить в борьбу. Знал он и то, какой неограниченной властью над ним обладал его противник. Но он твердо решил, что у него хватит силы умереть и он не предаст несчастных и слабых.

Опустив на землю корзину, он без сопротивления отдался в грубые руки Квимбо.

– Так, так! – приговаривал черный гигант, волоча его за собой. – Попадет же тебе! Хозяин у тебя в долгу, все припомнит! Научит тебя, как помогать хозяйским неграм удирать от него!

Ни одно из этих жестоких слов не коснулось слуха Тома. Он шел вслед за Квимбо, и мимо проносились деревья, кусты, хижины рабов, они скользили перед глазами, как затянутый туманом ландшафт мимо быстро мчащегося экипажа. Сердце его билось сильнее обычного. Он понимал, что приближается роковой час.

Легри поднялся навстречу Тому и, стиснув зубы от ярости, грубо схватил его за ворот куртки.

– Итак, Том, – проговорил он, задыхаясь от бешенства, – известно ли тебе, что я решил тебя убить?

– Это вполне возможно, сэр, – сказал Том совершенно спокойно.

– Да, я решил… убить… тебя, – повторил Легри с расстановкой и делая ударение на каждом слове, – если ты не скажешь мне все, что знаешь. Эти женщины… где они?

Том молчал.

– Слышишь, ты! – топая ногами, прорычал, словно разъяренный лев, Легри. – Говори!

– Мне нечего сказать вам, хозяин, – медленно, спокойно и решительно проговорил Том.

– Как ты смеешь мне так отвечать, старый пес?! – закричал Легри. – Итак, ты ничего не знаешь?

Том продолжал молчать.

– Говори! – заорал Легри громовым голосом и ударил его изо всех сил. – Ты что-нибудь знаешь об этих женщинах?

– Знаю, но ничего сказать не могу. Я могу умереть.

Легри с трудом перевел дух. Сдерживая бешенство, он схватил Тома за плечи, приблизил свое лицо к его лицу и со страшной угрозой в голосе произнес:

– Послушай, ты вообразил, что если я один раз помиловал тебя, то и теперь не выполню свою угрозу. Но на этот раз я твердо решил. Ты с первого дня не пожелал подчиниться мне. Так вот, теперь решено: я заставлю тебя покориться или убью! Либо одно, либо другое. Я выпущу всю кровь твою по каплям… Я выцежу эти капли одну за другой, пока ты не сдашься!

Том молчал.

Тишина была так глубока, что ясно слышалось тиканье старинных часов. Но она длилась недолго.

В глазах Легри мелькнули сомнение, нерешительность. Затем злоба одержала верх, и Легри в неистовом бешенстве бросился на Тома и ударом кулака свалил его на пол.

Описание жестокостей возмущает нас. Оно может взволновать нас, смутить наш душевный покой!

А между тем все это происходит в моей стране, совершается каждый день, о Америка, под защитой твоих законов! И церковь является свидетельницей совершаемого, видит все и… молчит!

…Истязание длилось долго.

– Он кончается, хозяин, – проговорил Сэмбо, невольно тронутый покорностью Тома.

– Еще! Еще! Надбавь, пока он не уступит! – вопил Легри. – Или он признается, или я выпущу из него последние капли крови!

Том приоткрыл глаза и взглянул на своего мучителя.

– Несчастный… – проговорил он. – Ты ничего больше не можешь мне сделать! – И он потерял сознание.

– Клянусь своей душой, он, кажется, издох! – сказал Легри, подойдя ближе, чтобы посмотреть на свою жертву. – Да, мертв! Навсегда закрылась его проклятая глотка. И то хорошо!

Да, Легри, эти уста умолкли. Но кто заставит умолкнуть голос, проснувшийся в твоей душе, – голос твоей совести? Но нет, тебе не дано услышать этот голос!

Том был еще жив. Его мужество и проявленное во время истязаний терпение произвели глубокое впечатление на обоих негодяев, которые, подчиняясь воле хозяина, пытали его.

После ухода Легри они сделали все, чтобы привести Тома в сознание.

– Мы совершили злое дело, – сказал наконец Сэмбо. – Надеюсь, что оно на том свете будет записано на счет хозяина, а не на наш!

Они обмыли его раны и постелили постель из подгнившего хлопка. Один из них побежал в дом и выпросил там, будто для себя, стакан водки. Он влил несколько капель в рот Тома.

– Том, мы виноваты перед тобой! – сказал Квимбо.

– Прощаю вам от всего сердца… – проговорил умирающий. – Вы сделали это не по своей воле…

Тогда оба эти человека, не знавшие жалости, почувствовали, что слезы навернулись у них на глазах.