Текст книги "Ночные бродяги"

Автор книги: Гарри Килворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

28

В конце концов парочка измученных ласок выбралась из болота и подошла к домику тетушки Нэлли. Грязнуля, впрочем, сказал, что вроде бы раньше за домом виднелась мельница, но, похоже, теперь ее снесли. На этом месте виднелась заросшая травой полянка и ничего больше. Это, разумеется, показалось ему странным, но чего на свете не бывает – можно и фундамент убрать, было бы желание.

А вдова как раз готовила ужин. Она управилась со всеми делами – вымыла пол, выстирала белье, отскребла ступеньки крыльца и начистила до блеска дверную ручку. Дом был невероятно чистым – про такие говорят «ни пятнышка». И действительно, всю свою жизнь тетушка Нэлли посвятила борьбе с разными пятнами. Едва обнаружив пятно на стене или на полу, она немедленно вооружалась тряпкой, шваброй и стиральным порошком и начинала чистить и драить до тех пор, пока от пятна не оставалось и мокрого места. С пятнами она была совершенно безжалостна, хотя в остальном никто не мог бы назвать ее жестокой.

Тетушка Нэлли как раз опустилась в мягкое кресло, когда раздался стук в дверь. В заднюю дверь. Только знакомые торговцы и родственники стучали в заднюю дверь. Неужели угольщик забыл свою корзину?

– Тетушка! – воскликнул Грязнуля, когда дверь отворилась.

Тетушка Нэлли стояла на пороге и недоверчиво смотрела на подозрительного вида бродяг.

– Кто вы такие и что вам нужно? Я не подаю милостыню в такое время. И откуда вы взяли такие жуткие шляпы и пальто – ветошь, да и только? Если хотите знать мое мнение, выглядите вы просто отвратительно – настоящие пугала. Если вы хотите получить деньги, сначала поработайте – нечего таким молодым и здоровым лоботрясам болтаться по дорогам и попрошайничать!

– Это я. Грязнуля. Твой племянник.

Наконец она узнала его:

– Ах, это ты. Что же ты так долго не появлялся? Совсем забыл обо мне? Тысячу лет тебя не видела!

– Но вот я и пришел, тетушка. Смотри, я тут.

Ее лицо просветлело.

– Точно, ты наконец-то явился проведать свою старую тетушку.

– А что такое ветошь? – шепотом поинтересовался Плакса, вытирая лапы о коврик, лежащий у двери.

– Старая тряпка, которая годится только на то, чтобы мыть ею пол, – объяснил Грязнуля. – Это диалект, я же тебе говорил.

– Да?

– Да.

– Ну, входите же, входите, – бормотала тетушка Нэлли, ведя гостей через чистейшую прихожую, отмытую до блеска. – Садитесь сюда, на диванчик. Похоже, у вас были трудные дни, а? – усмехнулась она. – Похоже, эти вещи раньше висели на чучеле.

– Так и есть, тетушка. Мы нашли их в поле. Не знаю, сможет ли теперь это чучело отпугивать воробьев.

– У вас даже собственной одежды нет, – с сочувствием вздохнула тетушка Нэлли. – Но зато вы пришли навестить старушку. Вы добирались на поезде или в карете?

– На поезде.

– Ну, это слишком шикарно для вас. А что это с твоим другом? У него вид, как будто на нем поле пахали.

– Просто он голоден и устал – как и я.

– Голоден? – Она тотчас отправилась на кухню. – Ну, это мы сейчас исправим. Через полчасика вы будете жаловаться, что объелись. Смотрите только, чтобы животы не пучило.

– Что значит «пучило»? – с недоумением переспросил Плакса, когда тетушка Нэлли исчезла на кухне.

– Живот болит.

– А…

И действительно, через полчаса стол буквально ломился. Яичница, голубцы, завернутые в ежевичные листья, ветчина, запеченные потроха, черный пудинг, бисквит, гренки, молоко и чай и много всего другого – словом, таким количеством еды можно было накормить всех ласок, которые работали на фабрике мэра.

Плакса попробовал всего, кроме темных колбасок, которые он осторожно отложил на краешек тарелки. Тетушка Нэлли тотчас заметила этот маневр.

– Попробуй колбаски, – приветливо предложила она. – Я мариновала мясо в уксусе почти целую неделю.

– Я… я не очень люблю маринады, – сказал Плакса.

– Съешь колбаски, – приказала она, сурово глядя на Плаксу.

Тот испуганно наколол колбаску на вилку и поднес ко рту, стараясь не морщиться.

– Вот и умничка, – пропела вновь просветлевшая тетушка Нэлли. – Хороший ласка. А что у тебя такой кислый вид?

– Что? – спросил несчастный Плакса.

– Колбаски – слишком острые?

– Д-да, немного.

– Ничего. А теперь – в кровать. В шкафу чистые простыни и одеяла. Застелите матрасы – я их недавно купила на ярмарке. Интересно, они на самом деле такие твердые, как кажется, или нет? Твердые матрасы, как говорят, очень полезны для спины. Ну а теперь ступайте и не путайтесь у меня под лапами. Я тоже пойду спать, как только наведу тут порядок. Просто удивительно, как вы на лапах еще держитесь после такого путешествия – сначала на поезде, а потом пешком до моего дома. Ну да ладно, сейчас идите отдыхать, а завтра наносите мне воды. Спокойной ночи!

– Кстати, тетушка, – сказал Грязнуля, – а что случилось с ветряной мельницей, которая стояла у соседей прямо за твоим домом?

– С мельницей? – Она фыркнула. – Они решили, что ветер для них недостаточно хорош. Как они сказали, слишком медленно и старомодно. Поэтому они и купили один из этих новомодных механизмов – пружинную мельницу, чтобы молоть муку быстрее. Жаль только, они не догадались сначала накрыть ее брезентом, потому что, когда ее включили, пружины их механизма так и полетели во все стороны – только их и видели. Так и стоит теперь испорченная.

Друзья поднялись по лестнице на второй этаж, нашли одеяла, простыни и подушки и застелили кровати. Матрасы, и вправду, оказались жесткими, как доски. Но ласки были слишком измучены, чтобы обращать на это внимание. Перед тем как заснуть под убаюкивающий звон тарелок внизу, Плакса сказал Грязнуле:

– Твоя тетушка обращается с нами, как с неразумными малышами.

– Это потому, что она не видела меня с тех пор, как мне исполнилось шесть. Так что она по-прежнему считает меня непослушным малышом.

– А-а-а.

– Но ты ей понравился. Ей вообще нравятся ласки. – Впрочем, после небольшой паузы он добавил: – Если они, конечно, не скукоживаются над ее угощением.

– Скукоживаются?

– Ну корчат рожи, гримасничают, морщатся и кривят рот. Забавные словечки бывают в этих диалектах. Спокойной ночи, Плакса.

– Спокойной ночи. И спасибо, что ты вытащил нас с этой кошмарной фабрики.

Но Грязнуля уже спал. Впрочем, он все равно не любил комплиментов. Они отскакивали от него, как мяч от стены. Через несколько секунд он уже видел сны, в которых он снова превратился в шестилетнего малыша, который вырезает себе из тростника свирель, лазит по деревьям за фруктами и всеми правдами и неправдами пытается избежать мытья в ванне. В стране сновидений – всегда светит яркое солнце, летние дни – всегда теплые и длинные, зимние ночи – теплые и уютные, как мягкое одеяло, а снег сверкает на крыше, как россыпь бриллиантов. В этой стране всегда все сердца полны радостью.

Обоих ласок разбудил грохот металлической ложки по сковороде.

– Вставайте, лодыри! Поднимайтесь! Нечего мять подушки!

Плакса еще несколько мгновений лежал, глядя в белоснежный потолок, он чувствовал себя совершенно счастливым. Ему казалось, что вокруг него порхают феи. Наконец он встал с кровати и спустился вниз, чтобы узнать, где находится уборная.

– Во дворе, – ответила на его вопрос тетушка Нэлли.

Он спустился во двор и направился по тропинке к небольшому деревянному строеньицу. Через щели внутрь проникали лучики солнца, а на двери висел кусок мяса. Конечно, Плакса знал, что мясо лучше провялить перед употреблением, но дверь уборной, пожалуй, не самое лучшее для этого место. Все-таки сельские жители относятся к некоторым вещам не так, как городские. Но кто он такой, чтобы жаловаться?

Когда он вернулся в дом, тетушка Нэлли уже приготовила завтрак. Потом вместе с Грязнулей они принялись обсуждать, как же им вернуться в столицу, не имея ни гроша.

– А мы не можем немножко занять у тетушки Нэлли? – предложил Плакса.

Грязнуля нахмурился и решительно покачал головой:

– Нет, только не у тетушки. Если доходит до денег, она сама не своя делается. И ее нельзя за это винить – тут иначе не выживешь. Нет, надо придумать что-то другое. Наверное, нужно пойти в деревню к старому другу моего отца, профессору Джайду. Он добрый. Немного эксцентричный, но хороший и невероятно умный. Может, он изобрел какую-нибудь машину, которая доставит нас в Туманный. Я помогал ему проверять некоторые его изобретения. Чуть не убился пару раз, – весело добавил Грязнуля. – Однажды прямо подо мной взорвался паровой котел. К счастью, я упал в пруд и отделался лишь синяками и царапинами.

– И где он живет?

– Возле старой водяной мельницы. Он может показаться немного странным, но уверен, что тебе понравится. Пойдем-ка посмотрим, дома ли он.

И наши друзья оставили тетушку Нэлли искать пятна (если, конечно, в ее доме таковые еще остались), а сами пошли в деревню. Тут жили ласки, большинство из них знали Грязнулю и здоровались с ним.

– Привет, Грязнуля. Давненько тебя не видали. Уезжал?

– Да, – неизменно отвечал Грязнуля. – Проведывал своего кузена в столице.

– Я думал, что ты не был здесь с самого детства, – прошептал Плакса.

– Так и есть, – ответил Грязнуля, – но, понимаешь, для сельских жителей время течет совершенно иначе. Здесь год от года ничего не меняется. Они помнят, что довольно давно тебя не видели – и все. Так что лучше всего отвечать именно так, как это делаю я. По крайней мере, избавляет от долгих и ненужных разговоров и объяснений. Тем более когда на них совсем нет времени.

Они перешли деревенскую площадь. Плакса был совершенно очарован тем, что увидел. На площади располагались таверна, ратуша, дамский и мужской клубы и сельский фермерский банк. Посреди площади стоял водяной насос.

Сейчас на площади начинали разворачивать лотки – судя по всему, сегодня был рыночный день. На площадь вели скот – целое стадо полевок. Подъезжали тележки, груженные зерном, их везли тягловые мыши. В карете, запряженной парой мышей, приехал какой-то щеголь помещик. Повсюду мелькали яркие цветастые юбки дам. Вся площадь бурлила и кипела.

– Пошли, Плакса, – потянул его Грязнуля за лапу. – Перестань глазеть. У нас нет для этого времени.

29

Профессор Джайд мог служить образцом хороших манер и умения вести себя в обществе. Впрочем, сам он от этого всю жизнь страдал. Он мечтал быть совершенно другим. Ему хотелось шокировать окружающих своим поведением, уметь напиваться на вечеринках и орать дурным голосом песни, взобравшись на стол, кидаться посудой и вообще вести себя как заправский хулиган. Ему хотелось, чтобы при его появлении гости возмущались и пожимали плечами.

Но он знал, что никогда не сможет вести себя так, а потому и решил вести совершенно иной образ жизни. Он поселился в уединенном месте – на холме, где стояла ветряная мельница и откуда была видна вся деревня. Правда, старая мельница сильно скрипела – жернова терлись друг о друга. И скрип этот мешал ему думать.

А думал он об очень важных вещах. Например, о том, как отделить плохие привычки от хороших. А это было действительно очень важно: ведь внутри его, глубоко в душе, живет совершенно не похожий на него джер Хэкил.

Однажды профессор выпустил его на свободу, и тотчас с Джайдом случилось невероятное: он упал на пол в конвульсиях, разбил несколько реторт и колб, сломал деревянную полку и обстриг собственные усы. То, что случилось потом, он совершенно не помнил, зато после такого припадка, когда он снова ощутил себя профессором Джайдом, чувствовал себя великолепно.

Поэтому он и пришел к выводу о том, что нужно отделить плохие привычки от хороших.

Значит, с помощью науки можно повлиять на дурно ведущих себя животных. Для этого надо лишь как следует разобраться в себе и провести подобный эксперимент еще раз. Хотя не стоит делать это слишком часто – что и говорить, порезанная об осколки лапа болела до сих пор.

– Профессор, вы тут?

Профессор открыл дверь и на пороге обнаружил своего старого друга.

– Грязнуля! Неужели это ты? Как же я рад тебя видеть!

Профессор попытался пожать лапу приятелю, но забыл, что держит чашку с горячим чаем. В результате чашка опрокинулась, и кипяток вылился на пол.

– О, простите, – сказал он. – Ты не хочешь представить мне своего друга?

– Плакса, познакомься, это профессор.

– Здравствуйте, профессор. Я Плакса. Мы с Грязнулей работали в Муниципальной службе Туманного, но в последнее время перешли к джеру Серебряку: Шквалистое Поместье, Хлебная улица, семь.

– Серебряк? Тот самый знаменитый детектив? Разумеется, я слышал об этом прославленном сыщике. Как вам повезло. Он очень талантливый и необычный ласка. А его подход к решению проблем совершенно уникален. По-моему, он частенько произносит словечко «элементарно».

– Да, и у него есть помощница. Они живут у одной хозяйки, так что они соседи и друзья. Она врач.

Плакса хотел как можно быстрее покончить с делом.

– Знаете, профессор, у нас есть проблема. Денег почти нет, а нам надо попасть в Туманный как можно скорее…

Джайд смущенно принялся расхаживать туда-сюда.

– Но и у меня нынче совсем нет денег, я не могу вам ничего одолжить. Я довольно беден.

– Мы знаем, профессор, – сказал Грязнуля. – Но мы подумали, может, вы предложите что-нибудь еще. Вот вы изобретали летающий велосипед, у вас получилось?

Джайд моргнул:

– Нет, Грязнуля. Полнейший провал. Ты же сам его пилотировал. Ты забыл, как приземлился прямо в старый пруд? Какой-то ласка в древности тоже сделал себе крылья из воска и попытался взлететь, но воск растаял и он упал на землю. Так что тебе повезло больше. Думаю… О, подождите минутку. Да-да, похоже, я могу вам помочь.

– Правда? – в восторге воскликнул Плакса.

Профессор задумался:

– Да-да, хм-м. У подножия холма стоит старый сарайчик. Спускайтесь туда, я приду через минуту.

Грязнуля и Плакса спустились с холма. Там действительно нашелся сарай-развалюха, и когда ласки открыли дверь, то обнаружили корзину, привязанную к огромной разноцветной простыне, которая валялась на полу. Ласки озадаченно уставились на корзину, а потом друг на друга как это поможет им добраться до Туманного?

Через минуту к ним присоединился – нет, не профессор, а землеройка.

– Ну, чего уставились, как дураки? – пронзительным голосом спросил тот. – Никогда корзин не видали?

С этими словами он плюнул прямо им под лапы.

– Но… – начал было Плакса.

– Я тебе не лошадь, так что нечего нокать да нукать, – заметил землеройка и пребольно царапнул когтем ласку по носу. – Ну и дураки. Я – джер Хэкил, корзинщик.

С этими словами он взмахнул палкой и огрел Грязнулю по спине.

Грязнуля отступил на шаг, а потом ударил нахала по носу. Землеройка упал, и вдруг его черты стали изменяться, словно плавился на солнце воск. И вот перед ошеломленными ласками предстал профессор Джайд собственной персоной. Он сел и ощупал свой нос.

– Как больно, – сказал он. Потом он посмотрел на изумленных друзей. – О Боже, я опять менялся? Ну конечно, я же налил себе в чай микстуру.

– В чем дело, профессор? – спросил Грязнуля, помогая ему подняться с пола.

Профессор объяснил, что совершил новое открытие.

– Если хотите добрый совет, профессор, – сказал Плакса, – оставайтесь сами собой. Ни к чему принимать всякие микстуры, от которых вы меняетесь. Незачем изображать из себя Творца. А то в следующий раз вы решите выкапывать из могил мертвецов и оживлять их.

– Жуткая идея! – пробормотал профессор, теперь он полностью пришел в себя. – Так вот, перед вами воздушный шар. Нам нужно немного денег, чтобы купить угля, тогда мы разведем огонь, наполним шар горячим воздухом и шар поднимется вверх. И поднимет корзину вместе с теми, кто в ней находится. Прекрасно, правда? – Профессор расхаживал по сараю, внимательно рассматривая шар. – Можно пролететь над всем Поднебесным. Поля с высоты будут похожи на разноцветные заплатки, а животные – на муравьев. Хотел бы я полететь с вами!

– Но как нам раздобыть угля? – спросил Грязнуля.

– Да-да, но я знаю, где можно занять немного денег. Насколько я знаю, наш помещик собирается устроить отстрел воробьев. На вашем месте я бы пошел к нему и предложил свои услуги. К слову сказать, в прошлом году охотники настреляли больше двухсот штук.

– Не уверен, что мне понравится такой кровавый спорт, – заметил Плакса поеживаясь.

– Это не спорт, – пояснил профессор. – Воробьев пустят на мясо, их раздадут местным жителям из тех, кто победнее, и отправят в дома престарелых. Правда, на мой взгляд, помещик мог бы и другую помощь оказывать, но это уже другой вопрос. На днях он мне сказал, что вообще-то такая забава ему надоела и он подумывает о том, чтобы избавиться от стрелков.

– И что же с ними будет? – спросил Грязнуля.

– Их тоже, наверное, подстрелят.

– О да. Вот этого нам только и не хватало! – воскликнул Плакса. – Хорошенькое дело!

Но Грязнуля сказал, что у них все равно нет другого выхода.

– Нам же надо где-то достать деньги.

– Ладно, – со вздохом согласился Плакса. – Какая разница – подстрелят тебя или ты сам свалишься с неба на землю и разобьешься? Так или иначе, все равно не приходится рассчитывать, что будешь жить долго и счастливо.

Грязнуля хлопнул друга по плечу.

– Да ты шутник, Мод, – жизнерадостно воскликнул он.

И они пошли к дому тетушки Нэлли, чтобы подкрепиться.

– Сегодня у нас на обед вяленое мясо, – объявила тетушка Нэлли. – Мягкое и выдержанное – целую неделю висело и проветривалось.

«Да, – подумал Плакса, пытаясь подавить бунт своего желудка. – Оно целую неделю провисело на двери уборной».

30

К счастью, главным загонщиком в поместье оказался ласка. Грязнуля давно заметил, что ему гораздо легче найти общий язык с лаской, чем с горностаем, и поэтому они с Плаксой решительно направились не к парадному входу, а к двери для прислуги. Из кухни вышла кухарка, взглянула на них, вытерла лапы о цветастый передник и послала за загонщиком. Загонщика звали Джон Чернопят, и он осознавал собственную значимость, всячески подчеркивая свое положение. Это выражалось в том, что он тщательно смазывал усы салом и слегка подкручивал их концы вверх, а уши всегда держал торчком. Увидев его, вы скорее всего подумали бы, что перед вами майор какой-нибудь неизвестной армии.

– Итак, – произнес он, окинув придирчивым взглядом стоящую перед ним парочку, – вы когда-нибудь прежде занимались охотой?

– Нет, – отозвался Грязнуля, – но, по-моему, это не так уж и трудно.

– Не трудно? – возмущенно присвистнул загонщик. – Со стороны, может, так и кажется, но вот когда ты идешь впереди всех и загоняешь дичь, это трудно. Или когда ты на правом фланге, где у тебя над головой так и шныряют воробьи. Или когда один из стрелков взял прицел слишком низко и едва не отстрелил тебе голову…

– Ну в таком случае это действительно нелегко, – согласился Грязнуля. – Но поскольку мы загонщики начинающие, то вы, вероятно, поставите нас куда-нибудь в середину и в задний ряд, пока мы не поймем, что именно нужно делать.

– Вы будете стоять там, куда я решу вас поставить, – высокомерно ответил Джон Чернопят. – Оплата – шиллинг в час, и ни грошом больше, даже и не спорьте.

– Отлично. Куда мы должны прийти и когда?

– Приходите на луг, в конце Змеиной аллеи, в два часа дня.

– Хорошо.

В два часа охотники и загонщики собрались на лугу. Чуть подальше виднелись заросли, в которых, вероятно, и обитали воробьи. Загонщики и стрелки держались поодаль, не смешиваясь друг с другом. У одних на головах были старые потрепанные кепки, а одежда видела времена и получше, другие, судя по всему, одевались у лучших портных Туманного. Грязнуля и Плакса слышали разговоры обеих групп.

– Уж эти горностаи, – говорили одни. – Можно подумать, что нет дел важнее, чем устраивать охоту на несчастных пичуг.

– Уж эти ласки, – морща нос, говорили другие. – Ни на что не годятся, кроме как загонять воробьев.

Грязнуля и Плакса ни в какие разговоры не вступали. Они пришли сюда с одной-единственной целью – заработать несколько шиллингов.

Плаксе очень понравилось поместье.

– Хотел бы я, чтобы у меня тоже был такой особняк, – мечтательно сказал он, глядя на дом и сад, над которым кружились красивые бабочки. – Я бы всех друзей приглашал сюда на выходные.

– У тебя нет никаких друзей, кроме меня, а я бы сюда не поехал. Тут слишком пахнет цветами, травой и семенами, а я привык к запаху городских улиц. Мне нравятся запах угля и ночной туман у реки. Так что меня сюда и калачом не заманишь.

– Стройтесь! – раздался голос главного загонщика. – Двигайтесь к кустам! Все взяли палки? Вперед!

Ласки пошли вперед, держа палки наготове. Когда они добрались до кустов, загонщик снова закричал:

– А теперь шумите как можно больше! Колотите палками по кустам и гоните воробьев, чтобы их можно было застрелить! Готовы? Вперед!

– Это совсем не похоже на охоту, – пробормотал Плакса. – Вот помню…

В костяную эру запах крови был хорошо знаком ласкам. И тогда Плакса-Острый-Глаз пел песни для своего племени. Он пел о силе ласок, об их бесстрашии и мужестве. А еще он пел об их страхах. Такие песни он пел ночью, когда ласки сидели у костров, тесно прижавшись друг к другу, а их окружала темнота – непроглядный мрак, в котором могли прятаться враги. Там могли таиться страшные духи, которые рады украсть душу у любого, кто уступит темным силам.

Но хотя Плакса и пел песни, в первую очередь он был охотником. Вместе со всеми он выходил рано поутру, когда после дождя все запахи особенно сильны. Тогда ласки были намного сильнее и проворнее, чем сейчас. Они чувствовали малейшие изменения в запахах, которые достигали их ноздрей. А Плакса был лучше всех. Иногда его называли шаманом и требовали, чтобы он рисовал осколком камня знаки, которые могли бы защитить его племя.

Да, у его племени были враги – совы, орлы, соколы, рыси и собаки. Создания из плоти и крови – дети ветра и перьев, когтей и зубов. Ласкам приходилось быть очень осторожными. Но если птицы набрасывались всегда внезапно и никто не мог предугадать их появления, то о приближении других хищников говорили запахи. Сокол падал с неба, как молния – стремительный и неотвратимый, но о других врагах ласки узнавали и по возможности старались избегать встреч с ними.

Но хуже всех был еще один враг – человек. Он ходил на двух ногах и носил оружие – острые палки, ножи и топоры, огонь и камни, которые кидал из пращи. Он был огромным и неуклюжим, и мозгов у него было мало – просто удивительно, как он ухитрился выжить и преуспеть в этом мире.

Тело человека не покрывал мех, только на голове у него росла жесткая шерсть, у него не было ни клыков, ни когтей. Все животные думали, что такое неуклюжее и неприспособленное создание исчезнет с лица земли очень скоро – не успеет подойти к концу костяная эра.

Плакса укрылся в развилке старого дерева, где рос мох и куда доносились всевозможные запахи – и хищников, и их жертв. Наконец с наступлением темноты он ощутил запах кролика. На полянку выскочило несколько зверьков, которые с жадностью принялись поедать траву. Плакса неслышно соскользнул с дерева и начал подкрадываться к добыче. Он двигался совершенно неслышно, прижимался к земле и крался между стеблей цветов, лишь на мгновение поднимая над травой голову, чтобы убедиться, что кролики по-прежнему не слышат его приближения и продолжают спокойно есть.

Но вот они забеспокоились, что-то почуяв. Сам он слышал лишь грохот своего сердца и ток крови. В ушах у него звенело. Он нес смерть. Прыжок, и вот уже кролик бьется у него под лапами. Плакса схватил его за горло, и вскоре несчастное создание затихло.

Закатное солнце окрасило лес красным светом. Кровь. Плакса ощущал ее вкус и запах. Перед ним была добыча, и он съел ее всю, без остатка. В те времена никто не готовил мяса впрок – не вялил и не сушил, добычу съедали прямо на месте.

Но вот Плакса вернулся к костру, где сидело его племя. Он был весь в крови, счастливый и сытый. Если и возникло у него чувство вины, то кровь смыла его куда-то в глубину души. Он наелся, а это – самое главное.

«Я наелся и омыл свои клыки в крови жертвы», – пел он.

Его соплеменники тоже охотились и так же омывали свои клыки в крови добычи, но они не умели складывать песни.

Они оставляли ему петь о том, что они чувствовали. Они слушали, как он выражает их страхи, и уважали его за то, что он знал о них все и мог выразить это словами. И в песнях они представали такими, какими были на самом деле, – сильными и ловкими, мужественными и умными.

А потом он начал петь о страшных духах тьмы и мрака, и ласки снова почувствовали себя маленькими и беззащитными. В темноте таились опасности, которым не было дела до храбрости ласок. Как хорошо было бы забраться в уютную нору и свернуться в клубок рядом с друзьями – в тепле и безопасности.

Плакса закончил песню и высунул розовый язык между двумя белоснежными клыками, которые совсем недавно были окрашены красной кровью…

– Держитесь в линию! – взревел один из охотников.

Плакса пришел в себя. В воздухе повсюду летали птицы. Они взвивались вверх и падали, сраженные пулями. Бам! Бам! Бам! Бам! – раздавалось со всех сторон. Теперь смерть не подкрадывалась к своей жертве бесшумно и тайно. Она обрушивалась на свою добычу с грохотом выстрелов, разрывая воздух и барабанные перепонки. Плаксе хотелось лишь одного – упасть на землю, закрыть глаза и закрыть уши лапами, чтобы не слышать этого грохота и не видеть урагана смерти. Так он и сделал.

В конце дня убитых птиц собрали и выложили на траве в длинный ряд. Их оказалось двести голов. Плаксе и Грязнуле заплатили обещанное.

– Ты отлично поработал, – сказал старший загонщик, глядя на Грязнулю и отдавая ему деньги. – Не то что некоторые, кто свалился от страха на землю и зажал уши лапами. – При этих словах он уничижительно посмотрел на Плаксу.

– Это не от страха, – сказал Грязнуля. – Просто он выполнил свою работу и ему стало скучно. Мне тоже было скучно, как и всем остальным, кому пришлось смотреть, как другие балуются со своими огнестрельными игрушками.

После этого ласки отправились к тетушке Нэлли.