Текст книги "Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По"

Автор книги: Гарольд Шехтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Вы в порядке. Эдди?

Не сразу смог я ответить. Восстановив способность дышать, я открыл наконец рот и произнес:

– Благодаря вашим самоотверженным и своевременно предпринятым действиям, я совершенно не пострадал. Единственным негативным следствием этого прискорбного инцидента является незначительный ушиб правой руки вследствие падения на мостовую.

– Он даже не пытался затормозить, – задумчиво молвил Карсон. – А ведь не заметить вас никак было нельзя. Свету здесь хватает.

– Объяснение этому я готов дать немедленно, – продолжил я речь, полностью овладев собой. – Прискорбной чертой нашего города является то, что добровольные пожарные дружины формируются большей частью из представителей беднейших, можно сказать, деградировавших жителей трущобных окраин. Для большинства из этих так называемых пожарных членство в дружине равнозначно разрешению управлять своими повозками, как им заблагорассудится. Однажды на моих глазах пожарный обоз врезался в переполненный пассажирами омнибус, опрокинув его и высыпав людей на мостовую. Нередки случаи, когда пожарные, следуя к месту возгорания, причиняют больший ущерб, чем пламя пожара.

– Пожара-то поблизости никакого нет, насколько я могу судить, – Карсон вытянул руку в направлении движения пожарной повозки. – Видите там хоть какой-нибудь отблеск?

Я всмотрелся в указанном направлении и, действительно, не заметил в темном небе никакого зарева, обычного в случае городских пожаров.

– Нет, ничего не видно.

– И не слышно. И запаха нет.

– Возможно, возгорание имеет место где-то вдали, вне радиуса вашего весьма острого восприятия.

– Возможно, – с явным сомнением согласился со мною Карсон.

– В любом случае, Кит, я обязан вам самим фактом своего существования. Идемте скорее, я хочу поведать дорогому моему семейству, как вы вырвали меня из пасти смерти.

Лишь только уста мои покинули эти слова, как я ахнул, пораженный внезапным озарением.

– Что еще стряслось? – спросил Карсон.

– Понял! – воскликнул я. – Вот решение загадки, мучившей меня по дороге домой. Это началось с реплики, брошенной этой негодной особой по имени Нелл. Она предположила, что партнер ее «не откусит ей голову». Помните этот момент, Кит?

– Ну и что?

– Ну ладно. Главное вот что: это замечание вызвало у меня какие-то полузабытые ассоциации, которые прояснились, как только я сам упомянул «пасть смерти».

Я схватил Карсона за руку и крепко сжал ее.

– Это был Мазеппа!

– Не понимаю, Эдди.

– Во время разговора с Гарри Праттом я спросил его, принимал ли мистер Уайэт гостей. Как вы, без сомнения, помните, Пратт ответил утвердительно, сообщив, что в доме появлялся джентльмен весьма примечательной наружности. Невысокий, но сильный, гордый, привлекательной внешности, с роскошными черными волосами и шрамом на физиономии. Мне сразу же показалось, что Пратт описывает какую-то персону, уже мною хоть раз где-то встреченную. Я мучительно размышлял, но не мог вспомнить. И вот теперь все прояснилось. Это был Мазеппа.

– Кто?

– Великий Мазеппа! Всемирно известный укротитель львов мистера Барнума, не так давно трагически погибший. Свирепый обитатель джунглей, лев Аякс, раздробил укротителю череп во время коронного номера, когда Мазеппа сунул голову в разверстую львиную пасть.

Глава пятнадцатая

Карсон несколько охладил мой пылкий восторг по поводу определения личности таинственного посетителя Уайэта. Он предположил, что среди многотысячного населения Нью-Йорка может найтись еще кто-либо, вполне подходящий под описание, данное Праттом. Вынужденный с этим согласиться, я все же не утратил уверенности, что указанный индивидуум – именно Великий Мазеппа.

В чем мы с Карсоном сошлись, так это в необходимости посетить заведение Барнума и, чтобы внести ясность в обсуждаемый вопрос, побеседовать с ближайшими знакомыми Мазеппы. Возможно, кто-либо из них сможет пролить свет на связь между укротителем и Уильямом Уайэтом.

Приняв это решение, мы вошли в дом миссис Уитэйкер и поднялись по лестнице.

Войдя в квартиру, мы сразу же направились в гостиную. Глазам открылась картина невыразимой прелести. Яркий свет аргановых светильников заливал наших дорогих близких, мирно наслаждавшихся вечерним домашним уютом. В кресле восседала госпожа Мария Клемм в своем обычном темном одеянии и белом кружевном чепчике. Она трудилась над вышивкой, композиционным центром коей выбрала девиз «Господь благословит вас!». К этому лозунгу устремили свой полет, вытянули стебельки и головки всевозможные птички, бабочки, цветочки и ягодки, вышитые в различной технике этого вида изобразительного искусства.

Напротив, на кушетке, расположилась моя милая жена. На коленях она придерживала открытую книгу. В этот момент она как раз коснулась кончиком указательного пальчика правой ручки своего высунутого язычка, розового и весьма изящного: Сестричка собиралась перевернуть страницу. Левой рукой она обнимала за плечи и прижимала к себе сына Карсона Иеремию, уже прикрывшего глаза и склонившего голову. Видно было, что мальчик задремал, слушая чтение.

И как детали, завершающие эту идиллическую картину, подчеркивающие ее ангельский мирный характер, в центре комнаты на ковре рядышком свернулись клубочками собака Карсона и наша прелестная кошечка Каттарина.

Путаница, увидев нас, тотчас отложила свою вышивку. Встав, она обошла возлегших вплотную друг к другу животных и подошла к нам. Сестричка, не желая тревожить заснувшего мальчика, подняла голову, тепло улыбнулась и приветственно помахала свободною рукой.

– Эдди! Мистер Карсон! – воскликнула Путаница. – А мы-то вас ждем не дождемся. Как у вас дела?

– День до предела насыщен событиями разнообразнейшего свойства, порою весьма драматическими, – сообщил я. – Не далее как несколько мгновений назад я едва избежал – благодаря реакции нашего доброго друга – серьезных, возможно, даже фатальных повреждений организма. Меня чуть не сбила пожарная повозка.

– Господи боже мой! – всплеснула руками Путаница.

– Ты не ранен, Эдди? – встревоженным тоном спросила Сестричка. Несмотря на явную озабоченность, она не повысила голос, чтобы не испугать ребенка.

– Если не считать некоторого беспокойства, причиненного моей правой руке, на которую я упал, когда мистер Карсон бросился мне на помощь, нимало не заботясь о собственной безопасности, то я совершенно не пострадал, благодарю, – заверил я ее.

– О, мистер Карсон! – воскликнула Путаница, схватив правую ладонь скаута обеими руками и сжав ее в порыве благодарности. – Спасибо вам огромное за нашего мальчика!

– Не стоит, мадам, что вы, право… – пробормотал Карсон, смущенный этим душевным порывом доброй женщины.

– Ну-ка, Эдди, покажи мне руку, – повернулась ко мне тетушка.

– О, дорогая тетушка, нет никаких причин для беспокойства. – Я несколько раз поднял и опустил руку. – Видите, конечность моя функционирует совершенно нормально, весь ущерб ограничивается несколько болезненным ушибом, повлекшим за собою незначительную гематому, то есть, если применить простонародное обозначение, синяк.

– Хорошо, проходи, садись вот тут… – Путаница схватила меня за руку и провела к кушетке. – И вы присаживайтесь, мистер Карсон.

– Ничего, спасибо, мэм, – отозвался скаут.

Я позволил Путанице усадить себя рядом с Сестричкой и дремавшим мальчиком, который оказался между нами.

– Мистер Карсон, не хотите присесть? – Путаница указала на освобожденное ею кресло.

– Не беспокойтесь, мэм. Не обращайте на меня внимания.

– Ну что ж, – сказала Путаница и вернулась в кресло.

– Пожалуйста, расскажи нам о событиях вашего дня, – обратился я к своей милой жене. – Нам это чрезвычайно интересно.

– О, мы прекрасно провели время. Гуляли с Иеремией по Бродвею.

– Надеюсь, ты не слишком переутомилась, – вставил я, озабоченный, как всегда, состоянием ее в высшей степени хрупкого здоровья.

– Ничуть. Прекрасная прогулка. Давно не получала такого удовольствия. А с Иеремией еще интересней. Мы шагали, держась за руки, он все время спрашивал, а я отвечала, объясняла, показывала. Он всем живо интересовался. Видели бы вы, как он оживился у витрины магазина мистера Джадсона, где выставлены игрушки! Потом мы вернулись домой, перекусили. И уселись в гостиной, поджидая вас. Я читала Иеремии «Книгу эскизов» мистера Ирвинга.

– Неудивительно, что ребенок погрузился в сон, – пошутил я. – Сколь бы высоко не расценивали мистера Ирвинга как стилиста, его произведения зачастую можно сравнить с транквилизирующими средствами, они усыпляют читателя своей безжизненной вялостью. Ты меня удивляешь, Сестричка, почему бы не выбрать для чтения один из моих рассказов?

– Действительно, – несколько иронически отозвалась моя дорогая жена. – Например, историю молодого невротика, раскрошившего свою жертву в рагу, которое потом зарыл под полом? Или рассказ о психопате, который заманил друга в подземелье и замуровал живьем? Или…

– Понимаю, понимаю, дорогая, – поднял я обе руки, сдаваясь. – Признаю, что эти сюжеты не для молодого человека столь незрелого возраста.

Одарив меня чарующей улыбкой, означающей, что поддразнивает она меня любя, Сестричка повернулась к скауту.

– Прекрасный мальчик, мистер Карсон. Знаете, он начал обучать меня индейскому языку жестов. Вот, смотрите.

Сестричка выполнила свободной рукой ряд изящных жестов, сначала указав на глаза, затем описав указательным пальцем кружок у левой груди, после чего вытянула руку с неплотно сжатыми пальцами и быстро раскрыла ладонь, растопырив пальцы в стороны.

– Неплохо, – улыбнулся Карсон. – Вы способная ученица, миссис По.

– Признаю, что я оказался не в состоянии получить полное представление о переданной тобою информации, дорогая, – покачал я головой. – Несмотря на некоторое поверхностное знакомство с предметом.

– Так индейцы приветствуют друзей, – пояснила Сестричка.

– Это значит, что она очень рада вас видеть, – уточнил Карсон. – Облака рассеиваются, солнце сияет в ее сердце, когда глаза видят ваш облик.

– Какая прелесть! – умилилась тетушка, сияя гордостью за выдающиеся способности дочери.

– Да, мэм, – согласился Карсон. – Индейцы склонны выражаться цветасто и поэтично.

– Между прочим, мистер Карсон, – обратилась к нему моя теща. – С миссис Уитэйкер мы переговорили, она сразу согласилась принять вас с Иеремией. И с собакой, конечно.

– Премного благодарен, мэм, – откликнулся Карсон, переведя взгляд с сына на живописную пару на ковре. – Никогда еще не видел, чтобы этот пес так мирно дремал рядом с кошкой.

– Необычно, правда? – сказала Сестричка. – Но они сразу же поладили.

– Действительно, в высшей степени любопытный феномен, – согласился я. – Мне в связи с этим вспоминается популярный аттракцион мистера Барнума «Счастливое семейство». – И я объяснил, что имею в виду номер, в котором большая клетка заполняется многочисленными природными, естественными врагами: совами и мышами, лисами и кроликами, в общем, хищниками и их живыми деликатесами. И все они мирно сосуществуют, ограниченные пространством общей клетки.

– Это и в самом деле замечательно, – оживленно закивала головой Сестричка. – Как на картине мистера Хикса «Мирное царство». [15]15
  На картине Э. Хикса (1780–1849) запечатлено мирное сосуществование хищных и травоядных животных на стаффажном фоне мирного обращения в христианство американских индейцев (примеч. пер.).


[Закрыть]Надо бы сводить Иеремию, показать. Уверена, ему понравится.

– Наверно. Сейчас я его, пожалуй, сведу вниз да уложу спать.

– Ждем вас к завтраку, – пригласила тетушка.

– Спасибо, мэм, – поклонился Карсон.

Пожелав нам спокойной ночи, скаут подхватил на руки спящего сына и бесцеремонно поддел носком сапога спящую собаку. Та недовольно проворчала что-то себе под нос, поднялась и поплелась следом.

Примерно полчаса после ухода Карсона мы оставались в гостиной, посвятив это время моему полному отчету о приключениях дня. Наконец, когда часы на камине пробили десять, Сестричка подняла оба сжатых кулачка на уровень плеч, потянулась и сладко зевнула.

– Меня не удивляет, что ты так устала, дорогая, – обратился я к ней. – В виду общей слабости твоего здоровья столь длительная прогулка с Иеремией тебя чрезмерно утомила.

– Идем баиньки, дорогая, – поднялась с кресла Путаница. – Пора в постельку.

Мы тепло распрощались, и Сестричка в сопровождении матери удалилась в спальню. Прежде чем самому отправиться спать, я навестил кабинет, где зажег настольную лампу, вытащил из кармана и положил в центральный ящик стола конверт, содержащий крошечный фрагмент обугленного листа бумаги, извлеченный Карсоном из камина Уайэта. После этого погасил лампу и отправился в спальню.

Освободившись от одеяний, я обнаружил, что часть правой руки моей непосредственно под плечом не только ушиблена, но и довольно сильно разодрана. Я подошел к умывальнику, тщательно промыл с мылом пораженное место, облачился в ночные одежды и со стоном облегчения опустился в постель.

Заснул я практически сразу, но разум мой, подвергшийся в течение богатого событиями дня воздействию множества раздражителей, не получил от сна желаемого освежения. Во сны мои вторглись события и существа в высшей степени беспокоящего свойства.

На меня свалилось множество бед. Исчезло ложе мое, и, откуда ни возьмись, набросилась на меня толпа свирепых демонов, рвущих плоть мою слюнявыми зловонными челюстями. Потом вдруг я оказался обнаженным средь раскаленных песков Сахары. Гроза тропиков, звериный властелин лев издал рык и прыгнул на меня, и вот его клыки уже дробят мой череп. Тут же антураж сменился, и я уже увяз по колено в топком болоте: передо мною множество громадных деревьев, серые стволы их теряются в вышине, а корни погружены в черную, зловеще притихшую жижу.

Вдруг один из толстых змеевидных корней ожил и заскользил по моей ноге; подобно экземпляру рептилий Pithoninaeохватил лодыжки, сдавливая и сдирая с них кожу, причиняя адское жжение, чудовищную боль. Я забился, задергался, пытаясь высвободить ноги – тщетно! Все усилия мои лишь побудили чудовище сильнее сжать мои лодыжки.

К счастью, в этот момент я проснулся. Усевшись, сразу увидел – ибо в окно уже светило утреннее солнце, – что ноги запутались в постельном белье. Освободить их труда не составило, но тут я осознал, что жжение вовсе мне не почудилось. Лодыжки оказались сплошь покрыты десятками мелких бугорков весьма неприятного вида, несколько напоминающих характерную сыпь, вызываемую обыкновенно контактом кожи с листьями болотного кустарника Rhus vernix,более известного, как сумах ядовитый. Озадаченный появлением этих невероятно беспокоящих меня новообразований, я принялся их неистово расчесывать, каковое действие скорее усугубило мои страдания, нежели облегчило их.

В этот момент я воспринял приглушенный шум голосов, донесшийся до слуха моего сквозь дверь спальни. Встав с постели, я на скорую руку совершил водные процедуры, оделся и проследовал на шум в столовую.

Комнату наполнял восхитительный сложный аромат, состоящий из запахов свежесваренного кофе, поджаренного бекона, теплых сливочных булочек и фирменного ревеневого джема тетушки. Карсон и Иеремия уже восседали за столом – скаут во главе стола, сын его рядом с Сестричкой. Завидев меня, тетушка подняла голову от тарелки со сваренными вкрутую яйцами, которую как раз ставила на стол.

– О, Эдди, я как раз собиралась тебя будить к завтраку. Как ты себя чувствуешь, мальчик мой?

– Не могу похвастаться, к сожалению, – печально улыбнулся я.

– Ах ты господи! Рука болит? – забеспокоилась тетушка.

Тут следует отметить, что неприятные ощущения в нижних конечностях настолько сосредоточили на себе мое внимание, что о повреждении верхней я совершенно забыл. Согнув и разогнув руку, я ответил:

– Рука причиняет мне некоторое беспокойство глухой болью и негибкостью, но не она причина моей озабоченности, которая проистекает из наличия странного скопления мелких, но язвящих кожу таинственных ранок, появившихся за ночь на обеих лодыжках.

– Ранки? – ужаснулась тетушка. – Что за ранки?

Я отодвинул от стола один из стульев, уселся на него, закинул левую ногу на правое колено, завернул брюки и, закатав носок вниз, продемонстрировал воспаленную лодыжку.

– О небо! – воскликнула Сестричка. – Гадость какая. Что это такое?

– Насколько я вижу отсюда, – отозвался Карсон, поднося чашку к губам, – вас здорово объели чиггеры, [16]16
  Клещи-тромбодиодеи.


[Закрыть]Эдди.

Немногие из членов семейства Trombidiidaeболее пагубны для человечества, нежели larvae,то есть личинки клещей-чиггеров. Эти крохотные существа в весенние и летние месяцы оккупируют побеги всевозможных растений. Прикрепившись к обнаженному участку кожи неосторожно приблизившегося к ним человека, они впрыскивают сильнодействующий слюнный секрет, разлагающий клетки и позволяющий им высосать питательную жидкость при помощи хоботка. Хозяин же, в данном случае ваш покорный слуга, в течение недели и более ощущает в результате этого прискорбного контакта нестерпимый зуд в пораженном участке тела.

– Но каким образом мог я войти в контакт с этими гадкими существами? – поразился я.

– В траве, в парке, полагаю, – сообщил Карсон.

Я сразу понял, что скаут прав. Заросшие газоны Сент-Джонс-Парка представляли идеальную среду обитания для этих паразитов.

– А как же вы, Карсон? Вы в равной степени подвергались риску нападения этих мерзких существ. Но, как я понимаю, вы не ощущаете никакого дискомфорта.

– Со мной все в порядке, – успокоил меня Кит Карсон. – Полагаю, мои сапоги – неплохая защита.

Тот, кто не испытал на себе всех последствий нападения этих мерзких насекомых, не в состоянии понять моих страданий. Нестерпимый зуд побуждал меня немедленно впиться ногтями в кожу и бешено расчесывать ее. Сверхчеловеческих усилий стоило мне воздержаться от этого опрометчивого действия, ибо понимал я, что таким поступком могу не только усугубить дискомфорт, но и подвергнуться опасности заражения крови.

– Что же делать? – в отчаянии воскликнул я. – Зуд в обеих лодыжках совершенно непереносим!

– Подожди, Эдди! – обратилась ко мне теща. – Помнишь чудесный бальзам, который ты купил для Сестрички прошлым летом, когда ее комары замучили?

– М-м-м… Да-да, – вспомнил я после секундного раздумья. – «Славное Средство от Зуда Доктора Китреджа».

Действительно, я приобрел упомянутое средство прошлым летом. Мы тогда жили за 86-й улицей, в деревне. Лето выдалось влажное, Сестричка сильно страдала от комаров. Во время одной из моих вылазок в город я посетил аптеку Дайчинка на Барроу-стрит. По рекомендации хозяина, заверившего меня в эффективности чудодейственного средства для всех случаев кожного раздражения, от экземы до стригущего лишая и золотушных язвочек, я купил склянку за почти непозволительную для меня сумму в пятьдесят центов. Вложение оказалось, однако, не пустой тратой средств. Хотя от бальзама слезала кожа, но зуд, действительно, утихал, Сестричка почувствовала себя гораздо лучше.

– Тетушка, дорогая, там еще что-то осталось? Если да, прошу, сюда его как можно скорей! – возопил я.

Добрая моя теща выскочила из комнаты и почти тут же вернулась с двумя бинтами и пинтовой бутылью слизи несколько отталкивающего вида. Я тут же втер некоторое количество средства в свои многострадальные лодыжки и обмотал их бинтами.

– Что там намешано? – поинтересовался Карсон, морща нос.

– Согласно информации на этикетке, основные ингредиенты состава – азотная кислота и ртуть в сочетании с веществом, точное название которого производитель не сообщает.

– Медвежьим жиром несет, – определил следопыт.

Душок от прославленной панацеи действительно исходил специфический. Однако я сразу же почувствовал облегчение. Жжение утихло и сменилось легким, едва уловимым пощипыванием.

Зуд в ногах сменился урчанием желудка. Я набросился на завтрак и отвлекся лишь однажды, когда пес Карсона подобрался ко мне под столом и стал тереться о колени, пока не выклянчил кусок бекона.

Покончив с завтраком, мы обсудили планы на день. Иеремия снова проведет день с Сестричкой и Путаницей, ко взаимному удовольствию всех троих. Мы с Карсоном тем временем отправимся в музей Барнума и разыщем знакомых Мазеппы.

Едва мы успели обсудить этот вопрос, как кто-то постучал в дверь. Удивленно глянув на меня, как бы говоря: «Кто бы это мог быть в столь ранний час?» – тетушка поднялась и вышла в прихожую. Через минуту, в течение которой до нас доносился приглушенный диалог между моей тещей и неизвестным посетителем, она вернулась с корзиной, наполненной всевозможной едой.

– Миссис Уитэйкер. Вот, корзину доставили. Тебе, Эдди.

– Неужто? – удивился я. – Кто, э-э, доставил?

– Посыльный, должно быть, кто ж еще. Миссис Уитэйкер не сказала.

– Интересно, что там, – загорелась любопытством Сестричка. Она протянула руку к поставленной на стол корзине и принялась выкладывать содержимое на стол. Перед нами появилась роскошная гроздь аппетитного винограда, затем дюжина севильских апельсинов, сыры нескольких сортов, банка пряной маринованной цветной капусты, вторая банка, содержащая клейкую массу – по виду тушенка из смеси томатов и гомбо, [17]17
  Гомбо (окра, бамия) – недозревшие плоды Hibiscus esculentus, однолетнего растения семейства мальвовых.


[Закрыть]– и пряный медовик, завернутый в белую бумагу.

– Но карточки здесь нет, – заметила Сестричка тоном, показывающим, что она не обнаружила главного объекта своего любопытства.

– Конечно же, это наш добрый друг мистер Барнум, – высказал я догадку. – Я как раз поблагодарил его за гостинцы из Европы. Теперь, возможно, в знак признательности за поддержку во время музейного мятежа, он решил послать нам еще один подобный дар.

– Прекрасный человек мистер Барнум! – воскликнула Путаница. – А люди всегда о нем такие гадости болтают, ужас! Ты должен его поблагодарить, Эдди.

– Как только увижу, – горячо заверил я добрую женщину, направляясь с Карсоном к выходу из столовой.

– Я пока это приберу; вечером, когда вернетесь, и попробуем. – Тетушка неспешно начала укладывать продукты обратно в корзину. – И ради бога, Эдди, будь осторожнее на улицах. Я сегодня ночью едва глаза сомкнула, все об этих пожарниках думала. Этот окаянный город и так опасен, даже без негодяя Джонсона.