Текст книги "Дженнет (СИ)"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Девушка высвободилась из объятий подруги.
– Не понимаю, чего тут хорошего? – пробормотала она, снова отворачиваясь к цветущим лозам.
– Хорошо то, что королю вчера было скучно на балу, – торопливо зашептала Грайна, понизив голос. – Меня там не было, но я сама слышала, как другие фрейлины шепчутся между собой об этом. С некоторых пор они относятся ко мне, как к пустому месту, почти не разговаривают, но зато я могу их подслушивать, а это намного интереснее! Королю все время скучно, он тоскует, и королева уже не знает, чем его развеселить. Вот и придумала песенный турнир! Она приглашает всех, кто умеет петь, чтобы они завтра показали королю свое искусство. Та певица, которая понравится больше всех, получит награду…
– Мне это не интересно! – вздохнула Дженнет, а сердце болезненно сжалось. Она вспомнила вчерашний бал и свое унижение. – Кроме того, меня все равно туда не пустят. Я же маленькая служанка! Мое место на кухне…
Она прикусила губу, чтобы не расплакаться от обиды.
– Пустят, – улыбнулась Грайна. – Всех пускают. Я нарочно подслушала!
– Я не умею петь! Я не… – девушка чуть было не выпалила: «Я не фейри!» – но вовремя прикусила язычок, боясь, что их подслушают остальные. – Я не знаю, что спеть…
– Спой ту, которую пела только что!
– И еще мне нечего надеть. Я же не могу пойти на песенный турнир в этом платье, – пробормотала Дженнет, уже понимая, что уговаривает сама себя. Да ради того, чтобы просто издалека посмотреть на Роланда, она готова пойти, куда угодно. И неужели после того, через что ей пришлось пройти, она остановится, быть может, в одном шаге?
– Не переживай! – Грайна снова обняла ее за шею. – Я что-нибудь придумаю! Я на твоей стороне!
Она подмигнула, и Дженнет приободрилась. Как все-таки хорошо, когда есть те, кого можно назвать Добрыми Соседями!
В назначенный день и час девушка тайком ускользнула от своих товарок, перебиравших спелые ягоды. Фейри были так увлечены обсуждением празднеств, что не заметили, как одна из них тихонько поднялась и направилась к выходу.
Дженнет трусила. Она помнила, что у нее на родине без особого приглашения нечего и думать явиться не то, что на бал, но и просто в гости. Конечно, тут, в волшебной стране, свои правила, но это еще не значит, что простая кухонная служанка имеет право переступить порог королевского дворца!
Уже прозвучал гонг, возвещавший начало песенного турнира, когда девушка добралась до условного места, где ее должна была ждать Грайна. Девушка-арлен обещала нарядить ее в праздничное платье, чтобы Дженнет можно было принять за знатную даму, и девушка очень надеялась на чудо.
Она стояла на краю залитой ярким светом лужайки, вдоль границы которой в шахматном порядке были высажены кусты белых и алых роз. В отдалении ввысь возносились серебристо-белые башни королевского дворца, чуть левее раскинулся сад, справа росли ягодные кусты. Где-то слышался звон ручья, пели птицы, пахло цветами и травами. В высокой траве мелькали какие-то существа. Дженнет не присматривалась, ожидая, когда же ее отыщет Грайна. Но время шло, а ее приятельница все не появлялась. Может быть, ее задержали дела? Или она забыла про свое обещание? Или – тут девушка похолодела – Грайна ее обманула и сейчас хихикает за углом, наблюдая за наивной смертной? Нет, этого просто не может быть! Грайна не стала бы обманывать! Наверное, ее что-то задержало. Ведь она фрейлина, а у фрейлин королевы всегда много обязанностей. Вдруг Мэбилон за что-то разгневалась на нее и наказала?
Время шло, и Дженнет ясно понимала, что придется действовать в одиночку. Всего-то и надо, что выйти из-за кустов и войти в замок. Если это правда. И на песенный турнир пускают всех, пустят и ее – хотя бы постоять в уголке. Но как же трудно решиться!
Подумав о Роланде и о том, что в случае удачи она его увидит хотя бы издалека, Дженнет все-таки сделала шаг.
И в этот момент чьи-то пальцы легли ей на глаза.
– Попалась!
Дженнет вскрикнула. Это был не голос Грайны. Мужчину, который произнес это слово, она бы узнала сразу. Девушка поспешила вырваться.
– Привет! Я тебя нашел! – рыцарь Ролло весело подмигнул. – Ты со мной решила поиграть в прятки?
– Нет, – воскликнула Дженнет. – Я не…не играла!
– Вот как? А мне показалось наоборот, – он улыбался, и любая другая девушка за одну его улыбку была готова пасть к ногам красавца-рыцаря.
– Я… ждала кое-кого, – Дженнет оглянулась по сторонам, надеясь, что Грайна явится в самый последний момент.
– Кого? Надеюсь, не моего соперника? Хотелось бы мне заранее познакомиться с тем, кого придется ради тебя вызвать на бой.
Рисуясь, он обнажил меч и несколько раз взмахнул им, срезая траву.
– О, сэр Ролло, это вовсе не то, что вы думаете! – простонала девушка. – Прошу вас, поверьте и дайте мне уйти! Я спешу.
– Вот как? Раньше не спешила, а теперь заторопилась? В мои объятия, надеюсь?
– Нет!
Сообразив, что только что сказала, Дженнет молнией метнулась прочь. Рыцарь издал ликующий крик и устремился вдогонку. Подобрав подол платья, девушка побежала по лужайке, стремясь добраться до спасительных зарослей. Но преследователь был слишком близко. Беглянка несколько раз попробовала резко свернуть в сторону. Легкие ножки фейри несли ее удивительно быстро. Будь ее противник человеком, он бы давно отстал, но рыцарем овладел азарт погони. Он что-то весело кричал на бегу. Потом что-то мазнуло ее по руке. Девушка обернулась – Ролло на бегу бросал в нее сорванными цветами.
– Попал! Попал, моя милая шалунья, – кричал он на бегу.
Спасаясь бегством, Дженнет ворвалась в заросли, и тут удача ей изменила. Она влетела в густой кустарник, и тут рыцарь ее настиг.
– Попалась! – крепкие пальцы сомкнулись на ее подоле.
– Пустите меня! – воскликнула девушка, пытаясь вырваться.
– Ни за что! – Ролло решительно обнял ее. – То есть, конечно, пущу, но не раньше, чем получу свою награду.
От удивления Дженнет перестала улыбаться:
– Какую награду?
– Поцелуй! А чтобы ты не убежала опять…
Он обнял девушку покрепче, прищелкнул каблуками, и в ту же секунду они оба взмыли вверх. Только и мелькнули внизу кроны деревьев. Не ожидавшая этого, Дженнет завизжала и вцепилась в рыцаря мертвой хваткой.
– О, какая ты страстная! – рассмеялся тот. – А еще недавно не желала, чтобы я тебя трогал…
– Пустите меня, – Дженнет зажмурилась, боясь посмотреть вниз. – Пожалуйста, верните меня на землю!
– А чем тебе тут неплохо? – они парили в вышине, рядом с мелькающими тут и там птицами. – Оглянись! Когда еще тебе, девчонке с кухни, доведется лицезреть дворец Мэбилон с высоты птичьего полета?
Наверное, зрелище того стоило, но Дженнет, никогда в жизни не поднимавшаяся так высоко, боялась смотреть по сторонам.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Очень вас прошу…
– Не раньше, чем ты меня поцелуешь!
Спорить с рыцарем было бесполезно. Сила и удача были на его стороне. Дженнет глубоко вздохнула и потянулась губами к его губам. «Прости меня, Роланд!»
Ролло впился ей в губы жадно, как страстно влюбленный. От его прикосновений у девушки закружилась голова, и она бы непременно упала, если бы рыцарь ее не сжимал в объятиях. Кровь застучала в висках, в глазах потемнело. Сердце было готово выскочить из груди. А поцелуй все длился и длился…
Опомнилась Дженнет, лежа на траве под каким-то деревом. Над нею, приподнявшись на локте, нависал Ролло. Рыцарь самодовольно улыбался.
– Ты чудесно целуешься, – заявил он. – Твои губы слаще меда и нектара. Ты так напоминаешь мне одну смертную девушку… Она разбила мне сердце, и я думал, что уже никогда никого не полюблю, но появилась ты и почти меня исцелила.
– Почти? – пролепетала Дженнет, прекрасно понимая, о ком он говорит.
– Почти, – кивнул Ролло. – И исцелишь полностью, если позволишь мне продолжить наше знакомство…
Намекая, каким он видит продолжение, рыцарь положил ладонь ей на грудь.
– Нет! – вырвалась Дженнет. – Как вы смеете?
– А что такого? Ты ведешь себя, как та смертная, а я этого не люблю. Тебе не идет ломаться! Ну же, оставь капризы и иди ко мне! Нам будет хорошо! Ты горячая и страстная… Ну, что же ты? Не верю, чтобы я был у тебя первым – так целоваться может только опытная обольстительница.
Дженнет мысленно скрестила пальцы.
– Вы мне тоже нравитесь, сэр рыцарь, – пролепетала она, от души надеясь, что эта ложь так и останется ложью. – И я бы с удовольствием провела с вами день-другой, но сегодня – сейчас! – я спешу! Мне надо торопиться.
– Куда? – Ролло оказался на ногах едва ли не быстрее ее.
– Этого я не могу вам сказать, – попятилась Дженнет. – И не ходите за мной, если хотите еще раз встретить меня в укромном уголке!
Метнувшийся за нею рыцарь застыл, как вкопанный, и девушка, не чуя под собой ног, помчалась прочь. «Вот я и стала настоящей фейри! – подумала она. – Эти существа тоже лгут, как дышат…»
Влюбленный Ролло отнес ее довольно далеко от дворца, и Дженнет устала и запыхалась, пока возвращалась на прежнее место. Опасаясь новых задержек, она решила сразу пробраться на турнир. Пусть она опоздала, но не по своей вине! Но она должна… должна там быть!
Прическа ее растрепалась, платье помялось, один башмачок она потеряла во время полета и еще на полпути скинула и второй, так что ничего удивительного, что стоявшие на часах рыцари воззрились на нее с презрением:
– Куда?
– На песенный турнир, – пролепетала Дженнет. В прошлый раз на бал ее пропустили беспрепятственно, а теперь…
– Ты опоздала, – покачал головой один из стражей. – Турнир только что закончился.
Чтобы не упасть, Дженнет ухватилась за копье рыцаря.
– Как? – выдохнула она.
– Вот так. Слышишь? – рыцарь склонил голову набок. – Это поет Ган Киннах. Он всегда завершает песенные турниры. Дальше будет награждение…
Но Дженнет уже его не слушала. Она сорвалась с места, поднырнула под скрещенные копья и помчалась в залу. Отчаяние и разочарование придали ей сил. Красивый сильный звонкий голос Гана Киннаха – в другое время им можно было заслушаться – вел ее, как путеводная нить.
В большом зале было много знатных фейри. Они толпились вдоль стен, внимая одинокому певцу, который стоял у подножия трона и вдохновенно пел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Дюжина девушек и юношей с арфами – наверное, другие участники турнира – выстроившись в ряд, стояли поодаль. Но Дженнет видела только Роланда. Он, развалясь, сидел на троне и смотрел прямо перед собой. Со стороны могло показаться, что он внимательно слушает песню, но когда сладкий голос Ган Киннаха замолк, мужчина не вдруг пошевелился, очнувшись только от прикосновения руки Мэбилон.
– Ну, мой король, доволен ты турниром? – проворковала та, заглядывая ему в глаза.
– Да, королева, – пустым голосом отозвался он.
– И, как велит обычай, должен ты награду поднести тому певцу, который тебе сердце тронул своей песней! Все пред тобой, – королева обвела рукой дюжину участников турнира, – смотри и выбирай!
Она опоздала! Дженнет попробовала протиснуться вперед.
– Что ты тут забыла? – какая-то знатная дама отстранилась от служанки.
– Я… я хотела только…
– Пошла вон!
– Но я тоже хотела спеть…
Эти ее слова были встречены смехом.
– Спеть? Маленькая служанка хочет петь на турнире? Ты опоздала! Надо было быстрее работать, и тогда смогла бы хотя бы послушать, как поют другие!
– Но я, – смущенная, Дженнет не знала, что сказать, но помощь пришла, откуда она не ждала.
Перепалку услышала сама Мэбилон.
– Что там случилось? Почему я слышу смех? – нахмурилась она.
Дженнет вытолкнули вперед. Королева рассматривала ее с высоты трона. Роланд даже не повернул головы.
– Ты спеть хотела? Как тебя зовут?
– Джи-жи, – прошептала Дженнет. – Вы сами меня…
– Я все помню, – перебила Мэбилон. – Ты опоздала. Приходи потом.
Она кивнула головой, и рядом с Дженнет, как из-под земли, выросли те самые стражники, которые пропустили ее в зал. Не говоря ни слова, они подхватили девушку под руки и повели прочь.
И тогда она решилась. Без надежды, без раздумий, не уверенная в том, что поступает правильно, она запела на ходу:
На свете девушка жила –
Мэри-Джейн, о Мэри-Джейн! –
Любила славного парня она.
Пой песню, пой.
Но вот началась на свете война –
Мэри-Джейн, о Мэри-Джейн! –
И им расстаться настала пора.
Пой песню, пой.
«Прощай, любимая, я ухожу!
Мэри-Джейн, о Мэри-Джейн!
Быть может, голову я сложу…
Пой песню, пой.»
Роланд вздрогнул, выпрямляясь. Взгляд его прояснился. Он обвел глазами собравшихся:
– Что это?
– Что случилось, повелитель? – Мэбилон заботливо коснулась его руки.
– Н-ничего, – мужчина провел ладонью по лбу. – Но вы слышали, ваше величество?
– Что такое?
– Песня…
В это время двери захлопнулись за Дженнет, и мелодия смолкла.
– Тебе послышалось, мой повелитель, – проворковала королева.
Король посмотрел на нее и медленно кивнул.
Глава 19.
В башню Бин Сидхи попасть можно было тайным ходом – никто не должен знать, как пробраться к пророчице. Никто не должен был догадываться о том, что всемогущая королева фей, как простая фейри, тоже может испытывать страх и неуверенность.
И, тем не менее, это было так. Отослав своих фрейлин, Мэбилон шагнула в запретную дверь. Как всегда, она испытала страх, когда яркий свет залов сменился сумраком, а под ноги легла крутая лестница, вырубленная в толще скалы. Бин Сидха когда-то была столь же могущественна, как и сама Мэбилон, но не сумела предугадать своего пленения. И ограничилась тем, что как-то раз предсказала королеве, что в ее силах сделать королеву фей счастливой и несчастной – все зависит от того, что она захочет предсказать. Ибо Бин Сидха не просто провидела будущее – при случае и сильном желании она могла создать его самостоятельно. И всякий раз, обращаясь за помощью, Мэбилон невольно чувствовала страх – а что, если на этот раз пророчица решит исполнить давнюю угрозу и проклянет ее, решив изменить судьбу королевы? Но делать было нечего. Она должна рискнуть.
Королева почти летела по ступеням, таким древним, что мир давно забыл, сколько им столетий. Эту башню выстроили еще до того, как на нее наткнулась Мэбилон – тогда она еще подумала, что здесь хорошо устроить тайник. И некоторое время спустя в ней появился обитатель. Бин Сидхе понравилось уединение и темнота. Кроме того, ее племя любило башни, особенно старые. Она слишком поздно поняла, что попала в ловушку.
И вот она, комната на вершине башни. В узкие окошки не проникает дневной свет – тут всегда сумрак, утра или вечера. Сейчас, судя по запахам сырости и утренней свежести, рассвет. Ворох тряпья, какая-то посуда, гнездо на перекрещивающихся балках. Запах… Запах мокрых птичьих перьев и еще чего-то неуловимого. Может быть, страха?
Куча в углу зашевелилась. Из вороха тряпок поднялась всклокоченная седая голова. Бин Сидха прищурилась:
– Явилась? Приползла-таки просить о милости?
– Я? – улыбнулась Мэбилон. – Еще чего не хватало! Просто захотела проведать…
– И примчалась так, словно я тут умираю! А я жива-здорова, у меня все есть… В отличие от некоторых!
Вскрикнув, она одним прыжком взвилась ввысь, на потолочную балку, повисла там на руках, раскачиваясь. Потом легко забросила свое тело на балку, уселась там, поправляя свое похожее на растрепанное оперение одеяние. Бин Сидха еще помнила, что когда-то была птицей. Странно, а Мэбилон это почти забыла.
– У меня тоже все есть. И даже больше, – подбоченилась она.
– О да! Свет! Солнце! Ветер! Дождь! Травы и цветы! Песни и пляски! – выкрикивая каждое слово, пророчица раскачивалась на своем насесте, запрокинув голову. – Нет только любви! Нет только ласки!
– И любовь у меня есть!
– Была, – каркнула Бин Сидха.
– Есть! Король со мной!
– Ты его убила! Слышишь? Ты своего убила короля! Убила короля! Убила короля! – заголосила пророчица. – Он сгинул! Был – и нет! И прахом стали все твои мечты!
– Это неправда. Ты ошибаешься! Ты стала слишком старой…
– О, да, в отличие от тебя, ведь ты останешься всегда такой, какая есть!
Мэбилон невольно задержала вздох. Каждое слово этой сумасшедшей можно было понимать двояко.
– Это значит, я не умру?
– Это значит, что в твоей жизни все останется, как есть!
Мэбилон перевела дух. Нет, не зря она поднималась на эту башню. Не зря дышит сейчас вонью старых тряпок и птичьего помета.
– А ты не настолько и стара, – промолвила она. – И твои пророчества…
– А я не прорекала. Но хочешь, – Бин Сидха наклонилась вперед так, что оставалось лишь дивиться, как она сохраняет равновесие, – предреку? Не желаешь знать, что тебя ждет?
– Ничего нового, надеюсь.
– Именно что ничего! Совсем ничего! Вообще ничего! Но если хорошо попросишь, – она подмигнула, – может быть…
– Просить? Мне? У тебя?
Внезапно Бин Сидха спрыгнула на пол. Выпрямилась, оказавшись одного роста со своей собеседницей. Длинные спутанные волосы падали почти до пояса, сливаясь с накидкой из тонких птичьих перьев. Они слиплись и теперь напоминали грязные волосы. Переваливаясь, как огромная птица, пророчица подковыляла к замершей от неожиданности королеве. Выпростала из-под накидки тонкую, высохшую, как птичья лапа, руку с длинными загнутыми ногтями черного цвета. Дотронулась до ее щеки. Мэбилон содрогнулась от отвращения. Запах стал просто ужасен. Как бы не потерять сознания!
– Молодая, – проскрипела пророчица. – Красивая. Сильная. Холодная. Словно мертвая…
– Я живая! Я…
– Но не так, как та, другая!
– Другая? Ты говоришь про Айфе?
– Не знаю никакой Айфе! – отрезала Бин Сидха. – Айфе далеко. Она ближе, чем Айфе!
– О ком ты говоришь?
Но пророчица уже отступила, напоследок бросив на Мэбилон такой взгляд, что у королевы сжалось сердце.
– О ком ты говоришь? – повторила она. – Открой мне!
– Что, страшно? Говори, зачем пришла! Я же чувствую твой страх! Он как запах – чем сильнее пытаешься залить его благовониями, тем яснее все понимают, что с тобой что-то не так!
– Ты права, – сдалась Мэбилон. – Я боюсь… Мое счастье… мой король и повелитель…
– Оказался не твоим, – захихикала пророчица. – Я это знала с самого начала. Ты всегда берешь то, что пожелаешь, даже если это не твое! Ты отняла у меня свободу, хотя она принадлежала только мне. Ты отняла трон у своей сестры Айфе, хотя он принадлежал ей. Ты забрала ее детей, хотя они были ее детьми и более ничьими. Ты получила могущество и власть, которые могли бы стать чьими-то еще. То, что должно быть поделено на двоих-троих, все досталось тебе одной. А теперь ты забрала чужое счастье… Только счастье, свобода, власть – они не вещи. Их нельзя запереть в сундук, нельзя носить при себе, в кошельке на поясе! Ты отняла у меня свободу летать – но свободу самой распоряжаться своей судьбой отнять не можешь! Смотри!
Развернувшись в противоположную сторону, Бин Сидха пригнулась, ссутулилась, набрала полную грудь воздуха и испустила такой резкий крик-визг-вой, что Мэбилон покачнулась, хватаясь за голову. От невыносимой боли захотелось кричать не хуже этой полуптицы. Когда же вопль смолк, и королева фей выпрямилась, она увидела, что части стены просто-напросто нет. Она и пророчица стояли на краю пролома, глядя на холмистую равнину. Подробнее рассмотреть ее было нельзя – внизу только-только наступал рассвет, царил сумрак, и все тонуло в сером мареве. Да еще и облака, ползущие под ними, закрывали добрую половину земли. Где-то там, вдалеке, синело море, на горизонте сливаясь с небом. У Мэбилон дух захватило от такой высоты, хотя ей случалось летать на крылатых конях из конца в конец своей страны и даже за ее пределы. Но так высоко ни один крылатый конь не поднимался. Она задохнулась. Голова закружилась, и королева попятилась, закрыв глаза и борясь с дурнотой. Одновременно она силилась справиться со страхом – все ее чувства кричали, что перед нею – не мастерская иллюзия, что полуптица каким-то образом действительно избавилась от стены и может покинуть свою башню в любой момент…
– Понимаешь теперь, что меня тут ничто не удержит? – та захихикала. – Но что, если я хочу остаться здесь? Что, если мне тут нравится? Тут тихо, темно, сытно кормят… И так интересно наблюдать за тобой и всеми остальными! Что, если остаться тут – мой свободный выбор? То, что ты, отобрав когда-то у меня свободу, отнять не в силах? Но если хочешь, восстанови стену. Твоих сил на это хватит. А я не стану мешать. Это ведь мой свободный выбор! Ты его никогда не получишь!
– А трон моей сестры?
– А ты на нем сидишь? – Бин Сидха одним прыжком вернулась на насест на уцелевшей балке. – Он в запустенье, но там нет тебя. И Айфе все еще зовут королевой. И даже если ты ее убьешь, она не лишится королевского достоинства. И ты ее по-прежнему боишься и признаешь ее силу – иначе зачем тебе ее дети, как не для того, чтобы обезопасить себя от их матери?
– Ее дети…они…
– Они – плоть от плоти своей матери. Ты можешь их убить. Можешь перевоспитать, но в их жилах все равно будет течь кровь твоей сестры Айфе! Ее не выпустишь до капли! Что-то да останется! И с этим тебе не справиться!
Мэбилон прикусила губу. Что бы она ни сказала, Бин Сидха тут же обратит против нее. Но оставалось еще кое-что…Вернее, кое-кто.
– Я не отдам его! Слышишь? Не отдам! – прошептала она.
– И что ты сделаешь? Запрешь в клетку?
– Да! Если надо – да!
– Смотри, – тонкая костистая рука указывала на пролом в стене. – Клетки для того и созданы, чтобы их ломали.
Больше Мэбилон не могла терпеть. Она вскинула руки. Увернуться пророчица не успела – сразу дюжина молний, вспыхнув, ударили ее тело, сбили на пол. От нового залпа задымилась ее накидка, и резкая вонь горящих перьев и волос заполнила комнату. Бин Сидха покатилась по полу, пытаясь сбить синеватые язычки пламени, которые плясали на ее одежде и коже. А Мэбилон, с горящими глазами, бледная, ударила снова. Ураганный порыв ветра, ворвавшийся сквозь пролом, взметнул ее волосы и подол платья, сорвал с королевы фей налет красоты, превратив ее в человекоподобную тварь. Но и Бин Сидха изменилась – огонь слизал с ее тела вместе с одеждой и волосами часть плоти. Существо, которому в конце концов удалось одолеть огонь, походило на смесь паука и птицы, и лишь нос, глаза и щель рта хранили сходство с прежней пророчицей. Ее стоны превратились в булькающий смех.
– А я все ждала, когда же ты проявишь свою истинную сущность! – прокаркала она. – Как считаешь, способен ли кто-то любить тебя такой?
– Это ты во всем виновата! – выпалила Мэбилон. – Ты заставила меня…
– …вспомнить, какова ты есть? Попробуй теперь забыть!
Ее смех рвал горло и уши. Королева вскинула руки, чтобы добить противницу, но сдержалась усилием воли.
– Я докажу, – промолвила она и бросилась к выходу.
Вслед ей несся булькающий хриплый клекот, в котором с трудом можно было узнать злорадный смех. Отхохотавшись, Бин Сидха уткнулась лбом в холодный каменный пол.
– Твоя беда, Мэб, в том, что ты хочешь получить все и сразу. И ничего не готова отдать.
Королевский сад был огромным. Можно было бродить по нему часами, но всякий раз оказываться на новом месте. Казалось, ему нет конца и края. Идешь-идешь, а одни аллеи сменяют другие. Лужайки, поросшие ровной травкой, чередуются с цветниками, где одновременно цветут растения весны, лета и осени и скромные крокусы соседствуют с шикарными розами, а яблони роняют свой цвет на пушистые шары хризантем. Было полным-полно и диких растений – наперстянка цвела рядом с орхидеями, одуванчики – с левкоями и колокольчиками, ромашки с ночными фиалками. Тут и там на шпалерах извивались плети вьюнка, дикого винограда и повилики. Одни деревья вольно раскидывали свои кроны над полянками, другие теснились небольшими группками, так тесно переплетя свои ветки, что к корням не достигал ни один луч света. Там раскрывали свои белые глазки ночные цветы – словно россыпь потерянных звездочек. Деловито сновали шмели и пчелы, но вместо бабочек порхали крохотные цветочные фейри. В траве шныряли пикси, а возле прудов в вечерний час можно было увидеть танец блуждающих огоньков. Некоторые деревья гнулись под тяжестью плодов – яблоки, груши, вишня, терн, слива. Попадались и кустарники. Можно было провести в саду весь день, питаясь только плодами и ягодами.
И в то же время это была мастерски сделанная иллюзия. Весь этот мир вокруг него был одним большим обманом. Прозрачные стены, по которым ползли живые рисунки-узоры. Свет, льющийся с потолка и угасающий также медленно, как гаснут краски заката. Огромные залы и анфилады комнат – сколько ни броди, все время попадаешь в другую комнату и ни разу – на двор. Даже сад был, при всем своим объеме и разнообразии тоже заключен в клетку из стен и потолка.
И он сам тоже был иллюзией. Король чувствовал, что растворяется в этом мире. Память его становилась слабее с каждым часом. Одно за другим исчезали имена, лица, события. Он понемногу начинал думать, что вся его прошлая жизнь лишь приснилась ему, а настоящее – здесь и сейчас, в замке королевы фей, которая называла его своим королем и повелителем. И только это было настоящим – эти стены, эти залы, эти весело щебечущие фейри, и эта корона, увенчавшая его чело.
Ему дозволялось бродить повсюду – при условии, что рядом будет свита. Пажи, фрейлины, слуги, рыцари. Он ощущал их постоянное присутствие, даже когда посещал школу Саттах Грозной. Впрочем, после казни Конно он совершенно забросил тренировки. Для чего это все? Чтобы сражаться? С кем? Насколько он успел узнать, все противники королевы давно разгромлены. Может быть, она готовится к защите от каких-либо врагов? Но почему тогда ему ничего не говорят? Хотя, не все ли равно?
Король был готов смириться, отказаться от борьбы. Что ему делать? Конно был единственным, кому он мог довериться, и вот его не стало. Его слово, слово короля, как ни превозносила его перед всеми Мэбилон, на самом деле ничего не значило. Королеве фей человек был нужен либо как красивая игрушка, либо для каких-то своих тайных целей. Ни то, ни другое мужчину не устраивало. Но что делать?
Он ушел в себя. Отступил, замкнулся, надел маску показного смирения, и, кажется, ему удалось обмануть свою прекрасную тюремщицу. Королева Мэбилон так долго жила в мире иллюзий, так привыкла к чарам, колдовству и тому, что все на свете не такое, каким кажется, что не подумала заподозрить человека в обмане. А он, уйдя в себя, каждую минуту ожидая, что его обман раскроется, пытался отыскать ответ на загадку – зачем же он на самом деле нужен королеве? Быть может, разгадка в его прошлом – том самом, которое с каждым днем и часом уходило все дальше?
И так было до тех пор, пока из уст какой-то юной фейри он не услышал песню.
Услышал – и не поверил своим ушам, еле сдержавшись, чтобы не выдать себя. Нежный звонкий голосок, дрожащий от волнения – и песня, которую он последний раз слышал где-то в прошлой жизни. Как? Откуда она взялась здесь? Подслушала ли ее молоденькая певица, когда бывала в мире смертных? Или это случайное совпадение?
Сегодня ему повезло – его прекрасная тюремщица оставила его одного – одного, если не считать придворных дам. Но это уже было кое-что. Можно было подумать. Попытаться вспомнить.
Дженнет наблюдала за ним издалека. Она пробралась в королевский сад тайком, просто для того, чтобы быть хоть немного ближе к Роланду. Где-то здесь он бродил по аллеям. Где-то здесь отдыхал в объятиях ее соперницы. Тут перед ним танцевали фейри, он слушал их музыку и песни…
Песни. Девушка вспомнила тот турнир, который она едва не пропустила, благодаря вмешательству Ролло. Но и мига было довольно для того, чтобы вспомнить тот огонек, который зажегся в любимых глазах. Мужчина словно проснулся от долгого сна. Ах, если бы не королева! Она крепко держит его в своих руках! Достаточно было вспомнить, как она схватила Роланда за руку – и как он сник после этого.
Дженнет без покоя кружила по королевскому саду. Она не замечала цветов, не смотрела под ноги, топча сочную траву. Равнодушно отводила рукой ветви, сгибающиеся под тяжестью плодов, не пробовала искать на кустах ягоды. Что ей все эти красоты, если рядом нет Роланда? Если между ними эти стены?
Она не замечала никого и ничего, пока не подобралась совсем близко. Окруженного цветущими кустами, она увидела его. Король фейри восседал среди цветов на троне, небрежно откинувшись назад. Рубашка из тонкого нежного полотна облегала его торс, подчеркивая мужскую красоту. На длинные волосах сверкал венец. Закинув ногу на ногу и чуть покачивая носком сапога, он смотрел вдаль скучающим взглядом. Красавицы-фейри расселись вокруг человека. Взгляд его скользил по лицам, по каменным ступеням, по кустам, и у Дженнет тоскливо сжалось сердце. Как ему одиноко! Как ему помочь? Как подсказать, что она – здесь?
А что ломать себе голову? Какая же она глупая! Ведь совсем недавно это уже было! Так почему бы не попробовать снова?
Не сводя глаз с мужчины, присевшего на каменную ступеньку, Дженнет тихо запела:
О, солнце, дай мне немного тепла.
О ветер, с полей повей!
Ах, если б дома я была,
И милый в постели моей.
Вернись ко мне,
вернись ко мне
Из дальних волшебных стран.
Хотя б во сне
Вернись ко мне…
Но перед глазами туман.
Король медленно выпрямился, встал на ноги.
– Ваше величество, – тут же откликнулась старшая дама, – что вам угодно?
– Тш-ш, – отмахнулся он. – Слышите?
– Как будто ветер играет в листве? – предположила дама. – Или звенят бубенцы…
– Это песня, – тихо сказала Грайна. Она сидела в сторонке ото всех, на ее слова вроде бы никто не обратил внимания, но король сделал шаг, другой. Он шел на голос, и губы его невольно шевелились, припоминая знакомые слова.
Дорога, ложись под ноги ему,
Попутный дуй ветерок.
Дай выбрать ему сквозь свет и тьму
Одну из трех дорог.
Вернись ко мне,
Вернись ко мне
Из дальних волшебных стран.
Хотя б во сне
Вернись ко мне,
перед глазами туман.
Она стояла за кустами, прижав руки к груди. Юная маленькая фейри, такая хрупкая, что было страшно не то, что обнять – дотронуться одним пальцем. Стояла и смотрела на него огромными глазищами, в которых страх мешался с чем-то знакомым и непонятным. Король испытал разочарование. Еще одна юная фейри, к тому же взирающая на него с таким странным выражением ее хорошенького личика, что поневоле хотелось отвернуться. Но именно эту девушку он запомнил по песенному турниру. И просто так повернуться и уйти уже не получилось. А взгляд! Какой у нее взгляд! Вот ведь считается, что у фейри нет души – а тем не менее, кажется, что в этих огромных ярко-голубых глазах светится ее душа, живая и яркая.
– Не бойся меня, милая, – сказал король. – Я не причиню тебе зла…
Если уж на то пошло, он вообще никому причинить зло не в состоянии. Здесь у него нет ни сил, ни власти.
Она не успела ответить – рядом послышались легкие шаги, заколыхалась трава и ветви кустов, пропуская других фейри.
