Текст книги "Игра с судьбой (СИ)"

Автор книги: Галина Ландсберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

По крайней мере – убивать своими руками.

– С дороги! – Закричал сталкер, выволокши вперёд себя перепуганного учёного на мушке. Может быть им и не важно при поимке беглеца избежать жертв среди сотрудников лаборатории, но пока что палить не начали, значит – оставалась надежда на продвижение дальше.

А ведь как же будет обидно дать себя остановить здесь и сейчас, когда до заветной цели осталось каких-то несколько коридоров.

– Опусти пистолет, отпусти человека и сдавайся по-хорошему. – Пробурчало приказным тоном из-под маски одного из охранников. Сзади послышалось открытие двери, но Корд не стал оборачиваться: ясно, что это подкрепление.

Отвечать что-либо сталкер тоже не стал. К чему эти бестолковые переговоры? Они – не заставят его сдаться, он – не заставит их отстать.

До нужного поворота впереди было всего несколько метров, нужно было только понять, как убрать со своего пути вооруженную пару. Мужчина быстро обернулся назад, решив-таки посмотреть на количество пришедших бойцов, и нахмурился: спереди двое, позади ещё трое. Против пятерых без должной удачи он выстоять не сможет.

Корд решил действовать без промедления: выстрелив в одного из бойцов впереди, он параллельно толкнул учёного на второго, когда тот начал стрелять в ответ. Оставшись без щита, сталкер быстро, как только мог, рванул по коридору вперёд, к нужному повороту. Небольшие метры предстали перед ним длиннейшей в мире дистанцией, на финишной черте которой под грохот выстрелов он ощутил жгучую боль в левом боку.

Вскрикнув, мужчина вцепился ладонью в больное место, но останавливаться не стал: из коридора с охраной он скрылся, теперь требовалось не допустить, чтобы догнали. Каждый шаг отдавался болью во всё туловище, ладонь намокала всё больше, но Корд, словно на адреналине мчался вперёд. Поворот, второй… Сотрудники, похоже попрятались в своих кабинетах, чтобы не оказаться случайной жертвой чьих-то разборок. Ну и славно.

Автоматная очередь ударила в стену рядом, когда сталкер ввалился в помещение центрального пункта управления и захлопнул дверь. Запер на замок изнутри, чтобы постараться сэкономить время на свершение своего плана и болезненно застонал, когда бок в очередной раз засаднило. На него накатывала усталость, силы буквально утекали прочь, смешавшись с густой алой кровью.

– Вы ранены! – Охнула какая-то барышня и Корд понял, что в рубке находится не один. Помимо него, в помещении было порядка четырёх учёных и троих лаборантов, испуганно замеревших на своих местах как за столами, так и за пультом блочного пункта управления.

– Да ну? – Съёрничал мужчина, направив дуло пистолета в сторону работников у пульта. Автомат обронил где-то по пути – с травмой он итак был ограничен по скорости передвижения, а тормозить сейчас было преступлением. – Отошли.

Лаборант и учёный постарше отскочили от пульта, словно ошпаренные; сотрудники в помещении сбились в одну кучу, кто-то из них по рации вызывал охрану, а в дверь уже долбилась погоня.

Из сотен незнакомых кнопок, рычагов и регуляторов мужчина не знал, на что именно требуется нажать, чтобы остановить работу основных систем. В итоге решил, что останавливать её в принципе смысла нет, ведь работу возобновят сразу, как только его поймают, и иметь место может только тотальная поломка.

Корд занес руку с пистолетом над ближайшим скоплением кнопок и на секунду замер. Неужели вот оно? Итог, к которому он так долго стремился. Ради которого просадил все свои сбережения и потерял пути отхода к нормальной спокойной жизни. Из-за которого окончательно испортил отношения с другом. Из-за которого годами не требовал ничего существенного от Чёрного сталкера, чтобы в ключевой момент попросить-таки помощи. Неизвестность его хоть и пугала, но радость за то, что тысячи жизней будут спасены от растущей заразы Зоны, была сильнее и грела мужчину изнутри. Он всё делал и делает верно, если бы было иначе – просто бы не дошёл сюда.

– Не тронь, эй! – Рыкнул позади учёный, и сталкер опустил рукоять пистолета на кнопки.

В комнате повисло напряженное молчание: Корд ждал, как, видимо, и остальные, что система хоть как-то среагирует на вмешательство, но ничего не происходило. Он отложил пистолет, снова нажал на рандомное сочетание кнопок панели уже пальцами, а встретив вновь полное игнорирование от системы, дернул несколько случайных рычагов. Шёпот за его спиной, прорывающийся через бешеное биение сердца, дал понять, что работники не успели выставить на пульт блокировку, и действия должны отражаться на работе, но, происходящее на практике, говорило об обратном. Какого чёрта?

Может, это хитрость учёных? Специально талдычат про какую-то блокировку, лица удивленные на себя натянув, в надежде, что он перестанет творить безобразие на их рабочих местах. Вот только, судя по всему, работнички забыли, что ворвавшийся гость вооружен, а уж заблокировать пистолет никто из них не мог однозначно. Схватив оружие с пульта, стакер нацелился на панель и нажал на спусковой крючок, готовясь ощутить рукой отдачу. Сколько там осталось патронов? Штук семь, шесть? Он высадит их все в эту чертову панель.

Ожидаемого хлопка выстрела не произошло, механизм оружия ограничился только едва слышимым щелчком. Осечка.

– Да ёб твою… – Сердито выдохнул Корд, явно расстроенный очередным встреченным на пусти препятствием.

Проверил корректность вставки магазина, побив рукоятью пистолета по бедру, на всякий случай заталкивая важную деталь поглубже; облокотившись о пульт, отодвинул второй рукой затвор и проверил наличие патрона в патроннике. Всё на месте, а после проведенных процедур никаким образом механизм не должен был подвести своего хозяина. Странно, конечно: в того солдата выстрелило гладко.

Сталкер снова прицелился на пульт, снова нажал на крючок, и снова услышал щелчок осечки. Да что за ерунда?!

Он перевёл пистолет в сторону стены и, как только проверочный выстрел удачно прошёл, в очередной раз попытался выстрелить в панель, но встретил подлую осечку. Мгновенно заболела голова, и без того ослабленный ранением и аварией организм начал бить по нервам. Корд вспомнил слова Роза, сказанные ещё тогда, когда предотвращение рождения Зоны не было его итоговой идеей: нельзя что-то изменить, если оно предопределено.

«Нет», – тут же воспротивился он, – «не всё, что сказала какая-то девка, может быть правдой! Откуда ей знать?!»

Он старался не думать об очевидности произошедшего, пока ещё был в запасе дополнительный путь решения вопроса. Пульт ведь не может работать сам по себе, система не имеет возможности сама себя обслужить, посему людские действия в грядущей катастрофе наверняка играют не маловажную роль. Что, если этих самых людей не будет?

Когда сталкер направил пистолет в сторону столпившихся учёных, кто-то из них громко охнул и потянул вверх руки. Но Корду было плевать на их страх и желание сдаться. Он даже не успел подумать о какой-то морали, когда вместо спешного выстрела снова произошла осечка. Мужчина с остервенением продолжал жать на спусковой крючок снова и снова, но результат не менялся.

С силой швырнув огнестрел в сторону, Корд отчаянно закричал куда-то в потолок, и тут же осел на пол. У него практически не осталось сил: и без того дрожащие руки затряслись ещё сильнее, головокружение постепенно влекло за собой противную тошноту, и входная дверь к этому моменту уже грозилась вот-вот слететь с петель.

«Пусть…» – подумал сталкер, поняв, что предупреждение старой подруги оказалось реальным. Он потерял желание бороться дальше, которое им движило в последние дни, потому что бороться теперь было не за что. Призрачная вероятность предотвращения образования Зоны растаяла моментально лёгкой дымкой, и, оставшись без этой пелены, мужчина словно прозрел.

Как можно быть таким наивным идиотом? Подставить себя, подставить других людей… А сколько пострадало? И там, в лаборатории с мутантами, и здесь. Корду казалось, что кровь со своих рук он не сможет смыть даже за целую вечность.

Когда входная дверь с грохотом открылась, сталкер пораженно опустился на пол, не имея сил даже для того чтобы просто сидеть. Чего уж говорить о сопротивлении задержанию? Мужчина надеялся, что умрёт до того, как его доставят обратно в первую лабораторию, так как услышанные краем уха слова одного из охранников не предвещали ничего хорошего:

– Он нужен живым. Профессора знают для него применение.

НАСТОЯЩЕЕ

Вермут

Через густое облако сигаретного дыма, мерх разглядывал своих товарищей, с которыми последние минут сорок вёл неторопливую беседу. Он был рад видеть их снова, и ещё больше радовался тому, что остался жив.

Когда сознание провалилось во тьму после контакта со снорком в прошлом, Вермут на самом деле подумал, что откинулся, и отчасти испугался, когда тьма рассеялась и он оказался здесь, среди знакомых лиц. Испугался тому, что загробная жизнь будет похожа на обычную, только в отличие от второй, в первой странствовать по огражденному колючкой клочку земли пришлось бы вечно. Да и была бы там хоть какая-то цель?

Его осмотрели, залатали неглубокую рану на щеке, затянули левую руку в эластичные бинты – как сказал Лейб: «Неудачно приземлился, заработал растяжение». Но, остался жив – это главное.

Поначалу, Физик гостеприимно предложил занять свой кабинет, но Вермут отказался, заняв помещение на третьем этаже здания «Коопторга»: пусть он и глава Синдиката, но в Мертвом городе всё-таки есть свой хозяин, и нечего его лишать честно заработанных привилегий.

Накормили досыта, отпоили горячим чаем, выделили тёплую одежду – мужчина сильно мёрз из-за ослабшего организма. Лейб настоял на том, чтобы на время восстановления Вермут оставался здесь, на центральной базе, под его чутким наблюдением, и отмазаться накопившимися в борделе делами не получилось. Как он сказал: «Кто их будет разгребать, если ты умрёшь?». К слову, человеком, который балансирует на грани жизни и смерти, наёмник себя не чувствовал, а когда отогрелся и закурил – то и вовсе думать забыл, что совсем недавно находился именно в таком состоянии.

– Да ну, это антинаучно. – Морщился медик, когда Вермут затянул разговор о произошедшем путешествии, но потом, кажется смирился с доведенной информацией, и молча слушал.

Сидя за небольшим письменным столом, мужчина затянулся сигаретой посильнее, выкурив небольшой остаток до фильтра; дыхнул очередным смолистым облаком и выбросил бычок в пристроенную на манер пепельницы банку из-под энергетика. Физик морщился, он – улыбался: иногда Вермуту после переезда на «Агропром» ох как не хватало некоторой занудности заместителя.

– Что ты щеришься? – Не выдержал разводящий, отмахиваясь ладонью от крепкого дыма.

– Спасибо, что подменил. – Обыденно сказал глава и попытался размять вывихнутую руку. Всё-то с левой стороной ему не везёт: то глаза лишился, то рука теперь. Спасибо, что не оторвало. Конечность отозвалась неприятной болью в запястье, мужчина слегка поморщился. – Как долго будет идти восстановление?

– Если полное, то месяц. Может, полтора. – Пожал плечами медик, и неловко усмехнулся. – Так и быть, аренду койки за ещё один месяц требовать не буду.

Месяц… Когда Вермуту сообщили, сколько он провёл в «коме», он поначалу не поверил. В прошлом пролетело дня два всего, почему такое большое различие?

– Я, кстати, так и не понял: почему под фокусы Черного сталкера попали именно вы? Почему я и Фенек остались на месте? – Подал голос подозрительно молчавший до этого момента Минор, бесцеремонно развалившийся на предоставленной гостю койке.

– Ты был в здании, – начал пояснять мерх, обернувшись к товарищу, – а эта – топталась позади меня. Выходит, что нас его волной задело, а вы – остались в пролёте.

– Ой, сравнил, тоже мне. – С ядовитой ухмылкой фыркнул мужчина, проведя параллель между двумя преградами. Вермуту показалось, что он принял его теорию, но наёмник решил её дополнить своими догадками. – Допустим окей, я скрылся в здании, но она могла остаться на месте из-за того, что не может покинуть Зону.

– Кстати, как вариант. – Поддакнул Физик. – Помнишь, она рассказывала…

Глава раздраженно прикрыл глаз: почему они продолжают говорить об этой девке?

Когда он очнулся, она была в медблоке и поначалу мужчина отчасти обрадовался присутствию девушки на базе. Но потом, когда выяснилось, что та сумела вклиниться в дружный змеиный наёмнический коллектив, присутствие Фенек стало его раздражать. Ни Физик, ни Минор, ни Лёва в своё время не приняли Геллу так, как этого выродка, и различие в поведение мужчину обижало. Обижало за двоих.

Сейчас он яро сожалел о том, что не оставил девушку в лесу, когда распознал в ней другого человека.

– Я видел Сета. В прошлом. – Вермут постепенно стал отводить товарищей к продолжению рассказа о своих приключениях. Основные моменты он озвучил сразу, а мелочи, вроде этой, оставил на потом. Все трое удивлённо уставились на него; Физик, казалось, даже слегка вздрогнул. – Он помогал солдатам утихомиривать мутантов.

– Как мило. – Снова ухмыльнулся затонский разводящий. – Что-то он не был похож на благодетеля, когда стравливал нас друг с другом.

– Дак сколько лет-то прошло. – Лёва потянулся было ладонью к виску, но остановился и неловко сцепил руки в замок на груди. – Могло много чего произойти: и в жизни, и в психике.

– Мы согласны. – Кивнул Физик и скромно рассмеялся.

«Да уж, ты то шаришь за изменения в психике» – усмехнулся Вермут. – «Ты, и твой воображаемый братец».

– Ещё, с Таченко бухал. – Мерх продолжил делиться интересными мелочами, и этой спровоцировал неподдельный интерес у Минора.

– Да ладно?! – Крайне удивленно воскликнул тот, даже с койки подскочил и приземлился пятой точкой на угол стола. – И как?

Минора можно было понять: прошли годы, как он сменил группировку, но выгнать из него «долговца» окончательно так и не удалось. Вермут знал, что для некоторых из них Анатолий Таченко чуть ли не икона, оскорбить которую было делом крайне рискованным.

– Неплохо. – Снисходительно улыбнулся на поведение товарища глава. – Нормальный мужик, со своими тараканами, но – у кого из нет?

– Ну да. – Довольно кивнул Минор, словно ждал от командира нынешнего добрых слов в сторону командира предыдущего.

– Кстати, о «Долге». – Вклинился в диалог Физик. – Их численность ощутимо увеличилась, по местным меркам. Кажется, генералу окончательно надоело твоё «гнездо» на Агропроме. Лада говорит, что они стали как-то подозрительно тише себя вести. Если к комплексу подходят, то не нападают, а осматриваются. Я думаю, что они готовят штурм. Вопрос: когда нападут?

– На хер они пойдут со своим штурмом. – Вермут сердито нахмурил брови. – Местные не простят, если из-за них бордель закроется. Да даже «Свобода» ещё больше обозлится.

– Не думаю, что кто-то будет мешать «долговской» инициативе. – С серьезным выражением лица покачал головой местный разводящий. – Слишком рискованно.

– Посмотрим. – Глава медленно размял спину и шею, медленно покрутив головой. Если он будет долго отдыхать, то смотреть по итогу будет не на что, посему требовалось как можно быстрее возвращаться к своим обязанностям. Тем более, что Физика, судя по всему, дела главы грозились в ближайшее время доконать. – Ладно. Притащите станцию связи и свободный ноут, если найдётся. Надо начинать работать.

15

ПРОШЛОЕ

Морфей

Весь младший военный состав, недавно прибывший на объект, собрали в малом зале для конференций. В большом суетился научный состав – собиралось экстренное совещание. Хотя, можно ли было назвать его таковым, учитывая, что угроза для жизней и работы миновала?

Их рассадили перед выставленным у стены столом, словно зрителей, но происходило обратное: зрителями были те, кто расположился непосредственно за столом. В компании очередного учёного, капитан Волынец, который командовал охраной лаборатории, с угрюмым напускным спокойствием смотрел на бойцов. Его можно было понять: из-за бунта погибло немало как солдат охраны, так и сотрудников, что ненавязчиво говорило о его, как руководителя, некомпетентности. Но мужчина не кричал и не пытался обвинить в потерях кого-то. В момент сбора, Морфей слышал, как один из учёных по-своему пытался успокоить капитана, отметив, что внештатную ситуацию удалось устранить – и это главное. Отчасти сталкер был с этим согласен.

То ли из-за едкого запаха вещества, которым на этажах отмывали полы и стены, то ли от спёртости подземного воздуха, мужчина заметил, что ему стало немного некомфортно дышать. И как только все эти люди могут неделями торчать в подземельях? И душа, и организм требовали свежего воздуха, но приходилось наслаждаться не сильно спасающий вентиляцией и обществом толпы едва знакомых людей.

– Первые дни мы к нему относились с подозрением, было такое. – Вяло рапортовал один из старших сержантов на просьбу командира описать поведение беглого ученого. – Но потом поняли, что он просто любопытный – до жопы, и опасности не представляет. Да и нам никто особых военных тайн не доверял, кроме этой – общей. Даже выведывать у нас нечего, будь он каким-нибудь шпионом.

– Ещё, болтливый очень, товарищ капитан. – Выказался кто-то «из зала». – Никак не заткнёшь, даже если орать начать. Хотелось пару раз ему почесать физиономию из-за этого.

– По одному. – Махнул рукой Волынец, с недовольством взглянув в сторону голоса, и вклинившийся в разговор солдат замолчал.

– Ну, да. И мы даже удивились, когда перед отправкой сюда эта тарахтелка умолкла. Понадеялись, что он усвоил наконец-таки, как себя следует вести, а он вон – крышей поехал. В целом – подозрения учёный не вызывал. – Всё так же вяло закончил рапорт старший сержант и, после разрешения, опустился на свой стул.

Расспрашивали всех и Морф понимал, что разговор с ними – дело времени, а пока оно не пришло, лучше подумать, что отвечать.

– Значит, первый раз он странно себя повёл в автобусе при транспортировке в лабораторию? – Обратился капитан к сидящему рядом учёному. Тот активно кивнул.

– Верно. Напал на капитана Таченко и водителя. Выяснилось, что он и на господина Литовченко набросился, когда тот пришёл его выпустить из изолятора. Забрал ключ-карту и средства связи.

– А вот нахрена он его вообще выпустить решил? – Повысил голос Волнец, с укором посмотрев на сидящего рядом учёного, словно бы именно он был виноват в свершенных действиях. – Почему мы не лезем в вашу работу, а вам всё по-своему сделать нужно? Раз посадили под замок, значит того требовала ваша же безопасность, так какого чёрта…

– Господин Волынец, не я же его выпустил. – Прижал ладонь к сердцу учёный, явно взволнованный сердитостью командира охраны, которого перебил. Мужчина продолжать нравоучения не стал, горько отмахнувшись от сотрудника научного состава.

– Мне доложили, что перед отправкой сюда, вы распивали алкоголь, сделанный местными жителями. – Вернулся к допросу капитан, снова обратившись к уже расслабившемуся старшему сержанту.

– Никак нет, товарищ капитан. – На этот раз не поднимаясь, отрицательно кивнул боец. – Это медичке в голову взбрело, что ребята попадали от принесённого самогона, потому что так один раз уже было. Поэтому она такое заключение товарищу Таченко и выдала. Но никто ничего не пил в тот день и в предыдущий, потому как старлей объявил сухой закон перед поездкой.

– Профессор считает, что у Николая возникли проблемы с психикой из-за специфики работы. Несмотря на то, что все необходимые тесты он прошёл, тем не менее к непосредственному контакту с экспериментами оказался не готов. – Немного наклонившись к капитану, проговорил учёный, и Волынец вновь «вспыхнул»:

– И всё-таки выпустил этого чудика!

И быть бы здесь возобновившемуся шквалу справедливого недовольства, но устройство связи капитана издало сигнал входящего вызова, и мужчина с нетерпением ответил на него. Его мрачное настроение немного улучшилось, пока он слушал очевидно какой-то приятный доклад, но закончил сеанс связи капитан всё таким же усталым мрачным тоном.

– Поймали вашего психбольного. – Оповестил Волынец всех присутствующих в зале, но лицом был при этом обращен к сидящему рядом учёному. – Он проник на станцию, попытался сломать оборудование и убить научный состав. Его задержали и раненного скоро доставят обратно. Рекомендую лечить его в изоляторе.

Учёный кивнул, с холодным спокойствием отреагировав на новость; в отличие от него, у Морфея едва не выскочило сердце из груди от волнения. Всё-таки дело касалось не только жизни его бывшего командира, но и будущего в целом – как бы пафосно это не звучало. Обернувшись к Розе, майор увидел, как та облегченно ему закивала: мол, похоже, к счастью, ничего у Корда не вышло.

После сообщения, из зала распустили всех бойцов, кроме группы, в которой выполняли задачу Морфей и его жена. Волынец прочитал длинную лекцию о том, как важно следовать приказам и не заниматься самоуправством в критических ситуациях. Следом за ним голосил учёный, поддержавший прежнюю нотацию и добавив к ней объяснение того, в каком опасном месте им приходится трудиться. Майор его словам только усмехался: да что этот парень может знать об опасности? Произошедшее скорее исключение, чем состоявшаяся норма. Ох, как бы он пел, оказавшись в современной Зоне… Соловьем бы заливался от страха за свою жизнь, и писанные кем-то правила наверняка были бы последней вещью, о которой учёный бы задумывался.

Было так же очевидно, что просто чтением нотаций их наказание не кончится, поэтому, когда капитан Волынец стал распределять бойцов по этажам для помощи в уборке помещений, Морф недовольные вздохи остальных не поддержал. Ну, походит со шваброй какое-то время, зато живой и не в камере в роли подопытного. Заодно сможет разведать куда именно оттащили неактивные «Мамины бусы» – артефакт всё ещё оставался единственной надеждой на возвращение в настоящее при условии, что действительно зарядится от энергии второго взрыва.

На нижний уровень, где содержались утерявшие начальную суть мутанты, бойцов на уборку не отправляли: то ли из заботы о жизни подчиненных, то ли из недоверия и страха, что найдётся ещё один со слабой психикой и возобновит бунт. Оставалась только охрана у всех доступных выходов и, если раньше их вооружение останавливалось на транквилизаторах, то теперь пополнилось боевым.

Поверхности обрабатывались каким-то странным хлорированным раствором после всех этапов уборки, с помощью которых изрядно изгаженные помещения требовалось превратить обратно в цивильные. Однако, когда Морфей в компании ещё нескольких бойцов спустился в отдел с камерами содержания на втором уровне, увидел, что беспорядок нисколько не мешает науке продолжать работать. Домбровский, странное имя которого майор уже успешно утерял из памяти, с воодушевлённым видом перемещался между камерами с подопытными, и в его поведении не было выражено даже минимального беспокойства в связи с произошедшем. Словно мужчина был на сто процентов уверен в том, что никто из пациентов на него не набросится. Самонадеянно и глупо.

Сталкер на личном опыте знал, как сложно бывает при наличии дикой силы иногда держать себя в руках и не творить невесть что. Оттого понимал, что и этим несчастным может быть тяжело, учитывая, что и причины для разного рода гневных действий у них имеются.

Вместе с группой клининга, на этаж пришёл профессор Литовченко, вмешавшийся в работу своего коллеги и отвлекший от проведения осмотра. Морф активно заскреб деревянной шваброй с натянутой на неё тряпкой по полу в сторону болтавших учёных, не в силах сдержать природного любопытства и приобретенного недавно желания узнать, о чём так долго эти «яйцеголовые» спорили на собрании. После него большая часть научного состава показалась майору крайне озадаченными.

– Как только моё начальство изучит материалы произошедшего ночью – согласует сроки начала работ. – Деловито пояснял поляк, ощутимо понизив громкость голоса. – Думаю, что ответ следует ожидать не позднее завтрашнего дня.

– На самом деле, я не приветствую ситуации, когда решения принимаются слишком быстро. Ни к чему так торопиться, профессор. – В отличие от своего коллеги, местный руководитель науки казался взволнованным. – Младшее поколение довольно спокойное, они скорее сами испугались того, что делали их товарищи из старшего поколения.

– Пока спокойное. – Возразил Домбровский, сделав ударение на первое слово. – Не забывайте, профессор, что методы создания объектов одинаковы, и высока вероятность проявления аналогичных со старшим поколением побочных эффектов. Мы же – попытаемся их образование предотвратить.

– Я понимаю. Но лоботомия не просто так была запрещена! – В сердцах шепнул учёный, и Морф еле удержал в руках черенок швабры, который был готов выронить из содрогнувшихся рук. – Сколько объектов мы потеряем!

– Вы уже согласились. – Холодно добавил поляк и, после краткого молчания, более мягко добавил: – Процедура пойдёт этим людям только на пользу. Поверьте.

Морф неустанно тер один и тот же участок пола, стараясь выплеснуть злобу в это действие. То бесчеловечное, что было категорически отринуто в прошлый раз, сейчас уже было утверждено, и никаким обжалованиям не подчинялось, даже от самих утвердивших. Майор злился – и на учёных, которые ради открытий и выполнения заказа готовы делать всё, что угодно, и на Корда, с чьей легкой подачи произошёл бунт, на который теперь наука опиралась при утверждении очередной мучительной процедуры.

Ученые молчали ещё несколько мгновений и сталкер надеялся, что его тяжелое дыхание им не слышно.

– Пан Литовченко, идёмте. Выпьем чаю, и я развею все ваши опасения. – С мягкой деловитостью произнёс Домбровский, абсолютно уверенный в своей правоте. Продолжать перепалку учёные не стали и спешно удалились из помещения.

Не удержавшись, Морфей выпустил-таки из рук швабру, от досады швырнув её на пол. Та упала, и по помещению пролетел скромный грохот, привлекший к бойцу внимание командира.

– Боровских! – Гаркнул тот молодым голосом, заставив майора недовольно обернуться. – Это ещё что за выкрутасы? Подобрал швабру и пошёл!

– Прости, командир, выронил. – Буркнул сталкер, но швабру подобрал и вернулся к своей работе.

Мужчина понимал, что вероятнее всего учёные не успеют никому покопаться в мозгах, так как до взрыва осталось менее суток. Что бы они там на завтра не планировали, у истории уже есть свои планы на день и на последующие десятки лет. Так же майор определился, что ему не будет жалко этих двоих заумных, если завтра им не повезёт остаться в стенах треклятой лаборатории.

В размышлениях, Морфей и сам не заметил, как успел пройти практически до тупика коридора с камерами. Он никогда особо не обращал внимания на то, как начинает работать мыслительный процесс, когда человек занят каким-то автоматическим делом, вроде уборки, но останавливать нахлынувший поток рассуждений не стал. Ему, всё же, было интересно – какого это будет? Обычный ли Выброс, который накроет известные территории, или особый – Сверхмощный, который дотянется даже до самых глубоких нор, вроде этой. А, может вовсе – будет стандартный стационарный взрыв, вроде первого, который навредит только станции или лаборатории – в зависимости от того, где восседает состав главных виновников появления Зоны. И только потом вся уже известная аномальщина хлынет наружу, обживая местность под свои нужды. Отчасти радовало, что трагедия заберет с собой множество ублюдков, убивавших и пытавших людей, но огорчало то, что погибнет так же и множество относительно хороших. Всё же, однозначного зла или добра в мире – не существует.

Возникший в голове лёгкий гул Морф поначалу принял за реакцию на духоту и стресс, медленно терзавший его организм. Его увеличению он тоже значения не предал, сославшись на постепенно наступившую на этаже тишину, когда из всего отряда уборщиков осталось только трое и стих галдёж среди подопытных. Но, когда голову в районе левого виска пронзила острая боль, сталкер понял, что что-то не так. Он моментально остановился, рефлексивно закрыв глаза и дернув голову в сторону боли, но та тут же исчезла, словно её и не было.

От резкой перемены состояния, майора слегка замутило, и он осторожно открыл глаза, в это же мгновение столкнувшись взглядом с одним из подопытных. Будучи замеревшим довольно близко к защищенной решетке камеры, мужчине не составило труда быстрым взглядом окинуть человека, который, без сомнений, бессовестно влез в его голову. Имеющий хорошую память на лица, в испуганной девушке Морфей узнал подобранную в лесу Фенек. Или, что вероятнее, её оригинал.

Вместо седой копны волос на голове той были затянуты две каштановые неопрятные косы, а несколько моложавое лицо утеряло выражение испуга, сменившееся на шкодливую виноватость. Но девушка не спешила пристыженно скрыться в глубине своей камеры и продолжала прожигать зеленым взглядом попавшегося ей бойца, прекратив копошение в чужих мыслях.

Морф замер, стараясь отвести свои мысли на постороннюю тему, чтобы не выдать кому не надо лишней информации: кто знает, к чему в будущем могут привести неаккуратно обдуманные идеи. «Выход», – мысленно выдал он единственное слово и, спешно подобрал с пола оброненную, на этот раз действительно случайно, швабру.

– Что завтра случится? – Приглушенно вопросила из-за решетки девушка, но сталкер не стал придумывать какого-нибудь ответа и двинулся прочь, талдыча в голове одно и то же слово до тех пор, пока коридор с камерами не остался позади, за закрытой дверью.

Появления старшего долго ждать не пришлось.

– Ты куда свинтил, я не понял?! – Накинулся боец на Морфа, начавшего показательно полоскать тряпку в ведре. – Мухой обратно!

– Я закончил свой участок, начал новый, ты слепой что ли? – Раздраженно ответил сталкер. Командующий уборкой боец злил его своим внезапно прорезавшимся синдромом вахтера, и, дабы избежать продолжения перепалки, мужчина решил припугнуть парня. – Капитану доложу, что ты только работать мешаешь.

«Моль ебаная» – мысленно добавил майор, победным взглядом провожая уходящего поверженного солдата. Тот, однако, периодически выглядывал из коридора, чтобы проверить как работает сталкер, но Морф больше ничего не говорил, прокручивая в голове обдуманное ранее и стараясь понять, не ляпнул ли чего лишнего.

НАСТОЯЩЕЕ

Вермут

Просыпаться в привычное ранее время наёмник начал совсем недавно, до этого – соблюдал предписание Лейба о том, что сна ему нужного много, и как можно более крепкого. Организм быстро приходил в себя, привыкший к местным реалиями и уже закаленный под выживание в них, но перескакивать с одного режима на другой было немного тяжеловато: ранний подъем осложнялся тем, что ноябрьская природа обычно была ещё темна в установленное время, а холодный ветер на улице начинал пронимать до костей. Посему первые минуты после пробуждения не хотелось ничего, кроме как лениво валяться в продуваемом сквозняками помещении, в котором, тем не менее, было очевидно теплее, чем на улице.