Текст книги "Маркс и Энгельс"

Автор книги: Галина Серебрякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 53 страниц)

В 1875 году Маркс с семьей переменил квартиру и переехал в дом под № 41 возле полукруглого сквера на той же Мэйтленд-парк-род. До Риджентс-парк-род, где жил Энгельс, было все так же недалеко – всего десять минут ходьбы. По-прежнему не проходило дня, чтобы друзья не виделись. Эта была счастливая пора совместных размышлений и творчества, исканий и находок, согревающих излучений братской дружбы, которые делают жизнь полноценной и легкой. Маркс и Энгельс работали, говорили, молчали, будучи рядом.

Маркс интенсивнейшим образом продолжает свои исследования для II и III томов «Капитала», изучая все новейшие явления в мировой капиталистической экономике, анализируя огромную массу русских источников по аграрному вопросу, богатые материалы о бурно развивающемся капитализме в США, читая множество специальных работ о денежном рынке и банках. Предметом его систематических занятий были также агрохимия, геология, физиология, физика и в особенности математика. Много времени он отдает изучению истории всех стран и народов.

После прекращения деятельности I Интернационала, выполнившего свою великую роль, основоположники марксизма первоочередной исторической задачей считали создание кассовых социалистических рабочих партий в отдельных странах. В борьбе за формирование и укрепление первых пролетарских партий в Европе и Америке главной опорой Маркса и Энгельса стали деятели Союза коммунистов и I Интернационала. Находясь в центре борьбы международного пролетариата, Маркс и Энгельс постоянно обобщали и пропагандировали опыт этой борьбы, извлекали конкретные уроки из всех выдающихся движений, выделяя всё наиболее существенное и актуальное. Они помогали рабочим-социалистам каждой страны правильно определить линию своего поведения; вести самостоятельную, отвечающую классовым интересам пролетариата политику, учитывая конкретные особенности национального развития.

Ведя упорную борьбу за создание социалистических партий в различных странах, Маркс и Энгельс уделяли особое внимание германскому рабочему движению, которое после франко-прусской войны и поражения Парижской коммуны стало ведущим в Европе.

Объединение страны, пятимиллиардная контрибуция, полученная с Франции, присоединение богатых Железом и углем районов создали благоприятные условия для быстрого экономического развития Германии. К концу 70-х годов она стала высокоразвитым индустриальным государством, однако заработок немецких рабочих был значительно ниже, чем в других передовых государствах. Внутренние противоречия вызвали обострение классовой борьбы. В 1873 году объявили забастовку ткачи Кёльна, машиностроители Хемница, печатники Лейпцига. Кровавое столкновение рабочих с полицией и жандармерией произошло во Франкфурте. Возросшее влияние социал-демократов сказалось во время выборов в рейхстаг в 1874 году, когда эйзенахцы и лассальянцы получили, выступая как независимые партии пролетариата (более 300 тысяч голосов.

Однако эйзенахцы примыкали к Интернационалу, а лассальянцам для объединения с ними надлежало, по мнению Маркса и Энгельса, отказаться от своих сектантских лозунгов и от государственной помощи. Но Бебель и особенно Либкнехт при выработке общей программы новой объединенной партии не только не потребовали этого, а сами согласились на недопустимые уступки лаасальянцам. Эйзвнахцы отступили. B программе объединенной партии не были отражены важнейшие положения марксизма; неизбежность пролетарской революции, диктатура пролетариата, интернациональные обязанности немецких рабочих. Зато было много лассальянских положений. Ознакомившись с этим документом, Карл Маркс написал в 1875 году «Замечания к программе Германской рабочей партии», получившие впоследствии название «Критика Готской программы».

В этом небольшом по объему, но весьма важном произведении Маркс формулирует новые положения теории научного коммунизма: о социалистической революции, власти рабочего класса, о переходном периоде от капитализма к коммунизму, двух фазах коммунистического общества, о производстве и распределении общественного продукта при социализме и основных чертах полного коммунизма, о пролетарском интернационализме и партии рабочего класса.

В этом классическом произведении получило дальнейшее развитие по сравнению с «Манифестом Коммунистической партии», «Восемнадцатым брюмера Луи Бонапарта», «Гражданской войной во Франции» учение марксизма о государстве, о диктатуре пролетариата. Подводя итог своему учению о государстве, основанному на опыте всех революций, на опыте всей борьбы пролетариата, Маркс высказывает гениальную мысль о том, что исторически неизбежна особая стадия перехода от капитализма к коммунизму с соответствующей формой государства. «Между капиталистическим и коммунистическим обществом, – пишет Маркс, – лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата».

Маркс считал, что государство при коммунизме должно отмирать. Говоря о «государственности коммунистического общества», Маркс имел в виду отмирающую государственность, то есть вопрос о том, какие общественные функции останутся тогда, аналогичные теперешним государственным функциям.

Вопрос о сроках и конкретных формах отмирания государственности коммунистического общества Маркс и Энгельс оставляли открытым, ибо возможности решить эти вопросы тогда еще не было.

В «Критике Готской программы» Маркс определяет основные черты коммунистического общества на начальной ступени (первая, или низшая, фаза, социализм) и на ступени его полного развития (высшая фаза, коммунизм). Положение о двух фазах коммунистической общественной формации было гениальным предвидением Маркса.

Опираясь на разработанную им теорию воспроизводства, Маркс в «Критике Готской программы» говорит о существенных особенностях производства и распределения при социализме. Он опровергает лассальянскую «идею» о получении рабочими при социализме «неурезанного» или полного продукта труда. Маркс указывает, что экономическая необходимость заставляет из совокупного общественного продукта вычесть то, что идет в общественный фонд – на возмещение потребленных средств производства, на расширение производства, в резервный, или страховой, фонд и т. д.

Маркс показывает преимущества социалистического строя, основанного на общем владении средствами производства, организованного на началах коллективизма, по сравнению с капиталистическим строем. В условиях социализма, подчеркивает он, осуществляется равенство людей в смысле их одинакового отношения к средствам производства: ликвидированы частная собственность на средства производства и эксплуатация человека человеком. Маркс разоблачает характерные для вульгарной политической экономии и мелкобуржуазного социализма представления о том, будто при социализме будет осуществлен уравнительный принцип распределения общественного продукта. Критикуя такие представления, Маркс анализирует сущность общественного производства, рассматривает распределение как следствие основных условий и закономерностей производства при социализме.

Маркс указывает на то, что социализм выходит из капиталистического общества и поэтому он еще несет на себе во всех отношениях – в экономическом, нравственном, умственном – «родимые пятна» старого общества, из недр которого он вышел, претерпев все муки появления на свет. Маркс поэтому учитывает неизбежное неравенство людей при социализме, когда еще не может быть устранено распределение общественного продукта по количеству затраченного каждым членом общества труда, а не по потребностям людей. «За равное количество труда – равное количество продукта» – таков социалистический принцип, основывающийся на достигнутом уровне экономического развития, а также на том, что люди еще не научились работать на общество без всяких норм права.

Далее Маркс дает гениальную характеристику коммунистического общества. «На высшей фазе коммунистического общества, – пишет он, – после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому по потребностям!»

С «Критикой Готской программы» перекликается письмо Энгельса А. Бебелю, предназначавшееся для всего руководства Социал-демократической рабочей партии. Оно выражало общую точку зрения обоих вождей пролетариата на вопрос об объединении существовавших тогда в Германия рабочих организаций (эйзенахцев и лассальянцев) и их протест против сделанных эйзенахцами уступок в теоретических и политических вопросах своим идейным противникам – лассальянцам. Маркс и Энгельс положительно оценили идею создания единой рабочей партии. Но при этом они предупреждали, что объединение должно произойти на определенной принципиальной основе – при условии отказа лассальянцев от их мелкобуржуазной идеологии и сектантских догм. Они рекомендовали положить в основу общей программы. объединенной партии принципы научного социализма. Узнав, что это главное условие не было соблюдено, что в погоне за «единством во что бы то ни стало» был составлен насквозь оппортунистический проект программы, Маркс и Энгельс подвергли этот проект суровой критике, обстоятельному научному разбору.

Значительная часть письма Энгельса посвящена критике таких положений проекта программы, как заимствованная у Лассаля фраза о том, что по отношению к рабочему классу все остальные классы, в том числе, следовательно, и крестьянство, будто бы представляют собой единую реакционную массу, как лассальянский «железный закон заработной платы», исходивший из мальтузианской теории народонаселения. В качестве единственного социального требования программа выдвигала лассальянскую же государственную помощь производительным товариществам, порождая иллюзии, будто пролетариат может добиться своего освобождения не путем классовой борьбы, а с помощью реакционного юнкерско-буржуазного германского государства. Программа, подготовленная к Готскому съезду, совершенно игнорировала такие жизненно важные для успеха пролетарской борьбы вопросы, как международная пролетарская солидарность, как организация профессиональных союзов, их связь с партией рабочего класса, отношение к стачечной борьбе и др.

Энгельс подверг резкой критике противоречивший научному социализму вульгарно-идеалистический тезис о «свободном государстве», идею о якобы надклассовом характере государства. Он подчеркивал в связи с этим мысль о том, что пролетариату, завоевавшему власть, нужно будет использовать созданное им государство, чтобы насильственно подавить своих противников, что когда становится возможным говорить о свободе, то есть когда победит коммунистическое общество, тогда государство как таковое перестает существовать.

Уже Парижская коммуна, разбившая буржуазную государственную машину, не была, как утверждал Энгельс, государством в собственном смысле слова, имея в виду то, что подавлять ей приходилось не большинство населения, а меньшинство, эксплуататоров, и поскольку вместо особой силы для подавления выступало все население.

Маркс и Энгельс постоянно помогали Социал-демократической партии Германии. В письмах к ее руководителям они давали важные практические советы и указания, обращали внимание на опасности, грозившие здоровому развитию партии.

Важным выступлением Маркса и Энгельса, связанным с борьбой за политически правильную линию Германской социал-демократической партии, было их «Циркулярное письмо» А. Бебелю, В. Либкнехту, В. Бракке и др. В нем нашло яркое выражение их непримиримое отношение к оппортунизму.

Быстрый рост рядов Германской социал-демократической партии и ее влияние среди рабочих стали серьезной помехой на пути юнкерско-буржуазного правительства Германии. Чтобы устранить это препятствие, поддержанный помещиками и буржуазией Бисмарк проводит в конце 1878 года через рейхстаг исключительный закон против социалистов. Одним ударом всякая легальная деятельность Социал-демократической партии насильственно прекращалась и сама партия фактически объявлялась вне закона. Руководство партии оказалось неподготовленным к этому удару. Оно растерялось настолько, что само приняло решение о спешном роспуске всей организации, вместо того чтобы сразу перестроиться и в ответ на исключительный закон перейти к нелегальной борьбе. В обстановке правительственных преследований, дезорганизации руководства, не проявившего сразу необходимой твердости и революционности, у наименее стойких появились оппортунистические тенденции. Часть неустойчивых элементов перешла на анархистские позиции. Другая часть, занимавшая видное положение в партии, в особенности в парламентской фракции, выступила с откровенно ликвидаторской платформой, выдвинув своих идеологов в лице Хёхберга, Бернштейна и Шрамма.

В «Циркулярном письме» вожди пролетариата прежде всего раскрывают капитулянтскую суть выступления главарей правого крыла, выпустивших в Цюрихе «Ежегодник социальной науки и социальной политики», на страницах которого они выступили с проповедью откровенною – оппортунизм». «Вместо решительной политической оппозиции, – писали Маркс и Энгельс, – всеобщее посредничество; вместо борьбы против правительства и буржуазии – попытка уговорить их и привлечь на свою сторону; вместо яростного сопротивления гонениям сверху – смиренная покорность и признание, что кара заслужена». Со всей резкостью пролетарские вожди указывают на недопустимость подобных взглядов и поведения в пролетарской партии. «Если они думают так, как пишут, то должны выйти из партии или по крайней мере отказаться от занимаемых ими постов», – заявляли они, стремясь изолировать оппортунистов от руководства партией.

Выступая против примиренческой позиции социал-демократического руководства, Маркс и Энгельс самым убедительным образом разоблачили классово-политические и идейные основы выявившегося оппортунизма. С необычайной силой и яркостью обоснована в «Циркулярном письме» пролетарская линия партии, партийная позиция Маркса и Энгельса, их революционное кредо. «Что касается нас, – писали они, – то, в соответствии со всем нашим прошлым, перед нами только один путь. В течение почти 40 лет мы выдвигали на первый план классовую борьбу как непосредственную движущую силу истории, и особенно классовую борьбу между буржуазией и пролетариатом как могучий рычаг современного социального переворота; поэтому мы никак не можем идти вместе с людьми, которые эту классовую борьбу стремятся вычеркнуть из движения».

Под влиянием решительных выступлений Маркса и Энгельса оппортунисты отступили. Правильный классовый инстинкт рабочих масс, критика, советы и помощь со стороны вождей международного пролетариата выправили положение в партии, сумевшей в период действия исключительного закона, в условиях всяческих преследований укрепить свои ряды, перестроить партийную организацию, найти верный путь в массы, используя и сочетая легальные и нелегальные формы работы.

В эти же годы развил бурную деятельность приват-доцент Берлинского университета Дюринг. Весьма нашпигованный науками, но бездарный, этот человек вообразил себя новоявленным реформатором и объявил, что изобретенная им «система» взглядов произведет переворот в философии и политической экономии. Идеи этого скучнейшего, узколобого педанта, типичного мелкобуржуазного социалиста пришлись, однако, по вкусу некоторым вождям германской социал-демократии, и они принялись усердно начинять ими головы рабочих. Хвалебные статьи о Дюринге появились в социалистической печати. Несколько невежд, ошеломленных обилием малопонятных туманных мыслей и неудержимым словоизвержением, восхищались новой «системой». Они убедили в этом тех, кто ничего не читал, судил обо всем с чисто стадным неистовством.

Встревоженный Вильгельм Либкнехт обратился к Марксу и Энгельсу за теоретической поддержкой и получил ее. Чтобы не отрывать Мавра от работы над следующими томами «Капитала», неутомимый Генерал взялся сам сразить всеядного берлинского ученого. Однако, следуя неизменному правилу помогать другу, Маркс написал для книги против Дюринга главу в разделе «Политическая экономия».

В начале 1877 года в германской социал-демократической газете «Вперед» печаталась серия статей Энгельса под заголовком «Переворот в науке, произведенный г. Евгением Дюрингом». Годом позже эти статьи вышли книгой, названной «Анти-Дюринг».

Так как Дюринг в своей «системе» попытался охватить весьма обширную область знаний, то и Энгельсу, опровергающему его и разбивающему одно за другим теоретические положения, пришлось писать о самых разнородных предметах: от концепции материи и движения до преходящей сущности моральных идей, от дарвиновского естественного отбора до воспитания молодого поколения в будущем обществе. В борьбе с Дюрингом была создана своеобразная новая энциклопедия, в которой отражены важнейшие вопросы естествознания, политической экономии, философии и других наук.

Энгельс добился своей цели и блестяще защитил последовательное материалистическое мировоззрение от лжи, путаницы философского идеализма. На многочисленных примерах, взятых из математики, химии, физики, биологии, он показал, что «в природе сквозь хаос бесчисленных изменений пробивают себе путь те же диалектические законы движения, которые и в истории господствуют над кажущейся случайностью событий».

«Анти-Дюринг» написан ярко и образно. Великолепный язык, отточенная ирония сочетаются с глубокими, чисто научными аналитическими рассуждениями и выводами. Страницы книги изобилуют сатирическими отступлениями, а подчас великолепными боевыми выпадами. Тяжелодумью и схоластическому фиглярству совершенно запутавшегося в собственных мыслях Дюринга противопоставлен до прозрачности ясный, логический стиль могучего публициста и литератора Энгельса. Выступая против абстрактных, туманных рассуждений противника, Энгельс без труда добирается до самой сущности его мнимой науки.

Середина XIX столетия была временем революционных открытий в области естественных наук. Ученые доказали, что растительная и животная клетка тождественны, что клетка – основа структуры всякого организма. Тем самым подтвердилось единство всего органического мира.

В 40-х годах естествоиспытатели обосновали закон сохранения и превращения энергии, вся природа предстала как непрерывный процесс превращения одной формы универсального движения материи в другую,

В 1859 году Чарлз Дарвин потряс мир своей книгой о происхождении видов путем естественного отбора. Дарвин завершил развитие эволюционных идей за целое столетие, его трудам суждено было стать фундаментом всей современной биологии.

Философское значение великих открытий в области математики, астрономии, физики, химии, биологии, которым обогатилось человечество в середине прошлого века, заключалось в том, что они раскрыли тайную тайн природы – диалектический характер всех ее процессов. Природа из кладовой, в которой хаотически разбросаны отдельные, не связанные между собой предметы, как представляли себе мир и вселенную метафизики, превращалась в вечный двигатель, в котором все диалектически связано между собой. «Движение есть способ существования материи», – так сформулировал Энгельс диалектическое учение о неразрывности материи и движения.

Маркс и Энгельс, создавая целостное мировоззрение, критически переработали философское наследие прошлого, политическую экономию, социалистические и коммунистические учения. Они поставили себе целью обобщить также основные достижения естествознания, так как без этого невозможно было придать материализму новую, диалектическую форму. Выполнение этой задачи взял на себя Энгельс; «…дело шло о том, – писал он, – чтобы и на частностях убедиться в той истине, которая в общем не вызывала у меня никаких сомнений, а именно, что в природе сквозь хаос бесчисленных изменений пробивают себе путь те же диалектические законы движения, которые и в истории господствуют над кажущейся случайностью событий», «для меня дело могло идти не о том, чтобы внести диалектические законы в природу извне, а о том, чтобы отыскать их в ней, вывести их из нее».

Между Марксом и Энгельсом существовало своеобразное разделение труда в разработке вопросов, связанных с естественными науками: Маркс глубже вникал в математические проблемы и создал вскоре после выхода в свет первого тома «Капитала» новую теорию диалектического обоснования дифференциального исчисления. История техники, агрохимия, физика, химия, биология, геология, анатомия и физиология – все эти науки были всегда в поле зрения великого мыслителя. Энгельс наряду с математикой, астрономией, химией, анатомией и физиологией глубже знал физику и биологию, его областью исследования стало теоретическое естествознание, в то время как Маркс больше занимался прикладным естествознанием.

В 70-х годах круг естественнонаучных интересов Маркса и Энгельса значительно расширился. Именно в это время они начали самостоятельные исследования в области естественных наук. Решающая роль в этой области принадлежит работам Энгельса, При написании «Анти-Дюринга» и особенно «Диалектики природы» Энгельс опирался уже на многолетний опыт изучения всего комплекса естественных наук.

Около ста трудов крупнейших естествоиспытателей – математиков, астрономов, физиков, химиков, биологов – использовал Энгельс, создавая «Диалектику природы». Впервые в истории марксизма он всесторонне исследовал вопрос о взаимоотношении философии и естествознания, развил основные положения диалектического материализма о материи и движении, пространстве и времени; дал классическое по своей точности, сжатости и ясности определение диалектики: «Диалектика… есть… наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления». Энгельс сформулировал три основных закона диалектики, выявил классификацию всех форм движения, доказав, что мышление есть высшая форма движения.

Естествознание и история общества тесно связаны между собой. В очерке «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», имеющем непреходящее значение, Энгельс прослеживает все стадии формирования индивида. Трудовая теория происхождения человека выступает как связующее звено между наукой о природе и обществе.

В «Диалектике природы» Энгельс дал свое определение, что такое жизнь: «Жизнь есть способ существования белковых тел». Энгельс, пользуясь методом диалектического материализма, сумел заглянуть в будущее, он первым среди ученых выдвинул подтвердившуюся в XX веке гипотезу о сложности атома: «Атомы отнюдь не являются чем-то простым, не являются вообще мельчайшими известными нам частицами вещества», – писал он в «Диалектике природы». Он гениально предвидел существование бесконечно малых частиц по аналогии с бесконечно малыми величинами в математике. Современная наука подтверждает взгляды Энгельса о неисчерпаемости атома.

Энгельс не успел закончить «Диалектику природы», но и в незавершенном виде это гениальное произведение поражает богатством и глубиной теоретического содержания, оно – венец творческой мысли Энгельса, жемчужина его литературного наследства. Враги марксизма – германские оппортунисты тридцать лет держали под спудом «Диалектику природы»; книга была напечатана только в 1925 году, в Москве, на русском и немецком языках.

Три года подряд Карл Маркс ездил в сопровождении Элеоноры лечиться карлсбадскими водами, и всегда они приносили ему большую пользу. Он возвращался домой бодрым и поздоровевшим, и Ленхен радостно отмечала, что аппетит Мавра не причиняет ей больше огорчений. Не исчезал только кашель.

Возвращаясь из Карлсбада, Карл с дочерью посетил Крейцнах. Этот прелестный курортный городок-сад был ему очень дорог. Там он женился и пробел первые дни после бракосочетания. Каждый уголок в тенистом парке возле соленых источников напоминал Карлу о Женни и времени, когда после семи лет ожидания они, наконец, навсегда обрели друг друга.

Маленький домик, где жила овдовевшая Каролина фон Вестфален, не изменился, и в гостиной стоял рояль, на котором играла более 30 лет назад покойная баронесса. Скорбная грусть охватила Маркса на улицах. Как много друзей его уже ушло навсегда!

Во время недолгого пребывания в Крейцнахе Маркс обошел вместе с Элеонорой все памятные и дорогие ему места, достопримечательные пещеры, где кристаллы соли нависли сталактитами, образовали колонны и, сияя алмазным блеском, превратили камни в причудливые гирлянды. Воздух в крейцнахских парках был ни с чем не сравнимый, слегка солоноватый, напоенный цветами и травами. Несколько раз был Маркс и в Праге, любовался ее средневековыми дворцами, серым, гулким залом для рыцарских турниров, уличкой алхимиков, кленовыми аллеями бульваров и строгими линиями Собора святого Витта.

В Карлсбаде Маркс познакомился и сблизился с видным социологом и ученым, юристом Ковалевским.

Они совершили много долгих прогулок по окрестностям Карлсбада. Ковалевский недавно побывал в Америке, а Маркс, работая над II томом своего главного труда, намеревался отвести в нем значительное место вопросу о накоплении капиталов в Соединенных Штатах и России. Его особенно интересовала также русская экономическая и историческая литература, которую довольно основательно знал Ковалевский. Не только Карл, но и Женни встретила гостя из России с явным удовольствием. Жена Маркса изучала русскую литературу и даже писала о ней во «Франкфуртской газете», в которой сотрудничала.

Ковалевский был барственного вида полный человек со светскими манерами, густым, мелодичным голосом, красноречивый, умный и неиссякаемый в беседе. Особенно глубоко он знал всеобщую историю и юриспруденцию. Не будучи последователем Маркса, он, однако, оценил его необъятные знания и трудолюбие, страстность в политической борьбе и почувствовал в авторе «Капитала» и вожде Интернационала душу гиганта, с которым не шли ни в какое сравнение все так называемые большие люди. Ковалевский был значительно моложе Маркса, но никогда не замечал с его стороны малейшей тени пренебрежения старшего к младшему. Маркс считал умного и многознающего русского «другом только по науке», подчеркивая этим, что он не был его другом по борьбе. Но Ковалевский гордился и этим определением и всегда говорил, что в лице Маркса имел счастье встретиться с «одним из тех умственных и нравственных вождей человечества, которые по праву могут считаться великими».

В 1876 году этот молодой, весьма одаренный русский стал желанным гостем Маркса, хотя в дом № 41 на Мэйтленд-парк-род люди допускались с большим разбором. Маркс, ссылаясь на нескромность газетных и журнальных корреспондентов, сторонился даже известных европейских писателей, добивавшихся знакомства с ним. К тому же рабочее время для автора «Капитала» было очень дорого. Но Максима Максимовича Ковалевского он привечал.

Переступив впервые порог дома, на Мэйтленд-парк-род, Ковалевский увидел Елену Демут, о которой уже слыхал много от Маркса и Тусси. Она выглядела очень моложавой и бодрой для своих пятидесяти лет и легко справлялась со всеми обязанностями по ведению дома. Елена была одним из самых близких друзей Женни, Карла и Энгельса, которые советовались с ней и очень доверяли ее уму и знанию жизни и людей. В свободные часы она была неизменным партнером Маркса за шахматной доской и, случалось, обыгрывала его. Искусный игрок в шашки, Маркс был не очень силен как шахматист. С годами он спокойнее относился к своим неудачам и, проигрывая, повторял от кого-то слышанную фразу, что шахматы как игра слишком серьезны, а как серьезное – всего лишь игра.

Елена приветливо встретила Ковалевского, проводила его к Марксу в библиотеку, расположенную рядом с гостиной, на первом этаже просторного и светлого дома. Это была большая, в три окна, комната. Вдоль стен стояли шкафы и полки, заставленные справочниками и книгами, исключительно такими, которые были необходимы Марксу для его рабрты. Некоторые из них лежали раскрытыми на стульях и диване. Здесь было также много книг по геологии, которую в это время изучал Маркс.

Когда Ковалевский вошел, Маркс настолько был погружен в чтение, что не сразу заметил гостя Он отложил в сторону газеты на различных языках, которые читал. Среди итальянской, испанской прессы Максим Максимович увидел русский официоз и бухарестскую газету «Румын». Маркс свободно владел румынским языком.

Максим Максимович Ковалевский получил приглашение от Маркса встретить в его доме Новый год. К ужину ожидались и другие гости. До их прихода Маркс расспрашивал Ковалевского о железнодорожном хозяйстве России, ссылаясь на полученную им из Петербурга книгу Чупрова. Затем беседа перешла на вопросы экономической истории мира. Ковалевски не без удивления узнал, что Маркс возобновил занятия математикой, дифференциальными и интегральными исчислениями для того, чтобы проверить значимость новейшего математического направления в политической экономии, которое возглавил англичанин Джевонс.

Как и все посещавшие Маркса, молодой русский ученый был пленен слегка насмешливым и ясным умом жены Маркса. Благородство ее внешнего облика, стоицизм в борьбе с житейскими лишениями, манеры дамы из высшего общества и вместе с тем простота обхождения поражали каждого, кто узнавал Женни.

В вечер проводов старого года, нарядно одетая, она казалась значительно помолодевшей Скорбь исчезла в улыбке, открывавшей красивые зубы, и в блеске больших, все еще лучистых глаз.

– К счастью, Чарли здоров сегодня. Он несколько дней балансировал, подобно канатоходцу, между гриппом и плевритом, – сказала Женни, здороваясь с Ковалевским.

– Надеюсь, мы все будем достаточно сильны в наступающем году, чтобы достойно бороться с большими и малыми разновидностями гадюк и ехидн современной реакции, – ответил Ковалевский и галантно пододвинул Женни Маркс кресло.

– Прошу вас в новом году не дарить Мавру столько русских книг, как в предыдущем. Иначе он не сможет закончить свое капитальное сочинение. А то мне придется наказать вас, господин Ковалевский.

– В таком случае ни одного казенного издания о ходе кредитных операций в России доктор Маркс более от меня не получит.