Текст книги "Любовь не по правилам (СИ)"
Автор книги: Галина Гонкур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Почему мы взяли приемных детей? Ну, вы же видите, мне уже столько лет, мы женаты 4 года, а детей нет. И врачи говорили, что шансов обзавестись своими детьми у нас немного. Я читала разные истории про приёмных детей в интернете – сейчас много по этой теме специализированных сообществ, групп, форумов специальных. Там многие рассказывают, что уже отчаялись завести своих детей, но, как только взяли приёмных, сразу беременели и рожали своего. Бог дает своих детей таким парам, в награду за любовь к сиротам. Вы верующая? Ой, извините, конечно, мы же не об этом.
Вот так и мы с Костиком решили, что сначала возьмём приемных, если своего сделать не получается, а там, глядишь, и нам Бог подаст. Я, кстати, беременная сейчас, так что это всё правда!
Вообще Костик мечтал о девочке, о дочери, об одном ребенке. Мне-то всё равно было кто у нас будет – мальчик или девочка. Но так получилось, что у девочки, которая нам обоим понравился, брат оказался. И устраивались они в семью только вдвоём, чтобы брата с сестрой не разлучать, условие такое у опеки было. Мы на двух сразу, конечно, не рассчитывали. Решили просто прийти, посмотреть, познакомиться. Но всё там пошло так ужасно, так быстро, что мы неожиданно для себя решились на эту пару.
Мы пришли к детям на праздник,1 июня, день защиты детей. Это небольшой совсем детский дом, в Киричах, уже Владимирская область. Там к ним в этот день волонтёры приехали, с подарками, со спектаклем кукольным. Мы к ним, к волонтёрам этим, прибились, вроде, мы с ними, чтобы не объяснять детям кто мы и зачем приехали, чтобы не тревожить детей. Мы до этого 1 раз только у Даши были, когда знакомились. У Саши была ветрянка, его к нам не вывели, он в боксе был, в фельдшерском пункте. Общались с Дашей совсем недолго, она вообще почти не разговаривала, да и не смотрела на нас особенно. Голову опустила, сидит напротив нас на диване, ногами в колготках мотает туда-сюда, не поднимая головы. Колготки такие ужасные, я думала, сейчас уже таких не делают – у меня в детстве такие были. Отвратительного коричневого цвета, как кал, простите, в огромный грубый рубчик. Как ни подбирай размер, как ни подтягивай их – ты в них всегда будешь с оттянутыми коленями. Вот в таких колготках Дашка и была.
Я была уверена, что она нас после первой встречи не запомнила, мы и общались то всего ничего, минут 15. Неудобно приехали, ей нужно было на кружок по пению идти. Ну, мы подарки оставили и ушли. Так что уверены были, она нас при следующей встрече не узнает.
А она запомнила, оказывается. И когда мы с волонтёрами пришли – она кинулась ко мне, обхватила за ноги и стала кричать на других детей: «Не трогайте! Не подходите к ней! Это моя мама! Пошли вон!». И так агрессивно на детей кидалась, будто собачка маленькая, я прямо думала, сейчас она укусит кого-нибудь из этих детей. Тут и Сашенька в комнату вошел. Дашка кинулась к нему, схватила за руку, ко мне подтащила и опять стала меня от всех охранять и прогонять других детей. Еле-еле её воспитатели успокоили.
Костик расчувствовался, стоял со слезами на глазах. Дашка перенервничала, тоже ударилась в слезы. Костик её на руки взял – она так рыдала, всю рубашку ему слезами вымочила. Сашка маленький совсем, посмотрел, что сестра плачет и себе давай плакать. Как можно было уйти и их не взять? Мы тогда же согласие и подписали. Прямо в тот же день нам их не могли отдать, надо было еще некоторые бумаги привезти. Так что в тот день пришлось расстаться. Вы бы видели, как дети горевали! Мы уходили с Костиком по аллее к воротам, а Даша с Сашей сидели на подоконнике, прижав носы к стеклу и так смотрели на нас… Мы уже не могли их там оставить, не могли за ними не вернуться.
Потом сложно очень было – и нам, и детям. Хотя мы готовились к тому, чтобы детишек из детдома взять, на специальные курсы в школе приемных родителей ходили, с другими приёмными родителями разговаривали. Но к этому подготовиться невозможно, поверьте. Первые месяц был более или менее терпимым. Они оба такие тихие были – поверить, видимо, не могли, что это теперь их настоящий дом, что они в семье, что они теперь – родные. Аккуратно себя за столом вели, правда, всё ели ложкой, а вилкой, ножом вообще пользоваться не умели, за собой убирали, дисциплинированно каждый прием пищи заканчивали словами: «Спасибо за еду! Все было вкусно. Можно встать из-за стола?».
А потом… Потом они поняли, что они больше не в детдоме и назад туда не вернутся. И такой начался ад, вы, Маша, просто не поверите. Истерики, драки, скандалы. Они дрались друг с другом, с нами – как дикари. Со злобой такой! Били со всей силы, чем дотянутся – ногами, руками, кусались, царапались, безжалостно совершенно! Ревновали друг друга к нам, отнимали всё друг у друга. А какой ужас с укладыванием спать начался! Я совсем к такому была не готова. Саша пока не поонанирует – не засыпал, а Даша расковыривала себе до крови пупок! Представляете, каждый вечер лежит в кровати со стеклянным взглядом и ковыряет пупок, до ран, до язв – она же сегодня расковыряет, а завтра опять туда лезет!
Мне кажется, наша семья тогда была на грани распада. Костик был в бешенстве от поведения детей. Во-первых, он такого не ожидал. Говорил, что дети неблагодарные, не ценят все то, что мы для них делаем, и что у них дурная наследственность. Во-вторых, он очень устаёт на работе. Его как раз тогда повысили, он стал старшим менеджером отдела. Работа трудная, ответственная, тем более – повышение, требования особенные, начальство к нему присматривалось. Он домой приходит, ему бы отдохнуть, а тут – сумасшедший дом, бешеные дети и замученная я. Он уходил в комнату и закрывался, а мне приходилось одной всё это как-то разруливать. Я тогда ушла на полставки, чтобы с обеда быть уже свободной и время детям уделять. И очень правильно сделала: сил на полный рабочий день у меня не оставалось совсем.
Я в юности депрессиями страдала, я такой, знаете, тонкой душевной организации человек. Со временем как-то все выровнялось, успокоилось. А тут снова всё вернулось: и бессонницы мои, и кошмары, и руки снова стали трястись. В общем, все снова-заново, посыпалось всё здоровье. И с Костиком мне трудно очень было. Он изначально сомневался, говорил, что не зря ли мы это всё затеяли. А когда весь этот ад начался у нас в доме, мы поссорились с ним крепко. Он сказал, что взять детей из детского дома – это мое решение, и я должна за него отвечать самостоятельно. А на нём – обеспечение семьи, он добытчик и дома хочет иметь покой.
Я пошла к врачу, поняла, что не справляюсь и мне снова нужны таблетки. И там вдруг выяснилось, что я беременная и большую часть того, что я раньше принимала от своих проблем, мне уже нельзя, ребенку может навредить. Я, помню, так растерялась. Я ведь так хотела ребенка! Мы с Костиком, когда своего ребенка планировали, и по врачам ходили, и по святым местам ездили: в Серпухов, к иконе Богородицы «Помощь в родах», в Кострому, к Федоровской иконе Богородицы, в Хотьково, в Свято-Покровский женский монастырь, к иконе Божией Матери Млекопитательнице. Ой, да куда только не ездили. А тут бог чудо явил, а я рыдаю и что делать не знаю! Куда мне третьего малыша в такой ситуации. Мы двоим ума дать не можем. Ну, сейчас всё как-то устроилось. Но на работу, видимо, всё-таки, я уже вернуться не смогу.
Ну, вот. Я еле живая была тогда, я от двух этих маленьких монстров не знала куда мне деваться, а тут беременность и это значит – их будет трое! Костик как про беременность услышал – сказал, чтобы я сама этот вопрос решала, и дверью хлопнул. У него тогда как раз проблемы с давлением начались, от нервной такой жизни. Я кинулась посоветоваться к родителям – они меня отругали очень. Они же против были, чтобы мы детей усыновляли. А тут, получается, что они правы были и зря мы это затеяли!
Помню, вечер, иду домой от родителей, специально не стала на маршрутку садиться. Думаю, прогуляюсь, воздухом подышу. Не было сил просто домой возвращаться. Иду и плачу. Нет сил, мучают головные боли, недосып. И никому меня не жаль. Ох, даже сейчас вот говорю, а меня снова в дрожь бросает и слезы подступают. Простите меня, вот всю жизнь я такая плакса.
Как мы познакомились с Костиком и почему я обратилась в брачное агентство? Я не обращалась, это родители мои. Они видели, что я уже почти старая дева, без каких бы то ни было шансов устроить свою личную жизнь. Я в архиве работаю местном, какие там женихи. Со здоровьем у меня проблемы с детства, всё из-за нервов, мама говорит. В студенчестве замуж не вышла, всё училась, старалась, не до мальчиков было. Потом работа, я сразу из института в архив устроилась. Как-то быстро так годы пролетели.
Я сама бы в брачное агентство прийти не решилась бы, неудобно как-то. Спасибо родителям! Если бы не они, я бы и сейчас была бы не замужем и жила бы с ними. Они и заявку написали, и каждого кандидата сами рассматривали, обсуждали, чтобы меня зря не нервировать. Мой доктор тоже говорит, что все мои проблемы со здоровьем от слабых нервов. Родители привыкли меня с детства беречь. Я их даже не расспрашивала какие другие были кандидаты. Зачем, ведь я им доверяю! Видите, какого замечательного мужа они мне нашли, не ошиблись. Потому, что они очень хорошо меня знают, любят меня сильно.
Я вообще думаю, что раньше в обществе всё правильнее было устроено, что не сами молодые себе пары подбирали, а родители искали женихам невест, а невестам – женихов. Ведь они старше, опытнее, мудрее. Им лучше знать кто кому подойдёт, а кто – нет. Видите, я один раз родителей ослушалась, и что из этого получилось, сколько нам всем пришлось страдать.
Сейчас родители и Костя решают что нам делать с приёмными детьми. Ведь трое – это очень много! И дорого. Надо кого-то одного, наверное, вернуть. Но опека против того, чтобы детей разлучать. Либо они оба живут у нас, либо оба возвращаются в детский дом, разделять их не разрешено. А мне очень жалко и Сашу, и Дашу. Я не могу выбрать, решить что-нибудь. Сейчас стало все неплохо, они слушаются, трудный период позади. Они даже в школе учиться стали лучше, учителя их стали хвалить. Я сначала расстраивалась, и прямо даже как-то неудобно было, нехорошо это, сначала взять ребёнка, а потом его возвращать. И врачи, и опека в один голос говорят, что им от этого психологическая травма будет. А потом Костик меня убедил, что все не так страшно. Они почти полтора года с нами прожили, это ведь лучше, чем если бы это время они в детдоме провели? Мы о них заботились, кормили, одевали лучше, чем в детском доме. И потом, мы же их будем навещать там, заботиться о них.
От истории про приемных детей, судьба которых, по сути, была приравнена этими родителями к судьбе какой-нибудь собачки, которую взяли домой по недоразумению, а теперь опомнились и ищут ей хорошие руки, у Маши перехватило дыхание. На вопрос к Наташе о том, а где сейчас дети, она получила ответ, что дети в санатории. Сейчас государство довольно много помогает приёмным семьям, в частности, предоставляет им бесплатные путевки в санаторий – почти все удочерённые и усыновлённые, особенно не в младенческом возрасте, имеют те или иные проблемы со здоровьем, как следствие недополученной родительской любви. На один поток в такое учреждение можно съездить совсем бесплатно, если хочешь, чтобы ребенок остался там больше – необходимо доплатить некоторую сумму, меньшую, чем потратили бы обычные родители за своего ребенка. Вот и отдыхают теперь Даша и Саша где-то там, подальше от семьи, решающей их дальнейшую судьбу, уже третий месяц.
Маша, как психолог, прекрасно понимала, как неправильно всё происходящее для детской психики, особенно для психики приёмных детей, и так недополучивших родительского внимания. Её мнения, разумеется, по данному вопросу никто не спрашивал. Но в ее памяти вдруг всплыл тот единственный раз, когда родители, замученные переездом с квартиры на квартиру, без отрыва от работы, отправили её в летний лагерь, пытаясь высвободить себе руки для необходимого в новой квартире небольшого ремонта. Как плакала она ночами, спрятавшись под одеялом – чтобы не услышали соседки по комнате и не сдали её вожатым. Как рвало её за летним туалетом после того, как её заставили в столовой есть против воли – от тоски по дому, родителям, аппетита не было совсем, а правило было общим: «съесть всё – на мойку сдавать только пустые тарелки».
Жалко ли мне Сашу с Дашей? Конечно, жалко. Я же к ним привязалась. Но что поделаешь, Костя прав. Мы не потянем троих детей. И я не справлюсь, это точно. Они хорошие дети, их кто-нибудь обязательно потом возьмет. Если честно, мне нельзя сейчас про это говорить. Мой врач говорит мне, что я должна думать только обо всем позитивном, иначе мои негативные эмоции передадутся через плаценту моему ребенку и это ему повредит. Так что давайте о чем-нибудь другом говорить, ладно?
Считаю ли я нашу семью счастливой? Да, конечно, считаю. Мне никого другого кроме Кости не нужно. Я совсем не жалею, что вышла за него замуж. Он совсем как мои родители: он знает, как нужно и как для меня будет лучше. Он строгий, но очень справедливый. Даже если я с его решениями сначала не согласна – потом всё-таки понимаю, что он был прав. Это, знаете, очень удобно. Я очень страдала в молодости от всех этих «с одной стороны, с другой стороны» – головные боли напряжения, плохой сон, эмоциональные срывы. Вы себе даже не представляете как это утомительно. А теперь очень хорошо и удобно. Тем более, что русский народ не дурак, не зря пословицу выдумал «муж и жена – одна сатана».
Потом, понимаете…. Я так долго ждала Костю, перед тем, как мы встретились, я уже успела отчаяться и начала свыкаться с мыслью, что я буду старой девой. А тут, благодаря моим родителям и вам, такое счастье. И теперь у меня настоящая семья и даже скоро родится наш общий ребенок. Больше всего я боюсь потерять семью! Мне часто снится сон, что я проснулась – а у меня никого нет, я одна. Все куда-то делись – родители, муж, и я даже уже не беременна. И я понимаю, что Господь у меня всех отобрал за мои грехи. Костик говорит, что я в такие ночи кричу.
Мне кажется очень важным, для того, чтобы семья была счастливой, как можно меньше думать о себе. Мой папа говорит, что все беды современного общества от того, что по ТВ и в печати стали рекламировать совсем другие, чем раньше, в советские времена, установки. Что надо много думать о своих желаниях, заботиться о себе в первую очередь, а к окружающим относиться по принципу «и пусть весь мир отдохнёт». Папа, я считаю, прав. Я стараюсь думать, прежде всего, о своём муже, о своём будущем ребёнке, а потом уже о себе и всех остальных. Иногда это очень непросто. Но себя надо заставлять. Любовь – это не какое-то там удовольствие, оргазмы-букеты-бриллианты, а большой труд и постоянные жертвы. Каждая женщина должна об этом помнить.
Мне иногда хочется понять любит ли меня Костя. В такие моменты мне очень тревожно. Но в чужую же голову не залезешь, не поковыряешься там. Раз он живет со мной – значит, любит. Иначе зачем бы это ему было нужно? Он красивый, успешный мужчина. Мог бы легко себе другую жену найти. А живёт со мной. Значит, любит. Я стараюсь гнать от себя глупые мысли. Оказывается, я ревнивая, а раньше и не подозревала о таком своём качестве. Но это всё от того, что я боюсь его потерять.
Когда-то давно, в женском журнале Маше попалась статья редактора про любовь глазами женщинами. Особенно ей запомнилась финальная фраза: «Девушки, дай вам бог любви, той, которую вы заслуживаете!». Не большой, не искренней, ни пламенной и ни с первого взгляда – той, которую вы заслуживаете. Вот сейчас, кажется, угол зрения на предмет у Маши начал меняться: счастливая любовь, кажется, это любовь по правильному шаблону. У каждой из нас он свой. Своё, как говорится, представление о прекрасном. Вот, оказывается, что желать надо: чтобы шаблоны совпали…
Есть такая расхожая фраза: «Мужчина ведет себя с женщиной так, как она ему позволяет». Сейчас она вдруг поняла, какая это глобальная неправда. Мужчина ведет себя с женщиной так, как ему того позволяет воспитание и уровень его развития. А за женщиной остается выбор: принимать это или нет.
часть 8 (часть девять будет выложена 05.04, с 11–12:00)
* * *
Илья ехал на дачу к друзьям в раздраженном расположении духа. За традиционным субботним семейным завтраком речь в очередной раз зашла о его холостом статусе. Не то чтобы это делалось бестактно, нет. Его родители были слишком хорошо воспитаны для этого, всего лишь высказывали свое некоторое неудовольствие и беспокойство по этому поводу, делая это очень аккуратно, бережно и уважительно. Но все-таки высказывали, сегодня был раз эдак 678й. И это Илью ужасно раздражало.
Сначала Илья пытался объяснить им рационально и последовательно, что жениться он считает необходимым лишь по большой любви, а не просто «возраст подошел, значит, пора!», – а таковой в его жизни пока не наблюдается. Да, разумеется, с подключением разума тоже. Да, в идеале хотелось бы по любви и по расчёту в равных долях. Но все-таки любовь для него в данном случае первична. На что мама возражала: если мужчина около сорока до сих пор такую любовь не встретил, то это явное свидетельство его капризности, излишней переборчивости и завышенных ожиданиях. И это их с папой сильно беспокоит.
Потом был период, когда Илья отшучивался как только всплывала эта тема, что, дескать, «не берут, что поделать». И рад бы, как говорится, в рай, да грехи не пускают. И рад бы жениться, да не глянется он никому. И эта стратегия тоже оказалась неверной. Именно в такой момент родителям напрочь отказывало чувство юмора и они начинали беспокойно задавать вопросы, детализирующие сложившуюся ситуацию: кто не берёт? Что при этом говорят? Что именно в Илье не устраивает? Может быть, сынок, ты приведёшь к нам эту девушку и мы её переубедим? ААААА, да что ж такое-то!!! Короче, пришлось и от этого аргумента отказаться, потому как желаемого эффекта он не давал.
Теперь он старался родителей просто успокоить. Ну, например, пояснением того факта, что он – мужчина, а мужская молодость длится куда дольше женской. Детей ему, в конце концов, не рожать, а только участвовать в начале этого процесса, и ограничения по возрасту тут куда мягче. Что он вовсе не убежденный холостяк, не гей, не женоненавистник, не маньяк. Хотя два последних «не», кажется, про одно и то же, потому как с чего нормальному мужику ненавидеть всех женщин скопом? Что просто вот так получилось и он надеется, что когда-нибудь получится иначе. Местами даже забавно получалось. Родители ему подсовывали статью из интернета по теме «Чем старше мужчина – тем хуже качество его спермы». А он им отвечал принт-скрином выдержки из книги рекордов Гинесса, где рассказывалось про индийца Рамджита Раджава – самого старого отца на планете, последний ребенок которого родился, когда ему исполнилось 96 лет. Мама закатывала глаза, отец хохотал и кричал, хлопая себя по коленям: «Один-один! Мать, я тебе давно уже говорю – оставь мужика в покое!». В общем, приходилось констатировать тот факт, что логическая цепочка работала, но слабо: родительское беспокойство не сильно убывало.
Илья понимал, что основная часть беспокойства родителей связана не с отсутствием у него на безымянном пальце правой руки кольца и не с чистой страницей в паспорте, а с естественным желанием пожилых людей иметь внуков. Он не раз намеревался рассказывать им про Карину и про Марьяну и каждый раз отступал: понимал, что родители захотят увидеться с внучкой, а от него это потребует резкого изменения конфигурации отношений с Кариной. К этому он был совершенно не готов – мало ли к чему это могло привести, да и неприятно ему с ней общаться, просто ужасно как неприятно. Так что каждый раз он это своё намерение уталкивал подальше и сохранял статус-кво.
В принципе, нельзя сказать, что отсутствие у него семьи не беспокоило самого Илью. И вопрос вовсе не в бесконечном затрагивании этой темы родителями. К этому как раз он привык. Ведь с болезненными реакциями на те или иные разговоры как дело обстоит? Сначала место, по которому бьют раз за разом, воспаляется, припухает и демонстрирует болезненную ответную реакцию. А потом наступает либо острая фаза процесса «разорвалось и всех обрызгало», либо место это омозоливается и реагировать болезненно перестает. У Ильи процесс развивался по второму сценарию.
Мальчик он был довольно взрослый, за прожитое немалое количество лет в своем статусе холостяка он уже прочно утвердился. В своем внутреннем монологе на эту тему он пришел к выводу, что доверять в этом вопросе ему надо своей интуиции, чутью, которое есть у любого человека, с мало-мальски развитым внутренним миром. Этот вывод его очень успокоил, возобладал тезис «вот встречу женщину, предназначенную мне, и сразу это пойму». Как поймет, по каким признакам, кто именно ему нужен, а кто не подойдет ни за что – так подробно он проблему не разбирал. И неинтересно, и мотивации не было: нельзя сказать, что он страдал как бы то ни было от своего одиночества. Тем более сильно его раздражало родительское беспокойство по этому поводу.
Личная жизнь, кстати, на текущий момент времени у Ильи тоже была, просто родители об этом не знали. Ирина была совсем молоденькой, студентка, приезжая из провинции. С Ильей они познакомились случайно, как раз во время тех поездок к Робокопу на электричке. Поднимались вместе по лестнице внутри перехода от платформы к зданию вокзала. Она зацепилась каблуком за металлический уголок на ступеньке, начала падать, Илья её подхватил. Познакомились, он её проводил, взял телефон – видно было, что и он девушке понравился, она ждала этого вопроса.
Роман их был робким, не слишком ровным. С одной стороны, Ире льстило внимание взрослого мужчины, умного, состоявшегося москвича. С приличными свиданиями, с цветами, с посещениями хороших ресторанов, интересных концертов или театральных премьер. С другой – слишком он был для неё взрослым. Её однокурсницы и однокурсники проводили время в ночных клубах, на родительских дачах, устраивая там весёлые оргии, слушали другую музыку, а не ту, что звучала у Ильи в машине, читали другие книги. Короче, налицо был некоторый конфликт поколений. Но пусть и пунктирно, а роман у них всё-таки теплился.
В этот раз Ира тоже была приглашена на дачу, в качестве девушки Ильи. Суббота прошла в приятном расслаблении и очень быстро. Рано с утра Ира собралась уезжать назад, в Москву: с утра в понедельник у неё был важный экзамен, девушке надо было готовиться. Илья же, проводив Иру, вернулся к остальной компании – впереди был еще целый выходной, погода стояла отменная, и куда приятнее было провести время на комфортабельной даче, нежели чем торчать в душном городе.
Большая часть гостей еще спала – накануне засиделись на веранде допоздна, да и спешить было некуда, так хорошо спится на природе. Так что во дворе были только Илья с Артёмом, наслаждающиеся первой чашкой утреннего кофе, и Валентина, жена одного из их приятелей, с младшим 5-летним сыном, вскочившим ни свет ни заря и разбудившим мать. Так что теперь Валентина отрабатывала свой материнский долг, раскачивая качели с ребенком, в полудрёме привалившись к берёзе, стоявшей рядом, и в разговоре участвовать никак не могла.
Кофе был вкусным, свежезаваренным, к нему нашлись и приготовленные накануне женой Артема сырники из аппетитного фермерского творога – не утро, а сплошной восторг: солнце сквозь ажур листвы, легкий ветерок, пение птиц, запахи цветущих клумб. Поэтому и разговор шел ленивый, неспешный.
Сначала обсудили по очереди новости: кто и на что работу сменил, по машины поболтали, обо всем и ни о чем, без пристрастия и излишеств – ни летний денек, ни утреннее состояние сонного разума к этому не располагали. Наконец, речь зашла про Ирину.
– Это твоя новая девушка? – осторожно поинтересовался Артем. – Серьёзные планы на неё или так, заполнение пустого пространства? Извини, если лезу не в своё дело.
– Да ладно, – миролюбиво разрешил развивать эту тему Илья. – Мы с тобой слишком хорошо и давно друг друга знаем, чтобы шарахаться от личных тем. Не знаю пока, мы слишком недолго друг друга знаем. Хорошая девчонка, симпатичная, неглупая. Пока это всё, что я могу сказать.
– Ты знаешь, мне всегда было интересно спросить мужиков, которые с молодыми девчонками встречаются. Не для просто пару часов в кровати покувыркаться, а именно вот чтобы встречаться, – глядя на Илью с веселым прищуром, завел разговор Артем.
– Ну, вот тебе я, спрашивай, – поддержал тему Илья.
– О чем вы с ними трахаетесь?
– Чегоо? – не понял вопроса Илья.
– Трахаетесь вы с ними, говорю, о чём? Ну, в том смысле, что – вот вы переспали, все супер. Молодое тело, молодой задор, всё такое. А дальше? Ну, надо же как-то мало-мальски разговор поддержать. А о чем с ними разговаривать? Они – другое совсем поколение. Они же как инопланетяне, разве только выглядят похожими на нас, – начал расшифровывать свой вопрос Артём. – Поколение, воспитанное гаджетами, клипами и ЕГЭ. У меня на работе пара стажёров таких прикреплены ко мне, так я кроме работы с ними ни о чём не разговариваю. Это просто невозможно. Еще пара поколений – они уже и разговаривать будут на совсем другом русском языке. Мы их понимать совсем перестанем. Ты вот только представь себе: они ведь грамоте учились уже с интернетом, а не с азбукой «Мама-мыла-раму», причем, не абы каким, а уже высокоскоростным вполне себе. Родились, так сказать, с серебряным интернетом во рту. И с айфоном в руках, ну или на крайний случай, с другим каким гаджетом.
Тема была интересная, но Илья её всё-таки свернул – ему нечего было ответить Артему. Тот и не настаивал – лениво было, да и не принято было у них в компании слишком глубоко и активно залезать в личную жизнь друг друга. Но мысль Ильи за эти слова зацепилась.
По дороге домой он продолжал размышлять на эту тему. Ведь и правда, кажется, они с Ирой толком и не разговаривают. Секс, совместные прогулки или посиделки где-то, пока Илья ведет машину или изучает меню, в это время Ира поглощена телефоном, размером в две её ладошки. Самое страшное для неё это если он вдруг разрядится. Поэтому в подарок себе она первым делом попросила автомобильную зарядку, подходившую для её аппарата и к гнезду «прикуривателя» в автомобиле Ильи одновременно.
Илья как-то раньше, до разговора с Артёмом, не задумывался на эту тему. Он сразу, ещё с момента знакомства, особо серьезных видов на Иру не имел. Может, поэтому и домой не приводил, а то родители обрадовались бы, конечно. Веселая молодая девчонка, он сам себя с ней моложе ощущает. Нетребовательная, некапризная, лёгкая. Такая же почти, как его Мимино: дворняжистая и без претензий, всеядная и всем довольная. Её все устраивает, его тоже – что еще надо-то? Дружит он с мужиками обычно. Наверное, с женщинами тоже можно дружить, как говорит нам кино и литература, размышлял Илья. Но у него такого в жизни никогда не было. Как в рекламе – нет, сынок, это фантастика! А так-то да, пожалуй, прав Артём, трахаться с ней действительно не о чем.
Следом мысли его перескочили на Машу. Вообще, он терпеть не мог сравнивать людей между собой, особенно женщин, особенно тех, которые ему нравились. Как-то коробило его от этого, виделось в таком сравнении нечто потребительское, оскробительное. Но тут мысли как-то сами на это сравнение соскользнули, когда именно и как – он не успел отследить.
Какая она все-таки невероятная. Как деликатно она помогла ему с Мимино в ветклинике. Он ни за что бы не решился сам попросить ее о помощи. Ситуация была для него слишком дискомфортной. Она интуитивно поняла это и предложила эту помощь сама. И как щедро ее природа оделила! И мозги, и душа и красота, всего отпущено вдоволь. Она совсем другая, не такая, как те женщины, что нравились Илье раньше, не холодная красавица тире стерва. Может, это знак какой-то? Надо найти повод встретиться с ней еще раз. Что-то подсказывало Илье, что Маша не будет против.
* * *
Маша тем временем прослушивала через наушники монолог Константина, мужа Наташи. Надо было доработать и свести уже первое интервью. Но текст в руки не давался, мысли разбегались.
Меня зовут Константин, лучше все же называйте меня Константин Филиппович. Мне 45 лет, в браке с Натальей Ивановной мы уже 4 года.
У нас двое детей, они приемные. И скоро будет свой, родной. История с нашими приёмными детьми, на самом деле, очень поучительна для других семей. Я вам сейчас её расскажу, вам наверняка пригодится.
У Наташи долго не было детей. Ну, как долго – 3 года. Врачи говорили, что проблем со здоровьем нет, ни у неё, ни у меня, просто надо подождать. Но вы же, женщины, какие? Вам нужно всё быстро, сразу. Вот она вбила себе в голову, что нам нужно взять приёмных детей. Ну, я живой человек, жалостливый. Увидел несчастных детей, душа дрогнула. Теперь понимаю – зря дрогнула, зря мы всё это затеяли.
Понимаете, хоть нам и говорили в ШПР, в школе приемных родителей, что дети все хорошие, а дальше – как воспитаешь, я в это не верю. Гены, как говорится, пальцем не раздавишь. Я как увидел, как Саша в постели онанирует, сразу понял – вот оно, генетическое! Мать то его проституткой и наркоманкой была, от случайного клиента залетела. Вот он, наследственное, и полезло! Наташка меня к психологу детскому таскала, тот мне что-то втолковывал, про то, что такое поведение к сексу не имеет отношения. Но я им не верю, им лишь бы очередного сироту с рук сбыть.
А девочка, Дашка-то? Вам Наташа говорила? Это ж сумасшедшая какая-то, всю себя изранила. А если завтра она на нас переключится? Мы ночью, например, спать будем, а она с топором в спальню нагрянет? Нееет, увольте, я не хочу за чужие грехи отвечать.
Я ведь из-за чего на приемных-то согласился? Во-первых, дрогнул, слабину дал под Наташиными уговорами, во-вторых, она мне всю голову продолбила, что примета такая есть: взял чужих – и своих Бог даст. Ну, не знаю, Бог или не Бог, но сбылась примета, забеременела она. Но вы тоже поймите, куда нам три маленьких ребенка? Наташка – она слабенькая здоровьем. То бессонница у нее, то истерика, то голова болит. Анекдот, кстати, знаете? Женщина дает объявление в газету «Молодая красивая с деньгами и образованием. Стану вам отличной женой. Голова не болит». Гыыы.
Вот вроде мужик с лидерскими качествами, думала Маша, слушая рассказ Константина. Претендует на положение эдакого домостроевского мужика, мужа с большой буквы «М». Но как отвечать за принятое решение – «поддался на уговоры», «дал слабину». Типа, виноват, конечно, но не совсем. А кто виноват? А ответ как в мультике – «не будем показывать пальцем, хотя все знают, что во всем виноват Слонёнок». Какое это прямо «фу» трудно выносимое.
