Текст книги "Жизнь в ожидании счастья (СИ)"
Автор книги: Галина Евстифеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Несмотря на все усилия снизить общественный резонанс от скандала, на следующий день после смерти Лики Денису Владимировичу поступил конфиденциальный звонок из Москвы. По средствам которого было сообщено, что Андрею после такого скандала губернатором не быть, по крайне мере, в этот раз, деньги, отданные на взятки не вернут, поскольку Соколовы облажались сами, а для назначения Андрея со стороны высокопоставленных «друзей» было сделано всё возможное и невозможное. А то, что так вышло, извиняйте, виноваты сами. Кроме того, братья Соколовы еще должны помочь замять розыскные мероприятия, которые начались против «друзей» из Москвы. Нечего было при бабах языком трепать, когда планы обсуждали. Как говорится: «утка в море, а хвост на заборе», распространяться о планах надо было только после их претворения в жизнь.
Валентина Ивановна воспринимала похороны невестки, как испытание, которое эта дуреха устроила им на прощание. Надо же такую свару заварить! Как теперь Андрею жить с этим? Кто пойдет за него замуж после всей этой эпопеи? Говорила же она, надо было жениться на девочке своего круга, а не на какой-то нищенке неблагодарной! Тогда бы точно такого скандала не было! Вот не слушают её вовсе, а она права, всегда права.
Лиза, закутанная в черное, была похожа на воробышка, она стояла погруженная в свои мысли, вот уже второй день она переосмысляла свою жизнь относительно смерти и краткости бытия. Стас её избегал, как ни прискорбно, но это факт. За вчерашний день он ни разу не перемолвился с ней даже словом, хотя практически переехал к Соколовым жить. А она, как и в былые времена, делала всё лишь бы попасться ему на глаза. Но все старания были, как обычно, тщетными.
Андрей со злостью смотрел, как гроб с супругой опускают в землю. Какая же всё-таки сука эта Лика! Ну, подумаешь, толкнул её пару раз, замахнулся, ну легонько пнул и надо же такой скандал раздуть! Доведение до самоубийства! Выдумала тоже! Дура! А ему теперь отдувайся, ходи, давай показания, чтобы всякие мелкие людишки задавали ему глупые вопросы.
Лицо неудавшегося губернатора покрывали засохшие царапины и синяки, нос, благодаря стараниям брата, был теперь порядком искривлен. И такой внешний вид давал лишнюю почву для пересудов друзей и знакомых. Рядом с Андреем стоял Стас, ёжась от холодных струй дождя, и проклинал себя за непроходимую тупость. Ну, зачем он переспал с Лизой? Не вовремя это было, ох не вовремя. Как же ему теперь разыграть свои карты? И стоит ли это делать? Вчера ему поступил важный звонок от Дзюбы и предложение новой работы уже на другого хозяина. Заманчивое, надо сказать, предложение. Стас обвел глазами присутствующих и остановил свой взгляд на Рите, та стояла, словно никого вокруг не видела, потерянная и одинокая. Красивая баба, что тут скажешь, даже несмотря на то, что заплаканная, но стерва еще та.
Не было на похоронах Лики лишь Дмитрия Соколова, который из принципа не пошёл, чему все остальные члены семьи были несказанно рады, особенно Денис Владимирович, который люто ненавидел скандалы, тем более при посторонних. А Дима дебоширил и пил весь вчерашний день. И плевать ему было на всех и вся.
ГЛАВА 17
Десять недель спустя
В воздухе явственно чувствовалось приближение осени, казалось, что любимая пора Пушкина подкрадывается, ступая бесшумно своей легкой походкой. В августовской прохладе появилась какая-то томность, леность, завораживающая неторопливость смены времени года. Летняя жара уступила место прохладе, заставляя горожан одевать с утра пиджаки и жакеты, присматривать осенние ботинки в поступлениях новых коллекций обуви в магазинах. Родители ждали выходных, чтобы посетить школьные базары, открывшиеся на людных площадях, а ученики с тоской думали о предстоящем учебном годе. Всё было как обычно, это лето уже не казалось жителям города каким-то особенным, запоминающимся.
Толки и разговоры улеглись, Президентом был назначен временно исполняющим обязанности главы региона бессменный Пётр Михайлович Дзюба. И, казалось, что все уже забыли о главном неудачнике этого года – Андрее Соколове. Он более не являлся Директором Департамента экономики, торговли и промышленной политики, не был самым успешным представителем «золотой молодежи» региона, завсегдатаем вечеринок и тусовок. Теперь Соколов отсиживался в своём доме, стараясь без надобности лишний раз, не покидать огороженный участок, расположенный по улице Черняховского. С несостоявшимся губернатором случилось то, чего он когда-то боялся больше всего на свете – Андрей перестал быть в центре жизни, его мобильный больше не трезвонил без умолку день напролет, его больше не зазывали на светские и околосветские вечеринки. Соколов стал человеком-невидимкой, бывшие соратники и друзья разбежались, оставив его корабль тонуть, практически, в гордом одиночестве. С ним остались только самые близкие родственники и Стас, который тоже был почти родней теперь. Впервые Андрей оценил всю силу семейной привязанности и верность друга детства, смерть жены заставила Соколова задуматься о многих вещах, которые он раньше не замечал и не ценил. Он часто думал о том, что если бы возможно было повернуть время вспять, то он бы поступал во многих случаях совершенно иначе. Андрей не то, чтобы раскаивался в своих поступках, своей неоправданной жестокости, беспечности, он просто отчаянно хотел всё вернуть, переиграть. Вот только, к сожалению, жизнь редко даёт людям второй шанс.
Несмотря на то, что соседи по посёлку перестали на него коситься, соболезновать и задавать глупые вопросы, Андрею всё равно было не по себе в обществе бывших знакомых. Слишком многое он потерял, лишился всего так глупо и по-дурацки. Спустя два с половиной месяца после смерти жены, Соколов пришёл к выводу, что во многом в сложившейся ситуации был виноват именно он. Это открытие далось Андрею нелегко, но всё-таки он это осознал. Разумеется, натолкнул его на определенные мысли в этом направлении Денис Владимирович, который до сих пор не простил племяннику крушение всех планов и надежд. Не проходило и дня, чтобы дядька не попрекал Андрея, не пытался надавить побольнее на его совесть или чувство долга, если же этого не обнаруживалось, то Денис попросту попрекал и оскорблял племянника. Хотя теперь делал это скорее по привычке, Денис Соколов был не из тех, кому не под силу принять очевидное, произошедшее.
Если раньше Андрей мог отмахнуться от слов дядьки или огрызнуться, то теперь он понял, что нельзя так разбрасываться близкими. Ведь несмотря ни на что Денис Владимирович Андрея не бросил и не перестал хлопотать за него в силу оставшихся возможностей. Сам же Андрей уже ничего не в силах изменить, ему остается только ждать, когда вся эта грязная история забудется. А это произойдет не скоро.
Опять допросы, привлечение его в качестве подозреваемого, беседы со следователями о семейной жизни, о Лике, о психическом и физическом здоровье жены. Несмотря на то, что стараниями Дениса, Андрея не особо мучили следователи, каждый визит сотрудников следственного комитета был ему не приятен. Общими усилиями семейства Соколовых записи Лики были удалены из всемирной паутины, это обошлось в кругленькую сумму, но оно того стоило. Московские средства массовой информации ограничились коротенькими заметками о скандале на последних страницах изданий, а органы внутренних дел, по своему обыкновению, направили запросы на места. Всё потихоньку приходило в норму, только вот уже не исправить тот факт, что Андрей Соколов из самого удачливого жителя города N, стал обычным неудачником, не так сильно отличающимся от своего пропойцы – братца.
В эти недели Андрей много думал о Лике, пытаясь понять, почему же он так ошибся с выбором жены. Разумеется, мать была права и Анжелика не была парой сыну Валерия Соколова, но ведь что-то заставило Андрея жениться на этой девушке, чем-то она выделилась из толпы охотящихся за ним девиц. Хотя, даже Андрей не мог ни признать – Лика за ним не охотилась, первое время она даже пыталась избегать его, а это заинтересовывало Соколова еще больше. По причине молодости Андрею тогда верилось в любовь, что однажды он встретит женщину, которая полюбит его и станет для него опорой, как мать для отца, тылом и создаст в доме уют. Лика казалась идеальной кандидатурой, она не имела за плечами вороха романов, не «кочевал по постелям» знакомых парней, была красива, умна и скромна. Вот только сторонилась Андрея, он думал от скромности и застенчивости, но это было ошибочным выводом, как после выяснилось. Он просто был ей неприятен, вот так просто объяснялась холодность будущей супруги. Андрей понял это после свадьбы, которая была скоропалительной и очень веселой, все гости не могли налюбоваться на румяную, застенчивую невесту. Он и сам не мог отвести взгляд от Лики, такой милой и трогательной в белом пышном платье. А потом оказалось, что она такая же, как и все: была с ним из-за денег отца, слушала во всем мать и сестру, которые были просто корыстными суками. Да и в постели молодая жена была далеко не «ах»: зажатая, стесняющаяся своего и его тел, она никогда не получала удовольствия от его ласк. А Андрей старался сначала, а потом понял всю бесполезность этого занятия, тщетность попыток, раздражение и злость долго копились в нём и однажды вырвались наружу. Тот день, видимо, стал поворотным, после него отношения Андрея и Лики разладились окончательно, осталась лишь фикция брака.
А теперь выяснилось, что Лика спала с Димой, хоть последний и отрицал это, Андрей не верил в отговорки. Его жена была расчетливой и просто решила поразвлечься перед последним, громким «концертом», которым закончилась её жизнь и карьера Андрея. В общем, мать была права во всем, надо было брать в жену девушку своего круга, ту, которая пошла бы за него не из-за денег и статуса. Как поздно Андрей пришел к этому простому выводу.
А сегодня Андрею предстояла еще одно непростое испытание – именно в этот день из краевого наркодиспансера должен был в очередной раз выйти младший брат. Дмитрий был помещен в лечебницу практически сразу после похорон Анжелики, не то чтобы он перестал контролировать себя, нет, но всё к этому шло. Семья слишком хорошо знала симптомы, предшествующие срыву. Подтверждением правильности решения Соколовых – старших стало то, что накануне госпитализации Дима выбил двойные сводчатые стеклянные двери, ведущие из столовой в гостиную. Никто не мог сказать сделал он это нарочно по какой-то одному ему ведомой причине, или это вышло случайно. Впрочем, это не имело особого значения, двери остеклили заново, а Дмитрий снова попал в больницу для людей с зависимостями.
Андрей прошёлся по спальне и снова уселся в кресло, осмотрев комнату, он пришёл к выводу, что практически ничего в этой комнате не напоминало о том, что всего несколько недель назад здесь жил еще один человек – красивая молодая женщина. Анжелика или, как звал её Денис и Дима, Маркиза ангелов, нда дядька, как обычно, будто в воду глядел, от неё одни неприятности и вышли.
***
Кладбище города N ничем не отличалось от обычных городских мест захоронения. Ряды крестов и памятников, у кого-то на могиле стояли целые монументы, у кого-то облупившиеся надгробья, а кое-где не стояло ничего, поскольку местные бомжи периодически сдавали памятники на металлолом. Вандализм процветал даже на месте, где находили последний приют жители города, впрочем, это не было приметой только города N, это было отличительной чертой всей страны. Там, где нет уважения к живым, не откуда взяться уважению к покойникам.
Анжелика Соколова была похоронена в хорошем месте – недалеко от дороги, что позволяло оставлять машину в пределах видимости и не бояться вернуться к покореженному транспортному средству с вырванной магнитолой. Её могила была уставлена корзинами с фантазийными букетами искусственных цветов, оставшимися еще с похорон, соседи Соколовых не поскупились на последние почести для умершей. По периметру оградки стояли простенькие венки из искусственных цветов от родственников со стороны Ковалевых. Каждый день могилу Лики навещали: с утра обычно приходил отец, сидел он недолго, горестно вздыхая, минут через двадцать он покидал кладбище. Днём приезжала Светлана Александровна и громко рыдала на месте упокоения дочери, зачастую она приезжала одна, но иногда её сопровождала Рита, которая вернулась к своему затрапезному виду и больше не играла в секси-леди.
В этот вечер впервые за все время, прошедшее с похорон, на кладбище появился Дмитрий Соколов. Первым делом, выйдя из больницы, он приехал именно сюда, Дима слишком долго откладывал этот визит. Но отказываться верить в произошедшее было более невозможно, нельзя отрицать очевидное и непоправимое. Хватит жить, как страус, пора посмотреть в глаза правде, иначе больничный психиатр зря ел свой хлеб.
Дмитрий шёл по кладбищу тяжелой поступью, заставляя себя шагать дальше, хотя больше всего на свете ему хотелось развернуться и побежать обратно, сесть в машину к отцу, забравшему его из диспансера, и уехать прочь от погоста. Валерий Владимирович лишь неодобрительно покачал головой, когда сын попросил его заехать на кладбище. Но спорить не стал, да и не было смысла, полчаса ничего не значили.
Наконец Дмитрий дошел до креста с фотографией Лики, он устало опустился на скамейку, стоявшую в оградке. Помолчав несколько минут, будто собирался с мыслями, он сказал:
– Ну, здравствуй, Лика, давно мы не виделись, не так ли? Интересно как ты тут одна? Как вообще всем вам, умершим? Каково это не жить? И стоило ли всё это делать? Ты уж прости, что я только сегодня пришёл. Не мог я раньше, сама ведь меня знаешь, сначала я пил, потом лечился от пьянства, – он ухмыльнулся. – В общем, всё, как обычно. Знаешь, я долго поверить не мог в твою смерть, всё мне казалось, что ты жива. Чудилось, что ты повернешь из-за угла дома и пойдешь по дорожке сада, ковыляя на своих каблучищах, или что снова станешь бренчать на пианино, а иногда мне грезилось, что я зайду в гостиную, а там ты. Но правильно говорят: «пить надо меньше и казаться не будет». Теперь я смирился, антидепрессанты делают своё гиблое дело, только рано или поздно от них придётся отказаться. Иногда я «забываю» принять пилюлю веселья и думаю о тебе, вспоминаю, стараюсь понять и не могу. На хрена, вот, на хрена ты это сделала? Ведь вроде и баба умная была, а такое наворотила! Пришла бы ко мне, всё рассказала, вместе мы бы нашли выход. Так нет же, надо было в мост впечататься. И не побоялась ведь, не дрогнула. Сильная ты была девочка, Лика, с характером. Жаль только, что выбрала такой неэффективный метод борьбы, я бы даже сказал – бесполезный. Всё, что ты сделала, ничего не исправит и ничего не решит. Самоубийство, вообще, не вариант выхода из положения, почему ты этого не понимала?
Дима замолчал и, обшарив карманы джинсов, нашел всё-таки помятую пачку сигарет, трясущейся рукой щелкнул зажигалкой, и с наслаждением затянулся табачным дымом.
– Дура ты, Лика, ох и дура! Но что об этом? Я все вспоминаю, как ты шла от меня, из этого чертового гаража и не обернулась, даже не посмотрела на меня. Села в машину и поехала навстречу своей смерти. И ведь ты уже всё решила. И письмо мне это оставила, спасибо тебе за него, только бы лучше, если бы его не было. Я не знаю, как мне теперь жить. Не знаю. Я постоянно думаю о том, как всё могло бы сложиться, да вот только не сложилось и не сбылось. А ведь могла сбыться. Но ты не захотела, ты побоялась бороться. Ты избрала способ проще и страшнее, но это твой выбор.
Дима затянулся сигаретой и опять посмотрел на крест, такой красивый, резной, на фотографию Лики, она была на ней удивительно прекрасной, улыбающейся такой, какой Дима её ни разу в жизни не видел. Это фото дала Светлана Александровна, объясняя свой выбор тем, что на могиле дочери должна быть фотография счастливой девочки, а не те фото, что были сделаны после замужества.
Дмитрий смотрел на это фото, думая, как сложилась бы его жизнь, встреть он Лику раньше Андрея. Не то, чтобы эти мысли редко посещали его при жизни девушки, нет, он часто об этом думал, грезил и сожалел. Однако, после ужасной трагедии Дмитрий пытался многое переосмыслить, попытаться понять себя лучше, быть в гармонии с окружающим миром, осознать почему же он был настолько занят собой, что не видел, не понимал намерений Лики.
После двух месяцев посещения психолога, Дмитрий понимал, что Лика была во многом права, он не оценил бы её, не понял бы какое счастье ему досталось, он бы просто запил, как обычно от скуки, обыденности жизни, от отсутствия интереса к жизни. А еще Дима теперь реально осознавал, что не смог бы Лику вытянуть из той трясины, в которой она была, не хватило бы ни сил, ни мудрости понять, в чём проблема. Черт, выходит она была во многом права, но зачем, же Лика так поступила, зачем написала ему то письмо, которое рвало Диме сердце на части? Почему на прощание она была так жестока, как ему теперь жить на этом свете без неё? Ответов у него не было и, еще немного посидев на кладбище, Дмитрий направился к тому месту, где в черном «Ланд Крузере» ждал его отец, тревожно вглядываясь в лицо младшего сына, ища в нём признаки новой беды.
***
Так получилось, что приехали они домой поздним вечером, пришлось заехать по делам Валерия Владимировича. Да и Дима особо домой не спешил, предстоящая встреча с братом его особо не радовала, как, впрочем, и обязательные стенания матери. Он не знал как ему теперь вести себя с Андреем. Братья и раньше не особо ладили, но как жить теперь в одном доме Дима не знал.
Первым делом Дима решил покурить в беседке, так горячо любимой им. Хотя сегодня дело даже было не в этой постройке, он малодушно тянул время, отсрочивая встречу с братом. Дмитрий задумчиво смотрел в сгущающихся сумерках на одиноко стоявшие в саду качели, когда-то эти качели любила Лика, она покачивалась, размышляя о чём-то невеселом, а он любовался солнечными лучами, запутавшимися в её светлых волосах. Дима был так погружён в свои мысли, что не заметил брата, направляющегося к нему по садовой дорожке.
– О, явился и как обычно с виду даже на приличного человека похож, откапали тебя, братишка, морду отмыли, посвежел, – с этими словами Андрей остановился у беседки.
– А ты чего тут? Меня что – ли ждешь? Никак избить захотел, ты ж у нас мастер по этому делу. Но вот косяк, я ж не баба и сдачу дать могу, – Дима оскалился и выпустил облачко табачного дыма в сторону брата.
– Мы еще и острим! – Андрей иронично поднял бровь.
– Ну, да, такая вот незадача. Что тебе надо, придурок? – устало спросил младший брат, вставая на ноги, чтобы не смотреть на Андрея снизу вверх.
– Побольше уважения в голосе, пьяница проклятый!
– Да пошёл ты на хрен, не за что тебя уважать, – без особой злости в голосе бросил в ответ Дмитрий.
– И все из-за какой-то шлюхи, что ноги раздвигала перед каждым, она, поди, не только с тобой спала, но и еще с кем-нибудь. Надо будет Стаса спросить и дядю Дениса... – Андрей вошёл в раж, и, размахивая руками, выкрикивал постыдные слова в адрес покойной супруги.
– Ты – урод, Андрей, реально, урод. Не спал я с ней, сколько тебе можно говорить?– устало спросил Дима, загасив окурок в пепельнице, стоявшей на резном столе.
– Да ну, а какого рожна ты тогда так переживаешь её гибель? Лучше бы думал сколько её смерть принесла проблем, – запальчиво бросил Андрей, – не тебя сейчас следоки таскают по своим конторам. А меня, а за что?
– Ты всё это заслужил. А Лику я любил её, просто так, не за то, что трахается хорошо. Понятно тебе это? Или нет? Вот, бывает, что смотришь на бабу и глаз оторвать не можешь, и просто приятно с ней в одной комнате быть, слушать звук её голоса, даже не вдаваясь в то, что она говорит. Понимаешь? – спросил он без особой надежды на утвердительный ответ.
– Нет, – честно ответил брат.
– Эх, ты. О чём нам тогда говорить? Ты, что думаешь бабу завалить мне проблема? Нет, не проблема. В любом клубе на выбор: белая, черная, рыжая, полосатая, большинство даст даже в туалете этого же клуба. Только вот не интересно мне так, противно даже. А Лику любил я, держала меня здесь лишь возможность её каждый день видеть, ладно, что об этом. Ты всё равно мне не поверишь, да и убеждать тебя я не хочу. Думай, что хочешь. Мне всё равно, – с этими словами Дима прошёл мимо брата и направился к дому, в окне которого маячила Валентина Ивановна, от переживаний за сыновей, заламывая руки.
– Ты ошибаешься, – крикнул ему вослед брат, – она была такой, как все, просто в туалете не давала. Была умнее, карты свои разыгрывала тонко, я, когда женился на ней, тоже этими бреднями страдал, а потом понял всё. Никогда и никто этой суке не был нужен, просто деньги и фамилия наша.
– Ты не прав, Андрей, Лика была не такой, – обернувшись, ответил Дмитрий.
– Такой, я это слишком поздно понял. Она ничего не заслуживала кроме презрения.
– Думай, как знаешь, ты у нас мастер по поиску отговорок для себя, – Дима, ссутулившись пошёл в дом, где его ждала взволнованная мать.
А Андрей так и остался стоять столбом возле беседки, думая над словами брата, размышляя над тем, какая доля истины была в них. И была ли в них эта злополучная доля.
ГЛАВА 18
Является ли сбывшаяся мечта счастьем? Казалось бы, вот живёшь, мечтаешь, грезишь, всё готов отдать за исполнение желания, а когда оно сбывается вдруг становиться понятным, что ты слишком мало знал о предмете своих грёз. Еще хуже обстоит дело, когда мечтаешь ты о человеке и искренне считаешь, будто кроме него тебе и от жизни ничего более не надо. Глупость это, конечно, но и так бывает. И вот человек этот рядом с тобой, твоя рука в его ладони, только сердце не трепещет от счастья, душа не замирает от восторга, а в глазах тоска. И тогда понимаешь, что обманывался, что-то ввело тебя в заблуждение, заставляя плутать по вымышленным коридорам рядом с мифическим персонажем.
Елизавета Соколова прочувствовала всё это на собственной шкуре. Столько бесконечных лет влюбленности в Стаса Макарова обернулись наконец-то взаимностью. Хотя Лиза в это не особо верила, скорее всего, не она привлекала Стаса, а связи её семьи, поэтому и не взаимность тут была, а лишь её видимость. Как ни печально это было признавать, но очевидность нельзя было отвергать даже такой законченной мечтательнице, как Лиза. А, может быть, она просто перестала быть законченной фантазёркой и, наконец-то, повзрослела. Поздно, но Лиза всё-таки научилась быть реалисткой.
Макаров точно так же, как и Андрей, был уволен с государственной службы и теперь находился в поиске нового места работы. Ежедневно он куда-то ездил с Денисом Владимировичем, улаживая последствия Ликиного поступка, пытаясь вытянуть Андрея из той ямы, в которой он оказался. А между делом, будто походя, Стас оказывал Лизе знаки внимания, говорил комплименты, глядя на нее спокойным, уверенным взглядом. Ни разу в его голосе не прозвучало трепета или тепла, только уверенность в себе и своих силах.
И вроде всё было, как в романах: ужины в ресторанах, прогулки по ночному городу, цветы и подарки Варе, вот только было что-то в Стасе такое, неискреннее. Словно и обидеть он её не хотел, но не было с его стороны настоящей влюбленности, никогда не смотрел Макаров на Лизу таким взглядом, который заставляет всё перевернуться внутри от счастья, предвкушения и желания. И это девушку волновало.
Как волновало и то, что при ближайшем рассмотрении Макаров не был таким уж идеальным и самым – самым. Столько лет мечтаний о нём совершенно не подготовили Лизу к отношениям с реальным человеком, с его недостатками, плохим настроением, раздражительностью и безразличием. Стасу было совершенно не интересно как Лиза проводила свои дни, чем занималась с Варей, ни разу он не поинтересовался её мнением. Для Макарова Лизы была женщиной, с которой он не знал, что делать, нелюбимой женщиной. Той, которая ничего не значила и была просто дополнением к связям Дениса Владимировича. И Лиза это понимала.
Она посмотрела еще раз на своё отражение в зеркале, влюбленная женщина так не выглядит, её глаза должны сиять, а у Лизы они грустные, с поволокой. Девушка попыталась улыбнуться своему отражению, но вышло скверно, безрадостно, кривовато. Лиза окончательно запуталась в себе, разумом она понимала, что надо бежать от Стаса, этого холодного, безразличного мужчины, а сердцем всё еще цеплялась за свою детскую мечту, которой отдала так много лет. Ведь было же в Макарове что-то такое, что заставляло Лизу столько лет любить его.
– Лиза, ты готова? – голос Стаса вывел девушку из размышлений.
– Да, конечно, – она провела рукой по волосам, приглаживая рыжеватые прядки.
– Нас уже все ждут, время ужина почти подошло. Валерий Владимирович с Димой уже приехали, – сообщил он, поглядывая на часы.
– Как он? Ты его видел? – Лиза обернулась, ожидая ответов на вопросы, но Макаров не смотрел на неё, взгляд его блуждал по комнате, не задерживаясь на каком-либо предмете.
– Кого? Диму? Да как обычно, что ему будет? Он же постоянный клиент лечебниц для алкоголиков. Ведет себя, как ни в чём не бывало, словно алкоголизм – это норма, хотя для него это, действительно, норма. Этакий дебошир и правдолюб на свободе, кичиться своими похождениями, – он поморщился, думая о Соколове – младшем.
– Стас, – выдохнула девушка.
– Я что не прав? – задал вопрос он и продолжил, – Пора научиться смотреть действительности в лицо, Лиза, хватит витать в облаках. Твой брат никчемный человек, конченный.
– Я не витаю в облаках, а Диме просто сложно, – робко возразила она.
– Ну, конечно, не витаешь, ты просто не хочешь видеть очевидного. Ну, что ж не буду тебя заставлять, ты всё поймешь сама, позже, – Стас улыбнулся, беря девушку под локоток, выводя из комнаты.
Он пропустил Лизу вперед, а сам шёл немного позади, всего в шаге, но от Лизы на самом деле его отделяли километры и световые годы. Они были слишком разными по темпераменту, представлениям о жизни, дружбе и любви. Они были просто не парой. Стас это понимал, чувствовал каждой клеточкой своего тела, но поделать ничего не мог. Его жизнь изменила смерть совершенно посторонней женщины, до которой ему никогда не было особого дела. Если бы Лика тогда не умерла, если бы он так не напился, если бы он не был так напуган внезапностью происходящего, если бы его положение было более прочным… Список этих «если бы» можно было продолжать долго. Но факт остается фактом – он пьяным оттрахал сестру своего босса и по совместительству друга детства. И что ему еще остается, кроме как разыгрывать с ней пьеску под названием «романтичный юноша жаждет взаимности»?
Не то, чтобы Лиза была Стасу неприятной, нет, он относился к ней, как к сестре, поэтому каждый раз, когда ему приходилось ложиться с ней в постель, был для него испытанием. Макаров физически не хотел эту женщину, она не вызывала у него приливов желания, волнения крови. Но карты были розданы, и он должен был играть тем, что ему досталось.
А как бы ему хотелось, чтобы всё сложилось иначе, чтобы у него появился шанс вырваться и зажить своей жизнью, не оглядываясь на семейство Соколовых. Возможно, когда-нибудь завершаться его переговоры с Дзюбой, возможно, когда-нибудь он вырвется из-под влияния Соколовых. Вот только будет ли это освобождением? Станислав Макаров очень хорошо знал, что за всё в этом мире приходиться платить и иногда очень дорого.
Смерть Лики и последующие события еще больше укрепили положение Стаса в семье Соколовых, он стал правой рукой Дениса Владимировича, его «мальчиком на побегушках». Даже Валентина Ивановна стала относиться к нему иначе, теплее, радушнее насколько она вообще могла быть радушной. А после того как всем стало известно, что Стас ухаживает за Лизой, он и вовсе стал «своим человеком» в доме по улице Черняховского. Его расценивали, как будущего зятя, и у Стаса не оставалось выбора только следовать оправдывать ожидания всесильного семейства.
***
Маргарита устала, у неё просто больше не было сил, всё накопилось, как снежный ком, который был готов в любую минуту погрести её под своей волной. Больше всего на протяжении дня она мечтала вернуться домой, выпить пригоршню таблеток «Вечерние» и в отупении от медикаментозного спокойствия уснуть мертвецким сном. Таблетки помогали ей держаться, без них она уже не могла уснуть, Риту терзали мысли, горькие, печальные, ужасные. Они не давали ей покоя, не позволяли забыться.
Эти мысли приходили нежданно-негаданно, в самый неподходящий момент, когда их было не отогнать. Мысли были коварны, изворотливы и жестоки, они не жалели её, бередя раны, которые так и не успевали затянуться корочкой. Девушка думала о погибшем ребенке, о водителе, которому за убийство её сына дали три года условного заключения и лишили водительских прав. При этом жена этого мужчины плакала от несправедливости наказания, потому как муж умел только водить машину, лишение прав заставляло всю семью жить впроголодь. И, несмотря на своё горе, Рита не могла не понять эту женщину, она слишком хорошо знала, что такое безденежье и безнадежность. Еще Рита часто думала о сестре, об их запутанных отношениях, о своей зависти, о том как ревновала бывшего мужа к сестре. Это было всё, как будто в прошлой жизни, очень давно и в то же время совсем недавно. О Лике вообще было невозможно не думать, мать обклеила все стены фотографиями погибшей дочери и постоянно о ней говорила. Даже если речь шла о погоде, Светлана Александровна невероятным образом переводила разговор на свою младшую дочь, так трагически ушедшую из жизни, и начинала лить слёзы. Это было невыносимо.
Рита сидела в кресле, подтянув колени к подбородку, обхватив ноги руками, больше всего в жизни ей хотелось исчезнуть, раствориться, пропасть. Но это был слишком простой выход из сложившейся ситуации, а значит, он был неверным. Надо было жить дальше, как-то пытаться вырваться из этого круга, начать новую жизнь, оставив прошлое позади. Только как это сделать? Как этого добиться? Рита не знала, не понимала, да и особого желания встряхнуться не испытывала. Пройдя на кухню, она насыпала горсть таблеток на ладонь, запила их водой и пошла к себе, пора было ложиться спать. Сон всегда был вторым лекарством.
***
На следующий день Макаров отвез в следственный комитет одну занятную бумажку, на которую он положил несколько дней труда. Не так просто уговорить главного врача психиатрического диспансера «состряпать» фиктивную историю болезни. Зато теперь у него на руках была выписка из амбулаторной карты больного, а именно Анжелики Вячеславовны Соколовой. И ведь не подкопаться, анализы, записки специалистов, платежные чеки за приёмы врачей и даже кодировка заболевания, всё было на месте. Это было подло, без сомнения подло, но достаточно эффективно, чтобы заставить следствие сомневаться в словах Лики, записанных на пленку. А это было главным, Андрея нужно было обелить, дело закрыть и продолжать жить, по возможности, так же, как и прежде.
