Текст книги "Жизнь в ожидании счастья (СИ)"

Автор книги: Галина Евстифеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Рита против своей воли засмеялась, этот тяжелый день, вчерашний психологически тяжелый вечер, наполненный возмущенным молчанием матери и предостерегающим покашливанием отца, всё это напряжение вырвалось наружу, выразившись в заливистом хохоте. Она смеялась и не могла остановиться, поставив рулоны на бетонный пол, она оперлась на них одной рукой, не в силах больше держать связку и продолжала хихикать.

– Извини, – отдышавшись, сказала она, – у меня был тяжелый день, а тут еще и ты, вот я и вспылила. Даже не знаю, что нашло на меня, наверное, просто утомилась. Мне стыдно.

– Ничего, тяжелые дни бывают у всех. Ты к кому-то в гости, помогать делать ремонт? – он удивленно посмотрел на связку рулонов, на которые Рита продолжала опираться. Взявшись за бечевку, Стас взвесил их в руке, – тяжелые, однако.

– Ага, тяжелые, у меня чуть рука не отвалилась, – согласилась девушка, и, помолчав, добавила, – я тут квартиру сняла, вот решила обои поклеить новые. Старые совсем страшненькие, а хочется приходить домой и радоваться, пусть и дом твой только на время.

– На каком этаже? – спросил Макаров, видимо, он был хорошо знаком со всеми жильцами подъезда.

– На седьмом.

– А, понял я какую квартиру ты сняла, – он с интересом посмотрел на Риту, – там жила Василиса Прокопьевна, после её смерти внуки сдают однушку. Квартира «убитая» в хлам.

– Надеюсь, бабка умерла не дома, а то жутковато как-то, – беспокойно сказала девушка.

– Нет, она умерла в больнице, я хорошо помню, я тогда в 11 классе учился, – успокоил её Стас, – это были первые похороны, на которых я побывал, вот, и запомнились хорошо. Так что не бойся, умерла Василиса Прокопьевна не в твоём новом жилище.

– Слава Богу, – Рита вздохнула с облегчением и нажала кнопку лифта.

– Пошли, донесу твои обои до квартиры, а почему ты их сама тащишь? – спросил Стас, заходя в лифт и нажимая на цифру 7, двери с пронзительным скрежетом задвинулись, кабина недовольно просела, потом медленно поползла вверх по шахте.

– А кто за меня их принесет? – вопросом на вопрос ответила Рита.

– Ну, знакомый какой-нибудь, друг, родственник, – передернув плечами, обтянутыми дорогим пиджаком стального цвета, предположил Макаров.

– Папе и так тяжело, не до моих хлопот, а больше мне попросить некого, – двери лифта распахнулись, и они вышли на площадку седьмого этажа.

– Позвонила бы мне, я бы не отказал тебе в помощи, – Стас совершенно спокойно произнес эти слова, будто Рита могла вот так просто ему позвонить, а он также просто ей помочь.

Он сам удивился вырвавшимся словам, никогда Макаров не причислял себя к числу тех, кому могут звонить едва знакомые люди и просить о помощи. Тем более о физической помощи, а не содействии в продвижении по службе. Что-то в этой такой хрупкой и в то же время такой сильной женщине заставляло его говорить на редкость идиотские вещи. Самое странное, что Стас сам в них верил, это было совершенно не в его духе.

– Ну, да, а ты еще дружка своего привел бы и вместе бы мне поклеили обои, окошки покрасили, краны заменили, какая прелесть, просто безотказные мальчонки, – Рита засмеялась над своей шуткой, а Стас недовольно поджал губы.

– Зря ты так, я бы тебе, действительно, помог, – и в тот момент он, действительно, в это верил.

– С чего вдруг такая любезность? – спросила Рита, отпирая замок на деревянной двери.

– Ну, просто, мы же с тобой хорошие знакомые, – уклончиво ответил Макаров.

– Еще скажи друзья, – она ухмыльнулась, заходя в темный коридор квартиры.

– Ладно, не друзья. Я просто люблю помогать красивым девушкам, – Стас зашёл следом за ней, оглядывая обшарпанные стены, с порванным возле плинтусов обоями, видимо, у прежних жильцов была кошка.

Макаров посмотрел на собеседницу, она была явно раздражена и от этого выглядела еще лучше: щеки пылали, глаза метали молнии. Чудесное зрелище, Маргарита Ковалева, определенно, была очень интересной женщиной. Такой рассерженной она нравилась ему даже больше, чем в образе деловой женщины – вамп.

– Стас, хватит заливать, – Рита раздраженно хлопнула дверью, – давай сюда обои, – она протянула руку к связке, но Стас упрямо их не отдавал.

– Рит, я серьезно, если, что надо, то звони. Я постараюсь помочь, негоже когда девушке не к кому обратиться, – он улыбнулся ей, прекрасно осознавая, что улыбка делает его лицо еще привлекательнее.

– Конечно, давай номерок запищу, – она издевательски улыбнулась.

– Не веришь, не надо. Я просто хотел помочь, – Макаров начал злиться и его удивительно синие глаза прищурились.

– Помогай своим хозяевам, они тебе за это платят. А мне платить нечем, если только натурой, но извини, я лучше всё сама сделаю, чем с тобой в кровать лягу, – девушка выпалила это на одном дыхании, не особо раздумывая над нежными чувствами собеседника.

– Ну, и, пожалуйста, – Стас разжал пальцы, и рулоны с грохотом упали на пол, он зло посмотрел на Риту, но не сказал больше не слова, всё своё негодование Макаров выразил в громком хлопке дверью.

Рита фыркнула, глядите-ка, обиделся, какой, однако, нежный молодой человек и как он правду не любит! Прихлебай Соколовский! Она заперла дверь и, подняв рулоны обоев, понесла их на кухню. Да, они будут тут смотреться идеально, девушка улыбнулась, предвкушая преображение своего нового жилища.

ГЛАВА 23

Никогда еще Станислав Макаров не был так зол на женщину! Как удается этой блондинке, тощей, как скелет, вот так «схватить его за яйца»? Вот вроде он с Ритой и по добру, а итог один – она всегда положит его на лопатки. Даже Лиза своей наивностью и навязчивой влюбленностью никогда не могла так довести Стаса до бешенства. Он вылетел из подъезда злой, как тысяча чертей, и с силой хлопнул дверкой «Ауди», это было на него совершенно не похоже, поскольку Макаров очень любил свою красавицу – машину и даже ласково называл её Аушечкой. Но сегодня его не радовала даже машина.

Что он этой Рите сделал? Почему она так его ненавидит? Так его унижает? Ну, подумаешь, его друг был женат на её сестре, и закончилось это плачевно, он-то тут причём? Ведь хотел как лучше, помощь предложил, а она его отшила. Да еще сказала, что не за что с ним в постель не ляжет! Не то, чтобы Стас хотел там оказаться с Ритой, но сам факт его просто добил! Вот стерва! Тоже принцесса нашлась, да он бы никогда на неё и не посмотрел, если бы не пожалел! Хотя, черт возьми она ему нравилась, как ни крути, а нравилась! Видимо, в душе Стас был мазохистом, потому как только человеку с психическими отклонениями могла понравиться такая женщина, как Маргарита Ковалева. Не женщина, а танк, бронетранспортер, ракетоноситель какой-то!

Макаров выругался, завёл машину и включил радио, бодрый голос из динамика вещал:

– Доброго времени суток, господа и дамы, надеюсь ваше настроение хорошее, потому что за окнами чудесный день!

– Да пошёл ты, – буркнул Стас и убавил громкость до нуля, меньше всего на свете ему хотелось слышать кого-то с таким позитивным настроем.

Выезжая со двора, Макаров невольно посмотрел на окна седьмого этажа, Рита стояла, глядя на него. Стас подавил в себе детское желание показать ей средний палец, и, газанув, выехал на дорогу. Пошла она эта Рита! Тоже мне нашлась принцесса! Имел он таких принцесс! Да, бабы на него вешаются, взять хотя бы Лизу. Воспоминание о Соколовой еще больше разозлило и раздосадовало Стаса, неужели в этот мерзкий день ему еще придется пылко влюблённого? Что за жизнь? Твою мать…

***

Елизавета Соколова редко выезжала за пределы поселка «Ясный» по личным нуждам, но визит к парикмахеру всегда являлся исключением. Вьющиеся волосы Лизы безбожно путались, поэтому девушка раз в месяц делала ламинирование. Но сегодня выйдя из салона, где провела более двух часов, Лиза поняла, что не хочет ехать домой. Ей хуже горькой редьки надоела мать, охающая и вздыхающая, что все подруги хотят выведать у неё о судьбе Лики и правда ли что Андрей бил её. Девушке надоели братья, вечно грызущиеся между собой, постоянно попрекающие друг друга. Но самое страшное, что Лиза устала и от Вари, больше не было Лики, способной отвлечь девочку, и теперь кроме матери Варе и поиграть было не с кем. Это было ужасно, но Лиза не могла больше врать себе, она – ужасная мать и устала от своего же ребенка. Так не должно было быть, но так есть. А еще Лиза очень устала от Стаса, от этих отношений с горьковатым привкусом горечи и расчёта. Иногда ей казалось, что она его ненавидит, презирает его, девушке временами была даже неприятна холёная красота Макарова, она больше её не волновала, не заставляла мечтательно смотреть на Стаса. Но она всегда боролось с этими чувствами, заставляя себя улыбаться. Слишком долго она о нём мечтала, слишком хотела быть рядом со Стасом. Ну, вот желаемое получено, примите, распишитесь, наслаждайтесь по мере возможности.

Она посмотрела по сторонам и неуверенным шагом направилась по одной из центральных улиц городка. Лиза проходила мимо магазинчиков и кафешек, смотрела по сторонам, на влюбленные пары и понимала, что они со Стасом никогда не были и не будут так счастливы. Это было грустно, так как Лиза очень хотела быть счастливой, изведать каково же счастье на вкус. Но вот не выходило.

Остановившись около небольшой кондитерской, Лиза втянула носом воздух, через городской смог пробивался тонкий аромат ванили. Он был потрясающим и девушка не смогла удержаться и зашла в булочную. Как же прекрасно разделить с кем-нибудь кусочек свежеиспеченной булочки с изюмом, вот только не с кем. Лиза прошла мимо витрин, разглядывая сдобу с различными начинками, взгляд её скользил от одной сладости к другой. Услышав звяканье дверного колокольчика, она обернулась и увидела парочку студентов, в обнимку проскользнувших в кондитерскую. Лиза улыбнулась, а её взгляд невольно задержался на стеклянной двери, напротив булочной располагалась Прокуратура края. И она сразу вспомнила о Кожевникове – бравом майоре, который был настолько мил, что сводил их с Варей в кафе.

Подчинившись минутной слабости, какому-то иррациональному желанию, Лиза купила несколько видов сдобы и выскочила на улицу, боясь передумать или скорее одуматься, она перебежала через улицу, прошла мимо здания прокуратуры, свернула во двор, где располагался Следственный комитет, и нерешительно зашла внутрь здания.

В холле было темно и пахло сыростью, на посту сидел молоденький милиционер и спросил к кому она направляется. Лиза неуверенно назвала фамилию Сергея и посетовала на то, что у неё нет паспорта, чтобы постовой смог записать её данные. Мальчишка набрал короткий внутренний номер, через несколько минут Лиза увидела, что распахнулась одна из дверей, и оттуда вышёл Сергей. Он удивленно глядел на неё, улыбаясь краешками губ, заставляя девушку нервничать, а постового смотреть на них с интересом. Темные с проседью волосы Кожевникова были всклокочены, черные глаза приветливо смотрели на Лизу, губы всё-таки растянулись в добродушной улыбке, и она улыбнулась в ответ.

– Неожиданно и от этого еще более приятно, здравствуй, Лиза, – его голос прозвучал глухо и немного взволнованно.

– Здравствуй, я просто проходила мимо, а тут булочная и я, в общем, это тебе, – она протянула мужчине бумажный пакет, теплый от хранящейся внутри сдобы.

– Спасибо, пойдем, попьем чаю, – предложил Кожевников.

– Я… нет, спасибо, ты, наверное, очень занят, я пойду, – Соколова пятилась к выходу, понимая, что поставила себя в неудобное положение этим спонтанным визитом.

– Пошли, к черту все дела, да и вообще пусть все парни от зависти усохнут, к ним такие красавицы никогда не приходили, – Сергей улыбнулся, протягивая Лизе руку, приглашая пойти вместе с ним.

Девушка неуверенно шла по тёмному коридору, пытаясь скрыть румянец, она низко опустила голову, внимательно разглядывая выложенный серыми плитами пол. Её поступок был глупым, она явно дала понять, что искала его общества, но вроде Сергей был рад. Стас никогда бы не был так приятно удивлен её визитом, скорее всего, он бы разозлился, но пытаясь утихомирить гнев, стал бы раздражительным и сердитым. А Кожевником не выказывал ни малейшего признака раздражения, да еще и позвал её испить чаю вместе. Это было удивительно и приятно, никто никогда не выказывал к Лизе подобного интереса.

– Проходи, – сказал Сергей, открывая одну из дверей, и девушка шагнула в пыльный, прокуренный кабинет, в котором был лишь стол и два стула для опроса подозреваемых. Обернувшись, Лиза заметила в углу вешалку, на которой одиноко болтался пиджак.

– Садись, сейчас чай вскипячу, – сказал Кожевников, подходя к своему столу и выдвигая вперед, поближе к розетке, тумбочку с чайником.

– Да, я не хочу, – вяло отнекивалась Лиза, – я же просто так зашла, ты тогда на нас с Варей столько времени угрохал, мне неудобно было. Вот я подумала, что надо сделать тебе что-то приятное, а тут на пути попалась булочная и я …, – она замолчала, не зная, что еще сказать, как показать всю незначительность своего визита.

– Мне было интересно, Лиза, у тебя чудесная дочь, – Сергей щелкнул выключателем и чайник загорелся синим цветом.

– Скажи это моей семье, – девушка улыбнулась и спросила, – а у тебя есть дети?

– Нет, у меня есть только работа бессмысленная и беспощадная, – он грустно улыбнулся, усаживаясь за стол, Сергей развалился на стуле и глаза оказались на уровне глаз девушки. Лиза никогда не думала, что у мужчины могут быть такие красивые, добрые глаза, оказывается, они были вовсе не черными, а теплого карего цвета. Глаза Стаса были ярко-синими, холодными, словно лёд в бокале.

– Почему же бессмысленная? Ты же расследуешь преступления, ищешь преступников, помогаешь людям. Разве не так?

– Ага, расследую. Еще скажи, что я виновных к ответственности привлекаю, – по губам Сергея скользнула кривая усмешка.

– Нда, – Лиза смутилась, подумав о деле Лики, она спросила, – ты скоро закроешь дело?

– Уже закрыл, – Кожевников потупился, ему явно не нравился разговор о расследовании дела Соколовых.

– Ты ничего не мог поделать, – Лиза сама удивилась тому, что пытается его успокоить, в какой-то степени даже утешить.

– Не мог, но поверь, мне от этого не менее противно.

– Ну, уж поверь, противнее, чем мне тебе быть не может, – в голосе девушки прозвучала усмешка. – Не ты каждый день делаешь вид, что Лики не было, что твой брат не то чудовище на видео, не ты каждый раз хочешь исчезнуть, когда Андрей злиться.

– Он и тебя бьет? – вопрос майора прозвучал резко, словно выстрел.

– Нет, конечно, просто с тех пор я побаиваюсь брата, стараюсь обходить его стороной, не могу забыть те кадры. Жутко звучит, да? – Лиза смущенно посмотрела на него.

– Да, это жутко и неправильно. Ты не должна никого бояться, обещай, что если он только пальцем тебя тронет, то ты мне расскажешь об этом, – Кожевников перегнулся через стол, внимательно глядя собеседнице в глаза.

– И что это даст? – девушка улыбнулась.

– Я что-нибудь придумаю, – Сергей постарался говорить убедительно, но вышло плохо.

– Глупости, мы оба знаем, что это ничего не изменит, да и не будет Андрей меня бить, я же ему не жена. Да и не такое он чудовище, мы же росли вместе, мы одна семья, он мне брат, – Лиза повела плечами, будто хотела показать всю невозможность семейных баталий с её участием.

– Кстати, о семье, – он быстро перевёл тему на менее щекотливую, – я не пойму, почему ты не замужем, Лиза. Как ты можешь быть не замужней? – Сергей снова улыбался, глядя, как девушка краснеет. Черт, как же ему нравился румянец Елизаветы Валерьевны Соколовой – сестры несостоявшегося губернатора края.

– О, это забавная история, может, когда-нибудь я тебе расскажу, – отмахнулась Лиза.

– Почему не сейчас?

– Я не хочу портить себе настроение, вообще, всё обычно, ничего интересного в истории этой нет, – ответила она.

– Неужели всё настолько грустно? – Кожевников поддался вперед и оперся лицом на руки.

– Нет, всё настолько глупо.

Кожевников встал и разлил по чашкам кипяток, предварительно бросив в них по пакетику чая. Протянув кружку Лизе, он опять сел за стол и подтолкнул к девушке бумажный пакет со сдобой. Она отрицательно покачала головой и проронила:

– Это тебе.

– Лиза, неужели ты из тех дурёх, что постоянно худеют? – глаза Сергея весело сверкнули, – я был о тебе лучшего мнения.

– Я не худею, просто не ем мучное, – она постаралась сказать это с достоинством, но рассмеялась. Почему она постоянно смеется в его присутствии, словно школьница глупая?

– И давно? – казалось, что майора следственного комитета, действительно, занимал этот вопрос.

– Уже два года, – Лиза постаралась сказать это равнодушно, но не удержалась и горько вздохнула.

– Ужас! – Сергей раскрыл пакет и достал плетеную булку, разломив её на две части, он увидел, что внутри заварной крем и брусника, – держи, – он протянул часть Лизе и добавил, – пахнет божественно.

– Серёж, не искушай меня, – девушка смотрела на сдобу в протянутой к ней руке и, только поймав заинтересованный взгляд мужчины, поняла всю двусмысленность фразы, она залилась краской.

– Лиза, тебе говорили, что ты очаровательно краснеешь? – Кожевников улыбался во весь рот, глядя, как она зарумянилась. – Мне очень нравится заставлять тебя краснеть. Пожалуй, я буду прикладывать все усилия к тому, чтобы румянец с твоего лицо не сходил. Я надеюсь, ты ничего не имеешь против?

– Против, еще и как против. И нечего меня дразнить едой, я могу и потребовать свою часть полдника, – она взяла протягиваемый ей кусок сдобы и откусила. Лиза уже и забыла, какова выпечка на вкус, эта плетенка была просто изумительной: теплой, в меру сладкой, заварной крем делал её воздушной, а брусника придавала вкусу чуть кислинки, – Боже, как вкусно!

– Мне тоже нравится, – ответил с полным ртом Сергей.

Они еще долго беседовали о всяких мелочах, и Лиза с удивлением осознавала, что, по-видимому, она, действительно, интересна этому мужчине. Такому взрослому, такому строгому, такому не похожему на Стаса или её братьев. Сергей был добрым, она не представляла его в роли защитника правопорядка, бравого оперативника, готового лупить по морде бандитов. Он был для этого слишком хорош.

– Спасибо за чай, – девушка поставила пустую кружку на стол, – я тебя совсем заболтала, у тебя, наверное, много работы.

– Спасибо за то, что пришла, это было удивительно и очень приятно, – Сергей улыбнулся, глядя на пустой пакет, в котором была сдоба, они прикончили все булки совместно.

Лиза поднялась со стула, взяла сумку, и сказала:

– Ладно, удачного дня.

– Лиза, – Сергей встал из-за стола с намерением проводить девушку, – может, сходим куда-нибудь как-нибудь?

Его вопрос был задан так неуверенно, так мило, что Лиза нашла в себе сил только кивнуть и улыбнуться. Обменявшись телефонами, они смущенно распрощались. Выйдя из здания Следственного комитета, девушка быстро направилась в «Детский мир», чтобы купить Варе мозаику, но мысли её остались в прокуренном кабинете, где уставившись в стену с глупой улыбкой на губах, сидел мужчина, забывший о своих расследованиях.

ГЛАВА 24

Дмитрий Соколов сам удивлялся тому, как нечаянно брошенная фраза об отъезде обрастала в его мозгу подробностями, пускала корни, как легко строились планы. И на все свои неприятности и печали Дима теперь смотрел через призму временности бытия в городе N. Он страстно хотел уехать, желал забыть о своей семье, ему было стыдно, но это было истиной. Слишком многое произошло, слишком большое количество шрамов осталось в душе и они не затягивались, не рубцевались, а лишь становились глубже.

Дима часто думал о Лике, вспоминал её, и ненависть к брату жгла ему сердце, но страшнее было то, что и себя он ненавидел не меньше, чем Андрея. Он упустил Лику, не смог, не сумел стать для неё опорой, не понял её боли, не разглядел. И это не давало ему спать ночами, не было в доме уголка, в котором Дмитрий обретал бы покой. Часами, просиживая в беседке, он думал о своей жизни, о Лике и проклинал всё вокруг. Он должен был уехать и попытаться забыть, иначе совсем скоро он последует за Ликой. И это был бы такой простой выход, особенно для него – любителя избегать сложности.

Всегда второй, всегда в тени, с детства, с юношества, теперь Дмитрий мечтал выбраться из полумрака. На него никто никогда не делал ставки, а после его увлечения горячительными напитками и вовсе. Теперь же Дима чувствовал в себе силу, возможность изменить всё это. Он больше не хотел выбирать простейший путь, это прошло, он перерос такой выбор. Пока брат будет отсиживаться дома, словно в тюрьме, он из заточения выберется. Ему хотелось свободы. Без этих внимательных взглядов, принюхиваний в страхе учуять спиртные пары, без этих лживых ужинов, когда в его бокале плещется виноградный сок. С этим необходимо было покончить.

В тот вечер в гостях у Соколовых был Денис Владимирович, со времен трагической гибели Лики, он редко ужинал в доме младшего брата. Денис не мог простить Андрею его провала, слишком часто он предупреждал о коварности Лики, о её странном, по мнению Дениса, взгляде на жизнь. А все игнорировали и вот – пожалуйста, Андрей лишился кресла губернатора. А какие финансовые потери это принесло, как пошатнулся статус семьи Соколовых! Но несмотря ни на что Денис не бросал семью младшего брата в беде, просто он перестал быть частым гостем в доме Валерия.

Семейство Соколовых разъединила не столько смерть Лики, сколько драка Димы и Андрея в вечер гибели девушки. Все старались делать вид, что Анжелики в этом доме никогда не было, но никто не мог забыть то, что один брат подозревал другого в адюльтере с погибшей женой. Это было пошло, но каждый из членов семьи Соколовых старался припомнить какие-то особые нотки в голосе Лики, когда та обращалась к Диме, долгие взгляды, улыбки. И если ничего подобного не вспоминалось, то воображение всегда приходило на выручку. Ни Валентина Ивановна, ни оба старших Соколова не сомневались в том, что жена Андрея всё-таки спала с Димой.

В тот вечер в столовой витал аппетитный запах телячьих отбивных, салата со слабосоленой семгой и маринованным луком, груш, протомленных в вине. От этого дурманящего запаха настроение у собравшихся за столом поднималось, и Соколовы, как могли, вели светскую беседу, стараясь обходить «скользкие» темы.

– Денис, ты так редко теперь у нас ужинаешь, наверное, надо сменить кухарку, чтобы заманить тебя новыми блюдами, – Валентина Ивановна, стараясь быть очаровательной и гостеприимной хозяйкой, подкладывала деверю отбивную.

– Валя, у вас я всегда рад бывать, но Тамару мне не хочется оставлять одну, – Денис улыбался жене брата.

– В следующий раз бери её с собой, – Валерий Владимирович с аппетитом уплетал салат.

– Обязательно, – брат улыбнулся ему, хотя прекрасно знал, что жене общество Валентины не нравится.

– А мне кажется, дядя, что вы стали нас реже посещать после вопиющего краха моего брата, – лениво процедил Дима.

Все взгляды в мгновение ока были устремлены на него, а Дмитрий, как ни в чем не бывало, подцепил вилкой кусок телятины и отправил его в рот.

– Кто-то у нас заговорил, – в голосе Андрея чувствовалась угроза, он со звоном поставил бокал на стол.

– Да пошёл ты, – с набитым ртом бросил ему младший брат.

– Мальчики, довольно, что на вас нашло? – в голосе Валерия Владимировича слышался упрек.

– После того, как моя дура-жена покончила с собой, у братца начался спермотоксикоз. Димуля, найди себе девку для увеселения и избавь нас от своего низкопробного сарказма, – Андрей язвительно улыбнулся, и, дразня брата, с наслаждением понюхав коньяк, опрокинул в себя янтарную жидкость.

– Да пошёл ты со своими советами, неудачник, – беззлобно отозвался тот, явно наслаждаясь скандалом.

– Кто бы говорил!

– Я хоть пью, но кресло губернаторское не упускал, а ты прощелкал его, – младший Соколов сказал это с издевкой, явно рассчитывая на реакцию брата.

– Эй, ты! – в голосе старшего брата прозвучала неприкрытая угроза, кулаки сжались, комкая льняную салфетку.

– Андрей! Дима! Сколько можно? До смерти надоели ваши перебранки! – в голосе отца чувствовался гнев.

Валентина Ивановна устало вздохнула, со звоном отложив вилку, а Лиза вжалась в спинку стула. Только Стас продолжал безмятежно ужинать, размеренно пережевывая куски мяса, будто он и не слышал перебранки братьев Соколовых. Как же ему это все надоело!

– Ничего, недолго тебе, Андрюха, осталось меня терпеть, – бросил Дима.

– Да ну? Тоже решил на себя руки наложить? Прямо Ромео и Джульетта, нет повести печальнее на свете… – издевательски протянул Андрей.

– Нет, я просто скоро уеду, – тот снова отрезал кусочек отбивной и с аппетитом прожевал его, – идеальная прожарка. Мне будет не хватать таких прекрасных блюд за ужином, но чем-то придется жертвовать.

– Куда собрался? В наркодиспансер? А то давно ты там не был, – хмыкнул Андрей.

– Нет, я решил перебраться ближе к центру, подальше от тебя и твоих беспочвенных обвинений и угроз, – Дима отпил сок из бокала с нарочитой небрежностью – знаешь ли, ты мне портишь настроение и аппетит. А это, по моему скромному убеждению, делает жизнь несколько менее интересной.

– К какому еще центру? – недоумевающее спросил Валерий Владимирович, – ты решил перебраться в город?

– Нет, папа, я решил перебраться ближе к Москве, возможно, в Рязань, а, может, махну и в Питер, – Дима сказал это так просто, словно сообщил, что завтра будет ужинать вне дома.

За столом повисла гнетущая тишина, и только Дима со Стасом продолжали непринужденно ужинать, остальные тревожно переглядывались. Дмитрий отрезал кусок телятины за куском, медленно их пережевывал, явно наслаждаясь вкусом еды и эффектом, произведенным его словами на семью. Первой не выдержала Лиза, молчавшая до сих пор, она сказала:

– Дима, а как же мы? Неужели ты нас бросишь?

– Да, Лиза, я уеду, – он посмотрел на сестру, в её растерянные светло-карие глаза, в побледневшее лицо, но пойти на попятную уже не мог.

– Ох, Дима, – только и могла вымолвить Лиза.

– Сынок, – Валентина Ивановна с грустью смотрела на своего младшего непутевого сына, и сердце её сжималось, – кто же там будет за тобой присматривать? Как ты сможешь жить один?

– Мама, всё не так страшно, может вдали от всего этого, – он обвел рукой столовую, – я смогу зажить нормально. Может, даже смогу долго продержаться, и не буду пить.

– Дима, – мать всхлипнула и спрятала лицо в салфетке.

– Мам, ты же знаешь, что это просто вопрос времени, я сорвусь. Но я должен попытаться отсрочить этот момент. Здесь я задыхаюсь, я мечусь, как раненый зверь, я не могу видеть Андрея, я злюсь, – Дмитрий постарался быть как можно более убедительным, но мать продолжала всхлипывать.

– Дима, – Валерий Владимирович строго смотрел на сына, – ты точно всё решил? Может, тебе стоит всё еще раз обдумать? Возможно, стоит переехать в городскую квартиру, попробовать пожить самостоятельно, а там…

– Папа, разве это что-то поменяет? Я хочу сбежать из этого города, я хочу больше никогда в жизни не видеть того моста, я хочу, чтобы мне ничего не напоминала о…, – Дима запнулся, но не смог произнести имя Лики. Соколовы не понимала его привязанности к погибшей жене Андрея, и считали это очередной блажью психически неуравновешенного человека.

– Что некого стало трахать в доме и решил свалить? – Андрей зло смотрел на брата, – бежишь, как чертова крыса с тонущего корабля. Думаешь, она тебе давала из большой любви? Эта сука вообще никого не любила, только деньги и то преимущество, которое ей давала наша фамилия.

– Твой корабль, братец, еще пойдет вверх, ибо дерьмо не тонет по закону физики, – не остался в долгу Дима.

– Тварь, – процедил Андрей.

– Довольно! – Денис Владимирович неожиданно резко прервал перепалку, – надоело слушать эти соревнования в остроумии. Дима, идея неплохая, вам с братом не ужиться уже в одном доме – это и дураку ясно. Поедешь ты во Владимир, там у меня есть знакомый, за которым водится должок. Он тебе поможет, и за тобой приглядит, если что. А там видно будет.

– Дядя Денис, не хочу я перед кем-то на задних лапках прыгать…, – начал возражать Дмитрий.

– Можно подумать ты это умеешь делать, – ехидно заметил дядя, – палец о палец сроду не ударил, только деньги транжиришь, да водку глушишь.

– Денис! – Валентина Ивановна в ужасе прикрыла рот ладонью

– Правда это, Валя, правда. Пора начать смотреть ей в глаза. Всех троих детей, вы, – он указал на брата и его жену, – упустили. Испортили, избаловали, и еще неизвестно как их испохабили. Ни Андрей, ни Дима, ни, тем более, Лиза ничего сами по себе не могут совершить, на них нельзя положиться, им ничего доверить невозможно.

– Не тебе меня судить, – взревел Валерий Владимирович, – у тебя своих детей нет…

– Я с твоими весь покой потерял! Один дурак из-за бабы убил все надежды стать губернатором, довел девку до самоубийства! Это же как надо было стараться! Другой из запоя в запой, ни дня не работал, сидит дома затворником, потому что мама боится, как бы Димочку на работе не споили окончательно. Девчонка слова никому сказать не может, ты ей даже образования не дал, прячешь её от людей из-за того, что сами не углядели за ней один вечер, – Денис Владимирович говорил с плохо сдерживаемым гневом, который копился в нём долгие недели после смерти Лики.

Лиза понурила голову, глотая слёзы. Началось. Никогда ей не забудут рождения дочери вне брака. Сколько же можно? Неужели её так и будут всегда клеймить? Она с ужасом подумала, как отреагирует Сергей, если узнает правду о зачатии Вари и содрогнулась. Бравый майор перестанет смотреть на Лизу тем особенным взглядом, она навсегда станет для него дурехой, которая залетела на выпускном. О, Боже, сколько же это будет продолжаться? Сколько она будет платить за собственную глупость?

– Денис, ты забываешься! – Валерий Владимирович еле сдерживался.

– Нет, Валера, я наконец-то, говорю тебе правду, я устал смотреть, как ты отмахиваешься от всего, что лично тебе не интересно и гробишь жизнь окружающих. Довольно с меня, – с этими словами Денис Владимирович поднялся из-за стола. – Приятного аппетита и доброго вечера, – сказал он, и, помолчав, добавил, глядя на Диму, – позвони мне завтра, я всё устрою.

Он вышёл из столовой с гордо поднятой головой, убежденный в своей правоте, Денис не оглянулся на брата, который всегда был впереди. Теперь он точно знал, что именно он – Денис Соколов, был удачливее и счастливее своего брата Валерия. И, как ни крути, как ни пытайся заглушить это, но Денис Владимирович испытывал радость по этому поводу.

– Совсем с ума сошёл, – вздохнул Валерий Владимирович, когда из холла донесся звук закрываемой двери.

– Валера, твой брат перешёл все границы, – голос Валентины Ивановны дрожал от негодования, – я всю жизнь терпела его нелюдимую, странную жену, а теперь еще и такие оскорбления!