Текст книги "Опасное хобби"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Зименков с усмешкой поглядел на Сашу, протянул мягкую ладонь и хмыкнул довольно:

– Ну что у вас тут стряслось? Зачем таким большим людям мы, грешные, понадобились? Неужто сами справиться не в силах?

– Хреново, Алексей. Квартирный вор, – Саша кивнул на разбитое кухонное окно, – персональный выкидыш совершил. Самоубийство. Подозреваю, под воздействием наркотиков. Поведение было, как бы тебе сказать… не совсем адекватное.

– Его я уже успел увидеть. Там, внизу, вместе с доктором. Наркотики, говоришь?.. Посмотрим, посмотрим. Вскрытие, как говорится, покажет. А здесь-то что произошло? Сам ты как тут оказался?

– Взяли грабителей. Воров с поличным. На месте преступления. Не обошлось и без стрельбы, правда, с их стороны. Точнее, одного из них – того, что теперь покойник. Второй сидит в комнате, в наручниках.

– Рассказывай… – недоверчиво протянул Зименков. – Так я и поверил, что ты вдруг стал по ночам домушников выслеживать! Ладно, пойдем, старший советник, буду тебя раскалывать, поскольку ты лицо действующее. И замешанное. Не возражаешь?

– Как раз наоборот. Все должно быть по закону.

Но, войдя в комнату, «важняк» Зименков в буквальном смысле онемел и лишь безмолвно развел руками:

– Здрасте вам пожалуйста, – обрел он наконец дар речи. – И этот уже тут! Да вы что же, братцы, до сих пор как та сладкая парочка? Привет, Грязнов!

– А вы разве знакомы? – состроив невинную физиономию, спросил Турецкий. – Ну раз уж так случилось, представляю следствию второе действующее лицо – хозяин частного сыскного бюро «Глория» Вячеслав сын Иванов и так далее. Отстал ты, брат, от жизни, оказывается. Славка уже вольным Шерлоком Холмсом работает И довольно успешно, если судить по сегодняшней операции.

– Так… – растерялся Зименков. – Совсем уже ничего не понимаю.

– Да мы и сами пока не очень, – усмехнулся Грязнов, а Саша добавил:

– Садись, не стесняйся, давай попробуем вместе разобраться. Значит, ввожу в курс дела. Третье действующее лицо ты уже видел, оно находится внизу, возле бывшего уже жулика. Этого нашего коллегу зовут Володя Акимов, из бывшей грязновской команды, должен помнить. Он тоже и в той же степени, что и мы, в курсе дела и даст тебе все необходимые показания. Наконец четвертое – вот оно, сидит дурак дураком. – Турецкий ткнул пальцем в Ашота, скорчившегося на стуле в углу со скованными за спиной руками. – А дело у всех у нас следующее. Умышленное убийство из корыстных побуждений и кража личной собственности с проникновением в жилище весьма богатого старика-коллекционера. Таких на всю Москву, пожалуй, пяток всего и наберется. Далее: исчезновение его зятя, которого, грешен, сильно подозреваю пока в убийстве старика и организации похищения собственной жены ради выкупа. Ну и, наконец, похищение упомянутой женщины, то есть незаконное лишение свободы – статья 126-я УК. Выкуп, да будет тебе известно, назначен так себе, небольшой, всего какой-то миллион. Долларов. Значит, они имеются, иначе какой во всем смысл? Мелочевка, да? Хватит или еще добавить? У Грязнова, у его сыскного бюро, было и, кстати, осталось официальное соглашение с покойным о поиске и содействии в освобождении заложницы-дочери. А уже мне Костя, сам догадываешься, подсуропил все остальное, включая теперь уже и нынешнего покойничка во дворе. Поэтому ты нам, Алексей дорогой мой свет Васильевич, вот как был нужен! – Саша чиркнул себя ладонью по горлу и показал на сумки. – Все это хозяйство, все вещички, что наши мальчики приготовили к выносу, надо запротоколировать для следствия. Допросить нас в качестве свидетелей по делу о самоубийстве, оформить в присутствии понятых протокол осмотра квартиры и все остальное. Словом, навести полный юридический порядок. Кстати, я очень рад, что именно ты командуешь сегодня дежурной бригадой. Ну а когда закончишь, мы этого паренька с собой заберем и он нас на заложницу выведет

– Все? – ухмыльнулся Зименков.

– А тебе разве этого мало? – ну прямо-таки изумился Турецкий. – За прыгуна и его брата не беспокойся, мы потом дело все равно к себе, в Генеральную, заберем. Да, вот еще что. Не забудь и про те дырки в стене. Пистолет на столе, с пальчиками, как положено. Там же и ключи от этой квартиры, взятые рэкетирами, надо полагать, напрокат у заложницы,

– Да-а… – вздохнул Зименков. – Начудили вы тут, мужики. Вот и выручай вас, «важняков»… Не знаю, право, что и делать.

– А чего особо раздумывать-то? – пожал плечами Турецкий. – Ты приглашай сюда своих да начинай. За орла вон того можешь не беспокоиться. Протокол допроса Ашота Гарибяна у нас имеется. Приобщишь к делу, но, – Турецкий поднял указательный палец, – как чистосердечное признание. Поэтому лучше, наверно, начинать с нас.

И началась обычная оперативно-следственная рутина, которая заняла в общей сложности более двух часов. Солнце уже взошло…

Квартиру заперли и опечатали. Зевающие следователи, окончательно сникший арестованный, утомленные члены бригады и сонные понятые спустились во двор, под прохладный утренний ветерок, остановились группой, немедленно привлекшей внимание невесть откуда появившихся ранних жильцов, живо интересовавшихся, кто это нынче ночью стрелял и кто кричал.

Саша попросил Алексея дать указание одному из своих молодцов поинтересоваться, не видел ли кто из соседей, как проникли воры в квартиру, дать описание этих армян, старух поспрошать и так далее. И в заключение протянул ладонь:

– Ключи давай.

– А зачем они тебе? – удивился Зименков.

– У хозяйки, подозреваю, других нет. Привезем мы ее – куда девать? К тебе в кабинет везти? Или в собственный дом? Или, может, к отцу-покойнику? Давай, не беспокойся, сами мы уже больше ничего не нарушим. Пойдем-ка еще транспорт их осмотрим.

Они миновали арку и вышли на проспект, где под липами боком на тротуар залез красный «мерседес»

– А-а, старый знакомый! – узнал Турецкий. – Надо понимать, тот самый, что вы у хозяина вместе с хозяйкой увели? – Он посмотрел на Ашота.

– Наша это машина, – мрачно заявил Ашот – Никто ее не угонял. Наша она.

– Как же, как же, – едва не раскланялся Турецкий. – Я, между прочим, цитировал сейчас потерпевшего Богданова, не так ли, Вячеслав Иванович?

– Абсолютно точно. Мне об этом старик Константиниди лично заявил: машина, красный «мерседес», принадлежащая его зятю Вадиму Богданову, была у того украдена возле выезда из Перхушкова на Минское шоссе позавчера ночью, точнее в ночь на четверт, и значит, позапозавчера, вместе с находящейся в ней дочерью Ларисой Георгиевной.

Турецкий многозначительно поднял брови: Грязнов,

оказывается, тоже может быть занудой, чего не мешало бы знать Зименкову на будущее. Алексей негромко хмыкнул.

– Не воровали мы машину! – упрямо повторил Ашот – Богданов ее сам Мише продал за тридцать миллионов рублей. Из выкупа должен был взять. А у него другая машина была – «Жигули», серый такой.

– Вон даже как! – присвистнул Грязнов. – Да, ловко этот лихой муженек дело-то обставил, а, мужики? Ну что ж, надо поглядеть, что в машине… Неплохая штучка!

Оперативники быстро и тщательно обыскали машину. В бардачке обнаружили коробочку со шприцем, ампулами с жидкостью и маленькими пачками с белым порошком.

– Так, – кивнул Зименков, – где наши понятые? Попрошу поближе. Следите за изъятием. Все немедленно отправляем на экспертизу.

– Да тут и без нее все ясно, о чем речь, – хмыкнул Турецкий. – Значит, я был прав. – Он повернулся к Ашоту и взял его за отвороты куртки. – Ну-ка, отвечать быстро! Миша кололся?

Ашот опустил голову

– Значит, твое хозяйство, – спокойно констатировал Саша.

– Нет! – воскликнул Ашот – И после паузы добавил: – Кололся он. Немного…

– Внесите, пожалуйста, в протокол, Алексей Васильевич, попросил Турецкий. – Что ж, господа хорошие, я считаю, что этого пока вполне достаточно. И если вы не возражаете, мы втроем с этим орлом на двух машинах отправимся в Баковку, где по сведениям, сообщенным им в порядке чистосердечного признания, содержится в настоящее время Лариса Георгиевна. А к вам лично, – он отвел Зимен кова в сторону и сказал ему почти на ухо, – Леш, сделай персонально мне доброе дело. Как приедешь к себе, позвони Меркулову и в телеграфном стиле сообщи, что тут произошло. Очень важная просьба, выполни для меня, ладно? Кстати, если у тебя появилось желание заняться этим делом, могу в свою бригаду забрать. Костя поможет. Как?

– Да Бог с тобой! – отмахнулся Зименков. – Тут и со своими «висяками» не знаешь, куда податься…

– Ну гляди, – прищурился Турецкий. – Героя Труда, конечно, у нас не дадут, но приподняться можно. Или тебя городская прокуратура вполне устраивает?

– Саня, – недовольно поморщился Зименков, – ты ведь знаешь, карьера меня уже мало привлекает. Главный возраст, когда созревают амбиции и требуется их немедленное удовлетворение, увы, прошел. Многого не дадут, а малого мне и самому не нужно. Я вот гляжу другое: Грязнов-то наш дорогой, пожалуй, действительно нишу для себя подходящую нашел. Вот ему и правда позавидовать не грех. Но это я так, для красного словцгк А вообще молодец он оказался, вовремя кое-кого за хвост ухватил…

– Как знаешь, – пожал плечами Турецкий. – Твои, в конце концов, заботы. А если тебе его лавры спать мешают – раздели, я тебя знаю, он тебя знает, могу поддержать кандидатуру. Хорошие сыскари-следопыты, как тебе известно, всегда в цене. Ну бывай. Встретимся. И про Костю не забудь.

– Удачи вам, мужики.

Ларису разбудил громкий топот над головой. Бандиты вернулись, была первая мысль. Но если явились они, тогда почему не открывают подвал? А может, это ее милиция разыскивает? Наверное, поймали этих мерзавцев, когда те квартиру очищали, а теперь приехали ее выручать… Тогда милиция не обязательно знает про подвал или вообще не догадывается!

Ей снова стало страшно от неизвестности. Молчать или все-таки позвать на помощь? Наконец она не выдержала и закричала – изо всех сил, почти истошно, будто ее резали. Шаги над головой мгновенно стихли, и вдруг люк поднялся и в подвале вспыхнул свет. Ничего еще не видя, ослепленная яркой лампочкой, она кинулась к лестнице, и ноги у нее подкосились: сверху на Ларису глядели жадными глазами три отвратительные горбоносые и небритые рожи. После длительной паузы эти черные не то радостно загоготали, словно голодные гуси, не то заспорили о чем-то на своем языке. А потом один за другим полезли в подвал.

19

Суббота, 15 июля, утро

Лариса в ужасе забилась на топчан, сжавшись в комок. Мужики обступили ее с трех сторон и, нахально разглядывая, продолжали обмениваться короткими гортанными репликами. Как будто сидел здесь, перед ними, не живой человек, а кукла или какой-нибудь дорогой, диковинный товар. И что она сама думала о себе, их, видимо, совершенно не интересовало.

– Что вам от меня надо? – с трудом выдавила она.

– Ха-ха-ха! – обрадовались они.

– Наконец женщине стало интересно, что от нее настоящим мужчинам надо! – восторженно воскликнул один из них, с короткой курчавой бородкой, росшей по всему лицу от самых глаз, и одетый в дорогой джинсовый костюм.

– Не волнуйся, красавица! – поддержал его другой, рослый, с длинными, до колен, руками, он был в джинсе и потертой кожаной куртке. – Что нам надо от тебя, мы и сами возьмем, тебя не попросим. И всем сразу хорошо станет, да? Любишь удовольствие? – Но сразу смолк, лишь только недовольно кашлянул третий

– Ты нам скажи пока, куда мальчишки подевались? И что ты тут совсем одна делаешь? – спросил наконец этот третий, самый старший, похоже, из них и самый мрачный. Одет он был немодно – в обычный, достаточно поношенный костюм.

Лариса решила говорить правду, может, хоть это спасет ее от жутких, заросших кавказцев. Сказала, что Ашот с Мишей уехали в Москву, в ее квартиру, чтобы забрать вещи вместо выкупа. А потом они обещали ее отпустить.

– Это почему какие-то сопляки решают: отпускать или нет? – почти изумился такой наглости мрачный. – Никто им не давал такого задания.

Странным показалось Ларисе, что вся троица почти чисто говорила по-русски. Ну с акцентом, конечно. Может, с ними все-таки удастся как-то договориться?..

– Но ведь я же им практически все отдала. Все, что у меня было… есть… даже саму квартиру, как они сказали… – И Лариса, неожиданно для самой себя расплакавшись, совершила грубую ошибку: – Они сказали, что дядя Гурам… – И, увидев их резко дернувшиеся лица, смолкла, прикусив язык.

Кавказцы переглянулись. Потом мрачный присел на топчан, отчего Ларисе пришлось еще плотнее подтянуть под себя ноги.

– А что они тебе про Гурама говорили? – каким-то очень плохим голосом спросил он.

– Да ничего такого… Просто назвали… Сказали: Вадим, мой муж, договорился с ним обо всем…

– Так! – мрачный яростно почесал свой затылок. – А где твой муж?

– Откуда ж мне знать? Я, наверно, второй день тут сижу…

– Ну и сидела бы! – грубо оборвал ее мрачный.

И они снова заговорили по-своему – громко, гортанно, словно ругаясь. Лариса уже совсем обалдела от их шумного и опасного присутствия и только беспомощно переводила взгляд с одного на другого. Слезы катились по ее щекам, и она боязливо промокала их рукавом. Наконец они, видимо, до чего-то все-таки сумели договориться, потому что мрачный поднялся и сказал ей:

– Мы решили, больше тут сидеть не будешь. Поедешь сейчас с нами. Кричать станешь или сопротивляться, тебе же хуже сделаем. Пусть сам хозяин тобой занимается.

– Но зачем же мне ехать куда-то, когда они должны уже скоро сами сюда вернуться? Отпустить же обещали…

– Дура ты совсем. Ну кто тебя отпускать просто так станет? Будет выкуп– не будет выкуп, какое ты отношение имеешь? Тебя похитили, говоришь? Значит, похитили. Хозяин лучше знает, что с тобой надо делать. Лучше хороший совет слушай: нам не возражай, а когда к хозяину приедем – тоже не возражай. А то он тебя нам отдаст, – мрачный так улыбнулся, что у Ларисы спина заледенела, – а у нас ты сразу смирная станешь… как овца! А! – И он зловеще захохотал, поддержанный товарищами.

Эти его черные гнилые зубы, жуткие звуки, изображающие смех, и вообще эти явно уголовные типы так перепугали Ларису, что она почувствовала удушье.

– Ты нас пока не бойся, – все так же «игриво» продолжал мрачный. – Мы тебя не тронем. Пусть хозяин посмотрит, какую мы ему сегодня красивую женщину доставим. Он таких, как ты, любит. Ты ему наверняка понравишься…

Наконец какой-то острый ком в горле у Ларисы словно прорвался в пищевод, и она снова закричала так, что зазвенело в ушах. Она орала из последних сил, отпихиваясь голыми ногами от дружно потянувшихся к ней грубых рук. Но немедленно чья-то жесткая, будто деревянная, ладонь больно запечатала ей рот, ее скрутили и ловко закатали в тот плед, которым был накрыт топчан. Она захлебнулась своим криком и скоро впала в обморочное состояние.

Это была самая обычная дача, каких по окраинам Баковки немало: старых, но крепко построенных в свое время, а теперь если и подновленных, то, главным образом, внутри. Каждый очередной дачник, снимавший на лето комнаты с застекленными верандами, требовал элементарного уюта, а потом уже и сам развешивал свои занавески, завозил мебель, расстилал по щелястым полам паласы и дорожки, словом, заботился лишь об интерьере для себя. Внешний же облик этих дач, десятилетиями омываемых дождями, был примерно одинаков – одноэтажные, обшитые серой от времени вагонкой.

Дача, в которой содержалась Лариса, от соседних не отличалась. Раньше хозяин сдавал свое строение на лето, брал большие деньги и ничем не интересовался, отстегивая, вероятно, приличную сумму местной власти. В этот раз сдал практически на год: клиент был серьезным и сразу положил сумму, вдвое превысившую ту, что наметил для себя хозяин. Тут уж не до торговли. Пришлось перебраться в свою московскую квартиру

Вообще-то этот поселок считался в свое время «генеральским». Были здесь и большие ухоженные участки, и добротные дома со всеми удобствами, обнесенные солидными оградами, как, скажем, дача, а точнее зимний дом, самого покойного маршала Буденного. И охрана своя у таких дач была, и порядок постоянный соблюдался. Особо не пошалишь. И поэтому, вероятно, всякого рода богатая шпана, как догадывался Турецкий, мнившая себя предпринимателями, могла чувствовать себя здесь совершенно спокойно. Большие деньги, которые они позволяли себе швырять направо и налево, превращали их в хозяев жизни.

Сыщиков удивило то обстоятельство, что дверь в дом была незаперта, хотя Ашот готов был божиться, что, уезжая, они дачу крепко заперли. Не снимая с него наручников, Турецкий с Грязновым поднялись на веранду Акимов остался возле автомобилей.

– Ну, показывай, где пленница? – Грязнов на всякий случай достал пистолет

– Здесь она, – Ашот вошел в прихожую и топнул ногой в пол. – Ковер только надо убрать. А свет – вон, – он показал подбородком на выключатель.

Открыли люк и заглянули в ярко освещенный подвал Но там никого не было

– Ты чего нам мозги пудришь? – Грязнов поднял голову и жестко посмотрел на Ашота.

Тот опустился на колени и тоже заглянул в подвал. Увидел пустой топчан: не было ни Ларисы, ни пледа, который лежал на досках. Он потряс головой и непонимающе уставился на сыщиков.

– Здесь была… Ничего не понимаю. Сама уйти никак не могла. Значит…

– Что такое? – насторожились Турецкий с Грязновым. – Кто мог забрать ее отсюда? Куда увезли, ну? Отвечай немедленно!

Турецкий шагнул к Ашоту ухватил за шиворот будто котенка, и поставил на ноги.

– Послушай меня, Ашот. Ты уже сделал чистосердечное признание, что нами было зафиксировано в протоколе. За это, как мы тебе объяснили, полагается снисхождение, так? Так. И про дядю своего ты нам уже сказал. Не успел только адрес его сообщить, что ты сейчас и сделаешь, верно? Потому что, как я могу догадываться, исчезновение Ларисы – дело его рук. Или его мальчиков. Так, Ашот?

Но Ашот стоял истуканом, с совершенно растерянным видом, словно не слышал, что к нему обращаются, и тупо молчал, глядя в проем люка.

– Я тебе так скажу, – продолжил Турецкий, – признаний наполовину ни один суд не учтет. Или сам все с деталями выкладывай, или, если будешь тянуть время, а твой Гурам что-нибудь натворит с заложницей, будем вас судить всех вместе и без всякого снисхождения. Понял?.. Нет, ты, кажется, ничего не понял. Тогда придется тебе объяснить иначе. Так вот, чтоб ты скорее думал, я сейчас отвернусь, поскольку являюсь лицом облеченным властью, а вот Вячеслав Иванович, он частный сыщик, может в запальчивости переусердствовать, его Бог прощает, когда ему оказывают сопротивление. Понял, о чем я говорю? Снова, вижу, не понял. Ну что ж, Вячеслав Иванович, сделай мне одолжение, задай пару вопросов мальчику, чтобы он наконец сообразил, с кем дело имеет, а я отвернусь и не буду тебе мешать… Если желаешь, могу Акимова в помощь позцать. Или один справишься?

Слабоват оказался Ашот. Турецкий еще и речь свою не завершил, а Грязнов только рукава стал закатывать, как сообразил он, что этот рыжий здоровяк действительно может шкуру с него спустить и ведь скажет, что так и было, а этот второй подтвердит. И почувствовал Ашот, как душа его в самом прямом смысле сиганула в пятки…

– Я скажу! – испуганно завопил он.

– Все? – Грязнов будто для удара набычил голову.

– Все! – невольно защищаясь плечом, поспешно заверил Ашот.

– Давно бы так. – Грязнов стал спокойно раскатывать рукава и застегнул пуговицы на манжетах. – Только время у себя воруешь, дурак набитый… Ну так что будешь говорить? Про дядю Гурама, надо полагать?

Ашот кивнул.

– Кто таков?

– Большой человек, – сделав серьезное лицо, ответил Ашот – Он живет во Фрязине.

– Адрес? Быстро! – И обернулся к Турецкому – Это ж у черта на куличках! Час, если не больше.

– Около этого, – согласился Турецкий. – Но не так уж далеко, по-моему, это сразу за Щелковом. Но если по кольцу, далековато. Однако что ж это наш друг молчит, не отвечает? Адрес какой?

– Новый поселок, семь.

– Что у него там? Дом, квартира?

– Дом. Но…

– Что еще?

– К нему так… нельзя Он…

– Что такое? Это к кому нам нельзя? Да кто он такой, в конце-то концов? Страшный мафиози?

– Боюсь я его. Его все боятся И Миша тоже… Ребята у него эти… крутые.

– Так. Ты все понял, Слава? Значит, поехали в Москву, к Косте. От него выйдем на Шурочку и действуем соответствующим образом. Полагаю, придется на областной РУОП выходить. Она подскажет Знаешь там ребят?

– Знаю Никиту Емельяненко, зама по оперативной работе.

– Вот и ладушки, нам выше и не надо. Все, больше времени не теряем, Костя там, поди, уже шухер поднял. Поехали. Давай, парень, – кивнул Турецкий Ашоту, – двигай на улицу Мудрецы вы тут, мать вашу

Красный «мерседес» они оставили во дворе, ибо всякая нужда в нем теперь отпала, и уехали на «жигуленке» Акимова.

Турецкий сидел сзади, рядом с Ашотом Тот совсем понурил голову, поскольку, кажется, всерьез наконец понял, в какую переделку вляпался по вине брата.

– Что вы с ней сделали? – Турецкий в упор взглянул на Ашота, и тот понял, о ком речь

– Ничего плохого

– Ох, врешь ты, парень, вздох!гул Турецкий Она ж ведь нам сама все расскажет

– Это она меня любила! – с вызовом ответил Ашот.

– Ишь ты! – хмыкнул Турецкий. – Впрочем, чем черт не шутит… Не исключаю. Но спасет тебя лишь одно: если она сама подтвердит. Ну а Михаил этот твой недоделанный? Он-то как? Тоже по любви?

– У него ничего не было. Он только попугать ее немного хотел.

– Чем же? – насторожился Турецкий.

– Про публичный дом сказал…

– О-о! Это уже что-то новенькое! Ну-ка, ну-ка… Кажется, вы далеко зашли, ребятки.

– Миша сказал, что, если выкупа не будет, дядя Гурам ее в публичный дом отдаст.

– А где это ваше заведение находится?

– Да нет ничего такого, и не был я там никогда. Это просто Миша… чтоб она не думала* что нас обмануть можно… «кинуть».

– Ну ладно, есть или нет, это мы очень скоро узнаем. Но зачем же тогда Михаил из окна сиганул? Чего так испугался? Одного имени дяди Гурама?

– А он не в себе был. И неудача с выкупом. В Москву ездил: старика убили, Вадим исчез. С чем к дяде Гураму идти? Плохо будет. И меня он прикажет убить…

– Скажи, какой страшный! – отозвался с переднего сиденья Грязнов. – А вот мы его все равцр не боимся. Да и тебе не советуем.

– А откуда он взялся, этот Гурам? – спросил Турецкий.

– В Тбилиси жил. Он действительно дядя нам. Когда сюда приехал, в восемьдесят седьмом, здесь стал жить. Большой дом построил, из кирпича. Три этажа. Большой дом, охрана.

– Понятно, не без этого, представляем, с кем дело иметь придется. Ну а вы?

– В Тбилиси совсем плохо стало. Армяне уезжают, грузины сюда бегут. Мы с Мишей тоже приехали. Дядя нам дачу на Баковке на год снял. Сказал, сами заработаете, купите.

– А за это вы ему – что?

– Он Мише говорил. Мы делали. Дядя деньги давал. Пока не очень большие, дачу не купить, – вздохнул Ашот с сожалением.

– Зарабатывали мальчики как могли, – снова заметил

Грязнов. – Поди, рэкетом промышляли Заложниц брали выкуп и так далее? А потом, чтоб следов не оставлять, выстрел в затылок? Так? – Слава резко обернулся к АШОТУ И впился в него глазами

– Зачем? – испугался Ашот – Мы всегда мирно Никого пальцем не трогали. И дядя Гурам не велел.

– И это мы скоро узнаем, – почти дружелюбно неожиданно подмигнул Ашоту Грязнов. – Но пока молись своему Богу или кто там у тебя в запасе имеется чтобы с Ларисой Георгиевной ничего не случилось. Иначе загремишь ты у нас, парень, да так, что никто тебя не сыщет Вслед за дядей Молись…