Текст книги "Барьер Сантароги"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

6

Когда грузовик оставил Десейна одного во дворе гостиницы, он начал всматриваться в ночное небо. Он до сих пор ощущал на своих губах прощальный поцелуй Дженни – напряженный и дрожащий.

В воздухе витали запахи выхлопных газов. Где-то внутри здания слышалась музыка – кто-то включил радио. Медленно вынув правую руку из кармана, Десейн разжал пальцы и начал внимательно рассматривать небольшой шарик, смутно различимый при свете гостиничной вывески. Теперь он явственно ощутил сильный запах Джасперса.

Десейн уже успел изучить предмет в своей руке – сдавленный шарик из хлеба, сыра и ветчины, кусок сэндвича с пикника. «Интересно, знают ли они, что я спрятал его?»

Ему следовало зайти внутрь и переодеться. Штаны и рубашка, которую он порвал на пикнике, уже успели высохнуть, но оставшиеся складки причиняли его телу массу неудобств. И все-таки он никак не мог решить: стоит или не стоит переодеваться! А предмет, который он держал в руке, требовал принятия быстрого решения. Селадор. Да, Селадор должен получить этот шарик и исследовать его. Десейн чувствовал, что разрывается между двумя полюсами.

«Что-то случилось с моей головой, и мысли потеряли стройность, – отметил он. – Может, это последствия травмы головы?»

Но он доверял своему внутреннему видению, вызванному воздействием Джасперса, и считал, что травма не такая уж серьезная. И все-таки… решения…

Огромным усилием воли он заставил себя пройти к своему грузовику и забраться внутрь кабины. Опираясь о руль, он положил рядом с собой на сиденье спрессованный шарик, в который превратился сэндвич Джасперса.

«Сейчас, – приказал себе Десейн. – Если ехать, то прямо сейчас!»

Но прошло еще несколько минут, прежде чем ему удалось воплотить это решение в действие. Десейн включил двигатель и выехал со стоянки на дорогу, ведущую к Портервиллю. Он особенно не спешил, ощущая некоторую заторможенность в теле.

Фары высвечивали стоявшие по бокам деревья, желтую разделительную линию на покрытии извилистой дороги, оградительные перила. Десейн открыл окно и высунул голову, чтобы ветер прояснил мозги. Сейчас, когда он уже ехал по петляющей среди холмов дороге, его заторможенность увеличилась еще больше, и это не могло не беспокоить Десейна.

Мимо пронеслась машина с включенными фарами.

Темные очертания скалы рядом с дорогой… желтая разделительная линия… шлак на обочине… звезды над головой… Наконец он подъехал к месту, где чернели скелеты обгоревших деревьев. Он чувствовал, как неизвестная сила тянет его назад, приказывая ему развернуться и возвратиться в Сантарогу. Он пытался побороть это принуждение: Селадор должен получить кусочек еды и провести его анализ. Он должен выбраться из долины и приехать в Портервилль, это его долг. Он обещал.

Перед внутренним взором Десейна предстали смутные очертания неясной, внушающей ужас фигуры, изучавшей его.

Но вместе с этим внезапным неприятным ощущением в сознании наступила поразительная ясность. И произошло это столь неожиданно, что он едва не потерял контроль над машиной, выскочив на встречную полосу. Пронзительно взвизгнули тормоза.

Дорога, мрак ночи, руль, нога на акселераторе – все это навалилось на сознание с беспорядочной последовательностью. Десейн нажал на тормоза, резко сбрасывая скорость. Он ощущал каждый нервный импульс. Закружилась голова. Десейн вцепился в руль, сосредоточившись лишь на управлении грузовиком.

Постепенно его чувства приходили в порядок. Он сделал глубокий дрожащий вздох. «Реакция на наркотик – вот что это такое. Нужно сказать об этом Селадору».

Портервилль встретил его той же унылой улицей: машины, стоящие возле таверны, одинокий фонарь рядом с затемненной заправочной станцией. Десейн остановился рядом с телефонной будкой, вспомнив шерифа, который допрашивал его здесь, ошибочно приняв за сантарожца. «Может, он не так уж и ошибся», – подумал Десейн.

Он продиктовал телефонистке номер Селадора и стал ждать, нетерпеливо постукивая пальцами о стенку. В трубке раздался едва слышный тонкий женский голос:

– Приемная доктора Селадора.

Десейн проговорил в трубку:

– Говорит Джилберт Десейн. Соедините меня с доктором Селадором.

– Мне очень жаль, но доктора Селадора сейчас нет – он обедает вместе с семьей. Может, вы хотите что-нибудь передать ему?

– Проклятье! – Десейн уставился на телефонную трубку, почувствовав раздражение. Ему пришлось напомнить себе, что у Селадора не было никаких причин ожидать его телефонного звонка. Там, в Беркли, жизнь продолжает идти своим чередом.

– Ну так что, сэр? Вы оставите ему сообщение? – повторил звонкий голос.

– Передайте ему, что звонил Джилберт Десейн и что я отправил ему образец для химического анализа.

– Образец для химического анализа. Хорошо, сэр. Это все?

– Да.

Десейн неохотно повесил трубку. Внезапно он почувствовал себя покинутым – он здесь один, и никому во всем мире нет дела до того, жив он или мертв. «Почему бы не послать их всех подальше? – говорил он себе. – Почему бы не жениться на Дженни и не послать весь остальной мир к чертям собачьим?»

Эта мысль показалась ему чрезвычайно привлекательной. Он чувствовал, что, если вернется в долину, ему ничто не будет угрожать. Сантарога манила его безопасностью и чувством защищенности. Там, в долине, его ждет беззаботное существование.

Но где-то все еще таилась опасность. Десейн ощущал нечто, смутно движущееся в темноте… Он потряс головой, раздраженный игрой в кошки-мышки, которую вело с ним его сознание. Снова химеры!

Найдя в багажнике банку, где хранились спички, он высыпал их на дорогу, бросил в банку то, во что превратился сэндвич, закрыл ее, завернул в остатки картонной коробки и оберточной бумаги, перевязал все это леской и надписал адрес Селадора. На странице, вырванной из блокнота, он составил сопроводительное письмо, где подробно описал свою реакцию на наркотик, очередной несчастный случай на озере и собственные впечатления от группы – стену, которую они воздвигли, удерживая его на некотором расстоянии от себя, ужас в глазах и голосе Дженни…

Воспоминания потребовали от него усилий, и у него снова разболелась голова. В портфеле он нашел конверт, написал на нем адрес и запечатал.

С чувством удовлетворения Десейн тронулся с места, свернул на затемненную боковую улочку и остановился у обочины. Он запер кабину, забрался в кузов и развалился там, собираясь проспать до утра, когда начнет работать почта Портервилля.

«Они не могут контролировать работников здешней почты, – внушал он себе. – Селадор должен получить образец Джасперса… и мы вскоре узнаем, что же это такое».

Он закрыл глаза, и его веки тут же превратились в экран, на котором развертывался сюжет фантастического фильма. Съежившаяся от страха Дженни, кричащая, умоляющая его о чем-то. Смеющийся Селадор. Он видел гигантскую фигуру самого себя, неподвижно стоящего, связанного невидимой силой, подобно Прометею. Глаза его горели и дыхание было тяжелым от прилагаемых усилий. Он широко раскрыл глаза. Грезы наяву! Ему грезилось, что он на перевале!

Колеблясь, Десейн закрыл глаза. Темнота… но в этой темноте слышался один звук – смех Селадора.

Десейн прижал ладони к ушам. Смех превратился в звон колоколов, медленный и… печальный звон. Он открыл глаза. Звон исчез.

Он сел и, не закрывая глаз, передвинулся в угол кузова. Похолодало, чувствовался сильный мускусный запах. Он нашел спальный мешок, залез в него и стал чего-то ждать с открытыми глазами. Где-то снаружи стрекотал сверчок.

Веки медленно опустились, он начал погружаться в сон, но потом снова широко раскрыл глаза.

«Сколько же еще будет длиться действие Джасперса? – подумал он. – Разумеется, все это – результат действия наркотика!»

Он вновь закрыл глаза.

До него донесся сопровождаемый эхом шепот Дженни: «Джил… я люблю тебя. Джил, я люблю тебя…»

Под звуки голоса, продолжавшего нашептывать ему любовные признания, он уснул.

7

Дневной свет разбудил Десейна, и он непонимающе уставился в металлический потолок грузовика. Ему был знаком этот потолок, но некоторое время он не мог связать его с чем-то конкретным. Голова болела, плечо ныло.

Потолок… такой знакомый потолок…

Прозвучал автомобильный сигнал и вернул его к реальности. Он откинул края спального мешка и вылез из грузовика в серый ненастный день. На подбородке появилась щетина. Во рту стоял кислый привкус.

Два школьника, проходившие мимо машины, уставились на него и о чем-то зашептались.

«Ну и видок, наверное, у меня», – подумал Десейн. Он осмотрел свою одежду – жеваную, словно он плавал в ней, а потом уснул, и во время сна она высохла. Десейн улыбнулся про себя, подумав, что все именно так и было на самом деле.

Он развернул грузовик и доехал по главной улице до здания с табличкой «Почтовое отделение».

Служащий сначала обслужил девочку, отправляющую куда-то посылку со сладостями, а потом прошел за решетчатую перегородку, чтобы взвесить пакет и письмо Десейна. Это был высокий мужчина с бледной кожей, черными волосами и бегающими туда-сюда осторожными голубыми глазами. Недовольным тоном он сказал Десейну:

– С вас восемьдесят четыре цента за бандероль и пять центов за письмо.

Десейн протянул долларовую купюру.

Отдав сдачу, служащий еще раз посмотрел на пакет.

– Что в этой бандероли, мистер?

– Образцы анализов для нашей лаборатории, – ответил Десейн.

– Ясно.

Похоже, его не очень интересовали образцы чего-то там.

– Обратный адрес есть? – спросил он.

– Доктор Джилберт Десейн, до востребования, Сантарога, – ответил он.

– Десейн… – повторил служащий с внезапным интересом. – Кажется, у меня есть бандероль для какого-то Десейна. Одну минутку!

Он исчез в задней комнате и через несколько секунд вернулся с квадратной коробкой примерно в фут шириной, аккуратно упакованной и перевязанной двойной толстой бечевкой. Даже издалека Десейн узнал аккуратный почерк Селадора.

«Селадор написал мне на эту почту?» – удивился он.

Это сказало Десейну о многом, в частности, о том, что Селадору было отлично известно его здешнее положение. Его шеф знал, что он может послать сюда посылку и Десейн получит ее. Но он тут же успокоил себя тем, что именно этого следовало ожидать после того, как он описал Селадору положение, создавшееся на почте в Сантароге.

Однако он не мог избавиться от ощущения, что он пешка в чужой игре и каждый его ход известен игрокам, передвигающим фигуры.

– У вас есть удостоверение личности? – спросил служащий.

Десейн показал права.

– Распишитесь здесь, – оказалось, что его обслуживал начальник почтового отделения. Десейн расписался и взял посылку. Она была довольно тяжелой.

– Странно, что вы, сантарожцы, пользуетесь услугами нашего почтового отделения, – заметил служащий. – Что-то не так с вашей почтой?

«Сантарожцы… он сказал во множественном числе», – подумал Десейн и спросил:

– Разве есть и другие сантарожцы, которые приезжают сюда?

– Ну… когда-то приезжали, – ответил начальник почты. – Один негр… Бурдо, так его звали, если мне не изменяет память. Он несколько раз отправлял посылки, а однажды получил бандероль из Луизианы. Но это было уже давно.

– Ясно, – произнес Десейн, не зная, как реагировать на эту информацию.

– Давненько я не виделся с Бурдо, – заметил начальник почты. – Приятный парень. Надеюсь, с ним все в порядке?

– У него все отлично, – ответил Десейн. – Что ж… спасибо, – он взял посылку и направился к своему грузовику.

Из-за какой-то настороженности, объяснить которую он был не в силах, Десейн не стал сразу раскрывать посылку, а поставил ее на сиденье рядом с собой и выехал на восточную дорогу, ведущую в Сантарогу. Он ехал по ней, пока не нашел затемненное место, где и остановился.

В коробке оказался автоматический пистолет 32 калибра с запасной обоймой и коробкой с патронами. На предохранителе висела записка от Селадора: «Джилберт! Эта штука пылилась в ящике моего шкафа в течение многих лет, и я, скорее всего, напоминаю старую деву, которой жалко расставаться с любимой вещью, посылая ее тебе. Отправив тебе пистолет, я одновременно надеюсь, что он так тебе и не пригодится. Однако то положение вещей, которое ты описал мне, наполнило меня странным беспокойством, и я вспомнил об этом оружии. Надеюсь, ты будешь чрезвычайно осторожен».

На обратной стороне записки был нацарапан постскриптум: «Исследования, проводимые по твоей просьбе, пока еще не дали никаких результатов. Обычно это тянется долго. Но ты меня обнадежил, возможно, мы кое-что узнаем об этих людях». Чуть ниже стояла подпись: «С.».

Взяв в руку пистолет, Десейн едва не поддался внезапному побуждению выбросить его в окно. Эта штука наполняла его предчувствием серьезной опасности. Интересно, что из сообщенного Селадору натолкнуло того на мысль отправить ему оружие? Или это часть той непонятной игры, которую ведет Селадор? А может, это напоминание о его долге?

При этой мысли в ушибленной голове заныло от боли. Ему вспомнилась одна фраза в записке Селадора, и он перечитал ее снова: «…кое-что узнаем об этих людях». «Значит, именно это я должен сделать? Неужели я послан собирать улики для обвинения». Он вспомнил причины, перечисленные Марденом, по которым сюда посылали исследователей.

Десейн проглотил комок в горле. Когда он перечитал фразу, то понял, что в ней заключено еще что-то. На что же доктор намекает? Отправка оружия совершенно не в его духе, и если бы Десейна еще вчера спросили, может ли доктор Селадор иметь оружие, он бы с уверенностью ответил отрицательно.

Что же ему делать с этой вещью?

Десейн еще раз осмотрел пистолет – полная обойма, патронник пуст. Он не стал класть его в отделение для перчаток. Если грузовик станут обыскивать…

Будь проклят Селадор!

Ощущая себя последним идиотом, Десейн сунул пистолет в задний карман брюк и прикрыл его пиджаком. С Селадором он разберется позже. А сейчас он отправится к Паже… и тому придется ответить на несколько его вопросов.

8

В кабинете Паже, кроме доктора, находился какой-то больной. Худощавая седовласая Сара, открывшая Десейну дверь, попросила его подождать в гостиной. С несколько преувеличенным гостеприимством она добавила, что, если он хочет, она может приготовить кофе. После этого предложения в желудке Десейна забурлило, и он понял, как сильно проголодался. Словно читая его мысли, Сара сказала:

– Могу поспорить, вы еще не завтракали, – она оглядела его с ног до головы. – Похоже, вы спали в одежде. Все вы, доктора, похожи один на другого. Никогда не заботитесь о своем внешнем виде.

– Я действительно еще не завтракал, – признался Десейн.

– Не завидую Дженни, если вы не измените свои привычки, – хмуро заметила Сара, но смягчила свои слова улыбкой.

Десейн с удивлением заметил два ряда белых искусственных зубов на усеянном морщинами лице.

– Со вчерашнего дня у меня остался кусок яблочного пирога и немного крема Джасперса. Уверена, вам это подойдет.

Она повернулась и через вращающиеся двери прошла в сверкающую ослепительной белизной кухню.

Десейна удивила эта улыбка, но потом он вспомнил, как Дженни говорила, что он нравится Саре. Тут же, повинуясь мгновенному импульсу, Десейн прошел за Сарой на кухню.

– Мне кажется, вы не любите обслуживать людей в гостиной, – предположил он.

– Всегда лучше есть там, где положено, – сказала Сара, ставя тарелку на овальный столик возле окна, выходящего в цветочный сад. – Садитесь, молодой человек.

Она вылила густой крем из кувшина на золотистую корочку, образовавшуюся на пироге, и Десейн ощутил сильный аромат Джасперса. Его рука задрожала, беря ложку, но дрожь исчезла, едва он проглотил первый кусок пирога.

Сладкий яблочный пирог успокаивающе подействовал на психолога.

С немного пугающей отстраненностью Десейн наблюдал, как его рука направляет ложку к пирогу, спустя секунду новый кусочек оказывается у него во рту, и он не без удовольствия проглатывает его. Успокаивающее действие.

«Я привык к Джасперсу», – подумал он.

– Что-то не так? – спросила Сара.

– Я… – Десейн отложил ложку в сторону. – Вы поймали меня в ловушку, не так ли? – прямо спросил он.

– О чем это вы? – не поняла Сара.

– Что это… – он кивнул в сторону пирога, – делается со мной?

– Странные ощущения, верно? – спросила Сара. – У тебя перед глазами все время что-то мерцает?

– Я… – Десейн потряс головой. Ее слова казались ему бессмысленными.

– Я позову доктора Ларри, – сказал Сара.

Она бросилась ко второй двери на кухне, и он увидел, как она бежит по проходу к клинике.

Вскоре она вернулась вместе с доктором Паже. Лицо того озабоченно морщилось.

– Что она вам сказала? – спросил Десейн. Эти слова прозвучали глупо, он сам это понял, еще произнося их. Он оттолкнул в сторону руку Паже. Хмурое лицо врача, прищуренные глаза – он выглядел как разъяренный Будда.

– Похоже, все в порядке, – сказал Паже. – Любые странные симптомы…

– Вы поймали меня в ловушку, – снова повторил Десейн. – Вот что я сказал ей. Вы поймали меня в ловушку, – он указал на тарелку перед собой. – С помощью вот этого!

– М-да, – пробормотал Паже.

– Он борется с этим? – спросила Сара.

– Вероятно, – ответил Паже.

– Какая глупость! – воскликнула Сара.

– Такое иногда бывает, – заметил Паже.

– Я знаю, но…

– Да перестанете вы болтать обо мне, словно я – капля на предметном стекле микроскопа! – в ярости воскликнул Десейн и выскочил из-за стола.

При этом он зацепил тарелку с пирогом, которая слетела на пол и разбилась.

– Вот видите, что вы натворили! – укоризненно воскликнула Сара.

– Я – человек, – сказал Десейн, – а не нечто вроде…

– Успокойся, парень, успокойся, – попытался утихомирить его Паже.

Десейн повернулся и бросился к выходу мимо Паже. Он должен убежать куда-нибудь подальше от них, иначе может в ярости натворить дел. Десейн вспомнил про оружие в заднем кармане его брюк.

«Проклятый Селадор!»

– Да погодите вы одну минутку! – крикнул ему Паже.

Десейн остановился в дверях и оглянулся через плечо.

– Вам нельзя уходить в таком состоянии, – сказал Паже.

– Не пытайтесь остановить меня, – угрожающе произнес Десейн. Он чувствовал холод огромного пистолета в заднем кармане.

Паже внезапно замолчал, словно превратился в истукана. Десейн окинул взглядом всю фигуру доктора, пристально глядевшего на него. Ему казалось, что Паже уменьшается в размерах, его фигурка становится отдаленной и таинственной, словно он видел его в перевернутый телескоп.

– Очень хорошо, – сказал Паже голосом, доносившимся откуда-то издалека.

Десейн повернулся, переступил порог кухни и прошел через гостиную на улицу. Его ноги ступали по асфальту пешеходной дорожки перед домом, потом по полоске травы, пробивающейся на стоянке. Дверная ручка грузовика показалась ему ледяной. Он завел двигатель, удивляясь своим ощущениям – он словно пребывал в каком-то сне.

Мимо проплывала улица, постепенно сужающаяся, появились указатели, покрытие дороги стало асфальтированным. Вот и гостиница. Он припарковался напротив длинного крыльца, слева от старого зеленого автомобиля… Он смутно представлял себе, что ему теперь делать, все казалось таким несущественным.

Вдруг Десейн словно пробудился от спячки и обнаружил, что правая его рука взялась за ручку парадной двери гостиницы и дергает ее, дергает, но без какого-то результата. Его внимание привлекла табличка на центральной панели: «Закрыто».

Десейн уставился на нее: «Закрыто? Быть того не может!»

– Ваши вещи возле ступенек, доктор Десейн.

Десейн сразу же узнал голос вечно раздраженного Эла Мардена.

«Власть имущие… Секретность… Заговор».

Десейн повернулся, чувствуя, как обострилось его восприятие. Марден стоял на середине крыльца: рыжеволосый, с продолговатым лицом и зелеными глазами, крепко сжавший губы, вытянутые в прямую линию, которые могли выражать любую эмоцию, начиная от гнева и кончая насмешкой.

– Итак, вы изгоняете меня, – сказал Десейн.

– Отель закрыт, – сказал Марден. – Распоряжение департамента здравоохранения.

– И столовая, и ресторан? – спросил Десейн.

– Все закрыто, – резким, не терпящим никаких возражений тоном ответил Марден.

– И я могу просто вернуться туда, откуда приехал, так? – спросил Десейн.

– Выбирайтесь сами.

– У вас ведь есть и другие отели, – произнес Десейн.

– Неужели?

– Должны быть.

– Должны ли?

Десейн внимательно посмотрел на капитана дорожной инспекции, испытывая то же чувство, что и несколько минут назад в доме Паже. Капитан начал уменьшаться.

– Вы можете уехать или вернуться в клинику доктора Паже, – предложил Марден. – Вероятно, они согласятся на это, – как же далеко звучал этот голос!

– Вернуться к Паже, – повторил Десейн. – Откуда вы знаете, что я только что был там?

Марден ничего не ответил, его лицо удалялось все дальше и дальше…

– Быстро же у вас распространяется информация, – заметил Десейн.

– Когда это нам нужно.

«Может, в самом деле вернуться к Паже? – задал себе вопрос Десейн. Он улыбнулся, пытаясь не утратить ясность мышления. – Нет! Они не могли продумать все до конца. Не могли!»

Все так же улыбаясь, Десейн взял свой чемодан, стоявший у ступенек, и прошел к грузовику. Забросив чемодан в кабину, он сел за руль.

– Лучше не отказываться от помощи людей, которые знают, как вам помочь! – крикнул Марден.

Сейчас на его лице возникло нечто похожее на беспокойство. Улыбка Десейна стала еще шире, и это согревало ему душу, когда он направил грузовик в центр города.

В зеркале заднего обзора Десейн увидел патрульную машину, ехавшую за ним. Ему не позволят припарковаться где-нибудь в городе, понял Десейн. И тут он вспомнил карту, висевшую на окне станции техобслуживания Шелера. На ней далее по западной дороге был указан государственный парк «Песчаные холмы».

Он ехал вниз по главной улице, а сзади, сразу за ним, следовала патрульная машина. Прямо впереди себя он увидел гигантскую станцию техобслуживания, а рядом со стоянкой – телефонную будку. Он так неожиданно свернул с главной дороги, что Марден проскочил мимо, а когда полицейская машина, взвизгнув тормозами, подалась назад, Десейн уже успел выскочить из кабины грузовика и оказаться у будки.

Марден остановил патрульную машину на улице и стал ждать, внимательно глядя на Десейна. Казалось, что даже двигатель его «багги» урчит неодобрительно.

Десейн повернулся и посмотрел на станцию техобслуживания – там царила необычная суета: одни автомобили въезжали, другие выезжали… никто не обращал ни малейшего внимания на Мардена и того, за кем он следит.

Десейн пожал плечами, прошел в будку и закрыл дверь.

Он бросил монетку в щель и сказал дежурной телефонистке, чтобы она сообщила ему номер кооператива.

– Если вам нужна Дженни, доктор Десейн, то она уже ушла домой. – Психолог уставился в телефонную трубку, ожидая, когда утихнет этот надменный женский голос. Они не только знали, кто звонит, но и то с кем он хотел связаться!

Десейн внимательно посмотрел на Мардена и встретил взгляд его циничных зеленых глаз.

Гнев закипел внутри Десейна. Он попытался подавить его. Да ну их к черту!

Да, он хотел поговорить с Дженни. И он поговорит с ней, как бы они ни пытались помешать этому.

– Я не знаю номер телефона доктора Паже.

В трубке отчетливо прозвучал вздох.

Десейн заметил телефонный справочник, висевший на цепи, прикрепленной к стенке будки, и почувствовал, как на него накатывает волна вины – бессмысленной, убийственной, давившей на психику. Он услышал, как оператор набирает номер.

Потом раздался голос Дженни.

– Дженни!

– О, привет, Джилберт!

Внутри Десейна все оборвалось – в ее голосе явно сквозила небрежность!

– Дженни, ты знаешь, что они пытаются выдворить меня из долины? – спросил он.

Последовала пауза.

– Дженни?

– Я все слышала, – та же небрежность и такой же отчужденный тон.

– Это все, что ты хочешь мне сказать? – в его голосе слышались и боль, и гнев.

– Джилберт… – После некоторого молчания она добавила: – Возможно, будет лучше, если ты… ненадолго… просто на некоторое время… уедешь далеко отсюда.

Теперь он почувствовал напряженность, таившуюся за выказываемой небрежностью.

– Дженни, я еду в парк «Песчаные холмы» и заночую там в своем грузовике. Они не смогут выдворить меня.

– Джилберт, не делай этого!

– Ты… хочешь, чтобы я уехал?

– Я… Джилберт, пожалуйста, возвращайся и поговори с дядей Ларри.

– Я уже говорил с ним.

– Прошу тебя. Ради меня.

– Если ты хочешь встретиться со мной, то приезжай в парк.

– Я… не осмелюсь.

– Ты не осмелишься? – в ярости повторил он. Чем же они запугали ее?

– Прошу тебя, не проси меня объяснять, в чем дело.

Несколько секунд Десейн был в растерянности, потом сказал:

– Дженни, я отправлюсь в этот парк. Там все обдумаю. А после этого я вернусь.

– Во имя Господа, Джилберт… прошу тебя, будь осторожен.

– Конечно, я должен остерегаться, но чего именно?

– Просто… будь осторожен.

Десейн ощущал тяжелый вес пистолета в кармане, и это наполняло его уверенностью, что он справится с любыми неведомыми опасностями этой долины. Вот в чем все дело – эти опасности были расплывчатыми, не имели какой-либо ясно выраженной формы. Какой смысл в пистолете, когда ему противостоит некая бесформенная угроза?

– Я вернусь, Дженни, – пообещал он. – Я люблю тебя.

Она заплакала. Он отчетливо расслышал ее всхлипывания, прежде чем связь прервалась.

Все еще дрожа от ярости, Десейн вернулся к грузовику, объехал на нем вокруг полицейской машины и направился к восточной дороге. Марден по-прежнему следовал прямо за ним.

«Пусть едет, сукин сын!» – выругался про себя Десейн. Он понимал, что действует безрассудно и беспечно, но что-то говорило ему, что он поступает правильно. Он должен играть в открытую. Вот в чем все дело. В открытую. Возможно, тогда он сможет получить ответы на свои вопросы.

Он пересек реку по бетонному мосту. По левую сторону от него сквозь листву деревьев мелькали теплицы. Дорога вилась вверх среди деревьев, которые вскоре сменились кустарником. Дальше характер местности менялся. Он видел на горизонте холмы, поросшие деревьями, но перед ним протянулись невысокие бугорки с чахлым кустарником и бурьяном. Редко где в низинах виднелись серые пятна грязи и пруды с черной водой, и около них вообще не росло ничего живого. Над местностью витал запах серы, влажный и удушливый.

Десейн с внезапным чувством узнавания понял, где должны находиться песчаные холмы. Справа он увидел сломанную табличку, слетевшую с какого-то столба. Еще один столб наклонился под неестественным углом.

«Государственный парк „Песчаные холмы“ – желаем приятно провести время».

Две колеи уводили по песку вправо к территории, огороженной забором, со сторожкой, в которой с одной стороны не имелось дверей, а по углам располагались начавшие осыпаться каменные камины.

Десейн свернул на колею. Накренившись, его грузовик с трудом продвигался по территории парка. Он затормозил перед одним из каменных каминов и огляделся. Это место выглядело унылым и непривлекательным.

Визг колес и тяжелое урчание мотора слева привлекли внимание Десейна. Марден остановил патрульную машину рядом с ним и высунул голову в открытое окно.

– Почему вы остановились здесь, Десейн? – в его голосе звучали нотки раздражения.

– Это ведь государственный парк, не так ли? – спросил в свою очередь Десейн. – Разве есть закон, который запрещает мне расположиться здесь на отдых?

– Не паясничайте, Десейн!

– Если у вас нет ордера на мой арест, то я остановлюсь здесь, – произнес Десейн.

– Здесь? – Марден показал рукой на царившее вокруг запустение.

– Лучше здесь, чем в Сантароге, – заметил Десейн.

– Что вы пытаетесь этим доказать, Десейн?

Тот ответил капитану выразительным молчанием.

Марден в ярости убрал голову в салон автомобиля. Десейн заметил, как побелели костяшки пальцев, сжимавших руль. Вскоре он снова высунул голову и смерил Десейна пронзительным взглядом.

– Ладно, Десейн. Будем считать, что это ваши похороны.

Патрульная машина прыгнула вперед, развернулась вокруг места парковки и с ревом направилась, выбрасывая песок из-под колес, к шоссе в сторону города.

Десейн подождал, пока пыль не осядет, и лишь потом вылез из кабины. Забравшись в кузов, он проверил свои продуктовые запасы: фасоль, порошковое молоко и яйца, баночные сосиски, две бутылки кетчупа, банка сиропа и полупустой ящик с блинной смесью… кофе, сахар… Со вздохом он присел на скамейку.

Из окна напротив были видны песчаные холмы и сторожка без дверей. Десейн потер лоб. Между висками стуком отдавалась боль – ушиб еще давал знать о себе.

Впервые с момента, как он решил направить свой грузовик в эту долину, Десейн задумался над своими действиями. Он понимал, что поступает безрассудно. Все словно кружились в безумном забытом танце павана: Дженни, Марден, Бурдо, Паже, Вилла, Шелер, Нис… Да, безумном, но вместе с тем в нем заключался какой-то особенный смысл. Его ссадины и ушибы стали частью этой бессмыслицы.

И еще тут была машина Джерси Хофстеддера – почему-то это казалось ему самым значительным воспоминанием.

Ему представилось, что он снова погружается в озеро, идет на дно, пытаясь самостоятельно вынырнуть на поверхность жестокой правды перед самим собой. «Мы» – Дженни уже потеряла часть своего ужаса. Тогда «Мы» подразумевало пещеру и кооператив «Джасперс» – «Мы», терпеливо дожидавшееся, когда он примет решение.

Он понимал, что решение принял он сам. Как бы ни влияла та эссенция из тусклой красной пещеры на его психику, решение принял он сам. Так должно было быть – или же этот безумный танец потеряет весь свой смысл.

«Я все еще пытаюсь бороться, – подумал он. – Я все еще боюсь, что превращусь в одного из тех, лишенных осмысленного взгляда, кого я видел на сортировочном конвейере в здании кооператива».

Ему было еще немного не по себе, когда он вылез из кузова и встал на песке, но тут Десейн позабыл обо всем, ощутив тепло полуденного солнца. Какой-то ворон пронесся так близко от его головы, что он ощутил хлопанье крыльев.

Десейн наблюдал за полетом птицы, размышляя над тем, как же странно видеть здесь только одно живое существо – этого ворона. Никаких других птиц, только ворон, такой же одинокий, как и он сам.

«А то, что я сделал… отрезало ли это мне путь назад?» – спросил он себя. И подумал, что если он примет решение, направленное против Сантароги, то станет одиноким вороном – существом без рода и племени.

Вся проблема, как он понимал, была в том, что какая-то сила, скрывающаяся глубоко внутри него, принуждала его составлять правдивые отчеты для тех, кто послал его сюда. Чистота его нового «я», измененного благодаря Джасперсу, настаивала на этом. Как и воспоминание о своем долге. Обман означал проявление бесчестия, падение его «я». Он почувствовал зависть к этому своему «я» – ни у одной его, даже самой маленькой, частички не было никаких темных пятен, все они имели свою значимость, без которой нельзя было обойтись.