Текст книги "Барьер Сантароги"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Это его «я», прежнее, но увиденное теперь под другим углом зрения, приобретя такую ценность, какой он не мог и вообразить себе, возложило на него ужасное бремя. Десейн понимал это. Он вспомнил безумие, сопровождавшее перемену в его сознании, вызванную Джасперсом, те трудности, которые ему пришлось преодолеть, чтобы взобраться на эту вершину.

В это мгновение пришла снисходительность к собственным поступкам, совершенным в недалеком прошлом, которая опутала его словно туман. Десейна передернуло. «Как же это хорошо – не принимать никаких решений, – подумал он. – Какой соблазн дать возможность беспокойному чувству внутри его сознания поднять свою древнюю змеиную голову, чтобы она проглотила все беспокойные мысли». И взгляд на жителей долины тоже приобрел снисходительный оттенок.

Несколько секунд они стояли рядом с ним, расположившись призрачными рядами – богоподобные властелины примитивных существ. «Может быть, они проверяют меня, – подумал он. – Но тогда зачем Дженни говорит, что она не смеет приехать к нему? И где их дети?»

Рациональной частью разума он попытался ответить, способен ли он думать рассудительно, и пришел к выводу, что не уверен. «Сколько же моих мыслей возникло под действием наркотика?» – спросил он себя. Придется учитывать это в ответственные моменты принятия решения. На что он должен опираться, делая свой выбор?

Он знал, что никто не может помочь ему. Предстояло самому в одиночестве искать решения. Если он правдиво изложит все факты в своем докладе команде Мейера Дэвидсона, то тем самым обречет Сантарогу на гибель. Если же его доклад будет лживым, то он откроет в своей душе путь бурному росту злокачественной опухоли, которая в конце концов приведет его к гибели.

В некоторой степени он уже отрезал себя от Сантароги – осознал Десейн. Бандероль с Джасперсом, которую он послал Селадору для анализа, постоянно всплывала в его мыслях. Именно тогда он начал отдаляться от Сантароги.

Это был символический жест, ничего более, но какая-то его часть уже в момент отправления бандероли знала, что какой бы продукт Джасперса там ни содержался, он прибудет к адресату в разложившемся состоянии. Десейн понял, что он бросил открытый вызов сантарожской части самого себя.

«Поступал ли так Бурдо? – подумал он. – Какими посылками обменивался он с адресатом из Луизианы?»

Бандероль, отправленная Селадору, – глупость. Он вспомнил, как мальчишкой бросал камни в кота, который находился слишком далеко от него, и камни не долетали. Серый кот. Он вспомнил, как внезапно смолкли птицы в тетушкином саду, заметив крадущегося серого кота… недолет камня.

Паже был серым котом.

Кот в саду посмотрел вверх, на мгновение удивленный звуком упавшего неподалеку камня, оценил ситуацию и продолжил охоту, выказывая негодующее презрение к ребенку, находившемуся слишком далеко, чтобы представлять собой угрозу.

Что же сделал Паже?

Внезапно на Десейна снизошло озарение, он почувствовал себя окрыленным. И в эту секунду он понял, почему чувствует себя таким ужасно одиноким. У него не было своего места в этом деловитом улье-общине, не было возможности уйти от мыслей, одолевавших его. Каковы бы ни были его решения, независимо от последствий – это были его решения. Возможно, Селадора ждет позор за провал агента. Возможно, менее щедрыми станут дотации, получаемые университетом от государства и частных лиц. Но все дело было в том – и это было главное, – что Сантарога могла быть уничтожена.

И все из-за решения, которое на самом деле было просто жестом, попыткой одинокого человека, чьи мысли витали в фантазиях, кружась вокруг одинокого ворона и серого кота, доказать что-то самому себе.

Настал момент для позитивных действий, но единственное, что пришло ему в голову, это снова залезть в кузов и поесть.

Когда он занялся приготовлением яичницы в замкнутом пространстве кузова, машина протестующе поскрипывала. Голод мучал Десейна, но эта нища не лезла в горло. Он знал, чего хотел – того, от чего сбежал сюда, того, чего так жаждало его тело, и невыносимая эта боль вскоре стала его сутью…

Джасперс.

9

Десейн посмотрел через окно на звезды – яркие прорехи в темном балахоне вселенной. Они усиливали его чувство одиночества. Он резко отвел взгляд в сторону. С наступлением темноты он включил лампу, висевшую на стенке кузова, и вернулся к своим записям. Он понимал, что должен чем-то занять свои мысли, но смрадный запах стоянки постоянно вторгался в их течение. Грузовик был крохотным мирком с резко очерченными границами, но влияние внешнего мира прорывалось сюда.

Записи… В них были те же вопросы, мучавшие его все это время: Где дети? В чем Джасперс ошибается, в результате чего появляются зомби? Как может вся коммуна быть подсознательно настроена на желание убить человека? В чем сущность Джасперса? Что это такое? Что он делает с химической структурой человеческого организма?

Десейн сознавал всю опасность ответов. В самих вопросах таился и ответ. Именно при помощи прощупывания сантарожцы и настраиваются против вмешательства извне.

Он должен был сделать это. Как ребенок, который не поймет, что нельзя совать руку в огонь, пока не обожжется, он должен был сделать это. Но, сделав, сможет ли он затем вернуться и рассказать всю правду команде Мейера Дэвидсона?

Если он действительно найдет ответы на свои вопросы и решится сделать полный и честный отчет, позволит ли ему Сантарога поступить так?

Десейн понимал, что тут задействованы силы, против которых он не более чем свеча, мерцающая во время бури.

Услышав шаги по песку, он погасил свет, открыл дверь и выглянул из кузова.

Со стороны шоссе к грузовику приблизилась призрачная фигура – то ли женщина в коротком платье, то ли невысокий мужчина в пиджаке.

– Кто там? – крикнул Десейн.

– Джил!

– Дженни!

Он выпрыгнул из машины и пошел ей навстречу.

– Я думал, ты не придешь. Ты ведь сказала мне…

– Прошу тебя, не подходи ближе, – сказала Дженни, остановившись в десяти шагах от него.

В ее голосе слышался какой-то странный надрыв. Десейн был растерян.

– Джил, если ты не собираешься возвращаться к дяде Ларри, то должен покинуть долину, – сказала она.

– Ты хочешь, чтобы я уехал?

– Ты должен.

– Почему?

– Я… они хотят, чтобы ты уехал.

– Что я сделал?

– Ты опасен для нас. Мы все знаем об этом. Мы можем чувствовать это – ты опасен.

– Дженни… неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред?

– Не знаю! Я знаю лишь то, что ты опасен.

– Ты хочешь, чтобы я уехал?

– Я приказываю тебе уехать.

– Приказываешь мне? – в его голосе звучали истерические нотки.

– Джил, прошу тебя.

– Я не могу уехать, Джен. Не могу.

– Ты должен.

– Нет. Не могу.

– Тогда возвращайся к дяде Ларри. Мы позаботимся о тебе.

– Даже в том случае, если я превращусь в зомби? Ты будешь заботиться обо мне?

– Не говори так!

– Но ведь это возможно, не так ли?

– Дорогой, мы в любом случае позаботимся о тебе!

– Вы заботитесь только о себе.

– Конечно.

– Дженни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя? – тихо спросил Десейн.

– Знаю, – прошептала девушка.

– Тогда почему ты делаешь это со мной?

– Ничего мы с тобой не делаем! – сквозь рыдания выкрикнула девушка. – Это ты делаешь… все это случилось из-за тебя.

– Я делаю единственное, что я должен.

– Ты ничего не должен делать.

– Ты хочешь, чтобы я говорил неправду… лгал?

– Джил, умоляю тебя. Ради меня… ради себя – уезжай!

– Или же вернуться к дяде Ларри?

– Другого выбора нет.

– А что случится, если я не сделаю ни того, ни другого?

– Если ты действительно любишь меня… Джил, я не смогу выдержать… если…

Слезы мешали ей говорить. Десейн направился к девушке.

– Дженни, не надо.

Внезапно она перестала плакать и начала отступать от него, тряся головой.

– Не подходи ко мне!

– Да, что с тобой?

Она прибавила шагу.

– Дженни, прекрати!

Неожиданно она повернулась и бросилась бегом по дороге. Сначала Десейн побежал за ней, но потом остановился. Какой смысл догонять ее?

Он услышал ее истерический вопль:

– Не подходи ко мне! Я люблю тебя! Не подходи!

Он стоял во внезапно наступившей тишине, пораженный происшедшим, и очнулся, только когда хлопнула дверца машины, стоявшей на дороге. Включились фары, а потом в направлении города поехал автомобиль.

Он вспомнил мягкий лунный свет на ее лице, два черных отверстия глаз. Не лицо, а маска. Он побрел обратно к грузовику, в голове мелькали беспорядочные мысли: «Я люблю тебя! Не подходи!»

«Что же мне на самом деле известно о Дженни? Ничего… кроме того, что она любит меня. А как же это ее: „Не подходи“?» Возможно ли, чтобы Дженни говорила с ним таким требовательным тоном, приказывала? Ее слова переходили границу раздражения влюбленного человека. Ему показалось, что он начинает сходить с ума от паранойи.

«Ты опасен. Мы все это знаем».

В этом нет ничего странного – они должны знать. Во время того единения, осуществленного благодаря действию Джасперса, которое он пережил у озера, они должны были узнать, что он представляет для них опасность. Если бы ему удалось держаться подальше от той ерунды, отбросить ее – поняли бы они, что он опасен для них? И что же теперь остается делать, когда им известно, что он опасен? Ведь его действия нельзя расценить иначе, как предательство?

Сантарога представилась ему как некая обманчивая завеса спокойствия над бурлящим потоком насилия. Да, эти снисходительные, самоуверенные, как боги, сантарожцы возвысились над первобытными силами природы. Но этот примитивизм не исчез, он остался, и лишь оттого что стал незаметнее, приобрел еще большую взрывную силу, сжавшись в тугую пружину.

«Дженни должна ощущать это», – подумал Десейн. Ее любовь не позволила бы ей выкрикнуть ему в лицо эти безумные слова: «Не подходи ко мне!»

Крик девушки все еще звенел у него в ушах.

Именно так нашли свою смерть те два предыдущих исследователя – вынудив сработать ту заведенную пружину, которой являлась Сантарога.

В сознание Десейна проникли чужие голоса, шедшие с другой стороны грузовика недалеко от дороги. Один голос определенно был женским. В отношении двух других он не был уверен. Десейн обошел вокруг грузовика и внимательно начал всматриваться в темные пруды и песчаные холмы – ландшафт, залитый бледным лунным светом.

И тут среди холмов появился фонарь. Кто-то принялся водить им из стороны в сторону. Десейн увидел три смутно различимые фигуры и сразу вспомнил о ведьмах из «Макбета». Эти фигуры спустились вниз с холма, обошли пруд и вышли к стоянке.

Десейн не знал, следует ли ему окликнуть их. Возможно, они сбились с пути. Как же еще можно объяснить то, что эти трое находятся здесь посреди ночи?

От компании донесся смех, в котором смутно различались детские нотки. Потом тишину ночи разорвал ясный женский голос:

– О, Пити! Как хорошо, что ты пошел с нами!

Десейн прокашлялся и сказал:

– Привет! – Потом громче повторил: – Привет!

Луч света сместился в его сторону. Звонкий женский голос произнес:

– На стоянке кто-то есть.

В ответ послышался невнятный мужской бас.

– Кто там? – спросила женщина.

– Просто водитель, – ответил Десейн. – Вы сбились с дороги.

– Мы вышли на охоту за лягушками, – этот голос очень напоминал мальчишеский.

Три фигуры направились к нему.

– Не лучшее место для пикника, – заметила женщина.

Десейн внимательно разглядывал приближающиеся фигуры. Слева был мальчик – без сомнения, мальчик. Похоже, он нес лук, а через плечо был перекинут колчан со стрелами. Женщина держала в руках острогу, а на плече висела мешковатая сумка. Мужчина нес фонарь и веревку с нанизанными на нее гигантскими лягушками. Они остановились около грузовика, и женщина, оперевшись о него спиной, сняла одну туфлю и высыпала попавший в нее песок.

– Вот, отправились к пруду.

– М-м-м! – промычал мужчина.

– Мы уже поймали восемь, – похвастался мальчик. – Мама поджарит их на завтрак.

– Пити так хотел этого, – заметила женщина. – Я не могла отказать ему в первый день, когда он дома.

– Я прошел испытание, – сказал мальчик. – Папа не прошел, а я прошел.

– Понимаю, – произнес Десейн. В свете фонаря, отражавшегося от алюминиевого борта грузовика, он оглядел мужчину – высокий, худощавый, довольно неуклюжий, из-под вязаной спортивной шапочки выбивается прядь каштановых волос. У него были безучастные глаза – просто две какие-то голубые стекляшки, где не было никакой мысли.

Женщина опять надела на ногу туфлю, а потом повторила то же действие со второй. Она закуталась в тяжелый плащ, отчего стало казаться, что ее фигура отлита в рифленой бочке. Она была невысокого роста, не доставала и до плеча мужчины, но в ней ощущалась целеустремленность, которая напомнила Десейну Клару Шелер со стоянки подержанных автомобилей.

– Билл – первый из восьми поколений в семье, кто не выдержал испытаний, – сообщила женщина, надевая туфлю и выпрямляясь. – Они думают, что это из-за диеты его матери, которой она придерживалась, пока вынашивала его. Мы обручились раньше, чем… Но почему я рассказываю вам все это? По-моему, мы не знакомы.

– Десейн… Джилберт Десейн, – представился психолог и подумал: «Значит, вот так они заботятся о себе».

– Друг Дженни! – воскликнула женщина. – Теперь ясно.

Десейн посмотрел на мальчика, Пити. Ему, похоже, было не больше двенадцати лет, ростом он был почти с женщину. Когда луч фонаря скользнул по его лицу, Десейн рассмотрел его лицо – копию лица мужчины. Никаких сомнений – тот был отцом мальчика.

– Не свети сюда, Билл, – попросила женщина. Она говорила, тщательно выговаривая слова, словно обращалась к ребенку. – Не свети, милый.

– Свети вон туда, папа, – мальчик направил неуверенную руку мужчины.

Вот так хорошо, любимый, – сказала женщина. – По-моему, конец остроги зацепился за мой плащ, – она засуетилась с мотком веревки, висевшим у нее на боку.

– М-м-м, – промычал мужчина.

Десейн уставился на него с леденящим душу ужасом. Он уже представлял себя на их месте: себя, Дженни, которая «заботится» о нем, своих детей, помогающих направить руку с фонарем.

– Вот и все, – произнесла женщина, высвобождая веревку и привязывая ее к остроге. – Теперь, Билл, посвети вниз. На землю, милый.

– Вот сюда, папа, – подсказал мальчик.

– Хорошо, любимый, – сказала женщина и потрепала мужчину по щеке. Десейну этот жест показался непристойным, ему захотелось отвернуться, но он не мог заставить себя шевельнуться.

– Он настоящий умница, наш Билл, – заметила женщина.

Мальчик начал играть с тетивой лука, натягивал ее, потом отпускал.

– Что вы делаете здесь, доктор Десейн? – неожиданно спросила женщина.

– Я… мне захотелось… некоторое время побыть одному, – Десейн заставил себя прямо посмотреть на женщину.

– Что ж, если вы действительно хотите побыть в одиночестве, то здесь именно то место, – согласилась она. – С вами все в порядке? Ничего… не беспокоит?

– Нет, все в порядке, – ответил Десейн. Его передернуло.

Мальчик вставил стрелу в лук и начал им размахивать.

– Меня зовут Мейбл Йорик, – представилась женщина. – А это Билл, мой муж, наш сын Пити. Пити находился… вы догадываетесь, в клинике дока Паже. Он только что получил карантинное свидетельство.

– Я уже все прошел, – сообщил мальчик.

– Да, милый, – женщина посмотрела на Десейна. – В следующем году он уедет учиться в колледж.

– Не слишком ли он молод? – спросил Десейн.

– Ему уже пятнадцать лет, – сообщила мать.

– М-м-м, – промычал мужчина.

Мальчик оттянул тетиву до упора. Наконечник стрелы сверкал в слабом свете фонаря.

Вверх, вниз… вправо, влево устремлялся наконечник стрелы.

Десейн отпрянул назад в беспокойстве, когда кончик стрелы чиркнул совсем рядом с его грудью. На лбу психолога выступил пот. Он ощутил угрозу со стороны мальчика.

Инстинктивно Десейн переместился так, чтобы мужчина оказался между ним и Пити, однако в это время Йорик-старший отступил назад и перевел взгляд в сторону шоссе.

– По-моему, он слышит приближение машины, – произнесла женщина. – За нами должен приехать мой брат Джим и забрать нас, – она удивленно покачала головой. – У нашего Билла необычайно острый слух.

Предчувствуя опасность, Десейн опустился на четвереньки. В ту же секунду он услышал резкий звук натянутой тетивы и почувствовал, как мимо шеи пролетела стрела, ударившись в металлический борт кузова.

– Пити! – закричала женщина, выхватывая лук из рук мальчика. – Что ты вытворяешь?

– Она выскользнула, мама.

Десейн поднялся, настороженно глядя на этих людей.

– М-м-м, – промычал мужчина.

Мать повернулась к Десейну, держа лук в руке.

– Он пытался убить меня, – прошептал Десейн.

– Это произошло случайно! – оправдывался мальчик.

Мужчина угрожающе поднял фонарь.

Не глядя на мужа, женщина произнесла:

– Посвети вниз, дорогой, – и сама сделав это, пристально посмотрела на Десейна: – Вы ведь не думаете…

– Это вышло совершенно случайно, – повторил мальчик.

Десейн взглянул на стрелу. Она глубоко застряла в алюминиевом борту грузовика на уровне груди. Десейн с трудом проглотил комок в пересохшем горле. Если бы он не нырнул в ту же секунду… Несчастный случай.

«Мы сожалеем, но это был несчастный случай. Мальчик играл с луком, и тут стрела случайно соскользнула…»

Смерть в результате несчастного случая.

«Что же предупредило меня?» – подумал Десейн, уже зная ответ. Он лежал на поверхности его сознания, ясно читаемый. В его мозгу словно что-то переключилось, и он узнал характерную для Сантароги особенность угрозы, возникавшей из ничего. Конечным ее итогом являлась смерть.

– Это был просто несчастный случай, – прошептала женщина. – Пити не обидит даже муху.

Она не верила в то, что говорила, и Десейн видел это благодаря той невидимой нити, что связывала его с объединенным сознанием людей Сантароги. Он не сомневался в том, что услышал предупреждение, отправленное по этому каналу. И она тоже получила это сообщение.

– Неужели? – с сомнением спросил Десейн. Он еще раз взглянул на стрелу, торчавшую в борту кузова грузовика.

Женщина повернулась и, схватив сына за плечо одной рукой, потрясла перед ним луком.

– Ты хочешь вернуться назад? – спросила она. – В этом все дело?

– М-м-м, – промычал мужчина. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Это произошло случайно, – повторил мальчик. Он явно уже был на грани истерики.

Женщина бросила на Десейна умоляющий взгляд.

– Вы ведь ничего не скажете доктору Ларри, не так ли?

– А что я мог бы сказать? – с глупым выражением на лице Десейн уставился на женщину.

– Он может… понимаете, он может неправильно понять.

Десейн покачал головой. О чем говорит эта женщина?

– Нам так тяжело, – продолжала та. – После того, что случилось с Биллом, я хочу сказать. Вы ведь знаете, как это бывает, – она слегка кивнула в сторону мужа. – Постоянное пристальное наблюдение, чтобы не упустить ни малейшего симптома. Так тяжело растить здесь детей… видя его лишь во время приемных часов и… и невозможно избавиться от тревожного чувства неуверенности, пока…

– Со мной все в порядке, мама, – перебил ее мальчик.

– Конечно, конечно, милый, – женщина не сводила глаз с Десейна.

– Я никому не причиню зла намеренно, – твердо заявил Пити.

– Конечно, любимый.

Десейн вздохнул.

– Я прошел испытания, – продолжал мальчик. – Я не как папа.

– М-м-м, – промычал в ответ мужчина.

Десейну казалось, что он сам сейчас заплачет.

– Вы ведь ничего не скажете, не так ли? – с мольбой в голосе повторила женщина.

«Вот какой замечательной работой предстоит заниматься здесь в долине, – подумал Десейн. – Работать в клинике Паже… а пациенты – дети и молодежь. И, конечно, она связана с Джасперсом».

– Они отправят меня назад? – спросил Пити. В его голосе звучали нотки страха.

– Доктор Десейн, прошу вас… – умоляюще начала женщина, но Десейн перебил ее:

– Да, это был несчастный случай, – но он знал, что на самом деле было не так. И женщина знала это. Стрела должна была убить его. Десейн продолжал: – Наверное, вам лучше на некоторое время убрать лук и стрелы подальше от мальчика.

– О, не беспокойтесь, – заверила его женщина. Она не скрывала своего облегчения.

На шоссе перед въездом в лагерь остановилась какая-то машина.

– А вот и Джим, – сказала женщина и повернулась. При этом ее сумка качнулась в сторону Десейна, и тот почувствовал сильный аромат Джасперса, шедший от нее.

Мейбл Йорик повернула голову в его сторону.

– Хочу поблагодарить вас за проявленное понимание, – сказала она. – Если сеть что-нибудь… – Она замолчала, увидев, что внимание Десейна привлекла сумка. – Держу пари, вы учуяли запах кофе, – произнесла она. – Хотите?

Десейн вдруг понял, что не может не кивнуть, соглашаясь.

– Сейчас, секундочку, – женщина поставила сумку перед собой. – Термос почти полон. Я отпила лишь одну чашку, когда мы охотились у пруда. Правда, пролила большую часть на землю. Пити, беги вперед и помоги своему папочке залезть в машину.

– Хорошо, мама. Спокойной ночи, доктор Десейн.

Десейн не мог отвести завороженного взгляда от рук женщины, достающей из сумки сверкающий металлический термос.

– Берите термос, – предложила женщина и протянула его Десейну. – Вы вернете его в городе. Мы живем всего за полквартала от клиники на Салмон Вэй.

Пальцы Десейна сами собой обхватили шероховатые бока термоса. Его забила дрожь.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросила женщина.

– Наверное, это последствия пережитого шока, – ответил Десейн.

– Возможно. Мне очень жаль. – Она прошла за спину Десейна к грузовику и выдернула стрелу из стенки кузова. – Хочу отдать ее Пити как напоминание о том, что необходимо быть осторожным.

Десейн, оторвав взгляд от термоса, перевел его на песчаную дорогу. Пити и его отец прошли уже полпути до шоссе. Впереди ослепительно сияли фары машины. Один раз прозвучал сигнал.

– Если вы уверены, что с вами все в порядке, – начала женщина, – я пойду. – Она посмотрела на грузовик, потом еще раз на Десейна. – Если сеть что-нибудь, что мы могли бы…

– Я… верну вам термос, как только смогу, – поторопился заверить Десейн.

– Спешка вовсе ни к чему, – женщина плотнее закуталась в свой плащ и зашагала в сторону шоссе. Примерно через двадцать шагов она повернулась. – Вы поступили очень благородно, доктор Десейн. Я никогда этого не забуду.

Десейн подождал, пока машина тронется. Не успела она скрыться из виду, как он уже оказался в кузове грузовика, открутил крышку термоса и налил себе горячего кофе.

Когда он подносил чашку к губам, его руки дрожали. Он забыл обо всем, поглощенный сильным ароматом Джасперса, окутывающим его, и с жадностью выпил чашку. Ему показалось, словно по всему телу из точки в желудке распространяются теплые лучи. Он ощупью добрался до скамейки и закутался в спальный мешок.

Пришло ощущение, что он временно живущее существо, а его сознание заключено в раскаленных сетях. Он погрузился в царство ужаса и страха. Десейн пытался вывернуться из этих сетей, но они крепко держали его. Куда же делось то его «я», каким он однажды уже был? Он пытался зацепиться за это «я», которое мог узнать. Но сама мысль о нем ускользала, превращаясь в пустой звуковой символ, который он интерпретировал как бездействие ума. На один крошечный миг ему показалось, что он встал на твердую почву, ухватился за стержень относительной истины, от которой мог отталкиваться, принимать решение и оправдывать все свои предыдущие действия. Его глаза широко раскрылись. В смутном отраженном свете луны и звезд он увидел нечто, сверкающее на стенке, и узнал наконечник стрелы Пити.

Вот суть этой относительной истины – наконечник стрелы. То она является, то неожиданно исчезает. «Все появляющееся на свет затем исчезает», – сказал он себе.

И тогда он почувствовал, как внутри его сознания зашевелилось древнее существо, пребывающее там и пожирающее его разум. «Это сон», – подумал Десейн. Внутри него, в бесконечной, замкнутой сфере спал «человек» и не желал просыпаться.

Десейн спал.