Текст книги "Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

17

Племя было покрыто ожогами и волдырями и при помощи глицерина лечило свои раны. Прежде чем начать передвижение в северный сектор ареала по производству продуктов обмена, они, чтобы выжить, прибегли к ужасному средству. Голодные, они дошли до компьютерного центра, который представлял собой отдельные цистерны, в которых в жидкости плавали сотни человеческих тел; от их висков отходили провода. Некоторых они узнали – там двоюродный брат, здесь – Магистр Риса. Один из немногих среди них, дураков, которым удалось выжить, проломил цистерну и прямо из ладоней напился жидкости. Они не остановили его. Он не умер. А они уже настолько превратились в дикарей, что припали к пробоине и осушили всю цистерну. Питательный раствор насытил их и на удивление быстро восстановил их истощенные тела. Его хватило на день, но они отправились в путь, восстановив свои силы, предпочитая не думать о том, что они оставили в пустых цистернах. А спустя еще один часовой день они подкрепились в заквасочной бухте, нашли водные и спиртовые магистрали. Они вновь ожили.

Незнакомца, который, шатаясь, вошел в большую, освещенную дуговыми лампами комнату на следующий день, узнали не сразу. Он был так же сильно обожжен, как и любой из них; женщины закричали, когда увидели его, они подумали, что он, должно быть, один из тех, кого они бросили в разбитых цистернах.

Потрескавшимися губами он непрерывно бормотал: Тропайл. Нужен Иннисон. Хендл. Джермин.

Они привели ему Хендла.

– Тропайл, – сказал Волк, пристально глядя на него. – Ты хочешь, чтобы я послал за твоей женой?

– Женой? – пробормотал обожженный человек. – У нас нет жены. Следуй за мной. За нами. За мной.

– Ты бредишь. Мы не можем следовать за человеком, который бредит, – сказал Хендл спокойно. – Отдохни несколько дней; у нас есть кое-что, чем подлечить тебя…

– Принеси. Мы будем лечиться в пути. Мы предлагаем вести вас к вашему оружию. – Он смотрел прямо Хендлу в глаза.

Человек из Принстона провел рукой по его лицу.

– Тропайл! Ты на самом деле Тропайл? Я думал… Даже не знаю, что я подумал. – Он резко бросил через плечо, обращаясь к Иннисону и Джермину:

– Ну, вы слышали, что он сказал? Собирайте людей.

Позднее, гораздо позднее, он пытался объяснить:

– Это выглядело так, будто шестеро вызывают вас на кулачный бой – шесть их против вас одного. Конечно, вы не принимаете их вызов, вы были бы идиотом, если бы сделали это; я не идиот, поэтому я не посягнул на право Тропайла стать вождем.

Они нанизали лепешки и прикрепили их на себе, морщась от ожогов, и последовали за своим больным, похожим на сумасшедшего мессией, из теплой, светлой заквасочной бухты в холодные или удушливо-жаркие туннели, где воздух был слишком разреженным, или слишком плотным, или пропитанным кислотными парами. Среди тех, кто шел, была и Гала Тропайл. В течение нескольких дней она отказывалась верить, что это Глен. Он был похож чем-то на Глена, но он не узнавал ее. Самое большое, в чем она смогла себя убедить, это то, что в чем-то это действительно Глен Тропайл. Нельзя было понять, что с ним случилось. Она слабо надеялась, что, может быть, он бы пришел в себя, если бы она могла утешить его, поцеловать его странные шрамы, не ожоги, на лбу.

Их вожак не знал сомнений; они стабильно, хотя и с трудом, проходили сорок миль в день. Когда он привел их в камеру, температура в которой достигала ста сорока градусов по Фаренгейту – иссушающая жара, – оказалось, что вполне возможно пройти ее и не потерять сознание. Когда он отважился на то, чтобы прорваться сквозь спектрофотометрическую комнату, охлажденную до космического холода, чтобы достичь в ней эффекта сверхпроводимости, даже самые слабые из них смогли выжить, преодолев эти два десятка кошмарных шагов.

Именно из одной из таких комнат они ринулись на дно огромного колодца, раскрытого черному звездному небу, в котором разреженный воздух удерживался только стеклянной крышей. Это была фотообсерватория, в которой зеркало, фотонные умножители, решетки спектроскопа и интерферометры рухнули под тяжестью вновь прибывшего оборудования. Сейчас это был арсенал, арсенал, который из Принстона был перенесен на планету-двойника. Ружья, взрывчатые вещества, танк, военный вертолет, пайки, скафандры, респираторы, цистерны с кислородом для несостоявшийся атаки на Эверест.

Хендл и Иннисон осматривали оружие, напевая от счастья над фугасными бомбами, минами и минометами калибра 4,2. Тропайл был похож на телевизионную камеру, он медленно поворачивал голову из стороны в сторону, рассматривая то, что происходит перед ним. Наконец, он произнес: «Бумагу и карандаш». Его рука выдвинулась подобно гидравлическому приводу и ждала, пока не принесли карандаш и бумагу. Он провел рукой по бумаге, и на ней появилась ровно начерченная карта; линии были прочерчены так, как будто после каждой он останавливался, чтобы заточить кончик карандаша, и так, будто он пользовался треугольниками, рейсшиной и лекалами. За одну секунду на бумаге он пометил цели, указания и маршруты и протянул лист Хендлу. И протянул руку за следующим. Прошло еще две секунды, и была готова вторая карта для Иннисона, а затем и третья, для Джермина. И еще десяток для начальников взводов, и еще три десятка для начальников отделений.

Он не обратился к своим доблестным войскам перед битвой с речью в духе Плутарха, он просто ждал с отсутствующим видом, пока его командиры изучали карты.

Наконец, время настало. Снежинка, ползущая на гусеничной платформе на Юг, послала мысль тому, что лежало под хрустальным колпаком, а оттуда ее передали Тропайлу. Снежинка, получив подтверждение, развернула левую гусеницу, повернула на сто восемьдесят градусов и стала продвигаться на север, по направлению к кольцу огней. Кордон уже представлял собой пятиугольник; отлучки на заправку питанием стали очень частыми, так как Пирамиды постоянно расходовали свою энергию на поддержание колоссального магнитного поля, необходимого для плазмоида. Сигналы от пяти на линии огня трем в будках питания – сигналы, лишенные тревоги и эмоций. Три прекратили заправку и заскользили по неровной поверхности планеты на юг, чтобы присоединиться к кордону и максимально усилить его мощь.

– Станции питания покинуты, – сухо сказал Тропайл. – Мы пойдем к ним по нашим картам. Взрывчатка сработает, как это указано. Все бреши в первичных линиях питания будут защищены от ремонтных механизмов.

Первичные линии питания. Оборванное племя с Земли сейчас уже нельзя было сравнить с мышами, которые подгрызали опоры здания, они превратились в волков, рвущихся к горлу его хозяина.

Они выступили под предводительством человека, который получал указания от Снежинки и зеленого, страдающего существа со щупальцами под хрустальным колпаком на Севере. Склад армий находился в одной миле от будок питания, которые, подобно базальтовым скалам, шли вдоль экватора. Экипированные всем, что когда-то готовилось для штурма Эвереста, они вышли на поверхность по наклонному туннелю и разделились на девять групп, чтобы, подобно альпинистам, преодолеть милю по планете, похожей на гигантскую свалку. Восемь групп пробирались к будкам, в частности к тем местам, где к каждой будке подходила труба диаметром двадцать пять футов, сделанная из прессованной стали в полдюйма толщиной. Девятая группа под предводительством Джермина и Тропайла отправилась к гигантской трубе, которая выходила из самого центра комплекса по производству продуктов обмена, шла по поверхности, а затем разделялась на восемь, которые вели к будкам. По мере продвижения они, как грызуны, истребляли и портили все подряд.

Кто-то наступал на провод низкого напряжения, натянутый на дюйм от пола туннеля; провод рвался. Шло донесение второстепенной важности: провод порван. Патрульная ремонтная машина принимала факт к сведению и проверяла свой магазин, чтобы удостовериться, что ей хватит мощности, чтобы ликвидировать пробой, хватит полиэтиленовых катышков, чтобы выдавить изолирующее покрытие на месте пробоины. Затем машина либо направлялась на заправочную станцию, либо к месту аварии и ликвидировала ее. Среднее время ремонта равнялось примерно одному часу.

Одна из племени захотела пить и сделала то, что стало рефлекторным действием при чувстве жажды. Она определила, где находится водопровод по сотне неприметных признаков, которые отличали его от всех других труб: температура, материал, отделка, уклон, положение. Она расколола ее по шву и отправилась дальше, а вода продолжала литься из пробоины. Пошло более важное донесение: падение давления; пробой в водопроводе. Чтобы заварить дыру, прибыла более быстрая машина; утечка воды вызывала короткие замыкания, гниение, проблемы, нарастающие, как снежный ком. Она не слишком походила на машину, если она прибывала, когда вы пили, и пыталась оттолкнуть вас в сторону и сварить трубу, вы могли отодвинуть ее в сторону; гусеницы при этом прокручивались, а она тянулась к трубе. Время на прибытие машины равнялось в среднем пятнадцати минутам.

Существовало правило: когда по трубе шли продукты, поступающие из нескольких труб, когда она имела форму буквы пси или еще какую-нибудь форму со многими ответвлениями и лишь одним выводом, вам следовало опасаться. Если вы ломали главную трубу такого сооружения, прибывали специальные ремонтные машины, они были большие и приезжали очень скоро. Чем больше ответвлений от трубы, тем скорее они прибывали и тем больше по размеру и более решительными они были. Двумя руками вы едва могли удержать маленькую приплюснутую трехколесную машину-сантехника, которая приезжала налаживать поврежденное V-образное сочленение. Двум мужчинам не под силу было удержать сооружение весом в полтонны, которое прибывало на всех парах, чтобы восстановить поврежденное соединение в форме пси.

Не один раз племени попадались машины, с гулом проносившиеся по коридорам, с которыми они не рисковали связываться, – скоростные, смонтированные на гусеницах махины весом до двух тонн, оснащенные лопатками-лопастями и восемнадцатидюймовыми бурами для бурения камня. Люди пришли к заключению, что они обслуживают трубы, содержащие нечто, приближающееся к конечному продукту всей деятельности планеты, главные компоненты пищи для Пирамид.

В качестве топлива они использовали эту же пищу.

Группа Джермина – Тропайла, в которой было тридцать с небольшим человек, прибыла к цели. Этобыла колонна пятидесяти футов в диаметре, вертикально поднимающаяся на вершине конуса из шлака. Она поднималась в черное небо планеты на три своих диаметра и затем изгибалась в сторону юга под углом девяносто градусов. Парные стальные паучьи лапы поддерживали ее основание через каждые три ярда. Они не могли видеть конца колонны, но знали, что она заканчивается где-то на недосягаемой высоте, где от нее отходят восемь распределительных магистралей, идущих прямо в будки питания.

Катаклизмы, переживаемые планетой, беспорядки, учиненные вышедшими из-под контроля машинами, усталость материала не пощадили ни основы колонны, ни ответвления наверху. За века неизбежно возникали поломки, перебои в работе; их следы остались там, где ремонтные машины ликвидировали их. Время от времени пара ног кристаллизовалась и ломалась или оседала. По сигналу прибывали ремонтные машины, подпирали их, нашлепывали и припаивали заплаты на трубу в тех местах, где она прорывалась. Огромная заплата на основной части трубы и точно такая же на противоположной стороне, должно быть, были следами метеорита. Одна из секций трубы наверху сияла ярче, чем другие. Она, должно быть, была заменена после поломки во время землетрясения, крайне редкого, может быть последнего, проявления тектонической жизни древней планеты.

Им тридцати предстояло сделать то, чего не удалось сделать метеоритам и землетрясениям.

Джермин прикоснулся к огромной стальной башне, просто прикоснулся. Мгновенным результатом был грохот машин с запада и востока; два оставшихся незамеченными прибора у подножия шлаковой кучи, которые можно было бы принять за выброшенный мусор, зашевелились, их механизм заскрипел, и они подняли на Джермина пурпурные кварцевые глаза.

– Обычная предосторожность, – четко ответил Тропайл. – Это Первый Сигнал тревоги против наладочных и транспортных машин, вышедших из-под контроля. Никто из нас не должен двигаться со скоростью более двух миль в час, иначе включится Второй Сигнал тревоги, включатся токи, которые докрасна раскалят наше металлическое оборудование. Применяйте блоки-тритоны.

Двигаясь медленно-медленно, семь беременных женщин и восемь мужчин ползли по шлаковой куче, согнувшись почти вдвое под тяжестью кислородных баллонов, респираторов и тридцатью фунтами взрывчатки каждый. Восьмая женщина Гала Тропайл шла следом. Она несла огромную катушку проволоки через плечо, как патронташ. Вязаный жакет костюма был сплетен из шнура. Рисунок напоминал алмазную спину гремучей змеи, и не без основания. Они пробирались к парам ног, которые поддерживали верх колонны. У каждой пары кто-нибудь задерживался, доставая клейкий однофунтовый блок, и со звонким шлепком приклеивал его к одной из ног. Гала Тропайл, проходя мимо, вставляла один конец шнура, из которого был связан «змеиный» жакет, в просверленное липкое отверстие, оставшийся ярд хвоста тащился по холодной земле. Медленно-медленно они заминировали таким образом четверть мили колонны. Возвращаясь, команда помогла Гале Тропайл связать все хвосты в один, похожий на гремучую змею, длинный шнур.

Тем временем пятнадцать других медленно опоясывали и опоясывали верхнюю часть колонны шнуром, будто майское дерево. Наконец, поверх шнура они налепили нечто, напоминающее восковые печати, восьми дюймов в поперечнике. Это были особые круговые заряды большой разрушительной силы. Такой круговой заряд, прикрепленный к поверхности, касался ее лишь в одной точке, большая его часть совсем не касалась поверхности, но именно в центре круга он при взрыве высверливал аккуратную, глубокую дыру практически в любом материале.

Произошел лишь один несчастный случай. Африканец приклеивал заряд чересчур тщательно и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой. Позади не на что было поставить ногу. Он полетел вниз на кучу шлака со скоростью большей, чем две мили в час. Идиотские следящие машины решили: транспортное устройство вышло из-под контроля, применяй Второй Сигнал тревоги. Другие неописуемые машины, разбросанные по безлюдному плато, ожили, разрядили свои аккумуляторы и выпустили гистерезисные токи в направлении катящегося кубарем человека. Прежде чем он достиг подножия шлаковой кучи, его кислородный баллон разогрелся докрасна и взорвался; в течение секунды, ярко сверкая, металл сгорел. Остальные из группы минирования, которых захватило краем поля, почувствовали, что дырки для шнурков в ботинках и молнии жгут их, а баллоны на плечах на какое-то мгновение превратились в горячие угли. Мгновение миновало; боль осталась, но не становилась сильнее. Они стойко продолжали обматывать проводом и оклеивать зарядами колонну, пока не вернулась вторая партия, травя шнур, похожий на гремучую змею.

Тропайл был все еще духовно связан со Снежинкой через зеленое существо. Он уже не жил полной жизнью Снежинки, но еще и не отошел от нее полностью. Это было различие между комой и смертью. Не слишком серьезно для стороннего наблюдателя, но самое важное в мире для больного.

В его коматозное сознание пробивалась мысль, что Пирамиды возобновили атаку восьмиугольником и двигаются все быстрее, чтобы сцепиться с загадкой на гусеницах, маячившей перед ними. Скорость разрядов увеличивалась, заметил он. К этому моменту более мелкие задачи нужно поставить перед восьмью вспомогательными отрядами, а его группа должна была произвести взрыв.

Он вел свои тридцать человек под защиту заброшенной башни, где они спрятали оставшееся оружие; конец запального шнура он вставил в последний блок желтого тритона в пятидесяти футах. Он установил ружье для устойчивости на заржавевшей плите и отправил в блестящую маленькую цель трассирующую пулю тридцатого калибра.

Подрывная шашка взорвалась и подожгла запальный шнур, который сгорел – скорее взорвался – со скоростью тысяча футов в секунду. Взрыв сначала достиг колонны, а потом раздался грохот круговых зарядов, пробивающих аккуратные, раскаленные добела дыры вокруг пятидесятифутовой трубы. Взрыв осветил колоннаду из паучьих ног, которая поддерживала верхнюю часть, взрывы сливались в один сплошной грохот, вспышки выглядели как одна движущаяся линия огня. И вдруг – тишина, и вдруг – новые, непохожие на взрывы шумы – скрип и грохот металла. Верхняя часть трубы слегка осела в центре, где ее подрезали на четверть мили по окружности, еще немного осела и рухнула, разбившись вдребезги. Там, где она ударилась о сотни зазубренных скал и глыбы камней, холодный и хрупкий металл разбился на куски, огромные искореженные пластины и черепки. Дребезжащий звук прорвался через скалы и металл к их ногам и по костям добрался до ушей. Сильный поток вязкой жидкости хлынул из расколотого толстого конца верхней части и забил фонтаном в виде звезды с тысячью лучей из дырочек, которые опоясывали верх колонны. Потерявшая опору искривленная труба на самом верху колонны издавала звуки, похожие на жалобу и вздохи металла, и испустила дух. Она кренилась все ниже и ниже и рвалась по линии, где проходили отверстия. Эти отверстия, нагретые добела, не только проникали в металл, но и прокаливали его. От нагревания и охлаждения его кристаллическая структура изменилась, сейчас его можно было вытягивать, и при этом он бы не разрушался. И вновь грохот, когда колонну, самое высокое из деревьев, срубили. Ее вершина раскололась, ее прокаленное основание не выдержало и оползло в виде расплывшейся восьмерки.

То же происходило в миле к Югу. Скрючившись за башней, они видели огни на горизонте и чувствовали на зубах грохот и скрежет металла.

– Мы всё прекрасно проделали, – без улыбки сказала Снежинка Тропайлу. – Сейчас мы должны защищать проломы.

– Не так ли? – добавило зеленое существо сардонически.

Большая часть механизмов, которые усеивали унылый пейзаж планеты и находились до этого в покое, пришла в движение. Из-под завалов мертвых позабытых электромеханических элементов выползали основные машины по ремонту магистралей питания. Они представляли собой универсальное оборудование. Не имело значения, где они находились, когда падение давления в магистралях или нарушение работы цепей в магистрали делало их присутствие необходимым. Последнюю свою работу, заделку дыры от метеорита в колонне, они выполнили сто лет назад. И с тех пор находились поблизости. И когда свинцовые элементы комплекса фабрик по производству хлопа вышли из строя, наладочные машины с нетерпением ждали, когда им поставят новые. Они могли начать действовать по сигналу, и сигнал пришел.

Их было около сотни. Они напоминали неимоверных размеров танкдозеры, которые были оснащены самыми разнообразными приспособлениями: выдвижными кранами, парами рук, вилами. Они не были боевыми машинами, но, учитывая их назначение, их построили так, чтобы они были стойкими к действию природных факторов и могли проложить дорогу к поврежденной магистрали, несмотря на землетрясение, метеориты, наводнение или порванный электрический кабель.

Но человек не был учтен среди этих неблагоприятных факторов.

Тридцать людей молчаливо ждали десять машин, которые пробивались к разрушенной колонне и рухнувшей трубе: девяносто других чудовищ пересекали мрачную планету, направляясь к другим таинственным повреждениям, о которых они получили сообщение. Роджет Джермин с ужасом отвинтил крышку с ящика, на котором по трафарету старинными черными буквами было написано: «Испытательный полигон. Абердин». Внутри, в ячейках, похожих на соты, находился десяток тонких трубок с яйцевидной выпуклостью на одном конце и стабилизатором на другом.

– Будешь заряжать, как тебе показали, – сказал Тропайл Джермину. Тропайл пристроил базуку на плечо, посмотрел в ствол и поймал на мушку самую близкую из ремонтных машин, которая находилась в трехстах ярдах и быстро приближалась.

В этот самый момент Снежинки не стало. В едином порыве любви, прощания и боли она передала Тропайлу изображение – испепеляющий голубой плазмоид, выкипающая питательная жидкость, и они в этой кипящей цистерне.

Джермин нерешительно похлопал его по плечу – условный сигнал «взведено и заряжено». Глен Тропайл рухнул под ничтожным весом металлической трубы и снаряда. Он лежал и рыдал. Он был мертв; его только что не стало.

– Дай мне эту чертову штуковину, – сказала Гала Тропайл, вырвала у него реактивное ружье и неумело взвалила его на плечо.

– О Боже! Осторожнее! – закричал Джермин. – Они атомные!

– Я знаю, – коротко бросила она. Она укрепила передний конец трубы на пригорке, прицелилась и нажала кнопку. Женщина, которая стояла позади нее и в которую попал выхлоп ракеты, схватилась за обожженное плечо и упала, корчась от боли. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Их глаза были устремлены на крошечный огненный шар, который молнией поразил первую из ремонтных машин и обратил ее в огромный огненный шар. Пурпурно-красное грибообразное облако появилось над ней, но прежде чем появилась шапка гриба, Гала Тропайл уже кричала Джермину:

– Заряжай! Заряжай!

Этот участок экватора планеты полыхал в течение следующего часа от смертельной агонии сотен машин. Вместе с ними погибло несколько мужчин и женщин. В одном из ящиков с ракетами находились бракованные заряды, которые не были обнаружены при проверке в Принстоне. Эта группа сражалась против машин ружьями, не причинявшими им почти никакого вреда, кроме крошечных отметинок в металле, а круговые мины рвались почти рядом, что было равно самоубийству. В этой группе из тридцати человек осталось лишь двое к тому времени, когда соседи смогли направить свои ракетные ружья на этот фланг.