Текст книги "Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Тогда не сортируй. Зачитывай все подряд.

– Слушаюсь, человек Форрестер. Я выдаю прямой необработанный список новых вакансий, полученных на данный момент реального времени. Идет от пометки. Внимание. Пункт. Специалист криволинейного фазоанализа, семьдесят пять тысяч. Пункт. Шеф-повар. Полностью физический труд, обязательное владение методом французской кухни, восемнадцать тысяч. Пункт. Анализ общественного мнения и оборудование стресс-контроля. Неквалифицированный, шесть тысяч. Пункт. Уход за ребенком. Но, человек Форрестер, – перебил сам себя инджойер, – на это рабочее место заявлена женщина. Выпускать из списка очевидно неподходящие пункты?

– Нет. То есть да. Можешь не продолжать. Идея понятна. – «Загадка», – с ощущением дискомфорта подумал Форрестер. Указанные зарплаты не намного превышали шкалу расценок двадцатого века.

В эре радостной экстравагантности на такие деньги невозможно прокормить и болонку.

– Я пойду повидаться с Эдне, – неожиданно и громко сказал он.

– Отлично, человек Форрестер, – ответил инджойер. – Но обязан предупредить вас о тревоге класса гаммы. Ваш транзит из здания будет использован для тренировочных целей.

– О Боже. Как при том воздушном налете?

– Тренировка, человек Форрестер.

– Конечно. И сколько это будет продолжаться?

– Вероятно около пяти минут, человек Форрестер.

– Не смертельно. Зачти сообщения, пока я жду.

– Да, человек Форрестер. Одно личное и девять коммерческих. Личное сообщение от Эдне Бенсен. Оно передается. – Форрестер ощутил легкое прикосновение руки Эдне, и услышал ее нежный голос.

– Дорогой Чарлз! – прошептала Эдне. – Ты, дракон, повидайся со мной вновь как можно скорей! Нам следует поразмыслить об одной вещи. Мы должны выбрать имя.

Глава 8

Он добрался до квартиры Эдне, и дети впустили его.

– Привет, Тант, – сказал он. – Привет, Мим.

Они с любопытством посмотрели на него, а затем переглянулись. Опять прокололся, с досадой и покорностью заключил Форрестер. Наверное, девочку все же зовут Тант, а мальчика – Мим. Но он заранее решил не обращать внимания на мелкие сбои и промахи – иначе на их исправление уйдет все его время, – а целенаправленно решать главные вопросы.

– А где ваша мать? – спросил он.

– Ушла.

– Вы не знаете куда?

– Ага, знаем.

– Скажете? – терпеливо спросил Форрестер.

Дети многозначительно переглянулись. Затем мальчик сказал:

– Вообще-то нет, Чарлз. Мы заняты.

Форрестер всегда считал себя человеком, любящим детей. Но сейчас улыбка, адресованная этим двоим, была натянутой.

– Я вызову ее по инджойеру, – сказал он.

Мальчик пришел в ужас.

–  Сейчас?Во время кроулинга?

– Ребята, – со вздохом сказал Форрестер. – Мне необходимо обсудить с вашей матерью один вопрос. Как вы порекомендуете мне поступить?

– Можешь подождать ее здесь, – неохотно ответил мальчик.

– Если тебе так приспичило, – добавила девочка.

– У меня складывается впечатление, что вы всячески пытаетесь выставить меня за дверь. Так чем же вы тут занимаетесь?

– Ну… – Мальчик взглядом заставил замолчать сестру и сказал: – У нас встреча.

– Только не рассказывай Тайко! – закричала девочка.

– Наш клуб ему не по душе, – досказал мальчик.

– Клуб из двоих?

– Пресвятой Пот! Да нет же! – засмеялся мальчик. – Посчитаем. Нас одиннадцать.

– Двенадцать, – ликующе поправила его сестра. – Ты не сосчитал робота.

– Сосчитал. Проверим. Ты и я. Четверо ребят. Трое девочек. Взрослый. Марсианин… и робот. Да, двенадцать.

– И с вами марсианин? Вроде как Хайнцлихен, черт, опять позабыл имя!

– Нет, Чарлз. Хайнци, конечно, полный идиот, но он человек. А этот – зеленый, с четырьмя руками.

Форрестер попытался с запозданием пошутить.

– Как в романе Эдгара Райса Берроуза? Но я не ожидал, что они существуют во плоти.

Мальчик с вежливым интересом сказал:

– Да? Ну и что?

– И как понять «во плоти», Чарлз? – спросила девочка.

Давно, задолго до смерти, Форрестер преклонялся перед наукой. Удивительной и интересной казалась жизнь в мире, где электричество подавалось из розетки, а изображение появлялось на экране телевизора. Порой с иронией и шалостью думал он о том, как смехотворно некомпетентны были некоторые великие умы прошлого. Ньютон или там Архимед не смогли бы без написанных им инструкций настроить телевизор или управлять игрушечной железной дорогой. А сейчас я оказался в положении бушмена на Таймс-сквер, с отвращением подумал он. И не слишком уж это весело.

Тщательно задавая наводящие вопросы, он частично уловил смысл того, что рассказывали дети. Их товарищи по играм не были «реальными» и в то же время – гораздо реальней, чем, скажем, кукла Барби. Они являлись аналогичными, симулакрами. Дети называли их «анаподами». Девочка гордо сообщила, что они помогают развитию межличностных отношений.

– Все понятно, – сказал Чарлз, – или мне только кажется, что все понятно. Но какое отношение имеет к ним Тайко?

– А, он!

– Он ненавидит все, что касается развлечений.

– Он говорит, что мы теряем волю, необходимую для борьбы, для совпадения с… в общем со всем тем, о чем ты говорил, Чарлз. С реальностью, понимаешь?

– Чтоб он вспотел! – не на шутку рассердилась девочка. – Хочешь послушать, что он нам рассказывает?

Она бросила взгляд на обзорную стену, на которой был безмятежный пейзаж лесной опушки с маленькими мохнатыми зверьками.

– То есть по телевизору? – спросил Форрестер.

– Не понял, Чарлз?

– По этому…

– Да, Чарлз.

– Ну… – сказал Форрестер…

И подумал, что если все сложится к худшему, то он примет предложение Тайко, предполагая, что вакансия не занята. Но прежде чем он скатится до такого, будет небезынтересно узнать о нем.

– Показывайте, – сказал он. – Мне нечего терять.

Обзорная стена, покорная приказаниям девочки, смыла лесную опушку и воздвигла самую настоящую сценку. По ней прыгал, громко крича, мужчина в косматом парике.

Форрестер с трудом узнал коротко подстриженного блондина, которого он так бесцеремонно выставил за дверь.

Но когда? Было ли это только дня два тому назад? Тайко изображал некий церемониальный танец со степом: два шага в одном направлении и притоп ногой, два шага в другом направлении и опять притоп. То, что он распевал, было полной белибердой для Форрестера.

– Луд, лорды, гордо ведут! (Притоп!).Пусть Луд ведет, лорды! (Притоп!).Дабы одинокие покинутые люди не впали беспрепятственно (Притоп!)в забвение! (Притоп!). – Он повернулся лицом и раскинул широко руки. Камера показала крупным планом его бесстрастное измученное лицо. – Детишки! Вы хотите, чтобы ваши чертовы мозги промывали? Хотите быть студенистыми медузами? Если нет, то тогда пусть Луд ведет нас: (Притоп!).Пусть Луд ведет нас (Притоп).Пусть Луд ведет…

Мальчик крикнул за шумом обзорной стены.

– Сейчас он попросит комментарии зрителей. Тут мы обычно засылаем реплики, от которых он бесится. Например – «Возвращайся в морозилку, старый обломок льда» или «Тайко – старый и грязный утопленник!» Разумеется, не называем наших имен.

– Сегодня я собираюсь передать: «Если бы миром заправляли такие, как ты, то мы бы все еще раскачивались на хвостах, как обезьяны», – задумчиво сказала девочка. – Но это, вероятно, не слишком разозлит его.

Форрестер закашлялся.

– Вообще-то, я пока не стану злить его. Возможно, мне придется работать на него.

Дети уныло и разочарованно посмотрели на Форрестера. Мальчик быстро уничтожил изображение Тайко на стене обзора и громко закричал:

– Пожалуйста, Чарлз, не делай этого! Мим сказала нам, что ты уже отказался!

– Да, но я могу передумать. Я должен получить работу. Именно поэтому я и пришел сюда.

– Отлично, – сказала девочка. – Мим подыщет тебе работу. Точно, Тант?

– Если сможет, – неуверенно произнес мальчик. – А что ты умеешь делать, Чарлз?

– Это главная проблема. Безвыходных ситуаций не бывает, но у меня заканчиваются деньги.

Они не отвечали, а только смотрели на него, не столько удивленно, сколько смущенно.

После некоторого молчания маленькая девочка со вздохом серьезно сказала:

– Чарлз, ты так потноневежественен, что я чуть не замерзла. Я никогда не слышала, что у людей нет денег, за исключением забытых людей. Разве ты не знаешь, как получить работу?

– Смутно.

– При помощи инджойера, – терпеливо поучал его мальчик.

– Конечно. Я пытался…

Мальчик оживился.

– Ты хочешь сказать… Чарлз, ты хочешь, чтобы я помог? И я помогу. Мы проходили это в прошлом году в фазе пять. Все, что тебе надо сделать…

Внезапно выражение лица стало хитрым.

– О Пот, Чарлз, – нарочито небрежно произнес он. – Я для тебя все сделаю сам. Скажи, чтобы он слушал меня.

Форрестеру даже не нужно было видеть ошарашенное выражение, отразившееся на лице девочки, пытавшейся предупредить его.

– Нет, – твердо заверил Форрестер. – Я дождусь возвращения вашей матери.

Мальчик улыбнулся, но сдался.

– Хорошо, Чарлз. Я только хотел спросить у него насчет Мим… Знаешь, как ты поступишь? Скажи машине, что ты хочешь протестироваться на профиль работогодности, а затем попросишь рекомендации.

– Я не совсем понимаю, что это повлечет за собой, – осторожно произнес Форрестер.

Мальчик вздохнул.

– Ты не обязан понимать. Делай, и все! За каким Потом тогда нужен инджойер?

Процедура оказалась чрезвычайно простой, хотя в тесте на профиль работогодности встречались странные вопросы.

Что такое Бог?

Какого цвета ваши экскременты?

Если вы оказались девушкой, будете ли мечтать оказаться мужчиной?

Предположите существование плутонианцев.

Предположите существование эльфов. Если эльфы без предупреждения нападут на Плутон, то на чьей стороне будете вы?

Почему вы лучше остальных?

Большинство вопросов напоминали эти. Некоторые оказались еще глупее. Они были или абсолютно непонятны Форрестеру, либо затрагивали темы, от которых он краснел и неловко украдкой посматривал на детей. Однако дети воспринимали процедуру как само собой разумеющееся, но очень скоро им это наскучило, и, вернувшись к стене обзора, они стали смотреть выпуск новостей. Форрестер подбирал ответы как можно старательнее, придя к выводу, что машине виднее, что она делает. Ответы, разумеется, были такими же бессмысленными, как и вопросы. Он с запозданием осознал, что инджойер несомненно проверял его нервную систему и по снятым импульсам, вспыхивающим в мозгу, узнавал больше, нежели из смысла слов. Вывод подтвердился, когда в итоге инджойер сообщил:

– Человек Форрестер, сейчас мы будем наблюдать за вами до возвращения в состояние покоя. Затем я проинформирую вас о работогодности.

Форрестер встал, потянулся и осмотрел комнату. Ощущение, что он прошел сквозь испытание, не покидало его. Повторное рождение было таким же хлопотным, как и первое.

Дети обсуждали показываемую на стене обзора сцену разбившегося о гору авиалайнера, окруженного спасательным оборудованием. Люди и машины заливали его струями жидких химикатов, выносили раненых и мертвых – если они делали это различие – на носилках и подтаскивали к аппаратам реверса смерти, которые Форрестер опознал по рубиновому жезлу на борту. Над горным склоном завис небольшой, ярко раскрашенный прогулочный аэрокрафт с зеваками. Форрестер не сомневался в этом, вспомнив толпы любопытных, собравшихся той ночью, когда он погиб в пожаре. Ни ледяные струи брандспойтов, ни холодный ветер, ни раздраженные полицейские, оттесняющие толпу назад, не могли уничтожить человеческое любопытство.

– Старине Хэпу никогда не победить, – сказал мальчик сестре. Он поднял глаза и увидел Форрестера. – Закончил?

Форрестер кивнул. Голос, доносящийся со стены обзора, говорил:

– …Новая победа, со счетом на эту минуту тридцать один и пятьдесят пять из девяноста восьми возможных. Неплохо для Старого Мастера. А Хэп все еще тащится за новичком Маори из Порт Моресби…

– Что вы смотрите? – спросил он.

– Полуфиналы, – ответил мальчик. – Как ответил на тест?

– Результатов пока не получил. – Экран моргнул и показал новую картину: стилизованная звездная карта с зелеными и золотыми стрелками и точками. – Не слишком много просить десять миллионов? – спросил Форрестер.

– Пот, Чарлз! Откуда нам знать? – Мальчика, несомненно, больше интересовала стена обзора, чем Форрестер. Но он вежливо добавил: – Среднепрожиточный уровень для Тант – около двенадцати миллионов в год. Мой – пятнадцать. Но, разумеется, у нас больше преимуществ, – деликатно отметил он.

Форрестер сел и заставил себя терпеливо ждать результатов. Стрелки и круги двигались по звездной карте, голос монотонно сообщил:

– Донесение с зонда от 61 Сигни, Проксима Центавра, Эпсилон Инди и Кордоба 31353 указывают на отсутствие артефактуальной деятельности и изменений в сети системных энергоуровней.

– Болваны, – резко сказала девочка. – Им марсианина даже в матраце не найти!

– Возле Грумбриджа – один, восемь, три, шесть дней назад запеленгован неопознанный объект. Следов эмиссии не обнаружено, и объект пробно идентифицирован как большая комета. Хотя неэклиптическая орбита указывает на потенциальную опасность данного крупного и массивного объекта, вторгнувшегося в этот сектор пространства. Излишне говорить, что ведется постоянное слежение, а штаб обороны в Федерал-Сити заявил о фазировке двух дополнительных мониторов с пассивных орбит.

– О чем они говорят? – спросил Форрестер у мальчика.

– О войне. Помолчи немного.

– …Получены хорошие новости сегодня вечером с 22Х Канелопарадиза! В Бюллетене, полученном из штаба сортоконтроля, говорится, что сложная процедура замены поврежденного зонда завершена! Первая замена, вылетевшая из БО 7899, достигла точки и вышла почти на совершенную круговую звездную орбиту, все системы работают нормально. Семь запасных систем замены…

– Пот! – вздохнула девочка. – Что за скучная война! Чарлз, вы наверняка дрались много лучше!

– С кем? И что значит – лучше?

Девочка недоумевала.

–  Убивалибольше, разумеется.

– Если ты называешь это «лучше», то да. Вторая мировая война убила около двадцати миллионов.

–  Ого! Двадцать миллионов, – прошептала девочка. – А сколько убитых у нас, Тант? Двадцать два?

– Двадцать два миллиона? – спросил Форрестер.

Мальчик с отвращением покачал головой.

– Двадцать два индивидуальных сирианина. Отвратительно!

Ответить Форрестер не успел. Заговорил его инджойер.

– Человек Форрестер. Ваши тесты проинтегрированы и проанализированы. Можно ли вывести результаты на экран детей Эдне Бенсен?

– Давай, – угрюмо согласился мальчик. – Скучнее этой программы они не окажутся.

Звездная карта исчезла со стены, и ее заменили мерцающие синусоидальные кривые, усыпанные цифрами, абсолютно бессмысленными для Форрестера.

– Вы можете подать заявку на перетестирование любого элемента профилей. Вы хотите поступить подобным образом, человек Форрестер?

– Нет, черт возьми!

Цифры и графики, за их полной бессмысленностью, вселяли беспокойство. В памяти мелькнуло воспоминание далекой поры, когда он в поисках работы обратился в государственное учреждение. Это было сразу после увольнения из армии – он отслужил уже в мирной, послевоенной Корее, – и он встал в длинные очереди безработных, отчаянно мучивших скучающего клерка из бюро по занятости.

Он видел почти наяву квадраты линолеума на полу, людей, выстаивающих в очередях, которые, как и он сам, мечтали хоть временно получить пособие по безработице, в надежде, что тучи над миром рассеются и жизнь наладится.

Инджойер продолжал:

– Ваш профиль, человек Форрестер, показывает на относительно высокую работогодность в категориях личного сервиса и адвокатуры. Я выбрал девяносто три вероятные вакансии. Зачитать список?

– Мой Бог, нет. Выбери с твоей точки зрения лучшую работу.

– Человек Форрестер, оптимальный выбор таков.

Оклад семнадцать тысяч пятьсот. Это несколько меньше указанных вами требований, но расходы…

– Погоди. Я скажу, что это гораздо меньше. Я просил десять миллионов!

– Да, человек Форрестер. Вы указали десять миллионов в год. При норме четырехдневной рабочей недели с допуском предполагаемой переработки на потеси по здоровью вы получите три миллиона восемьсот тысяч долларов в год. Учтенные расходы, однако, оптимизированы на уровне пяти миллионов с подразумевающейся прибавкой к зарплате.

– Подожди секунду. – Цифры вызвали головокружение. Он обернулся к детям. – Это почти девять миллионов в год. Проживу ли я на них?

– Пресвятой Пот! Конечно, Чарлз, если очень постараешься!

Форстер глубоко вздохнул.

– Предложение принято, – сказал он.

Инджойер бесстрастно ответил:

– Хорошо, человек Форрестер. Ваши обязанности таковы:

Беседа. Брифинг. Дискуссия. Ориентация без лимита по времени. Таким образом, Ваш статус размороженного не послужит помехой. Вы обязаны отвечать на вопросы, быть доступным для дискуссий, обычно отвлеченных вследствие принимаемых в расчет условий проживания. Возможность поездок оговаривается заранее.

– О Пот. – Дети Бенсен выказали некоторый интерес. Мальчик сел, а сестра с широко раскрытыми глазами смотрела на Форрестера.

– Дополнительная информация, человек Форрестер. Ваш работодатель отказался от автоматизированных услуг из соображений отказа от афиширования. Его требование и желание – субъективность, даже в ущерб точности информации. Работодатель практически не знаком с историей человечества, культурой и обычаями…

– Еще бы! – закричала девочка.

– …И дополнит ваши услуги необходимой компьютерной информацией.

Форрестер прервал методичный рассказ инджойера:

– Довольно. Когда собеседование?

– Человек Форрестер, вы уже прошли его.

– То есть, я получил работу? Но… но что мне делать дальше?

– Человек Форрестер, я обрисовал в общих чертах процедуру. Пожалуйста, отметьте для себя следующий сигнал. – Раздался легкий отчетливый перезвон. – Данный сигнал указывает на сообщение работодателя. По условиям контракта по найму, вы не можете отказаться от приема сообщений во временной промежуток с 10.00 до 14.00 по рабочим дням. В остальное время и даже по нерабочим дням вы обязаны прослушать сообщение с задержкой, на момент приема не превышающей двенадцати часов. Благодарю за внимание, человек Форрестер.

«Вот и все», – подумал Форрестер.

Оставалось узнать, что беспокоило детей.

– Ну, и что грызет вас?

Они перешептывались, не отрывая глаз от Форрестера. Мальчик спросил:

– Как понять – грызет, Чарлз?

– Почему вы ведете себя странно? – поправился Форрестер.

– Пустяки.

–  Несущественныепустяки, – поправила его сестра.

– Выкладывайте.

– Просто мы впервые встретили человека, согласившегося работать на них! – ответила девочка.

– Ничего не понял. Работать на кого?

– Инджойер сказал тебе, Чарлз! Ты пропустил все мимо ушей, – рассердился мальчик, и в разговор тут же вклинился звонкий голосок девочки:

– О Пот, Чарлз! Разве ты не понял, на кого работаешь?

Форрестер глубоко вздохнул и пристально оглядел их.

Он убеждал себя, что перед ним всего лишь дети, к которым он привязан, но они этим утром по непонятной причине решили разозлить его. Он сел и взял инджойер. Внимательно изучив скопление кнопок и найдя искомую – прозрачную и округлую, он повернул инджойер, направив сопло на открытый участок руки, потом нашел кнопку.

К счастью, он выбрал правильную кнопку. Он не знал, что за туман окутал запястье, но ожидаемый эффект был достигнут и напоминал действие супертранквилизатора: сознание прояснилось, пульс замедлился, и Форрестер спокойно, хотя и громко, обратился к инджойеру:

– Машина! И какого потного черта ты выбрала мне в боссы?

– Вывести на экран изображение работодателя, человек Форрестер?

– Конечно, черт возьми!

– Следите за стеной обзора, человек Форрестер.

Форрестер, не отрываясь, смотрел на стену, ошеломленно глотая подступивший к горлу ком.

Форрестер был вынужден признать, что не ввел ограничение на выбор работодателя. Он был готов принять почти любое предложение, но тем не менее удивился.

Он не ожидал, что у его босса будет ярко-зеленая шерсть или диадема маленьких глаз, расположенных вокруг шеи вытянутой остроконечной головы или щупалец. Он не ожидал, что им окажется враг, принадлежащий к расе, чье присутствие в космосе вынудило испуганное человечество заниматься бесконечными отработками воздушных налетов, разрабатывать программы вооружений и космической разведки…

Короче, босом Форрестера стал сирианин.

Глава 9

Новые служебные обязанности Форрестер мог выполнять в любом месте, где бы ни находился. Он предпочел вернуться в «родное гнездо», где после сражения с инджойером и стеной обзора получил общее представление о сирианах и о том, что они делали на Земле.

Их было всего одиннадцать, как он выяснил. И они оказались на планете не как туристы и не как дипломаты. Они считались пленными.

Около тридцати лет назад первые космические корабли вошли в контакт с форпостами сирианской цивилизации, по уровню технологий сопоставимую с человеческой, но разнящуюся по внешнему виду разумных существ и социальному устройству. Исследовательский земной отряд, производя осмотр планет за пределами Солнечной системы, наткнулся на кольцеобразный сирианский корабль, находившийся на орбите одной из планет.

Форрестер, получив эту информацию, осознал, сколь громадны пробелы в его знаниях. Почему никто не рассказал о том, что люди исследовали космические пространства за пределами Солнечной системы? Где находилась та система? Что такое орбитальное кольцо? Форрестер был сбит с толку, озадачен. Очевидно, орбитальное кольцо не принадлежало сирианам, как впрочем и землянам. Но он поставил мысленный барьер перед многочисленными и бесконечными вопросами и сосредоточился на первой встрече с сирианами.

Земной корабль был готов к охоте на медведя. И, когда медведя обнаружили, нажали на все кнопки. Командира корабля не проинструктировали о дискретной вероятности контакта с инопланетянами и действиях в случае такового контакта. Командир не терял времени на обсчет вариантов. Весь комплекс вооружений земного корабля обрушился на приземистый, асимметричный сирианский корабль: лазеры, снаряды, ракеты и энергетические ловушки для разбалансировки и выведения из строя приборов. У сириан не было шансов. За исключением немногих, случайно оставшихся живыми в космических резервуарах – эквивалент скафандров, – весь экипаж погиб вместе с кораблем.

Земляне с максимальной осторожностью транспортировали уцелевших сириан на борт, развернули корабль и улетели домой. Много лет спустя, дистанционно управляемые зонды осторожно приблизились к месту «сражения» и обнаружили, что обломки сирианского корабля исчезли: очевидно, их забрали неизвестные спасательные службы. После этого зонды вернули.

Четырнадцать сириан уцелели после нападения землян, одиннадцать оставались живы до настоящего момента и находились на Земле.

Форрестер, изучая с экрана материал о сирианах, под бодрый рассказ инджойера о фактах ссылки, не мог не почувствовать легкой симпатии к ним. Тридцать лет заточения! Они уже состарились! Осталась ли у них надежда? Или только отчаянье? Ждут ли их жены и дети в гнезде, в инкубаторном бассейне или в тоннеле?

Инджойер умалчивал об этом. Он рассказал, что сириан тщательно изучали и обсуждали, дебатировали о них бесконечно, а затем освободили.

Освободили под домашний арест.

Парламент передвижений издал в отношении сириан закон. Первое. С момента вступления закона в силу кардинальным условием жизни сириан становилось полное отсутствие контакта с родной планетой. Считалось вероятным, что сириане, обнаружив Землю, не станут атаковать ее, однако неоспоримым фактом это могло стать только в случае ненападения. Второе. Пленные сириане никогда не вернутся домой. Третье. Человечество готовится к нападению из космоса с надеждой, что таковое не произойдет.

Сириан распределили на Земле – по одному на крупный город. Их обеспечили большими субсидиями, превосходным жильем, всем, что они пожелают, за исключением свободы выезда и общения с себе подобными. За каждым установили неусыпную слежку, и не только с помощью инджойеров. Транспондеры, хирургически имплантированные в нервную систему, соединялись с центральной компьютерной сетью. Местонахождение каждого из сириан регистрировалось ежесекундно. Им запретили появляться в определенных зонах: космодромы, атомные станции и дюжина других классов энергоустановок.

В случае нарушения посылалось предупреждение. Если оно не останавливало сирианина, в его центральную нервную систему засылался сильный болевой импульс. А если и он не имел воздействия или по какой-либо причине транспондер выходил из контакта с центральным компьютером, отдавался приказ немедленного уничтожения. Троих инопланетян уже постигла такая участь.

Раздался легкий перезвон, обзорная стена замелькала изображением, и Форрестер оказался лицом к лицу с боссом.

Он видел его изображение. Возможно, это тот же самый сирианин. Но теперь он смотрел на Форрестера дюжиной малюсеньких глазенок, обрамляющих шею.

– Ваше имя Чарлз Форрестер, – обратился сирианин на глухом, без акцента английском. – Вы работаете на меня и называете меня Эс-Четыре.

Речь напоминала модуляции искусственного голоса робота. Голос инджойера был на порядок выше по качеству.

– Хорошо, Эс-Четыре, – согласился Форрестер.

– Расскажите о себе.

Просьба была понятной и закономерной.

– Хорошо, Эс-Четыре. С чего начать?

– Расскажите о себе все. – Щупальцы медленно извивались, глаза беспорядочно моргали, как огоньки на компьютере. С голосом вышла ошибка, подумал Форрестер. Голос напоминал дубляж иностранного фильма на последнем сеансе – в те незапамятные времена, когда были и иностранные фильмы, и последние сеансы.

– Пожалуй, – задумчиво произнес Форрестер, – я начну со своего рождения. Я родился девятнадцатого марта 1931 года. Мой отец, по специальности архитектор, в тот момент был безработным. Позже он контролировал программу для ВПА. Мать…

– Расскажи о ВПА, – перебил сирианин.

– Это государственное учреждение, предназначенное для решения вопросов безработицы во время депрессии. В те годы периодические циклические дисбалансы в экономике…

– Без лекций, – прервал сирианин. – Объясни функциональную и терминологическую сущность аббревиатуры ВПА.

Обескураженный, Форрестер попытался конкретно изложить цели и задачи программы по безработице. Только конкретные факты удовлетворяли инопланетянина. Сирианина явно не интересовали отступления Форрестера в анализ экономических теорий. Возможно, он был приверженцем собственных теорий. Но его заинтересовали – по крайней мере, он выслушал не прерывая – несколько шуток об уборке листьев и о падении сотрудника ВПА, облокотившегося о швабру, по которой тут же вмазал доброжелатель. Сирианин слушал бесстрастно, ободок глаз поблескивал, но через полчаса, остановив рассказ Форрестера о выпуске из школы, он сказал:

– Продолжишь рассказ в другой раз, – и исчез.

Форрестер остался доволен. Он никогда раньше не разговаривал с сирианином.

Несмотря на романтический восторг детей, Эдне, выслушав подробности, категорически не одобрила поступок Форрестера.

– Дорогой Чарлз, – терпеливо, но настойчиво заявила она. – Они наши враги. Люди скажут, что ты совершил дурной поступок.

– Если они настолько опасны, то почему их не поместили в концентрационный лагерь?

– Чарлз! Ты опять ведешь себя как камикадзе!

– Или почему нет закона, запрещающего работать на инопланетян?

Она вздохнула, отломила для пробы кусочек чего-то съестного, напоминающего засахаренную орхидею, потом посмотрела на Форрестера с нежным участием.

– Чарлз, человеческое общество – это не только законы.Помни о принципе.Есть определенные стандарты хорошего и плохого, и цивилизованные люди подчиняются им.

– Яснее ясного, – проворчал Форрестер. – Хорошо – это когда меня пытаются угробить; плохо – когда я пытаюсь воспрепятствовать этому.

– Камикадзе Чарлз! Я хотела подчеркнуть,что Тайко, например, предложил бы по меньшей мере такую же сумму, какую платит мерзостный сирианин, но за социально значимую работу.

– Этот потный Тайко! – закричал Форрестер. – Злобное ругательство вызвало у Эдне смех. – Я разберусь со своими делами сам!

Они расстались друзьями. Эдне сослалась на встречу, связанную с работой; а он, плохо понимая характер ее занятости, не задавал вопросов. Он не нашел возможным расспросить ее о кроулинге – «ползанье на коленях» – и не напомнил о предложении обсудить выбор имени. Она не вернулась к данной теме, и он не имел ничего против.

К тому же он хотел побольше пообщаться с детьми. С их помощью он выведал о сирианине больше, чем тот мог узнать о нем. Дети выплескивали информацию. Получить полное представление оказалось делом несложным. Существенных фактов было немного. Например, все заложники на Земле были одного пола, среди ученых велись жаркие дискуссии по вопросу его определения. Структура и устройство семьи оставалось столь же неясным. Но вне зависимости от характера возможных отношений на планете сириан, на Земле пленники не испытывали видимой депрессии, пребывая в разлуке со своими любимыми и близкими. Форрестер с нарастающим недовольством дослушал информацию, хотя, как ему казалось, остались недосказанные или выпущенные из внимания факты. Он сказал:

– Неужели вы хотите сказать, что единственный контакт с инопланетной цивилизацией свелся к уничтожению их исследовательского корабля?

– Да нет же, Чарлз! – мальчик был снисходителен по отношению у Форрестеру. – Однажды мы дистанционно сканировали их планету. Но данная методика опасна. Опасна, судя по официальным сообщениям. Исследования были свернуты. Хотя я бы продолжил их.

– Как и в хромосфере Мира Цети, – живо добавила девочка.

– Где?

Мальчик сдавленно засмеялся.

– Вспомнил! Вот весело было! Мы заполучили ее в классе на экзаменационном путешествии.

– Пот! – возбужденно закричала девочка. – Будет здорово, если Форрестер попутешествует с нами. Я бы с радостью повторила поездку!

Но вслепую Форрестер обещать не хотел. Он неуверенно напомнил:

– Конечно. Но сейчас у меня трудности со временем. Вы забыли о моей работе?

– Пот, Чарлз, – с нетерпением произнес мальчуган. – Времени поездка не займет. Ты же не летишь в космос. Это же конструкт.

– Но как в жизни, – добавила сестра.

– И все записано на пленку, – заботливо разъяснил мальчик.

– Включай! – возбужденно приказала девочка. – Мира Цети! Пожалуйста! Ну, Тант, ты обещал!

Мальчик повел плечами, задумчиво, но хитро взглянул на Форрестера, нагнулся, сказал несколько слов детскому инджойеру и нажал кнопку на обучающем столе.

Детская комната мгновенно исчезла, и их окружила стена горячего серого водорода и красного каления. Изображение быстро обрело четкость и яркость.

Форрестер и двое детей сидели на мостике космического корабля. Игрушки исчезли, мебель заменили блестящие металлические приборы и механизмы, играющие огоньками и попискивающие индикаторами. Через внешние прозрачные панели проникала смертоносная хромосфера солнца.