Текст книги "Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Держу пари, ты даже не забеременела! – изгилялся он.

– Что? – выпад застал Эдне врасплох.

– Какие-то дурацкие намеки на выбор имени! Захотела меня захомутать?

Она непонимающе посмотрела на Форрестера и с отвращением воскликнула:

– Пот! Общее реципрокальное имя! Чарлз, ты говоришь, как тупой идиот!

– Вы, пара идиотов! А ну, ползите! – визгливо вскричал Тайко.

Форрестер удосужился взглянуть на Тайко. Тот стоял на коленях прямо на влажном полу, но тут Форрестер понял, что это не влага, а грязь. Вязкая, мягкая, липкая грязь сочилась из стенных отверстий. Многие бросались на пол, вероятно в тысячный раз после размораживания. Форрестера мучила дилемма: какую загадку решить? Узнать суть происходящего в зале? Или – что Эдне имела в виду, когда несла чушь про какое-то реципрокальное имя?

Она настойчиво тянула Форрестера пасть ниц в кашеобразную субстанцию.

– На пол! – кричала она. – Ты делаешь все бестолково. Падай же на пол, ты, потный камикадзе!

В это время воздух перезарядили на стимулятор, открывший Форрестеру ворота чувств. Действие напоминало ЛСД, заключил Форрестер, или супербензедрин. Он увидел новый спектр цветов, услышал крики летучих мышей и рев ультразвука, изведал запахи, вкус, доселе неведомые ему. Он отчетливо осознал, что находился в гуще организованного ритуала, понимая, что его назначение – выход внутреннего напряжения через мерзкие слова, скопившиеся в подсознании и блокируемые внешним сдерживающим центром. Сдержать эмоции? Остановить их поток казалось невозможным. И, анализируя все сказанное Эдне, он знал, что позже, когда туман рассеется, нахлынет сожаление и отвращение к самому себе. Но он высказал все до последней капли.

Она кивала, отвечая соответствующим образом.

– Ревнивец! – кричала она. – Типичное проявление манипуляционного собственничества! Ты грязен изнутри. Мусор!

– Почему бы и не ревновать! Ведь я любил тебя.

– Гаремная любовь! – насмехался Тайко.

Тайко лежал лицом в грязи. Рядом она – безмозглый сгусток страстей. Но она человек, как ты осмеливаешься овладевать ею?!

– Фальшивка! – взревел Форрестер. – Претендент на звание мужчины! Отправляйся ломать машины! – Он был взбешен, но часть его мозга оставалась трезвой и аналитически мыслящей. И он крайне удивился произнесенным оскорблениям в адрес Тайко и Эдне. Это произошло против его воли. Но сознание Форрестера побуждает его изрыгать жестокие, ранящие оскорбления и брань. Оглядевшись вокруг, он обратил внимание на то, что был единственным, кто продолжал стоять на ногах. Остальные извивались и ползали в грязи. Форрестер опустился на колени.

– Зачем вся эта глупая возня? – спросил он.

– Молчи и ползай, – приказал Тайко. – Изгони хоть часть животного начала.

– Отказываясь ползать, ты портишь жизнь окружающим, – врезалась в разговор Эдне. – Прежде чем пойти ногами, ты должен научиться ползать.

Форрестер нагнулся к Эдне.

– Мне претит ползать.

– Ты должен вывести гниль. Секреты, как нарывы… Но, безусловно, камикадзе обожают загнивать.

– Но я не обязан…

Форрестер замолчал, не по добровольной прихоти, а потому что был не в силах вслух произнести заведомую ложь. Он собирался заявить, что у него нет секретов.

У него накопилось бесчисленное множество секретов, а один, самый страшный, почти срывался с языка, сдерживаемый вопящим запретом мозга.

И задержись он хоть на одно лишнее мгновение в этом зале, он закричал бы во всеуслышание, что благодаря его сообщничеству сирианину удалось убежать; а пари на любую сумму, что человечество окажется уничтоженным, он считает почти выигранным.

Стирая грязь, задыхаясь и бормоча себе под нос, Форрестер поднялся и заставил себя побежать раскачивающимся бегом футболиста, увертываясь и перепрыгивая через безликие корчащиеся тела, и, продравшись сквозь цепь рук и недовольные выкрики ползающих, выскочил в раздевалку, где смыл грязь душистым аэрозолем, обсох под теплыми потоками воздуха и окунулся в горячий свет. Свежие одежды появились перед ним, но он не испытывал радости. Временное затмение ушло, зато воспоминания вернулись.

Он был тем, кто уничтожил Землю. В любой момент тайна откроется… И он не отваживался думать, каким окажется наказание.

– Человек Форрестер, – раздался голос инджойера, – за промежуток прерванного обслуживания накопилось некоторое число сообщений. Из них следующие три приоритетных звонка относятся к классу срочных.

– Обожди, – настороженно приказал Форрестер. Но нет. Порывшись в складках аккуратно сложенной футболки и турецких шальвар, он обнаружил палицообразные очертания инджа.

– А, всплыл-таки, старый знакомый?

– Да, человек Форрестер, – согласился инджойер, – Зачитать сообщения?

– Да, – ответил Форрестер, но затем осторожно добавил – Если они действительно безотлагательны. Никто не собирается в данную секунду, подкравшись, разнести мне череп?

– Подобная вероятность неочевидна, – чопорно заметил инджойер. – Тем не менее, человек Форрестер, часть сообщений проходит по категории чрезвычайно важных.

Форрестер присел на подогреваемую скамейку, вздохнул и задумчиво произнес:

– Беда заключается в том, индж, что мне не удается найти ответа на вопрос. В поисках разгадки в мозгу возникают лишь новые вопросы, в то время как на первый ответа я так и не получил. Поступим следующим образом. Гони чашку черного кофе и пачку сигарет. Прямо в эту милую, теплую и безопасную комнату. А за кофе с сигаретой я задам несколько вопросов. Выполнимо ли это без риска умереть?

– Да, человек Форрестер. Однако доставка сигарет и кофе займет несколько минут. Данные наименования не входят в ассортимент этого здания. Они доставляются с дальних складов.

– Понятно. Тащи. Немедленно. – Форрестер встал, надел шальвары и задумался. Потом кивнул сам себе.

– Вопрос первый, – сказал он. – Я только что вышел из зала, где Эдне Бенсен с компанией развлекались, ползая в грязи. В чем, собственно говоря, дело? Просьба – поспешно уточнил он, – вкратце охарактеризовать название и мотивацию поступков.

– Функция называется «сеанс кроулинга», человек Форрестер, или просто «ползанье». Функциональное назначение процесса – терапевтическое высвобождение напряженности и сдерживающих факторов. В процессе применяются два главных терапевтических курса. В первом химическая добавка в воздух позволяет устранить все виды факторов сдерживания, раскрепощая речь и тем самым ослабляя разнообразные категории напряжения. Во втором сам факт многократного обучения с нуля – с действа «ползанья» – несет многочисленные выгоды. Человек Форрестер, у меня есть доступ к тридцати восьми монографиям по различным аспектам процесса ползанья. Зачитать список?

– Ни в коем случае! – отказался Форрестер. – Благодарю. Смысл понят. Перехожу ко второму вопросу.

Раздался глухой звук, и крышка передатчика откинулась. Форрестер протянул руку и достал громадную чашку с горячим кофе, закрытую пластиковой крышкой. Он отковырнул крышку, нашарил рукой пачку сигарет и зажигалку. Затем вынул сигарету, прикурил, отпил глоток кофе и сказал:

– Эдне Бенсен упоминала о выборе имени. Я сделал вывод, что она беременна и имя, соответственно, предназначено ребенку. Но я ошибся. Реципрокальные имена. Что обозначают они?

– Реципрокальные имена, человек Форрестер, – наставлял инджойер, – обычно выбираются двумя индивидуумами и гораздо реже – большими группами; цель – личная предназначенность. Подобный институт существовал в вашей первой жизни, человек Форрестер, имея форму уменьшительно-ласкательного имени или прозвища как средства обращения к жене, мужу, ребенку или близкому другу. Однако реципрокальное имя используется лицами в обращении между собой.

– Приведи пример, – перебил Форрестер.

– Например, – покорно отвечал инджойер, – во вселенной Эдне Бенсен и ее двух детей реципрокальными именами являются «Тант» как форма обращения между детьми и «Мим», когда мисс Бенсен обращается к детям или когда дети обращаются к ней. Как упоминалось ранее, данная ситуация нетипична. Лучшим примером из этой же сферы послужат отношения Эдне Бенсен с доктором Харой. Реципрокальным именем между ними является «Тип» (курносый, курносая). Достаточно ли примеров, человек Форрестер?

– Да. Неужели у Хары и Эдне есть ласкательное имя?

– Да, человек Форрестер.

– Но… Неважно. – Форрестер мрачно отставил в сторону чашку. Даже минимального удовольствия от вкуса кофе он не получил.

– Путаная история, – пробормотал он.

– Что именно, человек Форрестер?

– Если мы выбираем общее имя, то как тогда… Подожди. Понял. Мы выбрали имя. И говоря его, ты имеешь в виду меня. И наоборот.

– Совершенно верно, человек Форрестер. Как показывает практика, путаницы не возникает.

– Ладно, к черту имена. – Форрестер недовольно посмотрел на сигарету. Она вызывала отвращение. И невозможно было понять причину потери потребности в кофе и сигаретах. Повинно в этом было их низкое качество, или они не соответствовали настроению?

Он утопил окурок в недопитом кофе и раздраженно сказал:

– Вопрос третий. Я богат. Есть ли способ предотвратить случайную потерю денег. Давай разработаем бюджет.

– Безусловно, человек Форрестер. Один момент. Благодарю за ожидание. Получена предварительная схема вложений и прогноз предполагаемых прибылей. Вложив большую часть средств в компанию «Си оф Соуп» с побочными вкладами в энергетику, компьютеризацию и эйфорику, вы получите годовой доход свыше одиннадцати миллионов четырехсот тысяч долларов. Он может выплачиваться еженедельно или ежедневно. По вашей просьбе устанавливаются автолимиты расходных сумм. Таким образом, будет возможно… Человек Форрестер!!!

Форрестер насторожился.

– Что, черт возьми, с тобой произошло?

– Ваши инструкции, человек Форрестер! Срочно – приоритетное изменение ответа. Заявление о безопасности вашей жизни уже более не является истинным. Человек Хайнцлихен Джура де Сыртис Майджор зарегистрировал надлежащие боны и гарантии…

– Нет! – закричал Форрестер. – Только не этот полудурок-марсианин.

– Да, человек Форрестер! Он пробирается через зал кроулинга, вооруженный и одетый в броню. И он разыскивает вас…

Глава 14

Форрестер затянул пояс просторных брюк и заправил футболку, обулся в сандалии и пристегнул к ремню инджойер.

– Валим! – отрезал он. – В какую сторону?

– Сюда, человек Форрестер. – Стена раздвинулась, как двери лифта, и Форрестер ринулся в образовавшееся отверстие. Зал, наклонная плоскость, открытая двойная дверь – он выбежал на дорогу, в яркое разящее солнце, под небрежные случайные взгляды праздной толпы.

Он огляделся вокруг: Да! Белые борта аэрокрафта реверса смерти сверкали над его головой. Водитель смотрел в пространство, упершись подбородком в ладонь.

– Где Хайнци? – закричал Форрестер.

– Преследует. Идет по пятам, человек Форрестер. Вы намерены сражаться здесь?

– Черт! Нет!

– Какое место вы тогда предпочитаете, чёловек Форрестер?

– Болван! Какое к черту сражение! Я хочу смыться от него, и подальше!

Он заметил, что привлекает внимание людей. Отсутствующее выражение лиц сменилось недоумением, а потом откровенной враждебностью.

– Человек Форрестер, – неуверенно попросил инджойер. – Уточните высказывание. Вы стремитесь избежать схватки с человеком Хайнцлихеном навсегда?

– Идею ты понял, – с горечью сказал Форрестер.

Но, как любая идея, она быстро устарела.

Марсианин стоял в проеме дверей здания для кроулинга и затем помчался прямо на Форрестера.

– Черт, – констатировал Форрестер. – Легко пришло, легко ушло.

Марсианин, тяжело дыша, врос как вкопанный перед Форрестером.

– Привет, – кивнул он. – Прости, что заставил ждать.

– Да мог бы особенно не спешить, – осторожно уточнил Форрестер. Он сканировал марсианина, искал оружие, но тот на вид был не вооружен.

Джура теперь носил парик – короткие белокурые локоны прилипли к черепу, ушам; свисали до нижней челюсти, спускались до плеч. Но в остальном внешность не изменилась с того дня, когда Форрестер впервые повстречал его. Сейчас марсианин был уже без трости.

Инджойер был пристегнут к ремню, а руки свободно висели по бокам.

– Ты оказался среди забытых людей, – сказал марсианин. – Ну а я был занят. Но вот мы повстречались, так что давай закончим все побыстрей, о’кей?

– Я не имею ни малейшего представления о том, что мне надо делать, – откровенно признался Форрестер.

– Драться, болван! – закричал марсианин. – Черт подери, что еще?

– Я пока не спятил, – возразил Форрестер.

– Собачий Пот! – взревел марсианин. – Зато спятил я! Сражайся! – Но руки его даже не шевельнулись.

Форрестер осторожно переменил позу, выкроив секунду, чтобы осмотреться вокруг. Заинтересованная толпа окружила их плотным кольцом. Форрестеру показалось, что зеваки делали ставки на победителя. Утешает одно, вспомнил Форрестер, в случае смерти его опять заморозят, а позже воскресят. И вероятно, морозильные камеры на некоторое время – пока проблема с сирианами не разрешится – окажутся не таким уж плохим местом…

– Ты собираешься драться или нет? – домогался марсианин.

– Один вопрос, – попросил Форрестер.

– Какой?

– Твоя манера говорить. На днях возникла дискуссия…

– Чем тебе не угодила моя манера говорить?

– Немецкий акцент, как мне показалось. Но другой марсианин с ирландской фамилией говорил точно так же.

– Ирландский? Немецкий? – недоумевал Хайнцлихен. – Форрестер, на Марсе давление около шестисот миллибар. Понял? Теряются некоторые высокие частоты. А что такое «ирландский» или «немецкий», я даже не знаю.

– Как интересно! – возбужденно произнес Форрестер. – То есть, по-вашему, это совсем не акцент?

– По-моему, ты растранжирил слишком много моего времени! – закричал марсианин и бросился на Форрестера, нацелившись на горло. И посреди ярко освещенной дороги со снующими мимо кустарниками и под крики и веселье толпы Форрестер вступил в сражение за свою жизнь. Марсианин был не только крупнее его, но чертов скунс, оказался гораздо сильнее! На мгновение Форрестер вспыхнул во гневе: как посмел марсианин быть сильнее? А как же предположение, что пониженная гравитация уменьшает мускульную силу? Почему бы одним ударом не сокрушить существо меньшей гравитации?

Но он не смог. Марсианин подмял его, нещадно колотя головой о покрытие дороги. К счастью для Форрестера, покрытие было сделано не из бетона, а из упругого, вроде резины, вещества. Но, тем не менее, он начинал ощущать тупую головную боль, сумятицу, смешение и круговорот чувств и восприятия. А к акту физического насилия добавилось и оскорбление.

– Встань и дерись! – кричал марсианин. – Это тебе не развлечение!

Последняя реплика Джуры ликвидировала остатки цивилизованного самоконтроля Форрестера. Он яростно вскричал, отбросил марсианина в сторону и поднялся на ноги. Марсианин бросился бежать. Форрестер нагнал и повалил его на землю, придавив горло коленом. Он увидел висевший на поясе инджойер марсианина, схватил его и принялся, как палицей, молотить череп Хейнци. Индж при каждом ударе издавал глубокий металлический звук…

Даже в ярости Форрестер познал момент изумления. Парик с короткими белокурыми волосами оказался бронешлемом.

– Подонок! – с утроенной яростью взревел Форрестер.

Марсианин подготовился к этой битве! Форрестер нанес короткий встречный удар в лицо марсианина. Брызнула кровь, сломались зубы. Удар, еще удар. Марсианин тщетно пытался закричать; удар! удар! удар! удар!..

За спиной раздался голос пилота аэрокрафта реверса смерти.

– Достаточно. Теперь он в моем ведении.

Форрестер отпрянул назад и, сидя на камнях, жадно глотал воздух, уставившись на кровавое месиво лица.

– Он… он мертв? – задыхаясь, выдавил Форрестер.

– Мертвее не бывает, – ответил пилот. – Немного отодвиньтесь в сторону. Благодарю. Теперь он мой. Обождите полицейского. Он составит протокол.

Дальнейшее протекало в тумане. Форрестер смутно помнил, как вернулся в зал кроулинга; душ, чистая одежда, клубы стимулирующего газа. Но пелена тумана вернулась, нахлынула на улице. И не физическое истощение помутило рассудок, не свербящая головная боль от ударов Хайнци, а психический шок.

Он раздавил человеческую жизнь.

Но не навечно, сразу же оговорился Форрестер. Короткий отдых в морозильнике, и де Сыртис выйдет как новый!

Сей факт не укладывался в мозгу, шок не проходил. И Форрестер никак не мог решить: померещилось ему или нет, что марсианин без сопротивления дал себя убить?

Эдне и Тайко поджидали его. Они видели драку и остались помочь уладить формальности. Помочь или ему, или марсианину, с горечью подумал Форрестер. Вероятно, это им безразлично. Но, тем не менее, он с благодарностью принял помощь.

Эдне отвезла Форрестера к себе, ненадолго вышла и вернулась с новостью, что его прежняя квартира подготовлена для въезда; затем отвезла его туда и оставила с Тайко, который захотел поговорить.

– Прекрасный бой, Чарлз. Несомненно, ты получил встряску. Черт, я вспоминаю свое первое убийство. Ничего постыдного в этом нет. Но если ты собираешься работать на общество, мой совет – возьми себя в руки.

Форрестер сел и посмотрел на Тайко.

– Какого хрена ты решил, что я помчусь гнуть спину на луддитов?

– Не горячись, Чарлз. Выпей и успокойся. Зеленая кнопка на ручке и…

– Выметайся-ка. Оставь меня одного.

– О Пот! – с неподдельным раздражением выругался Тайко. – Ты сам вызвался помочь реализовать программу общества. Недопустимо терять время! Перед нами долгожданный шанс! Зациклившись на сирианах, люди во весь опор ринутся в морозильники, и медперсонал не в силах будет справиться с очередями. Шанс прийти к власти появится у людей с реалистическим подходом к жизни. Мы нейтрализуем угрозу нашествия машин раз и навсегда, а потом…

Тайко остановился и в задумчивости посмотрел на Форрестера.

– Впрочем, пока необходимо выяснить главное: ты с нами или против нас?

Перед Форрестером встала проблема: как объяснить Тайко, что Общество Нед Луд привлекло его элементарной необходимостью зарабатывать на жизнь, а когда сирианин оставил подарок в девяносто три миллиона, то заинтересованность испарилась. Но он не посчитал нужным вдаваться в объяснения.

– Считайте меня противником.

– Чарлз, – сказал Тайко, – меня тошнит от тебя! Кто бы говорил! Ты, с кем эпоха обошлась так жестоко. И ты не хочешь попытаться изгнать зло господства машин? Разве ты…

– Знаешь, чего я хочу? – сощурился Форрестер, приподымаясь. – Я хочу, чтобы ты убрался! Живо! Иначе надеру тебе задницу!

– Ты не в своем уме! – выкрикнул Тайко. – Позвони, когда придешь в норму. Дозвониться будет нелегко, так как… Впрочем, неважно. Я оставлю для тебя специальный канал. Я понимаю тебя, Чарлз. И я уверен, ты решишь, что пора положить конец эпохи трусости и вернуть человеку… Все! Я ухожу!

Дверь закрылась за Тайко, но Форрестер лежал неподвижно не меньше часа, уставившись в одну точку. Затем он перевернулся на бок и заснул, сожалея только об одном: рано или поздно ему вновь предстоит проснуться.

Глава 15

Форрестер не понимал: почему до сих пор его не арестовали?

А мотивы, по которым преступники добровольно сдаются властям, стали ему яснее ясного. Как невыносимо долго тянулось ожидание! Десять раз в час он брал индж, чтобы сказать: «Я соучастник побега сирианина».

И десять раз в час он останавливал себя. Позже, решал он. Завтра, через час, а вероятнее всего – через несколько минут, но только не в данный момент!

Время от времени индж информировал о поступавших сообщениях – сорок пять за первый день! Форрестер отказался выслушивать их. Он не хотел никого видеть до тех пор… До тех пор…

Вообще, он не хотел видеть никого. Он не мог решить, в какой момент мир раскроется ему, когда в нем возникнет желание снова жить.

Но он знал, что это время еще не подоспело.

Пока же Форрестер изучал квартиру, возможности инджойера и собственное сознание. Он заказывал фантастические блюда и пил странные, пенящиеся напитки вкуса старого пива или топленого молока.

Он слушал музыку и смотрел кинофильмы.

Он отчаянно жаждал колоду карт, но противный индж не понимал описания, так что в пасьянсе ему было отказано.

Желанная анестезия мозга пришла с чтением и перечитыванием того, что оказалось под рукой. Он выучил наизусть письмо жены; руководство по жизни в двадцать шестом веке изучалось им до боли в пальцах от переворачивания страниц.

Во второй день поступило семьдесят сообщений. Форрестер отказался выслушать даже одно.

По его указаниям инджойер выбирал и показывал на стене обзора новости. Единственная тема, интересовавшая Форрестера, – развитие событий в сирианском вопросе. После информационного всплеска первого дня ручеек новостей странным образом иссяк: отрицательные сообщения патрульных зондов повторялись из каждого квадрата пространства, и почти прекратились прогнозы и оценки предполагаемого нападения сириан. Все обозреватели пришли к консенсусу: не раньше, чем через несколько недель.

Форрестер ничего не понимал.

Он ясно помнил, что Сириус находился на расстоянии около пятидесяти световых лет, а индж подтвердил, что способ преодолевать барьер скорости света пока не открыт. В конце концов Форрестер склонился к мнению, что сириане могли посылать сообщения со скоростью, превышающей скорость света, как это было на Земле, и даже если улетевший сирианин не возвратится на родную планету, то наверняка пошлет сообщение. Существовала вероятность того, что сирианский военный патруль курсирует в непосредственной близости от Солнечной системы. Но патруль так и не объявился. На третий день поступило с дюжину сообщений, и Форрестер отказался заслушивать их.

Большую часть времени он спал.

Он владел девяносто тремя миллионами долларов и имел идеальное здоровье. А лучшего способа распорядиться своими достоинствами он не знал.

– Инджойер! Объясни, в чем я провинился перед Эдне?

– Разъясните понятие вины, человек Форрестер. В мою память не вводились данные о ваших антисоциальных актах.

– Перестань паясничать. Почему после нескольких дней знакомства я не понравился Эдне?

Индж принялся объяснять категориями гормонального баланса, рассказал о модуляционной вариативности подкорки, о полярных компонентах эмоций и псевдоэмоций…

Форрестер прервал его:

– Подай пиво! – приказал он. – И отвечай по существу. Ты полностью регистрируешь происходящее?

– Да, человек Форрестер. За исключением случая получения обратного приказа.

– Хорошо. Я оскорбил ее. Чем?

– Мне не под силу оценить величину оскорбления из-за отсутствия калибровочных шкал. Но я укажу перечень актов, имеющих большую значимость в сравнительном отношении и выражении. Пункт. Отказ от предложения в выборе реципроканального имени.

– Это серьезно?

– Исходя из социальных условий – да, человек Форрестер.

Стакан с пивом появился рядом с диваном. Форрестер отпил глоток и состроил мину.

– Пойло, – диагностировал он. – Как обзывалось то пиво с малиновым привкусом?

– Berlinerweisse, человек Форрестер.

– Да, подай его и продолжай.

– Пункт. В некоторых аспектах ваши действия после того, как человек Хайнцлихен Джура де Сыртис Майджор зарегистрировал намерение убийства, по некоторым аспектам отнесены к категории недостойных.

– Да разве она не понимает, что я не привык еще к этой жизни?

– Она поняла все, человек Форрестер. Но, между тем, она посчитала ваше поведение недостойным. Пункт. Вы позволили себе скатиться до нищеты. Пункт. Вы критиковали ее отношения с другими мужчинами.

Рядом с Форрестером появился высокий стакан со светлым пивом и фляжка с красным сиропом. Форрестер смешал сироп с пивом и отпил глоток. Омерзительно! Но перечень известных напитков закончился, и он довольствовался этим.

– Я любил ее, вот и все, – раздраженно сообщил он.

– Некоторые неизбежные психодилические аспекты синдрома «любви» не поддаются моделированию и определению, человек Форрестер.

– Не удивительно! Ты – машина. Но я считал, что Эдне – женщина.

– Анализируя ее ответы, можно сделать вывод, что она не понимала и не принимала вашего поведения в целом, человек Форрестер.

– Доля истины в выкладках есть, – вздохнул Форрестер и отставил в сторону стакан с пивом. Потом встал и зашагал взад-вперед по комнате. – Что, впрочем, несущественно.

Он задумчиво потер подбородок, затем сделал характерный жест. Появилось зеркало, и он принялся внимательно изучать изображение. Он выглядел, как ярый бродяжка: нерасчесанные волосы, клочья нарастающей бороды…

– О черт! – выругался он.

Индж безмолвствовал.

Форрестера мучил ответ на вопрос, который он не осмеливался задать: «Подозревают ли меня как сообщника сирианина или нет?» Он задал другой вопрос и получил несколько малопонятных ответов. Неужели простые с первого взгляда вопросы так неоднозначны в жизни?

Он спросил о друге среди забытых людей, о Джерри Уитлоу. Он не удивился сообщению о его смерти, ведь Уитлоу на глазах у Форрестера захлестали до смерти. Не удивлен он был, узнав о проблематичности воскрешения. Но ссылка инджа на «возвращение в резерв» оказалась малопонятной Форрестеру. Подразумевалось ли, что тело Уитлоу использовалось в качестве сырья? Вероятно, в одном из органических озер, как кормящее Море супа компании «Си оф Соуп», из которого создавались продукты, потребляемые человечеством. Лишь из отвращения Форрестер не стал задавать новые вопросы, хотя «проблематичность» оживления Уитлоу оставалась для него загадкой.

– Индж, сколько поступило сообщений? – праздно поинтересовался он.

– Сегодня не зарегистрировано ни одного сообщения, человек Форрестер.

Форрестер обернулся и удивленно посмотрел на устройство. Приятный сюрприз, как приятны любые изменения! Но одновременно информация вызвала беспокойство. Неужели все позабыли о нем?

– Значит, сообщений нет?

– Вы отказали всем, человек Форрестер.

– Кто-нибудь хочет поговорить со мной?

– По сверке с формуляром заносимых сообщений, человек Форрестер, только человек Хиронибе изъявил желание переговорить с вами. Он оставил указания о переадресовке связи. Но это было шесть дней назад.

– И сколько, черт подери, я проваландался здесь? – настороженно спросил он.

– Девятнадцать дней, человек Форрестер.

Он сделал глубокий вдох.

Девятнадцать дней! Как невнимательны оказались его псевдодрузья! – с самомнением думал он. Друзья бы в случае необходимости давно высадили дверь.

Но так ли все плохо? Девятнадцать дней! О’кей. Вряд ли столько времени потребовалось бы для ареста по обвинению в сообщничестве. Означало ли это, что розыск прекратили и он может безбоязненно вернуться в мир людей?

Он принял решение и, опасаясь передумать, приказал:

– Инджойер! Бритву, ванну, новую одежду. Я выхожу на люди.

Решительность сопутствовала процедуре туалета, но после спуска в вестибюль здания начала потихоньку таять.

В вестибюле было безлюдно и тихо. Но для Форрестера он был сравним с тропою в джунглях, где неизвестная опасность подстерегала с любой стороны. Он заказал лифт-такси, чтобы добраться до уровня с самоходной дорогой. Двери такси распахнулись, и он осторожно забрался внутрь, словно опасаясь притаившихся врагов.

Кабина была пуста. Как и ховертрасса.

Ни единой машины на всем протяжении полотна дороги.

Форрестер озирался вокруг, не веря своим глазам. Отсутствие пешеходов объяснимо и понятно: они всегда были редкостью на улице. Форрестер не знал, который сейчас час. Но ховеркары? Их отсутствие воспринималось сложнее. В любом случае, он должен был услышать отдаленный свистящий рокот пролетающих по городу ховеркаров.

Отсутствие ховеркаров, отсутствие признаков жизни вообще казалось абсурдом!

Где все люди!

– Вызовите таксоховер, – дрожащим голосом приказал он.

– Время прибытия одна-две минуты, человек Форрестер.

Машина, стандартный ховеркар, приземлилась точно через указанное время. На улицах по-прежнему ни души. Он поспешно взобрался в кабину, закрыл дверь и, не указав конкретного адреса, приказал подняться повыше, чтобы осмотреться во всех направлениях.

Никаких признаков жизни.

– Инджик! – непроизвольно вырвалось из Форрестера. – Что стряслось?

– Уточните, человек Форрестер, – снисходительно попросило устройство.

– Где люди? Эдне? Дети?

– Эдне Бенсен с детьми, человек Форрестер, в настоящее время проходят предварительную подготовку к хранению в Девятом центре неотложной помощи. Однако вопрос постоянного места хранения остается открытым. И данное местонахождение впредь до открытия дополнительных комплексов должно считаться временно-постоянным. Они мертвы?

– Клинически мертвы, человек Форрестер.

– А… – Форрестер задумался. – Марсианин? Не Хайнци, а тот, с ирландским именем, Кевин О’Рурк. Он мертв?

– Да, человек Форрестер.

– А старый макаронник и чешская балерина, те, из ресторана, где собирались забытые люди?

– Мертвы, человек Форрестер.

– Так что, черт возьми, произошло? – заорал он.

– Говоря объективно, человек Форрестер, – тщательно подбирая слова, отвечал инджойер, – произошло непредвиденное и незапрограммированное увеличение числа заявок на замораживание. В криогенные хранилища на момент вашего запроса заложено девяносто восемь и одна десятая процента человеческой расы. В субъективной терминологии причины однозначны и неопределенны. Но они сопоставимы с вероятностью вторжения внеземных существ, предположительно сириан.

– Люди совершали массовое самоубийство?

– Нет, человек Форрестер. Большинство предпочло смерть от руки другого человека. Например, человек Хайнцлихен Джура де Сыртис Майджор. Он, как вы, возможно, помните, избрал вас своим палачом.

Форрестер откинулся на спинку сидения.

– Потные небеса, – пробормотал он.

Мертвы.

Практически вся человеческая раса мертва.

Факт не укладывался в его сознании.

Он сидел, молча глядя перед собой.

– Человек Форрестер, – извиняющимся, любезным тоном сказал инджойер, – вы готовы указать направление полета?

– Нет, подожди. Да! Возможно. Значит, девяносто восемь процентов человеческой расы мертвы.

– Девяносто восемь и одна десятая, человек Форрестер.

– Но кто-то ведь остался жить. Среди них остались мои знакомые?

– Да, человек Форрестер. Большой процент в определенных группах находится в состоянии активной жизни, вследствие специальных запросов на их услуги. Например: медперсонал, обслуживающий станции замораживания и другие подобные службы. Вы знакомы с человеком Хирониби? Он находится не только в состоянии активной жизни но, как вам уже известно, оставил специальные инструкции на случай ваших к нему сообщений.

– Превосходно! – воскликнул Форрестер. – Немедленно вези к Тайко. Я хочу увидеть живого человека.

Потому что – и здесь действовал логический ограничитель – он не хотел видеть руины, оставленные мертвыми. До тех пор пока он не убедится, что он сам и есть тот человек, который убил человечество.