Текст книги "Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Но в октябре стояла на удивление холодная погода, и они решили рискнуть. И в конце концов тебя направили в холодильник с температурой жидкого гелия, где в настоящее время, пока я пишу, ты и лежишь и где или в подобном дормере, как их начали называть, я вскоре окажусь сама.

Я не заплатила за тебя ни доллара. Страховки пожарной компании оказалось достаточно для покрытия всех расходов, впрочем изначально определенная сумма и предназначаюсь для этих целей. Если бы пришлось платить из своего кармана, то вряд ли, Чарлз, я согласилась бы на это. На моих руках, как никак, осталось трое детей.

Что можно рассказать о них? Им очень не хватало тебя.

Вэнс, в частности, больше месяца прогуливал школу, подделывая записки учителям, и подбил взрослого – я подозреваю нашу дневную прислугу – позвонить директору и объяснить причину его отсутствия, прежде чем я успела обо всем узнать. Позже он записался в отряд бойскаутов и, как говорится, развил в себе иные интересы.

Дэвид молчал. Но, как мне кажется, он не оправился от травмы. По крайней мере, в течение жизни. Он вступил в Корпус мира во время восстания хуков. Его тело было найдено сильно изуродованным, и, следовательно, его не удалось заморозить. Дэвида мы уже никогда не увидим.

Вэнс женат и уже дедушка. Это его второй брак. Первый был аннулирован. До супружества его вторая жена работала учительницей… сейчас они очень счастливы. Большего о Вэнсе рассказать не могу, иначе придется объяснять причины неудавшегося первого брака и почему его вторая жена не смогла жить в Соединенных Штатах. Полагаю, ты как-нибудь встретишь его и сам расспросишь обо всем.

Билли – ты будешь удивлен – стал великим человеком. Дай вспомнить… Когда ты умер, ему было два года. Сейчас он стал сенатором от штата Гавайи. Многие политики прочат ему президентское кресло. Но о нем, я думаю, ты найдешь всю информацию в книгах по истории. Приведу только один факт. Платформа его первой избирательной кампании строилась на бесплатном замораживании для любого гражданина, оплачиваемом из фондов социального страхования, а твое имя упоминалось в каждой его речи. Он легко победил.

А мне… уже семьдесят девять.

Ты умер более сорока лет назад, и я помню тебя, Чарлз. Ты догадался, что последует в моем рассказе дальше. Да, спустя три года после твоей смерти я вышла замуж. Мой муж – мой второй муж – был доктором. Кем он и остался, хотя и не занимается врачебной практикой. Мы прожили счастливо. У нас двое детей. Девочки. Вы не встречались, но он неплохой, за исключением факта, что одно время слишком много пил. Но потом завязал. Он чем-то немного похож на тебя…

Если память не подводит, действительно похож.

И сейчас пребывая в сомнительном здравии, я, по-видимому, пишу тебе последнее письмо. Возможно, мы встретимся снова. Интересно, какой окажется эта встреча?

По-прежнему любящая тебя Дороти

Форрестер отложил письмо и крикнул:

– Инджойер! Был ли человек с фамилией Форрестер президентом?

– Президентом чего, человек Форрестер?

– Президентом Соединенных Штатов!

– Каких Соединенных Штатов, человек Форрестер?

– О мой Боже! Соединенных Штатов Америки! Впрочем, а знаешь ли ты вообще имена президентов Соединенных Штатов Америки?

– Да, человек Форрестер. Джордж Вашингтон. Джон Адамс. Томас Джефферсон…

– Нет! Начиная с середины двадцатого века!

– Да, Человек Форрестер. Трумэн, Гарри С. Эйзенхауэр, Дуайт Д. Кеннеди.

– Дальше! В 90-х годах.

– Да, человек Форрестер. Вильямс, Гаррисон Е. Кнопп, Леонард Станчен, Кэрен П. Форрестер. Уилтон Н. Чишерски, Леон…

– О Боже, – тихо произнес Форрестер и сел от изумления; инджойер отбубнил имена до конца двадцать первого века и замолк. – Билли. Двухлетний малыш Билл. Сенатор… и президент. – Непривычная трудноперевариваемая информация.

– Человек Форрестер, – позвал инджойер, – уведомление о физическом визите. Эдне Бенсен желает встретиться с вами, цель не указана, время до прибытия – меньше минуты.

– О, – сказал Форрестер. – Отлично. Впусти ее. – Он тщетно пытался отрепетировать речь, точно предполагая, что генеалогия в данный момент не интересовала рассерженную женщину.

– Эй, – закричала она, – какого Пота ты выделываешь подобное с моими детьми?

– Не понимаю, о чем ты говоришь?

– Пот собачий! – Дверь с треском захлопнулась. – Дрожащий камикадзе!

Она отшвырнула плащ к стене, тот упал на стул и аккуратно самосложился.

– Извращенец! Балдеешь? Захотел сделать из детей себе подобных? Захотел превратить их в трясущихся, работающих руками, потных, как собаки, трусливых…

Форрестер проводил ее к креслу.

– Любимая, – сказал он, пытаясь налить ей выпивку, – помолчи хоть минуту.

– О Пресвятой Пот! Отдай… – Она быстро организовала выпивку, не делая пауз в разговоре. – Мои дети! Ты захотел их погибели? Ты уклонился от вызова!

– Прости. Я не хотел подвергать их опасности…

– Какая опасность? Пресмыкайся! Я говорю не об опасности.

– Им не причинили вреда.

– Пот!

– Это не моя вина, что придурок марсианин…

– Пот собачий!

На Эдне было натянуто плотно облегающее одеяние, сотканное из параллельных, идущих сверху вниз нитей и скрепленных вместе одному только Богу (или Поту?) известно каким образом. При каждом движении – Эдне неистово поворачивалась туда-сюда – ее грудь вздымалась и опускалась, а крохотные сливерсы нежной кожи смотрели сквозь решетку нитей как побеспокоенные зверьки.

– Ты ведь даже не мужчина! Что, к примеру, ты можешь знать о…

– Я сказал, что сожалею и приношу извинения. Понятия не имею, что я сделал не так, но я сам поговорю с ними.

Она улыбнулась с легким презрением.

– Нет, обязательно!.. Я знаю. Всегда можно определить, чего хотят дети. У меня куча денег, так что…

– Чарлз, как трогательно! Твоих денег не хватит даже на то, чтобы накормить и вылечить больного щенка… и ты слишком мягок, чтобы воспитать из него настоящего пса. Загнивай!

– А теперь – послушай! Мы не женаты. И ты не смеешь разговаривать со мной в подобном тоне! – Он поднялся на ноги и, забыв про стакан в руке, стоял, чуть нависая над Эдне.

Он решительно взмахнул руками, предполагая поскандалить…

Шесть унций ледяной липкой жидкости выплеснулись Эдне в лицо…

Она посмотрела на Форрестера и рассмеялась.

– Ох, Чарлз! – Эдне поставила стакан и попыталась вытереть лицо. – Какой же ты все-таки идиот, – сказала она ласково.

– Прости, – ответил он. – Трижды прости. За разлитую выпивку, за детей и за то, что наорал на тебя.

Она встала и неожиданно страстно поцеловала его. Потом подняла руки – платье раскрылось, провоцирующе обнажив тело; Эдне развернулась и исчезла за дверью многоцелевой ванной комнаты.

Форрестер посмотрел в стакан, допил непролитый остаток, затем опустошил ее стакан и тщательно заказал новую выпивку из диспенсера. Его лицо было сосредоточено, брови сдвинуты в напряженном раздумье.

Когда она вернулась, он попросил:

– Дорогая, разъясни один момент. Что ты имела в виду, говоря о том, что у меня мало денег?

Она с отсутствующим видом взбивала волосы.

Он настойчиво повторил:

– Разъясни. Это важно для меня. Мне казалось, что вы хорошие знакомые с Харой. Он, наверное, рассказывал обо мне.

– Да, конечно.

– Тогда, выслушай. Перед смертью я был застрахован. В банк внесли сумму под проценты на шестьсот лет. Начальный вклад был небольшим, но на момент, когда меня вытащили из морозилки, на счет накапало более четверти миллиона долларов.

Она взяла стакан и, промедлив немного, отпила. После второго глотка сообщила:

– Вообще-то, дорогой Чарлз, денег было гораздо больше. Два миллиона семьсот тысяч, как сказал Хара. Разве ты не изучил документы?

Форрестер уставился на нее.

– Два миллиона се… Два милли…

– Да, – кивнула Эдне. – Проверь сам. Вчера в ресторане я заметила у тебя документы.

– Но… но, Эдне! Кто-то, должно быть… То есть дети были рядом, когда я открывал счет в банке. Чек был на двести с небольшим тысяч.

– Дорогой Чарлз, просмотри документы.

Она встала то ли в раздражении, то ли в некотором смущении.

– Куда ты засунул папку? Мне надоела эта глупая шутка.

Он ошеломленно встал, ошеломленно нашел папку. Западного филиала центра выписки и отдал ее девушке. Шутка? Соль ее была непонятна Форрестеру. Юмор за пределами понимания.

Эдне вытащила из папки листки финансово-отчетных документов и протянула ему. Первый назывался: «Криотерапия, Техобслуживание, План 1». В нем указывались статьи расходов под заголовками: «Годовая аренда», «Биотестирование», «Клеточное восстановление» и «Детоксикация», и дюжина других малопонятных заголовков – «Процедура Шлик-Толхаузе», «Гомеолектия» и т. д. На втором листе были расходы, предположительно касающиеся банковских услуг по инвестициям, попечительству и контролю капиталовложений. На третьем листе указывались диагностические процедуры, хирургические операции, патронаж, использованные фармакологические препараты… Всего он насчитал около тридцати страниц, а общая сумма, выведенная в конце каждой страницы, впечатляла. Но последняя страница сразила Форрестера.

На ней красовались обычные арифметические выкладки.

Совокупный конвертируемый доход 2 706 888 72

Совокупность графиков с 1 по 27 2 443 182 09

Остаток, выплачиваемый по выписке 263 702 63

Форрестер изумленно набрал воздух в легкие, закашлялся, сдавленно закричал:

– Два с половиной миллиона долларов за медицинское… Пресвятой Боже! – Он сглотнул слюну и неверящим взглядом посмотрел на Эдне. – Небеса святые! Кто может позволить себе тратить такие деньги?

– Ты, например, – спокойно ответила Эдне. – Иначе лежал бы себе во фризариуме как миленький…

– Боже! И… – мысль пришла ему в голову. – Вот, посмотри! Они продолжают обманывать меня! Здесь указано двести шестьдесят тысяч, а выдано только двести тридцать.

Энде опять начала сердиться.

– Но, Чарлз. Как никак ты вчера оказался в больнице. Возможно, ты сумеешь выбить из Хайнца частичную компенсацию расходов. Я не знаю… Но, разумеется, он опротестует иск потому, что ты нарушил процедуру.

Форрестер непонимающе посмотрел на нее, затем вернулся к документам и почти тут же застонал.

– Передай бокал, – попросил он и серьезно отпил. – Абсурдная ситуация. Миллионы долларов на докторов. У людей не бывает таких денег.

– У тебя же они нашлись, – заметила она. – Но со временем деньги восстанавливаются. При условии совокупного интереса и роста капитала.

– Но они… эти грабители в белых халатах… Не знаю, что они со мной делали. Следует установить контроль над ценами.

Эдне взяла его руку и вновь притянула к себе на диван. Терпеливо, хотя терпение было на исходе, произнесла:

– Дорогой Чарлз. Мне так хочется, чтобы ты больше узнал о нашем мире, прежде чем начнешь указывать на его недостатки. Знаешь, что им следовало сделать с тобой?

– Ну… Не совсем. Но мне кое-что известно о ценах на медицинские услуги. – Он нахмурился. – По крайней мере, я помню, сколько это стоило раньше. Полагаю, все произошло из-за инфляции.

– Не думаю. Вернее… слово подобрано неадекватно, – сказала она. – Вещи стоят дороже потому, что деньги обесценивались. Я поняла, кажется, верно. Но и это отличается от того, что произошло в действительности. Операции стоили бы столько же, сколько и в девятнадцатом веке, но…

– В двадцатом.

– Какая разница. Пусть будет двадцатый. Если бы нашелся человек, сумевший сделать их тогда, то стоили бы они не меньше, чем сейчас. Но такого человека не нашлось…

Форрестер по инерции кивнул.

– Хорошо. Надо признать, что, оказавшись живым, грешно набрасываться на спасителей. Но все же…

Девушка терпеливо отыскала в папке нужный листок и, разгладив, передала Форрестеру. Он взглянул, и ему стало дурно. Цвет, размер – в натуральную величину… в первый миг он подумал, что перед ним Лом Чейни в роли Призрака оперы.

Но это был не грим.

Это было лицо, или то, что осталось от него.

– Что… – осекся он.

– Убедился, Чарлз? Ты был в неважном состоянии.

– Я?

– Да, дорогой. Внимательно прочти заключение. Вот здесь – очевидно, ты упал лицом прямо в огонь. Помимо наступившей смерти, передняя часть лица была полностью уничтожена. По крайней мере, мягкие ткани. Мм… тебе повезло, что мозг не поджарился.

Он ошарашенно следил, как нежная, очаровательная девушка беспристрастно изучала снимок, как будто она разглядывала не обугленное лицо, а баранью отбивную.

Она продолжала:

– Разве ты не заметил, что у тебя другой цвет глаз? У тебя новые глаза.

– Убери, – проворчал Форрестер.

От отпил глоток из бокала и немедленно пожалел об этом. Затем он вытащил сигарету из второй пачки и закурил.

– Я все понял, – после долгой паузы процедил он.

– Да, дорогой? Превосходно. Кстати, для сведения, над тобой работало человек четыреста-пятьсот. Готова поспорить. Специалисты в самых разных областях и их многочисленные ассистенты использовали дорогостоящее оборудование. Такой пациент, как ты, напоминает хитрую китайскую головоломку, которая состоит из множества элементов, укладываемых в определенном порядке. Учти, этих элементов у них не хватало, поэтому им пришлось делать новые. Разумеется, что-то подпортилось и…

– Прекрати!

– Какой ты взвинченный, Чарлз.

– Ладно, я псих, неврастеник. – Он затянулся и задал вопрос, который формировал минут десять, извлекая по частям из глубин подсознания. – При нормальном уровне расходов в той жизни, которую я веду, сколько приблизительно я протяну на четверть миллиона долларов?

Она посмотрела мимо него, постукивая коготками по губам.

– Существует масса вещей, которые вошли у тебя в привычку, – задумчиво произнесла она. – Они дорого стоят. Например, сигареты, которые ты куришь, или эти отвратительные яйца и еще… Бр… Этот оранжевый сок!

– Не вдавайся в подробности! На сколько?

Она сложила губы трубочкой.

– Это зависит от…

– Так на сколько долго?!

– Возможно, до конца недели.

Он уставился на нее, а потом едва сдержал смех, который больше походил на всхлипывания.

– До конца недели?

Он подготовился получить неприятный ответ. Но слова Эдне превзошли все его ожидания. Он спросил совершенно убитым тоном:

– Так что мне делать, Эдне?

– Имей в виду, – напомнила она. – Ты всегда можешь устроиться на работу.

– Конечно, – с горечью прошипел он. – У тебя припасена вакансия? На миллион долларов в неделю?

К удивлению Форрестера, она серьезно отнеслась к вопросу.

– Чарлз! Не на такую сумму! Ты не квалифицированный специалист. Я считаю, что двадцать, двадцать пять тысяч в день будут для тебя пределом.

– И ты поможешь подыскать работу?

– Сколько, интересно, предложил бы Тайко?

– Постой. Разве Тайко предлагал работу? Я думал… Но ведь я считал, что речь идет об очередном клубе! Он, кажется, называл его Общество Нед Луд?

– Да, это так. – Она кивнула. – Чарлз! Зачем, по-твоему, существуют клубы?

– В них объединяются люди с общими интересами для поддержания общности интересов.

– А что вы вкладывали в странное понятие компании?

– Ну… Компания производит продукт, обладающий стоимостью. Продукт, который можно продавать.

Она презрительно засопела.

– Мы вышли за рамки подобного определения: то, что любые достаточно компетентные люди по соглашению считают стоящим зарплаты в обмен на совершаемое действие.

– Боже, – охнул Чарлз Форрестер.

– И Тайко был здорово удивлен твоим поведением. Чарлз. Не знаю, рассержен он или нет. Но я не стала бы рассчитывать на его вакансию.

– Возможно, – мрачно согласился Форрестер, с сожалением размышляя об упущенной возможности.

– Человек Форрестер!

Голос инджойера был словно звонок будильника, пробудившего Форрестера ото сна. Несколько мгновений потребовалось для осознания голоса, и он вышел из состояния раздумий. Затем сказал:

– Одну минуту, машина. Эдне, если я понял правильно…

Но она торопливо и смущенно прервала его.

– Чарлз, дорогой, лучше выслушай сообщение.

– Человек Форрестер! Приоритетное уведомление о личном визите!

– Ага. Но, Эдне…

– Чарлз, – сказала она, – выслушай. Или… не стоит. Я скажу все сама. – Она посмотрела на руки, избегая его взгляда. – Полагаю, следовало рассказать обо всем заранее. Скорее всего, это Хайнци.

– Хайнци? Марсианин? Тот самый…

Она сказала извиняющимся тоном:

– Я вызвала его, дорогой Чарлз. Тебе лучше пригласить его войти.

Глава 7

Когда Форрестер оказался лицом к лицу с Хайнцлихеном Джурой де Сыртисом Майджором, он почувствовал, что находится в состоянии «будь готов ко всему». Что на самом деле означало, что он не был готов ни к чему. Он не знал, чего ожидать. Сердце заколотилось, руки задрожали. Даже Эдне оживилась. Она наблюдала за ним с большим интересом, а руки что-то вытащили из инджойера. Транквилизатор? Нет, скорее стимулятор, заключил Форрестер. Что бы это ни было, она закинула его в рот и проглотила, а уже затем произнесла:

– Привет, Хайнци. Заходи. Полагаю, вы встречались ранее.

Форрестер посмотрел на нее и сразу перевел взгляд на Хайнцлихена. Его рука потянулась вперед, остановилась, он забалансировал на цыпочках, наполовину приготовившись к рукопожатию и наполовину – к атакующей позе карате.

– Да, мы как-то тут встречались. И не один раз, а слишком часто, черт побери!

Хайнцлихен вошел в комнату, дверь автоматически закрылась. Он остановился и вперился в Форрестера, словно в музейный экспонат. Эдне забавлялась с освещением, и красные с желтым пятнышки рассыпались по лицу марсианина. Они подходили его личной цветовой гамме. Он был высоким и толстым мужчиной с рыжими волосами; коротко постриженная рыжая бородка закрывала почти всю поверхность лица, за исключением носа, губ и глаз. Из-под этакой маски шимпанзе он внимательно изучал Форрестера, задумчиво теребя бороду, оценивающе глядя на руки, тело, положение ног, а затем, как бы подводя итог увиденному, кивнул. Переведя взгляд на грудь Форрестера, он ткнул в нее пальцем и объявил:

– Вот сюда я убью тебя. Сюда. В сердце!

Форрестер резко выдохнул через нос. Что-то щипало внутри.

Форрестер почувствовал выброс адреналина в кровь. Он открыл рот, но Эдне успела вставить слово первой.

– Хайнци, дорогой! Ты ведь обещал!

– Обещал? Что обещал? Я обещал поговорить, вот и все. Так давай говорить.

– Но Чарлз не понимает положения вещей, Хайнци. Присядь и выпей.

– Конечно, я выпью. Выбери на свой вкус,только повкусней и побыстрей. У меня всего несколько минут. – Он обернулся к Форрестеру. – Ну? Желаешь побеседовать?

Форрестер ответил воинственно:

– Ты, черт возьми, прав. Я хочу побеседовать. Нет, Эдне. Выпивку не надо. Вот что… – Он запнулся в трудных поисках точной формулировки мысли. – Мне небезынтересно узнать, какого… дьявола ты собрался убить меня?

Вопрос сбил марсианина с толку. Он беспомощно взглянул на Эдне, потом посмотрел на Форрестера.

– Какого Пота я знаю, – ответил он. – На вечеринке ты наступил мне на ногу… Но, по большому счету, ты мне не нравишься. И почему ты задаешь подобные вопросы?

– Почему? Речь идет о моей жизни.

Марсианин проворчал:

– Дорогая, мысль встретиться действительно оказалась неудачной. Я ухожу. Чем больше я смотрю на этого парня, тем меньше он мне нравится.

Но Эдне уже взяла его за руку.

– Пожалуйста, Хайнци. Возьми. – Она подала бокал с пенящимся оранжевым напитком; бокал напоминал емкость для бренди с пустотелой ножкой. – Чарлз только что вышел из замороженного сна. И, боюсь, он медленный ученик.

– Это его дело. А мое дело убить его.

Марсианин хоть и сердился, но бокал взял. Девушка явно перехватывала инициативу.

– Да. Но, Хайнци, дорогой, какое тебе удовольствие в том, что ему ничего не известно?

– Триммер! – проворчал Хайнцлихен. – Возможно, удовольствие именно в этом. Я убежден, что мы теряем многие несомненные ценности, когда убийство совершается по правилам.

– Ладно, Хайнци. Возможно, ты прав. Но есть и такое понятие, как честная игра. И я убеждена, что Чарлзу не известны все его права.

Марсианин покачал головой.

– Это тоже не мое дело. У него есть инджойер. Он узнает через него все, что захочет.

Эдне ободряюще подмигнула Форрестеру, который не приободрился от ее подмигивания. Но она уже чувствовала себя увереннее и спокойнее. Она откинулась на спинку дивана, потягивая из бокала выпивку, и вкрадчиво подсказала:

– Будет более красиво, если ты поговоришь с Чарлзом. Расскажи подробнее, что ты собираешься делать.

– Это можно. – Марсианин отставил бокал, почесал в раздумье затылок и сказал: – Все просто. Я хочу классно прикончить его: я буду бить его ногами по груди, пока не сломаю, пока ребра не проткнут сердце. Основное преимущество данного способа – жуткая боль и нетронутый избиением мозг. Разумеется, – продолжал рассуждать марсианин, – придется больше заплатить. Но за удовольствия всегда приходится платить. А дешевка всегда остается дешевкой. – Затем лицо его просветлело – или это показалось? Борода здорово скрывала мимику. – Кстати, – добавил он. – Возможно, я отделаюсь от уплаты счета. Я советовался с адвокатом. Он сказал, что Форрестер бездействовал в юридическом аспекте. Поэтому я буду оспаривать расходы. Но, в конечном счете, и это не имеет значения. Ведь, черт возьми, расходы есть расходы.

Форрестер задумчиво кивнул и сел.

– Пожалуй, я все-таки выпью. Эдне, – признался он и неожиданно осознал, с некоторой долей гордости, что совершенно спокоен.

Причиной перемены настроения стало то, что во время речи Хайнцлихена Форрестер принял решение.

Он решил подыграть шутке. Но, по правде говоря, марсианин не шутил. По правде говоря, когда этот человек рассказывал о желании причинить Форрестеру боль и в конечном итоге добиться смерти последнего, то рассказывал он искренне. Но нельзя прожить жизнь, занимаясь сплошным взвешиванием последствий. Порой приходится притворяться, что фишки сделаны из пластика и за ними не стоят деньги, иначе в панике, нервничая, проиграешь.

Сам факт, что ставки были важны для Форрестера, явился причиной игры в его незначительность.

Он взял бокал из рук Эдне и рассудительно произнес:

– Расставим все по местам. Правильно ли я все понял? Ты советовался с адвокатом перед тем, как попытался убить меня?

– Нет. Когда же ты проснешься? Я только зарегистрировал документы.

– Но ты говорил о…

– Да выслушай же ты! Документы подавались на убийство. Все, как обычно: боны, оплачивающие аппарат реверса смерти, гарантии неповреждения мозга и все в том же роде. Адвокат возник только вчера и подсказал мысль, за которую я ухватился. Может быть, я убью тебя и спасу деньги, внесенные под боны и гарантии.

– Прошу прощения. Но это мне не понятно, – Форрестер мило кивнул, напряженно размышляя. Ситуация немного прояснилась. Важно было помнить, что смерть для этих людей – не окончательное событие, а всего лишь антракт между актами. – Как я понимаю – то есть, если я понимаю правильно, – продолжал Форрестер, – юридическая часть дела означает, что в случае убийства ты гарантируешь оплатить расходы по замораживанию.

– Подчеркиваю: только своему замораживанию.

– У меня нет комментариев. Закон позволяет убить меня. И деться мне некуда.

– Да.

Форрестер задумчиво прокомментировал:

– Но, учитывая все моменты, это несколько несправедливо.

– Несправедливо? Все справедливо! В этом и есть суть гарантий.

– Да, конечно, при условии нормальных обстоятельств. Но в случае, когда о реверсе смерти не может идти речи…

– Ты спятил? – раздраженно отрезал марсианин.

– Вроде бы, нет, – упорно продолжал Форрестер. – Ты упомянул, что собираешься избежать оплаты расходов. Конечно, тебе виднее, ты лучше осведомлен. Положим, твой план удастся? Тогда?..

– Тогда ты заплатишь за все сам.

Форрестер вежливо сообщил:

– Такой вариант не подходит. У меня нет денег. Спроси у Эдне.

Хайнцлихен Джура со взглядом, полным марсианского гнева, обернулся к Эдне, но она лишь подтвердила:

– Вообще-то, Чарлз говорит правду, Хайнци. Я не подумала заранее о данном аспекте. Но его слова соответствуют истине. Я не проверяла лично его банковский счет, но… денег там должно быть немного.

– К черту его счет! Какое мне, о Пот небесный, дело до счета!? Я горю желанием убить его!

– Джура, но если ты убиваешь меня…

– Заткнись!

– При таком раскладе, Сыртис…

– Пот собачий! – Лицо марсианина исказила гримаса мохнато-бородатой злобы. Он был классно сбит с толку, что выводило его из себя. – Что с тобой, Форрестер? Почему ты не найдешь работу?

– Найду. Как только смогу, Майджор.

– О Пот! Струсил и собрался увильнуть!

– Я все еще недопонимаю своего финансового положения. Я не планировал быть бедным. Прими мои извинения, Джура, но…

– Заткнись! – рявкнул марсианин. – Времени на разговоры уже не осталось. Я спешу на спевку. Мы репетируем песни Шумана, в которых я солирую. Отвечай на вопрос: ты собираешься увильнуть?

– Ну, – проронил Форрестер, поигрывая бокалом, и бросая взгляд на Эдне. – Да…

– Мудозвон! Провонявший потом мудозвон!

– Я понимаю твои чувства. Возможно, я ощущаю себя точно так же.

– Плевать я хотел на твои чувства! Ладно… Ничего не обещаю. Но снова обсужу все с адвокатом и проясню ситуацию. А ты тем временем устраивайся на работу!

Форрестер проводил марсианина. Но по непонятной причине, не поддающейся анализу, он чувствовал себя на подъеме.

Он постоял задумчиво у двери, тестируя ощущение человека, только что обнаружившего свою нищету и усилившего ненависть врага, поклявшегося убить его. Форрестер чувствовал себя достаточно хорошо. Вероятно, это фатальная иллюзия, подумал он.

Эдне, свернувшись на диване калачиком, наблюдала за ним. Она вновь поколдовала с освещением, и теперь туманно-голубой дым окутывал комнату. Кожа девушки призывно мерцала сквозь кружева накидки. Возможно, она что-то сделала и с одеждой. Казалось, тело Эдне раскрылось, стало более заметным. Форрестер извинился, прошел в ванную и холодной водой ополоснул лицо. И только тогда осознал причину приподнятого настроения.

Он выиграл очко.

Он не был уверен в ценности добытого очка.

Он даже не знал, в какой игре выиграл его.

Но, к лучшему или к худшему, он добился маленькой победы над Хайнцлихеном Джурой де Сыртисом Мэйджором. Все прошедшие дни Форрестер был пробкой, качающейся на волнах от проплывающих мимо судов. Теперь он готов отвечать ударом на удар. Улыбаясь, он вернулся в комнату и воскликнул:

– Заказывай выпивку!

Эдне по-прежнему лежала на диване, перешептываясь с инджойером.

– И не забудь проверить, закрыты ли двери, – повторила она. – Не забудьте о профилактике и пожелай мне спокойной ночи, Мим. – Она отложила инджойер, взглянула на Форрестера чуть угрюмо, но с явным интересом.

– Дети?

Она кивнула.

– Боже, уже так поздно? – Он напрочь забыл о времени. – Прости. А как же их ужин?

Угрюмость сменилась интересом, потом удивлением.

– О, Чарлз! Неужели ты считаешь, что я варю овсянку или чищу картошку? Они, разумеется, уже поужинали.

– Отлично. Думаю, теперь нам следует подумать о нашем ужине.

– Думаешь, следует?

Форрестер, быстро переориентировав мысли, согласился:

– Хорошо. Тогда выпьем?

– Я не хочу пить, глупышка. Сядь. – Она подняла инджойер, сощурила глаза и, внимательно вглядевшись в Форрестера, поцеловала в ямочку на шее, потом прикоснулась к ней инджойером.

Волна, по типу слабого электрошока, напомнив дуновение кислорода, смешанного с мускусом, внезапно окатила Форрестера.

Эдне практически изучила Форрестера, затем нагнулась ему навстречу и поцеловала в губы.

Немного погодя он попросил:

– Еще…

Она подчинилась. Затем придвинулась, прислонившись спиной и положив голову ему на плечо.

– Дорогой Чарлз, – нежно повторила она. – Ты такой глупышка.

Он ласкал ее, целовал волосы. Параллельные нити ткани не были грубы и жестки, он не ощущал их вовсе.

– Не знаю, правильно ли ты поступил с Хайнци, – в задумчивости сказала она. – Это напоминает… Выглядит трусостью. – Она повернулась в его объятиях и поцеловала-прикусила ухо. – Я знаю, что биологические аспекты смущают тебя. Но причина тому личность естественного течения. Я девушка естественного типа. Ты понимаешь меня?

– Конечно, – солгал он, смутно слыша ее голос…

– Ты можешь принять пилюли и добавить к ним химиостимулянты, эффект останется таким же. Но я не использую этот путь. Хотя, если ты собрался «отправиться», иди, ради Бога, отправляйся по полной программе и воспользуйся менинджойером.

– Я понял, – начал было Форрестер, но девушка перебила его и продолжила.

– Но все же нельзя загонять себя в жесткие рамки условностей. Иногда, находясь в нижней точке депрессии, ты вдруг испытываешь нечто необыкновенное и желание резко улучшить настроение. Тогда – если на то есть желание – ты принимаешь пилюлю и все остальное… Тебе ясно?

– О да! – воскликнул Форрестер в приятно-нетерпеливом возбуждении. – Интересно. Не хочешь ли ты принять таблетку сейчас?

Она привстала, потянулась и обняла его.

– Излишне, – сообщила она, прижимаясь к его щеке. – Я приняла таблетку заранее, когда ты впускал Хайнци.

Две победы в один день, подытожил Форрестер, пребывая в состоянии приятного триумфа и усталости. Этот мир приблизился к его первоначальным предполагаемым ожиданиям и надеждам. Девушка ушла, и он, проспав десять часов, проснулся с убеждением, что все образуется к лучшему. Он – отец президента и любовник Эдне Бенсен – представлял, по крайней мере, в его собственных глазах, неоспоримый объект поклонения. Существовали проблемы, но он справится с ними.

Он заказал завтрак и добавил:

– Машина! Как мне получить работу?

– Человек Форрестер, если вы заявите параметры, то я проинформирую о подходящих Вам вакансиях.

– Ты просишь узнать о характере работы? Неважно, главное условие хорошая оплата, – он закашлялся, прежде чем назвать цифру. – Около десяти миллионов в год.

Но инджойер в ответ не закашлялся.

– Да, человек Форрестер. Пожалуйста, проинформируйте об условиях работы: надомная или внешняя; тип оплаты: наличная или комбинированная. В случае разрешения комбинированной оплаты указать: участие в прибыли, покупке акций, резервирование заработанных премиальных или иные условия; категории, не поддающиеся рассмотрению; религиозные, моральные или политические возражения; не заявленные в регистре личности, которые могут ограничить классы рабочих мест…

– Остановись, машина. Дай подумать.

– Непременно, человек Форрестер. Выслушаете поступившие сообщения?

– Нет. Вернее, – осторожно добавил он, – если в них не идет речь о жизни и смерти. Вроде того, в котором говорилось, что марсианин собирается убить меня.

Таких сообщений не было. И это, с удовольствием подумал Форрестер, ставило начинающийся день обособленно от других прожитых дней.

Он поел экономично, задумчиво, принял ванну и позволил себе выкурить чрезвычайно дорогую сигарету, прежде чем опять заговорил с инджойером.

– Указание следующее. Расскажи о наличии рабочих вакансий.

– Рассортировка невозможна без ввода ваших параметров, человек Форрестер.