Текст книги "Слепая ярость"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

* * *

Казалось, что компьютер в ранге адмирала берсеркеров при наличии полной информации мог бы разработать план, что называется, «защищенный от дурака». Однако ни один полководец в истории не обладал всей полнотой информации в том смысле, в каком ею владеет игрок, сидящий за шахматной доской. Видимо, сомневающиеся компьютеры получали отрывочные и запоздалые данные о ходе битвы, доставлявшиеся роботами-курьерами.

После того, как четыре берсеркера-матки провели несколько минут в отвлекающих маневрах, включавших микропрыжки в нормальный космос и обратно, компьютер, управлявший четвертым берсеркером (кодовое наименование «Мор»), обнаружил, что он изрядно удалился от остальных. После первой бомбардировки соларианцев прошло несколько часов. Воспользовавшись этим, «Мор» выпустил рой собственных атакующих машин. Именно они и добили «Ланквил».

Этот соларианский корабль серьезно пострадал во время первой атаки берсеркеров, но пережил налет. Героические усилия ремонтников и роботов позволили ликвидировать наиболее тяжелые повреждения.

После утренней взбучки «Ланквил» еще мог бы добраться до Порт-Даймонда либо своим ходом, либо на буксире и снова встать на капитальный ремонт. Но не успел он покинуть поле боя, как получил еще одно прямое попадание в ходе второй атаки штурмовиков берсеркеров. Вскоре после этого всем пришлось покинуть «Ланквил».

Были предприняты большие усилия по эвакуации раненых и переводу команды на крейсера и миноносцы. Эти усилия увенчались лишь частичным успехом. В суматохе никто не передал приказа об эвакуации врачам, работавшим в операционной.

Один-два раненых сумели выбраться на палубу своими силами и в конце концов были спасены.

Через два дня после гибели последнего берсеркера-матки «Ланквил», изрешеченный вражескими снарядами, пожираемый огнем и ядерными реакциями, взорвался, превратившись в водоворот осколков и радиации. В ходе той же атаки был полностью уничтожен и соларианский миноносец.

Большинство членов команды этих кораблей было подобрано товарищами и пережило битву. Правда, сотни людей были ранены, да и ущерб технике был нанесен большой. Но поскольку сражение произошло поблизости от «домашних миров», соларианцы смогли бы возместить свои потери в течение года. Врагу же, оторвавшемуся от своих баз, сделать это было бы намного труднее. Ряд причин помешал ему заполнить Млечный Путь фабриками по производству берсеркеров.

Через день после официального приказа покинуть корабль на «Ланквил» высадилась бригада ремонтников-добровольцев. Они все еще пытались спасти корабль, когда тот получил последнее попадание, ставшее роковым. Многие погибли, но кое-кто выжил самым диковинным и фантастическим способом.

Наибольший вклад в победу соларианцев внесло то, что каждый из четырех берсеркеров-маток был захвачен врасплох. В момент налета на их нижних палубах скопилось множество малых машин (в двух случаях – полные эскадрильи), только что заправленных и вооруженных для наступательных действий. Попадания соларианских снарядов вызвали вторичные взрывы и цепную реакцию. Когда энергия, которой обе стороны снабжали свои малые корабли, вырывалась наружу, она опустошала все вокруг. Начинался настоящий фейерверк, в нем простое горение уступало место ядерной и еще более экзотическим реакциям.

После того как Главный Корпус подвергся нападению бомбардировщиков и торпедоносцев наземного базирования, командование берсеркеров приняло решение о новом налете на Фифти-Фифти. Приготовления к этому были в самом разгаре, когда разведчик сообщил об обнаружении эскадры соларианцев или ее части.

Защитники Фифти-Фифти продолжали вгрызаться в землю и ждать бомбардировки, которая так и не наступила.

Прямые попадания соларианских снарядов потрясли берсеркер-матку. Его силовые поля не выдержали и превратились в невидимую гальку: она тотчас же соединилась с пространством-временем, из которого была добыта. И тут Гифта, пытавшегося прийти в себя после этих ударов, осенило. Нифти понял, что история борьбы жизни со смертью намного длиннее, чем ему казалось. Убийцы жизни появились, может быть, за миллиард лет до первого берсеркера. Тогда, когда возникла страсть к разрушению.

Искусственная тяжесть вздыбила пол обиталища людей, а затем медленно вернула его на место. Гифт, упавший на четвереньки, соскользнул к противоположной стене. Освещение камеры изменилось; заметив это, Гифт поднял глаза и увидел, что у его клетки больше нет крыши.

Должно быть, снаряд попал в машинное отделение. Когда отказало энергоснабжение, дверь его камеры бесследно рассосалась. Как и ворота, перекрывавшие доступ к люку маленькой яхты.

Гифт посмотрел в другую сторону и увидел, что Тамплиер тоже выбрался на волю. Видно, компьютерную сеть поразила эпидемия забывчивости, потому что силовые поля, создававшие желатинообразный куб, в котором сидел пленник, исчезли. Но человек то ли был слаб после долгого заключения, то ли получил сотрясение мозга; он тоже стоял на четвереньках и впервые за все это время не собирался петь.

Казалось, что все бортовые компьютеры или по крайней мере те, которые отвечали за жизнеобеспечение пленников и доброжилов, выведены из строя прямым попаданием.

Лаваль, скатившийся со своего наблюдательного пункта, рухнул на палубу. Что ж, значит, искусственная гравитация еще действовала.

Гифт возненавидел этого человека с первого взгляда. Еще до того, как Лаваль протянул свои грязные лапы к Флауэр.

До начала налета Гаврилов и Лаваль спорили о вещах, большинство которых казалось Гифту бредом.

В частности, о том, похоже ли, что в один прекрасный день берсеркеры научатся успешно подделывать людей и что верным доброжилам будут пожалованы безупречные механические тела.

И тут на Гифта снизошло вдохновение. У него уже было то, что Гаврилов и Лаваль мечтали получить от берсеркеров в подарок! Много дней назад он в каком-то смысле стал заодно с врагом.

Война уже внесла свой вклад в это дело, начав освобождать его от плоти и крови.

Гифт двигался так быстро, как позволял осточертевший скафандр. Он выбрался из клетки, боясь, что энергоснабжение восстановится и дверь вернется на свое место. Затем он начал отстегивать части бесполезного скафандра и класть их на палубу рядом со шлемом, от которого без скафандра также не было никакого толку.

Вот теперь все в порядке, подумал Гифт, выпрямляясь и глядя на свою рваную и грязную гражданскую одежду. Одежду, которую он надел… сколько дней назад? Тогда, когда пытался выглядеть человеком, отправившимся на пикник. Рано или поздно большой берсеркер вонзит свои когти в каждого из них, и Нифти собирался сделать все возможное, чтобы ему помешать…

Гифт обогнул угол и предстал перед доброжилами.

Хотя Нифти прекрасно понимал, что с ним сделали Флауэр и ее друзья, он все еще ощущал себя в ответе за девушку. Он склонялся к тому, чтобы простить ее (но не других) за то, что его притащили сюда, на астрономическое расстояние от остальных людей, и обрекли на смерть.

Когда Нифти почудилось, что рядом с маленькой группкой людей стоят призраки Террин и Траскелука, он ощутил мимолетное желание наказать Флауэр вместе со всеми остальными. Но это было невозможно.

Девушка смотрела на него из своего угла с немым удивлением.

Лаваль уставился на Нифти, не веря своим глазам.

– Ты кто такой? – наконец выдавил вице-король.

– Я твой Учитель, – откашлявшись, произнес Гифт более высоким и монотонным голосом, чем обычно. Он не смог скрыть легкой дрожи, но тому, кто хоть раз слышал неуверенный, квакающий голос берсеркера, это не казалось странным.

Люди на капитанском мостике флагмана Негьюэнса слушали не только донесения, но и обмен репликами по ходу боя. Количество этих реплик сильно увеличилось после начала бомбежки. Теперь можно было не соблюдать молчание в эфире. Разведчики подбирались вплотную к горящему флоту берсеркеров, убеждались в нанесенном ущербе и посылали адмиралам рапорты, которые можно было увидеть на голографическом экране.

Победа была блестящей и несомненной. Три из четырех всадников Апокалипсиса тонули в дыму и пламени, которые сами же и порождали.

Четвертый берсеркер-матка был уничтожен двумя часами позже в ходе налета малых кораблей с «Рискованного» и «Ланквила».

Вслед за этим был уничтожен вражеский крейсер. Две такие машины, механические мозги которых свихнулись то ли в ходе боя, то ли благодаря воздействию соларианских мозговых лучей, во время отступления врезались друг в друга, и одна из них получила серьезные повреждения.

Спустя несколько дней по вахтенному журналу флагмана Негьюэнса удалось установить, что три берсеркера-матки, которые люди называли «Смертью», «Голодом» и «Войной», были уничтожены в ходе шестиминутной атаки нескольких эскадрилий соларианских тяжелых бомбардировщиков.

Потери в этой последней волне атакующих составили четырнадцать машин из пятидесяти четырех. «Пустышки» оказались слишком далеко, чтобы помешать удару, но сумели уничтожить некоторые корабли, когда те освободились от снарядов.

Однако в этой атаке не принимали участия бомбардировщики «Ланквила». Все корабли стартовали с палубы «Рискованного», и многие из них беспомощно застыли в космосе, подбитые или оставшиеся без горючего. Тот, кто уцелел, полностью растратил запасы энергии на стрельбу и собственную защиту, ничего не оставив для возвращения домой.

Пережившие эту последнюю атаку – а таких оказалось подавляющее большинство – понимали, что путь к успеху им проложили другие эскадрильи, пожертвовавшие собой в ходе многочасовых налетов, которые долго казались бесполезными.

У командования берсеркеров был выход. Нужно было взять истребители, готовившиеся эскортировать бомбардировщики, и переключить их на оборону. Но это, конечно, существенно снизило бы вероятность успешной атаки на соларианский флот.

Компьютеры были так же склонны поддаваться горячке боя, как и человеческий мозг. А может быть, и еще сильнее. В условиях, когда связь была затруднена (впрочем, это в такой же степени касалось и соларианцев), командование берсеркеров решило использовать основную часть своих летательных машин для наступательных целей. До сих пор атаки соларианцев оказывались неэффективными. Возрастала вероятность того, что такими они и останутся.

Было решено терпеть бомбежки и в то же время готовиться к решительному контрудару по кораблям-носителям соларианцев.

Когда отзвучал последний выстрел, стали считать общие потери и обнаружили, что берсеркеры потеряли 332 малые машины, причем большинство их было разрушено в ангарах и на взлетных палубах маток.

Соларианцы же потеряли 147 машин. Почти все они (за исключением оставшихся на «Ланквиле») погибли в космосе. На земле и палубах были уничтожены единицы носителей.

Примечательно, что берсеркеры вовсе не собирались распылять Фифти-Фифти на атомы. Наоборот, они стремились сохранить хотя бы костяк атолла, чтобы создать на нем собственную военную базу.

Вскоре после окончания сражения соларианские обозреватели приписали победу серии из восьми успешных атак малых кораблей, входивших в разные эскадрильи. Каждая атака сама по себе (кроме последней) была смелой и дорогостоящей неудачей. В результате четыре тяжелых берсеркера почти не получили повреждений, но борьба и маневры, необходимые для сохранения самих себя, а также кораблей эскорта и прикрытия, вынудили их нарушить строй и смешно, по-любительски подставиться под удар двух соларианских эскадрилий тяжелых бомбардировщиков.

То, что четыре тяжелых корабля-носителя были вынуждены нарушить выбранный ими порядок следования и рассыпаться в необозримом космическом пространстве, означало одно: для их прикрытия необходимо было больше истребителей.

Глава 31

Оптэлектронный мозг, который его оппоненты-соларианцы называли адмиралом флота, бесстрастно, но тщательно взвешивал масштабы постигшей его катастрофы и ущерб, который эта катастрофа нанесла всему делу берсеркеров.

Флагман, на борту которого находился главный компьютер берсеркеров, горел и плавился как свечка. Его сотрясали взрывы, двигатель отказал, водородные энергетические лампы вышли из строя.

Видя, что вокруг царят хаос и разрушение, единица, которую соларианцы называли берсеркером-адмиралом, слегка помедлила и бесстрастно, как обычно, отдала приказ другому носителю своей эскадры, касавшийся живых единиц: эксперименты с формами органической жизни немедленно прекратить на всех кораблях тактического соединения. Все живое на борту уничтожить самым эффективным из доступных способов. Как доброжилы, так и зложить должны были превратиться в кисель при первом же боевом ускорении, как только будет отключена искусственная гравитация в жилом отсеке. Конечно, впоследствии потребовалось бы стерилизовать этот кисель, чтобы уничтожить все микроорганизмы.

Позаботившись об этом, адмирал велел спустить флаг и перенести себя на корабль меньших размеров. Было ясно, что берсеркер-матка, на котором он пребывал доселе, обречен.

Электронные компоненты с адмиральской программой занимали объем, равный объему голов нескольких соларианцев. Когда мозг бездействовал или перемещался в другое место, его помещали в массивный металлический корпус и присоединяли к источнику энергии, что значительно увеличивало габариты компьютера.

Требовался новый стратегический план. Нужно было придумывать и осваивать новые пути достижения вечной и неизменной цели берсеркеров – уничтожения всего живого в галактике.

Но до другого берсеркера-матки, где действительно были живые единицы, этот приказ так и не дошел. Первое или второе попадание соларианского снаряда – теперь были повреждены все четыре берсеркера – уничтожило или, по крайней мере, повредило память большой машины и практически лишило ее дееспособности.

С разрушением малого мозга, отвечавшего за доброжилов, бортовая компьютерная сеть временно полностью забыла, что на корабле вообще есть какие-то живые единицы.

Гифт, стоя лицом к лицу с двумя доброжилами, прекрасно слышал крики Флауэр, гремевшей своей цепью и умолявшей освободить ее, но запрещал себе смотреть на нее. Он даже сумел выдавить подобие улыбки.

Лаваль и Гаврилов, оправившиеся от первого шока после взрыва бомбы, смотрели друг на друга и, казалось, были готовы убить один другого. Причина для этого была только одна: каждый старался продемонстрировать Учителю свой энтузиазм в уничтожении себе подобных.

Гаврилов не мешал заковывать Флауэр и оставался равнодушным к ее мольбам. Лаваль же намеревался использовать ее явно не как машину. Но в данный момент оба мужчины забыли о ее существовании.

Другая женщина, имени которой Гифт так и не узнал, была уже мертва. Соларианский снаряд быстро и милосердно лишил ее жизни. Труп лежал под краем платформы подъемника, вырванной из палубы взрывом и упавшей на угол жилого отсека.

Несмотря на контузию, Тамплиер освободился от своих уз, когда взрыв на нижней палубе вывел из строя систему энергоснабжения. Его бесчувственное тело, теперь полностью видимое и облаченное в комбинезон космонавта, привалилось к балке на полпути между Гифтом и открытым люком маленькой яхты.

Под их ногами творился ад кромешный. Вторичные взрывы продолжали сотрясать погибающий корабль.

Гаврилов тоже подумал про яхту как средство спасения и начал доказывать, что надо воспользоваться ею, перебраться на другой большой корабль и продолжать служить Учителям, борясь с человечеством – конечно, сохранив при этом свои жалкие жизни.

Но Лаваль никуда не собирался улетать. Он что-то бормотал о проверке лояльности. Если Гифт не ослышался, несколько минут назад эти люди просили Учителя испытать их преданность.

Лаваль и Гаврилов повернулись к Гифту одновременно. Оба были удивлены появлением незнакомца, но по выражению их лиц Гифт мог сказать, что смысл его появления до них еще не дошел. Похоже, его хитрость не срабатывала. Эти ослы никак не могли понять очевидное: Гифт – берсеркер, новейшее тайное оружие, долгожданный андроид, который может жить среди соларианцев, будучи неотличимым от них.

Не обращая внимания на этих тупиц, он шагнул вперед, остановился рядом с Флауэр и попытался освободить ее. Тут будущий вице-король очнулся и попросту рявкнул на пришельца как на обычного человека.

Гифт снова напомнил себе, что надо управлять голосом, сделать его срывающимся и неуверенным, как будто проклятые машины еще не достигли совершенства в таком простом деле.

– Зложить, – сказал он, пытаясь остановить Лаваля ледяным взглядом, – зложить, назад!

Но Лаваль только злобно зыркнул на него, а потом требовательно спросил:

– Ты кто такой, черт побери?

Гифт не смог придумать ничего лучшего, как ответить ему презрительным молчанием. Тут «вице-король» стремительно обернулся, сделал два шага по наклонной палубе и оказался рядом с неподвижно застывшим ремонтным роботом. Последний взрыв опрокинул того на палубу, как и множество других предметов. На спине робота было что-то вроде вещмешка. Лаваль протянул руку и вынул оттуда паяльную лампу.

Краем глаза Гифт видел Флауэр, слышал ее крики и мольбы о помощи. Не обращая на нее внимания, он шагнул вперед, навстречу метнувшейся к нему струе ослепительного пламени.

Похоже, Вселенная внезапно раскаялась в тех гадостях, которые она устроила Нифти Гифту.

Позади, всего в пятидесяти шагах, ждал тот самый корабль, который доставил его и Флауэр прямиком в лапы берсеркера. Насколько было известно Гифту, двигатель и автопилот находились в полной готовности. Да и с какой стати должно было быть по-другому? Люк корабля выходил прямо в помещение, где можно было дышать. Воздух начинал выходить, но немного времени еще оставалось.

Отверстие, дававшее доступ к корабельному люку, автоматически запечатывалось. Там имелось что-то вроде замка, иначе любая швартовка убила бы всех пленников берсеркера. Но Гифт был уверен, что в прозрачной стене, удерживающей воздух, есть более мелкие отверстия. Он слышал, как в эти отверстия со свистом просачивается его жизнь и жизнь всех остальных.

Когда Лаваль шагнул к нему с паяльной лампой, Гифт бестрепетно вытянул вперед левую руку. Эта тактика позволила ему схватить инструмент прямо за сопло. Когда струя пламени отхватила большую часть его искусственной кисти, Гифт почувствовал лишь покалывающую вибрацию. Не теряя времени, он правой рукой схватился за рукоятку лампы и вырвал ее у парализованного страхом Лаваля.

– Хрупкая единица Лаваль, – сказал он слегка квакающим голосом берсеркера, – если ты все еще хочешь быть записанным, то можешь сделать первый шаг в этом направлении. Сейчас мы избавим тебя от твоего мерзкого органического тела.

Гифт сделал равнодушное лицо и поднял руку вверх, демонстрируя публике свою рану и шокирующее отсутствие крови. Когда наступила мертвая тишина, он сказал, стараясь говорить ровно и бесстрастно, как мог:

– Все-таки зложить. Учитель накажет вас обоих.

Остатки кисти мешали Гифту. Он протянул к ним здоровую руку и, обжигая пальцы, вывернул бесполезную кисть из механического запястья, которое еще крепко держалось на своем месте.

Лаваль застонал. Его глаза смотрели на остатки искусственной руки взглядом приговоренного к смерти. Когда Гифт повернул лампу и разрезал «вице-короля» сверху донизу, тот даже не попытался защититься. Его плоть дымилась, одежда горела.

Гаврилов, который был не в состоянии отвести взгляда от механической кисти и предплечья Гифта, мгновенно поверил в то, что перед ним действительно машина.

– Учитель, прости меня!.. Я был так глуп… Я… я думал, что ты такая же хрупкая единица, как я сам. – Он смотрел на Нифти со странной смесью мольбы и преклонения.

Но мгновение спустя этот выживший соперник сделал шаг назад, посмотрел на лоб Гифта, поднял дрожащий указательный палец и выдавил:

– Кровь…

Должно быть, Гифт поцарапался, когда падал, но не заметил этого.

– О’кей, – сказал Нифти Гифт. – Я очень реалистичен. Они сделали меня вполне убедительным. Я выгляжу в точности как космонавт-зложить. Чертовски героический космонавт-зложить. – Он подошел к Гаврилову и вытянул вперед руку с лампой. Оружие было очень эффективным, но убивало не сразу. Гаврилов сделал попытку увернуться, и Гифту пришлось слегка придержать его. В остатках воздуха запахло гигантским шашлыком.

– Это научит вас уму-разуму, – сказал Гифт голосом робота, тщательно осматривая останки мертвых врагов.

Затем он обернулся и попробовал, орудуя одной рукой, с помощью неудобного и непривычного инструмента освободить Флауэр от ее уз.

Когда Нифти подошел вплотную, Флауэр в ужасе отшатнулась.

Гифт сказал:

– Я – одна из тех хороших машин, с которыми ты всегда мечтала познакомиться. Пойдем, мы улетаем.

Паяльная лампа очень удачно разрезала цепь.

Девушка смотрела на него с тем же изумлением, что и мужчины. Она не двигалась с места, пока Гифт не схватил ее за руку и не потащил за собой.

И тут Флауэр закричала снова. Что на этот раз? Должно быть, потрясение от того, что ее любовник – не более чем машина, подумал Гифт.

Он не пытался удержать ее. Оказавшись на свободе, Флауэр вырвалась и побежала к открытому люку яхты.

Гифт пошел следом. Он вспомнил о присутствии Тамплиера только тогда, когда услышал позади хриплый ликующий крик и краем глаза увидел бросившуюся вперед фигуру. Не успел Гифт обернуться, как ощутил сильный удар в затылок. Голова закружилась, из глаз посыпались искры, складывавшиеся в галактические созвездия, а затем наступила темнота.

Должно быть, прошло всего несколько секунд, но когда Гифт очнулся, было слишком поздно. Воздух быстро уходил через все щели, а вместе с ним уходила и жизнь.

Гифт резко обернулся и окаменел, глядя на то место, где только что стоял маленький корабль. Стена затягивала отверстие, соединявшее ее с люком, сохраняя остатки атмосферы на несколько лишних мгновений.

Ни Флауэр, ни Тамплиера нигде не было видно. Только трупы и застывшая техника.

– Победа. Кто-то должен петь, – прозвучал чей-то голос.

Нифти понадобилось время, чтобы понять, что это сказал он сам. Теперь воздух уходил быстрее, и повсюду куда ни глянь были только человеческие трупы и застывшая техника.

Что-то стремительно промелькнуло мимо гибнущего корабля, и Гифт поднял руку, мрачно салютуя последней группе соларианских бомбардировщиков. Никто из экипажей не видел его. Но кто знает, вдруг его образ запечатлит записывающая техника? Он видывал фокусы и почище.

Новых бомб не было. Зачем понапрасну стрелять по уже пораженной цели?

Стоять он больше не мог. Ах, да. Петь. Дышать было трудно, но Нифти хорошо помнил строчки, недопетые Тамплиером, и прошептал их окровавленными губами:

Попирая гроздья гнева, широко шагает Он.

Меч как молния блистает, заостренный с двух сторон…

Глава 32

Экипажи тяжелых бомбардировщиков, выпустив последние снаряды, без промедления доложили, что они нанесли роковые удары по трем из четырех берсеркеров-маток.

Космонавты в серебряных шлемах вопили от восторга. Кулаки в латных рукавицах, бессильные нанести удар врагу, радостно колотили по выступам консоли. Виртуальная реальность, через которую эти мужчины и женщины видели мир, полыхала, расцветая символами выбранных ими языков.

Никто из атакующих не догадывался, что на одном из разбомбленных больших берсеркеров были доброжилы и по крайней мере один пленник-зложить.

Разве можно было ждать, что кто-нибудь из членов команды тяжелого бомбардировщика, закладывающего крутой вираж и в считанные доли секунды снова возвращающегося в подпространство, сумеет различить живые или мертвые человеческие тела на палубе большого берсеркера или рядом с ним?

Военный аналитик, подводя итоги благополучно закончившейся битвы при Фифти-Фифти, задумчиво резюмировал:

– Как ни странно, из всего этого хаоса, из массового героизма, казавшегося совершенно бессмысленным, родились тактическая красота, совершенство и победа. Как будто все это спланировал некий гениальный сверхчеловек…

Но коллега-соларианец с ним не согласился.

– Гении здесь ни при чем. По крайней мере, в данном случае. Если только считать гениями дешифровщиков… Просто нам чертовски повезло.

– Дело не только в этом. Нам нужно было оказаться там, сражаться и быть готовыми к удаче, когда она придет.

Для этой удачи было недостаточно того, что подавляющее большинство перехватчиков осталось без топлива. Вся энергия берсеркеров-маток ушла на заправку и перевооружение малых машин для следующей наступательной операции. Поэтому мощность защитных полей, окружавших громадные взлетные палубы, снизилась. На то, чтобы подзарядить их, требовалось время.

Кроме того, некоторые бортовые компьютеры малых кораблей не смогли действовать с максимальной эффективностью, поскольку были перегружены информацией о ходе боя. Попытка разработать план, который бы учитывал кажущееся безумие тактики соларианцев, плавила электронные мозги. Их трудности были меньше всего связаны с действием соларианского оружия.

Но самым важным в достижении победы было то, что предыдущие атаки, быстро следовавшие одна за другой, заставили истребители берсеркеров рассредоточиться и пропустить момент решающего удара. Их позиция напоминала позицию воздушных истребителей, которые оказались на небольшой высоте при атаке сверху. Иными словами, они были вынуждены огибать огромные облака газа или пыли, чтобы вернуться к своим маткам и защитить их от атакующих машин противника.

* * *

– Вы знаете, что такое карате? – спросил кто-то.

Откуда-то возникла фраза, с помощью которой издревле описывали это боевое искусство. «Пустые руки и ум, подобный Луне».

– Да, черт побери, наши руки были почти пусты. Такова была жестокая правда.

Но общий итог был достигнут благодаря тому, о чем мечтало соларианское командование, но во что не поверил бы ни один уважающий себя штабист: впечатляющей комбинацией пинков и ударов, ни один из которых не достигал цели, кроме последнего. Однако этого последнего удара было вполне достаточно. Его последствия были катастрофическими. Запланировать такой удар невозможно; и все же можно сказать, что соларианцы провели победную комбинацию благодаря умелой стратегии и безудержности атак.

В конце концов после долгой полосы невезения решимость командиров и рядовых бойцов позволила им оказаться в такой позиции, когда они были готовы воспользоваться пришедшей удачей. Стоило врагу на мгновение раскрыться, как он пропустил серию нокаутирующих ударов.

Первые отчеты журналистов приписали победу дальним бомбардировщикам наземного базирования, или «Летающим крепостям». Однако на самом деле «Крепости» не причинили врагу почти никакого урона.

Младший лейтенант Брайт, все еще живой и достаточно бодрый для того, чтобы неистово размахивать здоровой рукой, был подобран соларианским патрульным кораблем, прилетевшим с Фифти-Фифти через день после битвы. Брайт провел в космосе примерно стандартные сутки. Остатки вражеского флота исчезли несколько часов назад. Они улепетывали через Залив, осторожно преследуемые эскадрой соларианцев. К счастью, Брайт оказался на достаточно безопасном расстоянии, чтобы полюбоваться гибелью четвертого берсеркера-матки (кодовое название «Мор»), который долго горел, а затем взорвался.

Никто так и не узнал, были на этом берсеркере люди-пленники или нет. Логика подсказывала, что это маловероятно, поскольку такие случаи встречались очень редко: берсеркеры были однодумами и предпочитали убивать людей, а не сажать их под замок. Но легенды говорят другое, да и ситуация со временем меняется. Ну что ж, если на «Море» и были люди, они не могли пройти через этот ад и остаться в живых.

Глава 33

Несколько берсеркеров-истребителей, «пустышек», которые опоздали на выручку своему последнему берсеркеру-матке, заметили маленькую яхту, стартовавшую с его взлетной палубы. Большинство этих осиротевших убийц, взрывая себя, было уверено, что кораблик находится под контролем берсеркера. Компьютерные мозги остальных «пустышек» были сбиты с толку так же, как на их месте был бы сбит с толку органический мозг пилота-соларианца. Поэтому они не смогли принять никакого решения и пропустили яхту целой и невредимой.

– Никогда не видел ничего подобного, – сказал спасшийся Тамплиер своей новой подруге в момент просветления. – Он выглядел в точности как человек. Он бы совсем убедил меня… если бы я не видел в его сломанной руке расколотую железку.

Но Флауэр его не слушала. Она ввела команду в автопилот, сама не зная толком, куда направила яхту. Какая разница, куда? Лишь бы лететь подольше и оказаться подальше отсюда.

Четвертый берсеркер-матка взорвался, его осколки исчезли в замысловатой складке пространства-времени через четыре часа после трех остальных и через семнадцать часов после первых прямых попаданий соларианских снарядов.

На этом битва при Фифти-Фифти благополучно закончилось.

Четыре всадника Апокалипсиса были поражены еще раз; сердце соларианского человечества билось по-прежнему, и угроза ему на какое-то время отдалилась.

Некоторые специалисты, изучавшие место битвы и метеорологическую обстановку в середине Залива, пришли к выводу, что здесь существуют циклические процессы, очень похожие на смену дня и ночи на поверхности какой-нибудь планеты. У облаков тонкого газа были свои регулярные фазы. При определенных условиях это позволяло адмиралам и капитанам крейсировать в данном районе, не опасаясь наблюдения со стороны врага.

Правильные пульсации некоторых звезд проходили сквозь газовые облака разной плотности и создавали циклические изменения, измерявшиеся несколькими часами. Пульсары вызывали деление тяжелых микрочастиц, но почти вся возникавшая при этом радиация поглощалась самим газовым облаком.

Эти макроизменения в межзвездном пространстве могли распространяться под давлением лучей пульсаров. Просто люди и машины до поры до времени пользовались милосердием тех сил, которые могли натворить много бед.

Естественно, обе стороны пытались предсказать, какой будет «погода» в ближайший период. Но хаотическое движение облаков газа и пыли делало невозможными прогнозы более чем на два последующих дня.

В один из таких периодов минимальной видимости, вызванной возмущением как радио-, так и световых волн, иными словами – бури, которая должна была продлиться по крайней мере несколько часов, соларианский флот возвращался на восток Млечного Пути (то есть в направлении Порт-Даймонда и Земли), рискуя столкнуться нос к носу с берсеркерами-линкорами, которые, как считалось, все еще находятся где-то в данном районе. Эти корабли и в подпространстве, и в нормальном космосе двигались намного медленнее кораблей-носителей обеих воюющих сторон.

Все усилия разведывательных кораблей людей, предпринятые во время битвы при Фифти-Фифти, позволили обнаружить только один линкор, а именно «Ненависть», хотя несколько раз за дредноуты по ошибке принимали корабли класса крейсеров.