Текст книги "Слепая ярость"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Чтобы в полной мере испытать силу и эффект этой камеры, нужно было надеть шлем, оборудованный сенсорной и управляющей обратной связью. Сделавшему это представлялось зрелище, внушавшее благоговейный страх. Искусственная сила тяжести была ослаблена в этих резиновых стенах, обитых сделанными из полифазы выступами разных размеров. С помощью этих выступов посетитель мог свободно и практически без всяких ограничений передвигаться по десякубу. Йори уже приходилось бывать в таких камерах, и она знала, что при их правильном использовании у наблюдателя – точнее, участника – могло сложиться полное впечатление того, как невероятно велик Млечный Путь.

Элегантный лейтенант продолжал явно, хотя и достаточно тонко, пытаться ухаживать за ней, но Йори вспомнила, что находится при исполнении служебных обязанностей, и не без сожаления отвадила его. Дуэйн ничуть не смутился, а Йори пришлось признаться, что военные кажутся ей очень привлекательными.

Перемещаясь по десякубу вместе со своим гидом, Йори поняла, что центр силы и могущества соларианцев никогда не удалялся от Солнечной системы. Территория, освоенная колонистами, напоминала кляксу, размеры которой в последние века неуклонно росли, а форма постоянно менялась. Но Земля все время оставалась очень близкой к середине этой кляксы.

Корабли соларианцев по-настоящему изучили не более пяти процентов объема Млечного Пути. Иными словами, менее миллиарда из двадцати миллиардов звездных систем. И большинство изученных миров относилось к району, который все еще называли спиралью Ориона – Лебедя в честь созвездий, которые были известны задолго до того, как соларианцы впервые вышли в космос.

С тех пор как чувствительные механизмы были заменены более сложными устройствами, коими можно было манипулировать в условиях космического времени, прошло несколько тысяч стандартных лет. Космические путешествия переросли свое ракетное детство. Когда цепи времени и пространства были разорваны – по крайней мере, в масштабах Галактики, – соларианцы устремились к звездам.

Конечно, если бы берсеркерам удалось устроить грандиозную бойню и стерилизовать Землю, это не уничтожило бы всю жизнь на Млечном Пути. «Чемпион жизни», воинственная раса потомков землян распространилась слишком широко, чтобы ее выживание зависело от существования какого-то одного мира, группы миров или целого района. Но уничтожение Земли, колыбели человечества, могло бы стать для соларианцев началом конца.

Тем более что любая система, тщательно опустошенная берсеркерами, навсегда оставалась такой же безжизненной, как внутренняя поверхность звезды.

Б о льшую часть объема десякуба занимала часть Млечного Пути, называвшаяся Заливом Спокойствия. Эта пустота, едва тронутая редкими пятнами звезд, составляла пространство в несколько тысяч световых лет между двумя спиралями, одну из которых соларианцы считали родным домом.

Район Залива был таким огромным, что закрывал почти все пространство десякуба, в то время как спирали сиротливо жались к стенкам. Это пространство казалось черным провалом, кое-где изборожденным редкими созвездиями или туманностями.

Световое изображение позволяло удостовериться, что звезд, находящихся в этом провале, мало и что они едва различимы. Лишь некоторые яркие галактические объекты, расположенные у берегов, подтверждали, что путника, пересекающего Залив, не ожидает полная пустота.

По одну сторону Залива находилась расползшаяся во всю ширину спирали примерно сотня обитаемых планет, входившая в два с лишним десятка систем, которые было принято называть «домашними мирами». Солнце и сама Земля располагались неподалеку от центра этой скромной группы. А на другом берегу Залива, в невообразимой дали, лежало то, что теперь можно было без особого риска считать территорией, захваченной берсеркерами.

Премьер Земли и ее советники, не желая ограничиваться лозунгами защиты своей планеты, публично поклялись отвоевать эти системы и вернуть их в лоно соларианской цивилизации.

На том же дальнем конце Залива можно было хотя бы приблизительно определить место, где был уничтожен корабль-разведчик, из команды которого уцелел лишь один Себастьян Гифт. При подаче соответствующей команды в этой части десякуба появлялось мигающее световое пятнышко.

Яркая звезда, вокруг которой вращалась планета Юхао, а также странный объект, не имевший звезды и называвшийся Фифти-Фифти, были удалены от берегов Залива на тысячу с лишним световых лет. Но Фифти-Фифти (несмотря на свое название, предполагавшее, что он находится на середине пути) ^[2], был намного ближе к дальнему берегу.

– Почему разведка считает, что знает конечную цель врага, зашевелившегося в последнее время? Впрочем, «конечную» – не слишком удачное слово. Каждому известно, что конечная цель берсеркеров – полное уничтожение всех нас.

Йори, медленно перемещавшаяся по десякубу, где царила пониженная сила тяжести, чувствовала, что гид плывет рядом, хотя и не видела его.

– Верно, – ответил ей бесплотный голос. Внезапно в мозгу Йори вспыхнул луч яркого света. – Ясно, что единственным способом, который позволит берсеркерам достичь их цели, является нападение на наши «домашние миры». – Луч двигался и становился ярче, касаясь нужной точки. – На самое Землю.

– Звучит страшновато.

– Слабо сказано. Мы слишком долго считали себя в безопасности. До налета на Порт-Даймонд большинство было уверено, что нашим мирам ничто не грозит. Но нападение на Пи-Ди продемонстрировало, что мы ошибались.

– Минуту назад вы сказали – «конечная цель». Значит, у них есть и промежуточная, непосредственная цель?

– Вот она. – Снова вспыхнула электронная указка.

Ближе к дальнему берегу Залива лежало странное образование, состоявшее частично из модифицированного природного вещества, частично из полифазы и в разные времена носившее разные названия.

В настоящее время его официальным названием было Фифти-Фифти.

Быстроходный боевой крейсер длиной с футбольное поле и шириной в половину этого поля, ведомый искусными астрогаторами, черпавший энергию из окружавшего его галактического моря, то входя в подпространство, то выходя из него, нес фельдмаршала Яманима, нескольких офицеров его штаба и строго отобранных представителей средств массовых коммуникаций к Фифти-Фифти. Корабль быстро приближался к месту назначения.

Йори прекрасно понимала, что Яманим хочет использовать ее, наивного новичка, дабы распространить свои идеи с помощью масс-медиа.

Каждый раз, когда она сталкивалась с фельдмаршалом в тесных коридорах крейсера, он находил способ сказать ей что-нибудь приятное.

Он не подкупал ее, даже если сам думал по-другому. Просто она летела туда, где должна была быть и где ее ждала работа.

Поразмыслив над услышанным, Йори поняла, что разведчики соларианцев научились взламывать коды берсеркеров. Но как им удалось перехватить столько посланий, что намерения врага стали явными?

Меньше чем через два дня после своего визита в десякуб Йори как зачарованная смотрела на экран бортового голографического экрана. Изображение места их назначения становилось все крупнее.

Теперь между крейсером и Фифти-Фифти была возможна радиосвязь.

Йори оторвалась от голографического экрана, подошла к обычному иллюминатору и выглянула в него. Она считала себя опытным космическим путешественником, но такой картины не видела никогда в жизни.

Посадка на Фифти-Фифти не имела ничего общего с посадкой в обычной звездной системе. Хотя бы потому, что ближайшая звезда находилась отсюда в паре световых лет.

Видимая, обитаемая часть объекта, называвшегося Фифти-Фифти, была чем-то средним между футбольным мячом и правильной сферой, больше напоминая последнюю. Это место – назвать его планетой не поворачивался язык – имело в диаметре всего несколько километров, и вся его поверхность отливала тусклым светом, удивительно приятным для глаза и не имевшим ничего общего с солнечным.

«Объект», как именовался Фифти-Фифти в некоторых старинных документах, нельзя было назвать гравитационным радиантом в полном смысле этого слова, хотя определенное родство с этим феноменом у него было. Пожалуй, его можно было бы назвать радиантом, вывернутым наизнанку и удаленным из нормального космоса. Только таким способом здесь можно было обеспечить имитацию яркого солнечного света.

Все путеводители и большинство тщательно смоделированных изображений в десякубе убеждали потенциального гостя, что легкие соларианцев с наслаждением дышат искусственной атмосферой Фифти-Фифти: давление и содержание кислорода здесь были такими же, как на морском побережье Земли. После создания атмосферы управлять здешним климатом оказалось относительно несложно. При ходьбе пешком – а никакого транспорта здесь не требовалось – казалось, что ты идешь по песчаному пляжу. И все же поверхность Фифти-Фифти сильно отличалась от земной.

Фифти-Фифти не превращался в крошечный сгусток вещества, плотность которого напоминала бы плотность звезд, только потому, что его часть (притом б о льшая часть) существовала нев нормальном пространстве.

Силу тяжести на поверхности Объекта стремились сделать такой же, как и на Земле, чтобы соларианцы могли работать здесь без скафандров, но мощность гравитационного поля зависела не только от места, но и от времени. Стоило пройти сотню метров, как все становилось по-другому. Для того чтобы гостям было здесь уютно и удобно, требовались сильные генераторы искусственной гравитации, места расположения которых тщательно вычислялись заранее.

Йори, которая б о льшую часть полета провела в беседах с фельдмаршалом и офицерами его штаба, убедилась, что захват Фифти-Фифти берсеркерами и создание их собственной базы в этом стратегически важном пункте станет логичным и очень важным шагом в заранее спланированном нападении нежити на Землю и другие миры, лежащие в центре освоенного людьми космического пространства.

За несколько веков, в течение которых соларианцы изучали космос, они обнаружили несколько таких объектов, часто называвшихся атоллами. Эти объекты были раскиданы по всему Млечному Пути; чаще всего они встречались в бреши, разделявшей два берега-спирали. Как правило, они не отражали или почти не отражали света и были незаметны на расстоянии в тысячи световых лет.

Чтобы подойти к такому объекту вплотную, от экипажа космического корабля требовалось немало ухищрений, причем трудность задачи возрастала обратно пропорционально расстоянию. Однако посадка на него никогда не становилась практически невозможной. В отличие от гравитационных радиантов, такие объекты, как Фифти-Фифти, вовсе не представляли собой неприступные крепости, иногда строившиеся вокруг подобных радиантов и представлявшие собой отвесные гравитационные холмы. И все же царившие здесь физические, законы обеспечивали защитникам Фифти-Фифти определенное преимущество.

Было возможно – а в свете угрозы берсеркеров крайне желательно – создать на этом атолле военную базу. При соблюдении определенных предосторожностей на этом участке можно было бы построить космодром. Здесь имелось место и сырье для космических доков. Здесь можно было снабжать космические корабли энергией, перевооружать и ремонтировать их.

Вплоть до самого последнего времени никому из соларианцев не пришло бы в голову считать Фифти-Фифти стратегическим пунктом, жизненно важным для Земли или какого-нибудь другого обиталища людей, но внезапно эта странная, невообразимо далекая скала приобрела огромное значение, и оно продолжало расти.

Необыкновенные условия космического пространства и времени, существовавшие в центре этого феномена, иногда вызывали миражи. С расстояния в сотни миллионов километров Фифти-Фифти внезапно начинал напоминать окруженную кольцом кораллового рифа голубую тропическую лагуну, на которой красовались два «острова» неправильной формы. Мираж объяснялся тем, что «острова» частично существовали в нормальном пространстве. Все вокруг купалось в странном псевдосолнечном свете.

Но б о льшую часть ровной песчаной поверхности этих «островов» (плавные очертания которых говорили о присутствии людей) бороздили горбатые холмы, под которыми скрывалось либо убежище, либо док. Эти холмы были довольно заметны, хотя и не бросались в глаза.

Глава 7

Согласно правилам космических вооруженных сил, каждый вольнонаемный или офицер, улетавший или возвращавшийся домой, мог лететь на военном транспорте, если там были места. Платили за перелет соответствующие гражданские и военные организации, и огромное большинство служащих и их жен с удовольствием летали на армейских кораблях.

Через два стандартных дня после своего вылета из Порт-Даймонда на Землю космонавт Себастьян Гифт, в кармане которого лежал приказ о предоставлении двадцатидневного отпуска для долечивания, оказался на одном из больших искусственных спутников, важном транспортном узле, вращавшемся на низкой орбите вокруг Планеты-Колыбели.

Казалось, ему по-прежнему продолжало везти; он добрался до дома с минимальными затратами времени на быстроходном крейсере, на котором летел на Землю адмирал Боумэн. Адмиралу предстояло передать самому премьеру Земли материалы разведчиков из Хайпо и уговорить ее собрать все соларианские силы для спасения мира.

Но Гифт не догадывался об этой встрече в верхах и о хитростях, на которые требовалось идти ради спасения человечества. Он знал только то, что очень спешивший адмирал приказал крейсеру оставаться на орбите, а сам с небольшой группой офицеров воспользовался услугами челнока и отправился на Землю, где его ожидало какое-то высокое начальство. В этом не было ничего необычного.

Другой находившийся на крейсере челнок, поменьше и помедленнее, доставил космонавта Гифта и еще пару офицеров Космических Сил, также летевших в отпуск, на транспортный спутник.

Спутник Земли, на котором прервалось путешествие Гифта, представлял собой что-то вроде металлического пирожка диаметром в несколько сотен метров.

На этом везение Нифти кончилось. Из-за введенного осадного положения все обычные полеты были временно отменены.

Вездесущие космические полицейские в символических белых шлемах и белых перчатках перехватили Гифта сразу же, как только он вылез из челнока. Они тщательно проверили его документы, хотя положение выздоравливающего позволяло Нифти свободно путешествовать даже в условиях осадного положения. Их не интересовало, как он здесь оказался. Полицейские его не знали; они обращались с ним так же, как с любым человеком в военной форме, – а таких в толпе было немало. То был результат введения осадного положения. Чтобы избежать лишних хлопот, многие военные путешествовали в гражданской одежде, но если ты летишь на армейском транспорте, тут без формы не обойтись.

Этот транспортный спутник был одним из многих ему подобных и вращался по полярной орбите в нескольких тысячах кликов над планетой, главным образом над ее водной поверхностью. Войдя в главный зал ожидания, Гифт очутился в гулком пещерообразном помещении размерами с футбольное поле. Его окружали сотни людей, также ожидавших отправки на Землю или пересадки на рейс в каком-нибудь другом направлении. Казалось, именно в момент введения ограничений на перемещение всех в «домашних мирах» обуяла охота к перемене мест.

Никакого военного челнока в ближайшие часы не ожидалось, а следующий по расписанию корабль (где, кстати, могло не хватить мест для всех желающих) должен был сесть очень далеко от его дома. Понадобилось бы пользоваться наземным транспортом и флаером. На адмиральский челнок Гифта не пригласили. Оставалось только гадать, где бы он оказался, если бы это случилось.

Гифт, державший свою единственную сумку в правой руке, повернулся спиной к двери, сделал несколько шагов по залу и тут же оказался у иллюминатора.

Казалось, отсюда до Земли было рукой подать. Ее громада была окутана защитными полями серовато-коричневого цвета – обычного цвета земли, воды и невидимого воздуха.

В первый раз за несколько лет, прошедших с его последнего отпуска, Гифт смотрел на Землю с такого близкого расстояния. Зрелище произвело на него странное впечатление. Эта хмурая пелена напоминала промышленный смог какого-нибудь из прошлых тысячелетий. Впрочем, он знал, что это не так.

Где-то в толпе заплакал уставший ребенок; ему тут же ответил другой. Этот звук прорезал гул голосов многих людей, негромко переговаривавшихся друг с другом. Но большинство ожидали молча. Некоторые о чем-то думали, другие читали, третьи дремали или следили за новостями на расставленных повсюду экранах.

Чувство облегчения, неожиданно охватившее Гифта, когда табло возвестило, что задержка предстоит долгая, помогло Нифти понять, до какой степени ему не хочется домой. Вспомнив о том, какой притягательной казалась эта мысль всего несколько дней назад, в госпитале, он сообразил, что ему хотелось вернуться в свое детство, а вовсе не домой.

Мысль была не слишком приятная.

Он медленно шел через толпу, неся в правой руке скромную дорожную сумку, – новые пальцы левой руки пока не внушали Нифти доверия. Левая рука была уже сильной, но пока он недостаточно владел ею, да и осязание восстановилось еще не полностью. Интересно, быстро ли будут расти искусственные ногти, рассеянно подумал Гифт. Говорили ли ему об этом в госпитале? Если и говорили, то он напрочь об этом забыл. На него и так вывалили массу информации. Для проверки он взвесил сумку на левой руке. Казалось, она работала нормально.

Гифт жил отдельно от родителей лет с пятнадцати. Примерно в то же время отец с матерью разошлись, хотя жили друг от друга сравнительно недалеко. Нифти не слышал о них, сколько? Стандартный год? Больше? Он так и не смог вспомнить.

Вновь добравшись до знакомого иллюминатора, Нифти понял, что не знает, живы ли его отец с матерью вообще.

Кроме того, Гифту не хотелось сталкиваться с некоторыми людьми, которых он неизбежно встретил бы у родителей. Это были люди, близко знавшие Траскелука и других коллег по кораблю. Стоило попасться этим людям на глаза, как они – одни с горя, другие по незнанию – стали бы задавать единственному выжившему щекотливые вопросы.

Рассеянно слоняясь по залу, Гифт внезапно очнулся в хвосте очереди за билетами на челнок. Наверно, он сделал это машинально, просто потому, что не мог придумать, чем себя занять.

Он резко отступил в сторону и пошел через толпу, сам не зная куда и чувствуя себя попавшим в ловушку.

Нифти отогнал от себя это чувство, снова подошел к большому статгласовому иллюминатору и застыл возле него, следя за еле заметными трассами множества оборонных спутников, помогавших укрыть от нападения родину всех соларианцев. Конечно, каждый из этих искусственных спутников нес грозное оружие, надежно укрытое от глаз случайного наблюдателя. Их орбиты, окружавшие Землю под всеми возможными углами, составляли сложный узор толщиной в тысячи километров.

В этот момент из серо-коричневого ореола Земли вырвалось какое-то туманное пятнышко и стремительно направилось в сторону металлического пирожка с иллюминаторами, где ожидали отправки Гифт и другие пассажиры. Они должны были разминуться в каких-нибудь сотнях километров. Гифт знал, что это за пятнышко. Энергостанция Один, ручная «черная дыра». В мирные времена вечно голодные миллиарды потребителей получали от нее почти половину требовавшейся им энергии. Станция Один (сколько их было всего, Гифт забыл) была заметна только благодаря тому, что она искажала очертания оказывавшихся за нею звезд.

Все остальные космические объекты благоразумно держались от «черной дыры» как можно дальше. Конечно, ручной ее считать было нельзя, хотя это слово успокаивало. Скорее запряженной. Кое-кто думал, что этот источник энергии опаснее берсеркеров. Может быть, он и опасен, подумал Гифт. Но не опаснее берсеркера. Тот, кто говорил это, в глаза не видел настоящего берсеркера.

До Гифта доходили слухи, что эта энергостанция как-то связана с оборонной сетью, где играет роль не то приманки, не то ловушки, в которую должны были попадать атакующие корабли.

Мгновение спустя Гифт ощутил, что за ним пристально наблюдают, и быстро обернулся. Это чувство начинало входить у него в привычку. После госпиталя он испытывал его неоднократно. Даже там, где за ним некому было наблюдать.

Пришлось внушить себе, что если за ним кто-то и наблюдает, то это не Террин и не Траскелук. Оба они мертвы и никогда не воскреснут.

Нет, мертвые не возвращаются… Но на этот раз инстинкт его не обманул. Кто-то действительно смотрел на него. Вот она!

Когда к Гифту подошла девушка, и в самом деле наблюдавшая за тем, как он стоял в очереди и смотрел в окно, Нифти уже знал, что она скажет. В других обстоятельствах это ему польстило бы. После вылета из Порт-Даймонда многие молодые женщины показывали, что не прочь познакомиться с ним поближе. Но он их избегал. Потому что торопился.

Сначала Нифти увидел эту девушку в сварном стекле иллюминатора, один из слоев которого отражал зал ожидания. Она выглядела совсем юной – лет двадцати, не больше. Хрупкая фигурка неуклонно приближалась. Походка, решительное выражение бледного лица и крепко стиснутые кулачки говорили, что избавиться от нее будет нелегко.

И тут Нифти понял, что торопиться ему некуда и что причины избавляться от девушки нет.

После своего драматического возвращения на Юхао и до самого отлета из Порт-Даймонда на борту адмиральского крейсера Гифт часто ловил себя на мысли, что отныне он знаменитость. Судя по тому, что было после госпиталя, он мог познакомиться и подружиться с кем угодно. Не приходилось сомневаться, что страх и отвращение к самому себе люди принимали за застенчивость, и это привлекало их еще сильнее. До сих пор ему удавалось избегать такого внимания, отделываясь короткой беседой. Несколько месяцев назад, после налета берсеркеров на Порт-Даймонд, раненых здесь было хоть пруд пруди, но в последние недели увечных героев войны вновь стало мало.

Чем больше Нифти смотрел на эту девушку, тем легче ему было убедить себя, что она сделана из другого теста. Да, она была хорошенькая, но по пути домой Нифти видел и получше. На ней были сандалии и короткое платье в обтяжку, видимо, более дорогое, чем это казалось на первый взгляд. Платье ей шло. Оно обнажало красивые голени и часть изящных бедер, разжигая воображение. Как и сам Нифти, девушка не была обременена багажом. Глаза у нее были ореховые, кожа белая, а длинные волосы, заплетенные в косы, отливали сталью. Но ни в ее лице, ни в манерах не было ничего резкого или холодного.

– Привет, – хрипловато, но отчетливо сказала она.

– Привет. – Он развернулся к ней лицом, оставив иллюминатор за спиной.

– Я следила за вами. – Нет, преклонением перед героем тут и не пахло. Ее тон был скорее вызывающим. Девушка почти не уступала ему ростом.

– И как прошла проверка? Успешно?

Прямого ответа не последовало.

– Я ждала вас.

– Серьезно? Откуда вы знали, что я окажусь здесь?

Они стояли на расстоянии вытянутой руки, окруженные толпой народа.

– Знала. – Девушка серьезно кивнула. – Вы ведь летите в отпуск, верно? Говорили, что ваш дом – Земля.

– Теперь я не уверен, что у меня вообще есть дом, – услышал Нифти собственный голос. Едва вымолвив эти слова, он понял, что сказал правду и что эта правда не внушает ему страха.

Но девушка не обратила на это заявление ни малейшего внимания. Сутолока заставила их приблизиться друг к другу еще на пару сантиметров.

– Я не собираюсь предложить вам выпить или делать что-нибудь в этом роде. Просто мне хотелось посмотреть на живого героя.

Гифт откашлялся.

– Кто говорит, что я герой?

– Очень многие. – Она потеребила свои стальные косы. – Вы ведь космонавт первого класса Нифти Гифт, верно?

– Признаюсь.

– Космонавт первого класса, – задумчиво повторила девушка, как будто в этом заурядном звании было что-то выдающееся.

Трудно было сказать, считает она его высоким или низким. Она провела указательным пальцем по нашивкам на правом рукаве; это прикосновение заставило Гифта ощутить удивительное тепло даже сквозь толстую ткань военной формы. Ее ногти были того же цвета, что и волосы.

– Вас ранили в левую руку, – продолжила девушка. – Так говорили в «Новостях». – Тут она притронулась к его прикрытому рукавом левому предплечью, сделав это еще более бережно. Казалось, искусственные кисть и запястье ничуть не пугали девушку, и Гифт заподозрил, что это просто не пришло ей в голову. – Значит, это все-таки вы. Вас несколько дней показывали в «Новостях». И говорили, что вы единственный уцелевший из всего корабля.

Нифти уже догадывался, что его краткую пресс-конференцию несколько раз передавали по средствам массовой коммуникации «домашних миров», а то и еще дальше. Он и сам случайно видел это пару раз.

Как странно, что его портрет и несколько бессвязных фраз, в которых не было ни слова правды, распространились по всему соларианскому Млечному Пути. Сотни миллиардов людей слышали его имя и думали, что его корабль был курьером с командой, разведчиком или вспомогательным кораблем. Тайной оставалось только место гибели корабля.

– Думаю, мое лицо многие видели на фотографиях или голографических экранах, – сказал он, зная, что скромничает.

– В самом деле, вы знаменитость.

– Похоже, это знаем только мы с вами. Если не хотите угостить меня, позвольте угостить вас. Как вас зовут?

– Я не говорила, что не хочу угостить вас. А зовут меня Флауэр ^[3].

– Просто Флауэр? А почему не Лилия, Роза, Фиалка или какой-нибудь другой цветок? Орхидея, например?

– Нет. Просто Флауэр. Одного имени вполне достаточно.

Из общения с молодыми людьми в госпитале он понял, что в последнее время безудержно распространилась мода на одно имя. У девушки были нежные черты лица, и выбранное имя подходило ей.

– Красиво. – Даже слишком подходило. – Это настоящее имя?

Они уже взялись за руки и куда-то шли. Флауэр стиснула его левую кисть, словно начисто забыв о ране. Ее голос дрогнул:

– Наверно. Если я так называю себя – значит, оно настоящее.

– Не могу спорить. – Нет, пожалуй, оно все-таки ей не подходило. Он выбрал бы другое.

– А почему вас зовут Нифти? Так передали по медиа. Это ваше настоящее имя?

Он пожал плечами.

– Настоящее имя – Себастьян. А Нифти… ^[4]Наверно, меня прозвали так, потому что я такой и есть.

– Какой?

– Люди думают… вернее, привыкли думать, что я умею выходить сухим из воды.

Идти в толпе, взявшись за руки, было трудно, но они не обращали на это внимания.

– Привыкли? Значит, теперь они так не думают? – спросила Флауэр.

Он вздохнул. Правая рука, несшая сумку, устала, и Гифту хотелось избавиться от своей ноши.

– Право, не знаю, что обо мне думают сейчас.

– Думают, что вы герой, – спокойно ответила она.

Гифт молча окинул ее взглядом. В конце концов, вполне невинная реплика.

– Ничего, если я буду называть вас Нифти?

– Я привык к этому имени. Все остальные тоже. – Во всем мире только одни родители называли Гифта именем, данным ему при рождении.

– Надолго у вас отпуск?

Он назвал ей число оставшихся дней.

Казалось, Флауэр не обращала внимания на свой гардероб, но во всем ее облике чувствовался хороший вкус. Она была стройна, а пастельно-темные тона заставляли девушку казаться хрупкой. Волосы чуть крашеные – немного стали, немного меди. Наверно, подкрашены только корни, подумал Гифт, так что о природном цвете волос остается только догадываться. По мнению Нифти, это ничего не добавляло ее внешности.

Она носила какую-то металлическую бижутерию. Судя по всему, недорогую, но необычную. Например, брошку, которая создавала иллюзию перемещения световых пятен на меняющемся фоне. А через миг все было наоборот: по светлому фону двигались черные пятна.

Прогуливаясь, Гифт заметил, что у нее проткнуты мочки. Крошечные отверстия, теперь заросшие, говорили о том, что когда-то эта девушка носила серьги. Он не обратил на это внимания сразу, потому что серег на Флауэр не было. Отверстия были всего лишь точечками, но прежде он видел такое лишь пару раз, и эти женщины были отнюдь не красавицами. Он слегка поморщился.

Мысли Флауэр витали где-то далеко. Она рассеянно выпустила его руку.

– Нифти…

– Что?

– Вы когда-нибудь видели берсеркера? Я имею в виду, близко?

– Смешной вопрос.

– Так видели?

– Да. Одного.

– Только одного?

– И одного вполне достаточно.

– На что он похож?

– Трудно описать. – Во всяком случае, он этого делать не собирался.

Флауэр дала ему время подумать, а потом что-то сочувственно пробормотала. Она сумела проявить интерес к Гифту, вызвать его встречный интерес. Никто еще не продвигался так далеко.

– Значит, сейчас вы летите домой, чтобы встретиться с семьей? Догадываюсь, что ваши родные живут там. – Она кивком указала на нечто, затянутое голубовато-коричневой дымкой, медленно вращающееся в ближайшем иллюминаторе.

– Да.

– Не слышу энтузиазма. Разве вас не будут встречать жена и дети?

– Нет. А с родителями я не всегда нахожу общий язык. – Нифти посмотрел на нее со вздохом и надеждой. – Может быть, вы знаете, как это бывает.

– Конечно. – Флауэр невольно протянула руку и вновь коснулась его предплечья.

Гифт не понимал, можно ли ответить на такой вопрос «конечно». Но раз так, что ж… Пожалуй, с этой девушкой он нашел бы общий язык.

– Вы прилетели сюда на военном корабле?

– Да. А вы?

– Держу пари, корабль, на котором прилетела я, был куда комфортабельнее вашего.

– Я – пас.

Космонавт Гифт продолжал беседовать с девушкой. Даже в тех мелочах, которые могли бы оттолкнуть его – например, волосы или мочки, – теперь было нечто неуловимо притягательное. В ней было что-то особенное. Казалось, Флауэр больше хотелось слушать его, чем говорить самой. Похоже, именно это ему и требовалось: возможность побыть наедине с человеком, умеющим слушать не возражая. Правда, он и не собирался рассказывать ничего важного. Этого он не рассказал бы никому. Во всяком случае, в ближайшее время.

Не успели они пробыть вместе полчаса, как Гифт пригласил свою новую знакомую в «Сателлит» – один из здешних неотличимых друг от друга ресторанов с такой же неотличимой, невкусной едой. Перед тем, как покинуть Хайпо, он получил жалованье за месяцы, что провел в полете. Чек был выписан на изрядную сумму, и Гифт не преминул бы пригласить Флауэр в место поприличнее… если бы таковое здесь было.

Притронувшись лишь к половине блюд, которые он принес на подносе, Гифт решительно отодвинул от себя остальное.

– Лучшее, что можно сказать об этой кормежке, это то, что она убивает аппетит.

– Верно. – Флауэр одолела больше, чем он, но когда Гифт перестал есть, сделала то же самое. – Я люблю обедать при свечах. А вы?

Вскоре пара снова прогуливалась вместе. Они подошли к другому иллюминатору или к тому же самому, у которого познакомились, и посмотрели на планету, о которой Гифт больше не думал как о доме.