Текст книги "Слепая ярость"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Билеты на экскурсию удалось приобрести без труда, и вскоре Нифти и его новая подружка плыли по тем местам, которых он либо вообще не видел, либо видел очень давно. Он осматривал достопримечательности, до которых никогда не доходили руки. Эти районы находились на противоположной от базы стороне. Здесь было легко забыть не только о существовании Хайпо, но и о самой войне.

Трудно было сказать, бывала ли здесь Флауэр. Иногда она была его гидом, а иногда все было наоборот.

А потом на горизонте выросли пирамиды, затянутые легкой дымкой.

Если верить путеводителям, соларианские археологи долго бились над вопросом, какие разумные существа здесь жили и зачем они возвели эти гигантские сооружения. Судя по четырем оставленным ими пирамидам, самая большая из которых лишь немногим превышала египетские, коренные юхайцы, как кармпане и некоторые другие ветви галактической жизни, были человекообразными, хотя их эволюция шла несколько другим путем, чем на планетах далекой Солнечной системы.

Помимо пирамид (которые казались по меньшей мере такими же древними, как те, что стоят на египетском Ниле) от этих юхайцев осталось очень мало. Здесь не было ни костей, ни мумий, ни произведений искусства – ничего такого, что позволяло бы строить догадки. Однако кем бы ни были эти строители пирамид, отношения к берсеркерам они не имели; об этом говорили обнаруженные здесь остатки древней биомассы.

Неяркие лампы, установленные внутри пирамид, освещали слабые, но все же различимые отметки, несомненно, представлявшие собой недавно обнаруженные на одной из внутренних стен старинные надписи, сделанные краской или каким-то другим долго сохраняющимся средством.

Чем больше Флауэр узнавала о знаменитых памятниках, тем сильнее становился ее интерес к ним.

Несколько раз Гифт останавливался и едва не терял группу, уходившую вперед. Стоял, смотрел на камни с отметинами и пытался понять. На некоторых гладко отесанных камнях красовались надписи, которые не мог расшифровать никто из соларианцев. Гипотезы противоречили друг другу.

Среди туристов были люди, интересовавшиеся древностью не меньше Гифта, но знавшие о ней куда больше. Гифт и Флауэр познакомились с парой, очень похожей на них самих. Эти молодые люди сказали, что у них медовый месяц.

Тут молодожены покосились на Гифта, ожидая, подтверждения, что он и Флауэр находятся в том же положении. Почему бы и нет?

– Мы тоже.

Потянуло слабым, сухим, искусственно охлажденным ветерком.

– Наверно, одни только боги Юхао знают, сколько тысяч лет этим пирамидам.

Гид-соларианец объяснил, что поверхности огромных каменных блоков использовались для неких давно забытых символических или религиозных целей и что некоторые соларианские исследователи относительно недавно – всего несколько сотен лет назад – пытались прочитать эти надписи, подвергнув их радиации. Однако каждый трактовал полученные результаты по-своему. Даже возраст пирамид, и тот оставался спорным.

По прибытии Нифти купил себе новую одежду, на этот раз на собственные деньги. Раз уж его подружка оказалась щедрой, он мог позволить себе потратиться.

Когда Нифти и Флауэр остались наедине, разговор вновь зашел о пирамидах, и девушка сказала:

– Держу пари, я знаю, чтоих построило.

– Что? Знаешь ли, это не кристаллы или какие-нибудь другие природные вещества. Кто-то сложил их нарочно…

Она спокойно и решительно покачала головой.

– Ладно, выкладывай, что у тебя на уме.

– Машины. Я не имею в виду роботов, которые работают на людей.

Чепуха, решил Гифт и ответил:

– Некоторые из машин, которые стремятся убить нас, намного старше этих построек. Все это время они готовились к своей цели. Практиковались. И ждали, когда им представится такая возможность.

Флауэр мягко, но убежденно заявила, что она сомневается, будто эти машины действительно хотели кого-то убивать.

– Мы приписываем им наше собственное стремление к насилию.

– Да с чего ты взяла? Ты когда-нибудь видела берсеркера?

– Ты же знаешь, что нет. – Она покачала головой и стала убеждать Нифти, что офицеры Космических Сил промывали ему мозги, а он этого и не понял.

Он не стал спорить. Но в аргументах Флауэр было то, что заставило космонавта Гифта вспомнить сны, преследовавшие его в последнее время.

Снова «сон-смерть». Ему не убежать от этого проклятия. В настоящем сне он и в самом деле был близок к роковой мысли… Задыхаясь от удушья, Нифти раз за разом приходил в себя после кошмара, приснившегося ему в пустоте космоса.

И в гостинице, и на борту туристского лайнера они слушали и смотрели «Новости». Сводки, приходившие главным образом с противоположного берега Залива, напоминали скорбный список потерь – потерь ошеломляющего количества жизней, планет, кораблей и территорий. В последние дни широко распространенные слухи о готовящейся массированной атаке берсеркеров подтвердились официальным предупреждением: возможно, целью нападения станет либо Юхао, либо сама Земля, а то и все «домашние миры» одновременно.

Согласно другим слухам, о которых «Новости» не упоминали, доброжилы, ныне чрезвычайно хорошо организованные, тайно готовили не то революцию, не то акцию широкого саботажа, которая должна была начаться одновременно со вторжением.

Тем временем другие фактические сторонники берсеркеров (пытавшиеся отмежеваться от доброжилов, но иногда все же подвергавшиеся аресту) открыто призывали к эвакуации «домашних миров». Но поскольку погрузить на космические корабли все население планеты было невозможно, большинство людей считало эту идею сумасбродной.

Тем более что эвакуация без малейшей попытки оказать вооруженное сопротивление неминуемо превратилась бы в настоящую бойню.

Во время экскурсии Гифт и Флауэр слышали еще одну передававшуюся шепотом сплетню о том, что берсеркеры последнего поколения, ввезенные неизвестно кем неизвестно откуда, были внедрены в соларианское общество и поддерживают с ним тесные контакты. Причем не только с доброжилами в традиционном смысле этого слова, но с влиятельными людьми, которые считают, что эти машины могут стать послами мира.

Говорили также, что эти просочившиеся берсеркеры замаскированы под обычных обслуживающих роботов, широко распространенных во всех мирах потомков землян, и большей частью прекрасно выполняют функции этих роботов.

Доказать, что эти слухи не имеют под собой никакой почвы, было невозможно.

– Никогда не слышал большей чуши! – фыркнул Нифти.

Казалось, Флауэр с ним согласилась:

– Может, оно и так.

Но потом она начала рассуждать вслух о том, нет ли какого-нибудь надежного средства, с помощью которого можно отличить настоящего обслуживающего робота от берсеркера.

На это Гифт ответил, что тот, кто попробовал бы проверить настоящего берсеркера, подверг бы себя смертельной опасности.

– Если бы такое средство и было – допустим, мы научились улавливать программы берсеркеров, – стоило бы тебе подойти к машине, а ей понять, что игра проиграна, она тут же снесла бы тебе голову. В случае поимки она постаралась бы унести с собой как можно больше зложити… В чем дело?

Дело было в том, что Флауэр выглядела не слишком довольной. Она заявила, что уже слышала такие истории, и рассказала Нифти, будто одна такая машина, замаскированная под передающую станцию, за несколько секунд до собственного разрушения передала следующее сообщение: «Мы два вида жизни, органическая и неорганическая. Почему мы не можем сосуществовать?» А затем добавила: «В конце концов мы вычислили истину. Мы, кого вы называете берсеркерами и машинами смерти, такие же живые существа, как и вы».

Гифт был слишком возмущен, чтобы отвечать.

Но Флауэр стояла на своем, хотя и не могла объяснить, откуда она знает, что это правда.

Впрочем, она высказала одно соображение, с которым Гифт спорить не мог: оборотной стороной борьбы живых существ с берсеркерами было то, что некоторые люди относились к последним со слепой ненавистью и никакие аргументы на них не действовали. Самым убедительным примером было существование тамплиеров и тех, кто охотно примкнул бы к ним.

– Есть такие люди, – сказала Флауэр так, словно говорила о прокаженных.

– Когда-то я сам знал такого человека, – внезапно заговорил Гифт. – Его звали Траскелук. Он говорил мне, что его отец был тамплиером.

– Кто он?

Нифти, перед которым предстал дальний космос и окровавленный скафандр, очнулся и пожал плечами.

– Человек, которого я знал, – повторил он.

– Держу пари, вы служили с ним на одном корабле.

– Фло, ты сама говорила о людях, которые не слушают никаких аргументов. Позволь заметить, что есть и другие люди – и вовсе не обязательно доброжилы до мозга костей, – которые по непонятным мне причинам ненавидят собственную расу и желают доказать свою преданность кому-нибудь другому. Кошкам, собакам и даже клопам.

На это Флауэр возразить было нечего.

Глава 12

Нифти Гифт дьявольски устал от войны и был готов унести от нее ноги. Но он понимал, что сделать это будет нелегко. Особенно сейчас, когда ему начинало изменять счастье. Может быть, в какой-нибудь другой галактике (если бы хоть кто-то знал, как до нее добраться) он и сумел бы найти мирный рай. Но если там есть обитаемые планеты, то должны быть и люди, и – скорее всего – берсеркеры. Научных доводов для такого заключения у Гифта не имелось, но, судя по тому, насколько паршивое место вся эта Вселенная, иначе и быть не могло.

Что ж, спасибо всем богам на свете, его приличному послужному списку и доброте Мамы Р за то, что ему больше не придется летать в космос и снова сражаться с берсеркерами.

Тому, кто, подобно Нифти Гифту, провел два предыдущих стандартных года на Юхао, были видны изменения, происшедшие здесь за последние месяцы. Гифт и Флауэр, путешествуя по самым отдаленным уголкам этой райской планеты, на каждом шагу видели свидетельства того, что дело идет о жизни и смерти: берсеркеры больше не были далекой опасностью, грозившей лишь нескольким глухим секторам Млечного Пути. Ужас надвигался со всех сторон и стал таким близким, как никогда прежде.

Нет, паники не наблюдалось. Но всюду, где были люди, ощущались напряжение и возбуждение, словно атмосфера была насыщена электричеством. Порицалось все, что не шло на пользу обороне. Повсюду сооружались убежища. Их рыли в каменистой почве планеты, приспосабливали для этой цели уже имевшиеся подземелья и шахты. Во всех крупных городах и большинстве поселков висели голографические плакаты с патриотическими лозунгами. Было несколько вариантов: самый популярный изображал зловещего берсеркера (каким он представлялся художнику), протянувшего довольно хилые щупальца к кричащей матери и ее беззащитному ребенку. Кто его знает, может быть, какой-нибудь берсеркер действительно имел такую внешность. А в том, что любая женщина при встрече с ним завопила бы во весь голос, сомневаться не приходилось.

При виде этих плакатов Флауэр неизменно мрачнела. Девушка не упоминала о них, но иногда закусывала губу, словно стараясь удержаться от презрительного замечания.

Да, напряжение чувствовалось, да, плакаты висели, и все же Гифт видел, что паники среди местного населения нет. Во-первых, соларианцы всегда отличались уверенностью в себе; во-вторых, пока дела складывались не так уж плохо. Последствия большого налета двухмесячной давности оставались заметными лишь на другой стороне планеты.

Человек, склонный волноваться по всякому поводу и без повода, мог бы сказать, что всеобщее благодушие является большей опасностью, чем убийцы-берсеркеры. Публика продолжала развлекаться; этого хотели люди, сражавшиеся на фронте и прилетавшие из колоний. Спрос на увеселения был большой, и предложение не заставляло себя ждать. Подавляющее большинство людей занималось своим делом так же увлеченно, как и раньше. Истина состояла в том, что они искренне доверяли своим правительствам, несмотря на все предыдущие жалобы, и верили в своих военных вождей. Когда Гифт несколько месяцев назад высадился на Юхао, жалоб было множество. Как ни парадоксально, теперь они почти исчезли.

Совместное путешествие продолжалось, и Гифт постепенно начинал осознавать, что Флауэр склонна сочувствовать берсеркерам. Это следовало из некоторых ее слов. Нифти от души надеялся, что она сама не понимает, какую чушь несет.

Он пару раз предупредил, что, такие речи могут привести к беде, но Флауэр не обращала на это внимания.

Ну и черт с ней. Нифти не интересовали ее трудности. У него самого их было предостаточно. Но большей частью они ладили и находили множество тем для приятной беседы.

Они лежали в постели и болтали.

– Нифти, я иногда думаю…

– Что это ошибка.

– Что? – Флауэр смотрела на него непонимающими глазами. Она вообще многого не понимала.

– Ничего. Не бери в голову.

Его подружка нахмурилась и прелестно оттопырила алую нижнюю губку. Именно этот жест и привлек к ней внимание Нифти во время первой встречи.

– Ну, я иногда думаю, что машины в чем-то правы.

– Какие машины? – спросил он после короткой паузы. – Ты говоришь о плохихмашинах?

– Называй их, как тебе нравится. – Она быстро добавила: – Можешь передать мои слова силам безопасности. Мне все равно.

– Не говори глупостей. Я ничего передавать не собираюсь, – заверил Гифт. Если безопасность и придет за кем-нибудь, то это будет он сам. Если они что-нибудь обнаружат… но, конечно, этого никогда не случится.

Он погладил ее тело, а потом щеку и волосы.

– Слава богу, что ты не машина. – Флауэр никак на это не откликнулась, и Нифти волей-неволей пришлось продолжить разговор. – Так ты говоришь, что машины… то есть берсеркеры… в чем-то правы? Хочешь сказать, что они правы, стремясь убить всех нас?

Губы Флауэр сжались в ниточку. Казалось, таким же стал и ее голос.

– Откуда вы знаете, что они стремятся именно к этому?

Сбитый с толку, Нифти прищурился, а затем медленно переспросил:

– Откуда мызнаем?

– Ведь это мы пытаемся убить их, разве не так? Потому что наша раса такая… такая, как есть… мы считаем, что Вселенная принадлежит нам. – Флауэр с яростной решимостью уставилась в пространство. Было видно, что она злится на человечество.

– Ну уж лучше мы их, чем они нас.

– С чего ты это взял?

Она имела привычку задавать такие вопросы, после которых беседа останавливалась. Гифт лежал и думал, имеет ли смысл хоть часть из того, что она ему наговорила. Кстати, зачем он с ней связался? Можно было бы придумать повод, уйти и познакомиться с кем-нибудь другим. Но тогда пришлось бы снова объяснять, кто он такой и откуда взялся…

Тем временем Флауэр добавила:

– Ведь тебяже они не убили, хотя могли? А вдруг они просто хотели тебя отпугнуть?

– Отпугнуть… – Нифти покачал головой, раздумывая над этими словами. Ему казалось, что эта женщина способна понять его. Но сейчас Гифт должен был признать правду: чем больше они с Флауэр говорили о серьезных вещах, тем лучше он понимал, что эта девчонка не смыслит ни бельмеса. – Не будем говорить об этом.

– Ладно, Нифти. Как хочешь. – Она снова прильнула к нему, а чуть погодя сказала: – Ты занимаешься любовью как машина.

Ему потребовалось время, чтобы понять, что это комплимент.

– Включить «Новости»?

– Почему бы и нет?

Спустя минуту Нифти услышал слова и увидел кадры, которые заставили его сесть, окаменеть и уставиться на экран как баран на новые ворота.

– Что случилось? – торопливо спросила Флауэр.

– Это был мой корабль. Мой старый… – Он едва не сказал «корабль-разведчик». – Они рассказывают о нем.

До сих пор Флауэр слушала не слишком внимательно, но сделала это, когда Гифт нажал на кнопку и заново воспроизвел то, что показывали последние две минуты. Какая разница? Все равно об этом уже знает весь мир.

Когда Флауэр удовлетворила свое жадное любопытство, она посмотрела на Нифти широко открытыми глазами.

– Так тот человек, которого нашли живым, из вашей команды? Это тот самый, которого ты пытался спасти, когда все было кончено?

– Верно. Траскелук. – Нифти все еще смотрел на экран, где мелькали новые кадры. Но он понятия не имел, о чем идет речь.

– Сказали, что он в хорошем состоянии и непременно поправится.

Когда Гифт не ответил, Флауэр присмотрелась к нему, затем придвинулась и начала баюкать, словно тот был маленьким ребенком, нуждавшимся в утешении. Должно быть, он действительно нуждался в чем-то подобном, и это было заметно. Молодой человек пробормотал несколько слов.

– Что ты сказал, Нифти?

– Я сказал: это меняет все.

– Как так?

Не удосужившись ответить, он снова прокрутил запись и тщательно изучил каждую деталь. Впрочем, деталей было не так уж много. На экране мелькнула каталка с неподвижной фигурой, выезжавшая из пункта оказания первой помощи. На заднем плане виднелось нечто, напоминавшее госпиталь Порт-Даймонда. Прозвучало его собственное имя, естественно, имя Траскелука, и больше ничего. Не оставалось сомнений в том, что младший лейтенант Террин погибла. Только Траскелук. Только…

– Нифти, он был твоим близким другом?

Может быть, она заткнется на минутку и даст ему подумать?

Гифту не понадобилось много времени, чтобы понять, что все бесполезно. Думать можно было сколько влезет – это все равно ничего не изменит. Он долго лежал без сна, глядя в темноту и ожидая, что посреди ночи в дверь постучат агенты службы безопасности или космическая полиция. Что делать, черт побери?

Но никто так и не постучал. Пока.

Должно быть, к этому времени Траскелук рассказал свою версию случившегося по крайней мере полудюжине дебриферов. Скверно… Тут Гифт снова задумался, вспомнил, что собой представлял этот человек, и до него постепенно дошла страшная истина: скорее всего Траскелук не собирался рассказывать дебриферам всю правду. Он собирался сделать кое-что другое, гораздо худшее.

Не приходилось сомневаться, что Траск по излечении постарается побыстрее выйти из госпиталя, как сделал сам Гифт. Теперь Нифти казалось, что это может произойти когда угодно.

Скорее всего посреди ночи в его дверь постучит отнюдь не агент безопасности.

А Нифти все еще не мог придумать, как ему быть.

Не проходило дня, чтобы Флауэр по крайней мере пару раз тихо и искренне не напомнила ему, что в Порт-Даймонде ждут друзья, с которыми она хотела бы его познакомить.

– Знаю. Черт побери, ты мне все уши прожужжала этими проклятыми друзьями!

– Они могли бы помочь тебе.

– Помочь? Ты сама понятия не имеешь, в какой помощи я нуждаюсь, а они тем более!

В ответ она издала несколько успокаивающих междометий.

Гифт вздохнул и попробовал прикинуть, сколько дней у него осталось от отпуска. Казалось, он разучился считать, потому что все время выходило по-разному. Нифти то и дело разворачивал замусоленный листок с приказом и тупо глядел в него. Обычно отпуск проходил быстро, но теперь дни тянулись так медленно, что Гифт не мог дождаться их окончания.

Никаких новых сообщений о здоровье Траскелука или о том, когда его могут выписать, не поступало. Видимо, он уже поговорил с дебриферами, но Нифти Гифта пока никто не разыскивал. Может быть, полиция решила дать ему насладиться отпуском и заново допросить по возвращении на базу.

Гифт задумался. Может быть, позвонить в госпиталь на другом конце света, попробовать поговорить с Траскелуком и попытаться все объяснить? Но одна мысль об этом привела его в дрожь. Что угодно, только не это!

За завтраком он поднял глаза и посмотрел на Флауэр:

– Ладно. Почему бы и нет, черт побери? Так и быть, давай нанесем визит твоим друзьям.

Лицо Флауэр просветлело:

– Нифти, они тебе понравятся. Мы сможем продолжить путешествие.

– Мы и так путешествуем.

В ту ночь он лежал без сна и думал о странном отношении Флауэр к берсеркерам. На худой конец, – это помогало отвлечься от мыслей о Траскелуке. Кажется, она по-настоящему убеждена, что берсеркеры не такие уж плохие. Он попытался примерить это отношение к себе, как чужой ботинок, и понял, что ничего не получается. Флауэр была привлекательной женщиной и, казалось, понимала его нежелание превращаться в идола, героически сражавшегося с берсеркерами. Но, черт побери, если она действительно верила в то, что говорила, то у нее крыша поехала. Думать, а тем более болтать такое было опасно.

И все же в Флауэр была некая неуступчивость. Если на первых порах это казалось интригующим и добавляло девушке индивидуальности, то по прошествии времени становилось понятно: тут дело серьезное. Нифти пытался не думать об этом, не желал глядеть в лицо фактам, но не мог отрицать, что так оно и есть.

Насколько мог понять Нифти, Флауэр верила, что берсеркеры являются таким же явлением природы, как сила тяжести или звездный свет и что в этом явлении есть нечто божественное, которому следует поклоняться.

А что будет, если он когда-нибудь расскажет этой женщине о том, что совершил на самом деле? Скорее всего Флауэр оправдает его: в конце концов, он обрек на смерть убийц-соларианцев, которые заслужили такую участь за то, что воевали с невинными машинами.

В тот же день Гифт, жадно следивший за новостями и ждавший какого-нибудь намека, увидел Траскелука. Тот был уже не на носилках, выглядел почти здоровым и давал интервью одному из ведущих «Новостей». Нет, Гифт ошибся: Траску устроили настоящую пресс-конференцию, проходившую на очень знакомой террасе госпиталя.

Гифт смотрел на это зрелище как зачарованный, не веря своим глазам. Этот человек не был похож на умирающего, и мозги у него работали. Следовательно, он уже беседовал с дебриферами. Так что же он им сказал? Что?..

Долго ломать голову ему не пришлось. Снова прозвучало его имя, упомянутое одним из участников пресс-конференции. Мгновение спустя Траскелук посмотрел прямо в камеру и сказал ему, своему старому боевому товарищу:

– Нифти, не могу дождаться, когда снова увижу тебя. У нас будет о чем поговорить.

Хозяйка (или как там называют того, кто пытается держать в узде собравшихся репортеров) еще раз разразилась славословиями в адрес героя, и на этом все кончилось.

Гифт выключил голографический экран и застыл на месте, все еще глядя на экран и видя перед собой лицо Траскелука и его небрежно поднятую руку. Если раньше он и сомневался в том, как поступит Траск, то теперь эти сомнения исчезли.

Следующий серьезный разговор состоялся у Гифта и Флауэр, когда корабль проделал половину обратного пути. Флауэр уже говорила, что ее друзья живут неподалеку от Порт-Даймонда. Гифт решил, что настало время рассказать ей хотя бы часть правды.

Взгляд Нифти был хмурым.

– Машины-убийцы являются созданиями природы не больше, чем бомбы или ядра. Первые из них были созданы черт знает сколько времени назад расой живых существ, которых называют Строителями. Эти люди знали толк в оружии. Строители воевали. Они были такими же людьми, как мы с тобой, хоть и чертовски отличались от нас, и сражались с другой расой живых существ, обитавших в иной звездной системе.

Война была жестокая, и наконец Строители создали оружие, которое должно было принести им победу: они построили машины, именно их мы теперь называем берсеркерами. Достаточно было включить эти машины, направить на территорию врага и велеть очистить ее от всего живого.

Включить их было легко. Выключить оказалось намного труднее.

Как только Строители создали первых берсеркеров… точнее, вскоре после этого они сами перестали существовать. Это случилось в те времена, когда земляне только начали выходить из пещер и строить дома из глины.

Флауэр терпеливо ждала, но слушала вполуха. Гифт понял, что все это ей известно. Едва Нифти умолк, как она спросила:

– Откуда мы это знаем?

Гифт беспомощно махнул рукой и после долгой паузы спросил:

– Зачем ты познакомилась со мной?

– Я хотела помочь тебе, – спустя некоторое время ответила она.

– С чего ты взяла, что я нуждаюсь в помощи?

На этот раз заминка была куда более долгой.

– В ней нуждается каждый, – наконец промолвила она.

Глава 13

Туристский лайнер плыл обратно в Порт-Даймонд. Где бы ни был Гифт, повсюду ощущалась все возраставшая целеустремленность. Даже некоторые экскурсанты говорили, что сразу же по возвращении присоединятся к силам самообороны. Во многих местностях усилилось внимание к доброжилам. Согласно сообщениям средств массовой коммуникации, кое-где начиналась классическая «охота на ведьм». Правда, большинство населения еще не дошло до этого. Тем более на Юхао.

Такие сообщения заставляли мрачнеть его подружку-доброжила (как наполовину всерьез думал Гифт) и в то же время доставляли ей какое-то извращенное удовольствие. По мнению Флауэр, преследование ее единомышленников доказывало, что они правы. В один прекрасный день, таинственно намекала девушка, люди, которые организуют преследования, дорого заплатят за это.

Путеводители и гиды-роботы говорили, что юхайская река была названа в честь Нила, одного из самых знаменитых водных потоков Земли, потому что она тоже имела большую протяженность, протекала с юга на север и была окружена пустынными землями, редкими на этой планете-саде.

Они медленно плыли на моторной лодке в окружении полудюжины туристов. Едва слышно жужжал двигатель, которым управлял робот размером с собаку.

Гифт догадывался, что Флауэр не любит плавать по рекам и вообще шумно развлекаться и делает это только ради него.

Иногда она начинала тревожиться:

– Нифти… Что-то не так?

Он не отвечал и время от времени брызгал на нее водой, заставляя вскрикивать. Гифт притворялся, что шутит, но видел, что она не любит грязную воду, смешанную с частичками земли.

Как всегда, Флауэр сочувственно выслушивала Гифта, рассказывавшего о своих трудностях. Вернее, намекавшего на них. Конечно, он еще не рассказал ей самого главного, но временами был очень близок к этому. Нифти все же не был уверен, что не сумеет молчать о случившемся до конца жизни.

И на реке, и на курортах Флауэр сталкивалась с людьми, довольными собой. Она тоже была довольна собой, но Гифт не сразу понял, что это чувство было вызвано совсем другими причинами.

За все время путешествия Гифт ни разу не надел форму, хотя таскал ее в чемодане. Если он вернется в Порт-Даймонд без формы, никто не узнает его и даже не удостоит взглядом. Нифти был рад, что его слава ушла так же быстро, как и пришла. Через неделю он стал еще одним ничем не примечательным молодым человеком со слегка побаливающей и чуточку неуклюжей левой рукой.

– Нифти, ты начал вести себя странно. С того самого момента, как услышал, что твой боевой товарищ остался жив.

Рядом с моторной лодкой плыл то ли крокодил, то ли какое-то другое крупное животное. Гид уже предупредил туристов, чтобы они не окунали в воду руки или ноги.

– Эй, берсеркер! – крикнул Гифт животному, зачерпнул воду левой рукой и плеснул в чудовище.

Но Флауэр это не рассмешило.

Они приближались к Порт-Даймонду. Пирамиды, издалека напоминавшие горы, были видны долго, но постепенно растаяли в стоявшей над горизонтом голубой дымке. Сейчас их заменили настоящие лесистые горы, таинственно возвышавшиеся впереди.

– У тебя по-настоящему творческая натура, Нифти. Вот почему тебе нравится работать с шифрами.

– Что это взбрело тебе в голову? Кто сказал, что я работаю с шифрами?

– Ты сам. Обронил несколько слов в тот день, когда мы познакомились. А потом обмолвился еще пару раз.

В самом деле? Гифт не очень помнил свои слова. Но сомневаться не приходилось: он был более разговорчив, чем обычно. Пытался создать у людей впечатление, что он действительно герой и важная персона. Придется серьезно подумать об этом и на новой работе научиться держать язык за зубами.

К тому времени Нифти понял, что Флауэр знает о его работе многое. Слишком многое. Куда больше, чем положено знать человеку, не имеющему отношения к Хайпо. Шифры? Он наболтал ей столько, что может попасть в беду. Теперь Гифт это понимал.

А затем настал день, когда Флауэр подвела его к просторному дому, скрывавшемуся за деревьями огромного парка. Душа наслаждалась зрелищем прекрасной зеленой долины, которая плавно спускалась к океану, сверкавшему в двух километрах отсюда. Казалось, дом стоит в окружении пологих зеленых холмов и цветных радуг. Крыша и большая часть стен были сделаны из материала, напоминавшего настоящее дерево. Стены были выкрашены светло-зеленой краской.

Въездная аллея заканчивалась полудюжиной покрытых гравием мест для парковки. В данный момент все они пустовали. Широкое ответвление вело к запертому гаражу. Травянистый двор пересекала мощеная дорожка, огибавшая дом и скрывавшаяся вдали.

– Держу пари, она ведет к бассейну, – сказала Флауэр.

Нифти прислушался и уловил шум не то большого фонтана, не то маленького водопада. Можно было ручаться, что это не обычный бассейн.

– Ого! Богатые у тебя друзья!

– Разве я не говорила? Они здесь не хозяева. Один из них, Мартин Гаврилов, здесь что-то вроде управляющего. Или смотрителя. – Она сделала паузу. – Но работа у него другая.

– Угу… – Гифта не интересовало, в чем заключается эта работа. – А кто владельцы?

– Точно не знаю.

– Они не будут возражать, что смотритель принимает здесь своих друзей?

Флауэр только махнула рукой и повела его к парадному.

Чем ближе они подходили к дому, тем больше тот казался. Он был выстроен в необычном старинном стиле. У каждого окна имелись распахивающиеся ставни, выкрашенные белой краской.

Присмотревшись, Гифт понял, что покатая крыша и стены действительно покрыты дранкой. Может быть, срезанной с мутанта кедра или красного дерева.

– А это что такое? – показала на окно Флауэр. Любопытство очень шло ей. Там красовалась коричневая рамка не то из пластмассы, не то – опять же – из мутировавшего дерева, затянутая сеткой из нитей в миллиметр-два толщиной.

Гифт недаром интересовался историей.

– Экраны. Люди вставляли их в окна и двери, когда в теплую погоду вокруг было полно насекомых.

Веранда была обставлена довольно скромно: кресла-качалки, рогожные циновки и вьющиеся тропические растения. Нарушали картину только голографические экраны последних моделей, попадавшиеся почти на каждом шагу.

Когда Флауэр и Гифт вошли на веранду, одно кресло еще слегка покачивалось. Кто-то встал с него лишь несколько секунд назад, посмотрел через кружевную занавеску на приближающихся гостей и поспешно скрылся в доме.

Убранство и меблировка дома также были под стать архитектурному стилю. Подлинники и копии выглядели типично по-земному и полностью соответствовали давнему периоду истории Планеты-Колыбели. По крайней мере, так казалось гостям. Робот-дворецкий, открывший дверь и молча пригласивший их войти, был одет как слуга-человек эпохи, предшествовавшей началу космических полетов.

– Кто-нибудь дома? – спросила Флауэр, с опаской глядя на робота.

– Мистер Гаврилов, здешний смотритель, – ответил дворецкий мягким, но не совсем человеческим голосом и перевел взгляд на Гифта. – Могу я узнать, как вас зовут?