Текст книги "Опасная граница: Повести"

Автор книги: Франтишек Фрида

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

2

Кубичек в течение нескольких дней уговаривал контрабандистов сходить в Зальцберг. Опять наступило потепление и снег в лесу превратился в вязкую кашу. Во время последней вьюги его выпало очень много, поэтому ходить по лесу было тяжело. Они решили подождать, пока он сойдет окончательно. Весна уже стучалась в дверь.

– Ребята, да вы, никак, испугались мокрого снега? Изнежились вконец. Я еду завтра в Прагу, и мне нужен товар. Если я не поставлю его вовремя, знаете что будет?.. Много не берите, лучше сходите два раза. Для вас ведь это прогулка – всего несколько километров... Ей-богу, если бы у меня не болело сердце, я бы взял рюкзак и сам пошел, – в который раз говорил контрабандистам Кубичек.

– Выпало много снега. Здесь, в деревне, он растаял, а в лесу сугробы метровые. Снег мокрый, тяжелый – это хуже, чем по грязи идти, – возражал ему Кречмер.

– Подождем пару дней, а там посмотрим , – сказал Ганс.

Через несколько дней установилась благоприятная погода. Ночью подморозило, и тропы стали потверже.

В тот вечер, когда они отправились в путь, видимость была довольно хорошей. В разрывы между тучами выглядывала луна, озаряя все вокруг своим серебристым светом. Стоял легкий мороз, и снег скрипел под ногами. Сильный северо-западный ветер стремительно гнал по небу облака. Пока контрабандисты шли по лесу, все было хорошо. Они слышали, как ветер завывал в кронах деревьев, как яростно шуршал он ветками, однако внизу было тихо. Но стоило им выйти на открытое пространство, на зальцбергские луга, как ветер безжалостно обрушился на них.

В Зальцберге они, как обычно, забрали товар и засобирались в обратный путь. Теперь им предстояло идти по ветру, который будет подгонять их в спину. Перед дорогой коммерсант угостил их, выдав по куску колбасы с хлебом и по чашке чая с ромом. Он ворчал на них за то, что долго не приходили, говорил, что товар давно ждет их, а они, черт их побери, совсем обленились, хотят, чтобы галушки сами в рот прыгали. Они не возражали, видя, что он не в настроении, и больше говорили с Дерфелем, в то время как Артур писал какое-то длинное послание, которое Кречмер потом спрятал в карман своей шубы.

Даже после полуночи ветер не ослабел. Однако ждать, пока он утихнет, смысла не имело. Задами они вышли в поле. Небо плотно затянуло тучами, и первые снежинки резанули по их лицам, словно острым ножом.

– Проклятая погода! – ворчал Кречмер. – Надо было подождать еще пару дней.

Ветер срывал слова с его губ и уносил куда-то в поле. На мгновение они остановились. Кречмер натянул шерстяную шапку на самые уши и замотал шарф вокруг шеи, а Ганс поднял потертый меховой воротник пальто и застегнулся на все пуговицы. Снег валил сплошной стеной.

– Черт побери! Йозеф, может, вернемся? – крикнул Ганс Кречмеру. – Нельзя же идти в такую пургу!

– Ты что, с ума сошел? Как-нибудь доберемся.

– Как пойдем?

– Мимо домика лесника, там нас будет ждать Марихен.

– Ты совсем спятил!

– Мне не удалось ее отговорить. Заладила, что давно не была в лесу. Разве я мог предположить, что погода так испортится?

Снежинки продолжали свой бешеный танец под яростное завывание ветра. Кречмер, наклонив голову, шел впереди. Ганс держался вплотную за ним, чтобы хоть чуточку защититься от ветра, но это мало помогало. А снег непрерывно низвергался сверху такой лавиной, что немудрено было потерять друг друга. Побыстрее бы добраться до леса. Только он может защитить их от разбушевавшейся стихии.

«Проклятый Кубичек! – ругался мысленно Ганс. – Сидит себе сейчас в тепле и подсчитывает, сколько они для него заработают. Выпихнуть бы его с тяжелым рюкзаком в такую непогодь, совсем по-иному бы заговорил. Колбаса была паршивая, да и чаем небось просто ополоснули бутылку рома...»

Кречмер внезапно остановился, и Ганс, прикрывавший глаза от пурги, уткнулся лицом в шершавую, запорошенную поверхность его рюкзака.

– В чем дело? – крикнул он.

– Подожди, дай передохнуть, что-то устал я, черт побери!

– Давай я пойду впереди, а ты держись за мной, – предложил Ганс.

Кречмер сказал что-то в ответ, но ветер отнес его слова в сторону. Снег слепил их, ноги утопали в сугробах, хотя и неглубоких, но мешавших идти. Ганс включил фонарик, однако снег сразу же залепил стекло. Желтый лучик терялся в снежной пелене уже в метре от них и совсем не освещал дорогу. Но Ганс все-таки не гасил фонарик: это был живительный свет, который служил им опорой в непроглядной темени. Вдруг он почувствовал, что Кречмер отстал. Повернувшись, он обнаружил, что тот стоит на коленях в снегу.

– Что с тобой? – крикнул Ганс и посветил ему в лицо фонариком.

Из-под вязаной шапки, натянутой на самые уши, выглядывали лишь глаза да длинный нос.

– Не могу больше, старина. Не знаю, что со мной, но сегодня я какой-то слабый. Или мы взяли слишком много товара. Мы круглые идиоты, а они готовы замучить нас! Вот брошу рюкзак, пусть Кубичек сам за ним приходит! – выкрикивал контрабандист, однако Ганс разбирал лишь каждое второе слово.

Его удивило, почему Йозеф не может идти именно сегодня, ведь они шли всего полчаса. Да, дорога тяжелая, хуже, чем обычно, но человек, привыкший таскать увесистый рюкзак при любой погоде, не мог выбиться из сил уже через полчаса. Ганс нащупал боковой карман на рюкзаке длинноногого контрабандиста, в котором тот носил фляжку с водкой. Она была на месте. Ганс вытащил ее, отвернул пробку и подал Кречмеру. Тот опрокинул ее в рот и сделал несколько больших глотков. Ганс вырвал фляжку из его рук и засунул обратно в карман рюкзака:

– Хватит, дорога предстоит долгая.

Водка сразу взбодрила контрабандиста, и они двинулись дальше. Они уже не придерживались дороги и все чаще проваливались в ямы, засыпанные снегом. Заблудиться в этих местах они не могли: слева – замерзшая река, окаймленная ольховником, справа – дорога, которая вела к таможне. Если бы они отклонились от нужного направления, то все равно вышли бы к пограничному лесу.

Через четверть часа Ганс и Кречмер добрались до канавы, по которой вода с лугов отводилась в реку. Кречмер сел, повернувшись спиной к ветру. Ганс пристроился рядом с ним. Теперь им казалось, что мороз не так велик и если бы не этот противный ветер... Рюкзаки они поставили так, чтобы защититься ими от ветра. Потом допили остаток водки. Но вставать не хотелось. Желтый глаз фонарика все время залепляло снегом.

– Чертова погода! – воскликнул Кречмер. – Я уже сыт ею по горло, она меня сегодня доконает. Наверное, я простудился. Марихен была права, когда говорила, что мне нельзя идти сегодня, что я не совсем здоров. Я действительно чувствую ужасную слабость.

Ганс молчал. Когда долговязый контрабандист выходил из себя, он всегда на что-нибудь жаловался, например, на свою проклятую работу, но стоило ему немного отдохнуть, как он сразу спешил к Кубичеку за товаром.

– Давай подниматься! – энергично сказал Ганс и помог Кречмеру.

Рюкзаки были словно камнями набиты. На этот раз они действительно взяли слишком много товара, рассчитывая, что ветер будет попутным. Они и предположить не могли, что после полуночи он резко изменит направление и принесет с собой этот ужасный снегопад.

Впоследствии Ганс вспоминал об этих минутах, как о страшном сне. Он тащил Кречмера из последних сил, и оба они качались, словно пьяные. Только услышав шум леса, сотрясаемого бурей, они поняли, что самое плохое позади. Они добрели до густых зарослей, защищенных от ветра, сбросили рюкзаки и уселись на них. Ветер постепенно слабел. И им уже казалось, будто они попали в иной, почти нереальный мир, над которым не властна стихия. Стон, треск и скрип высоких деревьев доносился откуда-то издалека.

– Жалко, что водка кончилась, – вздохнул Кречмер.– Приличный глоток сейчас нам не повредил бы.

– Я прихватил с собой немного рома, – признался Ганс и полез в карман пальто.

– Это ты здорово придумал, – похвалил его Кречмер и сразу протянул руку к плоской бутылке. Он сделал приличный глоток и поперхнулся: ром оказался крепче водки, которую они обычно пили. Кречмер передернулся: – Черт побери, ну и крепок же!

Ганс тоже выпил и закрыл бутылку.

– Сегодня я чувствую себя так, словно встал после тяжелой болезни, – пожаловался Кречмер.

– Да нет у тебя никакой болезни. Подними свой рюкзак и поймешь, почему ты так вымотался.

– Это верно, взяли мы многовато.

– Когда-нибудь совсем надорвемся. А из-за чего? Из-за этих проклятых денег. Да ведь все их не заработаешь!

– Но если идти, так не с пустым же рюкзаком!

– Зачем ты опять привлек к нашему делу Марихен?

– Я ее не привлекал, она сама захотела нам помочь.

Они сидели в темноте, подавленные, сломленные усталостью. Где-то там, вверху, бушевала пурга, и снег падал и падал на них целыми охапками.

– Йозеф, пойдем, – окликнул приятеля Ганс. Ему показалось, что Кречмер засыпает.

– Что ты говоришь? – вздрогнул тот.

– Идти пора, мне холодно.

Они встали и помогли друг другу взвалить на спину рюкзаки. Расправив лямки, Ганс еще раз сказал:

– Если бы это была моя дочь, я бы не вовлекал ее в такие рискованные дела, а послал бы куда-нибудь учиться.

– Все равно скоро выйдет замуж. Так для чего ей учеба?

– Когда у человека есть профессия...

– Если бы я показал тебе сберегательную книжку, которую завещала ей пражская тетка...

– Черт возьми! Ради кого же ты тогда так надрываешься, если дочка у тебя обеспечена?

– А ты ради кого? Ведь ты одинокий, – ухмыльнулся Кречмер.

И они рассмеялись. К ним вернулось хорошее настроение. Достаточно минуты отдыха, приличного глотка рома, и они снова в полном порядке, и рюкзаки уже не кажутся им такими тяжелыми.

Ганс опять зажег фонарик, и они направились к домику лесника. Дороги видно не было, но контрабандисты хорошо ориентировались по известным им приметам. Наконец они пересекли границу. На этот раз они не стали прислушиваться, не идет ли кто вдоль пограничных камней. В такую погоду на это мог решиться только безумец. Снега становилось все больше. В тех местах, где ветер проникал в лес, образовались огромные заносы.

Вот и домик лесника. Сугробы доходили до самых его окон. Снег набился даже внутрь домика. Луч фонарика пробежал по обветшалым стенам, по черному проему двери.

– Марихен! Марихен!

Голоса их перекрыли завывания ветра.

– Марихен! Марихен!

Ветер разносил их голоса, кажется, по всему лесу. В заброшенном домике глухо стучали ставни.

– Что вы так кричите?

Девушка вынырнула из какого-то укрытия и встала рядом с ними, спокойная, уверенная. Желтый луч фонарика упал ей на лицо.

– Погасите, Ганс, все равно от него никакого толку.

Контрабандисты обрадовались, что Марихен ждала их здесь, а не пошла искать в лес, и перевели дух. Они стояли возле домика лесника, защищавшего их от порывов ветра, и не решались двинуться дальше.

– Чего же мы ждем? – спросила девушка. – Я пойду впереди, буду прокладывать вам дорогу.

Они решили идти прямо к дому Кубичека, но вскоре путь им преградили занесенные снегом заросли. Они обогнули их, проваливаясь по колено. Марихен шла впереди, по ветер моментально заносил ее следы. Она освещала себе путь фонариком, который был гораздо ярче фонарика Ганса, однако в снежной круговерти это не помогало. Как только дорога повернула на запад, ветер снова стал дуть им навстречу. Склонив головы, они с трудом продвигались вперед. Через четверть часа они опять остановились в защищенном от ветра месте, сбросили рюкзаки и попытались расправить затекшие плечи. Девушка молчала, кутаясь в толстый шерстяной платок.

– Теперь ты можешь представить, как нам досталось на зальцбергских лугах, – сипло сказал Кречмер.

– Сегодня вообще не надо было идти, из-за пары крои ты готов замучить себя до смерти.

– Мне они не нужны.

– Мне тоже, – ответила девушка. – Я могу работать, в конце концов. Гофман обещал взять меня в свою лавку.

– Бабник твой Гофман! Ты знаешь, что он спит с продавщицами?..

– Со мной бы у него ничего не получилось.

– Значит, тебе пришлось бы уйти оттуда.

Ганс хранил молчание. Уже не первый раз отец и дочь бранились в его присутствии. Оба были убеждены в своей правоте, да только вот доказать друг другу ничего не могли. Пока они отдыхали, совсем превратились в снеговиков.

– Пошли! – решительно сказал Ганс. – О своих делах дома договорите.

Он первым выбрался из укрытия. Если бы Ганс не знал дорогу до мельчайших подробностей, они бы наверняка заблудились. Склонившись под тяжестью рюкзака и почти касаясь руками земли, он прокладывал дорогу остальным. Сжав зубы, он боролся с яростным ветром, отбрасывавшим его назад. Он понимал, что им нужно попасть домой как можно скорее. А сугробы становились все больше, и контрабандисты уже брели по пояс в снегу.

– Давай оставим рюкзаки здесь, а завтра вернемся за ними, – пытаясь перекричать ветер, предложил Кречмер.

– Ты знаешь, сколько они стоят? – вопросом на вопрос ответил Ганс. – Ничего, выдержим! Еще немного, и мы выберемся из леса, а потом спустимся в деревню.

– Не бойтесь, как-нибудь дойдем, – откликнулась девушка, но в голосе ее слышалась усталость. Она, как и Ганс, понимала, что оставлять товар в лесу нельзя.

И вновь началась упорная борьба с пургой. Ганс на мгновение остановился, пытаясь определить, где же они находятся. Его охватила тревога. В таком аду немудрено сбиться с пути и пойти по кругу. Но потом он отогнал свои опасения: ведь он же досконально знал этот лес, знал каждую тропу, поляну, кустик. Если бы ему даже глаза завязали, он все равно нашел бы дорогу домой. Он не мог ошибиться. Фонарик с севшей батарейкой давал лишь мутный, желтый свет, и Ганс использовал его, чтобы только не потерять контакт с остальными. Сразу– за ним шла Марихен, а за ней тащился долговязый Кречмер.

Неожиданно дорогу им преградил ствол вывороченного дерева, корни которого не выдержали напора ветра. Вокруг него уже образовался громадный сугроб. Обходя его, они попали в густые заросли и, чтобы выбраться оттуда, потратили много сил. Наконец контрабандисты вышли на дорогу, которая вела к Вальдбергу. При хорошей погоде они бы через полчаса были на краю леса. Контрабандисты не раз попадали в метель, но в такую, да еще в марте, попали впервые.

Тяжелые рюкзаки тянули к земле, лямки врезались в плечи. Сбросить бы их на мгновение, опуститься в снег, закрыть глаза и отдохнуть минуту-другую.

– Давайте отдохнем! – крикнул Ганс, а когда обернулся увидел, что один. – Марихен! Марихен! – звал он, стараясь перекричать завывания ветра, но никто не отзывался.

Тогда он двинулся обратно. Хотя фонарик все еще светил, в этой бесновавшейся снежной стихии он чувствовал себя слепым котенком.

– Марихен!

Ганс нашел их довольно быстро. Кречмер стоял на коленях, а Марихен помогала ему поднять рюкзак.

– В чем дело? Что случилось? – крикнул Ганс.

– Я не могу идти... не могу... – бессвязно лепетал контрабандист.

– Надо идти! Осталось совсем немного.

Вместе с девушкой они подняли Кречмера. Контрабандиста качало, будто он был пьян. Выбрав место, где было затишье, Ганс сбросил рюкзак и помог сделать это Кречмеру. Вынув из кармана бутылку с ромом, он подал ее другу и услышал, как тот жадно глотает крепкий напиток. Получив бутылку обратно, он обнаружил, что рома осталось лишь самая малость. «Ничего, – подумал он, – я-то выдержу...»

– Тебе лучше? – спросил он Кречмера.

– Да-да, уже лучше!

– Отдохнем немного, – сказал Ганс.

Контрабандисты сели на рюкзаки, а девушка оперлась о ствол дерева. Они понимали, что нужно набраться сил для последнего броска. Деревня была совсем недалеко. Ганс на мгновение закрыл глаза. Мир провалился куда-то в глубокую пропасть. Завывания ветра доносились издалека, будто органное пианиссимо из-за закрытой двери церкви.

– Ганс, проснитесь! – услышал он чей-то голос.

Кто это звал его? Да это же Мария Луиза бежит по лугу. Маленькая Мария Луиза – худенькие ножки, тонкие ручки, взъерошенные волосы, веснушки вокруг носика... Откуда она взялась?

– Ганс, прошу вас!

Он очнулся. В глаза ему неприятно бил желтый свет фонарика. Контрабандист сразу вспомнил, где находится. Нащупав руку Марихен, он притянул девушку к себе и почувствовал на своем лице ее горячее дыхание.

– Ганс, папа не может идти. Ему плохо, он даже встать не в состоянии. Что нам делать, Ганс?

Он понял, что девушка в отчаянии. Он встал, стряхнул с себя снег и вдруг почувствовал, что у него достаточно сил и он сумеет найти выход из создавшегося положения. Он направил луч фонарика на Кречмера. Тот неподвижно лежал около своего рюкзака, и снег засыпал его. Глаза его были закрыты, а побелевшие щеки ввалились. Ганс резко ударил контрабандиста по щеке, потом еще и еще.

– Что вы делаете? – испуганно вскрикнула девушка.

Ганс хлестал Кречмера по щекам до тех пор, пока тот

не очнулся и не заморгал, удивленно взирая на свет.

– Ганс, что происходит? – промычал он высоким, неестественным голосом.

– Вставай! – приказал ему Ганс.

Кречмер некоторое время возился в снегу, потом наконец поднялся. Его здорово качало, и Марихен подхватила отца.

– Где рюкзак? – спросил Ганс.

Марихен показала на занесенный снегом рюкзак.

Ганс взвалил его на Кречмера и крикнул ему в ухо:

– Йозеф, надо выдержать! Надо! Помни об этом! Держись за мой рюкзак! – Потом он обратился к Марихен: – Держись за отца, нам нельзя потеряться.

Ганс прокладывал дорогу в глубоком снегу, рюкзак казался еще более тяжелым, потому что на него опирался Кречмер. Ганс сжал зубы. У него вдруг пробудилась решимость побороться со стихией, которая вознамерилась расправиться с ним в эту ночь. Он хорошо понимал, что теперь только от него зависит, доберутся они домой или нет. Скоро они выйдут на опушку леса. Деревня совсем близко. На открытой равнине на них снова обрушится ветер, но дорога там идет все время вниз, и он надеялся, что они сумеют преодолеть и это последнее препятствие. Как только они очутятся среди домов, они в безопасности.

Выйдя на опушку леса, они остановились, чтобы отдохнуть. Метель продолжала бесноваться. Дорогу к деревне наверняка занесло, поэтому искать ее нет смысла. Они направятся прямо вниз.

– Держитесь друг за друга! – крикнул он, когда они вышли на открытую поляну.

Уже через несколько шагов они провалились в сугроб по пояс. Ганс потерял где-то фонарик – наверное, выпал у него из рук, когда он помогал Йозефу подняться. Они с трудом выбрались на твердую почву, но через несколько минут снова провалились. Ганс нащупал руку девушки. Кречмера с ней не было.

– Где отец? – крикнул он.

– Помогите мне, он опять отстал, не может двигаться, – сказала девушка.

– Ты не видела фонарик?

Перед его глазами мелькнул лучик света. Он схватил фонарик и помог девушке, пытавшейся поднять тяжелый рюкзак. Поправив ей лямки, он спросил:

– Донесешь одна? Сможешь?

Она ответила что-то, но Ганс не расслышал. Он попытался поднять Кречмера, который лежал в сугробе не шевелясь.

– Йозеф, очнись! Старина, что с тобой? – закричал он прямо в ухо долговязого контрабандиста.

Ганс резко ударил его по щеке и почувствовал, как тот шевельнулся и закопошился в снегу. Он помог ему выбраться на твердое место, где ветер обнажил черное вспаханное поле. Они поплелись вниз к деревне.

– Еще немного, Йозеф, еще чуть-чуть, – уговаривал Ганс, зная, что друг все равно не слышит его.

Он старался бодриться, потому что чувствовал: силы оставляют и его. «Лишь бы не провалиться в сугроб! – лихорадочно думал он. – Лишь бы не провалиться! Господи боже мой, только бы не провалиться!» Он уже не ощущал тяжести рюкзака, подпирая долговязого друга, который раскачивался рядом с ним под порывами ветра. Где же Марихен с рюкзаком? Может, уже спустилась вниз?

– Марихен! Марихен! – кричал он в темноту, в колеблющееся серое марево, но никто не отвечал, а вокруг по-прежнему бесновалась пурга. У него начала кружиться голова. Где же эта проклятая деревня? Ничего не видно.

Вдруг он наткнулся на какое-то препятствие и посветил на него. Это была стена из неструганых досок – вероятно, забор или часть сарая. Ветра здесь почти не чувствовалось. Он привалил Кречмера спиной к стене и отправился искать девушку.

– Марихен! Марихен! Мы здесь... – звал он.

Ганс начал карабкаться по склону. Снег слепил его. Неожиданно он наткнулся на рюкзак и обнаружил девушку. Она сидела прямо на снегу, наполовину занесенная. Он посветил ей в лицо и понял, что она потеряла сознание от изнеможения. Контрабандист легонько ударил ее по щеке, но она не открыла глаз.

– Марихен!

Он поднял ее вместе с рюкзаком и понес по направлению к деревне. Путь назад казался бесконечным. Но не мог же он пройти эту стену, ведь он отошел буквально на несколько метров. Наконец-то! У темной стены неподвижно лежал контрабандист. Ганс опустил девушку рядом с отцом. Обернувшись, он увидел желтые пятна двух фонариков и стал звать на помощь.