Текст книги "Звуки Шофара"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)
– Сегодня вечером у меня запланировано несколько встреч. Буду поздно.
Личный визит пастора может сделать гораздо больше, чем телефонный звонок.
– Твой ужин держать подогретым?
– Нет. – Он вытер рот салфеткой и бросил ее на стол.
Надо зайти к Чарли, чтобы застать у него Стивена Декера. Салли говорила, Декер завтракает и обедает у них. Погруженный в свои мысли, Пол на ходу поцеловал Юнис.
– Ну, пока. Ужинайте без меня.
– Тебя совсем не бывает по вечерам.
– Ну, а что делать?
Он потрепал Тимми по волосам:
– Слушайся маму.
– Пол?
– Что, дорогая?
– Задержись хоть на полчаса. Даже у бизнесменов ленч длится целый час.
– Я не бизнесмен. – Она лучше других должна его понимать, сама дочь пастора. – Безумно много работы, и я едва успеваю. У тебя что‑нибудь важное?
– Нет, не очень.
– Тогда поговорим вечером.
Он еще раз поцеловал жену. Конечно, он все ей расскажет… но не сейчас, а попозже, когда все определится.
Стивен Декер был крайне удивлен, увидев Пола Хадсона в «Закусочной Чарли» в обеденное время. Если бы у него была такая жена, как Юнис, он не стал бы обедать в кафе, пускай бы она даже кормила его хот–догами или макаронами с сыром. Стивен кивнул пастору и удивился, когда тот подошел.
– Не возражаете?
– Присаживайтесь. – Стивен собрал все документы со стола. – Проблемы с женой?
– Нет. На самом деле я пришел поговорить с вами, – засмеялся Пол.
– Сам пастор пришел поговорить. Дело серьезное. Понятно, что пастор не случайно здесь оказался и не для того, чтобы просто поболтать.
– Я ищу достойного человека на должность диакона.
– Вы полагаете, у меня есть необходимые качества? – Стивен откинулся на спинку стула.
– Да, я так полагаю.
Декер сразу понял, что Юнис не рассказала мужу про их короткую беседу в зале собраний, и это еще больше возвысило эту женщину в его глазах.
– Вы ничего не знаете обо мне, кроме того, чем я зарабатываю на жизнь и что я могу по сходной цене изготовить шкаф–витрину. Или вам нужен временный рабочий, который трудится дополнительно по вечерам и субботам?
Пастор Пол не стал лукавить.
– Рабочий не помешает. Но дело не только в этом. Я ищу человека, преданного Богу. Того, кто горел бы желанием вместе со мной реформировать Сентервилльскую христианскую церковь, чтобы она стала такой, какой ей подобает быть.
– А какой ей подобает быть?
Пол подался вперед, желая поделиться с Декером своими сокровенными мыслями.
– О! Ей предстоит стать местом единения всех верующих в Сентервилле и всей округе. Сюда будут стекаться люди, чтобы продемонстрировать свою преданность Господу и возрасти духовно. Здесь мы будем собирать людей, обладающих пламенной верой в Господа, и вдохновлять их на то, чтобы они выполнили Его Великое поручение, на то, чтобы они шли и учили все народы [34]34
См.: Мф. 28:19.
[Закрыть].
Грандиозно! Пол далеко замахнулся!
– Понимаете, Стивен, в Большой Калифорнийской долине можно найти последователей самых разных религий мира – от ислама до буддизма. Но христианских церквей мало, и те жалкие, со своими скучными, неинтересными программами по привлечению верующих. Нужны свежие силы и новые идеи, которые помогут нам построить истинную церковь Христову и войти с ней в двадцать первый век.
Идея настолько взволновала Стивена, что он даже закрыл свои папки и бросил их в портфель. Как хорошо ему было знакомо это чувство, этот порыв. И что бы он сам сейчас делал, если бы не церковь? Где бы он сейчас находился? Пил бы в баре. «Я всей душой за возвращение к Богу».
– Вот что я думаю.
– Но прежде вы должны узнать причину, по которой я не могу быть диаконом.
– И что же это за причина? – Пол нахмурился.
– Я алкоголик. Был алкоголиком. Полгода находился в реабилитационном центре. Пока я лечился, моя жена развелась со мной, забрала с собой нашу дочь и получила право опекунства над ней.
Декер заметил, что на лице пастора появилось выражение озабоченности. Наверное, сейчас Хадсон прокручивает в голове варианты отступления от задуманного.
– И как долго вы не прикасаетесь к спиртному?
– Одиннадцать месяцев, одну неделю и три дня.
Можно подумать, пастор знает, как сложно оставаться трезвым.
– В Библии сказано, что диакон не должен быть пристрастен к алкоголю [35]35
См.: 1 Тим. 3:8.
[Закрыть]. А так как на данный момент вы не злоупотребляете спиртным, то я не вижу причин, по которым должен исключить вас из списка претендентов. Если бы Богу могли служить только те, кто ведет исключительно праведный образ жизни, у нас вообще не было бы служителей. Что вы скажете? – Пол ухмыльнулся. – Так вы хотите участвовать в строительстве церкви Господней?
– Да, – медленно проговорил Стивен, – вы можете на меня рассчитывать.
– Отлично. – Пол протянул ему руку: – Тогда добро пожаловать на борт.
Стивену показалось, что в эту минуту он заключил некий договор с пастором.
– Итак, я подготовлю прошение, и на предстоящем собрании мы проведем голосование. Проблем не должно быть. Как только уладим все формальности, сразу можно будет приступать к делу.
Вот что значит профессиональный подход – еще один член общины завербован.
Салли принесла заказ Стивена.
– Вы пообедаете у нас, пастор Пол?
– Если Стивен не возражает против моей компании. Я плачу, конечно.
– Ни в коем случае, – возразила Салли, – все за счет заведения. Она ушла и вернулась, держа в руках меню.
– Я слышал, ваша закусочная славится пирогами с мясом, – улыбнулся Пол.
– Стейк гораздо лучше.
– Тогда стейк, пожалуйста. С кровью.
– На гарнир грибы?
– Конечно, почему нет?
– Отлично.
Она удалилась и сразу передала повару заказ. Стивен внимательно изучал Пола. Удивительно, что такой молодой пастор возглавляет церковь.
– Как вы оказались в Сентервилле?
Пол рассказал Стивену о болезни своего предшественника и о телефонном звонке декана университета, который он окончил вместе с Юнис.
– Я в то время работал в церкви на Среднем Западе. Но понимал, что Богу угодно, чтобы я занял это место. Когда мы прибыли, я почувствовал, что люди томятся духовной жаждой. Они уже давно не утоляли ее. Нельзя сказать, что Генри Портер не справлялся со своими обязанностями. Нет, он выполнял их добросовестно. И прихожане свято верили ему и были бесконечно преданны. Но все‑таки им был нужен новый лидер.
– И они его получили. А сколько вам лет?
– Я молод, но опыта у меня достаточно. Я – сын проповедника.
– Понятно. – Стивен знал, что это означает. – И вы пошли по дороге, которую до вас проложили другие?
– Я думал на этот счет, но не решился воспользоваться преимуществом. Я никогда не хотел ставить родителей в затруднительное положение. Более всего я хотел служить Богу. Когда мне было семь лет, я посвятил себя Христу.
– Вас крестил отец?
– Нет, моя мать. Отец сделал это позже. Официально, так сказать. Не помню, где был отец, когда я открылся матери. Она отвела меня в ванную комнату и тут же крестила прямо в ванне с водой. – Пол рассмеялся. – Она всегда была как‑то в стороне от традиций.
– Но это тоже вам засчитали, – смеясь, поддержал его Стивен.
– Отец крестил меня в церкви перед всей паствой на Пасху. Стивен заметил, что пастор углубился в воспоминания и стал торжественным и серьезным. Но Пол быстро вернулся в реальность и продолжил:
– Я рос, постоянно наблюдая за строительством церкви. Мой отец вместе с мастерами построил великолепное здание на тысячу человек. Может, вам доводилось слышать о Дейвиде Хадсоне?
– Нет, боюсь, что я не слышал.
– Его проповеди транслировали по телевизору. Мой дед тоже был пастором. Не очень успешным, правда. Он был странствующим проповедником.
– Значит, этот дар вам достался по наследству.
– Какой дар?
– Красноречия. Вам же известна причина, по которой люди приходят в Сентервилльскую христианскую церковь.
Полу польстила такая похвала, хоть он и попытался скрыть это.
– У меня в мыслях нет ничего, кроме служения Богу.
– Так и должно быть.
Салли принесла салат и стейк. И они еще долго сидели и говорили о церкви, о доме Атертонов, о том, что Стивен уже построил, и о той программе, которую Пол пытался воплотить в жизнь.
Стивен не перебивал пастора. Пол мечтал расширить Царство Божье, и эта мечта захватила Стивена. Ему было крайне необходимо чувствовать себя постоянно занятым. Чтобы построить дом или административное здание, требовалось примерно полгода. Всего лишь шесть месяцев… Если все оставшееся время посвятить возведению церкви, то можно будет отдать себя этой работе целиком. Этот грандиозный проект потребует много времени, сил, новых идей. Какая уникальная возможность спроектировать и построить храм! Каким величественным он будет!
Чем больше Декер слушал Пола, тем больше ему хотелось принять участие в том, что происходило в церкви. Выходцы из разных социальных групп, теперь они были объединены одним стремлением: построить то, что будет жить в веках.
В поисках земли обетованной
6.
1992
Юнис до предела была измотана подготовкой к Рождеству. Она не была уверена, что сможет выдержать такое сильное напряжение до новогодних торжеств. Репетиции ее третьей кантаты шли неплохо, но без обычных перебранок между исполнителями не обходилось. По мере приближения праздника напряжение нарастало.
Юнис постоянно приходилось напоминать некоторым участникам, что создание костюмов – это тяжелый труд. Она призывала их быть терпеливыми и снисходительными к двум достойным авторам рождественских костюмов. Просила быть благодарными и перестать жаловаться на неудобства. Их выступление не должно быть похоже на бродвейские мюзиклы. Все пришедшие на торжество должны будут понять истинное значение Рождества – дня, когда родился Сын Божий, Иисус Христос. Однако три участницы на протяжении всех репетиций ворчали и выражали свое недовольство костюмами ангелов. Но то, что они предлагали, скорее подошло бы для карнавального шествия.
К счастью, репетиция закончилась. У Юнис раскалывалась голова, ломило все тело. Как только последний участник покинул помещение, Юнис погасила свет, закрыла репетиционный зал и вошла в алтарную часть церкви. Она упала на колени и начала молиться. Но ее обращение к Богу было мало похоже на молитву. Неужели она обратилась к Господу, чтобы жаловаться на тех, кто постоянно ворчит?
О, мой Бог! Раньше я так любила Рождество. Когда я была маленькой, мы с друзьями пели рождественские гимны с искренней радостью. Никого не волновало, что наши платья были куплены в дешевых магазинах. Нас слушали с восторгом. Однажды меня даже пригласили в дом, чтобы угостить горячим какао и домашним печеньем.
Юнис тихонько запела: «Послушайте, ангелы песню поют и славят рожденного Христа…»
Она пропела гимн, который через два дня будет петь хор, если, конечно, три участницы не покинут его. Им не нравится, как сидят их костюмы, их не устраивает размер крыльев и количество блесток на них! «Мы хотим быть неотразимыми!» Неужели они не понимают, что рождественские гимны не об их красоте и не о том, как они смотрятся на сцене! Они будут петь о величии Бога и Его любви к людям. А получается, что участниц хора беспокоит все что угодно, но только не простота и красота праздника Рождества Христова. Вместо представления, свидетельстующего об их любви к Богу, может получиться голливудская штамповка.
Прости меня, Господи, пожалуйста. Ты знаешь, как велико мое желание прославить Тебя, но, видимо, у меня это не выйдет. Я хочу любить этих женщин. Хочу их любить, как Ты любишь меня. Помоги мне.
Она еще какое‑то время провела в молитвах, потом прошла в кабинет пастора и позвонила домой. Возможно, Пол захочет помочь Тимми принять ванну.
– Где ты находишься? – Его голос прозвучал недовольно.
– Я еще в церкви. У меня была…
– Уже слишком поздно. Нужно купать Тимми.
– Я надеялась, ты это сделаешь. Ванну наполнить нетрудно. – Она попробовала свести все к шутке.
– У меня нет времени, чтобы играть с ним… или с тобой. У меня много работы.
Она хотела объяснить ему, что переутомилась во время репетиции, преодолевая упрямство трех непокорных участниц, которые были непозволительно грубы с ней. Ей необходимо восстановить силы в молитве и беседе с Богом.
– Пол, разве мне нельзя побыть здесь еще немного?
Но он уже повесил трубку.
Уязвленная и рассерженная, она вышла из церкви, закрыла дверь и направилась домой. Дома царила тишина. Пол сидел в кресле, а вокруг него были разложены книги и документы.
– Где Тимми?
– Отправил его в кровать.
–Ты же сказал, что ему нужно принять ванну.
– Я ему сказал, что утром ты приготовишь ему ванну.
– Но утром он идет в школу.
– Пусть встанет раньше, примет ванну, а потом ты отведешь его в школу. – По его глазам было видно, что он раздражен.
Она отложила папку для нот в сторону и спросила:
– Что случилось?
– Ты слишком его балуешь.
Его голос прозвучал довольно громко, и Тимми мог услышать. Неужели Пол не понимает, как он жесток и как его слова оскорбительны?
– Пол!
Он захлопнул книгу.
– Юнис! Парню восемь лет, а с ним нянчатся как с младенцем. Он хочет смотреть видео. Он хочет послушать сказку. Он хочет мыться. Он хочет, хочет, хочет…
– Он хочет, чтобы у него был отец.
– Не говори глупости! Я и так провожу с ним время.
– Пяти минут недостаточно, Пол. И тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было.
Юнис заметила, как Пол резко изменился в лице. Она намекнула на его собственного отца, а эти намеки были для Пола как красная тряпка для быка.
– Я помогаю Тиму с уроками.
Только он забыл, что вчера прозанимался с сыном буквально пять минут, а потом отправил его к ней на кухню.
– В субботу играл с ним в бейсбол.
Да, но только десять минут, пока не прозвучал сигнал пейджера.
– Я брал его с собой в «Закусочную Чарли».
Но через час отправил его домой, потому что получил неожиданное приглашение от Джеральда Боэма сыграть в гольф в местном клубе.
– Ему будет мало, даже если я буду проводить с ним целые дни напролет. Мне никак не удается вбить ему в голову, что у меня есть обязанности.
– Не надо кричать.
Каждое слово больно ранило ее сердце. И Тимми может услышать через тонкую стенку все, что говорит про него отец. Она смотрела, как муж собирает свои бумаги.
– Ты куда?
– В свой кабинет. Туда, где я смогу поработать спокойно. Он нервно запихнул документы в свой портфель.
– Но сейчас половина десятого, Пол.
Он прошел в прихожую, где висело его пальто.
– Кто‑то из нас должен работать, чтобы кормить семью, – бросил он, надевая пальто.
Юнис сжала кулаки, когда Пол вышел на улицу, и тихо закрыла за ним дверь, все еще надеясь, что он одумается и вернется. Но он не вернулся. Тогда она зажгла ночник.
Войдя в комнату Тимми, она услышала, как он всхлипывает. Не зажигая свет, Юнис села к нему на край кровати.
– Папа любит тебя, Тимми.
– Нет, не любит.
– Очень любит. Просто у него много работы.
Везде надо успеть. Церковь нуждается в нем. У него есть приоритеты. К сожалению, Тимми в этом списке не на первом месте. И она тоже. На первом плане переговоры со старейшинами, встречи с диаконами, беседы с прихожанами.
– Сейчас ему очень тяжело, потому что…
Мальчик развернулся и кинулся к ней в объятья. Юнис крепко обняла его и нежно погладила по голове. Она сама еле сдерживала слезы.
– Сейчас все готовятся к Рождеству, всем нужен твой папа. И он обязан делать свое дело. Это его долг.
– А в Рождество он будет с нами?
– Мы будем все вместе на службе и в канун, и в само Рождество.
Если какая‑нибудь семья не вызовет его по срочному делу. Потому что в прошлом году Пола вызвали именно в тот момент, когда праздничное блюдо уже стояло на столе. Она и Тимми поужинали вдвоем. Потом позвонила бабушка поздравить с Рождеством. Прождав час, Юнис позволила Тимми распаковать подарок, и в одиннадцать часов он пошел спать. Пол вернулся заполночь. На следующий день он поздно встал и не смог уделить внимание сыну.
Но, правда, он нашел время, чтобы подготовиться к вечернему богослужению.
Неужели в этом году все повторится?
– Ты прочитал молитву, сынок? Тимми кивнул, не отрываясь от ее плеча.
Они стали молиться вместе, благодарили Бога за Его любовь и милость, за хлеб и заботу, за Сына Его, Иисуса Христа. Тимми просил Бога благословить его маму и сделать так, чтобы ее кантата имела успех. Он молился за Сэмюеля и Абигайль. За бабушку и дедушку. За своих друзей, за учителей. За всех людей на земле.
– Аминь!
– И за папу, – мягко подсказала Юнис. – Благослови его, Господи!
Шмыгнув носом и вытерев слезы рукавом, Тимми отвернулся. Прижал к себе плюшевого медведя. Свет ночника из коридора проникал в комнату, и она увидела, как вздрагивают его плечи. Он снова заплакал, уткнувшись в игрушку, пытаясь сдержать слезы и заглушить рыдания. Ее сердце не выдержало.
– Я люблю тебя, Тимми. И папа любит тебя.
Она дотронулась до его волос. Мягкие, цвета мокрого песка, совсем как у Пола.
Тимми весь сжался и плотнее закутался в одеяло. У Юнис перехватило дыхание, ее бросило в жар. Она наклонилась к сыну и поцеловала его.
– Ты мое сокровище. Я очень люблю тебя. Ты для нас с папой подарок Божий.
Поцеловала еще раз, погладила по голове, встала, поправила одеяло, чтобы он не замерз, и тихо вышла.
Сидя в гостиной, Юнис плакала, закрыв лицо руками. У Пола больше сострадания к непокорным членам его церкви, чем к собственному сыну. Пол не находит сострадания и к ней. Сколько раз она обращалась к нему за помощью, чтобы утихомирить сплетниц и любительниц поворчать, а он на ходу упрекал ее. Настаивал на том, что их надо выслушивать и приспосабливаться к ним. Главное, чтобы все прихожане были довольны его проповедями. А Юнис могла бы быть и повежливее с такими важными для церкви особами – женами старейшин. Неужели для особых людей существуют особые правила? Тогда почему Пол говорит ей о снисхождении к ним, а сам не может уступить своему единственному сыну? А может, он и не слушает ее? Если бы он слушал, он понял бы, что Тимми своим поведением безнадежно пытается привлечь к себе внимание отца. Даже негативное внимание лучше, чем его полное отсутствие. Пол легко меняет свое расписание, если ему неожиданно назначают деловую встречу или приглашают в гольф–клуб. Но ради нее или сына он никогда не откажется от запланированных дел.
Юнис, сделай то, Юнис, сделай это.
Пол только приказывает ей: организуй хор, сочини кантату на Рождество, сочини кантату на Пасху. И даже если она выполняет его указания, это не значит, что она одна должна отвечать за полученный результат. А у него вечно не хватает времени, чтобы помочь ей, потому что всегда кто‑то где‑то его ждет.
Разумеется, он занят возрождением Сентервилльской христианской церкви, но в сердце Юнис закрались сомнения. Пол с такой скоростью разрушает все старое и создает новое, что возникает вопрос, когда он успевает получать Божье благословление на это.
Тем не менее ему все удается, и церковь процветает. Любую свою удачу Пол расценивал как знак Божьего расположения и помощи. Ведь именно Божью волю он исполняет. Сентервилльская христианская церковь настолько разрослась, что Юнис терялась среди ее прихожан. По воскресеньям Пол проводил уже два богослужения, и старейшины поддержали его идею расширения штата. Рита Уилсон, работавшая офис–менеджером, дала согласие на ведение секретарской работы за минимальную плату. В прошлом месяце она спасла Пола от великого множества телефонных звонков и сэкономила ему уйму часов работы с документами.
Раньше Юнис надеялась, что у Пола появится время, чтобы проводить его с семьей, писать пособия по изучению Библии, как он это делал на старших курсах университета.
Но вместо этого Пол все дни посвящал встречам. «Единственный способ завоевать расположение людей – это дать им понять, что я за человек и что я значу». Так он стал популярен и уважаем. В беседах с мэром города Пол часто цитировал Писание, иллюстрируя Божье учение яркими примерами из жизни. Он объяснял, что хочет привлечь новых прихожан, делая упор на современную трактовку Библии, а не повторяя старые доктрины. Пол перестал проводить по средам вечерние занятия по изучению Библии, так как в середине рабочей недели в церковь приходило слишком мало народа.
Часы пробили одиннадцать.
Юнис вдруг стало стыдно, что она столько времени провела, жалуясь и перебирая все недостатки своего мужа, и ни разу не вспомнила о своих собственных.
Господи, измени мои мысли и мое сердце, избавь меня от гнева, пустившего корни в моей душе, разрушающего мой брак и отравляющего мою жизнь.
Юнис вошла в кухню, где они с Тимом большую часть времени проводили вдвоем, налила себе молока, подогрела его в микроволновой печи и села за стол.
Господи, Ты мой пастырь. Ты дал мне все, в нем я нуждалась. Свою милость и силу, любовь и водительство, чтобы я могла идти тем путем, который Ты избрал для меня. Защити меня от недругов. Я так ранима. В глубине души я понимаю, что важен только Ты, а мирские дела ничтожны. Но так легко оказаться в их плену. Сделай так, чтобы я сумела явить Твою любовь другим людям. Я хочу всегда поступать правильно, но у меня так много неотложных дел, что я не знаю, с чего начать.
Раздался звук открывающейся входной двери.
Волнуясь, Юнис обхватила руками кружку с молоком. Она услышала, как открылась и закрылась дверь гардеробной. Послышались шаги по линолеуму и усталый вздох.
– На автоответчике сообщение от Марвина. Лавонн нездорова и не будет участвовать в представлении.
– Как обычно. – Она устала от борьбы. Завтра с таким же заявлением позвонят и Джесси Боэм, и Ширли Уинк.
– Что значит «как обычно»?
Господи, помоги мне сохранить спокойствие!
– Им не нравится кантата.
– Это твой долг сделать кантату такой, чтобы она нравилась. Ты хоть понимаешь, сколько проблем доставила мне тем, что не смогла держать ситуацию под контролем?
– Ты обвиняешь меня в том, что я не в силах изменить.
– Ты отвечаешь за представление. Ты – «последняя инстанция». Юнис сдержалась и не стала перечислять его неудачи.
– Хорошо. Раз я одна за все отвечаю, то я тебе скажу: кантата посвящена рождению Сына Божьего, Иисуса Христа, а не крыльям на костюме Лавонн и не блесткам у нее на платье.
– Я уверен, что это ей и так хорошо известно, как любому другому. – Выражение лица Пола стало жестким.
– Если бы она понимала, ты бы не получил сообщение от ее мужа о ее болезни.
– Я перезвонил Марвину и сказал, что утром ты позвонишь, чтобы принести свои извинения за это недоразумение.
Пол не сомневался, что жена подчинится ему. Но гнев, который Юнис подавляла в себе, прося Бога избавить ее от такого испытания, прорвался наружу. Отец, неужели я должна противостоять мужу? Что ж, пусть будет так.
– Я непременно позвоню и выражу свое сожаление, что представление пройдет без ее участия.
– Что это за выходки?
– Это не выходки, Пол. – Глаза Юнис наполнились слезами. – Я не собираюсь быть заложницей необоснованных претензий Лавонн.
– Усмири свою гордыню и прими Лавонн как свою сестру во Христе.
– Разве можно принять ее как сестру, если она хочет во время представления направить луч прожектора на себя,а не на Иисуса Христа?
– Ты преувеличиваешь.
– Ты просто ничего не слышишь. Не слышишь уже очень давно. Пол пододвинул стул и сел.
– Ладно. Сейчас я тебя слушаю. Расскажи мне, какие у тебя проблемы.
Какие проблемы у нее.Не у них. Юнис посмотрела на него через стол. Молоко уже остыло.
– Ты всегда возлагаешь вину на меня. Почему? Наверное, она – козел отпущения.
Пол молчал, и выражение его лица вызывало у нее желание кричать и просить у Бога помощи.
Господи, подскажи мне правильные слова.
– У меня нет проблем с Лавонн. Все дело в ее отношениях с Богом. Существуют ли эти отношения?
– Ее муж – один из старейшин, Юнис. Конечно, она общается с Богом.
– Я бы хотела так думать, но с тех пор, как она вошла в состав хора, я не нахожу этому никаких доказательств.
«И прежде не находила», – хотела добавить Юнис, но не осмелилась.
Когда супруги Локфорд стали прихожанами Сентервилльской христианской церкви, Юнис решила, что они очень приятные люди. Было известно, что до этого Локфорды служили в других приходах. И все же Юнис была крайне удивлена, когда три года назад Пол принял отставку Холлиса и Отиса и назначил Марвина на должность старейшины. Мало кто знал мистера Локфорда, но при этом никто не поспорил с Полом, кроме Сэмюеля. Правда, его мнение было проигнорировано Полом. «Я уже говорил, что не намерен собирать сведения ни о ком из христианского братства». Все шло гладко для самого Марвина, который всячески поддерживал Пола во всех его начинаниях. Но жена Марвина с самого начала использовала положение мужа в личных целях.
– Юнис, зачем ты раздуваешь из мухи слона? Что плохого в том, что костюм Лавонн будет сверкать чуть ярче?
Это она‑то раздувает из мухи слона? Ей действительно все меньше и меньше нравилась Лавонн. И, возможно, дело было в том, что Юнис судила о людях слишком строго. Но как это ужасно – все время потакать чьим‑то капризам.
– Все это слишком незначительно, Пол. Я прекрасно понимаю это. И Эбби уже внесла изменения в костюм, чтобы удовлетворить желания Лавонн. Но она не угомонилась.
Так уже было не раз.
– За три года произошло много подобных ссор. Разве ты не замечал? В результате и возникает один большой вопрос: а верит ли Лавонн в Бога?
Глаза Пола потемнели.
– Вряд ли я стал бы просить Марвина занять место старейшины, если бы не был уверен в них обоих.
Было бесполезно напоминать ему, что он, почти не зная Локфорда, предложил ему важный пост. То же самое было верно и по отношению к Боэму и Уинку.
– В конце концов, общение Лавонн с Господом имеет для меня большее значение, чем ее участие в представлении.
Пол резко двинул стулом, щеки его покраснели.
– Ты думаешь, для меня это не имеет никакого значения? Ты все равно позвонишь ей и извинишься. Ты меня поняла? Ты моя жена и должна наводить мосты доверия и понимания, а не разрушать то, что с таким трудом было создано мной без твоего участия.
Пол вышел из кухни.
Униженная и оскорбленная, Юнис замерла на месте. Ее сердце пронзила боль.
Господи, разве Пол прав? Я все разрушаю? Помоги мне простить обиду и подскажи, что делать. Помоги мне…
–Пол?
– Что? – Его страдальческое выражение лица будто говорило о том, как ему надоела жена, от которой были только проблемы.
Юнис сдержала слезы, моля Бога о том, чтобы ее услышали.
– Нам надо поговорить о Тимми.
– Не сегодня. Я устал. – Пол закрыл глаза, всем видом показывая, как он утомлен.
– Когда же?
– Завтра утром.
Но когда на следующее утро Юнис проснулась, Пол уже ушел.
На кухне она нашла записку. «Завтрак с С. Д. Ленч в клубе с мэром. Ужин, возможно, дома».
Этим он хотел сказать, что ужин должен быть готов к его приходу.
* * *
К тому времени, когда Стивен приехал на рождественское представление, зал собраний был уже полон. Декер встал в дальнем углу вместе с теми, кто так же, как и он, был вынужден оставить машину в шести кварталах от церкви. Стивен размышлял о том, что количество прихожан так увеличилось, что старейшины должны рассмотреть вариант дальнейшего расширения церковных помещений. Коробочка стала явно мала.
Теперь, найдя место, Стивен мог передохнуть. В воздухе стоял запах сосны и аромат пряников. Внешний вид зала с гирляндами из хвойных веток, красными бантами, украшавшими окна, сцену и пианино, напомнил ему старые рождественские открытки в викторианском стиле.
Когда появился пастор Пол, одетый в элегантный черный костюм, белоснежную рубашку и черный галстук, воцарилось всеобщее молчание. Он объявил кантату. Молитва, которая последовала затем, была несколько затянута, но как всегда Пол был красноречив. Он закончил и, с царственным видом оглядев зал, кивнул головой. Потом занял место в первом ряду. Стивен удивился тому, что Тимми не сидел рядом с отцом. Мальчик устроился между Абигайль и Сэмюелем Мейсон.
Когда вошла Юнис, у Стивена перехватило дыхание. Ее белокурые волосы спадали на плечи. Единственным украшением длинного черного платья была нитка жемчуга. Весь следующий час Декер завороженно ловил каждое ее движение, оценив всю выгоду своего местоположения в темном углу зала. Никогда раньше он не встречал столь прекрасной женщины; он был поражен ее красотой – и внутренней, и внешней.
Это была ее третья рождественская кантата, и она была совершеннее предыдущих.
Юнис сочинила более сложную мелодию, собрала еще больше певцов, изготовила еще больше декораций. Было проделано столько работы! Когда представление закончилось, Стивен остался стоять в своем углу. Он берег поздравления для более удачного момента и хотел позднее выразить Юнис свое восхищение. Участники хора смешались со зрителями. Когда появилась Лавонн, всем пришлось расступиться, чтобы дать ей возможность пройти, так широки и размашисты были ее крылья, она напоминала скорее чудовищного мутанта, чем ангела. Стивен еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
После представления и обмена поздравлениями присутствующие обступили столы, на которых стояли вазы с имбирными пряниками и бокалы с горячим яблочным сидром. Юнис улыбалась, рядом с ней вертелся Тимми, но Стивен уловил в ее облике усталость. После такого сильного напряжения и волнения подобная реакция неизбежна. А Полу было не до жены – он угощал пуншем мэра и его супругу.
Стивен стал пробираться сквозь толпу. Неожиданно он встретился взглядом с Юнис, и его бросило в жар. В ее присутствии с ним это случалось постоянно. При этом Декер искренне надеялся, что она не замечает, как он восхищается ею. Он не хотел, чтобы что‑то испортило их дружеские отношения.
– Привет, приятель! Как дела? – поздоровался Стивен с Тимми. – Может, пойдем возьмем имбирных пряников, прежде чем их все расхватают? Или мама не разрешает?
– Мама, можно?
Улыбаясь, Юнис погладила сына по зачесанным назад волосам:
– Конечно!
Стивен отошел к столу, взял два пряника и наполнил бокал пуншем. Но, подходя к Юнис, он заметил, как Пол делает знаки жене, чтобы она присоединилась к нему и высоким гостям. Юнис поднялась со своего места, где она сидела рядом с семьей Мейсон и направилась сквозь толпу, чтобы поприветствовать важную для Пола чету. Оглядываясь по сторонам, она заметила поднятую руку Стивена. Он показывал ей на Тимми, который стоял рядом с ним, чтобы она не беспокоилась за мальчика. Она улыбнулась и помахала ему рукой.
– А ты хочешь познакомиться с мэром, Тимми?
– Нет. Я хочу вернуться на наше место и посидеть рядом с Эбби и Сэмом.
В мгновение ока мальчик оказался между Мейсонами. Стивен пошел за ним, показывая Юнис, где их искать. Декер протянул Эбби бокал, предназначавшийся для Юнис.
– Слишком много народа сегодня.
– Больше трехсот человек, – сказал Сэмюель. – Некоторым пришлось стоять.
– Как мне, например.
– Если бы мы не пришли на час раньше, тоже не нашли бы места, – сказала Эбби.
