Текст книги "Звуки Шофара"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)
Беспокойное выражение лица Юнис встревожило Пола. Что теперь не так?
– Можно мне пойти поиграть, ма?
– Спроси у отца.
– Можно, па?
Пол кивнул:
– Конечно, можно. Положи кружку и тарелку на столешницу рядом с раковиной, Тим. Этим ты поможешь маме.
Тим собрал все со стола и сделал, как было велено.
– Спасибо, родной. – Юнис поцеловала сына и нежно потрепала его по головке. – Можешь немного поиграть, а потом настанет время принять ванну.
Пол заметил удрученный вид сына и обнял его.
– Может, позже вечером мы поиграем с тобой. – Он поцеловал Тимми и отпустил его.
– Давненько ему не удавалось заполучить тебя, – пояснила Юнис.
– Знаю. – Когда он в последний раз играл с сыном во дворе? Надо постараться выкроить время. – Холлис Сойер разнервничался, потому что я убрал Библию короля Иакова. – Пол надкусил свой бутерброд. – Он хочет, чтобы я положил книгу обратно на кафедру. Сэмюель советует мне пойти на компромисс.
– Эбби так и подумала, что это имеет отношение к Библии. Она сказала, что один из основателей…
– Сэмюель сообщил мне. Когда в церковь приходили только старые члены общины, можно было спокойно цитировать Библию короля Иакова. Но новые прихожане, Юни, смотрят на меня пустыми непонимающими глазами, когда я читаю ее. Я решил больше не использовать ее.
– Куда ты ее убрал?
– В свой кабинет.
– В коробку или на полку?
Пол вмиг потерял аппетит. Может, она хотела напомнить ему о том ропоте возмущения, который поднялся после того, как он сложил в коробку все старые книги Генри Портера?
– На полку.
– Может, лучше положить ее в шкаф–витрину в притворе?
– Чтобы умаслить Холлиса?
– Чтобы поместить книгу на почетное место. Библия – это основа всего твоего служения. Согласись с ними в этом. К тому же, эта конкретная Библия имеет историческую ценность для Сентервилльской христианской церкви. Когда старые члены общины увидят при входе в церковь эту реликвию, это утешит их. Даст им ощущение преемственности. Сначала можешь поговорить об этом с Сэмюелем. Послушай, что он скажет, как воспримет идею. Ты же знаешь, он готов сделать все, что в его силах, чтобы уговорить остальных помогать тебе ради будущего общины.
Полу очень не нравилось чувствовать себя маленьким мальчиком, все действия которого контролируют старшие. Но в словах Юнис был здравый смысл. У него и так было полно проблем с Холлисом и Отисом, не хватало еще создавать новые. До тех пор пока он не выберет новых старейшин, которые будут согласны с его точкой зрения, ему придется делать все, что в его силах, чтобы корабль Сентервилльской церкви не пошел ко дну.
– Очень плохо, что Холлис Сойер и Отис Харрисон все свое свободное время тратят на поиск поводов для скандала.
Юнис ласково улыбнулась:
– По–моему, они не нарочно вносят разногласия, Пол. Они последние старожилы этой церкви. Они всегда стояли на защите ее интересов и поддерживали в ней жизнь. На их взгляд, ты совершенно не ценишь традиции и те титанические усилия, которые им пришлось приложить для сохранения Сентервилльской христианской церкви.
– Было бы намного легче, если бы они сами менялись со временем.
– Не все должно меняться, Пол, и меньше всего наша любовь друг к другу как к братьям и сестрам.
У Пола скрутило желудок.
– Я преклоняюсь перед их верностью и преданностью.
– Я знаю об этом, а они нет. Ты должен показать им это.
– Как, Юнис? Ни Холлис, ни Отис не могут высидеть собрания старейшин без того, чтобы не отклониться в сторону от повестки дня. Да к тому же Холлис не на шутку разошелся. Сомневаюсь, что он послушает Сэмюеля, не говоря уж о том, что он послушает меня.
Пол был сыт по горло этими стариками, пытающимися управлять его церковью.
– Во–первых, извинись за то, что убрал Библию, и не оправдывайся.
– Погоди‑ка минутку.
– Выслушай меня до конца, Пол. Пожалуйста. Он отчаянно старался держать себя в руках.
– Ладно. Что ты предлагаешь?
– Во–вторых, на следующих молитвенных собраниях попроси каждого из них выступить перед общиной. Пусть они расскажут, как пришли к Богу, как эта церковь помогла им сохранять веру на протяжении стольких лет. Какие надежды они связывают с будущим Сентервилльской христианской церкви.
– Юнис, ты вообще знаешь этих людей?
– Да, – спокойно ответила она.
– Тогда ты прекрасно понимаешь, что ни один из них не в состоянии высказаться менее чем за тридцать минут. Если я отдам микрофон Отису, нам придется задержаться до второго пришествия.
– Пол…
– Ни в коем случае.
– Разве ты не заинтересован узнать о них больше?
– Вопрос не в том, буду ли я заинтересован, а в том, насколько это нужно общине.
– Как пастор, ты должен учить людей любить друг друга. Это твоя работа. Как ты можешь научить прихожан любить старейшин церкви, если ты сам не любишь их?
– Но я люблю их.
Юнис быстро взглянула на него. Ей не потребовалось произносить ни одного слова, чтобы Пол понял, о чем она думала. Не без досады и даже раздражения ему пришлось признать, что его жена права. Не было в его поведении ни терпения, ни доброты к этим двум почтенным старикам. Они действовали ему на нервы, а он не подпускал их к ведению церковных дел. Он игнорировал их предложения и делал то, что сам считал правильным.
– Кто‑то должен взять на себя бремя ответственности, Юнис. Иначе все здесь полетит в тартарары.
– Иисус несет это бремя, Пол. Ты знаешь об этом лучше, чем кто‑либо. Знаешь также, что Сэмюель многие годы молился, чтобы дать второе дыхание этой церкви.
– Именно это я и пытаюсь сделать! Кто, как не ты, должен понимать, с каким рвением я работаю, чтобы достичь этой цели!
– Ты был призван сюда, чтобы слегка раздуть пламя костра, Пол, а не подлить масла в огонь, который может спалить этот храм дотла.
Пол бросил салфетку на стол.
– И то, что я убрал Библию с кафедры, может способствовать полному уничтожению церкви? Ты – женщина. Ты не понимаешь, как правильно управлять церковью и…
В глазах Юнис вспыхнули огоньки.
– Ты всегда говорил мне, что я не должна молчать, если увижу, что что‑то идет не так.
– Почему ты так старательно выискиваешь мои ошибки?
Произнося эти слова, Пол знал, что несправедлив к жене, но извиняться ему не хотелось.
– Я не выискиваю твои ошибки, Пол. Я стараюсь помочь тебе понять этих людей.
Ее глаза блестели от слез. Ради кого она, интересно, старается? Ради мужа или тех старейшин, которые только и делают, что создают ему проблемы?
Юнис подалась вперед:
– Холлис Сойер служил на Филиппинах во время Второй мировой войны. Он выжил после батаанского «марша смерти» [26]26
Шестидневный переход пленных от места пленения до концлагеря на полуострове Батаан (Филиппины) весной 1942 г. Во время того перехода бо́льшая часть пленных погибла.
[Закрыть]. Многим парням, большинству, с которыми он служил, не повезло так, как ему. Он сказал, что именно тогда он уверовал в Христа. Вера очень помогла ему по возвращении домой, потому что его жена, которую он полюбил еще в школе и на которой женился перед войной, изменила ему со своим коллегой. До Холлиса в его семье разводов не было. Он стал первым, кто развелся, и очень тяжело переживал расторжение брака. Но потом он повстречался со своей второй женой, Дэнис. Случилось это после того, как с Холлисом произошел несчастный случай на стройке. Дэнис работала медицинской сестрой, и именно ее заботам было вверено его здоровье. У них родилось трое детей. Дочь с синдромом Дауна умерла в двадцать лет. Двое сыновей женились и переехали на восточное побережье. Восемь лет назад от рака скончалась Дэнис. До самой смерти она оставалась в их с Холлисом доме, и муж ухаживал за ней. – Юнис смахнула слезу со щеки. – Отис Харрисон тоже служил в армии во время Второй мировой, но в Европе, был врачом. С 1972 до 1976 года он был мэром Сентервилля. В 1986 году его снова избрали на эту должность, а потом ему пришлось отказаться от нее из‑за болезни Мэйбл, но он прослужил в муниципалитете еще три года. Сейчас он полностью взял на себя заботу о своей жене. У Мэйбл врожденный порок сердца. Она очень известная в Сентервилле личность, Пол. Ты знал, что она выиграла два национальных конкурса по кулинарии? А Сэмюель Мейсон! Он служил пулеметчиком на бомбардировщике Б-17 и на его счету более тридцати боевых вылетов в Германию. Эбби работала учительницей в местной школе. Преподавала гражданское право. До сих пор ее ученики заглядывают к ней. Один заехал, когда я была у нее в гостях, и рассказал мне, что Эбби всегда верила в него и благодаря ее поддержке он поступил в колледж.
– Хорошо, хорошо. Я понял.
– Точно, Пол? Ты знал, что Сэмюель три года подряд платил из своего кармана налоги на церковную недвижимость, а Отис и Холлис заново покрыли крышу прицерковного дома?
Закипевшая было в Поле злость стала остывать.
– Кто рассказал тебе все это?
– Многое узнала от людей, которых навещала в приюте для престарелых в Вайн–Хилле. Побеседуй с ними, и ты много узнаешь о Сентервилльской христианской церкви, Пол, и о тех, кто верой и правдой служил в ней на протяжении многих лет. – Юнис нежно улыбнулась. – Все, что тебе необходимо сделать, это задать пару вопросов, а потом сесть и слушать.
Временами она изумляла его. Как жаль, что у него нет ни ее таланта, ни времени, чтобы развивать его.
– Можешь ты понять, что у меня в отличие от тебя не хватает времени на то, чтобы часами слушать жизненные истории каждого прихожанина? – Пол заметил, как потускнели ее глаза, и сильнее сжал ее руки. – Я могу уважать их за все, что они сделали для церкви, и любить их как братьев и сестер во Христе, но мне нужно вывести эту церковь из прошлого, чтобы благополучно перейти в двадцатый первый век, иначе, Юни, эта церковь просто перестанет существовать.
– Эти люди и есть твоя церковь, Пол.
Да, его отец был прав. Женщина должна молчать и подчиняться! Ему не следовало делиться с ней своими проблемами.
– Они лишь частьцеркви. – Больше он не уступит. – И они уже в меньшинстве. – Почему все нужно объяснять? – Когда мы только приехали сюда, прихожан было всего шестьдесят, а теперь посещаемость церкви возросла, причем значительно по сравнению с прежними цифрами. Теперь каждое воскресенье паства увеличивается! Каждое воскресенье! И не Отис с Холлисом или даже Сэмюель ходят по всему городу, стучат в двери и подолгу беседуют с жителями или принимают участие в деятельности молодежных сообществ и организаций. Это делаю я! И привлечение в общину именно молодых является главной целью моей работы. Будущее церкви за молодыми, Юни. А благодаря нам эта цель становится достижимой. Благодаря тебе и твоей музыке. Той самой, против которой старейшины так резко выступали, если ты помнишь. И я не позволю этим старикам устанавливать диктат над всей общиной, чтобы всех нас держать заложниками своих прихотей. Я хочу воскресить эту церковь, Юнис, а не стоять в сторонке и наблюдать за тем, как она гибнет из‑за старомодных идей и методов!
– У тебя самые лучшие намерения, Пол. Я знаю.
Но в словах Юнис отчетливо прозвучало предостережение.
– Почему ты приняла их сторону?
– Дело не в этом, Пол. Речь идет о единении друг с другом, о мирном сосуществовании. Мы все едины в Теле Христовом. Мы все нужны.
– Так, значит, мне остается только установить мир любой ценой? Верно я говорю?
– Разве размещение Библии в притворе можно назвать «любой ценой»? Что стоит за всем этим, Пол? В чем заключается истинная причина твоей бескомпромиссности?
– Ты моя жена, Юнис! Вот истина! Тебе полагается стоять рядом со мной и поддерживать меня, а не подвергать анализу и переосмыслению все мои поступки.
Она побледнела, но продолжала говорить тихо, мягко:
– В чем заключается истинная причина?
– Правда заключается в том, что я не хочу позволять этим старикам диктовать, что мне следует делать, а чего не следует, чтобы улучшить положение дел в этой церкви!
Голова ее поникла.
– Пап? Почему ты сердишься на мамочку?
Пол вздрогнул, сгорая от стыда.
– Я вовсе не сержусь на маму, Тим. Мы просто разговариваем. Иди, поиграй со своими игрушками. – Когда малыш скрылся из виду, Пол умоляюще посмотрел на Юнис. – Что с тобой происходит в последнее время? Обычно ты всегда была рядом, плечо к плечу. Почему именно сейчас, когда все так хорошо, ты вдруг вскидываешься на дыбы? Я за тебя боролся, помнишь? Два месяца назад они буквально стеной встали против твоей музыки.
Спорил с ними аж до посинения, пока не убедил согласиться на смешанный репертуар из традиционных псалмов и современных композиций.
Идея, конечно, полностью принадлежала ему, но тогда она была согласна с ним.
Глаза Юнис наполнились слезами, однако она не стала ничего говорить.
Пол снова почувствовал неприятный укол совести. Но он с негодованием заглушил ее голос. В его намерения вовсе не входило обидеть Юнис. А она разве подумала, как сильно ее слова задели его? Лучше ей самой как следует поразмыслить над своим поведением, а не смотреть на него глазами испуганной лани. Он – ее муж. Она обязана быть преданной ему. Почему она вообще сделала из всего этого проблему? Неужели она не понимает, что он старается очистить Сентервилльскую церковь от паутины? Все это вертелось у Пола на кончике языка, но он не стал говорить, так как точно знал, что она скажет. Что он выгонит из общины ее старых членов, как только к ним присоединятся новые. Но в его намерения это не входило. Ей следовало знать об этом.
Юнис больше ничего не сказала ни о Холлисе, ни о Библии. Спросила, не хочет ли он добавки. На что Пол ответил отрицательно. Она убрала со стола, налила в раковину немного жидкости для мытья посуды и открыла горячую воду. У Пола появилось ощущение, что она молилась, пока мыла посуду. Он вышел в гостиную, сел в свое кресло. Может, ему стоит позвонить отцу и спросить у него совета? Но к чему лишний раз беспокоить папу? Тем более, Пол прекрасно знал, что скажет его отец: убери Библию, и пусть Бог разбирается со старейшинами. Продолжай работать и перестань забивать голову тем, что о тебе подумают несколько брюзжащих стариков. В церкви всегда есть враждебно настроенные люди, мужчины или женщины, которые жаждут разнести на части то, что ты пытаешься построить.
Но Юни, Господи? Юни никогда раньше не спорила со мной.
Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов [27]27
См.: Притч. 31:10.
[Закрыть] .
Юнис – само воплощение добродетели. Разве не за это он полюбил ее? А еще за ее голубые глаза и милую улыбку. Она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей [28]28
См.: Притч. 31:12.
[Закрыть] .Юнис всегда делилась с ним своими мыслями по поводу его служения Богу. Всегда поддерживала его. Всегда была его соратником, вдохновителем.
«Что стоит за всем этим, Пол?»
Его гордыня, вот что она имела в виду, и вопрос этот больно задел его. А что можно сказать об этих двух почтенных старцах? Разве они не находятся во власти гордыни? Холлис беспардонно ведет себя с тем, кто выше его по должности. На собраниях церковного совета они с Отисом половину отведенного времени тратят на пустую болтовню о прошлом, а не на обсуждение насущных нужд церкви. Неужели он обязан уступать им каждый раз, когда они требуют оставить в церкви все как есть, без изменений? Гордыня поработила обоих стариков, и они просто не хотят слушать его доводы.
Полу же хотелось, чтобы они отошли в сторонку и позволили ему свободно, без помех, реформировать и расширять эту церковь. Чтобы они прекратили вставлять палки ему в колеса и просто работали с ним бок о бок. Чтобы Сентервилльская христианская церковь стала маяком для всех горожан. А еще им следует выказывать ему уважение, ведь он пастор.
Юнис вошла в гостиную. Положила руку ему на плечо, наклонилась и поцеловала.
– Я люблю тебя, Пол.
Прошла в комнату Тимми и напомнила сыну, что пора собирать игрушки и принимать ванну. Тимми обожал плескаться. Вскоре послышалась его беззаботная болтовня под аккомпанемент пущенной из крана воды. Юнис весело смеялась и шутила.
Пол положил руку на Библию.
Ты знаешь, что я пытаюсь сделать здесь, Иисус. Когда я пришел сюда, эта церковь была полностью лишена жизненной силы. Она была похожа на долину смерти. И именно поэтому Сэмюель искал нового пастора. Старейшины знали о возникшей проблеме. Ты привел меня сюда, чтобы изменить ситуацию. Так почему же на каждое мое действие они отвечают противодействием? Почему они брюзжат, придираются ко мне и относятся с недоверием к любым переменам, как старые сварливые бабки?
Тимми с мокрыми аккуратно зачесанными назад волосами и с книжкой под мышкой чинно вошел в комнату. Пол был совсем не в том расположении духа, чтобы в миллионный раз читать «про маленький паровозик».
– Не сегодня, Тимми. – Мальчик подошел ближе и настойчиво протянул книжку. – Я сказал: нет. – В дверях появилась Юнис. – Можешь немного помочь мне? Невзирая на несметное количество книг в его владениях, он хочет читать именно эту. Опять.
– Эта его любимая. – Юнис улыбнулась и села на краешек дивана. – Твоя мама как‑то рассказывала, что у тебя была любимая книжка «Кролик Питер». И читала она ее, должно быть, тысячи раз.
Пол вспомнил и сменил гнев на милость.
– Ладно, Тимми.
Он посадил сына на колени, открыл книгу. Чем скорее он прочитает книжку, тем скорее малыш отправится спать. Полу не терпелось вернуться к размышлениям о более важных делах. Ему было не до приключений игрушечных локомотивов и примерных мальчиков и девочек.
– У меня получится… Смотри, пап… – Тимми попытался придержать пальчиком страницу, но Пол смахнул руку сына и перевернул страницу. – У меня получилось бы…
Пол захлопнул книгу и швырнул ее на кофейный столик.
– Все. Конец. Пора спать.
Он поцеловал сына и спустил его с колен.
– Пойдем, Тимми. – Юнис протянула ему руку.
У ребенка грустно поникли плечики. Юнис взяла сына за руку, и они исчезли в коридоре. Послышался ее тихий голос:
– Папа сейчас очень занят. Нет, он не сердится на тебя.
Потом из другой комнаты донеслось чтение Юнис. То неспешное и размеренное, то быстрое и ритмичное, почти как настоящее «чух–чух» игрушечного паровозика.
Так что же я делаю, Господи?
«Что стоит за всем этим, Пол?»
Гордыня,– подумал он. – Их и моя.
Пола охватило чувство стыда за то, что он позволил себе сорваться, но понять его можно. Вот уже несколько месяцев он борется с Холлисом и Отисом, стараясь быть терпимым. Разве в таком случае стоит удивляться, что он потерял контроль над собой, когда Холлис устроил настоящий скандал из‑за исчезнувшей с кафедры старой Библии. Пол не понял истинную причину возмущения Холлиса. Может, он был несколько суховат в общении с Сэмюелем? Холлис, безусловно, кинется с жалобами к Отису, и тогда у него будут двое неистовствующих старейшин. Трое, если и Сэмюель затаил обиду. В висках у Пола отчаянно стучало.
Дверь детской едва слышно закрылась, и в коридоре появилась Юнис.
– Пойду приму ванну с пеной.
– Прости, что был несдержан с Тимми. – Пол грустно улыбнулся. – Может, ты спрячешь эту книжку на время, чтобы он позволил почитать ему что‑нибудь другое для разнообразия?
Он знал, что обидел Юнис. Она всегда рядом, всегда готова выслушать его, помочь ему, если знает чем. Пол знал, что наговорил множество неправильных, несправедливых слов Холлису. Теперь, независимо от степени взвинченности старика, Полу придется хотя бы попытаться помириться с ним.
– Позвоню Сэмюелю. Если предложение выставить эту ветошь – Библию короля Иакова – в шкафу в притворе снимет напряжение в отношениях, я сделаю это.
Юнис посмотрела на каминные часы.
– Еще не слишком поздно. Тебе не следует терять времени. – Она открыла дверь. – Пойду приму ванну. Буду молиться за тебя, Пол. У тебя все получится, если ты доверишься Богу.
«Доверишься Богу».
Пол подождал, пока не услышал звук льющейся в ванну воды. Потом поднял телефонную трубку, помедлил в нерешительности и набрал номер Сэмюеля Мейсона.
* * *
Сэмюель положил телефонную трубку.
– Итак?
Эбби приподняла брови и посмотрела на него поверх оправы своих очков. Она перестала раскачиваться в кресле–качалке, когда зазвонил телефон, и, ожидая услышать от мужа содержание разговора, все еще сидела в задумчивой неподвижности с вышивкой на коленях.
– Как поживают твои наволочки?
Каждый год Эбби готовила по новому комплекту расшитых наволочек для их дочери с зятем, а еще для своих двух правнуков.
– Прекрасно. А что это за «хорошая идея»?
– Пол хотел узнать, как я отнесусь к тому, что Библия короля Иакова будет помещена на почетное место в притворе.
Эбби широко улыбнулась:
– Да, молодчина она все‑таки. – Эбби снова взялась за рукоделие.
– Кто «она»?
– Юнис, разумеется.
– По–твоему, это ее идея?
– Ты же не думаешь, что Пол мог самостоятельно додуматься до этого? Тот, кто это предложил, отличается кротким нравом и хочет исправить положение.
– Эбби…
– Я уже много лет Эбби. Этот парень все равно что скаковая лошадь, закусившая удила.
Сэмюель ухмыльнулся:
– Что ты вообще знаешь о скакунах?
– Пол собирается поговорить с Холлисом?
– Он не сказал, но в любом случае я сомневаюсь, что Холлис сейчас в состоянии принять хоть какое‑то извинение.
– О, ты сумеешь разобраться с ним и навести мосты.
Он сделает все, что будет в его силах. Сэмюель взял книгу и притворился, что читает. На самом деле он решил помолиться о том, чтобы ему удалось навести этот мост и чтобы Полу Хадсону хватило здравого смысла воспользоваться им.
* * *
Стивен сидел за стойкой «Закусочной Чарли», медленно пил свой кофе и перебрасывался незлобивыми шуточками с Салли, когда вошел Пол Хадсон, весь мокрый от пота с прилипшей к телу футболкой. Его волосы торчали в разные стороны, спортивная куртка была повязана на талии. Пол сел на табурет рядом со Стивеном, поздоровался с ним и заказал стакан апельсинового сока.
– Сколько миль на этот раз, пастор Пол? – зазвенел голосок Салли.
– По меньшей мере пять, – отдуваясь, ответил Пол. Уголки рта Стивена чуть приподнялись в полуулыбке:
– Что вас беспокоит?
Пол глянул на него и улыбнулся:
– Человеческие взаимоотношения.
– Понятно. – Стивен приподнял свою кружку. – Жизнь – это полоса препятствий.
– Прошлым воскресеньем я налетел на одно такое препятствие и упал лицом вниз. – Пол достал из заднего кармана спортивных штанов платок и вытер лицо и шею.
– Налетели на джентльмена, который, казалось, был готов подвесить вас за ноги?
– Мимо вас ничто не проходит незамеченным?
– Я всегда настороже в незнакомом обществе. Вокруг слишком много минных полей.
– Вы впервые пришли на воскресное богослужение?
– Нет. Но давненько не был.
– Эксперимент не удался?
– Наоборот, перевернул всю мою жизнь. В хорошую сторону. Я даже не надеялся, что мне удастся испытать те эмоции, которые я испытал.
–И?
Если бы Хадсон был постарше, Стивен решил бы, что тот напрашивается на комплимент. Но пастор слишком молод, а потому наверняка знает себе цену.
– Я снова приду.
– Хорошо. – Поблагодарив Салли, Пол схватил стакан сока и наполовину опустошил его. – Вы архитектор, насколько я знаю?
– Он руководит стройкой того громадного дома на горе, – вставила Салли.
– Значит, вы знаете специалистов в строительном деле?
Так–так.
– Нескольких. – В реабилитационном центре Стивен разговаривал с парой–тройкой циников из числа повторно лечащихся от алкоголизма, которые утверждали, что церковь всегда заинтересована в прихожанах, имеющих деньги и могущих оказаться чем‑то полезными для общины. – Какие специалисты вас интересуют?
– Такие, которые могли бы изготовить шкаф–витрину.
Стивен сразу подумал о Каланче: громадного роста, на вид неуклюжий и глуповатый, он, пожалуй, был самым талантливым плотником во всей округе. Каланча изготавливал любые предметы мебели, считая это занятие своим хобби. Причем он работал только традиционными инструментами и методами.
– Возможно, знаю. Посмотрю, что я могу сделать для вас. Когда работа должна быть выполнена и сколько вы готовы заплатить за нее?
– Мне нужна предварительная оценка, а по времени – чем скорее, тем лучше.
– У меня есть один человек на примете, и делает он изумительные вещи, однако для него это приработок, а не основная работа. Если он заинтересуется, я передам ему, чтобы он заехал в церковь, а вы сможете посвятить его в детали.
– Замечательно. Спасибо.
– Не спешите благодарить, пастор. Это изделие обойдется вам в кругленькую сумму. Возможно, лучше съездить в мебельный магазин и там подыскать нужную вещь. Это будет во сто крат дешевле.
– Возможно, но думаю, это изделие должно быть особенным. Похоже, пастору Полу утерли нос, когда он налетел на это «препятствие». Стивену, пообломавшему немало копий в таких вопросах, было хорошо знакомо чувство, которое теперь испытывал Хадсон.
– Когда работаешь с людьми, всегда возникают трудности. Так уж заведено.
– Вы совершенно правы. – Пол допил свой сок. – И зовите меня Пол. – Поставил пустой стакан на стойку. – Сдается мне, что у нас с вами много общего, Стивен. Мы оба строители, и нам обоим приходится иметь дело с инспекторами, которые всегда ищут какие‑нибудь огрехи в нашей работе.
Пол достал бумажник и извлек из него приличную горсть монет, которых с лихвой хватило бы, чтобы заплатить за сок и оставить щедрые чаевые.
– С инспекторами, которые могут помешать делу, всегда стоит дружить. – Стивен развернулся на стуле и, подняв голову, насмешливо посмотрел на пастора. – Так шкаф–витрина выступает в качестве взятки, или так вы пытаетесь исправить ситуацию?
Стивен увидел, как покраснели щеки пастора, и ему стало любопытно, от смущения или от злости. Может, не стоило спрашивать. К тому же внутренние дела Сентервилльской христианской церкви его не касаются. Если, конечно, он не решит стать ее членом.
– И то, и другое. – Пол поморщился. – Говорят, и ворона – птица съедобная.
– Так‑то оно так, но уж точно не самая вкусная.
– Может, ее вкус надолго отобьет у меня охоту повторять ошибку. – Он махнул рукой на прощание. – Надеюсь вновь увидеть вас в воскресенье утром.
Пол поблагодарил Салли и вышел за дверь.
Стивен заплатил за свой завтрак и отправился на строительную площадку. Там поговорил с Каланчой по поводу шкафа–витрины для церкви и получил отрицательный ответ. Именно сейчас Каланча работал над одной вещью для своей матери.
– Если я перекинусь на что‑то другое, не доделав ее комод, она мне житья не даст.
Чем больше Стивен размышлял о просьбе Пола, тем больше ему самому хотелось выполнить заказ. На его счету были книжные полки в кабинете его дома в Гранит–Бэй и полка над камином, ставшая главным украшением гостиной. Когда Стивен учился в школе, он смастерил два предмета мебели на уроках столярного и мебельного дела. Его письменный стол с откидной доской выиграл приз на областной ярмарке. Учитель не раз говорил Стивену, что у него способности к столярному делу, но Стивен уже тогда понял, что этот путь не приведет его к богатству. За свою работу он получил меньше ста долларов. Подсчитав затраченное на стол время, Стивен пришел к выводу – дело невыгодное. Это была одна из основных причин, по которой Декер решил стать архитектором с лицензией подрядчика. И чем внушительнее заказ, тем больше можно заработать денег.
Дом Атертонов снова пополнил его счет в банке и к тому же открыл дорогу к новым проектам в этом регионе, что давало возможность усиленно работать. И все же у него оставалась уйма свободного времени. Слишком много для одинокого человека, чтобы размышлять и сожалеть об ошибках прошлого. А это только усиливало желание выпить и забыться.
Раньше ему не приходилось изготавливать что‑либо для церкви. Почему же не попробовать? Так он будет занят по вечерам.
Роб Атертон заехал на стройку вечером. Только он вышел из машины, как к дому подкатил «кадиллак». Стивен тихо застонал. Шила припарковалась рядом с машиной мужа. Они коротко перекинулись парой слов. Даже на расстоянии Стивен почувствовал, что Роб в препаршивейшем расположении духа. Может, тяжелый день на работе? Стивен надеялся, что Шила поймет, в каком плохом настроении находится ее муж, и не станет высказывать очередную бредовую идею, из‑за которой придется все снова переделывать.
Стивен искренне поприветствовал их и повел показывать дом, объясняя по ходу, насколько быстрее пойдет строительство через несколько недель после того, как проложат электропроводку, телефонные кабели, закончат работы по подведению воды, покроют стены изоляционным материалом. Затем приступят к отделке каждой комнаты. Заказ на шкафчики для кухни и ванной комнаты выполняется, а мебель привезут и установят к концу месяца. Шила уже обдумала цветовую гамму каждого помещения, выбрала кафельную плитку, ковровые покрытия, решила, как именно будут оформлены стены и какая бытовая техника установлена. Все было самого высшего качества, как того желала Шила. Не успели они войти на кухню, как она провозгласила, что желает установить морозильную камеру и плиту стального цвета вместо оговоренного черного. Стивен медленно выдохнул, стараясь держать себя в руках.
Несколько коротких эмоциональных словечек буквально соскочили с языка Роба. Стивен не смог бы более красноречиво выразить свое собственное неудовольствие.
– Все, Шила! Хватит уже! Оставьте все, как есть, мистер Декер. Больше никаких изменений. Я хочу, чтобы дом был построен до того, как я перешагну шестидесятилетний рубеж.
– Но, Роб, я говорю лишь то, о чем прочитала. Нам следует установить более современную технику.
– Я сказал, нет. Это бессмысленная трата еговремени и моихденег. Да и какое тебе дело до холодильников и плит!? Ты ведь не готовишь!
Глаза ее полыхнули огнем.
– Ладно, если у меня будет приличная кухня, я буду.
– Приличная? Сама Джулия Чайлд [29]29
Джулию Чайлд называют бабушкой американской кулинарии. Она автор множества кулинарных книг, член Международной ассоциации кулинаров–профессионалов.
[Закрыть]была бы счастлива готовить здесь. – Лицо Роба покраснело. – У Молли была самая простая кухня, без всяких излишеств, как у многих обычных людей, и несмотря на это у нее ровно в шесть всегда был готов и подан на стол вкуснейший обед.
– Тогда, может, тебе не следовало с ней разводиться?
– Можешь не напрягаться. Эта мысль уже сотни раз приходила мне в голову за последние три года.
Шила обомлела. Ее голубые глаза наполнились слезами.
– Ты все время меня обвиняешь!
Резко развернувшись, она покинула дом. Атертон еле слышно ругнулся. Шагнул было за ней, но потом остановился, снова ругнулся и направился в заднюю часть дома. Затем Стивен услышал, как громко захлопнулась дверца машины, взревел мотор и гравий взвизгнул под колесами.
Стивен нашел Роба в голой гостиной, которая в окончательном виде должна была выходить окнами на французский сад с бельведером и бассейном, если, конечно, планы Шилы не изменятся.
Роб посмотрел на доски и на ниши, ждущие книжных полок.
– Шила считает, что приготовить обед – значит позвонить в ресторан, где доставляют еду на дом. – Он вздохнул, плечи его опустились. – Нет никого глупее старого дурака, который решил, что он важная птица, не так ли? – Когда Роб обернулся, Стивен увидел безмерную усталость в его глазах, потухший взгляд человека, который живет под гнетом бесконечных сожалений. – Когда‑нибудь мечтали повернуть все вспять и исправить ошибки, мистер Декер?
