Текст книги "Звуки Шофара"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)
– Я знаю, тебе со мной неловко, Юни. Знаю, сейчас ты раздумываешь, не уйти ли тебе. Но я надеюсь, ты решишь остаться.
Его голос был ласковым. Он сломлен, но у него еще есть надежда. Юнис сквозь слезы посмотрела на него и заметила, что и его глаза повлажнели. Она не могла говорить, плотно сжала губы, горло сдавило.
– Я говорил с матерью. – Он грустно улыбнулся. – Точнее, мама говорила, а я слушал. Вполуха. Но потом по дороге домой на меня снизошло озарение. – Он рассказал ей про кролика, про острое ощущение приближающейся смерти, про их разбитую свадебную фотографию под сиденьем машины.
Юнис вдруг охватил гнев. Ну, конечно. Расскажи мне еще одну сказку, Пол.А она чуть было не поверила, будто он – апостол Павел на пути в Дамаск! Наконец он прозрел. Аллилуйя! Только что он был слеп – и вот увидел истину! Вот это сюрприз! Теперь все в мире встанет на свои места.
Неужели он действительно считает ее такой наивной? Да, может, когда‑то она и была такой. Но не теперь. Благодаря ему.
Она вдруг почувствовала себя уничтоженной, осколки ее жизни валялись у его ног.
– Как это мило, – любезно ответила она, не глядя на него, не желая вновь попасться на его крючок. Приманка была не настолько хороша, чтобы она проглотила крючок, леску и грузило.
Ее муж имел талант так преподнести любую историю, чтобы задеть самые тонкие струны человеческой души. Она больше не будет его марионеткой. Она не станет плясать под его дудочку.
Пол низко наклонил голову.
Юнис тотчас стало стыдно. Она пожалела о произнесенных словах, потому что они скорее свидетельствовали об изменениях в ней, а не в нем. Лучше было промолчать, пусть он запутается сам. Она внутренне содрогнулась. Ей совсем не нравились мысли, которые непрошеными гостями лезли ей в голову.
Официантка налила им кофе. Юнис обхватила чашку руками, стараясь прогнать навязчивые мысли и обратиться к Иисусу. Как, по мнению Иисуса, она должна поступить? О, Господи, я знаю.Юнис и не требовалось спрашивать Господа об этом! Важно было ответить на другой вопрос. А хочетли она простить Пола? Сомнения охватили ее. Можно ли верить Полу? Где гарантия, что ее муж теперь не прежний эгоистичный, тщеславный манипулятор, каковым был столько лет? А если даже он и говорит искренне, что помешает ему снова вернуться на старый путь, как только она смягчится к нему и он вновь почувствует себя в безопасности? Если она сейчас встанет и уйдет, никто ее не осудит. Шажок, еще шажок. На улицу. И не оглядываться.
Куда же ты пойдешь, возлюбленная Моя?
Вопрос, старый как мир. Чем она будет руководствоваться в своих решениях: переменчивыми мирскими представлениями или вечными Божьими истинами?
Дни человека как трава; как цвет полевой, так он цветет [81]81
См.: Пс. 102:15.
[Закрыть] . Совсем недолго. Но иногда кажется, что жизнь длится вечно.
Убежав, попадет ли она туда, куда хочет?
Юнис отпила кофе, в голове вихрем носились разные вопросы. В этот раз Пол вовсе не пытался выпутаться из неприятности. И это было очень странно. Не в его привычках так долго молчать. Он знал, что она с недоверием отнеслась к его словам, но не стал защищаться, заставляя ее чувствовать себя никчемной и во всем виноватой.
Официантка принесла их заказ. Потом сходила еще за кофе. Но Пол не поблагодарил ее, продолжая молчать. Это новая стратегия?
– Я тоже беседовала с твоей матерью. Она говорила тебе?
Он встретил ее взгляд.
–Да.
–И?
– Она сказала, что ты права.
– Тогда ты знаешь, я не стану следовать ее примеру. Я не вернусь в Центр новой жизни, чтобы сидеть в первом ряду и делать вид, будто все в порядке и с нашим браком, и со служением. Я больше не позволю тебе манипулировать мной, мешать мне самостоятельно думать. Больше так не будет. Я не стану заметать сор под ковер. Я не буду тебя покрывать.
– Я знаю, – просто ответил Пол. Его взгляд, устремленный на нее, был ясным. Ни хитрости, ни гнева, ни страха в нем не было.
Ее броня начала давать трещину. Юнис попыталась заделать ее.
– Ну, и как поживает Шила?
– Она в Палм–Спрингс, дожидается приезда мужа. Она не собирается ничего ему говорить, поэтому и я не имею права ее выдавать.
– Роб все знает. Он пытался предупредить меня, – сказала Юнис. Пол явно удивился, но не испугался такого поворота.
– Я постараюсь все уладить.
Она не собиралась говорить ему, что Роб Атертон будет благодарен ему за подходящий повод для развода.
Какой же бардак мы устраиваем в своей жизни, если предоставлены сами себе.
– Проблема вовсе не в Шиле, Юнис. И, несмотря на то что я говорил тебе тогда дома, ты абсолютно ни в чем не виновата. Ты всегда была мне верной, любящей и преданной женой. – Голос изменил ему. Пол откашлялся. – Я один несу ответственность за свои поступки. Ведь все началось с того, что я отверг Христа. Я заполнял пустоту чем придется. Гордыней. Планами. Проектами. Это было только начало моего падения, длинная спираль разнообразных грехов, и не последним среди них было оправдание моей интрижки с чужой женой. Теперь с этим покончено.
– Видимо, Шила тебя бросила и уехала в Палм–Спрингс дожидаться Роба. – Юнис сама не поверила, что произнесла такие резкие, жестокие слова. Она всегда была деликатной. И что за христианка она после этого? Неужели такая жестокость всегда скрывалась в ней? Неужели она всегда носила в себе злобу, чтобы в нужный момент выплеснуть ее?
– Я говорю не только про интрижку, – произнес Пол спокойным голосом, не предпринимая никаких попыток оправдаться или защититься. – Я говорю вообще о своем образе жизни, о своем пути во Христе.
Знаешь, Юнис, что ты делаешь? Ты бьешь раскаявшегося грешника, когда он повержен.Она зажала рот дрожащей рукой.
– Все в порядке, Юнис.
Она не согласилась, пытаясь сдержать поток горючих слез. Вовсе не в порядке. Что‑то было не так. Пол не ужалил ее в ответ. И это подсказало ей яснее, чем что‑либо еще, что ее муж изменился.
Но долго ли продлится эта перемена?
«Довольно для каждого дня своей заботы», – сказал ей тот незнакомец на кладбище. То же говорил людям и Иисус Христос на склоне горы в Галилее.
А они распяли Его.
– Говори все, что тебе хочется сказать, Юни. Не думай о том, какой эффект могут произвести на меня твои слова. Я тебя люблю.
Юнис посмотрела на него:
– Я пыталась говорить с тобой.
– Но теперь я слушаю.
Господи, она смотрела Полу в глаза и все еще любила его. Как такое возможно, после того что он сделал? Господь, не делай со мной этого. Сколько еще боли должен принести мне этот человек, прежде чем Ты позволишь мне от него освободиться?Ей хотелось растоптать то крошечное зернышко надежды, что зрело у нее в груди. Она пыталась держаться за воспоминания о его измене, за боль, за горькие волны разочарования в течение многих лет, за муки, что испытывала в данный момент. Пол Хадсон не стал ее рыцарем в сверкающих доспехах. Во всяком случае, давно уже им не был.
Нет, возлюбленное дитя. Он всего лишь человек, одураченный извечным врагом. Тем же врагом, который сейчас пытается одурачить тебя, заставляя думать, будто Иисус не может восстановить утраченное, вернуть украденные годы.
Она могла бы сказать то, что ему так нужно услышать, и посмотреть, что произойдет дальше.
– Я прощаю тебя, Пол. – Повинуясь Тебе, Господи, я прощаю его. Как прощала его все эти годы, так прощаю его и теперь. Только ради Тебя, исключительно ради Тебя, и только с Твоей помощью я могу это сделать.Она медленно выдохнула и расслабила напряженные мышцы.
Пол взял ее за руку.
Ее сердце тотчас забилось, как испуганная птичка. С отвращением она отдернула руку и отрицательно покачала головой. Всего несколько дней тому назад она видела, как он ласкал этими руками тело другой женщины. Господь мог очистить человека от греха, но она‑то была простой женщиной. Пол слишком торопился.
Он постарался поймать ее взгляд, на его лице было выражение тревоги.
– Прощение – только начало.
Чего он ожидал от нее в ответ? Какие заверения хотел услышать? Ну конечно, она знала.
– Если ты беспокоишься, что я вернусь домой и сразу же побегу в редакцию городской газеты, можешь успокоиться.
Он покачал головой:
– Я об этом не думал. Это не в твоем духе. Я беспокоюсь о том, как ты примешь мое решение. Я хочу отказаться от должности пастора.
– Отказаться? – Вот этого она меньше всего ожидала от Пола.
– Сначала я должен привести в порядок собственную жизнь, а уж потом подниматься на кафедру и учить других, как нужно жить.
– Ты просто хочешь сбежать. – Точно как она сама, но проблемы от этого никуда не делись.
– Нет. Я возвращаюсь домой. Созову старейшин и сначала поговорю с ними. А затем, если мне разрешат, прочитаю еще одну проповедь, последнюю, чтобы моя паства поняла, почему мне необходимо уйти.
– Шила…
– Имя Шилы не будет упомянуто. Я исповедую свои грехи, а не ее.
– И когда ты так решил?
– Сегодня утром. Я разговаривал с пастором после службы. Он говорил со мной без обиняков, напрямую.
Надо же, столько лет она пыталась до него достучаться без всякого результата, а совершенно чужой человек пробился сквозь стены, которые он возвел вокруг себя. Все, что говорили она сама,
Лоис, Сэмюель и даже Стивен, не оказывало на Пола никакого влияния. Хорошо, что ее муж наконец‑то прозрел. Она не должна обижаться, что он услышал правду и принял ее в свое сердце. Даже если он пожелал выслушать постороннего, а не тех, кто знал его, любил все эти годы и видел, как он бродит в потемках. Все это не должно было беспокоить Юнис, но все‑таки беспокоило.
О, Господи, ну почему он не слушал меня? А теперь поздно. И что бы он теперь ни предпринял, последствия содеянного будут сыпаться на его голову подобно граду горящих угольев. И не он один пострадает. Все, кто любил его, кто верил каждому его слову, словно самому Писанию, все, кто самоотверженно трудился на строительстве…
Строительстве чего? Пьедестала для Пола Хадсона? Многие ли люди приходили поклоняться Христу? Как часто доводилось ей слышать разговоры прихожан о его красноречии, об удачных оборотах, которые остались в их памяти. Они повторяли эти выражения снова и снова, словно дурную шутку. А должны были запоминать Слово Божье!
Эти несчастные превратили Пола в идола, а теперь им предстоит узнать, что у него глиняные ноги. Они будут сидеть на удобных скамьях с мягкими сидениями и наблюдать, как их идол рухнет.
Им это совсем не понравится.
И это в том случае, если они еще помнят повеление Господа хранить непорочность. В том случае, если они возмутятся его супружеской изменой. Она знала, что многие не возмутятся. Они ведь просто люди и вполне могут спустить ему этот грех. «С кем не бывает?» «А посмотрите на Билла Клинтона!»
И что тогда?
Полу придется снова столкнуться с искушением. Выдержит ли он? Сможет ли он поступать как должно после стольких лет игнорирования Божьих заповедей?
Она снова потерла лоб, жаль, что от головной боли так просто не избавишься.
По крайней мере, он помирился с Богом через Христа. Она должна порадоваться вместе с ним. Его грехи искуплены кровью Иисуса. Долги прощены. Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь [82]82
См.: Флп. 4:4.
[Закрыть] .
Ты слишком многого хочешь от меня, Господи. Моя радость погребена под непосильным гнетом боли. Я потерпела поражение. Я пыталась, но не смогла. Разве не долг жены беречь своего мужа и защищать свой брак? Повсей видимости, она не нашла нужных слов, не поступила должным образом, когда это требовалось.
«Всякий отвечает за свои собственные грехи, – говорил ее отец. – На все воля Божья. Господь – Владыка».
Разве не мог Ты достучаться до Пола раньше? Прежде чем он раздавил Сэмюеля? Пока не выжил всех старейших членов общины из церкви? Пока он не успел опорочить репутацию Стивена Декера, потому что Стивен посмел не согласиться с ним? Прежде чем я обнаружила его в объятиях чужой жены?
– Ты поедешь со мной домой, Юнис?
Она подняла голову. Ей хотелось на него накричать. Как она сможет снова сесть в первый ряд и слушать его проповедь? Как сможет смотреть в глаза людям, которых он годами обманывал? Как сможет вынести перешептывания, улыбочки и бурю негодования, которая разразится после его признаний?
– Не знаю, Пол, смогу ли я.
– Тогда мы останемся здесь. Я подожду.
– Нет. Ты должен ехать. – Сейчас, пока не передумал. Если он станет оттягивать, то может испугаться. – Важнее наладить отношения с Господом, чем пытаться реанимировать наш брак. – Исповедь заставит его почувствовать свою ответственность и необходимость давать отчет за свои действия. Никаких секретов. Никаких закрытых дверей. Никаких Шил. Во всяком случае, есть надежда.
– Знаешь, – сказал он, опустив голову, – однажды я совсем уже было решил отказаться от пасторства. Сразу после окончания университета.
– Ты никогда мне не говорил об этом.
– Нет. Я боялся, что ты откажешься выйти за меня замуж. – Он выглядел смущенным. – Твоя мать говорила мне, что ты поступила в университет, чтобы выйти замуж за пастора. Ты хотела встретить такого же богобоязненного человека, каким был твой отец. А я полюбил тебя. И первое, что привлекло меня в тебе, это твоя глубокая вера. Большинство девушек в кампусе просто искали себе мужей. А ты была другой.
– Наивной. Простушкой. Из Богом забытой глухомани, – усмехнулась Юнис.
– Нет. Я видел тебя не такой. Я видел в тебе человека, который во всем ищет Бога. Ты никогда ни под кого не подстраивалась, не притворялась, всегда оставалась собой. Ты шла своим путем, не сводя глаз с Иисуса. Я часто наблюдал за тобой, когда ты сидела на скамейке рядом с общежитием, вся в лучах солнечного света и читала Библию. Ты была похожа на ангела. Ты была тверда в своей вере, бескомпромиссна. Поэтому меньше всего я хотел признаться тебе, что не знаю, призван ли я быть пастором.
А она призвана быть покорной. Господь велел ей с Полом любить друг друга, и не только тогда, когда жизнь легка, но и тогда, когда она полна боли и страданий – они поклялись любить друг друга всегда, несмотря ни на что. Разве Иисус не думал о ближних, даже когда висел на кресте и страдал от невыносимой боли, а на Него давила тяжесть грехов целого мира? Разве не позаботился Он тогда о Своей матери, разве не высматривал Своего молодого друга Иоанна? «Любовь долготерпит, милосердствует…» [83]83
См.: 1 Кор. 13:4.
[Закрыть]Юнис вдруг вспомнила строки из Библии, словно Господь Сам прошептал ей их. А разве не так? И Ему пришлось немало страдать. Тому, Чье милосердие необъяснимо, Чьи любовь и сострадание безграничны.
Любовь «…все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» [84]84
См.: 1 Кор. 13:7.
[Закрыть]. Ее отец мог бы прочитать всю тринадцатую главу Первого послания к Коринфянам наизусть, если бы он проводил их брачную церемонию. Никаких компромиссов? Она уступила Полу, потому что наследник Дейвида Хадсона никак не мог венчаться в гостиной бедного домика в шахтерском городке.
По щекам Юнис потекли слезы. И она была грешницей, милостиво прощенной. Разве не должна она являть Божью милость окружающим? Разве не в этом состоит милость? Любить того, кто погубил все, что было тебе дорого? Если Господь милостив к нераскаявшимся грешникам, то неужели она не может простить того, кто просит у нее прощения?
Во всяком случае, создавалось впечатление, что Пол действительно раскаивается.
Человеческая любовь непостоянна. Она то вспыхивает, то гаснет. Но любовь Божья неизменна. Господи, Господи, помоги мне.
Ты знаешь, возлюбленная, него Я жду от тебя.
Ее сердце разрывалось на части, она сдавалась. Ведь она принадлежит Ему. Господь – ее супруг. Он никогда не предаст ее. Он верен. Он умер за нее. И воскрес, чтобы она знала, что Он будет с ней всегда. Он даст ей силы.
Хорошо, Господи. Пусть будет так. Сколько бы боли это ни принесло, сколько бы времени мне ни пришлось мучиться… В день нашей с Полом свадьбы я поклялась перед Тобой, что всегда буду с ним. Правда, тогда я была слишком молода и полна мечтаний, я ничего не знала о жизни.
Мне это известно.
Из любви к Иисусу Юнис произнесла слова, которые должна была произнести, хотя это шло вразрез с ее собственными желаниями. Она подчинилась Богу и сказала то, что было необходимо услышать Полу:
– Я была призвана быть просто твоейженой, а не женой пастора.
И таковой она останется до тех пор, пока Господь не решит иначе.
* * *
Пол чувствовал, что давно пора уезжать, но он не хотел торопить Юнис. Он и так много лет постоянно ее торопил, толкал, понуждал делать то, что было нужно ему. Помоги мне, Господи, избавиться от этой привычки.Юнис была бледна, в ее взгляде читалось недоверие, но она продолжала делать то, что делала всегда – продвигалась вперед с верой, зная, что Господь подхватит ее, если она начнет падать.
Пол очень удивился, когда она сказала ему, что они должны как можно быстрее вернуться в Сентервилль.
Ему очень хотелось уберечь ее от того, с чем придется столкнуться ему самому. Почему она должна стоять рядом с ним в львином рве? Он остановился и посмотрел ей в лицо:
– Я хочу, Юнис, чтобы ты делала то, что считаешь нужным. Если тебе необходимо остаться и еще раз все обдумать, я за тобой приеду.
Она ответила не сразу:
– Мы оплачиваем два номера и две взятые напрокат машины. Разве это разумно?
Пол не предложил ей переехать в его номер. Все ее движения подсказывали, что она еще не готова к его прикосновению, не говоря уже о том, чтобы вместе спать. Они не разговаривали на эту тему, но он не раз задумывался, станут ли их отношения когда‑нибудь прежними. Ей нужно время, возможно, очень много времени. Он подождет. Он станет за ней ухаживать, только не так, как в молодости, когда он прибегал к помощи цветов, любовных записок, мелодичной музыки и приглушенного освещения. Нет, он завоюет ее любовь, принимая правильные решения и демонстрируя свою верность Богу и ей. Он медленно пройдет этот путь, шаг за шагом. Сохраняя свою веру, защищая свой брак.
– Ты уверена, что хочешь ехать со мной?
– Абсолютно уверена.
Пол молился о том, чтобы Юнис отбросила сомнения в искренности его раскаяния. Для этого понадобится время и нежность.
* * *
Сэмюель оторвался от газеты, которую читал, и увидел Пола Хадсона, приближающегося к его дому. Сердце Сэмюеля забилось от страха. Зачем Полу приходить, если только что‑то не случилось с Юнис? Старик сложил газету дрожащими руками и положил ее на стол. Схватив свою трость, он попытался встать.
– Что‑то случилось с Юнис?
Лицо Пола смягчилось.
– Юнис дома, Сэмюель. Она просила передать, что навестит вас позже.
Сэмюель снова опустился в кресло.
– Слава Богу. – И все же странно, что она сразу не зашла. Что‑то здесь не так. Он звонил Рите Уилсон, но она расплакалась, сказала, что ничего не знает, и повесила трубку. По угрюмому выражению лица Пола Сэмюель догадался, что тот собирается что‑то ему сообщить. Пол не сел на стул напротив Сэмюеля, а выбрал место рядом с ним. Пастор выглядел страшно растерянным, таким Сэмюель никогда его не видел.
– Я пришел просить у вас прощения, Сэмюель.
Старик удивился бы меньше, если бы к нему вдруг нагрянули представители Расчетной палаты и вручили бы чек на миллион долларов. Но по его телу разлилась приятная теплота, словно в его старые омертвевшие конечности возвращалась жизнь.
Пол впервые за много лет посмотрел Сэмюелю прямо в глаза:
– Я поступал с вами дурно в течение многих лет. Вы пригласили меня занять должность пастора в Сентервилльской христианской церкви, а я вдруг вообразил, что знаю ответы на все вопросы. Вы предлагали мне свою дружбу, а я принес вам лишь разочарования. Вы пытались меня воспитывать, я же пресекал любую попытку вернуть меня на путь истинный. – Пол выглядел как человек, сидящий на электрическом стуле, только он сам приговорил себя к смерти. – Я был слеп из‑за своего высокомерия и тщеславия, мне было все равно, какими путями достигать желаемого. – Он склонил голову. – Мне очень жаль. – Его голос звучал хрипло. – Жаль куда больше, чем можно выразить словами. С самого первого дня у меня был собственный план, Сэмюель. Я думал, что строю храм для Господа. – Голос Пола задрожал. – Но я закончил тем, что стал возводить пьедестал для себя и своей гордыни и повел мою паству прямиком в ад.
Сэмюель никак не ожидал подобных речей от Пола Хадсона. Он хотел только одного – чтобы Пол покаялся перед Богом. Сэмюель уже смирился с мыслью о том, что Пол вряд ли когда‑нибудь извинится перед ним. Он был для молодого пастора всего лишь старой занозой.
– Как же Господу удалось до вас достучаться?
Пол рассказал ему все.
Сэмюель улыбнулся:
– Только Господь мог задействовать кролика, чтобы исполнить Свой замысел.
Но охота смеяться пропала, когда Сэмюель осознал – Пол Хадсон был как тот кролик, удирающий со всех ног, чтобы спастись. Он бежал изо всех сил, пытаясь не попасть под колеса автомобилей, несущихся на него со своими надеждами и требованиями. Некоторые из них только и ждали возможности переехать его, раздавить колесами так называемого прогресса.
О, Иисус, милосердный Спаситель, никогда не думал я, что мне доведется увидеть раскаявшегося Пола Хадсона. Благодарю Тебя!
Благодарю Тебя, Господи! И вот он здесь. Мальчик вернулся к Тебе. Наконец он стал прислушиваться к голосу Святого Духа.
Сэмюель заплакал.
Пол тоже прослезился.
– Я прошу прощения за боль, которую вам причинил, Сэмюель.
По морщинистым щекам старика текли слезы. Слезы радости, слезы сбывшихся надежд.
Плечи Пола опустились. Он обхватил склоненную голову руками и плакал.
– Я использовал дары, данные мне Господом, чтобы достичь своих целей. У меня нет права просить у вас прощения после стольких лет такого грубого и несправедливого отношения к вам.
– Я вас простил, Пол, уже очень давно. И Эбби тоже. Она просила меня молиться за вас в день своей смерти.
Пол поднял голову и посмотрел на него.
Сэмюель улыбался.
– Только постарайтесь в дальнейшем относиться ко мне получше!
Пол кивнул, закрыл глаза и почувствовал, что снова может дышать.
– Я обещаю. – Это говорил человек, получивший помилование и прощение.
Когда Пол снова открыл глаза, Сэмюеля удивило их мягкое, кроткое выражение. Пол не устремлял на Сэмюеля невидящий взгляд, планируя в уме следующую деловую встречу, он был здесь, никуда не спешил и испытывал благодарность.
О, Эбби, как жаль, что тебя нет рядом со мной и что ты не видишь сейчас Пола Хадсона. В конце концов, мы в нем не ошиблись. Вот он передо мной, смиренный и раскаявшийся. И только Господу было под силу сотворить такое чудо. Только Святому Духу.
Сэмюель откинулся в кресле, потирая ноющее бедро.
– И что вы собираетесь делать с Центром новой жизни?
– Я собираюсь исповедоваться перед моими прихожанами в воскресенье утром и отказаться от должности пастора.
Так, Пол не теряет времени даром.
– Возможно, они и согласятся принять вашу отставку. Внаши дни мир уже не кажется таким незыблемым. Некоторые начинают осознавать тот факт, что не могут распоряжаться собственной жизнью. – Он задумался. – Только не нужно слишком торопиться уйти, Пол. Кто же поведет их в дальнейшем?
– Я не гожусь на эту должность.
– Петр трижды отрекся от Христа, и все же он служил Богу.
– Петр не манипулировал людьми, чтобы получить желаемое. Он не изменял жене с чужой супругой. – У Сэмюеля на несколько секунд перехватило дыхание. – Мне нужно, чтобы за меня молились. Вы не откажетесь? Мне будет легче, если я буду знать, что вы молитесь за меня. – Он улыбнулся. – Много может усиленная молитва праведного [85]85
См.: Иак.5:16.
[Закрыть].
– О чем же я должен просить в первую очередь?
– Чтобы мной не овладел страх. Я могу потерять решимость. О том, чтобы я мог слышать и говорить слова, которые угодны Господу. Я старался угождать людям всю свою жизнь. А теперь я хочу угождать Господу.
Сэмюель кивнул.
– Я много лет молился за вас, Пол. – Он наклонился вперед и протянул руку. – А теперь мы будем молиться вместе.
* * *
Пол провел с Сэмюелем еще час. Сэмюель рассказал ему про домашнюю группу Стивена Декера, чему Пол совсем не удивился. Он почувствовал себя виноватым. Он сделал все возможное, чтобы опорочить репутацию Стивена Декера, когда подрядчик отказался идти наперекор собственным принципам. Вначале они были друзьями, потом соперниками и в конце концов стали врагами. Быть может, что‑то еще возможно исправить, особенно если Сэмюель согласится быть посредником. Быть может.
По пути домой Пол остановился у дома Риты Уилсон. Ее машина стояла на подъездной дорожке. Он позвонил и стал ждать. Он слышал, как кто‑то подошел к двери, потом снова стало тихо. Он подумал, что Рита, видимо, разглядывает его в глазок. Он не станет осуждать ее, если она вовсе ему не откроет. Пол снова позвонил и подождал. Никакого ответа. Тогда он вернулся в машину и написал короткую, но сердечную записку.
Мне очень стыдно за то, в какое положение я вас поставил, Рита. Вы тоже сыграли свою роль в том, что я, в конце концов, пришел в себя. Вы всегда были мне верным другом. Надеюсь, когда‑нибудь вы простите меня. Да благословит вас Господь за все те годы, что вы верно служили Ему. И мне.
Пол Хадсон
Он подсунул записку под дверь.
По дороге домой он размышлял, хватит ли ему жизни, чтобы исправить все зло, что он причинил людям.
Старенький «де сото» Сэмюеля Мейсона стоял около его дома. Тимоти был здесь.
Исполненный страха и стыда, Пол въехал в гараж. Он закрыл дверь и долго сидел в тишине, все еще сжимая руль. Он мог представить себе, что́ сын скажет ему. Полу стало нехорошо, в глубине души он понимал, что́ сделал со своим сыном. Пол шел по стопам Дейвида Хадсона, распихивал людей, желая достичь большего. Но Тимоти не последовал примеру отца. Тим не покорился, он восстал против него, Пола. Он набрался храбрости и сказал отцу в лицо, что тот лицемер. И за это Пол изгнал его из дома. Тогда Пол почувствовал облегчение, он даже радовался тому, что Тимоти не было рядом и что сын больше не смущает его. Но хуже всего было то, что, приезжая в последний раз, Тимоти заметил – отношения между отцом и матерью испортились.
И что бы Тим ни сказал, на этот раз Пол выслушает его до конца. Он даст сыну возможность выговориться. И если тот захочет его наказать, пусть так и будет.
После непродолжительной молитвы Пол вышел из машины и направился в дом. Он услышал голоса в гостиной. Тимоти приехал не один. Он привез с собой бабушку. Мать подняла на Пола глаза, когда он вошел в комнату. Юнис, напротив, смотрела в сторону и вытирала со щек слезы.
Тимоти поднялся.
– Отец. – Он произнес это слово уважительно, словно признавая отцовский авторитет. И протянул Полу руку. Его поразило, что сын знает о милосердии в свои девятнадцать лет больше, чем его отец в сорок четыре. Он крепко пожал сыну руку, не в силах произнести ни слова.
Его сын уже не был мальчиком. В нем ощущалась зрелость, несмотря на джинсы с футболкой и длинные волосы. И дело было не в ширине плеч и крепости мышц или в загаре, который он приобрел, работая на открытом воздухе. А в том, как он держался, в выражении его лица.
Юнис подняла голову, глаза ее блестели от слез, она была бледна.
– Твой сын хочет кое‑что тебе сказать. – Она всхлипнула и выбежала из комнаты.
– Может, посмотришь, как она, ба?
Мать Пола молча поднялась и оставила их одних.
– Давай присядем? – предложил Тимоти.
– Конечно.
Они сели друг напротив друга, словно чужие.
Пол ждал. Многие годы он склонял людей на свою сторону, управлял ими, манипулировал, но понятия не имел, как говорить с собственным сыном. Его отец тоже не умел этого делать, разве что отдавал распоряжения. И даже в последние годы, когда Полу казалось, что они стали близки, отец продолжал «обрабатывать» его, пытался подтолкнуть на путь, по которому Пол не намеревался идти. И все же он не винил отца. Пол теперь знал, что сам отвечает за собственные грехи, и расплачивался бы за них в Судный день, если бы Иисус не искупил их Своей кровью. Он спасен. Настало время жить так, как полагается спасенному.
Пол весь напрягся. Что же хочет сообщить ему сын?
– Твоя бабушка говорила тебе о… – Он не знал, как это сказать, и стоит ли.
– Я все знаю, папа. Это та блондинка, верно? Та, что поцеловала тебя на выходе из церкви?
Пол покраснел:
–Да.
– Она хорошенькая. Знаешь, мне тогда нужно было уехать. Я понимал, что если не уеду, наломаю много дров. Я бы свернул тебе шею. – Тим криво усмехнулся. – Но я не смог бы этого сделать, мама захотела бы узнать, за что. Она же понятия не имела, что происходит, а если бы я сказал, она все равно бы не одобрила отцеубийства.
– Твоя мать всегда видит в людях только хорошее.
– Она уже не так наивна.
Пол вздрогнул – вина за то, что Юнис перестала доверять людям, целиком лежала на нем. Он использовал ее бесхитростность против нее же самой, всегда уворачиваясь от прямых ответов на ее вопросы.
– Тебе все равно не удалось бы достучаться до меня, Тим. Меня переполняла гордыня.
Тим вскинул голову и посмотрел отцу в глаза:
– Мама рассказала, что ты отправился на запад и отыскал ее. Это значит, что ты хочешь попытаться все исправить?
– Я готов отдать за это все что угодно, Тим. Я люблю твою мать.
– Как же можно ее не любить. – Он покачал головой, лицо его выражало при этом сожаление и грусть.
Снова повисла тишина.
– Я приехал не для того, чтобы бросать в тебя камни, папа. Я приехал сообщить тебе и маме, что завербовался на военную службу. Подумал, что лучше сказать об этом, глядя в глаза, чем по телефону. – Он невесело усмехнулся, бросив взгляд в сторону двери, куда ушла мать. – Правда, теперь я не так в этом уверен.
Если бы в этот момент в комнату ввалился террорист с автоматом, Пол и то был бы меньше потрясен.
– Завербовался? – Война добралась до их дома.
– В морскую пехоту. – Пол закрыл глаза. – После 11–го сентября я только и думал, что о нашей стране и цене свободы. Я думал о тех временах, когда люди попустительствовали злу, и о том, к чему это привело. Что было бы с нами, если бы тысячи добровольцев не пошли в армию, чтобы воевать с Гитлером? Я очень долго молился, папа. И другие молились за меня. Это решение далось мне нелегко.
Потрясенный, Пол смотрел на сына:
– Ты сам не знаешь, во что ввязываешься.
– Согласен, но мне и не нужно знать все. Просто мне нужно идти туда, куда, я верю, ведет меня Господь.
На войну?
– Я знаю, Америка не всегда поступает правильно, но у нас есть свобода слова и вероисповедания, наше общество основано на христианских принципах. Возможно, Господь милостив к нам именно поэтому. Как только где‑то случается беда, американцы первыми приходят на помощь. Господь даровал нам процветание, и мы стараемся помогать другим. И не всегда по политическим мотивам или из‑за нефти. Может быть, только наша доброта к другим народам удерживает Господа от того, чтобы наказать нас за содеянное нами зло.
