Текст книги "Клуб Алиби "

Автор книги: Франсин Мэтьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава сорок вторая

Тем же вечером Фредерик Жолио-Кюри поцеловал свою жену в прохладный лоб, поправил лампу так, чтобы при чтении свет не резал ей глаза, и спросил:

– Ты в порядке?

Она холодно посмотрела на него, лежа на крахмальных белых простынях. Не она придумала отправить ее в санаторий, спешно найденный в маленьком городке Дордонь. Это была идея Альера, Альера, который появился неизвестно откуда тем воскресным днем, когда они только устроились на вилле Клер-Ложи. Банкир подъехал к Фреду и Моро, когда те шли по центральной улице к Пюи дё Дом, залитой ярким июньским солнцем, и рассказал им, что всего несколько часов назад французская армия окончательно сдалась. Теперь ничто уже не заставит немцев повернуть. Они двинутся из Оверна на Клермон-Ферран. Остается совсем немного времени, чтобы добраться до Бордо, чтобы найти корабль.

Именно тогда Фред представил англичанина, назвавшего себя графом, и рассказал банкиру об обмане с тяжелой водой, как он передал воду своей любовнице, конечно, так он ее не назвал, но Ирен все знала. Она знала его много лет и заметила легкое подергивание его век, когда он произнес имя графини. Он обманул правительство так же, как и свою жену, и на мгновение Ирен пожалела, что тяжелая вода в безопасности, и Фред будет по-своему вознагражден за свой обман. Но Альер был очень рад, обнял Фреда и расцеловал его, словно если он только мог, то вручил бы этому человеку медаль, а потом долго жал руку англичанину. Граф сообщил им, что нашел корабль, которое перевезет воду, шотландское судно «Брумпарк», стоящее в порту Бордо и отправляющееся через несколько дней в Саутгемптон.

– Вы можете найти корабль, – сказала она язвительно, – чтобы перевезти мировые запасы тяжелой воды. Вы, англичане, охотно бы это сделали. А как насчет наших парней, а?

– Ирен, – успокоил ее Фред. – Вспомни, сколько мы должны лорду Саффолку.

Это была правда. Граф посадил свой самолет в поле рядом с Рут Насиональ и вытащил их всех из смертельного капкана, из машин, которых в любую минуту могли атаковать «мессершмитты», затем он перевез их в Оверн и благополучно посадил самолет на летной полосе в Риоме, где их ждал Коварски с машиной, но Ирен это больше не волновало. Жолио бросил «Пежо», и Бог знает, будет ли у них когда-нибудь еще машина. Может быть, сейчас «Пежо» уже в руках немцев.

– Certainement [115]115
  Конечно (фр.).


[Закрыть], вы должны попасть на этот корабль, – обратился Альер к Коварски и фон Галбану. – Вы будете иметь честь передать дейтерий британским властям. Теперь во Франции вам делать нечего. Жолио…

Фред отказался обсуждать иммиграцию в Англию. Разговор зашел о женах и детях, о том досадном обстоятельстве, что часть из них находилась в самых разных местах, многие из которых теперь уже являлись захваченной врагом территорией. Моро был бледен и молчалив, он нервно поглядывал на жену, которая ничего не сказала, быть может, ей понравилась идея переехать в Лондон и прогуляться по тамошним магазинам.

Ирен громко обвинила их всех в предательстве Франции, в том, что они бегут, как трусы, но ее дыхание сбилось, и она снова начала кашлять судорожно, почти теряя сознание от ненависти к войне, к своему больному телу, к мужу, который никогда по-настоящему не любил ее.

Когда она снова пришла в чувство, то обнаружила, что лежит на этой кровати: личная палата в частном санатории, никаких звуков стрельбы или криков, чистое и хорошо освещенное место для того, чтобы спокойно умереть.

– Этот человек хочет, чтобы ты ехал в Англию, – сказала она Жолио. – Ты оставил меня здесь, так что можешь бежать.

– С тобой все будет хорошо? – повторил он.

– Конечно. У меня есть все, что мне нужно. Кроме любви.Ты приедешь завтра?

– Если смогу.

Она с трудом поднялась:

– Ты едешь к ней, да? К той английской шлюхе в Бордо?

– Я еду помочь перевезти воду. Альер и граф уже там.

Она легла и повернулась к нему спиной. Он заслуживал смерти за все, чем она так дорожила, без единого слова прощения, и она надеялась, что так и будет. Снова начались спазмы, и она потянулась за стаканом воды.

Он коснулся ее волос и уехал.

Было три часа утра, когда Жолио добрался до Луденна на машине Коварски. Он осторожно почти ощупью пробирался по тихой темной улице к дому. Он никогда там прежде не был – это было владение другого мужчины – и даже теперь чувствовал волнение.

Он заметил странные куполообразные очертания палаток, расположенные между замком и виноградниками, но так и не понял, зачем они здесь. Было уже очень поздно, он устал, и мучился от чувства вины и опасной эйфории от новой встречи с Нелл.

Он поднялся по каменным ступенькам и взялся за ручку входной двери.

Она открылась в ответ на его прикосновение.

Он толкнул вперед массивную дубовую дверь и сделал шаг в темноту. Его каблуки неожиданно громко стучали по мрамору. Он на мгновение остановился, в горле пересохло. Его можно было принять за вора. Ему нужно найти гостиную и поспать там, на диване или на полу, не будя прислугу.

Вдруг в темноте над ним зажглось пламя свечи.

Он поднял глаза.

– Рикки, – выдохнула она. – Мне сказали, что ты приедешь.

Она начала спускаться по ступенькам, странное и незнакомое создание, одетое в белое, со свечой в руках и блестящими глазами.

Он неподвижно стоял посреди комнаты и позволил ей подойти.

Глава сорок третья

Людей перевозили из порта Бордо, находившегося на узкой реке Гаронн, на корабли, отогнанные в устье реки Жиронд, на плоских, похожих на баржи судах, обычно использовавшихся для перевозки винных бочек. Рыбаки и рабочие из Бордо делали все возможное, чтобы увезти всех беженцев из Франции. Это было облачное утро понедельника семнадцатого июня, и немцы уже пришли во Францию.

Штурмовики низко проносились над пришвартованными кораблями и баржами, набитыми пассажирами, и без колебаний сбрасывали на них бомбы. Иногда они промахивались, но судов на реке было столько, что большинство бомб попадали в цель, и какая-нибудь лодка взрывалась веером осколков и людских тел. Это был настоящий расстрел, и Джо Херст думал, что вряд ли кому-нибудь из них удастся уцелеть.

– Я не поеду, – откровенно сказала Мимс Тарноу. – Вы сумасшедший уже потому, что предлагаете это. У нас здесь дети!

Она посмотрела на него с ненавистью, обняв одной рукой сына, как будто Херст хотел сделать его пушечным мясом. Он не ответил Мимс, его взгляд был сосредоточен на небольших судах, до отказа заполнивших порт. Увидеть «Милуоки» было невозможно – пароход был слишком далеко в устье. Он надеялся, что капитан их ждет.

Тем утром он привез Салли Кинг на своем «бьюике» в Бордо. Мимс и остальные американцы последовали за ними, ругая приказ Херста оставить свои машины и багаж на попечение консула Ноакса, чтобы отправить их через океан позже. Херст велел Пети слить топливо из баков всех машин, как только они будут припаркованы около консульства. Ему нужен был бензин, чтобы отправить Буллиту в Париж.

– Спорю на что угодно, Ноакс продаст наш «Крайслер» немцам, – язвительно сказала Мимс Тарноу своему мужу Стиву. – Может, лучше остаться?

– Мимс, – вставил Херст. – если вы не хотите пообедать здесь вместе со всей немецкой армией, прекратите жаловаться и садитесь на судно.

– Что такого ужасного в этой немецкой армии? – ответила Мимс. – Не мы же с ними воюем. Мы всего лишь невинные свидетели.

– Скажите это бомбардировщикам, – пробормотала Салли.

Одно из плоских, похожих на баржу, судов пришвартовалось к каменному причалу перед кафе, где они все столпились. На носу судна, словно резная фигура для украшения корабля, стоял не местный рыбак, а настоящий моряк в белой униформе, и на его груди красовалась надпись «Милуоки».

– Слава Богу, – произнесла Мимс. – Наконец-то появился хоть кто-то, кто знает, что делать.

Она схватила своего сына за плечо и три чемодана из ее обширного багажа и поспешила вперед. Остальные американцы последовали за ней.

Херст осторожно обнял Салли, так как ее рука была в гипсе, и сказал:

– Пора.

– Нет, – ответила она.

– Так надо.

– Откуда ты знаешь? – в гневе она повернулась к нему. – В прошлый раз, когда ты сказал, что мне надо сесть на корабль, ты ошибся. Я устала быть благоразумной. Я устала делать то, что мне говорят. Я изменилась.

Тут воздух прорезал свист бомбы. В сотне ярдов вверх по реке набережная взорвалась градом камней и обломков дерева. Баржа покачнулась от набежавшей волны, все закричали.

– Иди! – закричал Херст, толкая Салли в руки матроса. Стив Тарноу и еще двое перепрыгнули все увеличивающееся расстояние между набережной и баржей, под весом их тел баржа опасно накренилась. Матрос отступил назад, держа Салли, и оба они исчезли в массе людей, заполнявших нос судна. Тарноу удержал равновесие и потянулся к швартову.

Херст бросил ему конец веревки. Он помахал на прощание.

Вдруг он увидел Салли, ее лицо было белым, ее взгляд был прикован к нему. Он не сказал ей, что остается.

Она отчаянно выкрикивала его имя. Матрос с «Милуоки» взял ее за здоровую руку, но она рванулась вперед, освобождаясь, и бросилась к корме.

Херст понял, что она собирается делать.

– Салли, нет! – закричал он. – Нет!

И в первый раз с тех пор, как они встретились, она его не послушала и прыгнула.

Жолио проснулся, когда последняя американская машина покинула Луденн.

Бледное пятно солнечного света на потолке и скомканная простыня, которой он укрывался. Место, где спала Нелл, было пусто. Он коснулся простыни – она была холодной.

Он оделся и вышел из комнаты. Нельзя, чтобы его здесь нашли, слуги или другие постояльцы – Альер и Сумасшедший Джек. Он не знал, в чем причина этого импульса, хотел ли он защитить себя или Нелл, себя или Ирен.

Он тихо спустился по мраморной лестнице и пошел на звуки голосов, доносившихся из кухни.

Это было помещение в старомодном стиле с дубовыми столами и голыми белыми стенами: когда-то здесь кипела работа, не то что теперь. Он подумал, а часто ли сюда приходила Нелл, и почему она сочла подходящим устроить графа здесь. Сумасшедший Джек чувствовал себя как дома, опершись на стол локтями и глядя на расстеленную перед ним карту Бордо. «Оскар» и «Женевьева», заряженные, лежали рядом.

– «Брумпарк» сейчас пришвартован у набережной Бордо, – произнес граф. – Я хочу привести вверх по Жиронду сюда, в Луденн, небольшое судно и, когда стемнеет, перенести туда наши емкости с водой. Не хотелось бы, чтобы бомбардировщики застали нас за переноской каких-то подозрительных вещей.

– Какие бомбардировщики? – спросил Жолио, стоя в дверном проходе.

Три головы разом повернулись в его сторону. Нелл улыбнулась своей таинственной улыбкой, но он не смог распознать ее под взглядом стольких глаз сразу.

– Вы здесь! – воскликнул Альер и встал со своего места. Только он один побрился сегодня утром и выглядел подчеркнуто опрятным. – Признаюсь, я и не надеялся на это, Жолио. Где фон Галбан и остальные?

– В пути. Я приехал прямо из Дордонь. Я оставил жену в санатории, который вы нашли.

– Бедная женщина, – произнес Сумасшедший Джек. – Жуткий кашель. Туберкулез?

Жолио кивнул:

– У вас уже есть план?

– Да, есть. Я привожу сюда судно, пока вы и Альер сторожите емкости и ждете подкрепления. «Брумпарк» выходит на рассвете, капитан никого ждать не будет. Надеюсь, ваши ребята справятся.

– Где вода? – спросил Жолио.

Той страстной ночью он ни разу не вспомнил о поводе своей поездки, и так и не спросил Нелл, надежно ли она спрятала его драгоценный груз. Теперь он очнулся от своих снов, и ему казалось, что та ночь ему лишь привиделась.

– Именно по этой причине мы устроили наш Военный совет на кухне, – тихо сказала Нелл. – Пойдемте. Я покажу.

Она зажгла масляную лампу и провела их через дверь в дальнюю часть кладовой.

– Все погреба в Луденн связаны между собой под землей. Эти ступеньки ведут в главный погреб замка, где мы храним бутылки, которые не собираемся продавать, те, которые были положены туда отцом и дедом Бертрана.

– А портвейн есть? – вдруг с интересом спросил Сумасшедший Джек.

– Почти нет. Зато есть очень хороший «Лафит», – ответила Нелл сухо. – Если нам повезет этим вечером, я открою одну бутылочку. Джентльмены?

Они последовали за одиноким светом ее лампы вниз, в сводчатые недра замка, холод тут же пробрал Жолио до костей. Они шли вперед, проходя одну темную нишу за другой, наполненную пыльными бутылками. Один раз им встретился отпечаток следа чьей-то ноги, и Жолио представил себе мышь и ее нору среди урожая пятидесятилетней давности. Тишина и спертый воздух напомнили ему склеп, и он понял, почему Нелл любила Луденн, почему он имел священную власть над ней. Это был ее храм, ее хлеб и вино. В ее занятии с ним любовью прошлой ночью тоже был свой ритуал, подумал Жолио, они не говорили об этом, но оба понимали, что это могло быть в последний раз.

Неожиданно коридор стал шире, свет фонаря стал ярче.

– Это выход из бродильни, – сказала Нелл. – Он соединяется с туннелем, ведущим из дома. Если мы пойдем дальше, впереди вы увидите ворота шлюза.

Массивные бочки, пахнущие поджаренным хлебом – Жолио узнал новое дерево, за которое она заплатила целое состояние, чтобы привезти их из Парижа. Из-за рядов бочек доносился шум реки. Спуск вел к люку с железной решеткой.

– В устье бывают приливы и отливы, – сказала Нелл. – Эти ворота могут быть открыты только при низком уровне воды. И поэтому вам надо подождать до темноты.

– А мои емкости? – спросил Жолио.

Она повернулась и посмотрела на него, ее лицо было неподвижно.

– Упакованы в солому. Я велела Анри открыть две бочки и спрятать их там. Он запечатал крышки, так что никто не догадается. Мы сможем скатить их вниз по холму прямо на судно к Джеку, когда он приведет его сюда.

Жолио кивнул.

Теперь им оставалось только ждать.

Он провел большую часть дня за сочинением писем детям, надеясь, что кто-нибудь сможет их доставить.

Сумасшедший Джек исчез на своей зеленой «Симке», уехал в Бордо, но Альер бродил вокруг замка, вступая в беседы с остальными постояльцами Нелл – евреями из Голландии – и подробно обсуждая творчество Шуберта. Жолио заметил, как взгляд Эли Лёвена повсюду следовал за Нелл, даже когда вежливо слушал Альера, вцепившись пальцами в инструмент, и Жолио подумал: «Ну вот. Еще один повержен».

Он отправился погулять среди виноградников и нашел детский домик для игр, сделанный из двух плоских камней и сломанных бочарных клепок. Внутри сидели мальчик и девочка, приехавшие с голландцами, и которые уже вполне сносно говорили по-французски прожив всего несколько недель в Луденне. Жолио сплел для девочки венок из маргариток и покатал мальчика на спине. Были слышны взрывы бомб и грохот орудий, доносившиеся с юга недалеко от Бордо, и удивлялся спокойствию детей.

Ближе к вечеру, пока не стемнело, он спустился к реке, чтобы проверить, если ли прилив. Он был поражен, увидев, сколько кораблей собралось на реке Жиронд, целый флот, и заметил среди этой массы одно маленькое судно, у руля которого стоял Сумасшедший Джек.

Жолио побежал к причалу Луденна.

– Держи, приятель, – позвал его граф.

Он выглядел как настоящий пират, его татуировки были особенно заметны в свете заката, а за ремень его брюк были заправлены пистолеты. Он широко улыбался, получая удовольствие от своего приключения, которое нравилось ему больше, чем любая другая служба на передовой. Жолио схватил веревку. Он провел достаточно много времени на каникулах в Бретани и знал, как вязать морской узел. Уровень воды теперь был настолько низким, что док находился на уровне плеча англичанина.

– Фон Галбан приехал? Моро и русский?

Жолио покачал головой:

– Они могут и не приехать. Слишком много немцев между нами и Оверном.

– Это как ловить рыбу в бочке, – радостно согласился граф. – Давай-ка откупорим бутылочку вина Нелл, а потом погрузим воду, ладно? Прилив будет низким.

Они пошли к темнеющему силуэту замка, Жолио старался не отставать от графа.

– Я знаю Нелл уже чертову кучу лет, – признался Сумасшедший Джек. – Мы выросли вместе. У нас были веселые дни. Я был на ее свадьбе с Бертраном, хотя после мы не виделись. Что я хочу сказать, Жолио: она рассказал мне о тебе.

– Рассказал тебе что? – спросил он.

– Что ты для нее, как пламя для мотылька, самое опасное, что с ней когда-либо случалось, что-то вроде того. У нее к тебе страсть, что ли. Я подумал, что ты должен знать.

– Спасибо, – с трудом произнес Жолио. – Я тоже знаю Нелл очень давно.

– Я полагаю, ты не пользовался еще своим влиянием на нее? Заставишь ее сесть на «Брумпарк», когда он придет? Мне не по себе от того, что приходится оставлять ее немцам. Может случиться самое худшее.

– Если бы я мог хоть как-нибудь на нее повлиять, – ответил Жолио. – Я бы убедил ее остаться здесь навсегда.

– Понятно, – сказал граф. И они пошли к дому молча.

* * *

Ужин уже заканчивался – Анри удалось поймать несколько кроликов, и повар потушил их в вине – когда все замерли, прислушиваясь к звуку приближавшихся машин.

– Фон Галбан, – Жолио сорвался со своего места и бросился следом за Нелл в гостиную.

Она стояла в дверях, когда первые немецкие машины остановились у входа, и из одной из них, вдыхая сладкий ночной воздух, вышел Спатц.

Он поднял руку и улыбнулся.

– Хайль Гитлер, – сказал он.

Глава сорок четвертая

– Быстро, – выдохнула Нелл. – Иди назад в дом. Найди голландцев. Отведи их в туннель как можно быстрее. Делай, как я тебе говорю, Рикки!

Жолио повернулся и бросился в столовую.

– Немцы, – пробормотал он. – Пять машин, минимум. Нам нужно скорее уходить.

Сумасшедший Джек собирался вытащить «Оскара» или «Женевьеву», но Альер схватил его за запястье и произнес:

– К воротам шлюза. Vite [116]116
  Быстро (фр.).


[Закрыть].

Жолио развернулся. Он побежал к задней лестнице рядом с кухней, прислушиваясь к звуку беззаботной беседы у входа в замок. Нелл в самой аристократический манере болтала что-то по-французски, как будто она не была англичанкой и врагом этих двенадцати мужчин, вторгшихся в ее дом.

– Привет, Спатц, дорогой, – услышал он ее голос, и подумал про себя: «Ее кузен. Неужели Нелл нас предала?»

Эли Лёвен стоял молча в коридоре верхнего этажа, касаясь пальцами стен, словно был проводником звука через толстую штукатурку.

– Найдите вашу семью, – прошептал Жолио. – Спускайтесь через черный ход. Пока еще не поздно.

– Дети, – сказал Эли. – Дети.Их нет дома.

У Жолио перехватило дыхание.

– Я позабочусь об этом, я знаю, где они могут быть. Идите.Быстрее. В подвал.

Она провела их в столовую и извинилась за то, что ужин был уже окончен. Потом позвонила в колокольчик, чтобы вызвать горничную, которая не пришла, напуганная вторжением. Нелл пригласила их всех сесть, так как они, должно быть, очень устали после такой долгой поездки, она сама принесет им немного вина и еды, и почувствовала, что Спатц последовал за ней, когда она направилась в кухню.

Кухня была пуста. Но она знала, что любой ценой она не должна пускать его в эту часть дома, потому что это был единственный путь для побега. Она повернулась и положила руки на его добротный шерстяной пиджак. Нелл прижалась к его груди и затянула его в каморку дворецкого.

– Какого черта ты здесь делаешь? – спросила она.

Он улыбнулся ей, с обычной беспечностью в птичьем взгляде, и поцеловал ее в лоб.

– Милая Нелл, – сказал он. – Ты отрада для моих усталых глаз. Сколько смертей я повидал с тех пор, как мы встречались последний раз…

– Но почему? Разве ты не должен быть в Париже?

– Я спасаю свою грешную душу, – ответил он беззаботно. – Подлизываюсь к гестапо. Сейчас за твоим обеденным столом сидят одни из самых жестоких людей Германии, Нелл, и им нужен твой виноградник. Твой винный погреб. Твой дом. Я отдал им все это в обмен на помилование. В конце концов, они же Нация Победителей.

Она сделала шаг назад, комок стоял у нее в горле.

– Что?

– Ты знала о том, что два миллиона французских солдат пропали без вести или захвачены в плен? Что почти две тысячи погибло? Двести тысяч ранено? И это всего за шесть недель. Немецкая военная машина – это то, чему я не могу противостоять.

– Спатц…

– Луденн – это все, что я мог им предложить, Нану. Потому что ты меня подвела. Ты должна была найти что-нибудь для продажи, – он потряс ее за плечи. – Но никто больше не хочет помогать маленькому Спатцу. Черная девочка – моя циркачка– украла уран, когда я вывез ее из Франции, а я в нее верил, Нелл, я махал рукой ей на прощание в порту Марселя, а она в это время увозила чемодан, который должен был остаться у меня. Потом я захватил дейтерий Жолио, но и это оказалось чертовой ошибкой – я забрал из Клермон-Ферран бочки с обычной водопроводной водой и отвез их немецкому командованию. Они смеялись надо мной, Нелл, после того, как проверили первые три канистры. Они смеялисьнадо мной почти всю дорогу до Берлина, и я скорее умру, чем вернусь туда, ты понимаешь? Я продам свою мать, я бы продал и своих детей, если бы они у меня были, и я даже продам тебя, Нелл, прежде чем встречусь с Гитлером на родине. Comprends? [117]117
  Понимаешь (фр.).


[Закрыть]

– Oui, – ответила она, ее тело было холодным, как лед. – Я понимаю. Но я не могу отдать тебе Луденн. Он не мой.

– Те люди в столовой все равно его заберут. Этим утром они создали Оккупационную зону вместе со стариком Петеном [118]118
  Петен, Анри Филипп Бенони Омер (1856-1951), французский военный и политический деятель.


[Закрыть]– теперь он вместо премьер-министра Рейно, стал комнатной собачкой фюрера – и это уморительно, ты бы посмеялась, если бы увидела карту; на ней отмечены лучшие винные районы Франции. И твой – среди них. Так что собирай свои вещи, пока мои друзья за ужином не решили, что им нужно и твое белье тоже, моя дорогая. Или, быть может, ты сама. Ты бы могла доставить сносное удовольствие кому-нибудь из них, пока Бертран не приедет…

– Не делай этого, Спатц. Не продавай свою душу…

Он подошел к ней, поцеловал ее грубо в губы, прокусив нижнюю до крови.

– У меня нет души, дорогая. Так что собирайся, пока я не продал им твоих жалких маленьких евреев.

* * *

Затаив дыхание, он ощупью спустился вниз по черной лестнице, слушая, как рушится мир Нелл.

Когда Спатц укусил ее губу, он чуть было не бросился вперед, чтобы придушить Спатца, но сдержал свой гнев и подумал: «Наука, Рикки. Голос разума. Это то, что тебе сейчас нужно».

В том, как он проигнорировал страдания Нелл, было что-то от бесстрастности Ирен. Хлопнула дверь каморки дворецкого, высокий светловолосый немец пошел назад, развлекать своих шакалов, а Жолио продолжил спуск в подвал. Он бежал по темному туннелю, затем резко повернул налево, где выход из бродильни вел за пределы дома. Он слышал голоса: Альер и голландские банкиры спорили насчет бочек.

Через помещение для вина первого года выдержки он выбрался из замка в июльскую ночь.

Почему дети ушли из дома?

Он вспомнил о своих собственных дочери и сыне, Элен было тринадцать, а Пьер на несколько лет младше, и оба уже столько пережили из-за жестокости взрослого мира. Маленькие де Кайперы уже слишком много знали о бегстве и смерти; в их жизни было слишком много непостоянства, что они решили, наконец, сделать свой собственный дом. Он казался им гораздо надежней, чем все то, что могли предложить им взрослые.

Когда Жолио их нашел, они дрожали, спрятавшись под камнями и досками, их одежда была влажной от сырого морского воздуха. Шести, может быть, четырех лет от роду, и они испуганно смотрели на него из своего укрытия.

– Les allemands [119]119
  Немцы (фр.).


[Закрыть], – прошептала маленькая девочка, прижавшись к брату. – Они пришли за папой.

* * *

– Вам надо вести себя очень тихо, – мягко сказал Джулиан де Кайпер своей дочке и посадил ее в большую дубовую бочку, – и даже когда бочка покатится, ты не должна кричать. Обещаешь?

Девочка кивнула, ее тетя Матильда села в бочку следом за ней и обняла детей руками. Maitre de vin [120]120
  Управляющий винодельней (фр.).


[Закрыть]Анри укутал ее одеялом, которое он принес из своего дома, и Жолио мельком увидел склоненную голову Матильды, когда старик закрывал бочку крышкой.

Анри появился без предупреждения несколько минут спустя после того, как Жолио появился у ворот шлюза с детьми. Сумасшедший Джек чуть не прострелил седую голову управляющего, бесшумно двигавшуюся в темноте тоннеля. Анри объяснил, что графиня приказала ему находиться у люка при низком приливе, так как груз надо спустить вниз по течению в Бордо. Он не привел с собой никого из рабочих из Мутона и не задавал вопросов, даже когда дорогие новые дубовые бочки были открыты и в них разместились постояльцы графини.

– Плохие новости, – пробормотал старик, забивая крышки бочек Эли, а потом Мойзеса Лёвена. – Говорят, Мутон и Лафит сегодня ночью захвачены немцами. Барона Филиппа бросили в одну из тюрем Петана. Но их они не получат, а?

Никто ему не ответил. Вдруг послышался приближавшийся к ним топот ног. Казалось, будто вся немецкая армия пришла в движение, направляясь прямо к воротам шлюза.

– Быстрее, – сказал Сумасшедший Джек. – Бочки!

И бочка с Матильдой медленно покатилась к реке.

Нелл бежала через бродильню, вниз по ступенькам в помещение для выдержки вин, ее сердце бешено колотилось. Спатц повел нацистов в винный погреб Луденна, и, поскольку немцы все еще ждали ужина, им это казалось отличным способом убить время. У завоевателей было праздничное настроение. Они хотели насладиться добычей.

Спатц повел их вниз по ступенькам из кухни в погреб, а Нелл, только за дверью исчезла последняя фигура в форме, скользнула в холл, выскочила через входную дверь и побежала через лужайку. В погреба Луденна можно было попасть из разных мест.

Ей нужно было преодолеть большее расстояние, чем нацистам, но она бежала, а они останавливались в каждой нише, чтобы рассмотреть бутылки и этикетки, рассуждая об урожаях и о том, что немецкое пиво, конечно же, лучше французского вина.

Она слышала эхо их голосов, разносившееся по подвалу, когда, словно тень, неслась по проходу, ведущему в дом. Еще через несколько ярдов она добралась до ворот.

Раздался выстрел, и она подалась назад от внезапной боли в правом плече. « «Оскар», – подумала она в отчаянии. – «Женевьева»». Она потрогала рану и почувствовала, как по пальцам струится теплая кровь.

– Ты идиот! – закричала она в ярости по английски, добравшись, наконец, до Сумасшедшего Джека. – Ты приведешь их сюда, как стаю волков.

Тут голоса за ее спиной стихли, и снова послышался топот.

– Быстрее на судно, – скомандовала она четверым: Альеру, Жолио, Анри и графу, когда они в ужасе уставились на нее.

– Нелл, у тебя кровь!

– С ними Спатц, – продолжала она. – Он узнает тебя, Джек, и если это случится, вы все – покойники. Быстрее на борт!

Альер схватил Жолио, который, казалось, не мог двигаться, и затянул его в последнюю бочку. Они быстро покатили его к большой барже, стоявшей у шлюза, которая раскачивалась, так как начался прилив.

– Фон Динкладж? Бог мой, я не видел эту скотину с того дня, как мы играли в поло в Довилле, – сказал граф. – Этот мошенник всегда жульничал. – Он поднял свой пистолет, как будто измеряя расстояние между врагами и рекой.

– Я возьму это, – сказала Нелл и взяла у него пистолет здоровой левой рукой. – Теперь идите. Я их задержу.

В конце концов, ее убил не Спатц, когда она, держа наготове пистолет графа, стояла перед люком, ведущем к Жиронду. Спатц носил гражданский костюм, и его пистолет лежал в кармане пиджака скорее ради лоска. Он не смог остановить нацистского офицера, который поднял руку и в упор выстрелил в графиню Луденна.

Бывают мгновения, когда надо делать выбор, и оно наступило.