Текст книги "Случайная встреча"
Автор книги: Филиппа Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
В последнее время я много размышляла об Эдварде, и пришла к выводу, что будет прекрасно, если Клер выйдет за него замуж. Она заботилась бы о нем, делила его трудности, да и в делах она немножко разбиралась, поскольку жила с его семьей в Ноттингеме с раннего детства. И почему люди отдают свое сердце не тем, кому надо?
За обедом я разговаривала с Эдвардом и спросила, как обстоят дела в Ноттингеме. Он ответил:
– Несомненно, вы слышали, что луддиты все чаще прибегают к насилию? Идет волна по всей стране. Эта проклятая французская революция во всем виновата!
– Да уж, эта Франция…
– Такие события не могли не прокатиться эхом по всему миру!
– А что будет с теми, кто разбивает машины?
– Нужно более жестоко наказывать преступников: это единственный способ решить проблему!
– Вы имеете в виду… каторгу?
– Каторгу… а, возможно, и виселицу! Только глупцы не понимают, что промышленность не может стоять на месте, она обязана развиваться!
– Даже если это означает для многих потерю работы?
– Значит, им следует найти другую работу! Со временем промышленность начнет развиваться, а это обещает стране расцвет! – Он посмотрел на меня извиняющимся взглядом. – Похоже, мы нашли не самый удачный предмет для беседы за рождественским столом?..
Я положила свою руку на его.
– Бедный Эдвард! Конечно, это трудно выбросить из головы!
Он пожал мою руку. Мне показалось, Питер заметил это, и с некоторым чувством удовлетворения я подумала: «Он будет ревновать».
Я была молода, легкомысленна и полна гордыни. И не могла не ощущать радостного возбуждения от того, что в меня влюблены двое мужчин. Мне очень нравился Эдвард, я его очень жалела. Если Питер попросит меня выйти за него замуж, что я скажу Эдварду? Нельзя же вечно крутить хвостом. Мы встретились при таких странных и романтических обстоятельствах! Конечно, я собиралась выйти замуж за Питера, хотя была не уверена, что влюблена в него. Я была неопытна в том, что касалось влюбленности, но понимала, что должна быть влюблена в Питера!
Мой отец разговаривал с лордом Петтигрю, сидевшим напротив него. Я услышала, что в разговоре было упомянуто мое имя, и поняла, что речь идет о том самом событии, когда Питер спас меня.
Питер тоже внимательно прислушивался к разговору.
– Я продолжаю свое расследование, – сказал отец, – и не намерен оставлять это дело! Я собираюсь докопаться до сути!
– Это будет трудно… Вы говорите, что там пусто?
– Эта женщина, де Ларж, говорят, владелица этого дома, а я в это не верю! Думаю, не стоит ли за этим кто-то другой? Я продолжаю следить за этим домом.
Мы встали из-за стола, чтобы освободить зал для танцев.
Питер оказался хорошим танцором. Он танцевал сначала со мной, а потом с Амарилис. Я в это время танцевала с Эдвардом, который двигался, я бы сказала, прилежно – правильно, но без вдохновения.
– Вам следовало бы приехать в гости в Ноттингем, – предложил он. – Ваша мать говорит, что с удовольствием отпустит вас. Она очень подружилась с моей.
– Да, это было бы интересно, – согласилась я.
– Это действительно очень приятный дом, хотя, конечно, не такой старинный, как ваш. Но это хороший семейный дом. Совсем рядом с городом и в то же время окруженный зелеными полями…
– Возможно, и в самом деле, неплохо приехать туда весной, – сказала я. – Эдвард, я искренне надеюсь, что ваши трудности к этому времени закончатся!
– Обязательно, это не может так долго продолжаться! Следует спрашивать с луддитов по всей строгости закона, и тогда увидим изменения к лучшему.
– Ваши родители очень беспокоятся…
– Да, они беспокоятся за меня. Приходится быть в самой гуще событий.
– Ах, Эдвард… будьте осторожны! Он пожал мою руку.
– Вас это так волнует?
– Что за глупый вопрос! Ну, конечно же, волнует! Меня волнует вся ваша семья, ваши мать отец, вы и Клер. Клер, по-моему, особенно беспокоится за вас…
– О да, она же член семьи.
Я подумала, как хорошо, если бы он и Клер поженились, тогда меня перестала бы мучить совесть.
– А вы еще не приняли решения?..
Мне хотелось сказать, что я приняла решение, что выйду замуж за Питера Лэнсдона. Но как я могла сказать это, если Питер не делал мне предложения? В чем я была уверена, он волновал меня, будоражил, а обстоятельства нашей первой встречи были столь необычными, сколь и многозначительными.
Я неуверенно ответила:
– Н-нет, Эдвард, еще нет…
Он вздохнул, а мне стало неловко: он и так выглядел грустным, и нельзя было сыпать соль на рану.
Вновь показался Питер, который, закончив танец с Амарилис, направлялся ко мне. У него была легкая походка, он великолепно чувствовал ритм танца, уверенно вел меня, и я почти парила в воздухе.
Он сказал:
– Как мне повезло в тот день оказаться у «Зеленого человека»! Вы знаете, ведь тогда я чуть было не отправился в «Кошку со скрипкой»! Представляете, что было бы? Я не оказался бы на той самой улице, не заметил бы девушку, притворившуюся слепой, не спас бы вас… и не был бы здесь сегодня, танцуя с вами!
– А что было бы со мной?!
– Не думайте об этом! Я просто удивлялся везению, благодаря которому оказался здесь. Ваш отец не забыл о том деле! Я слышал, как он разговаривал об этом с лордом Петтигрю.
– Конечно, он не успокоится, в Лондоне у него много связей. Если возможно выяснить, кто были эти люди… он выяснит!
– Может статься, они уже покинули страну?
– Вы так думаете?
– Никогда не знаешь, что происходит в мире преступников!
– Мой отец – человек, который никогда не упустит ни одной детали. Теперь, конечно, он постарел и гораздо реже бывает в Лондоне, но в свое время он участвовал в самых разных предприятиях, как и его сын Джонатан. В семье об этом всегда говорили шепотом. Боюсь, что молодой Джонатан может оказаться склонным именно к такого рода деятельности, а не к управлению имением… как, впрочем, и его покойный отец! У некоторых людей есть к этому склонность, а у других нет. У Амарилис, например, особый дар: она постоянно разъезжает по имению вместе со своим отцом, у нее мягкий характер, и народ ее любит. Я как-то слышала, что Дэвид говорил о необходимости поддерживать добрые отношения с народом, живущим в округе. Речь идет не о том, чтобы собирать с арендаторов плату и ремонтировать их дома, речь идет о чувстве товарищества! У Амарилис есть этот дар, так говорит ее отец. Ее родители вообще считают ее совершенством, и, уверяю вас, они недалеки от истины! В нашем роду встречаются добрые люди, мягкие женщины и дикие, своенравные! Мы с Амарилис – две яркие представительницы этих типов!
– Я думаю, вы обе очаровательны!
– Но по-разному!
– Ну, разумеется!
– Вы хорошо танцуете! Где вы учились?
– В Англии я ходил в школу, а потом провел целый год на севере страны со своими кузинами, которые считали, что их главная задача – научить меня вести себя в благородном обществе!
– Это было до того, как вы отправились помогать своему отцу на Ямайке?
– Конечно.
– Что ж, им прекрасно удалось справиться с поставленной задачей!
– В отношении танцев или правил хорошего тона?
– И в том и в другом! – Он сжал мою руку.
– Просто удивительно, когда вспоминаешь, что мы знакомы друг с другом так мало!
– Да, но после нашей первой встречи мы очень часто видимся.
– Мне очень нравится Эндерби!
– Как вы себя чувствуете в этом огромном пустом доме?
– Мне очень нравятся соседи!
– Вы еще долго здесь будете?
– В зависимости…
– Вы имеете в виду ваши поиски? Вы уже нашли что-нибудь подходящее?
– Сказать по правде, у меня почти не было на это времени – из-за рождественских праздников и неограниченного гостеприимства моих добрых соседей! Но мне нравится Эндерби!
– Серьезно? Удивительно, как завораживающе это место действует на людей! Взять мою тетушку Софи: она увидела его и немедленно пожелала там жить.
– Вообще-то это семейный дом!
– Конечно, он слишком велик для одного…
– Он совершенно переменится, когда заполнится детишками…
– Вы правы: нам следовало бы поискать женатую пару с целым выводком детей!
– Ну, для этого не нужно слишком долго состоять в браке, а дом может подождать с топотом крошечных ножек!
Я рассмеялась, ощутив волнение, и решила, что он собирается сделать мне предложение. Что я отвечу? Могу сказать: «Слишком уж быстро! Я еще не уверена…»
Танец закончился, и слуги начали разносить прохладительные напитки. Некоторое время мы сидели молча, а затем Питер сказал:
– Простите, этот танец я обещал вашей племяннице! – Я наблюдала за тем, как он танцует с Амарилис. Она смеялась и очень оживленно разговаривала. Я была рада тому, что он ей тоже нравится.
Подошел Эдвард и сел рядом со мной.
В День подарков Питер показал себя прекрасным хозяином Эндерби, а мы с Амарилис остались довольны тем, как нам удалось украсить дом. Он, нужно признать, совершенно преобразился, утеряв угрюмый вид, отличавший его в прошлом.
Питер сумел весьма хитроумно спрятать свои подарки. Нам доставили массу удовольствия их поиски, поскольку он с большой фантазией сформулировал указания, следуя которым, мы двигались от одного тайника к другому. Было необычно слышать смех, раздающийся в этом старом доме.
По-видимому, прав был Дэвид, заявив, что Эндерби, когда в нем поселятся нормальные люди, станет ничуть не хуже других домов.
– Я никогда не думала, что в этом доме можно так весело проводить время! – воскликнула мать.
– Вы сумели прогнать привидения! – пошутил отец. Это произошло двумя днями позже, когда я, Питер и Амарилис катались верхом и он согласился по дороге домой заглянуть в Эверсли на стаканчик вина.
Мы находились в холле. Там же были мои родители, Клодина и Дэвид. Вошла одна из служанок и сообщила, что фермер Уэстон хотел бы поговорить с моим отцом, добавив, что тот чем-то расстроен.
– Пригласи его, – сказал отец, и в холл вошел фермер Уэстон. Он явно был возбужден.
– Мне хотелось бы поговорить с вами наедине, сэр! – обратился он к отцу.
– Вы можете говорить здесь. Что-нибудь произошло на ферме?
– Нет, сэр… не совсем! Дело в том, что моя Лиззи и… еще кое-кто. Я бы лучше все-таки поговорил с вами наедине…
– Тогда прошу сюда, – и отец провел его в комнату, которую мы называли зимней гостиной.
Они находились там минут десять, а потом вышли – у Уэстона было красное лицо, а отец казался очень рассерженным, хотя, видимо, не на фермера, поскольку ему он мягко сказал: «Не бойтесь, я поговорю с ним. Возможно, все уладится!»
Он вышел проводить фермера Уэстона и вскоре вернулся.
Мать взглянула на него вопросительно.
– Этот мерзавец Джонатан! – воскликнул отец.
– Что случилось?
– Лиззи Уэстон…
– Она же еще ребенок! Сколько ей? Четырнадцать или около того?
– В том-то и дело! Сам Джонатан тоже не намного старше. Этого мальчишку стоит проучить! Если уж он решил разбрасывать семя, то ему следовало бы заниматься этим не на моих землях!
Мать переводила взгляд с отца на Питера.
– Я очень сожалею об этом, – проговорила она.
– Ну что ж, – сказал отец, – молодежь, горячая кровь, такое случается! Нелегко будет успокоить Уэстона!
Питер, поняв, что, сам того не желая, оказался посвященным в чужие дела, заявил, что ему пора домой, и вышел.
– Он превосходно воспитан! – заметила мать. – Дикон, а тебе обязательно нужно было все выкладывать в его присутствии?
– Ты меня спросила, я тебе ответил: ничего ужасного не произошло! Мне кажется, нам и семейству Петтигрю еще не раз придется сталкиваться с неприятностями такого рода из-за Джонатана! Я как раз думаю, следует ли мне говорить об этом с Миллисент или ее отцом?
Мать заметила:
– Ты же знаешь Миллисент, она считает своего мальчика безупречным, а лорд Петтигрю слишком мягок! Может быть, леди Петтигрю… Нет, Дикон, ты нагонишь страха в ее бедное маленькое сердечко! Придется тебе разбираться самому!
– Весь в отца!
– В конце концов, Джонатан был благородным человеком и умер достойно, – Клодина.
– Уэстон – хороший человек, – заметил Дэвид. – Его ферму можно назвать просто образцовой.
– А теперь ему приходится беспокоиться за свою Лиззи, – вздохнул отец. – Если она через девять месяцев одарит нас ребенком, у Джонатана будут неприятности!
– Я полагаю, что именно поэтому Уэстон сразу же и пришел к вам, – сказал Дэвид. – Он хочет, чтобы вы знали о том, что ответственность несет Джонатан!
– От этого юноши надо ждать больших неприятностей! – буркнул отец. – Ему нужно хорошенько задуматься: я не собираюсь передавать Эверсли в руки того, кто пустит его по ветру… будьте в этом уверены! Его отец тоже не интересовался имением!
– Ну, у тебя был Дэвид, – сказала Клодина.
Отец хмыкнул:
– Ладно, посмотрим, что будет дальше. Я собираюсь серьезно поговорить с ним. Пойду к себе в кабинет, а слуги пусть разыщут его и немедленно пошлют ко мне.
Этот инцидент испортил праздничное настроение. Все ощущали некоторую подавленность, а Джонатан, поговорив с моим отцом, повел себя вызывающе.
Мать сумела выудить из отца всю историю и потом пересказала ее мне:
– Фермер Уэстон застал эту парочку в одном из амбаров. Его как громом поразило: ты же знаешь, какой он богобоязненный человек!.. Ходит каждую неделю в церковь, да и все семейство Уэстон такое. И застать юную Лиззи на месте преступления с Джонатаном… Это глубоко потрясло его! Но я думаю, что большинство родителей почувствовало бы то же самое. Конечно, твой отец относится к этому с пониманием, и он не впал в ярость, как можно было бы ожидать. Но больше всего его рассердило то, что это дочь Уэстона и что это происходило в его поместье! Ведь он уже поговаривал о том, чтобы Джонатан переехал сюда и хорошенько взялся за изучение дел в имении, но теперь я не знаю… Жаль, что в семье больше нет мальчиков!
– А почему они считают, что женщина не справится с этим делом?
– Потому что большинство женщин не способны на это! Ладно, все уладится само собой, не будем придавать слишком большого значения этой выходке Джонатана.
– Ты называешь это выходкой? Лиззи Уэстон потеряла честь, и это просто «выходка»?
– Именно так назвал это твой отец! Его волнует будущее Джонатана.
– А я разделяю озабоченность Уэстона!
– Твой отец сочувствует ему. Он сказал, что если будут последствия, то сумеет все уладить…
– Вряд ли это удовлетворит фермера Уэстона.
– Но, по крайней мере, это хоть чем-то поможет. Не хотелось бы мне оказаться на месте Лиззи в течение ближайших недель!
– А Джонатан отделается легким испугом? Мне кажется, это несправедливо!
– А разве мир когда-нибудь был справедлив к женщинам?
– Похоже, у тебя жизнь сложилась весьма удачно!
– Так же она сложится и у тебя, любимая! – ответила мать.
– Возможно, – сказала я, думая о Питере.
Пришел январь, задули холодные юго-восточные ветры. Настала настоящая зима. Деревья раскидывали голые ветви, рисуя на фоне серого неба узоры из кружев. Пожалуй, они были так же красивы, как и весной. Все гадали – выпадет ли снег. Петтигрю уехали.
– Я рад избавиться от них, – проворчал отец. – Пусть уж Джонатан доставляет неприятности в их собственном гнезде и оставит в покое мое!
Питер ненадолго отправился в Лондон. Он пока не собирался оставлять Эндерби, хотя поиски подходящих земель пока не дали никакого результата.
Эдвард Баррингтон вновь вернулся в Ноттингем, а миссис Баррингтон подхватила простуду, и ей пришлось лечь в постель.
– Тебе следовало бы навестить ее, – сказала мать. – Она очень любит тебя.
Я отправилась в гости и уселась возле кровати в уютной комнате, где топился камин.
– Так мило с вашей стороны навестить меня, Джессика! Вы очень порадовали меня!
– Где же вы простудились?
– Думаю, просто по рассеянности: я совсем перестала следить за собой. Мне не по себе оттого, что Эдвард находится в гуще событий, в Ноттингеме!
– Луддиты в самом деле становятся опасными, – согласилась я.
– Беспорядки приобретают размах. Тем не менее Эдвард говорит, что если не устанавливать новые машины, мы не сможем конкурировать с иностранцами. А если производство перестанет быть доходным, люди все равно потеряют работу! Просто какой-то тупик!
– Конечно же, но люди этого не понимают!
– Луддиты недальновидны! Я рада, что отец Эдварда уже почти отошел от дел. Как бы мне хотелось, чтобы и Эдвард отсиделся здесь, пока все успокоится!
– Но это же его дело! Он чувствует, что обязан быть там.
– Это так, но все же это беспокоит меня…
– Это беспокоит нас всех. Она взяла меня за руку:
– Я хотела бы… он такой хороший молодой человек!
– Да, – согласилась я, – это, действительно, так.
– Вряд ли найдется много таких, как он: на него всегда можно положиться! Как бы мне хотелось видеть, что он уже устроил свою жизнь!
В комнату вошла Клер Карсон.
– Я зашла узнать, не нужно ли подбросить угля в камин?
– Пока все в порядке. Спасибо тебе, дорогая! Я рассказывала Джессике об этих ужасных беспорядках.
– Вам не следует расстраиваться, – произнесла Клер. – Эдвард со всем справится!
– Да, я понимаю, но очень уж неприятно думать об этом! Как бы мне хотелось…
– Это не продлится долго, – сказала я. – Я слышала, что применяют все более суровые меры наказания к тем, кто организует беспорядки.
– Это может лишь взбудоражить народ! – воскликнула миссис Баррингтон. – Клер, не будешь ли так любезна сходить и попросить, чтобы нам принесли чаю?
Клер вышла, оставив нас наедине.
– По-моему, камин слишком разгорелся, – заметила я. – Может быть, установить экран?
В ответ миссис Баррингтон вздохнула. Ей хотелось продолжить разговор о браке, но она поняла, что именно этой темы я хочу избежать.
Вскоре принесли чай. Клер решила составить нам компанию, и началась обычная болтовня – о рождественских праздниках, погоде и о перспективах на этот год.
Возвращаясь домой, я встретила Амарилис с Питером и очень удивилась: я не знала, что он вернулся.
– Я прибыл лишь сегодня утром, – пояснил он. – Потом я заглянул в Эверсли и узнал, что вас нет дома. Мы с Амарилис решили прокатиться верхом.
– Мы как раз возвращаемся, – Амарилис. Домой мы вернулись все вместе.
В течение последующих дней я заметила, что Питер изменился. Казалось, что-то гнетет его, и мы не встречались с ним наедине. Я решила, что, пока он находился в Лондоне, случилось нечто важное: не получил ли он предложение, из-за которого его перестало интересовать имение поблизости от нас.
Через три дня после возвращения из Лондона он пригласил нас пообедать в Эндерби. Воспоминания об этом вечере надолго остались в моей памяти. Мне кажется, еще ни разу в жизни я не была так потрясена.
Почти весь день Амарилис отсутствовала. Она вернулась в Эверсли лишь переодеться для обеда, и мы все вместе выехали в экипаже.
Питер тепло приветствовал нас, заявив, что очень рад, что вернулся. Вскоре мы уже сидели за столом. Он рассказывал о своем посещении Лондона, вновь повторяя, что рад возвращению. Все, в общем-то, шло, как обычно, а потом грянул гром.
Питер сказал:
– Я полагаю, настало время раскрыть вам тайну! Я искренне надеюсь, что вы разделите нашу радость. Мы собираемся пожениться!
Я уставилась на него. Он не делал мне предложения! Я не могла поверить в реальность происходящего, должно быть, это мне снилось.
Питер улыбнулся Амарилис, которая раскраснелась и выглядела еще прелестнее, чем обычно.
– Да, Амарилис согласилась стать моей женой! – Он посмотрел на Дэвида и Клодину. – Я благодарю родителей Амарилис за согласие принять меня в семью в качестве зятя и надеюсь, что мы получим благословение остальных членов семьи.
– Ну и сюрприз, Амарилис! – воскликнула мать. По ее мнению, Питер интересовался мной.
– Как только мы увидели друг друга, мы поняли… – продолжал Питер.
Потом, казалось, заговорили все разом, кто-то произносил какие-то тосты. Я чувствовала, что двигаюсь, как механическая кукла. В горле я ощущала тугой комок, в голове билась одна-единственная мысль – никто ничего не должен заметить!
Я не могла поверить в то, что произошло. Я была не уверена в своих чувствах, в общем-то, я не была влюблена в Питера… Мне нравилось его внимание, и казалось, что он всерьез рассматривает наше совместное будущее… Я была слишком потрясена, ошеломлена, чтобы мыслить ясно!
Амарилис счастливо улыбалась. Сейчас она была настоящей красавицей. Вместе с остальными я подняла свой бокал. Я заметила, что Клодина избегает смотреть на меня: она меня просто жалела… Нет, это было невыносимо!
Выдала ли я свои чувства? Мне нужно было что-то произнести, я была обязана вести себя нормально. Знал ли Питер? Предполагал ли он? Амарилис не знала: если бы знала, она не была бы сейчас так счастлива.
Я услышала, как произношу:
– Как жаль, что вы поторопились: мы с Эдвардом тоже собирались объявить о нашей помолвке после того, как он вернется в Грассленд!
Молчание, потом восторженные восклицания. Именно этого и хотели мои родители! Они всегда хотели, чтобы я вышла замуж за Эдварда Баррингтона.
– Это радостная новость! – восторженно воскликнула мать, а отец сказал:
– Значит, будут сразу две свадьбы? Я был уверен, что наша Джессика не позволит Амарилис перехватить инициативу!
Последовали новые тосты, а я сидела и тупо размышляла о том, что наделала.
Как это было похоже на меня – действовать, поддавшись сиюминутному чувству! Мне следовало вести себя хладнокровно, но, с другой стороны, – это был единственный способ скрыть свои чувства. Я не могла позволить, чтобы меня жалели. Питер все время был влюблен в Амарилис? Я не могла поверить в это даже сейчас!
Рядом со мной оказалась Амарилис. Она обняла меня и расцеловала.
– Я так довольна, Джессика! Эдвард – прекрасный человек! Как это чудесно!.. Мы обе – в один и тот же день!..
Я подтвердила, что это чудесно, и присоединилась к тостам, но все время мечтала убежать к себе в комнату. Мне хотелось побыть одной и поразмышлять о том, что же я наделала.
Когда мы вернулись домой, ко мне в комнату зашла мать. Она настолько хорошо знала меня, что я предположила – она все поняла.
Мать положила руки мне на плечи и притянула к себе. Несколько секунд она держала меня в объятиях.
– Моя дорогая, ты счастлива? Это правда?
– Да, конечно, – солгала я.
– Эдвард – хороший человек! И твой отец, и я всегда любили его и надеялись…
– Ну что ж, теперь можете быть довольны! Но мне не следовало выкладывать это: нужно было подождать Эдварда!
– Я понимаю, – согласилась она. – Поскольку Амарилис…
– Я думаю, мне тоже захотелось почувствовать, вот поэтому…
– Ну, собственно, неважно, как и когда объявляют о помолвке. Важно лишь то, что ты и Эдвард…
– Я предпочла бы, чтобы об этом не упоминали… до тех пор, пока Эдвард не вернется домой. Барринггонам может быть не по себе: ведь об этом следовало объявить в их присутствии. Пусть это останется в семье… до возвращения Эдварда!
– Конечно… – произнесла она и внимательно посмотрела на меня. Всю жизнь мы были очень близки друг другу, и я всегда очень ценила это. Но сейчас я предпочла бы, чтобы мать не поняла меня.
Она нежно поцеловала меня, пожелала спокойной ночи и оставила наедине с моими мыслями.
Я была слишком ошеломлена, чтобы уснуть. Я была оскорблена, рассержена, я чувствовала себя обманутой, но не могла понять, кто именно обманул меня. Может, я сама? Я была слишком тщеславна. У меня не было ангельской внешности Амарилис, но я считала себя более привлекательной, а теперь получила урок.
С самого начала я была уверена, что являюсь избранницей Питера. Что заставило его передумать? И что я чувствовала сама? Ощущала ли я, что меня бросили с разбитым сердцем… или что-нибудь вроде этого? Да, моя гордость была уязвлена. Нельзя сказать, что я была влюблена в Питера: я почти не знала его. Но у меня были романтические чувства, поскольку познакомились мы при романтических обстоятельствах. Что же касается Амарилис, она была с ним знакома еще меньше, но успела в него влюбиться.
Я действительно не могла понять себя. И почему я была столь безрассудно глупа, что объявила о помолвке с Эдвардом? Просто я бесстыдно использовала его, чтобы вывернуться из неприятной ситуации. Почему я не остановилась, не поразмыслила немножко? Достойней было бы спокойно сидеть, не показывая, как это ранило меня. Вывернуться из одной щекотливой ситуации, попав тут же в другую. Как это похоже на меня!
Я провела очень беспокойную ночь, а на следующий день отправилась в Грассленд. Миссис Баррингтон уже оправилась от простуды и выглядела, как обычно, бодрой. Я спросила ее об Эдварде и узнала, что он возвращается на следующий день. Я решила встретиться с ним как можно раньше.
Амарилис была в восторге. Не только у нее все складывалась удачно, но – и это было так похоже на Амарилис! – она могла радоваться и чужому счастью.
Я пыталась утешить себя тем, что, если бы я не сделала этого заявления, счастье Амарилис было бы омрачено: она, подобно моей матери, считала, что именно я являюсь объектом страсти Питера Лэнсдона. Ее очень порадовало то, что я была влюблена совсем в другого человека. Это позволяло ей наслаждаться своим счастьем без малейших угрызений совести.
– Конечно, я всегда знала, как Эдвард относится к тебе, – говорила она, – но думала, что ты еще не приняла решения. Ты долго думала!
– Мне хотелось быть уверенной, – ответила я. Она счастливо захихикала:
– Как странно, что именно в этом случае ты оказалась рассудительной! Мы с Питером влюбились друг в друга с первого взгляда! Бывают же в жизни чудеса, правда? Я думаю, что Питер очень храбрый, если он решился зайти в тот дом!
Она обняла меня:
– Все так чудесно! Я так счастлива, Джессика! Как будет прекрасно выйти замуж в один и тот же день! Надо подумать об июне. Но как долго ждать…
– Я думаю, что это вполне подходящее время, – сказала я.
– Питер тоже считает, что слишком долго ждать!
Удивительно было видеть Амарилис в таком состоянии. Я чуть было не напомнила ей, что она почти не знала мужчину, за которого собиралась замуж: несколько недель назад она даже не слышала его имени. Но к чему было делать это? Она была влюблена и собиралась выйти замуж за человека, которого выбрала сама. Я тоже должна была выйти замуж, но уже не по своему выбору.
Эдвард вернулся на следующий день. Я отправилась в Грассленд после полудня. Он был рад встрече со мной. Я сказала:
– Мне нужно поговорить с вами наедине… и поскорей!
– Сейчас?
– Да, но не в доме. Может быть, проедемся верхом? Это было бы лучше всего.
Мне показалось, что Эдвард несколько скован, но, услышав мое предложение, он обрадовался, и я испытала теплое чувство к нему. Он был очень добрым, и я была уверена – он сделает все возможное, чтобы помочь мне сейчас… и всегда. Мне очень повезло, что в меня был влюблен такой человек. Все-таки нехорошо было с моей стороны не испытывать к нему ответных чувств и гораздо больше волноваться в обществе мужчины, которого я, можно сказать, почти не знала. Собственно говоря, именно сейчас я начала задумываться: почему я решила, будто Питер Лэнсдон заинтересовался именно мной?
Вскоре мы уже ехали верхом бок о бок.
– Эдвард, мне следует признаться кое в чем!
– Признаться? – он был озадачен и внимательно взглянул на меня.
Я продолжала:
– Вы уже не раз просили моей руки! Вы продолжаете настаивать на этом?
– Я всегда мечтал о вас, Джессика!
Я почувствовала огромное облегчение и произнесла:
– Я хочу признаться, что сообщила всем, что мы собираемся пожениться!
– Джессика!
– Да, это было не совсем прилично с моей стороны: Амарилис и Питер Лэнсдон объявили о своей помолвке…
– Амарилис? Но я думал…
– Нет, нет. В Лондоне Питер действительно спас меня, но приехав сюда, влюбился в Амарилис, а она в него! Они объявили о своей помолвке за праздничным столом, и я подумала, ну… почему бы мне не сообщить о том, что Эдвард и я… Мне стало казаться, мы слишком долго решаемся…
– Мы?
– Я, конечно, я. Но… думаю, все-таки не следовало объявлять об этом именно в той обстановке… С другой стороны, почему именно они говорят о своей помолвке. Мы с Эдвардом знаем друг друга гораздо дольше, и у нас больше причин сделать это.
Эдвард взял мою руку и поцеловал.
– Обсуждать такие дела, сидя верхом на лошади!
Мы оба рассмеялись. Его лицо преобразилось: морщинки, вызванные постоянной тревогой за дела в Ноттингеме, исчезли. Он казался очень молодым… и очень счастливым.
– Ну что ж, Эдвард: рано или поздно это должно было случиться, не так ли? Мои родители очень рады, они питают к вам большое уважение.
– Мои родители тоже будут рады!
– Значит, все будут просто счастливы!
– Ах, Джессика, это чудесно! Давайте поедем домой и сообщим эту новость!
В общем, все оказалось очень просто.
Я сидела в гостиной Грассленда. Мистер Баррингтон настоял на том, чтобы из погреба достали лучшие вина. Миссис Баррингтон крутилась вокруг нас и была страшно возбуждена. – Ну вот, Джессика, теперь ты наша дочь! Просто не могу передать, как ты нас порадовала! Правда ведь, папочка?
Мистер Баррингтон ответил:
– Именно этого мы и хотели! Меня удивляет только, что вы так долго тянули!
– Они поступили совершенно правильно! – заявила миссис Баррингтон, хотя, по моему мнению, ее это «подвешенное» состояние волновало гораздо больше, чем мужа. – В таких вопросах всегда нужно быть полностью уверенным в себе, не так ли. Джессика? Самым чудесным днем нашей жизни оказался тот, когда вы встретили на дороге нашего папочку и доставили его домой. Кстати, интересно, как сложилась судьба того цыгана? Должно быть, он отсидел свой срок?
– Он получил семь лет, – ответила я, – и уже отбыл шесть из них.
– Как летит время! Ты была тогда такой милой крошкой, Джессика! Ты так волновалась из-за этого бедняги, и мы все полюбили тебя за это!
Отец и сын Баррингтоиы согласились с этим.
У меня даже поднялось настроение. Я подумала: до чего же все-таки приятная семья – наверное, более простая, по сравнению с семьей моих родителей, но такая чудесная. Моя будущая семья…
Эдвард сказал:
– Я хочу, чтобы Джессика съездила в Ноттингем и осмотрела мой дом! Должно быть, ей захочется что-то там изменить.
– Ну да, невесты всегда любят делать все по-своему. Мы тоже обставляли свой дом, верно ведь, папочка. Сколько же это лет назад? Столько, что уже и не упомнишь! Теперь, конечно, он немножко старомоден, но ничего не поделаешь!
– Он будет вашим вторым домом, – сказал мистер Баррингтон. – Вы будете приезжать в Грассленд, ставший для нас семейным гнездом, хотя мы живем здесь недолго.
– Мы полюбили Грассленд с первой минуты! – воскликнула миссис Баррингтон. – Я ни разу не пожалела о том, что мы приехали сюда! И, вы знаете, это благодаря соседям, семейству Эверсли! А теперь еще это… Я так давно об этом мечтала! Кстати, где Клер?
– Ей следовало быть здесь, – заметил мистер Баррингтон.
– Я вспомнила: она собиралась в город сделать кое-какие покупки. Скоро должна вернуться. А на какое время намечена свадьба?
