Текст книги "Случайная встреча"
Автор книги: Филиппа Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
– Я знаю, ему тяжело поднимать меня.
– А этот Тоби, кажется, очень приятный молодой человек!
– Да, и он всегда готов помочь. Я чувствую, что очень обременяю всех: тебя, Джеймса, Клер, а теперь еще и Тоби – все крутятся вокруг бесполезного инвалида! Но больше всего я беспокоюсь за тебя. Временами я чувствую, что слишком обременяю тебя.
– Что за чепуху ты мелешь?
– Ты молодая, красивая и привязана ко мне. Это несправедливо!
– Пожалуйста, Эдвард, ты обещал не говорить подобных слов! Я ведь сама выбрала это, не так ли?
– Иногда люди делают поспешный выбор, а потом раскаиваются. Эта жизнь не для тебя, Джессика! Я все думаю про Амарилис: она счастливая жена и мать…
– Я бы не хотела поменяться с ней местами.
– Ты так добра, Джессика…
«Если бы он только знал», – подумала я. Я была на грани того, чтобы рассказать обо всем Эдварду, попытаться объяснить, в какое нелегкое положение попала. «Я люблю тебя, Эдвард, но я люблю и Джейка, хотя и по-другому. Я люблю его так, как не смогла бы полюбить никого другого! С ним я совсем другой человек, чем с тобой. С ним все становится волнующим, волшебным…»
Как я могла бы сказать мужу такое? Эдвард был прав: я сама выбрала свою судьбу, но выбрала под влиянием минутного порыва, а теперь это стало моей жизнью.
Следующие слова Эдварда меня насторожили:
– А что с этим мужчиной, с отцом Тамариск?
– А что… что с ним? – слабо спросила я. – Что тебя интересует?
– Собирается ли Тамариск жить у него?
– Думаю, ей нужно время, чтобы подумать.
– А он на это согласен? Ты часто виделась с ним, когда вы были в Лондоне?
– О да, он приходил к нам обедать, да и Тамариск несколько раз гуляла с ним.
– Как ты думаешь, она захочет жить у отца?
– Думаю, он ей все больше нравится, но она очень предана Джонатану.
– Да… Чуть ли не любовный роман, правда? Просто удивительно, что у столь юного существа такие горячие чувства!
– Мне кажется, только это удерживает девочку здесь: она хочет быть там, где Джонатан!
– Время все расставит на свои места.
– Ты имеешь в виду… ни во что не вмешиваться?
– Вот именно. Но пусть Тамариск видится как можно чаще со своим отцом. Полагаю, он был бы доволен, если бы мы снова пригласили его сюда? А пока ты могла бы опять отвезти девочку в Лондон!
– Д-да?.. Я думала съездить туда до Рождества… Ты не будешь возражать?
– Ну что ты! Здесь есть кому позаботиться обо мне. Конечно, я всегда скучаю без тебя, но, с другой стороны, мне становится легче от того, что ты хоть немножко отдыхаешь. Знаю, как тебя радуют эти поездки в Лондон: ты возвращаешься оттуда посвежевшая…
Груз вины давил меня, но в то же время меня обрадовала возможность еще раз поехать в Лондон.
Я спросила Тамариск, не хочет ли она снова съездить к отцу, а она пожелала узнать, поедет ли с нами Джонатан. Я сказала, что не уверена в этом, подумав, что после последнего скандального визита он вряд ли проявит такое желание.
– А что случилось потом с той девушкой? – спросила Тамариск. – Все думают, Джонатан хотел что-то с ней сделать?
– Джонатан говорит, что он ничего не делал.
– Значит, не делал! Тогда откуда вся эта суета?
– Все уже улеглось. – Она топнула ножкой:
– Ничего не улеглось! Прадедушка Френшоу очень злой на Джонатана и теперь может не завещать ему Эверсли!
Откуда Тамариск знала о таких вещах? Должно быть, подслушивала у дверей, расспрашивала слуг? Я знала, что она склонна к этому. Девочка продолжала:
– Эта девушка сама пришла к нему в спальню, он не вызывал ее!
– Кто тебе это сказал?
– Неважно, – серьезно заявила Тамариск, – не в этом дело. Она пришла к нему, хотя он ее и не звал! А потом заявила, будто он порвал ее одежду. Она наврала!
– Все уже закончилось, не стоит больше волноваться.
– А я хочу знать правду! Я собираюсь заставить Пру Паркер рассказать правду!
– Пру Паркер пропала, мы ее больше не увидим.
– Но где-нибудь она есть!
– Послушай, ты хочешь поехать в Лондон и повидаться с отцом?
– Да!
– Тогда все в порядке, мы едем.
На этот раз вместе с нами поехали Дэвид и Клодина. Им не очень хотелось покидать Эверсли, но Дэвиду было необходимо закупить продукты. Питер уже был в Лондоне: он выехал за несколько дней до нас, как он сказал, по важному делу. Когда мы прибыли в дом на Альбемарлстрит, он уже ждал нас.
Я не могла подавить переполнявшие меня чувства: я соскучилась по Джейку, но было трудно оставаться наедине с ним, поскольку следовало присматривать за Тамариск. Совсем по-другому обстояли дела, когда Джонатан уделял ей львиную долю своего времени.
Джейк был рад видеть нас. Тамариск задала ему кучу вопросов о доме в Корнуолле, из чего можно было сделать вывод, что она собралась поехать туда. Не было сомнений в том, что отец сумел очаровать ее. А кого бы Джейк смог оставить равнодушным?
Когда Тамариск вышла из комнаты, у нас появилась возможность обменяться несколькими фразами.
– Когда? – спросил он.
– Это сложно! – ответила я. – Тамариск…
– Может быть, как-нибудь вечером…
– Вряд ли.
– Можем сказать, что отправляемся на концерт… в театр… Что с тобой?
– Дэвид и Клодина…
– Они не столь бдительны, как твоя мать. Временами мне казалось, что она… знает!
– Вполне возможно: она очень проницательна, особенно если это касается меня!
– Это становится невыносимым! – воскликнул Джейк. – Мы должны быть вместе! Я не могу сидеть здесь и ждать, когда ты сможешь приехать ко мне. Я придумаю какую-нибудь причину, по которой ты должна будешь находиться здесь!
– Нет, только не в этом доме. Это уж слишком!
– Мы остановимся на постоялом дворе, я сниму дом…
Я отрицательно покачала головой.
– Что же делать, Джессика?
– Самым разумным было бы проститься. Если бы Тамариск отправилась с тобой в Корнуолл, это было бы решением проблемы!
– И никогда… или лишь изредка видеть тебя?
– Нам ничего не остается, Джейк!
– Чепуха, ты любишь меня, я люблю тебя!
– Слишком поздно! Кто-то сказал, что жить – это находиться в нужное время в нужном месте! Для нас время оказалось неподходящим!
– Дорогая моя Джессика, мы должны это исправить! – Я покачала головой:
– Невозможно! Я не смогу предать Эдварда: он на меня полагается. Он и без того страдает, и я не могу обойтись с ним таким образом.
– Он все понял бы!
– Да, он все понял бы, но понимать – вовсе не значит быть менее оскорбленным. Эдвард очень ранимый человек. Я никогда не покину его.
– А что будет со мной? С нами?
– Каждый должен жить своей собственной жизнью так, как она у нас сложилась!
– Ты обрекаешь нас обоих на прозябание!
– У тебя есть дочь, славная девочка. Думаю, она сумеет тебя порадовать. А уж если она полюбит, то будет предана тебе беспредельно!
– Как предана Джонатану? А кому еще? – Я пожала плечами, а Джейк продолжал:
– Тебе? Тем людям, которые так много сделали для нее? Я согласен с тем, что она славная, и был бы счастлив завоевать ее преданность, но не о дочери идет речь. О тебе, моя любовь, моя Джессика!
– Значит, выхода нет! Возможно, время принесет какое-то облегчение.
– Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как жизнь проходит мимо! Я найду выход!
– Ты пугаешь меня, когда говоришь так! Мне кажется, ты можешь быть безжалостным!
– Возможно, ты права.
– Выхода нет, разве что рассказать все Эдварду, но на это я никогда не пойду!
– Узнав, он понял бы: это неестественно – обрекать тебя на такую жизнь!
– Это мой долг!
– Твой долг сильней твоей любви?
– В данном случае так и должно быть! – Джейк покачал головой.
– Я найду выход, – повторил он, – В комнату вошла Тамариск.
– Вы говорите обо мне? – спросила она.
– Тебе всегда кажется, что говорят о тебе: ты столь захватывающий предмет для разговоров?
– Да! – ответила она, и все рассмеялись.
Когда настало время уходить, Джейк, стоя в дверях, помахал нам рукой. Припоминая его слова, я задумалась. Уж очень решительно он говорил, что сумеет найти выход. Что он мог сделать? Было только одно решение: отправиться к Эдварду и попросить его освободить меня. Но я знала, что никогда не смогу быть счастлива, сделав это. До конца дней меня будет преследовать мысль об Эдварде.
Мы сворачивали на Блоурстрит, когда я заметила, что молодая женщина, которая шла в нескольких ярдах впереди нас, стала поспешно переходить дорогу. В эту же секунду Тамариск бросилась к ней. Женщина исчезла за углом. Тамариск побежала следом.
Что она собиралась делать? Я бросилась вслед за девочкой. Конечно, она знала дорогу на Альбемарлстрит, но как могла вот так, не сказав ни слова, убежать от меня?
Я свернула за угол. Женщина входила в какое-то здание, Тамариск следом. Я бросилась бежать что было сил: я узнала этот дом. Это был клуб «Фринтон», место, пользовавшееся дурной репутацией, где Джонатан проиграл пятьсот фунтов!
Я толкнула дверь и вошла. Холл был застелен ковром ярко-красного цвета, стены были белыми. За столом сидел человек и глядел на пробегавшую мимо Тамариск. «Куда вы?..» – начал он, заметив меня. Я не обратила внимания на него: мне нужно не упустить из поля зрения Тамариск, которая скрылась за какой-то дверью. Я последовала за ней.
В комнате были люди – двое мужчин и несколько женщин. Я изумленно уставилась на них. Одной из женщин была наша бывшая горничная Пру Паркер, но это была совсем другая Пру! Ее лицо было подкрашено, она была весьма неплохо одета: легкий плащ цвета морской волны, отделанный мехом, а перчатки гармонировали с обувью. Я поняла, что именно она была той женщиной, за которой бросилась Тамариск.
Но это было не все: девушка, стоявшая рядом с Пру, тоже была знакома мне! Именно она когда-то притворялась слепой. Да, возле Пру Паркер стояла девушка, заманившая меня когда-то в пустой дом!
Но самым большим потрясением для меня оказался мужчина, вставший из кресла и глядевший на меня с потрясением. Это был Питер Лэнсдон!
Повисло молчание, которое длилось, казалось, бесконечно. Похоже, все присутствующие не верили своим глазам и пытались привести в порядок свои мысли. Первым заговорил Питер.
– Джессика? – пробормотал он.
Я не отвечала, переводя взгляд то на него, то на этих женщин.
– Как, как ты попала сюда? – запинаясь, проговорил он. – Здесь тебе не следует находиться!
– В этом я уверена!
– Я должен объяснить тебе кое-что…
– Не должен, а обязан!
Питер подошел ко мне. Теперь он был спокоен. Все остальные продолжали хранить молчание.
– Я отведу вас с Тамариск домой, – сказал он. Тамариск закричала:
– Я хочу забрать с собой ее! – она указала на Пру. – Она врет! Это она, а не Джонатан!
– Да, да! – согласно закивал Питер. – Я уже все выяснил! Я отведу вас домой и там все расскажу!
Я вдруг все поняла: Питер участвовал во всем этом! Он знал «слепую» девушку; знал Пру; знал эти клубы, в которых происходили Весьма странные события! На что же я наткнулась?
Питер взял Тамариск и меня за руки. Тамариск закричала:
– Ты должен все рассказать! Ты должен рассказать дедушке Френшоу! Джонатан не виноват! Пру должна идти с нами! Она должна сознаться!
– Предоставь это мне, – проговорил Питер. – Я все объясню! С Джонатана будут сняты подозрения!
Это удовлетворило Тамариск. Я молчала, ошеломленная, не веря Питеру. Мы вышли на улицу. Питер начал объяснять:
– Я отыскал эту девушку, чтобы помочь ей. Оказалось, она заранее продумала все это, чтобы скомпрометировать Джонатана! Конечно, с ее стороны это был шантаж!
– Теперь все в порядке! – воскликнула Тамариск. – Жалко, здесь нет Джонатана! А когда мы приедем домой, расскажем ему? И расскажем всем? Это я нашла Пру! Правда, я умная? Я узнала ее по походке, правда, она выглядела по-другому, но я ее узнала!
Мы вошли в дом. Тамариск тут же побежала рассказывать Дэвиду и Клодине о случившемся. Они ошеломленно выслушали объяснения Питера, который спокойно рассказал о том, как он разыскал Пру Паркер и допросил ее. Она призналась, что пыталась скомпрометировать Джонатана, чтобы выудить у него деньги, а потом испугалась и убежала. Питер сказал, что решил спасти ее, пока девушка не втянулась в позорный образ жизни. Он уже подыскал ей место в приличном доме и договорился о встрече в клубе, где она сейчас работала, чтобы сообщить об удаче. Именно с этой целью Питер, по его словам, и находился в клубе в тот момент, когда вбежали мы.
– Я увидела ее, – повторяла Тамариск. – Я узнала ее, Джессика! Ведь правда?
– Ты очень зоркая, Тамариск!
После того, как обсудили эту историю, Клодина заявила, что они с Дэвидом собираются в гости и возьмут с собой Тамариск. Я сказала, что предпочту остаться дома.
Как только они вышли из дому, в комнату вошел Питер. Он оценивающе взглянул на меня, а затем спросил:
– Ну, что ты думаешь обо всем этом?
– А существуют ли какие-нибудь склады вообще? – воскликнула я. – Существует ли импорт рома и сахара?
– Конечно!
– Но не это, как я догадываюсь, является основным твоим бизнесом! Твоя специальность не торговые дома, а публичные, не так ли?
– Мне никогда не нравился этот термин!
– О чем ты хочешь говорить со мной?
– Я хочу выяснить, к какому заключению ты пришла?
– Я много думала… по поводу нашего с тобой знакомства, и мне многое стало ясно! Надеюсь, ты не собираешься пичкать меня вымышленными историями, поскольку я все равно тебе не поверю!
– Знаю: ты весьма строптива, я очень скоро убедился в этом! Понимаю, ни в какие истории ты не поверишь, так что выдумывать их пустая трата времени!
– Ты жулик и авантюрист!
– Напрасно было бы отрицать это!
– Ты решил породниться с моей семьей, узнав, что мы богаты!
Питер кивнул.
– Встреча на постоялом дворе была случайной?
– Да, там я узнал, кто твой отец, да и вообще многое о вашей семье.
– Понимаю, и ты решил, что его дочь будет лакомым кусочком! Ты рассчитывал именно на это? Мой отец довольно богатый человек, и у него много связей в Лондоне. Это ты тоже предусмотрел?
– Конечно!
– Потом был случай со «слепой» девушкой! Это одна из девушек твоих «торговых» домов?
– Мы исходили из существующих возможностей! Можно сказать, это выводило нас на исходную позицию!
– Каким удачным совпадением было то, что ты оказался там в тот самый день со своей приманкой!
– О, у меня было предусмотрено несколько возможностей, я только находил подходящий момент!
– Это было необычным знакомством, обставленным так, чтобы завоевать мое расположение! Преуспев в этом, ты начал ухаживать за мной!
– Это было приятно: я всегда считал тебя очень привлекательной!
– Спасибо, но потом ты обратил внимание на Амарилис?..
– Ты оказалась крепким орешком: слишком энергичной и любопытной. Я решил, что очень быстро начнешь во все совать свой нос!
– Зато Амарилис очень покладиста, поэтому ты и выбрал ее!
– А ты в пику нашей помолвке обратила свой взор на джентльмена, который теперь является твоим мужем! Конечно, напрасно ты не вышла из игры после того, как он был искалечен, но в этом виновата только ты сама.
– И, начав распоряжаться приданым Амарилис, ты увеличил свою долю участия в этих, по-видимому, весьма доходных предприятиях?
– Они действительно доходны: Амарилис, выйдя за меня замуж, увеличила свое состояние!
– А оно все еще остается ее состоянием?
– С этим я очень осторожен! Я действительно использовал ее деньги, но не забирал их. Если бы твой отец или кто-нибудь из членов семьи решил заглянуть в мои деловые бумаги, они не смогли бы меня ни в чем упрекнуть: я чист!
– Как это достойно! Любопытно, что сказала бы Амарилис, узнав, на какие цели использованы ее деньги?
– Она никогда не узнает об этом, она – очень благополучная жена и мать! Думаю, лучше пусть все так и останется.
– Теперь я понимаю, почему Джонатан попал в клуб «Фринтон», понимаю, от кого пришло анонимное письмо! А потом ты подстроил эту историю с Пру Паркер: ты решил очернить Джонатана в глазах моего отца!
– Да, ведь теперь у нас есть маленький Питеркин – мужчина, наследник по прямой линии! Я позабочусь о том, чтобы он справился с делами в Эверсли лучше, чем смог бы это сделать Джонатан!
– Это чудовищно! – воскликнула я. – подумать только, тебя разоблачила Тамариск!
– Это дитя всем надоело! Будем надеяться, что она, в конце концов, отправится к своему папаше!
– Ты удивляешь меня! Так спокоен! Не боишься разоблачения?
– Только не с твоей стороны!
– Что ты имеешь в виду? Посмотрим, что скажет мой отец, когда узнает, каким образом ты сколотил состояние! Ты – сводник, а я всегда считала это одним из самых недостойных занятий! Думаю, тебе не хотелось, чтобы отец узнал о том, что ты проделал с Джонатаном? И тем не менее… похоже, ты считаешь, что я буду хранить твои тайны?
– Я уверен в этом!
– А как ты думаешь, что скажет мой отец, узнав, что ты умышленно ввел Пру в наш дом, подослал ее в комнату Джонатана и заставил пожаловаться на то, что якобы тот собирался изнасиловать ее?
– Конечно, он был бы в ужасе, но он не услышит этого, не правда ли? Он услышит, что в результате весьма любопытного стечения обстоятельств – а это бывает в жизни чаще, чем кажется, – встретил Пру Паркер, идущую по улице. Я не растерялся и допросил Пру. Она долго препиралась, но, в конце концов, созналась, что пыталась скомпрометировать Джонатана, выудив таким путем деньги: она знала, что внук в немилости у деда и ему есть что терять. Однако, Джонатан не поддался искушению, поэтому она сделала вид, что он напал на нее. Разразился скандал, и, опасаясь разоблачения, Пру сбежала. Она осталась без работы, и не было другого выхода, кроме как идти на улицу. Пру прибилась к тому клубу, где ты нашла нас. Я же отправился в клуб, чтобы отыскать девушку, так как договорился в одном приличном доме, что ее возьмут горничной. Вот таким образом я и оказался в клубе, где вы с Тамариск увидели меня.
– И ты считаешь, я позволю, чтобы тебе все сошло так гладко?
– Тебе придется, не так ли?
– Почему? Откуда я знаю, какие еще махинации у тебя на уме? Думаю, и Амарилис следует знать, на что используются ее деньги! Считаю, что и всей семье следует знать об этом: в конце концов, ты ее член!
– Никому не дозволено обесчестить семью!
– Ты уже сделал это: это произошло в тот самый день, когда ты вошел в нее!
– У всех есть свои маленькие слабости! У тебя тоже, Джессика! Пусть это будет нашим маленьким секретом!
– Ты просишь у меня слишком многого!
– Мои надежды оправданы: пусть первым бросит камень тот, кто сам без греха!
Я замолчала. Меня охватил страх.
– Ведь ты, моя дорогая Джессика, тоже небезгрешна? Как дела с твоей страстной любовной связью с обворожительным сэром Джейком?
Я почувствовала, что заливаюсь краской, и пробормотала:
– Что… что ты имеешь в виду?
– Я был откровенен с тобой, а ты должна быть откровенна со мной! Неужели ты считаешь, что я не знаю, что происходит? Ты и этот привлекательный джентльмен, разве не так? Ты посещаешь этот дом… одна и проводишь там по нескольку часов! Видишь, Джессика, как дурно судить других, не ожидая при этом, что той же мерой отмерится и тебе!
Питер улыбался, а мои глаза туманило отчаяние. Наша с Джейком тайна была в руках этого отвратительного человека!
– Садись, – сказал Питер, – ты потрясена! Я уже давно знаю о ваших чувствах, от меня что-либо трудно скрыть. Над тобой прямо сияет нимб любви, Джессика! Я решил, что за вами стоит последить. Никогда не помешает собрать на всякий случай несколько фактов, иногда они могут оказаться полезными. Вот и подвернулся такой случай! Один из моих людей постоянно следил за тобой!
– Ты хочешь сказать, что за мной подсматривали?
– За тем, как ты входила и выходила из этого уютного любовного гнездышка? Ах, какая развратная Джессика! Но тебя можно понять, конечно. Я не осуждаю тебя и не буду выдавать твою тайну… до тех пор, пока ты будешь хранить мою!
– А если я не соглашусь?
– Твой добрый муж будет весьма опечален, узнав о том, что его жена ездит в Лондон на встречи с любовником! Ведь тебе не хотелось бы этого?
Я молчала и чувствовала себя так, словно стены комнаты надвигались на меня. Мне хотелось крикнуть, чтобы Питер убирался вон. Он пугал меня: его лицо вдруг стало злым. Этот человек снял, наконец, маску и показал свое настоящее лицо.
– Я предлагаю небольшую сделку! Ты не рассказываешь обо мне, а я не рассказываю о тебе! – сказал Питер и улыбнулся мне цинично, насмешливо, гадко.
Он подошел ко мне, взял за руку и посмотрел прямо в глаза.
– Помни! Одно твое слово, и я отправляюсь прямо к Эдварду и рассказываю о твоих веселых забавах на Блоурстрит! Ты понимаешь это, Джессика?
Я тупо кивнула, потом повернулась и выбежала из комнаты.
САМОУБИЙСТВО ИЛИ УБИЙСТВО?
После разговора с Питером Лэнсдоном я не знала ни минуты покоя. Я вернулась в Грассленд. До возвращения я только однажды виделась с Джейком. Я не решилась рассказать ему о случившемся, опасаясь, что он предпримет какие-нибудь поспешные действия. Моя вина была не меньше, чем Питера: если он шантажировал меня, то я шантажировала его.
У меня было ощущение, что Джейк может только обрадоваться моему разоблачению. Он относился к тем людям, которые не выносят бездействия, спокойствие было не его стихией. Я знала, что Джейк способен на решительные действия, – этот его побег с цыганами, убийство человека, напавшего на Ли. Думаю, шантаж Питера не испугал бы его.
Наоборот, Джейк решил бы, что эти «разоблачения» помогут нам соединиться. Я тоже хотела быть с Джейком всегда, хотела выйти за него замуж, иметь от него детей. И в то же время я не имела права причинять боль Эдварду! Я не могла допустить, чтобы рухнул его мир, в котором, я знала, центральная роль отводилась мне. Ему могли уделять внимание, обеспечивать уход Джеймс, Тоби и Клер, но именно мое присутствие делало для Эдварда сносной ту жизнь, на которую его обрекло случившееся несчастье.
Я никогда не смогла бы быть полностью счастливой, предав Эдварда, значит, я не могла ничего рассказать Джейку. Но случившееся не могло не подействовать на меня: он понял, что произошло нечто неприятное. Я оставила его в Лондоне расстроенным и недоумевающим.
Питер Лэнсдон вернулся раньше нас. Он уже успел изложить свой вариант случившегося, и, следовало признать, звучал он довольно убедительно. Питер особенно подчеркивал, какое удовлетворение доставила ему возможность устранить трения, существовавшие между моим отцом и Джонатаном. Главной темой разговоров в Эверсли стало разоблачение Питером Пру Паркер. Мой отец пытался как-то загладить свою вину перед Джонатаном, а тот был доволен, что доказана его невиновность.
Когда мы вернулись, радость, охватившая Тамариск при виде Джонатана, была просто ошеломляющей. Она без конца рассказывала ему о том, как заметила Пру на улице и, узнав ее, стала преследовать, решив во что бы то ни стало доказать, что Джонатан говорил правду. «И вот мы вошли туда! – воскликнула девочка. – А там Пиер…»
Никому не показалось странным, что мы встретили Пру как раз в то время, как она шла на встречу с Питером, и что он выбрал местом свидания весьма сомнительный клуб. Совпадение могло показаться любопытным, но всех так волновал результат этой истории, что в детали никто не вдавался.
Питер сам устранил все возможные сомнения.
– Это было место, которое Пру хорошо знала, бывая там, и мне показалось разумным встретиться с ней именно в клубе.
Он скромно принял благодарность за свою роль в разрешении этой тайны.
А мне хотелось крикнуть, что все это так и осталось бы тайной, если бы Тамариск не заметила эту девушку на улице, и что мы поймали Питера за грязными делишками с поличным. Но как я могла решиться на это? Я была вынуждена молчать.
Мне не хотелось вновь ехать в Лондон. Откуда я могла знать, направляясь к нему, не следят ли за мной?
Питер окончательно все испортил. Он заставил меня почувствовать себя грязной, грешной, ничуть не лучше, чем он сам.
Перехватывая мой взгляд, Питер заговорщицки улыбался мне. У меня было такое чувство, что он смотрит на меня оценивающе. Казалось, он намекал на то, что считал меня привлекательней Амарилис, а ее избрал лишь потому, что она была более податлива, послушна. Я внушала себе, что все равно никогда не вышла бы за Питера замуж: меня привлекал не он, а романтичный ореол вокруг его поступка тогда в Лондоне.
Мне пришла в голову ужасная мысль: ведь Питер может предложить иначе оплатить его молчание? Как все-таки хорошо, что его тайна выравнивала нас! В этом человеке было что-то холодное, змеиное. Он был умен, коварен, скрытен, мог менять выражения лица, словно маски. Да, в нем было что-то от змеи. Я удивлялась тому, что Амарилис до сих пор так любит его.
Питер начал преследовать меня в ночных кошмарах. Иногда среди ночи мне хотелось встать, пойти к Эдварду и сознаться во всем. Я бы пообещала остаться с ним навеки и никогда больше не видеть Джейка! Джейк должен забрать отсюда Тамариск и уехать в Корнуолл, на другой конец Англии, подальше отсюда. Только искреннее признание могло спасти меня от Питера Лэнсдона.
Как-то мать спросила меня:
– С тобой все в порядке? После поездки в Лондон ты плохо выглядишь!
– Со мной все в порядке, спасибо.
Если бы я могла рассказать ей! Она бы сумела понять меня, но я не могла решиться.
– Скоро Рождество, – продолжала мать. – Просто поразительно, как бежит время! Пора готовиться к празднику!
Но изменения во мне заметила не только она. Клер спросила:
– С вами все в порядке? Вы выглядите по-другому… с тех пор, как вернулись из Лондона. Какой-то нервной. Там ничего не произошло?
– Н-нет…
Я и раньше чувствовала себя неловко в обществе Клер. Конечно, в доме она была просто незаменима: могла подолгу читать Эдварду книги или играть с ним в покер. Но я всегда чувствовала, как эта девушка неприязненно относится ко мне. Ли, пока Тамариск была в Лондоне, тоже много времени уделяла больному.
– Теперь у меня две сиделки, – сказал Эдвард, – Клер и Ли! А считая Джеймса и Тоби, можно сказать, что я полностью обихожен!
– У тебя есть еще одна сиделка – я! – напомнила я ему.
– Ну какая же ты сиделка? Ты – моя королева!
Я рассмеялась, но на душе у меня было тяжело. «Эдвард никогда не должен ничего узнать!» – твердила я себе.
Между тем Джейк без конца напоминал о себе. Он уехал в Корнуолл, но не собирался задерживаться там надолго и должен был вскоре вернуться в Лондон.
Он опять написал мне. В письме он страстно умолял меня вернуться в Лондон. Если я не сделаю этого, – писал Джейк, – ему придется приехать в Грассленд. У него были свои планы. Он не мог ждать вечно: мы должны быть вместе.
Это письмо одновременно и обрадовало, и встревожило меня. Я внушала себе, что его необходимо уничтожить, но не могла заставить себя сделать это. В течение дня я носила его с собой, спрятав в лиф, но решила, что это ненадежно, и убрала его в дальний угол одного из ящиков комода вместе с первым письмом. Я вновь и вновь перечитывала эти письма: они утешали меня, позволяли мечтать о невозможном.
Обсуждая с матерью предстоящее Рождество, я спросила:
– А как насчет отца Тамариск?
– Возможно, он захочет, чтобы девочка поехала к нему в Корнуолл?
– Тамариск никогда не согласится: сейчас она предана Джонатану больше, чем когда либо!
– Тогда, полагаю, нам следует пригласить Джейка сюда.
Я заколебалась.
– Это сложно? Мы могли бы принять его в Эверсли.
– Нет, нет… Он должен быть вместе с Тамариск.
– Похоже, отец не слишком спешит предпринимать какие-то конкретные шаги в отношении ребенка?
– Предпримет, все зависит от Тамариск.
– Да, не очень удачно все получается! Теперь ты видишь, почему следует придерживаться определенных правил в семейной жизни?
– Разумеется, – согласилась я.
– Думаю, в Эверсли у нас будет, как всегда, полон дом гостей: Петтигрю да и другие, я полагаю.
– Ну что ж, у меня в Грассленде найдется лишняя комната.
Мысль о том, что Джейк будет жить со мной под одной крышей, одновременно волновала и пугала меня.
Питер будет в Эндерби: он наверняка приедет на Рождество домой. Все три семьи объединятся на празднике, и мне придется постоянно быть на виду. Я задумалась над тем, как буду себя чувствовать рядом с Джейком на глазах у Питера? Представляла, как внутренне он будет смеяться надо мной…
Я послала Джейку приглашение на Рождество. Сделав это, я поднялась в свою комнату и, как бывало в моменты одиночества, решила вновь перечитать его письма. Хотелось вспомнить его, вновь пережить те волшебные мгновения, когда мы были вместе, и я забывала обо всем на свете.
Я выдвинула ящик, приподняла перчатки и платки, под которыми лежали письма.
Их там не было!
Но я же помнила, что клала их туда! Я очень тщательно прятала эти письма! Я перевернула вверх дном все содержимое ящика, просмотрела находившийся ниже, прошлась по другим ящикам. Писем нигде не было!
Меня охватила паника: их украли! Мысль о том, что кто-то сейчас может перечитывать письма, ужасала меня. «Питер! – подумала я. – Это, конечно, Питер!»
Я должна немедленно найти его и обязательно вернуть эти письма! Какую цену он может потребовать за них? Мне не следовало с самого начала позволять себя шантажировать! Известно, что шантажисты никогда не останавливаются на достигнутом, они начинают требовать все больше и больше. Ах, не надо было вступать в эту дьявольскую сделку!.. Я была в отчаянии. Внизу я столкнулась с Клер.
– Не заходил ли вчера Питер? – спросила я.
– Да… заходил, вместе с Амарилис. Они заглянули сюда в ваше отсутствие. Должно быть, они забыли сообщить вам об этом?
Мне нужно было немедленно увидеть Питера. Я отправилась в Эндерби: его там не было.
– Он уехал по делам, – сказала Амарилис, – а завтра он отбывает в Лондон.
– Как… опять?
– Муж постоянно занят делами! – с гордостью заявила Амарилис.
Я стала думать, не следует ли поискать его? Нет, не надо подавать вида, что я слишком обеспокоена. Если Питер начнет шантажировать меня этими письмами, я пригрожу, что немедленно отправлюсь к отцу и раскрою ему все. Я была в относительной безопасности, поскольку слишком много знала о Питере.
Должно быть, я отсутствовала около часу. Когда вернулась, в доме было тихо. Пора идти к Эдварду: я расскажу ему о планах на Рождество и что мать предложила пригласить отца Тамариск на праздники.
Я продолжала размышлять о Питере, представляя, что было, если бы письма попали в руки Эдварда. Уж лучше рассказать ему обо всем самой! Я бы уверила его в том, что это никогда не повторится, я бы поклялась ему в этом!
До чего же я лицемерна! Это худший из всех видов неискренности, поскольку обманываю я себя! Я мечтаю о приезде Джейка и знаю, что, когда это произойдет, главным для меня будет только то, что мы вместе.
Встретившись с Ли, я вдруг подумала, что и у нее была причина похитить письма. Она любила Джейка и когда-то сманила из дому Тамариск, которая была его дочерью! С тех пор как Ли поселилась в нашем доме, она вела себя спокойно, мягко, послушно, но в душе, возможно, оставалась той же цыганкой с горячей кровью? Может быть, она и сейчас любила Джейка? Возможно, владея цыганским шестым чувством, она поняла, что мы с Джейком – любовники? Зачем ей мои письма? И что она могла подумать, прочитав их? А Клер? Может быть, это Клер? Клер любила Эдварда! Она могла бы решить, что именно ей следует быть возле него. Что она могла думать о той, которая не по праву заняла место, принадлежавшее ей; о той, которая не оправдала доверия?
