Текст книги "История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х."

Автор книги: Филип Шафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 68 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

§5. От Иовиана до Феодосия. 363 – 392 г. по P. X.

I. Языческие источники, помимо Аммиана Марцеллина (который, к сожалению, завершает повествование смертью Валента), Зосимы и Евнапия (которые очень пристрастны), таковы: Libamius: 'Ύπερ τών ίερών, или Oratio pro templis(первое полное издание L. de Sinner в Novus Patrum Graec. saec. iv, delectus,Par., 1842). Symmachus: Epist.,x, 61 (ed. Pareus, Frcf., 1642). С христианскойстороны: Амвросий: Epist.xvii, xviii, ad Valentinian. IL Пруденций: Adv. Symmachum. Августин: De civitate Dei,1. ν, с. 24–26 (об императорах от Иовиниана до Феодосия, особенно о последнем, которого он весьма прославляет). Сократ: 1. iii, с. 22 sqq. Созомен: 1. vi, с. 3 sqq. Феодорит: 1. iv, с. 1 sqq. Cod. Theodos.: 1. ix‑xvi,

II. De la Bleterie: Histoire de l'empereur Jovien.Amsterd., 1740, 2 vols. Gibbon: chap, xxv‑xxviii. Schröckh: vii, p. 213 sqq. Stuffken: De Theodosii M. in rem christianam meritis. Luga.Batav., 1828. Tillemont: Hist, des empereurs,tom. ν. A. De Brogue, l. с. Victor Schultze: Gesch. d. Untergangs des gr. röm. Heidenthums,i, 209–400.

С этого момента язычество приближалось, медленно, но верно, к неизбежному уничтожению, пока не нашло свой бесславный конец среди волнений великого переселения на руинах империи кесарей, провозгласив победу христианства своей смертью. Императоры, епископы и монахи были, конечно же, несправедливы в тех многократных случаях, когда они разрушали языческие храмы и конфисковывали собственность, но эту несправедливость не сравнить с кровавыми гонениями на христианство в течение трехсот лет. Язычество древней Греции и Рима умерло, потому что пришло в упадок внутренне, и никакие человеческие силы не могли этого предотвратить.

После Юлиана ряд императоров–христиан уже не прерывался. В день смерти Юлиана, когда из семьи Константина никого больше не осталось, армия избрала императором генерала Иовиана, христианина (363 – 364). Он заключил с персами невыгодный, но необходимый мир, вернул на лабарум крест, возвратил церкви ее привилегии, а кроме того, провозгласил всеобщую терпимость в духе Константина. В тех обстоятельствах это была явно наиболее мудрая политика. Он также, подобно Константину, воздерживался от вмешательства во внутренние дела церкви, хотя сам придерживался никейской веры и очень тепло относился к Афанасию. Он умер на тридцать третьем году жизни после краткого восьмимесячного правления. Августин говорит, что Бог забрал его еще раньше, чем Юли–ана, чтобы ни один из императоров не становился христианином ради удачи Константина, но только ради вечной жизни.

Его преемник Валентиниан I(ум. в 375), в целом склонявшийся к деспотическим мерам, также высказался за политику религиозной свободы [90]90
  Cod. Theodos.,1. ix, tit. 16, I. 9 (за 371 год): ^Testes sunt leges a me in exordio imperii mei datae, quibus unicuique, quod animo imbibisset, colendi libera facultas tributa est» .Это подтверждает Аммиан Марцеллин, 1. ххх, с. 9.


[Закрыть]. Он был сторонником никейской ортодоксии, однако воздерживался от участия в доктринальных спорах. Его брат и соправитель Валент, правивший на Востоке до 378 г., был склонен к арианству и преследовал католиков. Вместе с тем они оба запрещали кровавые жертвоприношения [91]91
  Либаний, l. с. (ed. Reiske, ii. 163): το θύειν ίερέα – έκωλυθη παρά τοίν άδελφοϋν, άλλ' où το λϋβανωτόν. Однако такого закона до нас не дошло.


[Закрыть]и прорицания. Максимин, представитель Валентиниана в Риме, с крайней жестокостью обращался с теми, кто оказывался виновен в магических практиках, особенно среди римской аристократии. Прорицателей сжигали живьем, их менее известных помощников забивали до смерти кнутами со свинцовыми наконечниками. Практически во всех дошедших до нас свидетельствах магические искусства были увязаны с языческими религиозными обычаями.

В период этого правления язычество впервые официально было определено как paganismus,то есть религия простолюдинов {русск. «поганцев»}; в городах оно почти полностью вымерло и только в удаленных деревнях влачило еще жалкое, незаметное существование [92]92
  Слово pagani(от pagus;собственно, жители деревни, крестьянство), тогда обозначавшее людей грубых, простых, невежественных, ίδιώτης, άφρων, впервые употребляется в религиозном значении в одном из законов Валентиниана, в 368 г. (Cod. Theodos.1. xvi, tit 2, I. 18); при Феодосии это значение стало общеупотребительным, вытеснив ранее существовавшие термины: gentes, gentiles, nationes, Graeci, cultores simulacrorumи т. д. Английское heathen,язычник, и heathenism,язычество (от heath,поле, пустошь), и немецкое Heidenи Heidenthum(от Heide)имеют схожее значение и, вероятно, являются подражаниями латинскому paganismusв его более позднем использовании.


[Закрыть]. Какой разительный контраст в сравнении со II веком, когда Цельс презрительно называл христианство религией работников и рабов! Конечно, в обоих случаях были и исключения. Особенно в Риме многие наиболее древние и уважаемые семьи в течение долгого времени продолжали придерживаться языческих обычаев, и, по–видимому, вплоть до конца IV века в этом городе сохранялось сто пятьдесят два храма и сто восемьдесят три менее значительных часовни и жертвенника в честь божеств–покровителей [93]93
  Согласно Descriptiones UrbisПублика Виктора и Секста Руфа Феста, которые могли быть написаны не раньше или немногим позже правления Валентиниана. См. Beugnot, l. с,i, 266, и Robertson, Ζ. с, р. 260.


[Закрыть]. Но защитники старой религии – такие как Фемистий, Либаний и Симмах – ограничивались просьбой о терпимости. Теперь, оказавшись в положении притесняемых, они стали, как раньше – христиане и как позже – гонимые секты католической и протестантской государственных церквей, сторонниками религиозной свободы.

Та же самая политика терпимости продолжалась при Грациане, сыне и наследнике Валентиниана (375 – 383). Но через какое‑то время, под влиянием Амвросия, епископа Миланского, император сделал шаг вперед. Он отказался от титула и чина Pontifex Maximus,конфисковал собственность храмов, упразднил большую часть привилегий жрецов и дев–весталок и отменил по крайней мере часть дотаций из государственной казны на их содержание [94]94
  Cod. Theos.,xii, 1, 75; xvi, 10, 20. Симмах, Ер. x, 61. Амвросий, Ер.xvii.


[Закрыть]. Вследствие этого шага язычество стало, как христианство до Константина или же как нынешние американские церкви, зависеть от добровольных пожертвований, однако, в отличие от христианства, оно не было склонно к самопожертвованию и не имело сил для собственного спасения. Когда прекратилась государственная поддержка, была перерезана последняя нить, на которой держалось язычество, хотя еще в течение какого‑то времени оно продолжало существовать по инерции. Грациан также, несмотря на протест сторонников язычества, убрал в 382 г. из здания Римского сената статую и алтарь Виктории, богини победы, на котором некогда сенаторы произносили свои клятвы, жгли благовония и приносили жертвы. Однако он пока вынужден был терпеть жертвоприношения на некоторых языческих праздниках. Вдохновленный Амвросием и весьма ревностно относящийся к католической вере, он отказал еретикам в свободе и запретил публичные собрания евномиан, фотиниан и манихеев.

Его брат Валентиниан II(383 – 392) отверг новую петицию римлян о восстановлении жертвенника Виктории (384). Красноречивый и действительно уважаемый префект Симмах, который, как princeps senatusи первый pontifexРима, теперь был глашатаем языческой партии, обратился к императору с достойной и изящной речью, но в тоне апологетической неуверенности. Он просил различать свою частную религию и religio urbis,уважать авторитет древности и права почтенного города, достигшего власти над всем миром при поклонении богам. Однако Амвросий Миланский ответил императору в твердом тоне епископского достоинства и несомненности своего успеха, что в случае удовлетворения этой просьбы император санкционирует язычество и откажется от своих христианских убеждений. Амвросий отрицал, что Рим обязан своим величием идолопоклонству – ведь идолопоклонниками были и его поверженные враги. Он указал на разницу между силой христианства (которое постепенно распространялось, несмотря на гонения, и породило целые массы священных дев и аскетов) и слабостью язычества (которое, со всеми своими привилегиями, с трудом сохраняло своих семь ресталок, не делало добрых дел и не проявляло милосердия к угнетенным). Та же самая просьба вновь была обращена в 389 г. к Феодосию, но на нее, под влиянием Амвросия, снова ответили отказом. Последнее национальное святилище Рима дало. Частичная победа, которой добилась языческая партия в правление узурпатора Евгения (392 – 394), продолжалась не более двух лет; после же поражения при Феодосии шестьсот самых выдающихся семейств патрициев – Аннии, Пробы, Аникии, Олибии, Павлины, Бассы, Гракхи и другие – по утверждению Пруденция, сразу перешли в христианскую веру.

§6. Феодосии Великий и его преемники. 392 – 550 г. по P. X.

J. R. Stuffken: Diss, de Theod. M. in rem. christ, mentis.Leyden, 1828. M. Fléchier: Histoire de Theodose le Grand.Par., 1860.

Обычно считается, что окончательно язычество было подавлено в правление императора Феодосия I, хотя это и не совсем справедливо. По этой причине, а также благодаря победам над готами, мудрым законам и другим услугам, оказанным империи, императора прозвали Великим, а благодаря своей личной добродетели он заслуживает того, чтобы его считали одним из лучших императоров Рима [95]95
  Гиббон очень благосклонно отзывается о его характере и справедливо обвиняет язычника Зосиму в сильном предубеждении против Феодосия. Шлоссер и Милмен также хвалят его.


[Закрыть]. Феодосии был родом из Испании, сын весьма достойного генерала с тем же именем, и Грациан призвал его быть своим соправителем на Востоке в опасные времена, когда империи угрожали варвары (379). После смерти Валентиниана он возглавил империю (392 – 395). Он старался сохранить единство государства и первенство истинной религии. Он был решительным сторонником никейской ортодоксии, способствовал ее победе на Втором вселенском соборе (381), даровал ей привилегии государственной религии и выпустил ряд строгих законов против всяческих еретиков и раскольников. Если говорить об отношении к язычеству, то в течение какого‑то времени он запрещал только жертвоприношения в целях магии и прорицания (385), но со временем распространил этот запрет на всю систему жертвоприношений. В 391 г. он запретил под страхом большого штрафа посещать языческие храмы в религиозных целях, а на следующий год – даже частные возлияния и другие языческие обряды. С тех пор идолопоклонство стало преступлением против государства (хотя объявлялось об этом уже ранее, еще при Констанции, но тогда этот шаг был сделан несколько преждевременно), и виновные в нем сурово наказывались [96]96
  Cod. Theos.,xvi, 10, 12.


[Закрыть].

Однако Феодосий вовсе не настаивал на исполнении данных законов в тех местах, где язычество по–прежнему оставалось сильным; он не запрещал язычникам занимать общественные должности и позволял им по меньшей мере свободу мысли и слова. Его соотечественник, христианский поэт Пруденций, с одобрением говорит, что, распределяя светские должности, Феодосий обращал внимание не на религию, а на заслуги и таланты и возвысил язычника Симмаха до поста консула [97]97
  Пруденций, Symmachum(написано в 403 г.), 1. i, v. 617 sqq.:
Denique pro meritis terrestribus aequa rependensMunera sacricolis summos impertit honoresDux bonus, et certare sinit cum laude suorum,Nec pago implicitos[т. e. paganos,язычники] per débita culmina mundiIre viros prohibet: quoniam coelestia nunquamTerrenis solitum per iter gradientibus obstant.Ipse magistratum tibi consulis, ipse tribunalContulit.

[Закрыть]. Император также назначил оратора–язычника Фемистия префектом Константинополя и даже доверил ему обучение своего сына Аркадия. Он дружески относился к Либанию, который обратился к нему со знаменитой просьбой о храмах в 384 или 390 г., хотя неизвестно, действительно ли он произносил ее в присутствии императора. Короче говоря, этот император был так благосклонен к язычникам, что после смерти сенат, по древним обычаям, причислил его к богам [98]98
  Клавдиан, который в тот период пробудил языческую поэзию от долгого сна и черпал свое вдохновение в прославлениях Феодосия и его семьи, представляет его смерть как вознесение к богам. De tertio consulatu Honorii,v. 162 sqq.


[Закрыть].

Феодосий не приказывал разрушать храмы. Он только продолжал практику Грациана, конфискуя храмовую собственность и совершенно лишив идолопоклонство государственной поддержки. Но во многих местах, особенно на Востоке, фанатизм монахов и христианского населения выходил за всякие рамки и они в ярости производили разрушения, на что горько жалуется Либаний. Он называет этих монахов, боровшихся с идольскими изображениями, «людьми в черных одеждах, прожорливыми, как слоны, и постоянно испытывающими жажду, но скрывающими свое сладострастие под притворной бледностью». Здесь основное влияние оказывала вера христиан в то, что языческие боги – это живые существа, бесы [99]99
  Амвросий, Resp. ad Symmachum: «Dii enim gentium daemonia, ut Scriptum docet».См. Пс. 95:5, Септуагинта: Πάντες ос θεοί των εθνών δαιμόνια. На основании этого принципа святой Мартин Турский особенно ревностно ополчался на храмы идолов в Галлии. Он утверждал, что сам дьявол часто принимал зримый облик Юпитера и Меркурия, Минервы или Венеры, чтобы защитить свои приходящие в упадок святилища. См. Сульпиций Север, Vita В. Martini,с. 4, 6.


[Закрыть], и что они живут в храмах. Эта вера была сильнее, чем все художественные и археологические соображения. В Александрии, столице неоплатонического мистицизма, по инициативе жестокого и бездуховного епископа Феофила [100]100
  Гиббон (к сожалению, не без причины) дает ему карикатурное описание: «Лысый злодей, чьи руки поочередно осквернялись то золотом, то кровью».


[Закрыть]начался кровавый конфликт между язычниками и христианами, вследствие которого колоссальная статуя и величественный храм Сераписа, уступающий первое место среди величайших памятников языческой архитектуры только храму Юпитера Капитолийского в Риме [101]101
  См. подробное описание Серапиона у Гиббона и особенно у Милмена (Milman: Hist, of Christianity,&c, book iii, c. 8; p. 377 sqq. N. York ed.).


[Закрыть], были разрушены, и распространенное убеждение в том, что после их разрушения небо упадет на землю, не подтвердилось (391). Сила суеверия еще раз была сокрушена этим решительным ударом, и вскоре такая же судьба постигла остальные египетские храмы, хотя выразительные руины сооружений фараонов, Птолемеев и римских императоров в долине Нила по–прежнему стоят, бросая сумеречный свет на загадочный мрак древности. Маркелл, епископ Апамеи в Сирии, в сопровождении вооруженного отряда солдат и гладиаторов с не меньшим рвением ополчился против памятников и основных центров языческого поклонения в своей епархии, но был сожжен живьем разъяренными язычниками, и его убийство осталось безнаказанным. В Галлии святой Мартин Турский между 375 и 400 г. уничтожил множество храмов и изображений, а на их месте воздвиг церкви и монастыри.

Но в церкви звучали и протесты против такого набожного вандализма. В Антиохии, еще в начале этого правления, Златоуст писал в своем прекрасном трактате о мученике Вавиле: «Христиане не должны уничтожать заблуждение силой и яростью, они должны вести людей к спасению, убеждая, наставляя и любя». В том же духе высказывается и Августин, хотя и не совсем последовательно: «Давайте сначала сокрушим идолов в сердцах язычников, и только когда они станут христианами, они сами призовут нас совершить это благое дело [уничтожение идолов] или предвосхитят нас в этом. Теперь же мы должны молиться о них, а не ожесточать их». Но Августин хвалит строгие законы императоров против идолопоклонства.

На Западе уничтожение проводилось несистематически, и множество храмовых руин в Греции и Италии по сей день доказывают, что даже тогда разум и вкус иногда одерживали верх над грубыми прихотями фанатизма и что утверждение «ломать легче, чем строить» имеет свои исключения.

После смерти Феодосия империя снова распалась на две части, которые никогда уже не воссоединились. Слабые сыновья и наследники этого правителя аркадий на Востоке (395 – 408) и Гонорий на Западе (395 – 423), а также Феодосии II, или Младший (сын Аркадия, 408 – 450), и Валентиниан III (423 – 455) выпускали новые законы против язычников или добавляли что‑то к законам предыдущих императоров. В 408 г. Гонорий даже выпустил эдикт, запрещающий язычникам занимать гражданские и военные должности [102]102
  Cod. Theodos.,xvi, 5, 42: «Eos qui Catholicae sectae sunt inimici, intra palatium militare prohibemus. Nullus nobis sit aliqua ratione conjunctus, qui a nobis fide et religione discordat».Согласно вызывающему некоторые сомнения, но обычно принимаемому как правдивое свидетельству Зосимы (1. v., с. 46), этот эдикт был отозван в связи с возможностью отставки генерала–язычника Генерида, без которого Гонорий не мог обойтись. Но Феодосии издавал похожие законы на Востоке с 410 по 439 г. См. Гиббона, Милмена, Шрека и Неандера. Последний по ошибке относит эдикт Гонория к 416, а не к 408 г.


[Закрыть]; а в 423 г. вышел еще один эдикт, вообще ставивший под сомнение существование язычников [103]103
  Cod. Theodos.,xvi, 10, 22: «Paganos, qui supersunt, quamquam jam nullos esse credamus,promulgatarum legum jamdudum praescripta compescant». Однако между 321 и 426 г. вышло не менее восьми законов против отступников, вернувшихся к язычеству; следовательно, многие христиане, бывшие такими лишь на словах, меняли свою веру в зависимости от обстоятельств.


[Закрыть]. Однако бесспорно, что в том критическом состоянии, в котором находилась империя, – среди смятений великого переселения, особенно на Западе, – подобные законы просто не могли выполняться в совершенстве. Кроме того, само их частое повторение доказывает, что у язычества еще были свои сторонники. Об этом факте свидетельствуют и разные языческие авторы. Зосима писал свою «Новую историю» до 410 г., в период правления и при дворе Феодосия Младшего (он занимал высокий пост comesи advocatus fisci,как он сам заявляет), и история эта полна неприязни и предубеждения против императоров–христиан. Во многих местах разъяренные язычники предавали смерти христиан, которые разрушали идолов.

Вместе с тем, в это время уже не были исключением и жестокие действия самих христиан. Одним из последних примеров такого поведения была ужасная трагедия Ипатии. Эта женщина, преподаватель неоплатонической философии из Александрии, славилась своей красотой, умом, ученостью и добродетелью и была уважаема как язычниками, так и христианами. Местные христиане и фанатичные монахи, возможно, находившиеся под влиянием склонного к насилию епископа Кирилла, остановили ее на улице, выбросили из повозки, притащили в собор, сорвали с нее всю одежду и варварски убили щитами перед алтарем, а потом разорвали тело на части и сожгли в 415 г. по P. X. [104]104
  Сократ, vii, 15 (он считает виновным Кирилла); послания Синезия, ученика Ипатии; Филосторгий, viii, 9. См. также Schröckh, vii, 45 sqq., и Wernsdorf: De Hypatia, philosopha Alex, diss. iv.Viteb., 1748. «Ипатия» Чарльза Кингсли – это исторический назидательный роман, полемика против Пьюзи, который слишком завышенно оценивает христианство периода отцов церкви.


[Закрыть]Сократ, повествующий о разыгравшейся трагедии, добавляет: «Это событие навлекло серьезную критику как на Кирилла, так и на Александрийскую церковь».

§7. Падение язычества

Окончательное уничтожение язычества в Восточной империи можно отнести к середине V века. В 435 г. Феодосии II велел разрушить храмы или превратить их в церкви. В начале правления Юстиниана I (527 – 567) на гражданских должностях и при дворе оставались еще язычники. Но этот деспотичный император запретил язычество как форму поклонения в империи под страхом смерти, а в 529 г. упразднил его последний интеллектуальный рассадник – философскую школу в Афинах, просуществовавшую девять веков. К тому времени в школе преподавало всего семь философов [105]105
  Дамасций Сирийский, Симплиций Киликийский (самый известный из них), Евлалий Фригийский, Присциан Лидийский, Исидор из Газы, Ермий и Диоген. Они отважно предпочли изгнание отказу от своих убеждений. Их принял персидский царь Хосров, но потом они вернулись в Римскую империю, когда им пообещали терпимо к ним относиться. См. Schröckh, xvi, p. 74 sqq.


[Закрыть], тени древних семи мудрецов Греции – поразительная игра истории, равно как и имя последнего императора Западной Римской империи Ромула Августа или, как его еще с презрением называли, Августула, сочетающее в себе имена основателя города и основателя империи.

На Западе язычество держалось до середины VI века и даже позже отчасти как личное религиозное убеждение многих образованных и аристократических семейств Рима, отчасти даже в форме полноценного поклонения – в отдаленных провинциях и в горах Сицилии, Сардинии и Корсики [106]106
  Об этих пережитках язычества на Западе см. цитаты в Gieseler, i, §79, not. 22, 23 (i, 2, p. 38–40. Англ. изд. N. York, i, p. 219 sq.).


[Закрыть], а отчасти в языческих обычаях и народных привычках, таких как гладиаторские бои, еще существовавшие в Риме в 404 г., и помпезные луперкалии – нечто вроде языческого карнавала, праздник Луперка, бога стад, который со всеми его непотребствами еще отмечали в феврале 495 г. Но в целом можно сказать, что греко–римское язычество как система поклонения было погребено под руинами Западной империи, павшей под натиском бури великого переселения. Примечательно, что северные варвары уничтожали язычество с не меньшим рвением, чем империю, и охотно содействовали победе христианской религии. Готский король Аларих, вступив в Рим, твердо приказал своим подданным не трогать церкви апостолов Петра и Павла, признав их святилищами, и проявил гуманность, которую Августин справедливо объясняет влиянием христианства (даже в его искаженной арианской форме) на этот варварский народ. Как он говорит, имя Христа, которое хулят язычники, привело не к разрушению, а к спасению города [107]107
  Августин, De Civit. Dei,1. i, с. 1–6.


[Закрыть]. Одоакр, положивший конец Западной Римской империи в 476 г., совершил поход в Италию по призыву святого Северина и, хотя сам был арианином, с большим уважением отнесся к ортодоксальным епископам. То же самое можно сказать и о его победителе и преемнике вестготе Теодорихе, которого император Восточного Рима Анастасий признал царем Италии (500 г. по P. X.) и который также был арианином. Таким образом, в отношениях между варварами и римлянами, равно как когда‑то давно между римлянами и греками, а в какой‑то степени и иудеями, получилось, что побежденные стали диктовать законы победителям. Христианство одержало победу в обоих случаях.

Таким был конец греко–римского язычества со всей его властью, мудростью и красотой. Оно пало жертвой медленного, но неуклонного процесса неизбежного распада. Его падение – это возвышенная трагедия, которая, при всей нашей неприязни к идолопоклонству, не может не вызвать некоторой печали. Когда христианство только появилось, язычество заключало в себе всю мудрость, литературу, искусство и политическую силу цивилизованного мира, и все это оно направило на борьбу с безоружной религией распятого Назарянина. А после четырех–пяти веков борьбы оно лежало в пыли, сокрушенное, без надежды на восстановление. Несмотря на внешнюю поддержку государства, оно утратило всю свою власть и никогда не было достаточно отважным, чтобы решиться на мученичество; христианская же церковь породила множество исповедников и мучеников, и иудаизм жив до сих пор, несмотря на все гонения. Надежда на то, что христианство падет около 398 г., просуществовав триста шестьдесят пять лет [108]108
  Августин упоминает эту историю в De Civit. Dei,xviii. 53. Гизелер (vol. i, §79, not. 17) полагает, что так язычники извратили христианское (еретическое) ожидание второго пришествия Христа и конца света; по тексту Philastr. haer.106, «alia est haeresis de anno annunciato ambigens, quod ait propheta Esaias: Annuntiare annum Dei acceptabilem et diem retributionis.Putant ergo quidam, quod ex quo venit Dominus usque ad consummationem saeculi non plus nec minus fieri annorum numerum, nisi CCCLXV usque ad Christi Domini iterum de coelo divinam praesentiam».


[Закрыть], обратилась против самого язычества. Последним проблеском жизни древней религии была его жалкая мольба о терпимости и плач над руинами империи. Его лучшие представители нашли убежище в церкви и обратились или хотя бы приняли христианские имена. Теперь боги были низвергнуты, пророчества и предсказания прекратились, Сивиллины книги были сожжены, языческие храмы разрушены или превращены в церкви и до сих пор стоят как памятники победе христианства [109]109
  См. Августин, Epist.232, где он красноречиво обращается к язычникам: «Videtis simulacrorum templa partim sine reparatione collapsa, partim diruta, partim clausa, partim in usus alienos commutata; ipsaque simulacra vel confringi, vel incendi, vel includi, vel destrui; atque ipsas huius saeculi potestates quae aliquando pro simulacris populum Christianum persequebantur, victas et domitas, non a repugnantibus sed a morientibus Christianis, et contra eadem simulacra, pro quibus Christianos occidebant, impetus suos legesque vertisse et imperii nobilissimi eminentissimum culmen ad sepulcrum piscatoris Petri submisso diademate supplicare».


[Закрыть].

Но хотя древние Греция и Рим навеки пали, дух греко–римского язычества еще жив. Он продолжает жить в природном сердце человека, которое в наше время так же сильно нуждается в рождении свыше от Божьего Духа. Он живет во многих идолопоклоннических и суеверных обычаях Греческой и Римской церквей, против которых чистый дух христианства инстинктивно протестовал с самого начала и будет протестовать, пока все остатки грубого и утонченного идолопоклонства не будут побеждены как внешне, так и внутренне, искорененные крещением и освящением не только водой, но также духом и огнем Евангелия.

Наконец, лучшее из духа древней Греции и Рима по–прежнему живет в бессмертных произведениях их поэтов, философов, историков и ораторов – теперь оно уже не враг, но друг и слуга Христа. То, что воистину велико, благородно и прекрасно, не может погибнуть. Классическая литература приготовила путь для Евангелия в области естественной культуры, поэтому позже она превратилась в орудие защиты последнего. Она, как и Ветхий Завет, стала полноправным наследием христианской церкви, которая спасла эти драгоценные произведения гения от разрушений переселения народов и темноты Средневековья и использовала их как материал для создания храма современной цивилизации. Исполнились слова великого апостола язычников: «Всё ваше». Древние классики, избавленные от бесовской власти идолопоклонства, пришли на служение единственному истинному и живому Богу, некогда «неведомому» им, но теперь явленному всем, так что в результате смогла исполниться их подлинная миссия – наставников, готовивших новое поколение к принятию христианской учености и культуры. Такой была самая благородная, самая достойная, самая полная победа христианства, превратившего врага в друга и союзника.