Текст книги "Доктор Бладмани"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Ну, – ответил Билл, – …ты же сама знаешь откуда. Потому что я и сам мертвый. – Он усмехнулся где-то в недрах тела Эди; она почувствовала подрагивание изнутри.

– Ну какой же ты мертвый, – возразила она. – Ты такой же живой, как и я. Не смей больше так говорить, это плохо. – Слова брата напугали ее.

Билл сказал:

– Да ладно, я пошутил, больше не буду. Жаль, не видел его лица. Как он выглядел?

– Ужасно, – сказала Эди. – Когда ты заговорил с ним, физтономия у него стала как у лягушки. Хотя ты все равно не знаешь, как выглядит лягушка, да и вообще ты не знаешь что и как выглядит, поэтому бесполезно объяснять.

– Как бы мне хотелось выйти наружу, – жалобно сказал Билл. Ну почему я не родился как все обычные дети! Может, я рожусь попозже?

– Доктор Стокстилл сказал, что это невозможно.

– А он не может помочь? Ты вроде бы сказала…

– Я ошиблась, – ответила Эди. – Я думала он может вырезать небольшую круглую дырочку, и все будет в порядке, но он сказал, что это невозможно.

Где-то в глубине ее тела Билли замолк.

– Да ладно, не расстраивайся, – сказала Эди. – Я и дальше буду рассказывать тебе обо всем. – Ей очень хотелось утешить его, и она продолжала: – Я больше никогда не поступлю как в тот раз, когда рассердилась на тебя и перестала рассказывать о том, что делается снаружи, обещаю.

– А может я сам смог бы заставить доктора Стокстилла выпустить меня наружу? – спросил Билл.

– Думаешь, удастся? Сомневаюсь.

– Смогу, если захочу.

– Нет, ответила она. – Врешь ты все, ты можешь только спать, да разговаривать с мертвыми. Ну, еще, может, имитировать разные голоса. Только это все пустяки – я и сама могу делать и то же самое, и еще целую кучу разных вещей.

Ответа не было.

– Билл, – продолжала она, – а знаешь что? Теперь два человека про тебя знают: Хоппи Харрингтон знает, и доктор Стокстилл тоже. А ты всегда твердил, что никто никогда о тебе не узнает. Получается, не такой уж ты и умный. Да, думаю, ты не больно-то умный.

Билл внутри нее продолжал спать.

– Если ты сделаешь что-нибудь нехорошее, – заявила Эди, – я могу проглотить какой-нибудь яд, и отравить тебя. Скажешь не так? Так что веди себя получше.

Девочка все больше и больше боялась его, и сейчас говорила в основном для храбрости. Может, было бы и не так уж плохо, если бы ты умер, думала Эди. Только тогда мне пришлось бы таскать тебя мертвого, а это… пожалуй, не слишком приятно. Вряд ли мне бы это понравилось.

Она поежилась.

– Не беспокойся обо мне, – неожиданно сказал Билл. То ли он вдруг проснулся, то ли вообще не спал, а просто притворялся. – Я много чего знаю, и могу сам о себе позаботиться. И тебя я тоже буду защищать. Ты лучше радуйся тому, что я есть, ведь я могу… ладно, тебе все равно не понять. Знаешь, я могу взглянуть на любого из мертвых, вроде того человека, которого я имитировал. Так вот, их ужасно много – миллионы, нет даже триллионы мертвецов, и все они очень разные. Когда я сплю, то слышу их бормотание. Они совсем близко.

– Близко где? – спросила она.

– Под нами, – ответил Билл. – Там, внизу – в земле.

– Брр! – поежилась Эди.

Билл рассмеялся.

– Это правда. И мы тоже когда-нибудь окажемся там. И мама с папой, и все остальные люди. Туда попадает вся и все, включая животных. Например, собака уже почти там – ну, помнишь, та, что умеет говорить. Может, еще и не совсем там, но это почти одно и то же. Вот увидишь.

– Не желаю я этого видеть, – сказала девочка. – Я хочу послушать чтение, так что помолчи, и дай послушать. А ты сам-то хочешь послушать? Ты же всегда говорил, что тебе нравится.

– Он тоже скоро будет там, – сказал Билл. – Тот человек на спутнике, который читает.

– Не может быть, – сказала она. – Ты уверен в этом?

– Да, – ответил ее брат. – Совершенно уверен. А еще раньше… ты знаешь кто такой очечник? Не знаешь, но он очень скоро окажется там – через несколько минут. А потом… – Он замолчал. – Нет, не скажу.

– Да, – сказала она. – Прошу тебя, не говори. Я не хочу этого слышать.

Ориентируясь на высокую мачту передатчика Хоппи, Элдон Блейн двигался к дому калеки. «Сейчас, или никогда, – думал он. – Времени в обрез». Никто не пытался остановить его, поскольку все были в Холле, включая и самого калеку. «Я найду радио и унесу его, – сказал себе Элдон. – Если уж я не смог умыкнуть самого калеку, так хоть вернусь в Болинас не с пустыми руками. Передатчик был уже совсем близко – Элдон чувствовал присутствие творения Хоппи… и тут он обо что-то споткнулся. Блейн рухнул навзничь, едва успев раскинуть руки. Остатки низкой ограды.

Теперь стал виден и сам дом, или то, что от него осталось. Фундамент, одна стена, а в центре кубической формы хибара, сооруженная из разного хлама и покрытая сверху рубероидом. Мачта, удерживаемая металлическими тросами-растяжками, стояла прямо позади небольшой дымовой трубы.

Передатчик был включен.

Элдон услышал его гудение еще до того, как заметил голубоватое свечение радиоламп. А из-под двери хижины лился свет. Он нащупал дверную ручку, секунду постоял, потом быстро повернул ее. Дверь поддалась так легко, как будто внутри его что-то поджидало.

Откуда-то доносился дружелюбный доверительный голос, и Элдон Блейн, похолодев, оглянулся, ожидая увидеть – калеку. Но голос раздавался из радиоприемника, стоявшего на рабочем столе среди беспорядочного нагромождения приборов, инструментов и запчастей. Дэнджерфилд все еще продолжал говорить, хотя спутник наверняка давно ушел за пределы радиоприема. «Контакт со спутником, какого еще никому не удавалось добиться, – сообразил Блейн. – Вот даже что у них здесь есть, в их Уэст-Марино. Но почему работает большой передатчик? Что он передает? Он стал лихорадочно оглядывать комнату…»

Льющийся из радио голос внезапно изменился, стал резче, грубее.

– Очечник! – сказал он, – Что ты забыл в моем доме? – Это был голос Хоппи Харрингтона, и Элдон застыл, как вкопанный, тупо потирая лоб, пытаясь понять, хотя на глубинном, инстинктивном уровне и осознавая, что не понимает… и никогда не поймет.

– Хоппи, – наконец выдавил он. – Где ты?

– Здесь, – отозвался голос из динамика. – И с каждой секундой все ближе и ближе. Стой где стоишь, очечник. – Тут дверь распахнулась, и перед Блейном возник Хоппи Харрингтон на своем мобиле. Его горящие глаза были устремлены на Элдона. – Добро пожаловать в гости, – съязвил Хоппи, причем голос теперь исходил одновременно и от радио, и от него самого. – Ты, небось, думал, что это передача со спутника? – Один из манипуляторов вытянулся и щелкнул выключателем. – Ладно, очечник, рассказывай. Что тебе здесь надо?

Элдон ответил:

– Отпусти меня. Ничего мне не надо. Просто полюбопытствовал, и все.

– Тебе ведь нужно радио, верно? – невыразительным голосом спросил Хоппи. Он, похоже, был ничуть не удивлен.

Элдон спросил:

– А почему твой передатчик включен?

– Потому что я передаю на спутник.

– Если ты отпустишь меня, – сказал Элдон, – я отдам тебе все свои очки. А чтобы собрать их потребовалось несколько месяцев обшаривать Северную Калифорнию.

– В этот раз ты не привез никаких очков, – сказал калека. – Во всяком случае, чемоданчика у тебя с собой нет. В любом случае, можешь идти. Я тебя не держу, ведь ты не сделал ничего плохого. Правда, это я тебе помешал. – Хоппи рассмеялся отрывистым заикающимся смехом.

Элдон спросил:

– Слушай, а ты, случаем, не собираешься вернуть спутник?

Калека недоуменно уставился на него.

– Ну да, конечно, – сказал Элдон. – Наверняка, с помощью этого передатчика ты намерен включить ту последнюю ступень, которая так и не сработала. Она может послужить в качестве посадочного двигателя.

– Я бы не смог сделать этого, – наконец ответил Хоппи. – Даже, если бы и захотел.

– Ты же можешь управлять вещами на расстоянии.

– Ладно, расскажу тебе, чем я занят, очечник. – Прокатив мимо Элдона, калека протянул манипулятор и взял со стола какую-то штуку. – Знаешь, что это? Это бобина с магнитной лентой. То, что на ней записано будет передано на спутник на огромной скорости так, что передача часов информации займет всего несколько секунд. И, в то же время, все передачи, которые спутник получал во время полета, будут отправлены мне точно таким же образом, на сверхвысокой скорости. Именно так изначально и было задумано, очечник. Еще до катастрофы, до того, как была утрачена аппаратура космической связи.

Элдон Блейн взглянул на стоящее на рабочем столе радио, а потом искоса глянул на дверь. Мобиль теперь стоял так, что не загораживал ее. Интересно, подумал Элдон, если он попробует рвануть отсюда, есть у него шансы, или нет?

– Я могу вести передачи на расстояние до трехсот миль, – тем временем говорил Хоппи. – Передавая напрямую, я могу достичь приемников находящихся в этом радиусе в Северной Калифорнии, но и только. Но, передавая на спутник, где моя информация будет записываться, а потом, по мере его движения, раз за разом воспроизводиться…

– Ты сможешь вступать в контакт со всем остальным миром, – сказал Элдон.

– Именно, – подтвердил Хоппи. – На борту спутника есть вся необходимая аппаратура, и она будет подчиняться соответствующим командам с земли.

– И тогда ты станешь Дэнджерфилдом, – сказал Элдон.

Калека улыбнулся и, заикаясь, сказал:

– Причем никто не заметит разницы. Я справлюсь с этим. Я уже все продумал. А, собственно, какова альтернатива? Молчание. Спутник может замолчать со дня на день. И тогда единственный объединяющий мир голос исчезнет и мир постепенно придет в полный упадок. Я готов в любой момент отключить Дэнджерфилда. Как только окончательно уверюсь в том, что он вот-вот умрет.

– А он о тебе знает?

– Нет, – ответил Хоппи.

– Хочешь, я скажу тебе, что я думаю? – сказал Элдон. – Я думаю, Дэнджерфилд умер давным-давно, и на самом деле мы все это время слушали тебя. – С этими словами он чуть приблизился к радиоприемнику на рабочем столе.

– Это не так, – твердо ответил калека, и продолжил: – Но осталось недолго. Просто удивительно, что он так долго выдерживал подобные условия. Видно, военные неплохо поработали, когда отбирали кандидатов.

Элдон схватил приемник и метнулся к двери.

Удивленный калека смотрел ему вслед разинув рот. Блейн на мгновение обернулся, заметил выражение лица Хоппи, а в следующий миг был уже за порогом, сломя голову мчась к своей полицейской повозке. «Я отвлек его, – думал он на бегу. – Бедный чертов калека даже и не предполагал, что я собирался сделать. Весь этот разговор… какой в нем смысл? Да никакого. Мания величия, и только. Он хочет сидеть в своей хибаре и говорить со всем миром, принимать передачи со всего мира, сделать его своей аудиторией… но никому такое не под силу, кроме Дэнджерфилда, никто не может управлять аппаратурой спутника отсюда, с Земли. Калеке нужно бы было находиться там наверху, внутри, а ведь невозможно…»

Что-то схватило его за шею.

«Как? – спросил себя Элдон Блейн, падая лицом на землю, но по-прежнему не выпуская из рук радио. – Ведь он остался там, в доме, а я здесь. Действие на расстоянии… он держит меня. Неужели я ошибся? Неужели он может дотянуться так далеко?»

Тут то, что схватившее его за шею, стало сжиматься.

Глава 11

Взяв первый отпечатанный на мимеографе листок крошечной, выпускаемой им два раза в месяц газетке, Пол Диц принялся критически просматривать главную заметку, которую он сам и написал.

ЧЕЛОВЕК ИЗ БОЛИНАСА НАЙДЕН СО СЛОМАННОЙ ШЕЕЙ

Четыре дня назад Элдон Блейн, торговец очками из города Болинас, Калифорния, прибывший в наши края по делам, был обнаружен на обочине дороги мертвым со сломанной шеей и следами насилия на теле. Убийца неизвестен. Эрл Колвиг, шеф полиции Уэст-Марино начал расследование, и в настоящее время допрашивает свидетелей, видевших Блейна в тот вечер.

Вот такая это была заметка, и, читая ее, Диц испытывал глубокое удовлетворение. Она сразу привлечет внимание множества читателей, а, значит, возможно в следующем номере разместят больше объявлений. Основным источником дохода Пола – был Энди Гилл, который постоянно рекламировал свои табачные изделия и напитки, и Фред Куинн, аптекарь, ну и, само собой, всегда бывало по нескольку объявлений. Но, конечно, это не то что в старые добрые времена.

Да, конечно, была одна вещь, о которой он не упомянул в заметке. А именно о том, что очечник из Болинаса находился в Уэст-Марино вовсе не по делу, и все это прекрасно знали. Кое-кто даже считал, что он прибыл сюда с целью умыкнуть умельца. Но поскольку это были лишь домыслы, печатать такое было нельзя.

Диц принялся за следующий по важности материал.

ДЭНДЖЕРФИЛД ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО БОЛЕН

Те, кто посещает вечерние прослушивания передач со спутника

сообщают, что Уолт Дэнджерфилд вчера объявил о том, что болен. По его словам, у него «неважное самочувствие, возможно связанное с язвой желудка или болезнью сердца», и он нуждается лечении. Как нам сообщили – присутствующие в Форестер-Холле выразили глубокую озабоченность состоянием его здоровья. Мистер Кас Стоун, сообщивший нам об этом, заявил, что, в крайнем случае, готов организовать консультацию своего личного врача из Сан-Рафаело, и что также обсуждался вопрос о командировании мистера Фреда Куинна, аптекаря из Пойнт-Рейса в штаб-квартиру Вооруженных Сил с целью доставить лекарства, необходимые Дэнджерфилду. Правда, следует отметить, окончательное решение принято так и не было.

В остальном газета была заполнена заметками на местные, куда менее интересные темы: кто с кем обедал, кто в какой соседний городок ездил… Пол наскоро просмотрел их, убедился, что все объявления напечатаны без ошибок, а потом принялся за другие полосы.

Ну и, разумеется, в его распоряжении были материалы, которые в газете отсутствовали, материалы ни в коем случае не подлежащие опубликованию. Например, Хоппи Харрингтон, до смерти напуганный семилетней девочкой. Диц даже усмехнулся, вспомнив, что ему рассказывали об этой истории, причем все произошло на глазах у окружающих. Или Бонни Келлер, заведшая очередной роман, на сей раз с новым школьным учителем, Хэлом Барнсом… да, из этого мог бы выйти материальчик, просто пальчики оближешь. Джек Три, местный фермер-овцевод, обвиняет (в миллионный раз) неназванных персон в краже овец. Что же еще? Давай прикинем, думал он. Знаменитый специалист по табачным изделиям, Эндрю Гилл встретился с неизвестным посетителем из города. Предметом переговоров, возможно является вопрос о слиянии табачно-спиртного бизнеса Гилла с какой-то крупной городской компанией. Вспомнив об этом, он нахмурился. Если Гилл от них съедет, то газета потеряет самый надежный источник объявлений. Ничего хорошего в этом не было.

«Может, имеет смысл написать об этом в газете, – подумал Диц. Настроить общественное мнение против его планов перебираться куда бы то ни было. Усиление влияния чужих компаний на местный табачный бизнес…да, пожалуй, так бы я и выразился. Приезжие невесть откуда, замеченные в наших краях. Что-нибудь в этом роде. Это может заставить Гилла передумать; он конечно здесь человек новый, но он далеко не глуп. Эндрю появился здесь только после катастрофы. Так что по-настоящему, он не один из нас.

Интересно, кто же была та зловещая фигура, что разговаривала с Гиллом? Вопрос этот волновал умы всех местных жителей. Всем этот человек не понравился. Кое-кто утверждал, будто это был негр, другие говорили, что это просто радиационные ожоги – таких называли черновоенные.

Может, происшедшее с этим очечником из Болинаса, случится и с ним, – прикидывал Диц. – Потому что у нас слишком многие недолюбливают чужаков. Нечего им околачиваться здесь, и совать нос куда не надо – это может быть опасно».

Убийство Элдона Блейна, естественно, напомнило ему о судьбе Остуриаса… хотя последний был убит на совершенно законных основаниях, открыто, по решению Совета граждан и суда. Тем не менее, по сути разница была небольшая. И то и другое явно свидетельствовало о настроениях граждан. Так же было бы расценено и внезапное исчезновение из этого бренного мира и негра, или черновоенного, или кем бы он там ни был, который вился вокруг Гилла, к тому же всегда возможно, что какое-то возмездие постигнет и самого Гилла тоже.

Но у Эндрю имелись влиятельные друзья, например Келлеры. К тому же, многие люди зависели от его сигарет и спиртного. Например, его активными покупателями были Орион Строд и Кас Стоун. Вполне возможно, что Гилл в полной безопасности.

«Но только не черный, – подумал Диц. – Не хотел бы я оказаться на его месте. Он из города, и не понимает всей глубины чувств членов маленькой общины. Мы здесь представляем собой сплоченную группу, и не желаем, чтобы кто бы то ни было пытался эту сплоченность разрушить.

Возможно, его ожидает горький урок. Не исключено, что мы станем свидетелями еще одного убийства. Убийства чернокожего. Да, в каком-то смысле, это было бы лучшим выходом».

Катя по центральной улице Пойнт-Рейса, Хоппи Харрингтон вдруг заметил чернокожего человека, которого когда-то знал. Они познакомились много лет назад, вместе работали в телемагазине. Да, это точно был он, Стюарт Маккончи.

Но тут калека сообразил, что это просто еще одна из имитаций Билла.

Представив себе, какой мощью обладает существо, угнездившееся в теле Эди Келлер, Хоппи ощутил ужас. Оно может творить такие вещи прямо средь бела дня, а что он, Хоппи, может противопоставить этому? Как вчера вечером получилось с голосом Джима Фергюсона, так потрясшим его. Несмотря на все невероятные способности калеки, это существо сумело провести Хоппи. «Я просто не знаю, что мне делать, – лихорадочно размышлял он, продолжая катиться по направлению к темнокожей фигуре. Но та не исчезала.

«А может, – подумал он, – Билл знает, что я сделал с этим очечником? Может, он решил отомстить мне. Дети любят такие вещи».

Свернув на боковую улицу, он прибавил ходу, стараясь побыстрее оказаться как можно дальше от имитации Стюарта Маккончи.

– Эй! – предостерегающе воскликнул кто-то.

Оглянувшись, Хоппи понял, что едва не наехал на доктора Стокстилла. Раздосадованный, он затормозил.

– Извините. – Он несколько мгновений пристально смотрел на доктора, потом вспомнил, что этого человека он тоже знал еще в прежние времена, до катастрофы. Стокстилл был психиатром, имел кабинет в Беркли, и Хоппи время от времени встречал его на Шэттак-авеню. Откуда он здесь взялся? Почему, как и Хоппи, решил обосноваться в Уэст-Марино? Простое ли это совпадение?

А может, быть, пришла калеке в голову мысль, может Стокстилл постоянная имитация, обретшая существование в день, когда на район Залива упала первая бомба. Ведь именно в этот день был зачат Билл, не так ли?

«А все Бонни Келлер, – подумал он, – все это идет от нее. Все несчастья общины… история с Остуриасом, которая едва нас не погубила, разделив на два враждебных лагеря. Это она позаботилась о том, чтобы Остуриас был убит, а нас сам деле прикончить следовало этого дегенерата, этого Джека Три вместе с его овцами. Его надо было пристрелить, а не бывшего школьного учителя.

Вот хороший был человек, добрая душа, подумал калека, вспомнив мистера Остуриаса. И почти никто – один я – не поддержал его открыто на так называемом суде».

Доктор Стокстилл раздраженно сказал:

– Хоппи, будь добр, поосторожнее со своим мобилем, сделай одолжение. В качестве личной услуги.

– Я же сказал, что извиняюсь, – ответил Хоппи.

– Чем ты так напуган? – спросил доктор.

– Ничем, – ответил Хоппи. – Я вообще ничего никогда не боюсь. – Но тут он вспомнил инцидент в Форестер-Холле, и то, как он там себя повел. Об этом знал весь городок. Доктор Стокстилл, хотя и не присутствовал, но тоже знал. В порыве откровенности , он все же сознался: – У меня какая-то фобия. Это по вашей части, или вы эти штуки уже забросили? По-моему, она как-то связана с замкнутым пространством. Один раз меня завалило в подвале, в тот день, когда упала первая бомба. Это спасло мне жизнь, но… – он пожал плечами.

– Понимаю, – сказал Стокстилл.

– А вы когда-нибудь обследовали дочку Келлеров? – спросил Хоппи.

– Да, – ответил Стокстилл.

Хоппи резонно заметил:

– В таком случае, вы знаете. Это не один ребенок, а два. Они каким-то образом объединены, может, вам даже известно, как именно, но я этого не знаю…впрочем, мне наплевать. Согласитесь, забавное создание эта девчонка, вернее, она и ее братец. – Теперь в его словах слышалась горечь. – А ведь внешне никаких отклонений нет. Поэтому никто ничего не замечает. Люди обычно обращают внимание на внешние уродства, верно? Вы никогда этого не замечали?

Стокстилл не мог не согласиться.

– В общем и целом, да.

– Я слышал, – сказал Хоппи, – что в соответствии с государственным законом, все дети-мутанты, все дети с какими-либо отклонениями от нормы, должны передаваться властям в Сакраменто.

Доктор ничего не ответил, а просто молча смотрел на него.

– Вы помогаете Келлерам нарушать закон, – сказал Хоппи.

После недолгой паузы, Стокстилл сказал:

– Чего ты добиваешься, Хоппи? – Говорил он негромко и спокойно.

– Д-да нет, н-ничего, – заикаясь, ответил Хоппи. – Просто справедливости. Хочу, чтобы соблюдался закон. Разве в этом есть что-то плохое? Я поддерживаю закон. Я зарегистрирован в Евгенической службе США, как… – Он споткнулся на слове. – Как биологический мутант. Конечно, и это ужасно неприятно, но я подчиняюсь.

– Хоппи, – негромко спросил доктор, – а что ты сделал с очечником из Болинаса?

Хоппи резко развернул свой мобиль и быстро покатил прочь.

«Что я с ним сделал, – думал Хоппи. – Да убил его, сами, небось, догадываетесь. Зачем же спрашивать. Какое ваше дело? Человек был не из наших мест, он не в счет, и мы все это знаем. А Джун Роб вообще сказала, что он собирался похитить меня, а этого для большинства людей вполне достаточно… достаточно для Эрла Колвига, и Ориона Строда, и Каса Стоуна, а ведь именно они управляют этой общиной, вместе с миссис Толлмен, Келлерами и Джун Роб.

Он знает, что это я убил Блейна, – мрачно думал Хоппи. – Он вообще очень много обо мне знает, хотя я никогда не позволял ему осматривать себя. Он знает, что я могу управлять предметами на расстоянии… впрочем, это всем известно. И все же, он, возможно, единственный человек, который понимает, что это означает. Он человек образованный.

Если я снова увижу эту имитацию Стюарта Маккончи, – вдруг пришла ему в голову мысль, – я схвачу его манипулятором за горло и задушу.

Но, надеюсь, я его больше не встречу, – подумал Хоппи. Терпеть не могу мертвых. Моя фобия как раз с этим и связана: с могилой . Я был похоронен в могиле с половиной тела Фергюсона, которая упала вниз, в подвал. И это было просто ужасно. Две недели с половинкой человека, который проявлял ко мне участия больше, чем кто бы то ни было еще. Что бы ты сказал, Стокстилл, если бы я оказался на твоей психоаналитической кушетке? Заинтересовал бы тебя такой случай психологической травмы, или такого за последние годы ты уже навидался и сыт по горло?

Этот Билл внутри Эди Келлер каким-то образом живет с мертвыми, – продолжал размышлять Хоппи. – Наполовину в нашем мире, наполовину в другом. – Он горько усмехнулся, вспоминая о времени, когда и сам воображал, будто может вступать в контакт с загробным миром… ну и злая же шутка, – подумалось ему. – Больше чем кого-либо другого, я обманывал сам себя. Но никто не догадывался, даже Стюарт Маккончи со своей крысой, Стюарт с жадностью пожирающий…»

И тут он понял. Это означало, что Стюарт выжил. Он не погиб во время катастрофы, по крайней мере не в самом начале, как Фергюсон. Значит сейчас он, возможно, видел вовсе не имитацию.

Хоппи била дрожь. Он остановил мобиль, и некоторое время сидел, лихорадочно размышляя.

«Знает он что-нибудь обо мне? – спросил он себя. – Может доставить мне какие-нибудь неприятности? Нет, – наконец решил Хоппи, – поскольку в те дни – ну кто я был такой? Просто беспомощный калека на выданной правительством тележке, который был рад-радешенек любой работе, любой подачке. С тех пор многое изменилось. Теперь я представляю большую ценность для всего района Уэст-Марино, – сказал он себе. Я первоклассный умелец».

Катясь обратно тем же путем, которым приехал, он вскоре снова оказался на главной улице и огляделся, ища взглядом Стюарта Маккончи. И конечно, негр оказался тут как тут. Похоже, он направлялся в сторону табачно-спиртовой фабрики Эндрю Гилла. Калека покатил было за ним, но тут ему в голову пришла одна идея.

Он заставил Маккончи споткнуться.

Сидя в своем мобиле, Хоппи, видя, как негр спотыкается, едва не падает, и с трудом восстанавливает равновесие, усмехнулся про себя. Маккончи хмуро взглянул под ноги на тротуар, и двинулся дальше, по выщербленному, заросшему сорняками бетону правда теперь помедленнее, тщательно выбирая куда шагнуть.

Калека покатил за ним и, когда оказался в шаге или около того позади, он окликнул старого знакомого:

– Стюарт Маккончи, продавец телевизоров, пожирающий крыс сырыми, привет!

Негр остановился, как вкопанный. Он не обернулся, нет, он просто стоял, разведя в стороны руки с растопыренными пальцами.

– Ну и как тебе загробная жизнь? – спросил Хоппи.

Через мгновение негр хрипло отозвался:

– Отлично. – И только после этого обернулся. – Значит, ты все-таки выжил. – Он разглядывал калеку и его мобиль.

– Да, – ответил калека. – Выжил. Причем сырых крыс не жрал.

– Похоже, ты здесь за умельца, да? – предположил Стюарт.

– Ага, – ответил Хоппи. – Так меня и зовут: «Безрукий на все руки». А ты чем занимаешься?

– Ну, вообще, я…торгую гомеостатическими капканами на мелких хищников, – признался Стюарт.

Калека хихикнул.

– А что тут такого смешного? – обиженно спросил Стюарт.

– Да нет, ничего, – сказал калека. – Извини. На самом деле я рад, что ты выжил. А кто еще? Ну, тот психиатр, что принимал через дорогу от нас – он тоже здесь. Стокстилл. А Фергюсон погиб…

Тут они оба замолчали.

– Лайтхейзер тоже погиб, – сказал Стюарт. – И Боб Рубенстейн. И официантка Кони, и Тони – ты, наверное, их помнишь.

– Конечно, – кивнул калека.

– А помнишь мистера Кроди, ювелира?

– Нет, – сказал калека. – Боюсь, что нет.

– Он стал инвалидом. Потерял обе руки и ослеп. Но он жив, и сейчас в правительственном госпитале в Хейварде.

– Зачем ты здесь? – спросил калека.

– По делам.

– Небось, решил выкрасть рецепт смеси для гилловского «Золотого ярлыка»? – Тут калека снова хихикнул, а сам подумал: – «Наверняка, так оно и есть. У всех, кто является сюда со стороны, единственная цель: либо убить, либо украсть. Взять хотя бы очечника Элдона Блейна, а ведь тот жил почти рядом».

Стюарт без всякого выражения ответил:

– При моем бизнесе приходится много путешествовать. Я объездил всю Северную Калифорнию. – И, немного помолчав, добавил: – Особенно, когда у меня был Эдуард Принц Уэльский. А теперь у меня второсортная лошаденка, поэтому дорога отнимает куда больше времени.

– Послушай, – сказал Хоппи. – Только не говори никому, что мы знакомы, потому что если скажешь, я буду очень огорчен – ты меня понял, да? Я уже многие годы очень важный член здешней общины, и не хочу, чтобы мое положение из-за чего-нибудь пошатнулось. Давай, я помогу тебе с твоим бизнесом, а потом ты уедешь. Что скажешь?

– О’кей, – согласился Стюарт. – Постараюсь убраться как можно скорее. – Он так пристально смотрел на калеку, что Хоппи даже поежился. – Так значит, ты нашел местечко под солнцем, – продолжал Стюарт. – Повезло.

Хоппи сказал:

– Знаешь, какую услугу я могу тебе оказать? Познакомлю тебя с Гиллом. Мы с ним, естественно, большие друзья.

Стюарт кивнул:

– Отлично, это было бы просто здорово.

– И смотри, не затевай ничего такого, понял? – едва не взвизгнул Хоппи. – Он уже просто не в состоянии был держать себя в руках. – Не вздумай что-нибудь стырить, или еще чего учудить, а то тебе не поздоровится, слышишь?

Негр мрачно кивнул. Но непохоже было, что он испугался. Не было заметно в нем и никакого подобострастия. Поэтому Хоппи все сильнее и сильнее предчувствовал недоброе. «Лучше бы тебе уехать, думал калека, – свалить отсюда по быстрому, и не доставлять мне неприятностей. Как бы мне хотелось не быть с тобой знакомым, да и ни с кем из внешнего мира, из мира до катастрофы. Даже думать об этом не хочется».

– Я спрятался в подвале, – неожиданно сказал Стюарт. – Ну, когда упала первая бомба. Я нырнул туда, и оказалось, что это отличное укрытие.

– А почему ты об этом вспомнил? – едва ли не взвизгнул калека.

– Сам не знаю. Думал, может тебе интересно.

– Ничуть, – снова визгливо отмахнулся калека, и даже зажал уши манипуляторами. Не желаю больше ни слышать, ни вспоминать о тех временах.

– Ладно, – пробормотал Стюарт, задумчиво прикусив губу, – тогда пойдем познакомимся с этим самым Эндрю Гиллом.

– Если бы ты знал, что я могу с тобой сделать, – заметил калека, ты бы по-настоящему испугался. Например, я могу… – Он осекся, сообразив, что чуть было не рассказал о том, как обошелся с очечником Элдоном Блейном. – Я могу двигать предметы, – продолжал он. – На большом расстоянии. Это своего рода волшебство. Я волшебник.

Стюарт сказал:

– Никакое это не волшебство. – Голос его был лишен всякого выражения. – Мы называем это уродокинез. — Он улыбнулся.

– Не может быть, – заикаясь, сказал Хоппи. – Что это значит? Что еще за «уродокинез»? Никогда такого не слышал. Это, получается, вроде телекинеза, да?

– Точно. Но только тем, которым владеют исключительно уроды. Ну, одним словом, мутанты.

«А ведь он ни капельки не боится меня, осознал Хоппи. – Потому, что мы были знакомы в прежние времена, еще когда я был никем и звать меня было никак. Нет, это просто безнадежно – негр оказался слишком туп, чтобы понять, насколько все изменилось. Он и сейчас оставался почти таким же, как и раньше, семь лет назад, когда Хоппи видел его в последний раз. Он был непробиваем, как скала».

Тогда Хоппи вспомнил о спутнике.

– Вот погоди, – задыхаясь от волнения, заявил он Стюарту. – Очень скоро даже вы, городские услышите обо мне. Весь мир обо мне узнает, как уже знают люди в здешних местах. Ждать осталось недолго, я почти готов!

Снисходительно улыбнувшись, Стюарт заметил:

– Лучше сначала произведи на меня впечатление знакомством с табачником.

– А знаешь, что я могу сделать? – спросил Хоппи. Я мог бы извлечь рецепт Эндрю Гилла прямо из его сейфа, где он его держит, и отдать тебе. Что ты на это скажешь? – С этими словами он рассмеялся.

– Ты лучше нас познакомь, – повторил Стюарт. – Больше мне ничего не нужно. Его табачный рецепт меня ни капельки не интересует. – Разговор явно начал его утомлять.

Дрожа от тревоги и ярости, калека развернул свой мобиль в направлении небольшой фабрики Эндрю Гилла, и двинулся вперед.