Текст книги "Место под солнцем (СИ)"

Автор книги: Фей Блэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 16

– Он не отступит так просто, – настойчиво повторила Козима.

– А что он теперь может? – пожал плечами Бальд, лениво потягиваясь и привлекая её к себе за талию.

Стены спальни Козимы были расписаны букетами весенних полевых цветов, а на потолке художник – и очень неплохой – изобразил летнее голубое небо с бело-золотистыми кучевыми облаками, сквозь которые словно бы просвечивало солнце. Кровать, на сейчас лежали Козима с Бальдом, стояла в самом центре и была действительно большой: фантазии и времени у её хозяйки было предостаточно, и всё это нужно было где-то воплощать. Впрочем, помимо кровати, в комнате стояла, например, и пара не совсем обычных кресел, а в комоде времён Высокого Ренессанса можно было найти вещи весьма интересные.

– Да что угодно, – ответила Козима, проводя большим пальцем ноги по голени Бальда. – Почему его не было на празднике?

– Идиотский вопрос, ты не находишь? – фыркнул Бальд. – Я бы на его месте тоже не пошёл.

– Почему никто из Старейших не голосовал за тебя? – продолжала Козима, беря в пальцы тоненькую прядку своих волос и проводя ей по плечу Бальда.

– Потому что он нравится им больше… Тор, откуда я знаю?! И прекрати меня щекотать, ради всех богов! – с внезапной яростью рявкнул он, отбрасывая её руку – Козима вздрогнула и больше от неожиданности, недели действительно подчиняясь, отодвинулась, перекинув волосы вперёд и закрыв так свою грудь от его взгляда. – Чем ты недовольна, можешь ты мне объяснить?

– Аргел опасен, Бальд, – сказала Козима, нервно потирая подушечкой большого пальца кончики остальных. – Ты сам этого разве не понимаешь?

– Теперь уже не больше, чем кто-то иной его уровня, – недовольно сказал Бальд.

– Он остался в Совете!

– Что с того? Он проиграл, Козима, – с нажимом проговорил Бальд. – Готов поспорить, что мы не увидим его в ближайшие пару десятилетий. И это как минимум.

– Он не труслив, Бальд, – покачала головой Козима. – И вовсе не глуп.

– Он не умеет проигрывать.

– Он не считает, что проиграл.

– Довольно! – разозлился новый глава Совета, стукнув по кровати кулаком. – Чего ты добиваешься? Ведь ты добиваешься чего-то, я тебя знаю. Так чего?

– Его нужно убить, – в голосе Козимы прозвучала неожиданная страсть.

– Да ну? – язвительно переспросил Бальд. – Какое необыкновенное решение. И как это мне самому в голову не пришло? Можно бы было, к примеру, вообще не затеваться с этой историей, а просто снести ему голову, а потом победить на сравнительно честных выборах… остаётся лишь маленький вопрос. Кто убивать будет? Не желаешь сама попробовать?

– Ты всё-таки идиот, – с сожалением откликнулась Козима, дёрнув плечом. – Ты в самом деле не знаешь?

– Что именно? Кто будет его убивать? Представь себе, нет, – пропустив мимо ушей оскорбление, съехидничал он. – Не знаком ни с одним самоубийцей.

– Ну почему же обязательно «само»? – неожиданно лучезарно улыбнулась Козима.

– Да потому что – кто рискнёт связаться с Аргелом?

– Ты вправду не знаешь? – промурлыкала Козима, медленно облизнувшись.

– Я… ты-ы, – он поглядел на неё крайне изумлённо. – Ведьма! Ты имеешь в виду…

– Да, – она склонила голову и улыбнулась.

– Да он захочет полгорода за такое! – со смесью возмущения и восхищения воскликнул Бальд.

– Ну почему же «пол», – кокетливо возразила она, откидываясь на спинку кресла и задумчиво накручивая на левый указательный палец тонкую прядь своих роскошных волос. – Но теперь ты ведь вполне можешь дать ему это…

– Отдать город Леонару? – переспросил Бальд и рассмеялся.

Она тоже засмеялась и сказала:

– Он здесь не живёт. Зачем ему?

– Вот именно, – Бальд перестал смеяться. – Вряд ли он возьмёт деньгами. Он потребует чего-то необычного – и я не уверен, что готов на это.

– Пусть сперва потребует, – возразила Козима. – Отказаться всегда можно.

– Можно, – согласился Бальд, и в этот минут часы, сделанные в виде недоброй памяти Нельской башни начали отбивать очередной час. – Утро, – сказал Бальд, садясь. – Пожалуй, я вернусь к обеду, – он поднялся и начал одеваться. – Ну, или к ужину.

Козима несколько картинно растянулась на постели, лениво прикрывшись белоснежной простынёй тончайшего льна, и зевнула. Бальд послал ей в ответ усмешку, однако подходить не стал: праздник кончился, и ему, как новому Главе Совета, следовало заняться делами.

Например, провести показательную казнь тех, кому он был обязан своим новым местом.

В превосходном настроении Бальд дошёл до своего дома, раздумывая о том, что получится сделать быстрее: выжить Аргела из дома или приучить всех к тому, что теперь глава Совета обитает в другом месте. Город уже просыпался: обычно утро здесь было самым тихим временем, но сегодня была назначена казнь, не применявшаяся уже очень много лет, и посетить её желали многие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На ступенях дома Бальда ждал Альфред, и одно это уже испортило новому Главе Города настроение.

И справедливо.

– Что значит – сбежали? – буквально прошипел Бальд, выслушав сбивчивые слова Альфреда.

– Колодец пуст, Бальд, – повторил Альфред, глядя на него с таким видом, словно был готов в любую секунду кинуться прочь.

– Вы что, с ума все тут посходили?! – несмотря на то, что говорил Бальд негромко, Альфред побледнел и съёжился, так, словно на него внезапно и резко прикрикнули. – Как, хочу я знать, они могли сбежать? И куда?

– Цепи вырваны из стены, а дверь отперта, – Альфред сглотнул.

– Куда ведёт след?! – как ни был готов Альфред к побегу, Бальд оказался быстрее и успел ухватить его за ворот прежде, чем тот сделал первый шаг. – Вы отследили?

– Н-нет… то есть да, – отчаянно дёргаясь, забормотал тот. – Из города… они как-то вышли – и из тюрьмы, и из города… и мы…

– И вы потеряли их, разумеется, – в полной ярости прошипел Бальд, легко встряхивая Альфреда и со всей силы отшвырнув его прочь. Альфред перелетел улицу и с такой силой врезался в стену дома напротив, что с неё посыпалась штукатурка. – Прочь с глаз моих! И найдите их – немедленно! Я сам тебе шею сверну, – пообещал он, снова хватая его за воротник и поднимая над мостовой. – Лично. Хотя и не сразу. А теперь отыщи мне их! – сказал он, разжимая пальцы и буквально врываясь в собственный дом – дверь за ним захлопнулась с оглушающим грохотом.

Как?! Как, во имя всех богов, они могли сбежать, лихорадочно думал вернувшийся к себе домой Бальд, меряя свой кабинет длинными шагами. Эта комната была почти пустой: роскошь Бальд любил, но лишь в парадных комнатах. Жить же он предпочитал в помещениях просторных и простых, где ничего не отвлекало и не мешало думать, спать и есть.

Думал он довольно долго. Но в конце концов переоделся в неприметную тёмную одежду и, выйдя из дома, покинул город, отправился по хорошо известному ему адресу.

Ему пришлось ждать, но делать это, вопреки сложившейся репутации, Бальд умел.

– Здравствуй! – Бальд, сидевший на ступенях подъезда современного многоквартирного дома, расположенного, впрочем, в одном из лучших районов города, поднялся, потягиваясь, чтобы размять затёкшие мышцы. – А я уж решил, что ты не придёшь домой сегодня… как дела?

– Что угодно? – равнодушно бросил Леонар, останавливаясь и довольно демонстративно прислоняя чехол со своей гитарой к своим ногам.

– Ты хочешь беседовать здесь? – удивился Бальд. – Не пригласишь меня даже на кофе?

– Нет, – ответил Леонар равнодушно. – Что ты хотел?

– Ну, в таком случае, я сам тебя приглашаю, – широко улыбнувшись, предложил Бальд. Чёрные брови Леонара чуть дрогнули:

– Куда ты можешь меня пригласить в такое время?

– Я бы с радостью пригласил тебя в свой дом, но я не хочу рисковать… ты ведь понимаешь – запрет есть запрет, – с досадой и грустью проговорил Бальд. – К счастью, здесь неподалёку есть неплохой отель – я снял там номер, чтобы спокойно поговорить… не во дворе же нам беседовать.

– Ты был так уверен, что я приму приглашение? – поинтересовался Леонар, склоняя голову к правому плечу.

– Нет, разумеется, – дружелюбно отозвался Бальд. – Но я надеялся. Что я потерял бы в случае отказа?

– Говори здесь, – подумав, решил Леонар. – Я устал.

– Я хочу нанять тебя.

– Я сейчас занят.

– Кем?

Бальд задал этот вопрос чуть резче и быстрее, чем следовало – и немедленно сам понял это, однако поправить было уже ничего нельзя. Брови Леонара взлетели вверх, и он с холодной издёвкой поинтересовался:

– Ты в самом деле ожидаешь ответа? Наш разговор на сей раз окончен.

– Леонар…

– Я не разговариваю в таком тоне. Ни с кем. Приходи после, – отрезал он, доставая из кармана связку ключей.

– Ты кое-чего не знаешь, – сдержавшись, как можно дружелюбнее сказал Бальд.

– Чего же?

– Того, что ты говоришь с новым главой Города, – небрежно сообщил ему Бальд.

– Поздравляю, – равнодушно кивнул тот. – Что это меняет?

– Ничего? – спросил Бальд слегка обескуражено.

– Абсолютно, – воспользовавшись его замешательством, Леонар отпер дверь подъезда и скрылся за ней, захлопнув её у него перед носом.

– Напрасно ты так, – пробормотал Бальд, провожая его долгим взглядом. – Ох как напрасно…

Глава 17

– Хороший дом, – сказал Аргел, входя в гостиную – самую обыкновенную, с диваном, телевизором, журнальным столиком и разбросанными игрушками, – где уже устроились остальные вампиры. – Только бардака много, и почти никакой еды. Боюсь, кому-то из нас придётся ехать на вокзал – и этот кем-то будет Донат.

– Почему именно я? – набычился Яворски.

– Можете съездить вдвоём, – мирно согласился Аргел, – я не против. Но кто-то должен прибрать здесь, нельзя приглашать гостей в такой свинарник, – он оттолкнул носком ботинка какую-то детскую игрушку. Та зазвенела и откатилась к креслу.

– Ты ждёшь гостей? – против воли рассмеялся Мар. Самоуверенность Аргела и его полнейшая убежденность в праве распоряжаться всеми и всем, что оказывалось в поле его внимания, порою его очень веселила. – И почему, скажи на милость, мы должны изображать твою личную прислугу?

– Вот потому я и прошу вас съездить в вокзальный магазин за едой, – начал было Аргел, но Россер тихо перебил его:

– Я сам всё принесу. Через Город.

– Ты прав, наверное, – почему-то помрачнел Аргел. – Всё равно ни в каком магазине нет того, что нам понадобится... Когда тебя ждать?

– Сперва я всё равно принесу продукты, – странно ответил тот. – Я скоро.

И исчез, привычно шагнув в пустоту.

– Если таково ваше желание, – Аргел наклонился и поднял с пола зашуршавший разноцветный мячик, – вы можете просто сидеть и смотреть, как я буду превращать эту комнату во что-то пристойное, – он кинул игрушку на диван.

…Общими усилиями к возвращению Россера в гостиной не осталось и следов прежнего беспорядка. Аргел, непонятно почему мрачневший с каждой минутой и в какой-то момент даже переставший отшучиваться и вообще вступать в разговор, на пришедшего даже не глянул, занявшись растопкой камина.

– Расставьте это, пожалуйста, – тихо попросил Россер Яворски с Маром. – И не задавайте пока никаких вопросов… если возможно.

Он снова исчез – Аргел проводил его долгим тяжёлым взглядом и продолжил возиться с камином. Им явно давно не пользовались, так что процесс этот занял неожиданно много времени. Когда же наконец огонь занялся, Аргел придвинул кресло поближе, сел и молча уставился на пламя, лишь помешивая периодически дрова.

Донат, начавший вроде бы вместе с Маром накрывать на стол, в какой-то момент куда-то исчез, оставив его в одиночестве – впрочем, тот не возражал, неспешно разбирая принесённые Россером деликатесы. Там были омары и отборная икра, крабы и устрицы, самые разнообразные овощи, травы и фрукты, а также сыры и множество разных пирожных. Только мяса не было. На вопрос, сколько ожидается гостей, Аргел не среагировал, и Мар, посчитав, что поставить лишний прибор он успеет всегда, а вот наличие лишнего будет выглядеть некрасиво, решил пока что накрывать на пятерых.

И не ошибся.

Щёлкнул, открываясь, замок, и было слышно, как Россер привычно трижды произнёс:

– Входи, входи, входи.

Раздался стук каблучков, и в комнату вошла очаровательная молодая женщина. На ней было приталенное голубое пальто, которое она, впрочем, легко сбросила на руки шедшего следом Россера, высокие чёрные сапоги, тёмно-серая юбка в складку и кремовая шёлковая блузка с высоким воротником и жабо. Скорее милая, нежели красивая, с карими глазами и тёмными волосами до плеч, незнакомка вызывала ощущение тепла и женственности.

– Доброй ночи, – поздоровалась она, улыбаясь. – Россер, представишь нас?

– Себастьян, Донат – Ирэн, – коротко представил тот, кладя пальто на спинку дивана.

– Рада познакомиться, – она протянула им пахнущую лёгкими тёплыми духами руку для поцелуя. – Я тебя помню, – сказала она Мару с улыбкой. – Это было красиво – то, что ты сделал. Мне жаль, что тебя осудили.

– Мы собираемся это исправить, – внезапно вмешался, вставая, Аргел. – Здравствуй, Ирэн. Нам нужна твоя помощь.

– Вот как? – спросила она в ответ, даже не взглянув в его сторону. – Чем обязана? Россер, что у вас стряслось? И чем тут так вкусно пахнет? – вновь улыбнувшись, она подошла к столу и подцепила вилкой кусочек краба прямо с блюда.

– Нам нужны деньги, – помолчав, сказал тот. – Ирэн… я прошу тебя. Очень. Пожалуйста.

Он подошёл к ней почти что вплотную. Их взгляды скрестились, и лицо женщины на миг стало печальным и очень расстроенным. Впрочем, она почти сразу же улыбнулась немного отчаянно, и, переведя взгляд на Аргела, протянула руку и ему:

– Здравствуй.

– Здравствуй, – он подошёл было, но остановился на полпути и свернул к столу. – Я предлагаю обсудить всё за ужином.

Он вежливо отодвинул стул – то же сделал и Россер. Женщина, секунду поколебавшись, подошла и села на третий, рядом с которым не стоял никто. В комнате повисло ощущение всеобщей неловкости: Мар с Донатом, молча переглянувшись, не сговариваясь подумали, что дорого бы дали за то, чтобы оказаться как можно дальше отсюда, Аргел смотрел куда-то в стену, гостья – себе на колени, и только Россер, казалось, сохранял полнейшую невозмутимость.

– Себастьян, – сказал он, садясь между Ирэн и Аргелом, – ты не нальёшь нам всем вина?

– Конечно, – встряхнувшись, Мар постарался принять как можно более светский вид.

– Скажи, – спросила его Ирэн, – а почему ты их отпустил?

Разговор завертелся вокруг этой истории, потом перекинулся на какие-то посторонние сферы – и когда, казалось, неловкость, наконец, ушла, Ирэн, всё это время совершенно игнорировавшая Аргела (что, впрочем, было несложно, так как после приветствия тот не проронил ни единого слова), обернулась к нему и спросила:

– Так зачем я понадобилась тебе?

– Мне нужны деньги, – ответил он. К сегодняшнему полудню… к здешнему полудню. Осталось меньше десяти часов.

– Ты обнищал? – слегка удивилась Ирэн, задумчиво вертя в унизанных тонкими кольцами белого золота пальцах полупустой бокал.

– Мне нужно пять миллионов евро – в платиновых или золотых слитках, – ровно проговорил Аргел. – За такой короткий срок мне их негде взять официально.

– Ты предлагаешь мне украсть их для тебя? – поинтересовалась Ирэн.

– Да, – было видно, как ходят желваки на скулах Аргела, однако его голос звучал вполне обычно, а на губах играла лёгкая милая улыбка. – Я прошу тебя помочь мне.

Некоторое время она молчала. Потом коротко ответила:

– Я помогу.

– Что ты хочешь за это? – спросил Аргел.

– От тебя? – её брови чуть дрогнули. – Ничего, – отставив бокал, она встала. – Впрочем, мне нужен помощник.

– Что ты хочешь за свою помощь? – с нажимом переспросил Аргел, пристально глядя на неё.

– От тебя я не хочу ничего, – повторила она, бросив на него долгий взгляд. – Со мной пойдёт Россер. У тебя есть армейские ботинки? – спросила она уже у него, и её карие глаза потеплели, как теплели всегда, когда он оказывался в поле её зрения.

– С собой нет, но есть дома, – тот тоже поднялся. – Если мы пройдём через Город, я переоденусь.

– Мне всё равно туда надо, – она взяла из вазы на столе крохотный эклер. – Жду тебя у себя. До встречи, господа, мы скоро вернёмся. Я не прощаюсь, – сунув пирожное в рот целиком, она улыбнулась – и исчезла, даже не захватив своего пальто. Россер помедлил немного – казалось, он собирается что-то сказать – но потом отвернулся и тоже исчез, прихватив позабытую дамой одежду.

В полном безмолвии прошла пара секунд – а потом Донат и Мар, не сговариваясь, принялись энергично собирать со стола почти нетронутую посуду. Времени это заняло совсем немного – после чего, не смотря на наличие в кухне посудомоечной машины, так же молча взялись её мыть.

Аргел, немного посидев за столом, встал и зачем-то поднялся наверх, захватив с собой свой бокал и полупустую бутылку вина.

Россер же, тем временем, войдя к себе домой, переобулся, переоделся, покидал кое-что в сумку, проверил ставни, тщательно запер дверь и, спустившись по ступенькам, быстро пошёл по одной из центральных улиц Города на север. Дойдя до узкого трёхэтажного домика, он поднялся на единственную ступеньку и...

– Россер, – Ирэн впустила его, распахнув дверь за секунду до того, как он собрался в неё постучать. Улыбнулась, кивнула одобрительно, оглядев его с ног до головы. – Ты быстро… давай сперва выпьем чаю, или что там ты сейчас пьёшь – рано ещё идти.

– Чаю – так чаю, – кивнул он, входя. – А я думал, ты совсем не живёшь тут больше … слышал, у тебя нынче семья?

– Да, семья, – она повела его в комнату, напоминавшую типичную лондонскую гостиную середины девятнадцатого века. – Ты ведь знаешь, где мы живём… приходи как-нибудь посмотреть, если хочешь. Или ты видел?

– Так… мельком. Славные детки… и как ты выдерживаешь? – он сел в кресло у небольшого столика, на котором стояла статуэтка обнажённой полулежащей девушки, отлитая из какого-то тёмного металла.

– Мне пока нечего, – улыбнулась она. – Времени прошло немного… я активно пользуюсь косметикой, а муж уверен, что я слегка повёрнута на всяческих омолаживающих средствах. Да и люди нынче долго остаются молодыми… Так что лет двадцать иди тридцать у меня ещё есть – тем более, что, когда дети ещё подрастут, мы переедем, сменив окружение, а те, кто видит нас каждый день, привыкает и замечает меньше, чем окружающие.

– Ты всегда была оптимисткой, – с едва заметной иронией заметил Россер. – Оставь этот чай, налей просто вина, если есть… и посиди хотя бы минуту. Ты понимаешь, что рано или поздно тебе всё равно придётся либо исчезнуть, либо начать стареть?

– Да, понимаю, – Ирэн вышла и вернулась с уже открытой пыльной бутылкой и парой простых прозрачных бокалов. Разлив по ним гранатово-красную, кажущуюся тяжёлой и бархатистой жидкость, она поставила бутылку на столик и, протянув один из бокалов своему гостю, села напротив, подогнув под себя правую ногу. – Я проверяла. У меня получается стареть. Не так хорошо, как мне хотелось бы, но я могу себя состарить. Хоть на сколько-то. Это тяжело, но оно того стоит, – она улыбнулась тепло и счастливо. – Ты мужчина, тебе не понять…

– Сказала бы уж, что мне не понять, потому что у меня были свои родные дети, – покачал он головой. – Большинство из нас рано или поздно увлекают подобные игры… хотя ты для них ещё молода. Обычно подобное начинается сна с четвёртого, а никак не со второго. Тогда и возможностей больше, и…

– Видишь – я особенная, – оборвала его Ирэн и улыбнулась несколько натянуто. – Лучше бы ты рассказал мне кое-что.

– Спрашивай, – кивнул он, с наслаждением принюхиваясь к вину и катая его по стенкам бокала.

– Ты ответишь? – спросила она с недоверчивой настойчивостью, прикрытой, прочем, лёгкой полуулыбкой.

– Я постараюсь. Не обещаю – но постараюсь, – он сделал первый глоток. – Вино превосходно. Просто одно из лучших!

– Я кое-что помню, – довольно ответила Ирэн. – Скажи, откуда ты его знаешь? И что вас связывает?

Глава 18

– Аргела? – Россер бросил на Ирэн внимательный взгляд. – Тебе для чего?

– Любопытно.

– Ты ведь умеешь молчать? – спросил он, подумав. – Не думаю, что это секрет, и всё же я не хотел бы делать эту информацию общедоступной. Что ты хочешь знать?

– Меня всегда интриговала ваша… дружба, – призналась Ирэн.

– Тебя удивляет моя верность ему? – понимающе спросил Россер.

– И это тоже, – кивнула она, с непонятной торопливостью допивая своё вино. – Ты совсем не похож ни на слугу, ни на политика.

– Для тебя это, судя по всему, комплимент, – усмехнулся Россер, доставая большой портсигар старого тёмного золота и вытаскивая из него сигару. – Напрасно, на самом деле. Все мы политики и все – слуги…

Достав гильотинку, он отщипнул у сигары кончик и неторопливо прикурил, прикрыв глаза и некоторое время молча наслаждаясь дымом. Потом, спохватившись, протянул портсигар Ирэн – та отказалась, и Россер, убрав всё в карман, молчал ещё некоторое время, задумчиво глядя куда-то прямо перед собой.

– Это было очень давно, – начал он, и тут же сбился: – Жаль, что у тебя нет ни виски, ни коньяка… С тех пор минуло уже много сотен лет… мир в то время был более настоящим, – он вдруг рассмеялся, – хотя все мы так говорим о тех временах, когда были людьми, не так ли? Тебе наверняка тоже так кажется… но тогда всё вправду было куда проще. Я был тэном одного из богатейших боклендов того времени... тебе знаком этот термин?

– Не уверена… но я догадываюсь. Продолжай, пожалуйста! – попросила она, забираясь на кресло обоими коленями и облокачиваясь о стол.

– Догадываешься, – повторил Россер с мягкой усмешкой. – Это привилегированный феод, если всё упрощать. Всё, что я обязан был делать – поставлять солдат да содержать в порядки мосты и королевские замки, – он улыбнулся слегка туманно и гордо. – Ничего больше… во всяком случае, королю я не должен был больше ничего. Но о своих кёрлах я, разумеется, заботился. Земли мои были богаты и неплохо защищены, однако это имело и минусы – они часто подвергались набегам что со стороны соседей, что всяких иных разбойников. У меня была семья, мои старшие сыновья уже стали взрослыми и, в общем, я вёл обычную для тех времён жизнь, не верил ни в бога, ни в чёрта – и в то же время верил во всех богов вместе взятых, – он улыбнулся. – Хотя формально я был христианином, на деле мне всё это было не слишком-то интересно. В то время период относительного покоя уже начал заканчиваться, и в наших краях то и дело вновь стали появляться викинги. Они-то меня как-то и поймали. Я с небольшим отрядом глупейшим образом угодил в засаду. Меня связали и бросили в яму – достаточно глубокую для того, чтобы оттуда никак нельзя было выбраться. Обычное, в общем-то, дело… я полагаю, они надеялись получить за меня выкуп, – он докурил сигару наполовину и тщательно загасил её. Потом, подумав немного, взял ещё одну. – Там-то мы с ним и познакомились.

– В яме? – рассмеявшись, переспросила Ирэн.

– В яме, – кивнул Россер. – Именно так. В первый момент я удивился, обнаружив, что он не просто связан, а прямо опутан тяжёлыми цепями. Потом кое-как рассмотрел его – была хоть и ясная, но всё-таки ночь – и удивился ещё раз: он был голым. Я попытался заговорить с ним, но он почти не знал нашего языка, а я в то время совсем не говорил на других – в общем, мы друг друга не поняли, – он рассмеялся – и в ответ на удивлённый взгляд пояснил, – так Аргел провёл меня в первый раз… позже выяснилось, что он вполне сносно говорит на любом нашем диалекте.

– Но почему же тогда…

– А кто его знает, – добродушно ухмыльнулся Россер. – Скорее всего, я ему не понравился… или же он решил сперва понаблюдать за мной – в конце концов, мало ли, кем я мог оказаться. Мне он показался совершенным ребёнком: я привык к людям иного сложения и типа. Я сидел и гадал, что это за странный мальчишка, которого так сурово заковали в цепи, оставив раздетым на холоде – было хотя и лето, но нежаркое. Так мы сидели довольно долго – и вдруг он со мной заговорил. Я возмутился до крайности, – он покачал головой. – Тогда одна мысль о том, что кто-то посмел меня обмануть, казалась мне оскорблением. Но то, что он говорил… сперва я решил, что он просто безумен.

– Он рассказал тебе, кто он?

– Ему пришлось. Близилось утро – я бы сам всё увидел. Он мог сгореть – Аргел был молод, едва проснулся впервые… но моей реакции он, видимо, не ожидал, – Россер фыркнул негромко и закашлялся, поперхнувшись дымом. – В наших местах, видишь ли, ничего не слышали о вампирах, – откашлявшись, пояснил он. Ирэн налила ему ещё вина, и Россер, приняв у неё бокал, сделал несколько глотков. – Нет, в самом деле – у нас никогда не встречалось никого подобного, – продолжал Россер. – В первый момент мне всё это показалось бредом безумца, но потом я довольно легко поверил ему. Тем более что Аргел меня убеждал, что пьёт кровь только животных – и, мол, когда он делал это с одной из лошадей, его и поймали…

– И ты поверил?

– Почему нет? Я никогда не слышал ни о чём таком, – пожал он плечами, – а Аргел был крайне убедителен. Ты-то должна знать – он умеет. Всегда умел… Он предложил мне план. Свои цепи он разорвать не мог, не хватало сил – те, кто его сковал, явно знали, что делали – но мои верёвки были для него всё равно что нитки. Правда, при условии, что – тут он, я очень хорошо это помню, засмущался и отвёл взгляд, и мне пришлось вытаскивать у него это условие почти силой. Манипулятор из него отменный, – добавил Россер почти с восхищением. – В конце концов он неохотно признался, что крайне ослаб, и что для того, чтобы немного восстановить силы и порвать мои путы, ему нужна кровь. Хотя бы моя кровь, добавил он крайне смущённо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И ты, – смеясь, сказала она, – разумеется…

– Разумеется, – кивнул Россер довольно. – Я вообще не понимал, в чём, собственно, проблема. И, кое-как передвинувшись ближе, подставил ему плечо.

– Всё же не горло? – уточнила она с насмешкой.

– Да я был готов – Аргел потом мне признался, что побоялся просить меня о таком. Он вообще крайне осторожничал тогда – всё же я был единственной надеждой на спасение, и он очень старался меня не спугнуть. Он, кстати, смертных никогда не презирал. Так или иначе, я подставил плечо – и это было… впечатляюще. Я до сих пор помню то ощущение. Тебя кусали до инициации?

– Неоднократно, – кивнула Ирэн. – Я понимаю, о чём ты.

– Когда он оторвался, у меня звенело в ушах, а желание было таким острым, что я готов был наброситься на него там же – к счастью, всё это прошло прежде, чем он меня освободил. Я всегда реагировал остро…

– Всегда? – перебила Ирэн. – То есть этот раз был не единственным?

– Слушай дальше, – было видно, что рассказ доставляет Россеру удовольствие. – Итак, едва немного придя в себя, я буквально вложил ему в ладони свои верёвки – он был так скован, что еле мог двигать кистями, но и этого оказалось довольно – и через минуту был свободен. Потом я помог ему встать и, взобравшись ему на плечи, сумел дотянуться до края ямы – ну а дальнейшее было делом техники. Выбравшись, я отыскал верёвку, потом снова спустился, обвязал его ею, опять вылез – и наконец вытянул его следом. Осталась малость: снять цепи. А для этого требовался кузнец… но тут пришло утро, – он улыбнулся. – В общем, пришлось мне раздеваться: смотреть на то, как его кожа краснеет и покрывается пузырями, я не мог. К тому же, он так плакал…

– Плакал? – изумлённо переспросила она. – Я полагала…

– Что мы не умеем плакать? Чушь. Ты сама разве никогда не плакала? За всё время?

– Я – да, – растерянно проговорила Ирэн, – но я думала…

– Что ты исключение? Вот все так и думают, – кивнул он. – Это такая же легенда, как и то, что мы не можем выходить днём или не можем есть обычную пищу. В первые десятилетия… нередко до первого сна это даже правда. Наше тело приспосабливается долго – но оно приспосабливается. И слёзы не исключение. Это как вкус – вопрос тренировки и склонности. Аргел был склонен, – он улыбнулся. – Он вообще склонен к актёрству… впрочем, это я узнал уже позже. Итак, красть лошадь я не рискнул – их охраняли, а шанс у нас был только один – и потому просто взвалил Аргела на себя и унёс в лес. Я был крепким, и всё же это оказалось весьма непросто: цепи весили больше, чем он сам. К тому же, я не привык обходиться практически без одежды, тем более, в густом лесу, – он хмыкнул и подлил вина сперва Ирэн, а потом и себе. – Так что шли мы долго… в какой-то момент я едва не утопил в болоте нас обоих, но обошлось. К вечеру мы добрались до деревни, и я, спрятав Аргела под корнями какого-то дерева – он умолял меня не уходить и не бросать его там, а я клялся, что вернусь за ним ещё затемно – я снова оделся и отправился за лошадью. На прощанье я снова позволил ему напиться своей крови… и видит бог, я не знаю, что удержало меня от насилия в тот раз. Судьба, не иначе, – он широко улыбнулся.

– Ты думаешь, он отомстил бы потом? – серьёзно спросила Ирэн.

– Он бы меня убил. После – едва я бы его выпустил, – без тени сомнения ответил Россер. – Аргел, в общем-то, не мстителен, но насилия со стороны смертного он не простил бы никогда. И никакая благодарность за спасение тут не помогла бы. Но я удержался, и потому мы сейчас с тобой тут беседуем. Итак, я вернулся с лошадью и каким-то тряпьём, сел верхом, взвалил Аргела перед собой – и отправился вместе с ним к себе в замок.

– В деревне не было кузнеца? – удивилась Ирэн.

– Был, полагаю, но я не стал там задерживаться. Наш побег давно уже обнаружили, и мне хотелось оказаться подальше как можно скорее. Опять же, дома у меня был свой кузнец, который задал бы куда меньше вопросов, нежели тот, деревенский. Замок был далеко, так что добирались мы долго – к тому же, лошадь быстро устала под двойным, если не тройным грузом, и большую часть пути мы проделали со скоростью пешехода: мне пришлось спешиться и идти рядом, а я ослаб от потери крови и от голода. Так что дома мы оказались лишь к следующей ночи.

Он вновь закурил, и некоторое время молчал, то ли вспоминая, то ли просто задумавшись.

– Я приказал поднять кузнеца, и тот наконец освободил Аргела. Я дал ему одежду и, – он опять хмыкнул, – позволил взять одну из крестьянских овец. Представляю, как его это развеселило – но он выдержал лицо и благодарил с соответственным пылом. И даже пообещал, что никогда не будет охотиться в моих землях – жаль, я не знал, что именно мне обещают, я бы оценил… Вот и всё.

– Всё? – повторила она немного разочарованно. – Но разве не он тебя инициировал?

– Он, – кивнул Россер, – конечно, он… но это было потом. Спустя восемь лет. Тебе интересно?

– Конечно, – её глаза вспыхнули.

– Ну раз ты желаешь… Я позже узнал, что Аргел наблюдал за мной всё это время: бог весть, почему, но его впечатлил мой поступок, – продолжил Россер. – И вот однажды к нам пришли викинги. Они осадили мой замок, а потом и взяли его: у меня оказалось слишком мало людей и припасов, – он замолчал. – Я был достаточно слабым военачальником, надо признать. Иногда я утешаю себя тем, что мне просто не повезло, но правда такова, что военачальник из меня не вышел. В чём бы ни была причина, они ворвались в замок. Мы сражались до последнего, я и мои люди, и мои сыновья – все шестеро, даже те, кто был ещё совсем юн. Четверо из них погибли… но всё было без толку – мы проиграли. Я был тяжело ранен, и меня оставили умирать, даже не подобрав: у меня в боку торчала стрела, и жить мне оставалось не больше часа. Битва ещё не закончилась, и моим людям было, за что сражаться. Я валялся во дворе, у самого входа в дом, чувствуя, как уходит из меня жизнь – и смотрел на лежащее совсем рядом с собой тело одного из своих сыновей. Это было последнее, что я, собственно, видел…