Текст книги "Тринадцатое небо (СИ)"

Автор книги: Федор Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

   – Сегодня только малая часть, но завтра войско будет в полном сборе.

   – От чего зависит число находящихся здесь людей? – продолжала расспрашивать любопытная девушка.

   – От того, сколько из них выезжает с дозорами к границе. Но сегодня воины отчего-то задерживаются. Но когда возвратятся, у меня будет много работы...

   – Так ты свободна вечером и сможешь поболтать со мной?

   – Нет. Не смогу, – Ямина покачала головой и с гордостью добавила: – Сегодня я дарю любовь Камы командиру крепостного гарнизона – Рану.

   – Ты любишь Рану?

   – Я люблю всех раджпутов.

   – Не боишься забеременеть?

   – Что вы, госпожа! – Разве вы не знаете, как предохраняться? – Ямина сделала круглые глаза от удивления.

   – Нет.

   – Смесь из каменной соли и растительных масел предохраняет от нежелательной беременности. Необходимо смазывать ею йони.

   – Спасибо за подсказку. Непременно воспользуюсь.

   – А разве вы не замужем? – удивилась девадаси.

   – Меня выдали замуж совсем недавно, – выкрутилась Алина, – да и муж мечтает о детях.

   – О-о! Тогда я приготовлю вам другую смесь!

   – Спасибо, подруга. Сейчас – в дороге, она мне ни к чему.

   – А куда вы едете с брахманом? – отважилась спросить не менее любопытная, чем Алина, девадаси.

   – Муж отправил меня с Вагаспати омыться в священном озере.

   – Я тоже хочу к священному озеру, но не могу оставить крепость, – грустно сказала Ямина.

   – Я помолюсь за тебя, подруга.

   – А утром и я помолюсь за нас в храме..., обязательно помолюсь, госпожа.

   – Вот и хорошо. А сейчас иди к себе. Я устала. Приятной тебе ночи... с Рану.

   – До завтра, госпожа... – Ямина улыбнулась на прощанье и вышла.

   Алина улеглась на матрас, накрылась легким пледом и только представила себе мифическое священное озеро, как за дверью послышались возбужденные голоса. Дверь, ведущая из общего коридора во двор, громко хлопнула, кто-то закричал: "Айшвар, поднимись в башню и зажги сигнальный костер!", а через минуту в комнату вбежала испуганная Ямина.

   – Госпожа, быстрее, вставайте, нападение на крепость!

   – Нападение?! Не может быть!

   – Очень даже может, госпожа. Вставайте же, если не хотите неприятностей!

   – Где нам спрятаться, Ямина?

   – Идемте, переждем бой в сене за телегой. Боги, пусть Айшвар успеет подать сигнал! – девушка схватила Алину за руку и потянула за собой. – Прячьтесь! Быстрее! – она проворно сделала руками лаз.

   – Боже праведный, помоги! – воскликнула Алина на русском и, нырнув в сено, заткнула пальцами уши. Но этот "манёвр" не спасал от накатившей на неё волны жуткого страха...

   ...В полумрак двора, освещенного лишь несколькими масляными факелами, ворвалось полчище всадников. Они легко порубили мечами охрану и продвинулись вглубь территории. Уже отовсюду слышался звонкий лязг металла, крики, стоны полусонных плохо соображающих воинов и гортанный клич нападающих. Неистово ржали раненые лошади, трубили никем не управляемые слоны, цепями прикованные к огромным кольцам, закрепленным в стене.

   Кутерьма продолжалась недолго. Минут через тридцать стало тише. Алина открыла глаза, отняла руки от головы и услышала, как один из нападавших докладывал: – Айбак, крепость в наших руках...

   ... – Что делать, Ямина?" – прошептала Алина.

   – Попробую посмотреть – выгляну из-за колеса..., – она высунулась и... сразу попала под прицел горящих, как у возбужденного хищника, глаз молодого мужчины, смотревшего на неё сквозь щель приподнятого забрала. Мужчина оскалился в кривой улыбке, выдернул из сапога стрелу с обмотанным материей наконечником, зажег её от факела, вставил в лук, натянул тетиву и пустил огонь в стог, где прятались девушки.

   "Всё. Это конец... – промелькнула жуткая мысль в голове Ямины, – попалась, как глупая девчонка и госпожу подвела...".

   Через секунду женщины добровольно выскочили из стога.

   Мужчина довольно ухмыльнулся и поманил их пальцем.

   – Чьи вы женщины? – спросил он на санскрите.

   – Я – ничья, – Ямина передернула бровями – постаралась придать лицу равнодушный вид.

   – У раджпутов так не бывает. Наложница?

   – Девадаси.

   – Значит тебя не надо учить, как ублажать воинов... – Отведите её к пленным..., – А ты что молчишь? – Мужчина вынул факел из подставки и поднёс к Алининому лицу.

   – Я путешественница.

   – Вот как? Ты действительно не похожа на местных женщин. Откуда ты?

   – Не знаю. Родители нашли меня в колыбели, плывущей по реке, и удочерили.

   – Назови своё имя!

   – Абха.

   – А где твои провожатые?

   – Брахман Вагаспати Мишра отдыхает на мужской половине, – ответила она, смело глядя в глаза "хищнику".

   – Ты путешествуешь с брахманом?

   – Да, а что в этом странного?

   Мужчина недобро усмехнулся и приказал стоящему рядом воину: – Найдите брахмана! Сейчас посмотрю на твоего провожатого...

   – Теперь ты назови мен своё имя! – с вызовом спросила у вражеского воина Алина.

   Тот ухмыльнулся и ответил: – Айбак Кутб уд – Дин, полководец султана Муххамеда Гури.

   "Вон от, Кутб уд – Дин, коварный враг моего мужа" – пронеслось в голове у девушки. Её невольно прошиб холодный пот.

   – Я покажу тебя всемилостивейшему султану, – с ухмылкой распорядился полководец. Ты ему понравишься. Он любит необычных женщин...

   – Надеюсь, что нет! – выпалила Алина.

   – Женщина, не испытывай моё терпение! – Айбак больно хлестанул её плеткой по руке.

   – Не боишься испортить подарок? – не сдавалась Алина, растирая больное место.

   – Дерзкая путешественница, ты знаешь, что делают с нашими непокорными женами?

   – Что?

   – Мы бросаем их в ямы и закидываем камнями.

   – Вы – дикари!

   – Женщина, завтра после того, как я тебе кое-кого покажу, ты заговоришь иначе...

***

   ...Рядом с помещением, где дремал Мишра, послышался сдавленный крик, затем дверь чуть не слетела с петель от сильнейшего удара ногой, и в неё ворвались люди в красных халатах и желтых тюрбанах.

«Откуда в крепости *мамлюки!?» – только и успел подумать брахман. Один из людей больно ткнул его в спину рукояткой меча.

   – Иди за мной, – приказал он, – не то отсеку голову.

   Брахман подчинился. Его вывели во двор, где он увидел плененных раджпутов. Среди них брахман заметил Ямину, подошел к ней и спросил: – Где Абха?

   – Уважаемый, мы спрятались в сене, но нас обнаружили и разделили. Меня отправили сюда – к пленным, а её стали допрашивать..., – ответила беспрерывно хлюпающая носом заплаканная женщина.

   "Боги! Что станет с Абхой, если она попадет в руки мусульманских захватчиков? – Он, с надеждой в душе, еще раз внимательно рассмотрел всех стоящих во дворе, но не увидел свою подопечную. Зато заметил, что люди с ужасом посматривают на распахнутые настежь ворота крепости, и содрогнулся. В одно из отверстий стены, расположенное сбоку от ворот и предназначенное для хранения стрел, водрузили насаженную на острый кол голову. Голова, с застывшим недоумением на лице, принадлежала командиру крепости Рану, явно не готовому неожиданно умереть в рассвете сил. Мишра побледнел, закрыл глаза и обратился к Шиве: "Всемогущий, спаси женщину, посланную мне Брахмой для пробуждения!"

   Ответ божества ему услышать не пришлось. Мысли брахмана прервали мамлюки. Они схватили его, потащили во внутренний двор и кинули к ногам Айбака.

   – Это твой проважатый? – Спросил Айбак у Алины.

   – Да, это уважаемый всеми брахман. Я хочу быть рядом с ним.

   – Глупая, ты хочешь присоединиться к рабам?

   – Брахман не раб. Он святой человек.

   – Святым человеком может быть только служитель Аллаха, – сказал, Айбак, как отрезал.

   Перепуганный старик замер под тяжелым взглядом военачальника. Тот рыкнул:

   – Правда, что Абха неизвестного происхождения?

   – Правда, – не моргнув глазом, подтвердил брахман.

   – Поклянись Аллахом, что ты не врешь, старик.

   – Клянусь. Да покарает меня Аллах самой ужасной смертью, которую он изберёт,

   если я говорю неправду.

   – Значит я принял верное решение..., Мамед, – позвал он рядом стоящего мамлюка, – отведи их к остальным пленникам. С соседних укреплений наверняка заметили сигнал..., возвращаемся...

   Ударами плетей пленных раджпутов выгнали в первый двор, приказали выстроиться цепочкой. Двух женщин и брахмана поставили в ряд последними, затем накинули каждому на шею по петле, пропустили через петли длинную веревку и подали её конец огромному темнокожему воину, восседающему на превосходном арабском скакуне.

   Воин вывел людей из крепости и потащил через засеянное просом поле. С обеих сторон за пленными следили вооруженные всадники и "подбадривали" отстающих ударами плетей.

   Люди покорно тянулись друг за другом, но наступая на колючие сухие листья растений, не могли идти быстро. Один из всадников не выдержал и с размаху отсек голову еле плетущемуся раненому раджпуту. Алые струи крови брызнули в стороны, и густыми растекающимися каплями отпечаталась на коже и одежде пленников. Люди вздрогнули и потащились быстрее. Мишра еле поспевал в ритм шагов здоровых воинов. Алина старалась не отставать, Ямина кое-как перебирала ногами.

   – Женщина, не отставай, не то накличешь беду на наши головы, – постоянно напоминал ей брахман.

   ... Поле закончилось. Пленных повели по лесной дороге. Идти стало легче. Ямина больше не хлюпала и вполне успевала идти в едином темпе с остальными. Мамлюки ехали рядом и внимательно смотрели по сторонам, чтобы не прозевать внезапное нападение диких животных. Впрочем, колонну спасали факелы, горящие в руках всадников. Мощный инстинкт самосохранения не позволит зверю приблизиться к огню...

   ...Светало. Из-за верхушек деревьев показалось другое, полностью вытоптанное копытами лошадей поле. Вдоль него проглядывались несколько просторных шатров, обтянутых шкурами буйволов. Пленников явно гнали в их сторону.

   Около шатров на земле сидели еще человек двадцать несчастных, захваченных ранее в храме. Людей из крепости подвели к ним, приказали остановиться и сесть рядом. После тяжелого перехода Мишра наконец-то смог растереть уставшие ноги. Он пришел в себя, огляделся и заметил главного жреца, сидящего неподалеку.

   Приветствую тебя, – поздоровался Мишра.

   – Приветствую и тебя, Вагаспати. Как ты оказался среди пленных? – удивился жрец.

   – Шива дал мне последнее испытание. Волею богов я попал в крепость, где меня и захватили мамлюки.

   – Печальное событие, Вагаспати, печальное, – покачал головой жрец, – какие еще испытания ниспошлют нам боги?

   – Пока не знаю, уважаемый, сейчас меня волнует другое: как спасти мою спутницу.– Он кивнул головой в сторону Алины, сидящей рядом. – Помогите мне вызволить её. Я пожертвую храму большие деньги.

   – Сначала нам самим необходимо освободиться из плена. Или ты надеешься на чудо, Вагаспати?

   – Эта женщина – даршан. Я отвечаю за нее пред богами. Сам всемогущий Шива послал ее мне, – продолжал Мишра, задрав голову вверх и многозначительно показав пальцем в небо, – так что, без женщины я не смогу вернуться обратно.

   – Нас может спасти только Брахма, – сказал жрец, – воздадим же ему щедрую молитву...

   ... В это время Алина смотрела по сторонам – строила планы побега и не заметила, как к ней подошел Айбак.

   – Ты еще красивее при дневном свете, сказал он, – идем со мной, я покажу тебе, что обещал..., вот так поступают с непокорными пленными. – Он схватил Алину за руку и подвел к другому шатру.

   – Смотри...

   Приглядевшись, она содрогнулась от ужаса. За шатром, под палящими лучами солнца сидели пленённые раджпуты со связанными руками и ногами. Их обритые головы обмотали кусками шири – свежими шкурами с только что убитых верблюдов, а на шеях закрепили деревянные колодки. Бедняги даже пошевелиться могли с трудом.

   – К чему такая жестокость?! – откровенно возмутилась девушка.

   – Жестокость? О какой жестокости ты говоришь? Из пленных воинов воспитывают преданных рабов – гамкуртов!

   – Говоришь, преданных рабов? Да после такого "любезного" обращения они возненавидят вас!

   – Глупая женщина, – усмехнулся Кутб уд Дин, – ты не понимаешь, что с ними произойдет. Дня через три шири усохнут и сдавят им головы. Волосы постепенно врастут в кожу и начнут причинять невыносимые страдания, которые усилятся жаждой.

   – Зачем вы издеваетесь над людьми?

   – В живых останутся только самые крепкие и выносливые. Выжившие полностью потеряют память и станут безвольными людьми, безгранично преданными хозяину. Не будешь выполнять мои требования, тоже окажешься в колодках.

   – Теперь мне все ясно, – только и сумела сказать Алина в ответ.

   – Если ясно, то вернемся обратно.

   Девушка поспешила за полководцем, стараясь идти в ритм с его шагами.

   –

* мамлюки – специально воспитанные для несения службы воины-рабы.

***

   ... Мукеш с Тохар Гати и парой десятков раджпутов инспектировал укрепления, недавно возведенные вдоль дорог. Мукеш проверил их прочность, похвалил командиров за порядок и дисциплину, отдал необходимые распоряжения по дальнейшему строительству и направился обратно в Раи Питхор.

   Оставляя за собой клубы пыли, навстречу им нёсся всадник. Заметив военачальника, всадник спешился.

   – Что случилось? – обратился к нему Тохар.

   – Воины султана захватили промежуточную крепость!

   – Сколько их? Ты видел?

   – Не меньше, чем гульма с боевыми колесницами. Они увели в рабство наших людей!

   Глаза Мукеша недобро блеснули.

   – Да падет неотвратимое проклятье на их головы, – выругался он. – Тохар, скачи в Питхор, подними гарнизон "по тревоге". Сообщи Чаухану и пошли гонца к радже Паджвану. Пусть подтянет и своё войско. Жду тебя с подкреплением у крепости.

   – Мукеш, а что, если часть мамлюков не ушла – осталась в промежуточной крепости?

   – Вряд ли. У них стандартная тактика. Взять врасплох и быстро убраться обратно. Они исполнили, что задумали и ушли, но недалеко... Скорее всего, их лагерь стоит на границе владений. Айбак с войском выжидает новый удачный момент для очередной мелкой вылазки. Пробует силы...

   – Слушаюсь, военачальник, – Тохар пришпорил коня и помчался в город...

   ... – Скачем напрямик, через поля, – Мукеш отдал распоряжение оставшимся с ним раджпутам ...

   Через час пути показалась разграбленная крепость. Вокруг неё царила тишина. Никакого движения людей на стенах не видно, звуков тоже не слышно. Мукеш приказал одному из раджпутов проползти через высокие травяные заросли к воротам и проверить обстановку с более близкого расстояния. Тот вернулся быстро и доложил: – Крепость разграблена, внутри, кроме трупов наших воинов, никого нет.

   "Странно, неужели ни один из многочисленных раджпутских дозоров не вернулся? Их что, всех перебили!? Сколько же людей сосредоточил на границе султан? Многотысячную армию? Гури явно готовит войско к большой войне. Его земли не плодородны, а земли вокруг священного Ганга дают урожай по нескольку раз в году... Эх, переправить бы сюда несколько ракетных установок "Град", огнеметы и выдать каждому кшатрию по автомату Калашникова. Увы. Сие невозможно. Придется метать горшки с самодельным порохом. Пушки бы отлить, но как, и где...?"

   Кшатрии зашли внутрь. Останки человеческих тел валялись повсюду.

   В глаза Мукешу сразу бросилась насаженная на кол голова Рану. Он побледнел, но быстро взял себя в руки и приказал сжечь трупы.

   Привыкшие к смерти в любых ее проявлениях, воины сходили в лес, набрали несколько больших связок хвороста и соорудили помост в центре двора. Затем сняли дхоти, плотно обмотали ими лица до самых глаз и быстро сложили на помост уже начавшие разлагаться тела погибших. Через несколько минут над крепостью повеяло дымом и паленым человеческим мясом. Так раджпуты провожали своих товарищей в следующую, более счастливую жизнь. Мукеш смотрел, как пламя пожирает голову Рану. В душе его боролись противоречивые чувства: с одной стороны, кара настигла нерасторопного воина, с другой ему было жаль раджпута, закончившего жизнь так нелепо...

   ... За это время Тохар Гати добрался до Раи Питхора и доложил о случившемся махарадже. Услышав нерадостные вести, у Притхвираджа испортилось настроение. Он распорядился поднять гарнизон по тревоге.

***

   К вечеру того же дня подтянулись свежие силы раджпутов. Военачальник посоветовался с командирами и решил задействовать в бою шестьсот конников, а еще двумстам быть в резерве – прятаться в лесу под кронами деревьев.

   Обычно султан устраивал приграничные "учебные" вылазки с небольшим количеством людей. Командиры сделали расчет на внезапность – решили дать бой в предрассветный час – когда сон самый крепкий. Разведчики донесли, что место, где разбил лагерь султан, недалеко. Всего часа два езды...

   Мукеш вместе с конниками совершил омовение, помолился в небольшом деревенском храме, после чего облачился в шлем и наручи и подал знак трогаться.

   Обмотав подковы коней мягкой тканью, отряд поскакал напрямик через поля. Глаза опытных воинов давно привыкли к темноте. Они уверенно направляли лошадей в нужное направление, знакомое им с детства.

   Проскакав мимо вязкого рисового поля и распугав стадо носорогов, воины вступили в лес, неслышно проехали по краю – под ветвями деревьев и попали на следующее поле, побитое копытами лошадей и людскими ногами. Здесь отряд разделился на две группы. Кшатриям пришлось обходить открытую местность по кромке леса. Мукеш приказал военачальникам запереть мамлюков в котел, сам же остался наблюдать за манёвром с тремя десятками людей и ждал, когда его кшатрии замкнут кольцо ...

   Напряжение росло. Мукеш всматривался в звездное небо и молил известных ему богов – Сканде, Шиву, Кали и демонов о помощи: "Хар, хар...! Всемогущие Боги, помогите спасти Абху! Атакуйте небесными стрелами неприятеля! О *Джакуна, приведи на поле **Джигер Кхоре, да пожрет она сердца мамлюков, осмелившихся вторгнуться сюда!"

   На секунду ему показалось, что он видит колесницу Шивы прямо над собой.

   "О Шива, ты услышал меня, ты пришел на помощь! Вечная благодарность тебе, Всемогущий!"

– Мар! Мар! – со всех сторон закричали замкнувшие кольцо раджпуты. Мукеш вздыбил коня и, начисто забыв о личной безопасности, рванулся вперед, беспрерывно раздавая удары мечом направо и налево. ..

   –

* демон-путеводитель гарпии.

** слепая гарпия, нападающая по ночам.

***

   Алина лежала на шкуре и невольно слушала, что происходит внутри шатра, где

   ночевал Айбак.

   Казалось, что дорвавшийся до женского тела мамлюк никогда не перестанет возиться с Яминой. "Ненасытный дикий афганец... Боги, угомоните ли вы султана хоть к рассвету?.."

   ...Внезапно ночную тишину прервал громкий клич: "Паджван ки джай! Мар Гури, мар!" Через секунду клич подхватили во всех сторон поля: "Мар Гури, мар, мар"! Около шатра раздалось несколько взрывов.

   Айбак соскочил с ложа, нащупал меч, надел шлем и, если не считать доспехи одеждой, подкрался к выходу, в чём мать родила. На секунду он замер, прислушиваясь. На поле явно завязывался бой. В это время Ямина тихонько забилась в угол и незаметно прикрылась краем ковра. За шатром орали люди, ржали лошади, от сильнейших ударов звенели клинки...

   Полог приоткрылся. Айбак поднял кривой меч и чуть не опустил его на голову своего помощника – Мамеда.

   – Командир, раджпуты в лагере! – выкрикнул Мамед.

   – А наши воины?

   – Большая часть перебита. Уходим. Лошади ждут.

   – Грязные шакалы, – злобно выругался Айбак, – я вернусь и разобью всю раджпутскую нечесть вдребезги!

   Мусульманский полководец, занятой спасением собственной персоны, моментально забыл про девушку. Он нащупал исподние штаны, быстро натянул их на мощные ляхи и выскочил из лежбища.

    Секунду спустя в шатер попала горящая стрела. Шкуры затлели. Помещение заполнялось едким удушливым дымом. Ямина испугалась и ринулась к выходу.

   – Стой, не смей выходить! – крикнула приоткрывшая полог Алина, – хочешь, чтобы в тебя попала стрела? – и пригнувшись, быстро заскочила в шатер.

   – Мы задохнемся, Абха!

   – Ничего с нами не будет. Закрой лицо куском сари и терпи. Скоро бой стихнет...

   Полог шатра снова зашевелился. В шатер на четвереньках вполз Мишра.

   – Что происходит вокруг, уважаемый, вы видели? – спросила его Алина.

   – Раджпуты добивают последних мамлюков. Женщины, вы понимаете? Мы свободны!

   – Понимаем. Лишь бы здесь не задохнуться, – ответила Алина и зашлась глухим кашлем...

   – Все живы? – услышали они вопрос воина, просунувшего голову, спрятанную под шлемом с металлическими косичками, в оставленную брахманом щель.

   – Все! – громко крикнула Алина, узнав голос Мукеша, кинулась ему на встречу, и потеряла сознание. Он подхватил её на руки и вынес на воздух.

   Она пришла в себя после того, как ей на лицо вылили целую флягу с водой. Открыв глаза, девушка впервые за всё время, проведенное в предельном напряжении, заплакала. Мукеш положил её голову себе на колени, гладил по волосам и приговаривал:

   – Любимая, все прошло, все позади. Ты должна понимать, что в жизни иногда случаются разные неприятности. Через несколько дней ты забудешь все, что произошло, как дурной сон..., – он смотрел ей в глаза, пытаясь выразить ими всё, что не мог произнести вслух.

   Алина держала Мукеша за руку и сбивчиво рассказала, что произошло с ней за прошедший день.

   Военачальник слушал и все больше и больше хмурился. – Прости меня за то, что тебе пришлось познакомиться с полководцем султана. Я наивно ошибся, отпустив вас с брахманом без охраны – понадеялся на спокойную обстановку в княжестве. Хвала богам, все закончилось благополучно. Давай больше не будем вспоминать об этом. Хорошо?

   – Хорошо...

   – Вот и молодец..., возьми мой бурдюк с водой, зайди в уцелевший шатер и приведи себя в порядок. Раджпуты сопроводят вас как можно дальше. Не хочу, чтобы ты нервничала... Тохар Гати! – позвал он верного кшатрия, – распорядись пригнать сюда какую-нибудь крепкую повозку.

   Тохар не заставил себя ждать. Затем Мукеш приказал ему: – Разберись с пленёнными мамлюками. Вызнай у них о составе армии и предложи воевать на нашей стороне. Если откажутся – поступай на своё усмотрение. Мукеш не был кровожадным полководцем, и ему пришлось извернуться, чтобы соблюсти правила кодекса чести.

   Алина уже не услышала его последнего распоряжения – уселась в повозку и ожидала, когда отряд из двадцати человек тронется в путь, провожая их с Мишрой в сторону границы с Непалом...

7

НАУЧИСЬ СОЗДАВАТЬ

   ...Чем дальше Брахман и Алина продвигались в сторону гор, тем заметнее менялся ландшафт местности. Через несколько часов повозка уже ехала между скал, покрытых, в основном, смешанными лесами. Вдоль дороги цвели магнолии. Солнце, как специально, палило нещадно. Проехав еще пару часов по жаре, отряд оказался в котловине, окруженной горами, покрытыми пышной растительностью.

   – Мы прибыли, – сказал брахман и распрощался с кшатриями.

   Алина смотрела им вслед, пока отряд исчез из виду. Она смахнула невольно

   накатившую слезу и спросила брахмана: – Учитель, где же священное озеро?

   – Посмотри внимательно. Видишь, чуть дальше поблескивает вода?

   – Да.

   – Вот оно, место поклонения Создателю. Мы достигли цели нашего путешествия.

   Брахма вознаградит тебя, если постараешься.

– Что я должна делать, чтобы угодить Брахме?

– Прежде всего, слушать и повиноваться мне. Потом высшие силы направят тебя на истинный путь.

   "Истинный путь... высшие силы... интересно, долго ли мне придется разобраться в этой божественной мешанине? Что же, Мукеш сказал, что других вариантов нет...".

   Меж тем Мишра направил повозку к воде. Алина заметила в ней крокодилов и моментально пришла в ужас: – Учитель, озеро кишит крокодилами! Надеюсь, что мне придется купаться рядом с ними?!

   – Видишь людей, сидящих в лодках? – вопросом на вопрос отозвался брахман.

   – Вижу.

   – Эти люди – охранники, плотно окружают место купания и не подпускают к нему хищников – бьют тварей острыми кольями по голове. Так что, тебе опасаться некого. Успокойся и сосредоточься. Сейчас ты войдешь в воду и четыре раза окунешься с головой.

   – Хорошо. Но почему я должна окунуться четыре раза?

   – Тем самым ты поклонишься всем четырем частям света.

   – Зачем?

   Терпеливый Мишра принялся объяснять: – Брахма – четырехглавый всевидящий бог, смотрящий во все стороны, присутствующий везде, создавший землю, воду, огонь и воздух. Поэтому ты обратишься к нему во все стороны. А озеро – тиртха* на нашей земле, – продолжал брахман, – На рассвете и закате солнца миллиарды тиртх появляются здесь. Грехи мужчин и женщин уничтожаются, стоит лишь раз принять омовение. Уничтожается даже грязь, пришедшая из прошлой жизни. И достаются тому человеку нетленные миры в обиталище Брахмы.

   – Учитель, а почему это место священное?

   – Всемогущий Брахма захотел принести жертвоприношение здесь. Но он не мог начать ритуал без своей супруги – Савитри, которая задерживалась по неизвестным причинам. Для того, чтобы исполнить свой долг и начать процесс жертвоприношения, Брахма пригласил покорную ему богиню Гаятри – исполняющую все желания и женился на ней. Но Саятри, наконец, пришла и увидела, что Брахма женился без ее согласия. В гневе она прокляла его и сказала, что неверному супругу смогут поклоняться только здесь.

Алина усмехнулась: – Так Высшие Силы наказали неверного мужа?

   Брахман в ответ нахмурился: – Ты – даршан. Боги прощают тебя.

   – Я сказала глупость?

   – Да. Боги женятся столько раз, сколько им понадобится. Горе тому, кто прогневает их.

   – Поняла, уважаемый. Постараюсь больше не шутить.

   – Так-то лучше. Не забывай об этом, – одобрительно кивнул Мишра, соскочил на землю, подошел к группе мужчин, стоящих на берегу неподалеку, поздоровается с ними и что-то тихо сказал, показывая в сторону Алины. Мужчины согласно закивали головами.

   – Абха, подойди сюда, – позвал он её, – ступай, окунись четыре раза, как я тебя учил.

   – Хорошо... девушка с опаской зашла в теплую воду по грудь, зажала нос рукой, быстро окунулась четыре раза и возвратилась на берег. Мишра улыбался, глядя, как Алина приглаживала руками мокрые волосы.

   – Постой, немного, на солнце. Пусть твоя одежда просохнет. Сейчас мы поедем в храм.

   – А в пещеру когда?

   – После посещения храма...

   ...Дорога от озера вела наверх, к череде холмов. Мишра остановился на вершине одного из них. Дальше пути не было.

   – Приехали, – сказал он, спрыгнул с повозки и пошел по чуть заметной тропинке, огибающей холм. Алина следовала за ним и любовалась яркими кустами цветущих повсюду диких азалий. На противоположной стороне холма показалось овальное отверстие с человеческий рост.

– Это вход в храм?! – удивилась девушка, подойдя ближе.

– Да, – подтвердил Мишра.

Не задумываясь, она сняла сандалии и зашла внутрь. Колокольчики, висящие над дверью, несколько раз вздрогнули и издали тоненькие хрустальные звуки. Воздух чуть заметно завибрировал. «Какие приятные ощущения...», – подумала Алина. Её охватило внезапно возникшее душевное волнение. Несколько секунд она осматривалась в полумраке лампад, пока не наткнулась взглядом на гигантскую статую четверорукого Шивы, запечатленного в танце. Из-за его спины виднелся барабан, которой он поддерживал двумя руками, остальные руки изящно вытянулись вперед и замерли над приподнятой и согнутой в колене ногой, попирающей демона. Пол святого места был сплошь усыпан тульси – ароматической травой.

   – Учитель, – Алина оглянулась и спросила стоящего за её спиной брахмана, – для кого Шива танцует?

   – Так Шива Натараджи – танцующий создает мир из хаоса. При помощи движений и звука барабана он направляет потоки энергии Вселенной в известные только ему места. Поклонись Натараджи четыре раза.

   Алина вновь повиновалась наставнику и не заметила, в какой момент рядом с ними появился маленький иссохший, как спичка, босой старец. Его седые неимоверно длинные волосы уложены на голове в виде тюрбана, а тело прикрывало лишь ветхое вылинявшее дхоти.

   – Приветствую тебя, Шукла, – Мишра приложил руки к лицу и поклонился ему.

   – И я тебя приветствую, Вагаспати, – ответил во взаимном поклоне старец, – давно ты не появлялся в храме! Что привело тебя сюда на этот раз?

   – Со мной женщина. Всемогущий Шива послал ее мне, как последнее испытание перед Восхождением.

   Шукла внимательно посмотрел на Алину, потом перевел взгляд на Мишру и жестом показал девушке на маленькую незаметную дверь за статуей.

   – Ступай туда, – сказал Мишра.

   – А вы, уважаемый? – девушка колебалась.

   – Подожду тебя здесь. Ступай...

   Она прошла в следующий совсем небольшой зал, освещенный парой факелов. Посередине стоял каменный стол. В его центре мерцал хрустальный череп, очень похожий на человеческий. Вокруг черепа небольшие золотые изваяния Шивы, Парвати и множества разных второстепенных божеств, имена которых она не знала. Все божества оказались с глазами. У Шивы и Парвати глаза изумрудные, у божеств – их помощников – рубиновые. Неровно мерцающий свет факелов отражался от изваяний в черепе и, в скупе с запахом травы, создавал в помещении таинственную мистическую обстановку.

   – Вытяни вперед левую руку, – попросил девушку отшельник, перевернул её ладонью вверх, внимательно рассмотрел линии, затем взял прозрачный кристалл – горный хрусталь с острым концом, похожим на тщательно заточенный карандаш, и рассёк им подушечку указательного пальца.

   – Ой! – только и успела произнести Алина от неожиданности.

   Просветленный взял факел, затем осветил им хрустальный череп, поднес к нему окропленный кровью кристалл, всмотрелся в него, монотонно прочитал мантру и с торжественным видом обратился к девушке: – Идем к наставнику. Я сообщу ему, что боги приняли твою кровь.

   "Зачем богам моя кровь? Они вампиры?" – подумала Алина и решила спросить у Мишры – чтобы значило такое заявление.

   Шукла кивнул головой в сторону девушки и сказал: – Боги подтвердили. Она даршан. Покажи ей пещеру для медитаций...

–

* святое место, где есть источник.

** день полнолуния в октябре.

*** Махабхарата, Араньякапарва, Сказание о паломничестве к тиртхам, гл. 80.

   ***

   Уже больше месяца Алина то и дело проваливалась в полузабытье на полу узкой пещеры, выдолбленной в скале рядом с родником. Кроме соломенного тюфяка, служащего ей ложем, и шелковой накидки, которой она закрывалась от москитов, у неё ничего не было. Только чистая вода, чудесным образом вытекала прямо из основания скалы в каменный чан, охраняемый двумя горными демонами. Девушка набирала её в глиняный кувшин и пила небольшими глотками. Ей очень хотелось проглотить хоть маленький кусочек рисовой лепешки. Но брахман не позволял. На голодный желудок он учил её специальной дыхательной гимнастике. Чем они только не занималась! И упражнениями для прочищения ноздрей для правильного дыхания, и упражнениями для мысленного освобождения от гордыни, гнева, ненависти, зависти, глупости и лени. Во время вдохов он заставлял Алину вспоминать о всем самом хорошем и возвышенном, что есть в мире, и постоянно напоминал: только в совершенстве овладев техникой, можно входить в состояние савикальпа самадхи*.