Текст книги "Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 49 страниц)

* Судьбы некоторых хоккеистов из поколения Всеволода Боброва *

Николай ПУЧКОВ

В начале 50-х годов Н. Пучков был одноклубником Боброва по команде ВВС (стоял в воротах). В их судьбе было много общего. Например, оба многим обязаны в своей спортивной карьере Василию Сталину. В конце 40-х, когда Пучкову было 17 лет, он остался без крыши над головой, и его (а также еще одного футболиста) Василий приютил на своей даче. А где-то через полтора года дал им комнату в знаменитом «доме ВВС» на Соколе. Пучков стал играть в команде «летчиков» и чудом остался жив (как и Бобров) в роковой день 7 января 1950 года, когда самолет, перевозивший команду, разбился под Свердловском.

В 50-е годы Пучков считался одним из лучших вратарей в Союзе, что признавали даже канадцы. Несколько раз они обращались к советскому спортивному руководству с предложением отпустить к ним Пучкова и еще одного армейца, защитника Николая Сологубова. Однако оба игрока сами отказались ехать на чужбину – в те времена в отличие от нынешних это считалось непатриотичным.

Со своей женой Маргаритой Константиновной Пучков познакомился на стадионе «Буревестник». Вот как она вспоминает об этом: «Я тогда жила в Москве, на Селезневке, наверное, в самом спортивном районе столицы. Рядом были стадионы ЦДКА, «Буревестник». На последнем мы и познакомились. Раза два потом еще встречались у общих знакомых, и он сделал мне предложение. Я недолго думала – согласилась. Парень он был видный, эрудированный, целеустремленный. К тому же – хороший спортсмен. Спортсмены пользовались тогда всенародной любовью».

В 1958 году у Пучковых родилась дочь – Валентина. Пучков очень хотел мальчика и малейшую мысль о том, что у него может родиться девочка, напрочь отвергал. В тот момент, когда его жена рожала, он находился на играх в ГДР. Когда же узнал, кто у него родился, – буквально заболел «от горя». По словам его жены, «он не мог тренироваться, отказывался играть. Так продолжалось несколько дней. Товарищи по команде сначала посмеивались над ним, а потом только руками разводили в недоумении. Не выдержал наконец и Аркадий Иванович Чернышев, человек удивительно тактичный, доброжелательный. Он во всеуслышание объявил, что если Пучков отказывается признать свою дочь, то он, Чернышев, ее удочерит – давно мечтает о девочке (у него самого было два сына)! Только после этого Николай несколько «поостыл». Когда же приехал домой и увидел Валентиночку, то уже не мог оторвать от нее взгляд. С сыновьями у нас так ничего и не получилось – родила я трех дочерей…»

На протяжении всего времени, пока Пучков играл в ЦДСА (ЦСК МО), у него не складывались отношения с тренером Анатолием Тарасовым. Последний по своему характеру был человеком очень жестким, иногда даже жестоким (хоккеисты за глаза называли его «фюрером»). В 1958 году был случай, когда Пучков получил серьезную травму – шайба попала ему в челюсть (он никогда не надевал на лицо маску)Впору было менять вратаря, однако Тарасов, видимо посчитав, что травма пустяковая, заставил Пучкова вновь выйти на лед. И тот не смог ослушаться его приказа.

В 1962 году взаимная неприязнь между тренером и вратарем достигла своего апогея – Тарасов не выдержал и за четыре игры до конца сезона отправил Пучкова на пенсию (в 32 года!). Так как в Москве работы ему не давали, Пучков вместе с семьей перебрался в Питер. Там поступил в Военный институт физкультуры, а в 1963 году возглавил хоккейный клуб СКА (Ленинград). В 1971 году под его руководством клуб завоевал «серебро» всесоюзного чемпионата.

Стоит отметить, что история с отправкой Пучкова «на пенсию» сильно запала в душу известному писателю, другу вратаря Юрию Трифонову. В 1962 году он написал по этому поводу рассказ «Хоккеисты». Два года спустя режиссер Рафаил Гольдин снял по его мотивам одноименный фильм. Роль Пучкова в нем сыграл Вячеслав Шалевич, а холодного и расчетливого тренеpa, которому важен только результат, – Николай Рыбников. Говорят, Тарасову фильм не понравился.

Сегодня семья Пучкова по-прежнему живет в городе на Неве. Сам Николай Пучков бывает в Питере лишь наездами – с 1991 года он работает в Швеции, где тренирует одну из команд.

Евгений БАБИЧ

В 50-е годы не было в советском хоккее тройки нападения популярней, чем Евгений Бабич, Виктор Шувалов и Всеволод Бобров. Вот как писал об этом В. Суханов: «Многие объясняли силу этой тройки удачным подбором одаренных игроков. Действительно, каждый из составлявших ее хоккеистов был личностью незаурядной. Все трое были хорошими футболистами. Детство Виктора Шувалова прошло на Урале, в рабочей семье. С хоккеем он познакомился сразу же после войны. В тройку В. Боброва он попал вместо А. Тарасова. Это был нападающий высокого класса, прекрасно владеющий клюшкой. Особенно хорошо удавался ему бросок-щелчок, которым мало кто тогда владел в нашем хоккее. Удар по воротам Шувалов производил мг новенно, без всякой подготовки, что позволяло ему добиваться высокой результативности. К тому же Виктор был великолепным универсалом. Благодаря своей высокой подвижности и работоспособности он в случае атаки соперников представлял как бы первую линию обороны своей команды.

Евгений Бабич – коренной москвич. Это был настоящий рыцарь хоккея, человек, преданный ему беспредельно. Природа не наделила его большой силой. Но его необыкновенная выносливость, легкая скорость были следствием истинно мужского самообладания – так же как поразительное упорство, проявляемое им в силовой борьбе. Бобров утверждал, что мало кто из спортсменов тренируется столь фанатично-исступленно, как Бабич. Надо ли удивляться его виртуозной технике? Или тому, как проницательно он видел игру, как нестандартно мыслил? Много интересных идей рождалось в его голове. Это он придумал знаменитую комбинацию с оставлением шайбы. Бабич на полной скорости идет с шайбой на защитника, замахивается, все внимание на него. А шайба уже оставлена Боброву. Придумал эту комбинацию Бабич поздней ночью и тут же разбудил по телефону Боброва, сообщил ему о задумке. Он жил хоккеем и не представлял себе, что хоккеист может жить иначе».

В годы своего триумфа Бабич жил в знаменитом «цээсковском доме» на 2-й Песчаной улице и был, наверное, единственным из знаменитостей, кто не гнушался гонять шайбу с дворовой ребятней. Мальчишки за это его просто обожали. Любили его и в команде – за открытость, доброту, невероятный талант. Однажды в Ленинграде, на стадионе Военного института физкультуры и спорта, в котором учились многие армейские хоккеисты, Бабич на спор, с завязанными глазами, провел шайбу от одних ворот к другим и забил гол. Причем провел шайбу не по прямой, а зигзагами. Такое не каждому хоккеисту было по плечу. То же самое и в учебе. В отличие от большинства своих коллег по команде, которым дипломы физкультурников нужны были «для блезиру», Бабич учился вдохновенно и по-настоящему.

Завершив игровую карьеру в 1957 году, Бабич стал тренером и все свои навыки и умение отдавал ученикам. Многим тогда казалось, что и за пределами ледовой площадки ему во всем везет. Получил звание подполковника, поменял квартиру, машину – с вышедшей из моды «Победы» пересел на престижную «Волгу». Однако, как оказалось, это было лишь внешнее благополучие. Бабич был тяжело болен туберкулезом, и болезнь разрушала его изнутри. Он боялся стать обузой для своих близких – жены и сына. И этот страх толкнул его на трагический поступок. В день своего 50-летия, в 1971 году, Бабич внезапно поднялся из-за стола и произнес неожиданный тост: «Я вас всех люблю. И никого прошу не винить. Я сам принял решение». Смысл сказанного не сразу дошел до сознания присутствующих гостей, а когда они наконец опомнились, было уже поздно – юбиляр вышел на балкон и шагнул с девятого этажа вниз.

Виктор ШУВАЛОВ

Еще один хоккеист из легендарной тройки ВВС, Виктор Шувалов, родился 15 декабря 1923 года в мордовском селе Наборные Сыреси. Там же впервые встал на коньки. А уже в середине 40-х в Челябинске не было хоккеиста и футболиста популярнее, чем Шувалов. А слухами, как известно, земля полнится. Прослышал как-то Василий Сталин о том, что на Урале объявился редкий самородок по фамилии Шувалов, и повелел ему немедленно явиться в Москву. Однако Шувалов, посчитав, что ему отлично живется и в Челябинске, отказался. Но он плохо знал сына вождя всех времен и народов. Когда сразу несколько депеш, улетевшие на Урал, так и остались без ответа, Василий отрядил туда целую экспедицию – на его личном «Дугласе» в Челябинск прибыла группа его адъютантов. Естественно, послать их «куда подальше» Шувалов не решился. Так он оказался в Москве, в футбольной и хоккейной команде ВВС.

Вспоминает В. Шувалов: «О Василии Иосифовиче готов говорить исключительно добрые слова. Иных он не заслуживает, поскольку для нас – спортсменов – щедрости души не жалел. Да, любил он грешным делом выпить и пригласить за стол своих лучших игроков. Я с ним пил только один раз. Однажды я валялся с травмой и восстанавливался в санатории в Марфине. И вот меня навестил Сам с адъютантами. С собой привез красного вина и огромный арбуз. Он знал, что я не пью, но ради такого случая мне пришлось сделать исключение…»

Знаменитая хоккейная тройка появилась в ВВС в 1950 году, сразу после январской авиакатастрофы под Свердловском. Тогда в команду пришел Евгений Бабич, и его сделали партнером Боброва и Шувалова. Вскоре популярней этого звена в советском хоккее не было. Однако мало кто из болельщиков знал, что в самом виртуозном и монолитном звене за пределами хоккейной «коробки» бушуют поистине шекспировские страсти. Два соратника по легендарной тройке – Бобров и Шувалов – в жизни друг друга на дух не переносили.

Вспоминает В. Шувалов: «Сейчас уже всем известно, что на хоккейной площадке и на футбольном поле Бобров видел лишь одного себя и требовал играть только на него.

В хоккее такая тактика себя оправдывала: он катался в средней зоне, мы успешно оборонялись и посылали шайбу ему. Всеволод убегал от опекунов и забивал. Но в футболе… Доходило до смешного: получив мяч, мы искали не ворота противника, а Боброва. Случалось так, что кто-то выходил один на один и слышал бобровское «Мне!». Приходилось из идеальной позиции отдавать пас, а из-под его ног мяч выбивали подоспевшие защитники. Как-то раз, после очередной нашей ссоры, Всеволод – играющий тренер футбольных ВВС – отправил меня в глухой запас.

Спорить с тренером, тем более с Бобровым, бесполезно, а потому я спокойно сидел на скамье запасных. Перерыв в одном из матчей, в раздевалку заходит Василий Сталин и – ко мне: «Почему не играешь?» – «Не поставили», – отвечаю. «Выходи немедленно на поле!» Затем напускается на Боброва, строго отчитывает, и Всеволоду остается лишь что-то тихо пробурчать.

Или вот другой случай. Хоккейный матч с не самым сильным соперником. Разыграли комбинацию, и я выхожу один на один с вратарем. Бросаю наверняка, но попадаю в штангу. Шайба отлетает к Всеволоду, но тот принципиально ее не трогает. В раздевалке в перерыве слышу его тихие слова начальнику команды Теплякову: «Или я ничего не понимаю в хоккее, или он профессор!» Я вспылил: «Да ведь ты с таким же успехом мог попасть в штангу!» Всеволод: «Не буду с ним играть!» Не знаю, что случилось бы, не успокой нас Тепляков…»

Знаменитая тройка распалась в 1956 году, после зимних Олимпийских игр в Кортина д'Ампеццо. На сегодняшний день в живых из нее остался только один человек – В. Шувалов. Вместе с супругой Валентиной Викторовной он живет в Москве на скудную пенсию в 400 рублей. Большая часть ее уходит на лекарства (два года назад Шувалов перенес инсульт), поэтому скрепя сердце, чтобы совсем уж не пропасть, знаменитому некогда спортсмену приходится относить на рынок свои боевые награды – медали, завоеванные им на чемпионатах СССР, мира и Олимпийских играх.

Иван ТРЕГУБОВ

Еще один ас советского хоккея, долгое время носивший, как и Бобров, армейскую форму – И. Трегубов родился в мордовском селе 19 января 1930 года и уже в раннем возрасте приобщился к конькам. Отец подарил сыну «снегурочки», которые заботливая мать прикручивала к его валенкам веревками. И Иван с утра до позднего вечера не уходил с катка. Из-за этого даже не ходил в школу. Единственное, что он осилил, – три класса средней школы.

Когда началась война, Ивану было всего одиннадцать лет. Его отец и старший брат в первые же дни ушли на фронт, и вскоре на обоих пришли похоронки. Иван остался единственной опорой почерневшей от горя матери. Вскоре они уехали в Комсомольск-на-Амуре, где некогда жили два года вместе с отцом (он был строителем). Именно там Иван впервые познакомился с русским хоккеем – стал играть за заводскую команду. В 1947 году Трегубова забрали в армию. Он попал в Хабаровск, где и должен был с головой окунуться в суровые армейские будни. Однако судьба распорядилась по-своему. В хоккейной команде Хабаровского окружного дома офицеров освободилась вакансия (лучшего игрока клуба – Николая Сологубова вызвали в Москву, играть за ЦДСА), и Трегубова взяли на это место. И не пожалели. Спустя короткое время Трегубов стал одним из лучших бомбардиров команды. Слава о нем с быстротой молнии распространилась по всему региону, а затем (благодаря письму друга Сологубова) дошла и до Москвы. И вскоре в Хабаровск пришла депеша: срочно командировать рядового Ивана Трегубова в столицу нашей родины.

Трегубов легко вписался в прославленный армейский коллектив и вскоре стал одним из ведущих его хоккеистов. Вскоре он был привлечен и в сборную. Он настолько преуспел в силовой борьбе, которая до этого десятилетиями считалась привилегией канадцев, что те прозвали его «Иван Грозный». Трегубову повезло: на долгие годы его ближайшим другом и постоянным партнером стал другой выдающийся хоккейный защитник, тот, кого он так удачно заменил в хабаровской команде, – Николай Сологубов. Однако с играющим тренером Ц ДСА Анатолием Тарасовым отношения у Трегубова не сложились. Позднее он расскажет: «Я видел, Тарасов хотел доказать свою правоту. Он ведь всегда и во всем обязательно должен был быть прав. И если я в команде сохранял независимость, потому что был нужен в игре, то вне ее оказывался уязвимым уже не как игрок, а как обыкновенный человек с присущими всем нам слабостями. Это было только на руку Тарасову еще в одном утверждении своего «я», своей всегдашней правоты. Но борьба у нас шла не на равных, где уж там!

На льду мне было безразлично, кому и в каком звании отдать шайбу. Да и не я один был таким в ЦСКА. В звании рядового были Саша Черепанов, Дима Уколов, Юра Копылов, Лева Мишин… Я не привык обманывать людей, говорил все, что думал, в глаза, не пряча в себе, не откладывая на завтрашний день свое несогласие с тренером или с партнерами. Я так был приучен жить. И Всеволод Бобров, будь он майором или полковником, оставался для меня прежде всего человеком, одним из самых порядочных, честных, душевных людей, которых мне посчастливилось встретить в жизни. А Тарасов, если говорить прямо, остался в конце концов наедине со своим «я», насильно стал подбирать себе друзей. Но так не бывает, чтобы насильно стать другом. Я не собираюсь хоть на грамм преуменьшать хоккейные знания и тренерские достижения Тарасова, однако поставить его рядом с Бобровым не могу».

Стоит отметить, что трения между Тарасовым и Трегубовым порой возникали не на ровном месте. Трегубов частенько стал нарушать спортивный режим – прикладываться к бутылке, а для такого человека, каким был Тарасов, это было равносильно предательству на поле боя. Ситуация не изменилась даже тогда, когда Трегубов женился и переехал к жене в подвальную комнату на Неглинной. Более того, вскоре и сама жена защитника Ольга стала участвовать в застольях мужа. Конфликты с Тарасовым возникали все, чаще. Чашу терпения тренера переполнил один случай. Дело было так.

Однажды Тарасов пришел к Трегубовым и с ходу предложил Ольге войти в женсовет команды ЦСКА. Однако присутствовавший здесь же Трегубов, который терпеть не мог показуху, все эти вечерние школы, женсоветы и патриотические слова перед матчем, стал возражать. Мол, никуда моя жена не пойдет. Тарасова это задело. «Я старший тренер, в конце концов!» – попытался он воздействовать на Трегубова аргументом, который частенько срабатывал в общении с другими подопечными. Однако с Трегубовым этот номер не прошел. Он заявил: «Ольга – моя жена, и в этом доме я хозяин!» В итоге Тарасов ушел от них несолоно хлебавши. Но этого унижения он Трегубову не простил, и в 1962 году тот вынужден был покинуть команду. Армейские болельщики недоумевали, почему «Иван Грозный» так рано списан в «тираж», однако честного ответа на этот вопрос никто из них тогда не дождался. Сам А. Тарасов в своей книге объяснил это следующим образом: «Я долго убеждал Ивана, что он не прав, что, несмотря на возраст, звания, авторитет, титулы, положение, хоккеист все равно должен по-прежнему много трудиться. Трегубов этого не понимал, он не верил мне…»

Между тем Трегубова выставляли из команды откровенно по-хамски. С него, столько лет приносившего славу как своему клубу, так и сборной (на чемпионатах мира его дважды называли лучшим защитником), стали требовать вернуть все до нитки. Даже трусы с майкой. Но последняя на момент выдачи оказалась Трегубову мала, и он подарил ее знакомому офицеру. Трегубов предлагал оплатить потерю, но ему твердили: «Нам твои деньги не нужны! Верни майку!» Замену той майке Трегубов все-таки нашел, но унижение, которое он испытал, на долгие годы осталось занозой в сердце.

Уйдя из ЦСКА, Трегубов еще некоторое время играл в хоккей в командах рангом значительно ниже: в куйбышевском СКА (1962–1964), в Воскресенском «Химике» (1964–1965). Затем повесил коньки на гвоздь. Однако в гражданской жизни Трегубову не везло. Он все чаще стал выпивать в компаниях со случайными собутыльниками. Работу нашел себе соответствующую – стал грузчиком в лужниковском пивном баре. Катал бочки с пивом. Из них же и пил. Когда умерла его первая жена Ольга, многие знавшие Трегубова посчитали, что и он вскоре закончит тем же. Но судьба улыбнулась бывшему чемпиону. Встретилась ему на жизненном пути женщина (кстати, тоже Ольга), которая полюбила его и не побоялась связать с ним свою судьбу. В начале 70-х они поженились. И произошло чудо – Трегубов бросил пить. С тех пор до самой смерти он не знал даже запаха спиртного.

Начало 90-х Трегубов встретил простым пенсионером с пенсией в 120 рублей. Родной клуб ЦСКА, которому он принес столько славы, его практически забыл (даже на юбилей не позвали). Районные власти предлагали ему тренировать детей, но Трегубов колебался. Однажды уже попробовал и обжегся – приходилось быть больше не тренером, а выбивалой, сторожем, подметальщиком. Но с детьми работать очень хотелось. Не довелось…

В середине 1991 года у Трегубова обнаружили рак легкого. Зная, что скоро умрет, он попросил жену похоронить его на Востряковском кладбище, рядом с его другом и бессменным партнером по ледовой площадке Николаем Сологубовым. 1 сентября Иван Трегубов скончался. Его просьбу жена выполнила.

P. S.Спустя всего лишь год после смерти Трегубова в землю Востряковского кладбища лег еще один прославленный наш хоккеист – Дмитрий Уколов. Он умер в нищете и полном забвении, пролежав в морге три недели так никем и не востребованный. Его уже собирались похоронить в безымянной могиле. Помог случай.

Александр АЛЬМЕТОВ

В 50—60-е годы армейская тройка Александр Альметов, Константин Локтев и Вениамин Александров была одной из ведущих в ЦСКА и в сборной. При этом каждого из них отличал свой особенный «почерк». Например, Альметов покорял зрителей не только высоким мастерством – неповторимой техникой и прекрасным пасом, – но и поистине джентльменским отношением к соперникам. Во всесоюзном чемпионате 1964 года он стал лучшим бомбардиром – забросил 40 шайб. Однако в 27 лет (в 1967 году) Альметов вынужден был покинуть хоккей. Почему? Как и у многих его коллег по клубу, у него не сложились отношения с тренером Анатолием Тарасовым. И вновь, как и в случае с И. Трегубовым, камнем преткновения в этом конфликте стала женщина. Вот как вспоминал об этом А. Тарасов: «Ближе к драматической развязке у Саши появилась, и это естественно, любимая женщина. На мой взгляд, общению с ней форвард уделял слишком много внимания и времени. Вот почему между нами нередко возникали конфликтные ситуации. И в конце концов мы расстались…»

Чисто внешне расставание Тарасова и Альметова прошло вроде бы нормально. Но это только чисто внешне. Когда он попросил предоставить ему работу в родном клубе, ему отказали. Пришлось в качестве тренера-консультанта ехать в куйбышевский СКА. Однако даже с годами неприязнь к нему цээсковского руководства не прошла. Когда он через несколько лет вновь вернулся в Москву и пришел в родной клуб – на этот раз хотел попросить дать ему возможность тренировать мальчишек, – ему опять отказали. Сказали: нет вакансий. А чтобы Альметов не обивал напрасно пороги ЦСКА и не отвлекал «занятых людей» от работы, его и вовсе отлучили от хоккея – отправили в одну из частей ПВО. После нескольких месяцев службы там лейтенант Альметов написал рапорт об увольнении из армии. Этим поступком Альметов навсегда испортил отношения с руководством некогда родного для него клуба. Отныне дорога туда ему была заказана.

Самое удивительное, что в портретной галерее героев армейского спорта в ЦСКА на Ленинградском проспекте присутствует и фото Александра Альметова. Однако живому человеку места в стенах клуба так и не нашлось. Единственным, кто хотя бы иногда поддерживал его в трудную минуту, был его товарищ по тройке Константин Локтев. Остальных – будто отрубило. Даже жена, не выдержав бесперспективности мужа, ушла от него к другому – более благополучному.

Кем только не работал Альметов после своего изгнания из ЦСКА: оператором котельной, инструктором физкультуры, подсобным рабочим и даже тренером фабричной команды. В 80-х годах в газете «Советский спорт» появилась информация, что он устроился… могильщиком на Ваганьковское кладбище. Однако информация оказалась ложной – ничего подобного в судьбе Альметова не было.

Между тем эта заметка сыграла определенную роль в жизни некогда знаменитого спортсмена – о нем впервые за два прошедших десятилетия вспомнили бывшие одноклубники. Правда, лучше бы не вспоминали. Однажды Альметову позвонили домой из ЦСКА и сообщили, что руководство клуба включило его в туристическую поездку в Швецию. Альметов, естественно, обрадовался и приехал в ЦСКА, чтобы оформить все полагающиеся документы. А ему сообщают: «Так мы вас включили запасным. Если вакансия освободится, тогда вы обязательно поедете». На что Альметов спокойно заметил: «Извините, но я даже в сборной никогда не был запасным…» Хотел было развернуться и уйти, но его вовремя удержали. Видимо, поняли, что поступили с великим форвардом нетактично.

Начало 90-х Альметов встретил, работая в одном из кооперативов. Жизнь его постепенно наладилась: он неплохо зарабатывал, женился. Однако судьба отпустила ему не так много времени, чтобы вдоволь насладиться благополучием – в середине 90-х Александр Альметов скончался (незадолго до этого умер и один из его партнеров по знаменитой армейской тройке – Вениамин Александров).

Последним из этой легендарной тройки ушел из жизни Константин Локтев. Его спортивная карьера выглядела следующим образом. Локтев начинал свою карьеру в юношеской команде «Спартак», затем играл в ленинградском СКА. В 1954 году он перешел в ЦСКА и за двенадцать лет сумел завоевать в его составе множество наград: он десять раз становился чемпионом СССР, три раза чемпионом мира, шесть раз чемпионом Европы и один раз победил на Олимпийских играх. В 1966 году, победив на чемпионате мира в Любляне и получив в награду золотые часы «Ролекс», Локтев ушел на тренерскую работу (был вторым тренером в ЦСКА). В 1974 году его назначили старшим тренером ЦСКА, и в 1977 году он привел команду к золотым медалям (армейцы стали двадцатикратными чемпионами СССР). Однако эта победа для Локтева стала последней. В том же году его сняли с должности старшего тренера и на его место назначили Виктора Тихонова (он же стал и старшим тренером сборной). Локтев сильно переживал. Обидевшись на руководство, отказался от всех предлагаемых взамен должностей. Уехал в Польшу и стал тренером слабенькой команды «Легия». Однако при Локтеве она заиграла намного сильнее и заняла во внутреннем чемпионате 3-е место. И все же, по мнению знавших Локтева людей, работа вдали от родного дома, вне ЦСКА не приносила ему настоящей радости. Локтев все чаще стал выпивать. Начались проблемы со здоровьем, которые Локтев старался переносить молча, не посвящая в них близких. Даже его жена Валентина Михайловна не знала, что он украдкой глотает таблетки. Друзья предлагали ему лечь в госпиталь имени Бурденко, но он отказывался, говорил: ерунда, пройдет. Не прошло. В 1996 году К. Локтев скончался.

P. S.Весной того же года умерла и дочь Локтева. Ее похоронили на Преображенском кладбище, рядом с могилой отца.