Текст книги "Логика птиц"

Автор книги: Фаридаддин Аттар

Птица и правоверный

 
Жил некогда верующий, благословенный Богом,
четыреста лет он провёл в поклонении Богу.
Держался он от людей в стороне,
деля тайны с Богом, сокрытым завесой.
Но Бог был его собеседником, и достаточно этого.
Если дыхания верующего не будет, то достаточно Истины.
У него был участок с деревом посередине,
однажды на этом дереве птица свила гнездо.
Мелодичным голосом птица пела прекрасно,
в каждой песне её – сотня тайн.
Из-за её приятного голоса верующий
немного к ней привязался.
Бог ниспослал пророку того времени,
что этому человеку дела
надлежит передать: «Удивительно!
Столько молитв, дневных и ночных!
Так от любви ко Мне горел ты годами,
и наконец продал Меня птице.
Хотя из-за своего совершенства ты был мудрой птицей[202]202
  Игра слов. «Мудрая птица» – идиома того времени, означает умный,
  учёный человек.


[Закрыть],
но птичий голос бросил тебя в мешок.
Мы – твои покупатели, а ты Нас продаёшь,
неужели такой верности Мы тебя научили?
Не продавай ты так дешево,
Мы – твои собеседники, не оставайся без собеседника».
 

Довод седьмой птицы

 
«Сердце полно огня, – сказала другая. —
Жизнь моя на моём месте прекрасна!
Есть у меня позолоченный просторный дворец.
Глядя на него, народ радуется.
Бескрайнее счастье моё – из-за него,
как забыть его я смогу?
Я – царица птиц в высоком дворце,
что же мне мучиться в этой пустыне?
Как оставить навсегда царство?
Как в пустыне жить без дворца?
Встречал ли ты умника, кто вышел бы из райского сада,
дабы видеть мучения и страдать в путешествии?»
 

Ответ Удода

 
«О ты, гнусный слабак! – ответил Удод. —
Ты ж не собака, зачем тебе печка?[203]203
  Собаки имели обыкновение греться в самих печках, не только поодаль.


[Закрыть]
Этот пошлый мир – огромная печь,
какова в ней цена печке поменьше?
Пусть дворец твой подобен райскому саду,
но вспомни о смерти, и он станет тюрьмой для страдания.
Если бы смерть до людей не добралась,
может, и стоило бы в этом дворце отсидеться».
 

Шахрияр строит дворец

 
Выстроил некий шахрияр дворец, позолотил его.
Обошлось ему это в сотню тысяч динаров.
Завершив возводить тот райский дворец,
приукрасили его коврами и безделушками.
Из всех городов народ съехался – входили
с подносами, полными даров, изъявляя покорность.
Призвал к себе мудрецов и слуг шахрияр,
рассадил возле себя на диваны.
«Есть ли в убранстве и совершенстве дворца моего
хотя бы один недостаток?» – спросил шахрияр.
Но каждый ответствовал, что на земле ещё
такой красоты не видывали и о подобном не слыхивали.
«О ты, счастливец! Прореха осталась, и это – главный изъян, —
встал и промолвил некий аскет. —
Если б не этот ущерб в виде дырки,
поощрили б тебя даже райским дворцом из сокровенного мира».
«Не заметил я никакой дырки, эй ты, дурак,
поднимаешь ты смуту», – сказал шахрияр.
«О ты, столь гордый царством своим, эта дырка
открыта благодаря Азраилу[204]204
  Азраил – ангел смерти.


[Закрыть], – ответил аскет. —
Тебе лучше бы залатать эту дырку.
Иначе зачем тебе трон, дворец и корона?
Хотя это место подобно цветущему раю, но
ужасным сделает его в твоих глазах смерть.
Несомненно, здесь – место жительства.
Но не вечно оно, и дворец твой – не выход.
Не хвастай чрезмерно своим дворцом,
не седлай коня тщеславия и своенравия».
 

Хоромы купца

 
Однажды один жалкий купец
из тщеславия выстроил шикарный дворец.
Как завершились работы,
пригласил на приём он людей.
Торжествуя, кокетничая, он народ созывал,
дабы все посмотрели на роскошный дворец!
В день приёма метался купец, выходя из себя,
на глаза попался безумцу. Тот воскликнул:
«Хотел бы я вместе с тобою пойти, чтоб нагадить
в твоём новом дворце, о глупец.
Впрочем, занят я, не мешай, исключи-ка
меня из списка к тебе приглашённых».
 

Паук

 
Встречался ли тебе беспокойный паук?
Проводя жизнь в воображении,
погружается он в своё восприятие
и строит себе жилище в каком-либо уголке.
Особую ловушку он строит, желая
поймать ею муху.
Когда муха в западню попадает,
сосёт паук кровь из вен у несчастной.
Затем засушит её прямо на месте
и долго ещё ей питается.
Но вдруг появляется хозяин дома.
Постоит рядом с палкой в руках,
затем в одночасье уничтожает
и сеть паука, и муху его.
Мир и тот, кто в нём ест его пищу,
подобны мухе и пауку в паутине.
Даже если весь мир будешь руками держать,
он однажды исчезнет – не успеешь и глазом моргнуть.
Если твои владения гордостью наполняют тебя,
ты подобен играющему в прятки ребёнку.
Не желай своего царства, если, конечно, не переел мозгов
ишака.
Царство более подходит коровам[205]205
  Грубоватое название недалёких, а иногда и просто пассивных людей.


[Закрыть], о незнающий!
Тот, кто не относится к барабану и знамени как дервиш,
умер уже, ибо голос барабана – это лишь ветер.
Ветер в знамени, крик в барабане, —
ломаного гроша всё это не стоит.
Не гони так долго пегого жеребца бездарности,
не преисполняйся гордостью власти —
раз с леопарда шкуру споро снимают,
то и с тебя снимут, если нужно, немедленно.
Раз не нашлось возможности кем-то стать,
то лучше или исчезнуть, или пасть головой.
У тебя нет возможности поднять голову,
склони же её, сколько можно играть.
Или отринь власть, не занимайся ей больше,
или облегчи голову, перестань думать о ней.
О ты, ведь твой домик с садом – твоя же тюрьма
страшно будет твоей душе, твои мечты – это же болезни её.
Пройди через эту горделивую землю[206]206
  То есть перестань вести такой образ жизни.


[Закрыть]
сколько можно но ней блуждать, о азартный!
Открой глаза воли и взгляни на дорогу,
затем выступай в путь, смотря на подворье.
Когда душу до тех ворот донесёшь,
от признательности и Вселенная тебе станет мала.
 

Беседа в пустыне

 
Бежал некто с отягчённой душой по пустыне,
повстречал он в ней дервиша.
«Как твои дела, о дервиш?» – спросил он.
«Постыдись! О чем речь? – тот ответил. —
Остался запертым в этом мире,
сейчас мне этот мир очень тесен».
«Нет правды в твоих словах, – сказал проходящий, —
тебе тесно в просторной пустыне?»
«Если бы тут было просторно, – ответил дервиш, —
неужели бы ты наткнулся на нас?»
Если дают сотни радостных обещаний,
знай, что огонь дают с оборотной их стороны.
Что означает «твой огонь»? Это – мир, забудь его,
страшись этого огня, словно львов.
Когда пройдёшь через него, радость устремится навстречу,
затем и дом, где сможешь радоваться, пойдёт навстречу тебе.
Огонь впереди, дорога очень длинна,
тело слабо, сердце в плену и болеет душа.
Ты от всего устранился и отчуждён,
занятый лишь этим мирком.
Отдай жизнь! Слишком долго ты рассматривал мир,
поэтому не знаешь ни имени мира, ни смысла его.
Сколько ни вглядывайся – ничего не увидишь,
и довольно об этом твердить – успокойся же наконец.
 

Шедший за гробом

 
В трауре некто гроб провожал,
печально и горько он причитал:
«О мой отец, не видевший мира, как ты ушёл?
Не повидав толком мира, ушёл из него!»
Услышав это, один взволнованный заметил:
«Пусть хоть сотню раз ты посмотришь на мир
и даже возьмёшь мир с собой —
всё равно умрёшь ты, так мира и не повидав.
Пока любуешься миром,
жизнь минует твоя, не вылечив боль.
Пока не очистишься от стяжательства нафса,
теряешь ты драгоценную душу в грязи».
 

Сгоревшее благовоние

 
Возжигал один ветреник благовоние,
а другой в восторге всё восклицал: «Ах!»
Некто благородный заметил ему:
«Пока ты голосил своё „ах“, давно сгорело то благовоние».
 

Довод восьмой птицы

 
«О почётная птица! – говорила другая. —
Охватила любовь к любимой меня.
Любовь к ней пришла и подтолкнула меня,
ум мой украла, своё дело выполнила.
Мечта о лице её сбила меня с пути,
всё, чем владел, – всё обожгла.
Ни на миг без неё нет покоя,
я ещё могу вынести её отсутствие, но как неверие это чувствую.
С таким волнением в крови
разве можно мне, бедной, выступить в путь?
Надо идти по пустынным дорогам
и быть готовым к сотням несчастий.
Не могу жить без лица той луноликой ни мига,
никогда не смогу в путь собраться.
Лекарство, лечение не облегчат мне боли,
моё дело перешло грань неверия и веры.
И вера, и неверие мои – из-за неё,
огонь в моей душе – из-за любви к ней.
С кем это горе мне разделить?
Тоска по её любви – единственная спутница мне.
Любовь к ней меня окровавила и швырнула на землю,
её кудри выгнали меня из-под занавеса.
Настолько не по себе мне от стремления к ней, что
не переживу и вздоха в разлуке.
Зачем делать кровавой дорогу себе?
Вот такой я, что же мне делать?»
 

Ответ Удода

 
«О ты, пленённый внешностью, – ответил Удод, —
оставшийся во тьме с ног до головы.
Любовь к внешности не приводит к познанию.
Это всё игры с похотью, ты мне напоминаешь животное.
У любой такой красоты есть недостаток,
человеку придётся чем-то платить за такую любовь.
Если не вечная это красота,
гибнуть из-за неё – просто неверие!
Лицо, сделанное из крови и слизи,
названо «неполной луной».
Если убавить в нём этой крови,
уродливее его ничего не найдёшь в этом мире.
У того, чья красота зависит от крови и слизи,
знаешь сам, каков неминуемый конец.
Что суетишься капризно вокруг личика,
красота – в ином мире, ищи её там!
Когда поднимется занавес с дела,
исчезнет и суфий, и отчизна его.
Оплывут края лица полностью,
обернутся все восторги досадой.
Влечение к ничтожному лицу
обернётся полным его неприятием.
Только дружба с миром иным —
безупречная дружба.
Брось всё, ибо эта любовь перейдёт дорогу тебе.
Крепко пожалеешь об этом впоследствии».
 

Плакавший перед Шибли

 
Плакал некто, страдая, перед Шибли.
«Отчего ты плачешь?» – спросил шейх.
«Был друг у меня, – ответил тот, —
радовал он своей красотой мою душу.
Вчера он умер, и я умер от горя,
мир почернел для меня от утраты такой».
«Раз твоё сердце болеет от этого, – сказал шейх, —
мало ещё тебе горя, надобно тебе его больше».
Выбери иного друга себе,
бессмертного, чтобы тебе так жалко не мучиться.
Дружба, которая пострадает от смерти,
привязанностью к ней всю душу измучит.
Заболевший любовью к внешности
благодаря внешнему и попадает в беду.
Но быстро внешнего он лишится
и останется в крови сидеть в удивлении.
 

Продавший свою наложницу

 
Некий состоятельный купец с обширным имуществом
владел наложницей, чьи губы были сладки, словно сахар.
Вдруг он продал ее, но стал сожалеть
и мучиться, сильно раскаиваясь.
Отправился к новому хозяину,
предложил её выкупить в тысячу раз дороже.
Тот, однако, не продавал,
а у купца от желания сердце горело.
Пребывал он в метаниях,
непрерывно голову землёй посыпая.
«Заслуживаю я этого горя, и все, – восклицал он, —
ибо достоин такого горя тот, кто
по глупости, не думая,
пошел и продал любимую за динар».
В самом разгаре этого великолепного базара
ты поднялся, чтобы нанести себе же ущерб.
Драгоценен каждый вдох из дыханий твоей жизни,
каждая новая крупица знания ведёт тебя к Истине.
С ног до головы то, что считаешь своим,[207]207
  «Своим» в данном случае назван состав человека, или то, что человек обычно считает собой, – тело и части души.


[Закрыть], – это, по сути, Его изобилие.
Подари же своей душе наполненность Другом,
чтобы узнать, с кем ты разлучён,
и узнать, что слишком терпеливо переносишь разлуку.
Истинный милостиво создал тебя, с нежностью и признанием.
Но ты от Него отвернулся по глупости в сторону.
 

Хосров и собака

 
Некий хосров на охоту собрался.
«О псарь, готовь борзую собаку», – отдал он приказ.
У хосрова была обученная собака,
в аксун[208]208
  Аксун – дорогостоящая чёрная ткань.


[Закрыть] и атлас наряжённая,
чтобы она горделивей смотрелась, ей на шею надели
ещё и ошейник из драгоценностей.
Браслеты на лапах с бубенцами – все из золота,
из шёлка её поводок.
Царь, решив, что собака умна,
взял в руку её поводок.
Он поехал, а собака за ним побежала.
На дороге оказался кусок кости.
Приметив кость, собака и встала.
Хосров увидел, что собака застряла.
Огонь ревности с такой силой его охватил,
что глупую собаку обжёг[209]209
  Идиома. Обжечь кого-либо означает определить его судьбу.


[Закрыть].
Порвал верёвку и приказал: «Сейчас же
голову отрубите невежливой.
Лучше бы ей съесть сотню тысяч иголок[210]210
  Чтобы усыпить собак, им добавляли в корм иголки.


[Закрыть],
чем дёргать за поводок».
«Собака наряжена, – сказал псарь, —
все её тело обвешано драгоценностями,
да, верно, ей более под стать поля и луга,
но мы-то золото и драгоценности заслужили».
«Брось её такой и уходи, – ответил хосров. —
Забудь про золото и серебро, что на ней, и иди.
Пусть придёт в себя после этого
и, увидев себя наряженной,
вспомнит, что была сначала знакома,
а затем разлучена с таким царем, как я».
О ты, в начале ознакомленный
и в конце разлучённый из-за легкомыслия.
Без остатка посвяти себя настоящей любви,
мужественно выпей с драконом бокал,
ибо тут имеешь дело с драконом,
и влюблённым за их любовь головы рубят.
То, что поднимает дух мужчины,
дракона сделает в его глазах муравьем.
Все, кто в Него влюблён, – один или сотня —
ради Него и свою кровь выпить готовы.
 

Смерть Халладжа

 
Когда казнили Халладжа[211]211
  Абу'ль-Мугис аль-Хусейн ибн Мансур аль-Халладж, знаменитый суфий, казнённый за свои мистические взгляды, сочтённые еретическими. Автор нескольких книг, из которых до нашего времени дошла только «Китаб ат-Тавасин».


[Закрыть], кроме «Я – Истина»,
он ничего не промолвил.
Отрубили ему ноги и руки, ибо
не могли внять тому, что он говорит.
От потери крови его лицо пожелтело.
В таком состоянии разве кто выглядит красным?
Но тот, что был словно солнце[212]212
  То есть солнце духовного руководства.


[Закрыть], сразу натёр
своё подобное луне лицо обрубком руки.
«Раз кровь румянит лицо мужчины,
то покрасил я лицо своё посильнее.
Чтобы не смотреться в их глазах жёлтым,
чрезмерно красным следует выглядеть.
Каждый, кто увидит меня пожелтевшим,
решит, что сейчас я сильно напуган.
Но раз нет вообще во мне страха,
то пусть, кроме красного, не будет другого лица.
Когда кровавого мужчину[213]213
  «Кровавый мужчина» – устаревший оборот. Многие осуждённые во время казни мазали себе лицо собственной кровью, чтобы скрыть бледность и не дать повода назвать себя испугавшимся. Иносказательное значение оборота – готовый к неминуемой гибели.


[Закрыть] казнят,
понадобится здесь вся его храбрость.
Раз весь мир мне стал кружком буквы «мим»[214]214
  Ссылка на «Китаб ат-Тавасин» Мансура аль-Халладжа, где в разделе «Та-Син» есть строка примерно такого содержания: «На ней точки не арабского алфавита, кроме одной – буквы „мим“. Он – это Мим, что суть Имя Последнего». – Прим. изд.


[Закрыть]^,
чего мне бояться на этом помосте?»
Тому, кому в пекле[215]215
  Парафраз строки «В разгар лета пить вино со львом» из «Сада знаний» Мансура аль-Халладжа. – Прим. изд.


[Закрыть] суждено жить
с семиглавым драконом,
много игр таких предстоит.
Быть казнённым – наименьшее в его участи.
 

О Джунейде

 
Этот предводитель веры, глубочайшее море,
однажды ночью вёл беседу в Багдаде
столь возвышенным слогом, что небо
от жажды склонило главу перед ним.
У Джуиейда[216]216
  Абу'ль-Касим Джунейд – знаменитый суфийский наставник из Багдада, получивший почётное прозвище «павлин богословов». Последователь Суфьяна Саври и ученик Сари Сакати. Сама эта история о Джунейде более подробно приведена Аттаром в « Тазкират ал-аулийя», т. 2, с. 253.


[Закрыть], славного предводителя,
был сын, прекрасный, как солнце.
Отрезали ему голову жалким образом[217]217
  Одно из часто употребимых оборотов Аттара, который и здесь, и далее по тексту оставлен без изменений. Выражение имеет значение более эмоциональное, нежели рациональное, и его интерпретация меняется в зависимости от контекста. Среди значений оборота могут быть одновременно и оценка незначительности героя или события, и жалость к страдальцу, и жалость к себе (т. е. аспекты самооценки), и проч.


[Закрыть]
и на поругание в толпу бросили.
Увидев голову сына, отважный Джунейд
не вымолвил ничего, успокаивая тем самым людей.
В том большом котле[218]218
  Метафора Аттара, уподобившего Джунейда котлу, проверяемому на прочность.


[Закрыть] с древними тайнами,
на огонь той ночью поставленном,
великое самообладание требовалось.
И всегда его требуется никак не менее этого, и даже более.
 

Довод девятой птицы

 
«Я смерти боюсь, – сказала другая, —
пустыня далека, и я беспомощна.
С таким страхом смерти
умру я на первой стоянке.
Даже если я – Азраил,
когда смерть подступит, жалко умру я.
От меча смерти довольно одного лишь удара,
чтобы собственные рука и меч поломались.
Как печально, что от огромных мечей и рук,
останется, увы, лишь сожаление!»
 

Ответ Удода

 
«О ты, жалкий слабак! – сказал Удод. —
Долго ль протянет груда костей?
Несколько костей перестроились,
но мозг внутри их сгорел.
Не знаешь ты, долго ли тебе жить здесь осталось,
может, два вдоха и выдоха – насколько долго, ты
говоришь?
Кто рождён, тот и смертен – разве не знаешь?
Станет он грунтом, и ветер унесёт всё, чем он обладал.
Тебя растили, чтобы ты убывал,
тебя принесли, чтобы затем унести.
Мир – как перевёрнутый таз,
что от зари и до заката наполняется кровью.
Солнце ради него вращает мечом,
столько голов в него отрубая!
Чистым ли, грязным ли ты пришёл,
ты всего лишь – капля воды вперемешку с землёй.
С ног до головы подобен ты капле.
Способна ли капля с морем бороться?
Пусть всю жизнь ты отдаёшь всем здесь приказы,
всё равно будешь гореть и жалко погибнешь».
 

Феникс

 
Феникс – чудесная, всеми любимая птица.
В Индостане можно её отыскать.
Дивный клюв у неё, длинный и твёрдый.
Множество в клюве отверстий, точно в свирели,
чуть ли не с сотню отверстий в клюве её.
Известна она одиночеством, без пары живёт.
У каждой дырки в клюве её свой мотив,
в каждой мелодии сокрыта отдельная тайна.
Едва из дырок польётся скорбный напев,
все звери и рыбы теряют покой.
От наслаждения слышать голос Феникса
затихают все птицы и разум теряют.
Некий философ её разыскал, посидел рядом с ней —
постиг всё, что можно о музыке знать.
Живёт эта птица с тысячу лет.
О времени смерти своей знает она.
В час смерти, когда её покидает надежда,
собирает вокруг себя кучу хвороста,
усаживается на хворост в волнении,
и вокруг разливается сотия мелодий, одна другой горше.
Через все дырки в клюве от боли
чистого сердца раздается рыдание.
Плача, горюя от близости смерти,
дрожит Феникс, словно лист на ветру.
От этих стонов, от этого плача
все птицы и звери окрест
сбегаются взглянуть на неё,
забывая и о всём белом свете.
В этот день её горя с кровоточащим сердцем
умирает много зверей рядом с ней:
всех повергает плач в изумление,
многие слабеют настолько, что жизнь их уходит.
О, это чудный и дивный день для неё!
Так горестно плачет она, будто кровь течёт вместо слёз.
В момент смерти, с последним дыханием
бьёт Феникс крыльями, взмахивая вперёд и назад.
Попадают искры на крылья,
затем огонь охватит её целиком.
Огонь быстро скользнёт по дровам,
займутся они весёлым пламенем.
Птица и дрова полыхают,
затем всё обращается в пепел.
Когда потухнет последняя искорка на кострище,
из пепла рождается Феникс.
Едва все дрова превратит огонь в пепел,
над ним поднимается маленький Феникс.
Никому в мире не удаётся такое:
быть бесплодным и рожать после смерти.
Если, как Фениксу, дают тебе долгую жизнь,
даже в миг смерти несёшь ты ответственность.
Годами жила она с болью, в рыданиях,
без пары, без детей, в одиночестве.
На целом свете не было у неё никого,
даже заботиться о семье она не могла.
Наконец-то смерть о ней вспомнила,
пришла и развеяла её пепел по ветру.
Чтобы ты знал: от смерти никто
не сбежит, трюки здесь не спасут.
Во всём мире никого не найти, кто от смерти сбежит,
от неё нет защиты, и это – странно.
Хотя смерть беспощадна, груба,
необходимо размягчить[219]219
  Одно из предлагаемых комментаторами значений – скрутить ей голову, при этом шея станет «мягкой».


[Закрыть] её шею.
Да, у нас много хлопот и забот,
но нет дела сложней и серьёзнее этого.
 

Идущий за гробом отца

 
Перед гробом отца шел сын и,
оплакивая его, восклицал: «О отец,
дня, столь мне душу изранившего,
я в своей жизни не видывал!»
«Это твой отец, – обронил некий суфий, —
никогда не видывал подобного дня».
Беда – это не то, что с сыном произошло,
беда – это то, что случилось с отцом.
О ты, на свет явившийся без головы и без ног[220]220
  То есть «никто», не представляющий из себя ничего достойного.


[Закрыть]
и проходящий с прахом на голове[221]221
  Идиоматическое выражение, «ходить с прахом на голове» означает
  «заниматься пустяками».


[Закрыть].
Если даже станешь государем,
при уходе в твоих руках только ветер останется. '
 

Смерть флейтиста

 
Когда подошёл час флейтиста,
спросил его некто: «О ты, охваченный тайной!
Что переживаешь ты в этот час?»
«Описать не могу своё состояние, – ответил тот, —
вся жизнь ушла с ветром[222]222
  В русском есть аналогичное выражение – просвистеть. Это объяс-
  няет, почему упомянут флейтист. – Прим. изд.


[Закрыть],
наконец земле себя отдал – и всё...»
От смерти нет лекарств, кроме смерти,
и листья опадут наконец-то печально.
Мы все родились, чтоб умирать,
не остается нам жизни, но хотим мы ее.
Правившие миром
теперь прах под землёй.
В небеса бросавшие копья
быстро в гробницах превратились в ничто.
Все спят под землёй,
и даже не спят, а в волнении[223]223
  В ожидании Судного дня.


[Закрыть].
Смотри, какой трудный путь эта смерть,
первой стоянкой которой является гроб.
Если бы знал ты о горечи смерти,
твоя сладкая душа перевернулась бы.
 

Иса и кувшин

 
Иса однажды воду пил из реки,
что на вкус была приятней напитка из роз.
Иса из кувшина напился и отошёл.
Некто за ним наполнил кувшин, выпил и удалился.
Но, ощутив горечь во рту той воды,
возвратился он и встал, удивлённый.
«Вода в кувшине ведь из этой реки,
в чём тайна, о Боже?» – он так восклицал. —
Почему вода из кувшина горька,
а в реке – слаще мёда?..»
Заговорил вдруг кувшин, стоя перед Исой:
«О Иса! Я – старый мужчина.
Тысячу раз под этим небом
был я кувшином и глубоким, и мелким,
если тысячу раз сделать кувшин из меня,
кроме горечи смерти, ничего внутри не останется.
От горечи смерти вода в моих стенках
всегда такая несладкая».
Услышь тайну кувшина, о ты, легкомысленный!
Прекрати быть глупцом из-за неведения.
Потерял ты себя, о взыскующий тайну,
ищи её перед тем, как умрёшь.
Если живым не найдёшь себя ты,
то, умерев, найдёшь ли ты тайну?
Если ты трезвым не знаешь себя,
и в посмертии следов от тебя не останется.
Живущий, но тайну не знающий, – исчез как мертвец.
Родился он человеком, однако стал нелюдыо.
 

О Сократе

 
Говорят, когда наступал час Сократа,
Спросил его ученик: «О учитель!
Как тебя омывать, как в саван одеть?
Где похоронить нам тебя?»
«О юноша! Если найдёшь ты меня, – ответил Сократ, —
схорони, где угодно, да и дело с концом.
В живых я за долгую жизнь себя не нашёл,
Неужели среди мёртвых найдёшь ты меня?
Ухожу я так, что в час ухода
нет понимания, куда ухожу, размером и с кончик волоса».
 

Довод десятой птицы

 
«О ты, добродетельный! – сказала другая. —
Моё желание не исполнялось никогда ни на миг!
Я жизнь в горестях провела,
терпя нужду в этом мире.
В моём окровавленном сердце столько горечи,
что каждая моя частица в трауре.
Всегда была поражена своею беспомощностью,
назови неверной, если когда-либо радовалась.
Устала я от стольких скорбей своих,
можно ли выступить в путь в таком состоянии?
Не накопи я столько печалей,
возрадовалось бы сердце моё этому странствию.
Но раз есть сердце, полное крови, что делать?
Я всё открыла тебе, что теперь делать?»
 

Ответ Удода

 
«О ты, прилетевшая безумной от гордости! – сказал Удод. -
В торговле утонула ты с головой.
Неудача и успех в этом мире
слишком быстро проходят.
Если займёшь ты себя этим мгновением,
считай, что из жизни твоей оно выпало.
Раз мир преходящ, и ты пройди мимо,
брось его, не гляди на него.
Знай: всё, что не вечно,
нельзя полюбить, оно – не живое».
 

Суфий и напиток

 
Жил некогда знаток пути, влиятельный, чудный душой.
Он никогда не трогал щербета[224]224
  Сладкий напиток.


[Закрыть], из рук людей взятого.
«О ты, близкий к Хазрату[225]225
  Хазрат – Господин.


[Закрыть], – некто спросил, —
почему отказываешься брать те напитки?»
«Я вижу того, кто над моей головой, – был ответ, —
и как он опережает меня, бросаясь к щербету.
С таким человеком, стоящим надо мной,
щербет, если я выпью его, ядом мне будет».
Если ум и совесть на месте – уже не вкусен щербет,
не освежает он, а поджигает.
Все, что устойчиво лишь на коротенький миг,
пол-ячменя не стоит, даже если это сотня миров.
Ради одного мига удовольствия, которого нет,
надо ли вставать на основание, которого нет?
Если ты гордишься своими желаниями,
смотри, не спутай их с желанием нафса.