Текст книги "Пятнадцать суток за сундук мертвеца"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

В общем, рассказ Валерии о судьбе своего несчастного возлюбленного сводился примерно к следующему.

Алексей, старший брат Бориса, сам Боря и их мать жили в провинциальном до невозможности Борисоглебске Воронежской области. Кроме консервного завода и летного училища ВВС, никаких достопримечательностей в Бэбске не было. Из развлечений же только старенький кинотеатр и гарнизонная танцплощадка по имени Яма. Жизненных перспектив при таком раскладе у молодежи практически никаких. Девушки изо всех сил окучивали курсантов старших курсов, думая по молодости, что новоиспеченный лейтенант увезет их в сказочные дали. Увозили. В сказочно далекий Дальневосточный гарнизон или какой-нибудь богом забытый закавказский аул. Местные парни, вдоволь насмотревшись на жизнь военную, редко шли в летное училище. Они уезжали на поиски лучшей доли в Воронеж, в соседний Тамбов, а кто посмелее, тот отправлялся в Москву или Ленинград. Алексей принадлежал к числу последних.

Окончив школу, он уехал в Москву. Судьба улыбнулась парню: он легко поступил в политех, устроился на работу и зажил обычной студенческой жизнью. Несколько раз Борис навещал старшего брата. После Борисоглебска Москва казалась парню столицей мира, и он раз и навсегда решил, что любым способом покорит ее. А тем временем Алексей защитил диплом, открыл какое-то мелкое дельце и женился. Очень, нужно сказать, удачно. В общем, когда Борька явился к брату с целью покорения Москвы, у того уже было серьезное дело, загородный дом, умница жена и двое очаровательных близняшек. Алексей с радостью встретил брата, мотался с ним по институтам и тщетно пытался понять, чего же хочет Борис от жизни. А Борис хотел только одного: много денег со всеми вытекающими отсюда удовольствиями. Ни в какой институт он, разумеется, не поступил, на работу устраиваться не торопился. Вместо этого Борис стал посещать игровые заведения. Страсть к игре захватила парня целиком. Он все еще жил у брата.

Правда, Алексей прежней радости от этого уже не испытывал. Да и жена стала поговаривать, мол, нахлебничек нашелся. Однажды из дома пропало бриллиантовое колье, которое Алексей подарил жене на рождение детей. Он, конечно, понял, что дело это рук младшего брата. Скандал замяли, но Алексей поставил перед Борисом твердое условие: идешь на работу и завязываешь с азартными играми. В противном случае, прямая дорога обратно в Борисоглебск. Назад в провинцию Борьке не хотелось – он ведь только начал получать удовольствия от жизни! Пришлось принять условия. Алексей купил брату квартиру и устроил к себе на фирму.

Однако Боря с его диагнозом «хронический тунеядец с непомерными амбициями» посчитал, что брат его унизил. Работа Борьке была противна. Денег хронически не хватало, долги росли с каждой минутой. Как-то раз один из кредиторов подстерег Бориса у подъезда и отбуцкал со страшной силой. Боря еле дотащился до квартиры и вызвал «Скорую». Так произошла встреча Бориса и Валерии. Ну, а дальше все, как положено: африканская страсть, поцелуи при луне и прочая романтика, о которой рассказывала нам Наташка.

Трудно сказать, любил ли Борис Валерию. Врач «Скорой помощи» получает копейки, а ему нужно было много денег. Скорее всего, Лерка стала лишь отдушиной в нелегкой судьбе игрока. А вот Валерия полюбила Бориса по-настоящему. Даже когда узнала о пагубной страсти избранника, не бросила его, не отвернулась. В общем, еще одно подтверж-дение старой интерпретированной по-новому истины: «Любовь зла, полюбишь и игрока».

–    Сколько Борис был должен? – спросила я.

–    Двести тысяч...

–    Долларов?! – прибалдела Клавка.

–    Разумеется...

–    А чего ж он квартиру не продал? – удивился Яков. – Обычно так и поступают...

–    Не мог. Алексей как-то хитро оформил договор купли-продажи. Борис не имел права ни продавать жилье, ни дарить, ни сдавать в аренду...

Я помолчала, потом в упор уставилась на Валерию и тихо спросила:

–    Николая Борька убил или ты?

Реакция Валерии была ожидаемой и вполне предсказуемой. Она вскочила, взгляд заметался по пространству, словно в поисках выхода. Не найдя его, Лерка упала на стул и, уронив голову на руки, зарыдала:

–    Я не знала... Не хотела... Просто... Просто...

–    Ну да, «не виноватая я, он сам пришел», – вздохнул Сашка. – Ох, и коварные же вы, женщины, существа! Давай-ка, рассказывай все по-порядку.

Как-то Борис очередной раз заявился к Валерии после крупного проигрыша. Он сидел на кухне и поливал грязью старшего брата, отчитавшего его, как нашкодившего школьника, за уход с работы и категорически отказавшегося давать деньги в долг. Лерка, как могла, успокаивала любимого, и в этог трогательный момент раздался звонок в дверь. Это был Николай. Валерия не предложила ему присоединиться к их тесной компании, вместо этого она быстренько выпроводила верного друга. Неожиданно Борис, уже и так раздраженный до крайности, взорвался из-за этого случайного визита. Лера долго оправдывалась, со смехом рассказала о несчастном поклоннике, мимоходом упомянув и о сокровищах пирата Дрейка. Борька надулся. Весь день он ходил мрачный и, казалось, о чем-то напряженно размышлял. Утром Борис ушел. Не было его пять дней. Лерка, уже привыкшая к подобным отлучкам своего возлюбленного, терпеливо ждала. На шестой день он явился. В руках любимый с трепетом сжимал букет алых роз, бутылку шампанского и коробку конфет. Физиономию украшало выражение бесконечного счастья и радости от встречи с избранницей. В этот вечер Борис был неподражаем: он блистал остроумием и не скупился на цветистые комплименты. В ресторане, куда влюбленный Ромео пригласит свою Джульетту, специально для нее местечковый ансамбль исполнил несколько серенад. Венцом программы стала бурная ночь и пылкое признание в любви. В минуты отдыха от практических занятий по Кама-Сутре Борис упорно переводил разговор с романтических глупостей на профессиональную деятельность Валерии. Особенно его почему-то интересовали сердечные препараты, следы которых в случае смерти пациента без специального химического анализа крови обнаружить трудно, практически невозможно. За окном уже рассвело, когда Лерка поняла: все эти разговоры Боря затеял не случайно. Она напрямик его спросила об этом. Очень осторожно Борис посвятил подругу в свой план.

–    Ты псих, – убежденно сказала Валерия, выслушав его. – Нельзя же всерьез верить в Колькины бредни!

Борис рассмеялся:

–    Ну вот, я псих, Колька псих... А сама-то ты нормальная?

–    Наверное, тоже ненормальная, если слушаю тебя... Хорошо; допустим, клад существует, карта у Николая. Но неужели ты думаешь, что он ее отдаст или захочет с тобой делиться? Это же его голубая мечта, а с мечтой не так-то просто расстаться.

Борис приподнялся на руке, поцеловал Валерию в висок и тихо произнес:

–    Он ее тебе отдаст. Во всяком случае, ты попросишь принести карту.

–    И что потом?

–    Не волнуйся, дорогая. Я все устрою.

Лера мучительно размышляла. С одной стороны, Коля – друг, приятель, вечный поклонник... Но с другой – Борис, любимый человек, попавший в беду. И она может ему помочь. Вернее, Борис считает, что может. Взгляд Борьки был таким несчастным...

–    Хорошо, – вздохнула Валерия, стараясь отогнать от себя мысль, что предает Николая.

–    Отлично! – просиял Борис и одарил девушку очередной порцией ласк.

Утром за завтраком Боря «неожиданно» вспомнил:

–    Валер, а что насчет лекарства?

–    Какого лекарства?

–    Ну, помнишь, я вчера спрашивал? Сердечное...

–    Зачем оно тебе?

–    Мать просила выслать. У них там с лекарствами плохо, да и с деньгами тоже – полгода пенсию уже не получала. Поможешь?

Валерия согласилась и на это. Конечно, лекарство это – не наркотик и отчитываться за каждую ампулу не надо. А вызовов к «сердечникам» много. В общем, с этим как раз проблем не будет.

Две недели Борис провел дома у Леры. Подозреваю, что это не от большой любви, а из соображений безопасности: вдруг подруга передумает?

Несколько раз за это время Николай навещал Валерию, был представлен Борису – все честь по чести. Наконец, настал день «икс».

В этот день Борис с утра ушел, чтобы потом «случайно» явиться. Николай пришел около полудня. На этот раз Валерия радушно встретила его, но мысль о предстоящем разговоре не давала ей покоя. Ведь, по сути дела, Борис хочет украсть карту и отыскать сокровища Дрейка. Это позволило бы рассчитаться с кредиторами. Впрочем, Колька тоже не ангел. Вспомнив, каким образом карта попала к Николаю, Лера немного успокоилась. Сокровища... Господи, полный бред! Слишком невероятно, чтобы быть правдой. Неужели Борька в самом деле верит в подобную чепуху?! Впрочем, он сейчас в таком положении, что готов поверить во что угодно: хоть в бога, хоть в черта! Только вот захочет ли Николай делиться своей мечтой?

За чаем Валерия попросила Колю еще раз рассказать о пиратском кладе. Приятель воодушевился и принялся мечтать, как он поднакопит денег, поедет на Сейшельские острова и обязательно отыщет сокровища.

–    С чего ты решил, что найдешь? Уж сколько лет прошло... – с сомнением покачала головой Лера.

–    Найду, – уверенно сказал Николай. – Семка говорил – дело верное. Да и карта уж очень подробная...

–    Покажи карту, а?

Коля, не раздумывая, согласился:

–    Покажу, только не сейчас. Я ее на даче спрятал. Знаешь, что? Давай как-нибудь соберемся да на шашлычки машем ко мне на дачу? Заодно и карту тебе покажу!

Валерия собралась уже отказаться: не хотелось ей ехать вдвоем с Колей – Борис мог неправильно понять. Но если здраво рассуждать: карта на даче – значит, надо ехать. В общем, Лера согласилась, решив, что Боря научит ее, что нужно делать. А отказаться от приглашения никогда не поздно.

В этот момент в дверь позвонили, и в квартиру ввалился сияющий Борис. В руках у него был пластиковый пакет, из которого зазывно торчала бутылка шампанского. По лицу Николая пробежала тень недовольства. Зато Боря всеми возможными способами демонстрировал радость от встречи с поклонником Валерии.

Пить шампанское Коля отказался:

–    Я на машине. Да и дельце у меня одно ближе к вечеру.

–    Ну, до вечера ты еще пять раз успеешь выпить и протрезветь, – усмехнулся Борис. – А вот мой день рождения отметить можно.

Лера удивленно заморгала. Она точно знала, что у Борьки день рождения летом, но никак не в конце октября. Николай неуверенно пожал плечами:

–    День рождения, наверное, можно...

–    Вот и отлично! – широко улыбнулся Борис, протягивая пакет Валерии. – Леруш, ты тут посмотри, что к чему. Если помощь потребуется, говори, мы с радостью. Кстати, Коль, а где, ты говоришь, у тебя дельце?

–    В Таганском парке, – нехотя ответил Николай.

–    Совсем здорово! Мне тоже в ту сторону нужно будет смотаться. Подбросишь?

Пока ребята беседовали, Валерия резво соорудила нехитрую закуску и пригласила их к столу.

Бутылка постепенно пустела. После очередного тоста Николай отлучился в туалет. Пока его не было, Борис капнул в бокал несколько капель бесцветной жидкости.

–    Что это? – испуганно спросила Лера.

–    Обычный клофелин. Ты узнала, где карта?

–    В Малаховке, на даче. Я знаю, где это. Боря, я не понимаю, зачем клофелин?

Борис зло посмотрел на девушку и напомнил:

–    Кажется, я тебе уже говорил, что все устрою! Не дергайся. Лучше скажи, кто еще о карте знает?

–    Семен знает, с которым Коля служил. Это, в принципе, его карта... Колька ее украл. А кому еще он рассказывал о кладе, понятия не имею.

–    Вряд ли твой дружок всем подряд будет об этом говорить... Тсс!

Вернулся Николай. Какое-то время Борис пытался еще вести непринужденный разговор. Однако ни Валерия, ни Николай не проявляли к нему никакого интереса. Шампанское допили, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Боря нервничал. По его расчетам, клофелин уже должен был подействовать. Впрочем, он не специалист, а вот Лера обратила внимание, что Колька с трудом держит глаза открытыми и пытается скрыть зевки.

–    Что ж, пожалуй, мне пора, – сонно пробормотал Николай, делая попытку подняться.

Попытка не удалась: парень рухнул обратно на стул, уронив голову на руки. Борис быстро обыскал бесчувственное тело Николая, извлек ключи от машины и приказал:

–    Лерка, помоги!

Вдвоем они «довели» Колю до его собственной машины.

–    Ты куда его? – робко поинтересовалась Валерия.

–    Он же говорил, что у него дело важное в Таганском парке. Вот я его туда и доставлю! – усмехнулся Борис. – Надо же, такой большой, а два бокала шампанского с ног свалили...

Валерия с тоской наблюдала, как Борис устраивает Николая на пассажирском сиденье, а сам усаживается за руль.

–    И все же, Борис, я никак в толк не возьму...

–    Вот и не бери! Все теперь будет хорошо. Иди домой, солнышко. Я скоро вернусь, и ты мне объяснишь, как до этой самой дачи добраться.

Дальнейший ход событий теперь можно только предположить. Думаю, Борис вколол Николаю то самое лекарство, которое и привело к смерти. Потом убийца доставил тело в Таганский парк, усадил его на скамейку и вернулся к Валерии. Затем появились мы с Клюквой и обнаружили, что мой потенциальный жених есть не что иное, как труп.

–    Лер, а почему ты считаешь виноватой в смерти Коли себя? – поинтересовалась Клавдия.

–    Ну, как... – Валерия растерялась. – Ведь это же я лекарство ему принесла. Правда, я думала, что это для матери Бориса.

–    Так, с Колей все более или менее ясно, – я слегка прихлопнула ладонью по коленке. – А вот как Семен оказался в шкафу на даче?

В принципе, мой вопрос не был обращен ни к кому конкретно. Можно сказать, мысли вслух. Но неожиданно заговорил Яков:

–    Я попробую кое-что прояснить. Мы поработали немножко по этому делу... Но вы должны понимать, что теперь кое-какие факты не проверишь. В общем, по нашим предположениям, Борис Степанченко разыскал Семена через военкомат. Дело несложное, когда там в секретарях у военкома подруга детства работает. Наверное, гражданин Степанченко навестил Семена. Ему нужно было выяснить его планы. Что был за разговор, не знаю. Может, она вместе в Малаховку отправились, может, Борис поехал туда один, а Семен приехал позже, проследив за Степанченко.

Яков замолчал, а я призадумалась. Доведенный до отчаяния Борька всерьез решил добраться до пиратских сокровищ. Будучи в душе прагматиком, он захотел убедиться в том, что она действительно существует, а заодно и узнать, не претендует ли на нее еще кто-нибудь, в частности, бывший хозяин карты. С этой целью Боря и разыскал Семена.. Семка подтвердил, что сокровища Дрейка существуют. Вероятно, даже поведал Борису историю, которую мы уже слышали на кассете. Вряд ли Семен знал адрес дачи. Значит, Борис взял Сему с собой и там убил его? Или Яков прав, что Семка следил за Борькой? Я глубоко вздохнула: теперь уже на этот вопрос никто не ответит!

–    Кстати, вот еще что... – усмехаясь, вновь заговорил Яков. – Никакого клада не существует!

Я громко икнула и онемела. Клавка, кажется, тоже временно лишилась дара речи. А Валерия... Она побелела, раскрыла рот и громко заорала:

–    А-а-а...

Ее можно понять: столько нелепых смертей, а во имя чего?! Сашка, не так остро среагировавший на последнюю новость, полюбопытствовал:

–    Это точно? Откуда известно?

–    Мы беседовали с родителями Семена. На опознании. Дед его, действительно, воевал с неким Френсисом Дрейком, и тот подарил ему в знак дружбы старинную монету якобы из сокровищ своего предка, ну, и про клад рассказал. Точнее, не рассказал, а пересказал содержание одной книженции. Преподнес это как семейное предание, даже карту показал... Да только туфта все это! Когда Сенька был маленький, дед ему рассказывал все эти романтические истории на ночь, чтоб, значит, парень быстрее уснул, и карту тоже дед нарисовал. А Семен взял да и поверил...

–    Господи, что ж это делается?! – сокрушенно вздохнула Клавдия. – Ни за что людей положили... Ладно, Саня, вези нас домой. Устали мы от всего этого дерьма!

Я согласно кивнула и поднялась.

–    А как же я? – тихо спросила Валерия. – Что теперь со мной будет?

–    А вы, милейшая, со мной прокатитесь, – прогудел Яков. – Думаю, вам придется ответить на кое-какие вопросы.

Девушка опустила глаза и; покорно поплелась к выходу. Вид у нее был такой жалкий и подавленный, что мне ее стало жалко. В сущности, вина-то ее вся в том, что она полюбила не очень хорошего человека.

–    Яша, – с дрожью в голосе спросила я милицейского начальника, – ты ее арестуешь?

Подполковник пожал плечами:

–    Это уж следователь решит. Но, думаю, дело ограничится подпиской о невыезде.

–    Спасибо, – прошептала Лера.

По дороге домой в машине Клавдия спросила меня:

–    Мистер Холмс, вы бы не могли пояснить ход ваших мыслей? Очень уж любопытно, как в данном преступлении сработал знаменитый дедуктивный метод!

Сашка бросал на меня заинтересованные взгляды, ожидая ответа. Я важно надулась и, выдержав эффектную паузу, небрежно бросила:

–    Элементарно, Ватсон! Первый звоночек прозвенел в моей гениальной голове во время визита к Наташе. Как только она сообщила, где работает Валерия, я подумала: «Ага! Значит, она имеет доступ к лекарствам»! Впоследствии, как вы, господа, помните, это предположение блестяще подтвердилось. Затем стало известно, что Борис – игрок, причем не совсем удачливый. Кроме того, он нигде не работал, был должен кучу денег и очень хотел продолжать играть... Ну, а дальше даже вы можете догадаться, как разворачивались события...

Клавка с уважением кивнула, тем самым признавая мой талант сыщика. Сашка негромко воскликнул:

–    Браво, Афанасия! Жаль, руки заняты, а то бы я разразился бурными, продолжительными аплодисментами.

Я глубоко вздохнула: понять, серьезно говорит Шуша или издевается надо мной, не мог помочь даже дедуктивный метод.

Следующий день был последним днем моих каникул. Сашка предложил отметить его в ресторане торжественным ужином. Собираться на это мероприятие Клюквина начала еще утром.

–    Афоня, где мое платье? – привычно верещала она.

Я натянула одеяло на голову и счастливо улыбнулась. Как же хорошо, когда все хорошо! Когда есть вот такая сестренка, есть Сашка, балбесы, по которым я уже успела соскучиться... Ну, и еще масса приятных вещей, а главное – никаких пиратов и покойников!

В дверь позвонили. Клавка перестала метаться по квартире в поисках платья, а я с интересом высунула голову из-под одеяла.

–    Неужто Александр Михайлович явился? – удивилась сестра. – Вроде, к вечеру обещал быть...

С этими словами она пошла открывать дверь раннему гостю. Мне тоже было любопытно, кого это принесло с утра пораньше, поэтому я выскочила в коридор прямо в пижаме. На пороге появился Прохор.

–    О, меценат ты наш! – обрадовалась Клюква. – Проходи, родной! Ты даже не представляешь, как мы рады тебя видеть!

Проша смущенно улыбался.

–    Да я, собственно, за картинами пришел и деньги принес...

–    Вот и отлично. Афоня, встречай гостя дорогого!

Как следовало встречать дорогого гостя, я не имела понятия, поэтому ограничилась лишь кивком в сторону кухни и пошла переодеваться. Тут же в комнате материализовалась Клюквина.

–    Эх, Афоня, чувствую, заживем мы теперь! – она с такой силой потирала руки, что я всерьез задумалась о противопожарной безопасности. – Будем Ефиму картины заказывать, а Прохору их продавать. В Европу съездим, машину купим... Заживем!!!

От радости Клавка хрюкнула, крутанулась на месте и помчалась ублажать дорогого гостя. Правду сказать, на деньги, вырученные от продажи Фиминых картин, у меня были свои планы.

На кухне Клавка хлопотала вокруг Прохора. Тот важно надувал щеки и изо всех сил напускал на себя важный вид. Через полчаса высокий гость, сославшись на неотложные коммерческие дела, отбыл, унося с собой «Демократию» и зеленых шахтеров. По этому поводу я испытала ни с чем не сравнимое облегчение. На кухонном столе лежала стопочка зеленых американских купюр и радовала глаз. Я отсчитала пятьсот долларов и сунула их в карман джинсов.

–    Ну, пошло дело худо-бедно! – вернулась в кухню Клюквина. Заметив, что на столе осталась ровно половина суммы, она пронзительно заверещала: – Афанасия, зачем ты взяла пятьсот баксов?!

–    Надеюсь, концессионеры участвуют в прибыли на равных основаниях? – засунув руки поглубже в карманы, с ледяным спокойствием поинтересовалась я.

Клавка сжала кулаки и набросилась на меня, твердо намереваясь если не убить, то основательно покалечить:

–    Я тебе сейчас покажу равные основания. Бендер, блин!

–    Ты подожди бушевать-то, Клавдия Сергеевна. Идея есть кое-какая. Собирайся!

Пару секунд сестра внимательно смотрела на меня, а потом, сдержанно кивнув, отправилась одеваться.

Всю дорогу Клюква молчала. Она ничего не

сказала даже тогда, когда мы, прихватив бутылочку водки, вошли в подъезд Ефима. Художник был дома и явно страдал тяжелым похмельем. Увидев нас, а главное, узрев наметанным взглядом бутылку водки, он оживился:

–    Девочки пришли! – умилился Фима. – Вот радость-то нечаянная! Проходите, проходите...

–    По делу, – сурово сказала я и первой прошла на кухню, носившую следы вчерашней пьянки. На полу возле дверцы мусорного ящика крепко спала какая-то лохматая личность, распространяя' невыносимый аромат. Увидев приятеля, Ефим смутился:

–    Это Палыч, сосед. Вы не обращайте внимания, он нам не помешает.

Со стуком поставив бутылку на стол, я в упор уставилась на Фиму и произнесла:

–    Значит так, друг-художник. С сегодняшнего дня ты завязываешь с этим делом, – я выразительно хлопнула пальцами по горлу. – Сейчас опохмелишься, потом мы вызываем тебе нарколога, и он тебя кодирует. Хватит уже свой талант губить! Будем из тебя светлую личность делать. Согласен?

Ефим замялся, бросая вожделенные взгляды на бутылку. Клавдия разлила водку по рюмкам, ожидая ответа художника. Он по-прежнему не мог решиться. Тогда я очень осторожно, тщательно подбирая слова, рассказала о гибели Николая. Фима всплакнул, выпил еще рюмашку за новопреставленного и заявил:

–    Согласен! Ой, подождите, я вспомнил! – с этими словами Ефим, пошатываясь, ушел в недра квартиры.

Клавдия сидела молча, но в ее глазах читалось нечто среднее между одобрением и сожалением. Вернулся Ефим с очередным шедевром.

–    Вот, – радостно воскликнул Фима. – Я, Клавочка, выполнил твой заказ. «Забастовка учителей» как она есть!

Пришлось мне зажмуриться, чтобы хоть немного поберечь нервную систему.

–    Чур меня, чур! – раздался хриплый незнакомый голос из угла и торопливые удаляющиеся шаги.

Я открыла глаза: Палыч, до этой минуты сладко спавший, исчез, забыв даже выпить на посошок. Осторожно я перевела глаза на картину. Честно говоря, стало жалко, что зеленых шахтеров мы уже продали – к ним я все-таки успела привыкнуть. Розово-голубой гибрид осьминога и орангутана пугал намного больше. Клавка залпом выпила рюмку водки и, крякнув, выдавила:

–    Вообще-то, впечатляет...

–    Да, – подтвердила я, – волнует здорово.

Процесс возвращения Ефима к нормальной

жизни занял два с половиной часа и стоил трехсот долларов. Дороговато, конечно, но зато с гарантией. Когда Ефима освободили от капельницы, я выложила перед ним двести баксов:

–    Это тебе за картины. Пить ты уже не сможешь, так что я спокойна. Купи себе нормальную одежду да еды какой-никакой. Будешь нормально творить – станешь богатым и знаменитым. Все понял?

Ефим, смахнув слезу, согласно кивнул и тепло с нами простился.

Уже на улице, бережно прижимая к себе «Учителей», Клавка пропыхтела:

–    Афонь, у тебя на душе такая же приятность разлилась, или я ненормальная?

–    Нормальная, нормальная! – успокоила я сестру. – Человеку все же свойственно гордиться собственными добрыми делами.

Подумав, Клавдия кивнула и неожиданно добавила:

–    А завтра мы все-таки пойдем в фитнес-центр. Зря, что ли, такие деньжищи заплатили?

Глубоко вздохнув, я взяла да и согласилась. А что поделаешь? Клюква моя привыкла командовать!