Текст книги "Пятнадцать суток за сундук мертвеца"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Я угрюмо промолчала. Кое в чем сестра, конечно, права. Наша одежка никак не годилась для осуществления моего плана. Оставалось загадкой, как в таком облачении мы будем передвигаться по улицам, утопающим в снежно-грязном месиве, и в общественном транспорте. Этот вопрос я хотела задать Клавдии, но меня перебил длинный звонок в дверь.

–    О, Ярик приехал! – объявила сестра и понеслась открывать.

В полном недоумении я выглянула из комнаты. В коридоре весело суетился кудрявый, розовощекий паренек. Несколько худощавый, на мой взгляд, но, в общем, довольно интересный.

–    Это кто у нас тут такой симпатичный? – сверкнул в мою сторону голубыми глазами гость.

Я оглянулась. Сзади никого не оказалось, поэтому комплимент смело можно было отнести на свой счет.

–    A-а, это Афоня, – Клюквина махнула рукой, – сестренка моя. Ты, Ярик, проходи. Мы сейчас... Можешь пока чаю себе сделать или кофе.

Клавка увлекла меня обратно в комнату и принялась извлекать из сумок вещи.

–    Так, давай-ка выбирай себе одежку, – коротко скомандовала она. – Неудобно заставлять человека долго ждать.

–    А он кто? И что это за дурацкое имя Ярик? – спросила я, увлеченно копаясь в вещах от ведущих кутюрье мира.

Как и у любой женщины, у меня сладко ныло сердце от одних только имен: «Диор», «Нина Риччи», «Шанель», «Москино»...

–    Ярик – это Ярослав, – терпеливо пояснила Клавка. – Он приятель одной моей клиентки, которая и одолжила нам эти вещи. Ярика, кстати, я тоже у нее одолжила. Вместе с машиной. Нам, сама понимаешь, в таких нарядах не с руки по улицам шастать да в общественном транспорте отираться!

–    Это все ее? – завистливо поинтересовалась я.

–    Ага, ее.

–    Она, часом, не жена Абрамовича?

–    Не-е, она дочь какого-то олигарха.

–    Тогда все понятно, – вздохнула я, – золотая молодежь! И чего нам с папашей так не повезло?

Клавка пожала плечами и принялась облачаться в шикарный брючный костюм черно-белого цвета от «Москино». Я же остановила свой выбор на скромном комплекте (юбка и жакет) цвета чайной розы от старушки Шанель. После этого Клюквина занялась наведением красоты на наших и без того прекрасных лицах.

Через полчаса мы предстали перед Ярославом во всем блеске. Однако никаких бурных эмоций это у него не вызвало. Сначала я обиженно насупилась, но потом поняла, что Ярик уже давно привык и к блеску бриллиантов, и к запаху денег.

–    Ну, готовы? – сверкнул зубами Ярик и критически окинул нас взглядом. – Нормально. Только что-то не так... Вот ты, Афанасия, зачем застегнула шубу на все пуговицы да еще подпоясалась? Кто так носит? Ты из какого яйца вылупилась, милочка? Все должно быть слегка небрежно...

С этими словами он подскочил ко мне и в мгновение ока придал моему облику легкую небрежность.

–    А где украшения?! Нет, я с вами с ума сойду!

Клавдия подхватилась и, пискнув «Ой, забыла», принесла ту самую коробочку. Ярослав удовлетворенно кивнул, поставил нас рядом и принялся украшать. Я, признаюсь, чувствовала себя рождественской елкой. В основном из-за количества украшений. Клавка, кажется, тоже испытывала подобные ощущения.

–    Порядок! – причмокнул Ярик и скомандовал: – Пошли!

По дороге я старательно входила в образ богатенькой дамочки из высшего общества и к моменту выхода на улицу вошла в ее образ настолько, что капризно надула губки и поинтересовалась:

–    А где же машина?

Ярослав многозначительно ухмыльнулся и пикнул сигнализацией. Только сейчас я обратила внимание на скромную иномарку, стоявшую напротив подъезда. В автомобилях я разбираюсь слабо, но благодаря телевидению и книгам четко усвоила: самые крутые – это БМВ и «Мерседес». Ни к той, ни к другой породе, по-моему, машина Ярика не принадлежала. Я скривилась и презрительно произнесла:

–    Эта? Фи...

Клавка пребольно ткнула меня под ребро своим острым, как шило, локтем. С лица Ярослава улыбка сошла. Вместо нее появилось выражение обиженного ребенка.

–    Понимала бы что, деревня! – воскликнул он. – Это же «Бентли»! Ручная сборка, руль из корня красного дерева, натуральная кожа... Да таких машин в России всего пять штук! Чтоб ты знала, эта тачка стоит, как два шестисотых «мерина»!

Я внимательно выслушала пламенное выступление Ярика и в очередной раз пришла к выводу: внешность обманчива. Клюквина незаметно отвесила мне подзатыльник и подтолкнула к машине.

В салоне обида Ярослава испарилась, он нежно погладил рукой руль и по-прежнему весело спросил:

–    Куда едем?

–    Сначала в «Глобал Банк», а там посмотрим, – велела Клавдия.

«Бентли» мягко и почти неслышно заурчал многосильным мотором и тронулся с места. В салоне было тепло и уютно, движения почти не ощущалось.  О том, что мы едем, говорили хилые деревца, мелькавшие вдоль дороги, придорожные фонари и дорожные знаки. Сквозь затемненные стекла снег, неожиданно поваливший с утра, казался серо-голубым.

До «Глобал Банка» от нашего дома можно дойти минут за пятнадцать-двадцать, если не слишком торопиться. На шикарной машине мы доехали всего за каких-то полчаса. Ярик плавно затормозил возле парадного подъезда.

–    Ну, пора... – нерешительно сказала я и посмотрела на Клюквину.

Она задумчиво поскребла в затылке и также нерешительно согласилась:

–    Пожалуй...Ты вот, что, Афоня... если что – беги, поняла?

Я угрюмо кивнула. Хорошо сказать: беги! У меня после вчерашних тренировок тело как неродное: руки и ноги очень неохотно подчиняются командам головного мозга. Да и к слову сказать, последний раз я бегала на уроке физкультуры где-то на третьем курсе института. Но говорить об этом Клавке я не стала, лишь печально сопела и вылезла из уютного нутра машины. Снег и ветер с неожиданной яростью набросились на меня. С трудом передвигая непослушные ноги и путаясь в полах шикарной шубки, я поковыляла к банку. Стеклянные двери сами собой бесшумно разъехались в разные стороны.

«Сервис», – подумала я, входя в тепло помещения.

Искусственный свет заискрился в драгоценностях, нацепленных на меня в совершенно жутком  количестве Ярославом. От волнения у меня дрожали колени. Досчитав до десяти, я расслабленной походкой приблизилась к широкоплечему парню в безупречном черном костюме. На его квадратной груди белел бэйдж, на котором было написано: «Сотрудник службы безопасности Шевелев Владимир Владимирович».

–    Здрасте, – как мне казалось, спокойно и несколько развязно поздоровалась я. Впрочем, справедливости ради замечу, что голос звучал глухо и сипло. Со стороны можно было подумать, что я волнуюсь! Это мне не понравилось, поэтому я решительно откашлялась и громко поинтересовалась:

–    Где тут у вас ячейки снимают?

–    Арендуют, – поправил меня квадратный.

–    Ах, какая, к черту, разница! Ты, Владимир Владимирович, проводи меня к главному по ячейкам...

Сотрудник службы безопасности кивнул и пригласил следовать за собой. Я послушно потрусила, все время задавая себе вопрос: зачем я это делаю и чем все закончится? Наконец мы остановились перед какой-то дверью на втором этаже. Квадратный мотнул головой, словно хотел забодать дверь, и коротко сказал:

–    Вам сюда.

Парень удалился, а я немного потопталась на месте и решительно переступила порог. В небольшом кабинете за письменным столом сидел молодой, но уже начавший лысеть мужчина в модных очках и в голубой рубашке с желтым галстуком. Мужчина с тоской пялился в экран компьютера и уныло постукивал по клавиатуре. Перед столом стояло не слишком удобное кресло для посетителей, в которое я, не дожидаясь приглашения, с облегчением шлепнулась:

–    Привет. Я по делу.

Мужчина оторвался от экрана, немного поморгал и, кашлянув, представился:

–    Гриша. В смысле, Григорий Анатольевич. Слушаю вас очень внимательно.

–    Видите ли, Гриша... – начала я, постукивая пальчиками по ручке кресла. – Я бы хотела... как это... арендовать ячейку в вашем банке. Такое возможно?

–    Разумеется! – оживился Григорий. – Для этого я здесь и сижу! В смысле, это моя работа, и я...

Я капризно сморщилась и перебила:

–    Так вот. У меня одно условие: это должна быть ячейка под номером 45. Предупреждаю сразу: хранить я там буду очень дорогие вещи. Поэтому система безопасности чрезвычайно важна. Как у вас с безопасностью дела обстоят?

Мужчина еще раз откашлялся и, поправив очки, постоянно сползающие на мясистый нос, ответил:

–    Все замечательно! Чтобы не быть голословным, давайте я вам все продемонстрирую. Сейчас мы внесем ваши данные в компьютер, а потом мы пройдем к ячейкам. Итак, как ваша фамилия?

Недолго думая, я брякнула первую пришедшую на ум фамилию:

–    Абрамович.

Лицо Григория Анатольевича изменилось, очки окончательно сползли на нос, а нижняя челюсть слегка отвисла. В этот момент запищал мой мобильник. В трубке возник голос Клюквиной:

–    Афоня, все в порядке?

–    Ромочка! – взвизгнула я. – Как я рада тебя слышать! Ну, как там погода в Англии?

–    Какой Ромочка? – Клюквина чем-то поперхнулась. – Какая Англия? Ты чем там занимаешься?

–    А у нас холодно, – не обращая внимания на Клавкину растерянность, продолжала кривляться я. – Что твои футболисты? Играют? Знаешь, Рома, я все-таки думаю, что Рональдо не согласится на твои условия...

Клавдия молчала, как памятник Гоголю. Гриша забыл поправить очки, и они окончательно свалились на стол. Выражение лица у него было такое, словно он увидел перед собой бабушку, которая умерла лет пять назад.

–    Так я это... – нарушила молчание сестра. – Я зайду?

–    Конечно, дорогой! Ты же знаешь, тетя Соня не простит тебе, если ты не приедешь на ее юбилей. Мы все тебя ждем! – я отключилась и пояснила молчаливому Григорию. – Ромка звонил, братик. Старшенький. У тети Сони скоро юбилей – 90 лет. Вот он и собирается нас навестить. Ой, вы знаете, Ромка у нас такой... Тетя Соня рассказывала, что он в детстве всех бездомных собак, кошек, жучков-паучков в дом таскал! Такой добрый мальчик! Вот и сейчас футболистам всяким помогает. Жителей Чукотки опять же не бросает на произвол судьбы. Но футбол – это настоящая Ромкина страсть... Ой, ну ладно, вернемся к нашим делам. Что там насчет ячейки под номером 45?

Григорий Анатольевич нащупал очки, водрузил их на место и дрожащими руками застучал по клавиатуре. Через минуту он глянул на меня виноватыми глазами и прошептал:

–    Извините, но эта ячейка уже арендована...

–    Кем? – строго спросила я, старательно хмуря брови.

–    Э-это конфиденциальная информация. Я н-не имею права...

Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет влетела фурия с лицом моей Клавки.

–    Ага, попалась! – крикнула фурия, подскочив ко мне и пытаясь вцепиться в ежик волос. – Я так и знала! Не зря я следила за тобой! Это ж надо, что удумала: бабкино наследство в одиночку захапать. Ничего у тебя не выйдет, дорогуша! На то и мыши в доме, чтобы кот не расслаблялся! Я тебе не позволю так подло поступить!

Клюквина наконец сообразила, что до волос ей не добраться, и сомкнула свои пальцы на моем горле. Гриша, снова потерявший очки, обалдело наблюдал за происходящим. Тогда я выпучила глаза и прохрипела:

–    Помоги... те...

Григорий Анатольевич какое-то время испуганно моргал. Но потом до него дошло, что перед ним форменный случай членовредительства, и он отважно бросился нас разнимать, бормоча: «Дамы, нельзя же так». Оторвать Клавку от моего горла оказалось не так-то просто. Сестрица очень правдоподобно изображала старого глупого мавра по фамилии Отелло. После нескольких попыток Грише все-таки удалось нас разнять. С тихим стоном я закатила глаза и «потеряла» сознание.

–    Боже мой! – истерически завопила Клавдия. – Что вы наделали?! Вы же ее убили!

Из-под полуприкрытых ресниц мне было хорошо видно, как побледнел Гриша и задрожал крупной дрожью.

–    Ну что вы стоите?! – верещала сестра. – Воды, воды принесите скорее, а я пока искусственное дыхание ей сделаю...

Григорий Анатольевич кивнул и бросился вон из кабинета. Едва он скрылся за дверью, сознание ко мне вернулось, и я поторопила Клавку:

–    Давай быстрей. Неизвестно, где у них тут вода. Кажется, он уже вошел в систему.

–    Не учи ученого, – буркнула Клавдия, прильнув к компьютеру. – Сами с усами. Вот, нашла! Ячейка под номером 45 арендована госпожой Кобельковой Ириной Васильевной...

–    Хорошая фамилия. Ты на всякий случай еще 43 посмотри, Клав.

–    Ага. Вот она! Свободна.

–    Все ясно. Значит, мимо. Осталось еще два банка. Ладно, Клавдия, занимай исходную позицию, сейчас Гриша вернется, – сказала я и поудобнее устроилась на полу.

Клавдия села рядом, угнездила мою голову у себя на коленях. Вовремя, надо сказать! В кабинет вошел Григорий Анатольевич в сопровождении уже знакомого охранника. В руке Гриша держал пластиковый стаканчик, от которого почему-то поднимался легкий парок.

«Он что, воду кипятил?» – мелькнула у меня мысль.

Клюквина принялась интенсивно лупить меня по щекам. Что-то мне подсказывало – это доставляло ей некоторое удовольствие.

–    Вот, – обильно потея, произнес Григорий. – Я кофе принес. Может, он взбодрит?

–    Ты б еще водки налил! – прошипела Клюквина. – Для бодрости.

–    А что? – вступил в беседу охранник. – Водка – она очень даже ничего. В смысле, хорошо помогает в таких случаях.

Я решила, что пора убираться отсюда, пока эти трое не вздумали меня прооперировать, и «очнулась».

–    Где я? – слабым голоском пролепетала я.

–    В банке, – с готовностью отозвался Гриша.

–    В каком? – уточнила я место пребывания и капризно добавила: – Домой хочу!

Клавка, кряхтя, поднялась. Гриша и охранник облегченно вздохнули и помогли мне встать на ноги. Таким образом мы все добрались до выхода.

–    Спасибо, – поблагодарила группу поддержки Клавдия. – Дальше мы сами. Извините, что так получилось.

–    Ничего страшного, – кисло улыбнулся Григорий Анатольевич, – бывает. Будем рады видеть вас в числе клиентов нашего банка.

Эти слова Гриша произнес с таким видом, что стало ясно: он немедленно уволится, если это произойдет. На всякий случай Клавка вела меня к машине, нежно обнимая за талию.

–    Ну, Афоня, в тебе умерла великая актриса!  – восхитилась Клюквина, едва мы отъехали от банка. – Какая подлинность, какая патетика!

Я скромно потупилась и взволнованно задышала: наконец-то сестра по достоинству оценила хоть один мой талант! А ведь у меня их еще много! Чтобы не обижать Клавку, я ответила:

–    Ты тоже... Молодец!

Ярослав удивленно хлопал длинными ресницами, но вопросы задавать не торопился.

–    Ты мне только вот что скажи, Афанасия, – не унималась Клавдия, – кто такой Рома?

–    А, не обращай внимания, – махнула я рукой. – Это Абрамович.

Ярик поперхнулся и закашлялся:

–    К-какой Абрамович? Это который «Челси»?

–    Ну да, а что тут такого? Я Грише сестрой этого самого «Челси» представилась...

–    Зачем? – Сипло спросила Клюквина.

–    Так получилось, – пожала я плечами и перевела разговор на другую тему: – Мы сейчас куда?

–    В «Гамма Банк», – пояснила Клавдия. – Если и там пусто, тогда в «Городской Банк Инвестиций». Придется тебе, Афоня, еще два спектакля сегодня сыграть.

Я не обратила внимания на нотки ехидства в ее голосе и задумалась. Где-то я уже слышала это название – «Гамма Банк»? И причем совсем недавно. Нахмурившись, я пощелкала пальцами, пытаясь активизировать мыслительный процесс, но, увы, безуспешно.

Шикарный «Бентли» плавно двигался в потоке машин. Я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза: нужно было отдохнуть перед вторым актом спектакля. Клавка тоже молчала, погруженная в свои мысли, а Ярослав полностью сосредоточился на процессе управления любимым транспортным средством.

Стоянка «Гамма Банка» была оборудована по всем правилам: шлагбаум на въезде, шлагбаум на выезде и несколько крепких парней в униформе. Уплатив мзду, мы получили бумажку с номером парковочного места.

– Ишь ты, – не то удивленно, не то восхищенно присвистнула Клавдия. – Капитализм в действии. Давай, Афоня, двигай! Сценарий прежний. Только ради бога, оставь Абрамовича в покое!

Меня томило какое-то неясное предчувствие, сформулировать которое никак не получалось. Поэтому я немного жалобно повздыхала, надеясь на Клавкино сочувствие. Однако понимания со стороны сестры не последовало, пришлось отправляться на задание, согласно ранее намеченному плану.

Мои дурные предчувствия полностью оправдались, едва я переступила порог «Гамма Банка». По операционному залу широкими шагами разгуливал... Александр Михайлович собственной персоной.

«Вот почему название банка показалось мне знакомым! – с тоской подумала я. – Черт! Сколько раз убеждалась – надо доверять своей интуиции!»

Тем временем Сашка меня заметил, глаза его округлились и поползли на лоб, а нижняя челюсть, повинуясь закону всемирного тяготения, – к центру Земли.

–    Афоня?! – приблизившись вплотную, прошептал Сашка. – Это ты?

–    Угу, – обреченно кивнула я, понимая, что блестяще разработанная операция провалилась, – это я.

–    А по какому случаю маскарад?

–    Это не маскарад, а норковая шубка, и бриллианты, между прочим, настоящие...

–    Ясно, – смерил меня взглядом Саня и быстро спросил: – В банк зачем пришла?

Я исподлобья смотрела на него и размышляла, сказать ему правду или нет. Александр Михайлович выглядел очень внушительно: дорогой костюм, свежайшая рубашка, великолепный галстук... В общем, все, как у взрослых.

«Интересно, – подумалось мне, – а кто ему рубашки стирает? Надо будет у Нинки поинтересоваться».

Эта мысль настолько меня увлекла, что на несколько мгновений я выпала из действительности и не услышала очередного вопроса.

–    Афанасия, ты меня слышишь? – прогремел голос Сашки.

–    А? Ага.

–    Что «ага»?! Я спрашиваю, каким ветром тебя занесло в наш банк?

И тут, как назло, запиликал мой мобильник. Сашка замолчал, засунул руки в карманы брюк и насмешливо посмотрел на меня сверху вниз.

–    Алло? – пискнула я в трубку.

–    Привет, это я, – сообщила трубка Клавкиным голосом. – Все в порядке?

А что я должна была ей ответить, когда надо мной скалой нависал Александр Михайлович? В конце концов, я не пионер-герой! Поэтому пришлось промолчать в надежде, что сестра правильно расценит молчание. Однако Клюквина не оправдала моих надежд.

–    Через минуту буду! – заверила она и отключилась.

Я глубоко вздохнула и опечалилась. Знаменитое шестое чувство не дремало и говорило о том, что неприятности уже начались. Сашка молчал, молчала и я, бросая взгляды на дверь в ожидании появления Клавдии. Она не замедлила явиться.

–    Во, еще одна ряженая! – хохотнул Александр Михайлович. – Ну цирк!

Клавка заметила нас и затормозила.

–    Привет, – поздоровалась она. – А ты что здесь делаешь?

–    А я здесь работаю, о чем уже имел честь сообщить, – Сашка раскачивался с пяток на носки. – А вот что вы здесь делаете, да еще в таком виде?

–    Вид нормальный, – отрезала Клавка. – А в банк мы явились, чтобы арендовать ячейку и хранить в ней прабабушкины бокалы. А то давеча ты хватил один об пол – и вдребезги! Судя по всему, ты теперь часто к нам заглядывать будешь... Неровен час и остальные угрохаешь! А мы с Афанасией прабабкиным наследством дорожим.

Сашка внимательно слушал бред сумасшедшей,  даже склонил голову набок, отчего сделался похож на большую настороженную птицу.

–    Пошли, – кивнул он, когда Клавка замолчала, и двинулся в глубь зала.

Мы с Клюквиной поплелись за ним. Шестое чувство по-прежнему волновалось, а это значило, что проблемы впереди.

– Ты где его откопала? – прошипела Клавдия.

–    Нигде. Я пришла, а он уже тут. «Что за маскарад», – говорит. А какой же это маскарад? Ярик, конечно, немного переборщил с украшениями, но ведь не настолько!

Клавдия махнула рукой и первая переступила порог кабинета.

–    Ни с кем не соединять, никого ко мне не пускать, – велел Сашка секретарше, полноватой женщине лет сорока. – У меня VIP-клиенты.

Ни один мускул не дрогнул на лице женщины, она лишь понимающе качнула высокой старомодной прической.

Внутри кабинета, выполненного в черно-белой гамме (кажется, такой стиль называется «домино»), Сашка усадил нас на диван, сам уселся за начальственный стол и, не моргая, уставился на меня с Клавкой. Минуты две прошло в полном молчании. За это время у меня два раза возникло желание сбежать, пять раз – желание дать Сане по шее и бессчетное количество раз – зареветь.

–    Ну, – нарушил молчание хозяин кабинета, – спрашиваю еще раз: зачем пожаловали? Предупреждаю: вариант про бабушкино наследство я уже слышал. Не годится.

–    Не годится? – разочарованно протянула Клюквина. – Тогда пиши: мы хотели ограбить ваш банк!

Сашка поморщился, побарабанил пальцами по столу и снова надолго замолчал. Я сидела, нахохлившись, и размышляла. Честно говоря, где-то в глубине души (очень глубоко!) зрело решение рассказать Александру Михайловичу о наших проблемах и о том, что привело нас в банк. В милицию он нас не сдаст, а вот помочь вполне может. Тем более что кое о чем мы ему уже рассказали.

«Кто же все-таки ему рубашки стирает?» – снова мелькнула мысль, но тут же затерялась в лабиринте других.

–    Ну, вот что, девушки, – первым заговорил Сашка, – сдается мне, вы не просто так в банк заявились. Могу даже предположить, что вы затеяли самостоятельное расследование убийства тех двух типов. Не перебивать! – повысил голос Александр Михайлович, заметив, что Клавка интенсивно задышала. – У вас еще будет время высказаться! Не уверен, что это правильное решение, но, судя по всему, переубеждать вас бесполезно. Я, наверное, мог бы вам помочь. У меня есть неплохие связи в органах. Но для этого мне необходимо знать, как далеко вы продвинулись в своем расследовании. И впредь уясните – никаких тайн. Все, что известно вам, должно быть известно и мне. И наоборот. Я все сказал. Даю вам на обдумывание две минуты...

Я усмехнулась: можно подумать, у нас есть выбор! Но Сашка прав, без его помощи будет трудновато.

–    Итак? – поднял брови Саня, когда время, отведенное для размышлений, истекло.

–    Понимаешь, Александр Михайлович... – начала Клюквина.

–    Клавдия, помолчи! – прикрикнул на нее Сашка и посмотрел на меня. – Афоня?

Я заерзала на диване, изредка поглядывая на обиженно надувшую губы Клавку.

–    Мы... в общем, мы согласны, – прошептала я и опустила голову. Было немного обидно – ведь, принимая Сашкино предложение, мы как бы расписывались в собственной несостоятельности и беспомощности. Клавка презрительно щурилась. Саня же обрадованно потер руки и широко улыбнулся:

–    Вот и славно. А теперь выкладывайте... Сейчас! – Саня нажал какую-то кнопку и вежливо попросил: – Алла Петровна, три чая с лимоном и что-нибудь к чаю, пожалуйста.

Секретарша квакнула в знак согласия, и вскоре на журнальном столике стоял поднос с тремя дымящимися чашками, блюдцем с тонко нарезанным лимоном, печеньем и конфетами. Сашка поднял на меня глаза:

–    Поехали...

И я «поехала». Обстоятельно, стараясь не упускать никаких деталей, рассказала о ходе расследования, начав все с самого начала. Клюквина все время презрительно пофыркивала, но, к моему изумлению, не перебивала. Когда я закончила говорить, Сашка впал в глубокую задумчивость, Клавка же беспокойно ерзала на диване, делала страшные глаза и пыталась подать какие-то знаки.

Мешать Сашкиным размышлениям она не решалась. Сначала я честно пыталась понять сигналы, выдаваемые сестрой. Но вскоре поняла, что это невозможно, и, демонстративно пожав плечами, уставилась в потолок.

–    Ключ от ячейки у вас? – очнулся от задумчивости Саня.

Я кивнула и достала из кармана шубки маленький ключик.

–    Алла Петровна, – это снова к секретарше, – выясните, пожалуйста, кто арендует у нас ячейки 45 и 43.

–    Хорошо, Александр Михайлович.

–    Здорово все-таки начальником быть! – наконец подала ехидный голос Клавдия. – А если, к примеру, Николай не в твоем банке ячейку снимал? Тогда как?

–    Ох, и язва же ты, Клавдия Сергеевна, – покачал головой Сашка. – Прямо даже мужа твоего будущего до слез жалко!

Я глупо хихикнула. Уж чего, чего, а язвительности в Клюквиной с избытком. Не дай бог разбудить в ней зверя – тогда уж точно мужу ее завидовать не придется. Но, с другой стороны, если Клавку не дразнить, она, как говорится, белая и пушистая, а где-то даже добрая и отзывчивая. Помню, однажды мы гуляли с Клюквиной на Воробьевых горах. Внезапно наше внимание привлекла живописная группа молодых людей, явно подвыпивших, состоящая из трех человек. Причем двое держали под руки третьего, орущего дурным голосом. Этот третий пытался вырваться из объятий друзей, хотя и стоял на одной ноге. Другая его нога болталась сама по себе и всем своим видом показывала, что не имеет к хозяину никакого отношения. Хозяину, по всей видимости, это не нравилось, и он вопил.

–    Чего это с ним? – тут же учинила допрос сердобольная Клавка.

–    Это он в шоке, – пояснил один из приятелей орущего. – Мы тут гуляли, а он с парапета прыгнул.

–    Зачем? – оторопела я.

–    Чтобы испытать ощущение полета. Понимаете, Витек в детстве хотел стать ленчиком-испытателем...

Клавдия прониклась мечтой орущего Витька, подошла к нему вплотную и, треснув как следует по шее бедолагу, пояснила:

–    Это антишоковая терапия. Не ори, Витек. Сейчас «Скорую» вызовем, приедут тети в белых халатах и тебе помогут. А вы, – обратилась она к парням, – пока налейте ему чего-нибудь... обезболивающего. Думаю, это перелом.

Уверенно поставив диагноз, Клавка вызвала бригаду «Скорой помощи» и не ушла до тех пор, пока пострадавшего от своей мечты парня не увезли в больницу. Так что Клавку по большому счету нельзя назвать законченной язвой. Пока я мысленно восстанавливала справедливость, Алла Петровна принесла какие-то бумаги.

–    Та-ак, сейчас посмотрим, – наморщил лоб Сашка. – Ячейка 43... Свободна. А вот сорок пятая...

Он поднял глаза от бумаг и посмотрел на нас долгим взглядом.

–    Что? – просипела я, теряя терпение.

–    Дука Николай...

–    Есть! – воскликнула Клюквина. – Афоня, мы с тобой гении! Ну, теперь дело пойдет!

Я вдруг вспомнила, как сидела ночью с кружкой теплого молока и выписывала банки с инициалами «ГБ», вспомнила, как придумывала способы проникновения к банковской ячейке... В этот момент мне почему-то показалось сомнительной Клавки на гениальность. Однако я тут же устыдилась и решила, что Клавдия все-таки – главный идейный вдохновитель, поэтому недооценивать ее вклад в общее дело не стоит.