Текст книги "Пятнадцать суток за сундук мертвеца"
Автор книги: Фаина Раевская
Жанры:
Иронические детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Найдем, – заверила я Клюквину. – Звать ее Валерия, и адрес имеется.
Клавка с уважением посмотрела на меня, внутренне признавая мой талант сыщика.
Час спустя мы с Клавдией тряслись на станции «Выхино» в ожидании электрички. Тряслись вовсе не от холода, хотя на улице и было достаточно прохладно, а от предстоящего визита на чужую дачу. Признаюсь, сейчас эта затея уже не казалась мне такой легковыполнимой. Сразу возникали вопросы: как мы найдем дачу? А если найдем, то как попадем внутрь? И где искать эту чертову карту?! Впрочем, я старалась отогнать эти мысли, повторяя собственные же слова: «Будем решать проблемы по мере их возникновения». В вагоне старенькой электрички было холодно и неуютно. Немногочисленные пассажиры выглядели хмурыми и сонными. Мы с Клавкой уселись на неудобную деревянную скамейку и тесно прижались друг к другу, чтобы хоть как-то унять дрожь. Время от времени Клавка принималась ворчать:
– Господи, – выстукивала она зубами, – куда мы едем? Ночь-полночь, а мы в Малаховку! Самое криминальное место во всей Московской области. Недавно по телевизору показывали: одни цыгане, наркоманы и наркоманские притоны!
Слушая стенания Клавки, я холодеющими пальцами сжимала рукоятку столового ножа, прихваченного из дома на всякий случай. В том, что смогу ткнуть в живого человека ножом, я сильно сомневалась, но запугать при необходимости надеялась.
С такими невеселыми мыслями мы вышли на нужной остановке. Вышедшие вместе с нами пассажиры торопливо зашагали по тускло освещенной платформе. Мы с Клавкой остановились возле билетных касс и огляделись.
Железная дорога делила поселок пополам. С одной стороны – кинотеатр, рынок, девяти– и пятиэтажные дома, коммерческие палатки и придорожное кафе, – словом, цивилизация. С другой – темнота, одноэтажные домики и хриплый лай собак.
– Интересно, а где здесь милиция? – тонким голосом пропищала я.
– Зачем тебе милиция? – удивилась Клава.
Я пожала плечами и опустила глаза:
– Так... На всякий случай...
Клавдия презрительно усмехнулась и решительно направилась к толстой тетке деревенского вида с двумя огромными сумками. Она стояла на краю платформы и энергично трясла руками.
– Здрасте, – поздоровалась Клюквина и широко улыбнулась.
Тетка подозрительно оглядела нас с ног до головы и еле заметно кивнула. Клавка весело поинтересовалась:
– Вы не подскажете, где тут улица Жукова?
– Жукова? – переспросила тетка и махнула рукой в сторону темной стороны Малаховки: – Жукова там.
У меня почему-то не возникало сомнений, что нужная нам улица находится именно там, в жуткой темноте. Я глубоко вздохнула и совсем сникла: собственная затея казалась все менее и менее привлекательной.
– Понятно. А как нам ее найти? – продолжала Клюквина пытать аборигенку.
– Так я могу проводить! – воскликнула она. – Мне как раз в ту сторону. Только вот... – женщина мотнула головой в сторону сумок. – Быстро идти не смогу, тяжело.
– Мы вам поможем, – отозвалась Клавдия. – Ну-ка, Афоня, хватай багаж.
С третьей попытки мне удалось оторвать сумку от платформы.
– Что у вас там, кирпичи, что ли? – досадливо проворчала я.
– Ага, – живо согласилась тетка. – Зять затеял баньку строить.. А в Краскове дом недавно сгорел, а фундамент кирпичный остался. Ну вот, я кирпичи-то по мере сил и таскаю. Только сил уж мало. В былые времена то ли дело...
Что было в стародавние времена, я не стала слушать, все свое внимание пришлось сосредоточить на сумке с кирпичами. Рядом сосредоточенно пыхтела Клавка.
– Ну, тетка! Как же она их тащила? Шварценеггер, блин! И это сейчас, когда, по ее словам, силы уже не те. Представляю, что было во времена ее молодости!
Путь до улицы Жукова показался нам с Клавдией девятым кругом ада. Грешным делом я решила, что это наказание, ниспосланное мне свыше, за пропущенную сегодня тренировку. В довершение бед поселковая дорога тонула в густой грязи, а фонари горели по одному на каждые десять километров. Во всяком случае, нам повстречался только один.
Наконец тетка остановилась. Я, влекомая сумкой, сделала еще пару шагов, легонько тюкнулась в ее широкую спину и тоже затормозила.
– Ну, девоньки, я пришла, – сообщила аборигенка. – А ваша улица Жукова через один переулок. Спасибо за помощь. Бывайте здоровы!
С этими словами тетка растворилась в темноте.
– И вам того же по тому же месту! – буркнула Клюквина, распрямляя затекшие члены. – Надо ж так попасть!
– Зато не плутали по поселку, – урезонила я сестру. – И вообще, хватит болтать! Дай сюда фонарик, и пошли.
Двадцать шестой дом обнаружился, как и следовало ожидать, в самом конце улицы. Из-за сплошного забора выглядывала только его треугольная крыша. Дом, надо заметить, стоял несколько обособленно от других и не имел с соседними домами общих заборов и территорий. Свет не горел ни в одном из ближайших домов.
Тонкий луч фонарика предательски подрагивал в моих руках. В голове настойчиво вертелся вопрос: как попасть внутрь дачи? Следом за ним возникал другой – а надо ли? Сомнения разрешила Клавка.
– Свети сюда, – велела она. – Тут калитка. Сейчас разберемся...
Я послушно направила свет фонаря туда, куда указывала сестра. Калитка отличалась от остального забора лишь своим ростом и аккуратно выпиленной дыркой слева. Клюквина отважно просунула руку в эту дырку и зашарила по доскам калитки с внутренней стороны. Я нетерпеливо попискивала... Прошло несколько томительных секунд, показавшихся мне вечностью, пока Клавдия негромко произнесла:
– Ага. Все ясно.
Через секунду мы уже стояли на территории чужой дачи. Домик был так себе: хоть и большой, но уже порядком обветшавший. Покосившееся крылечко, казалось, вот-вот завалится на сторону.
– Выключи фонарь, – прошептала Клавдия. – Не дай бог увидит кто!
– Кто ж увидит-то? Нет ведь никого. Ты лучше скажи, как мы внутрь попадем?
Клюквина прижала палец к губам, поднялась по ступеням крыльца и подергала за ручку двери.
– Тут заперто, – серьезно сообщила сестра.
– Не может быть! Кто ж запирает двери, когда уезжает? Странные люди...
В темноте было не разобрать выражения лица Клюквиной, но я знала, что оно не такое, как всегда. Окна, разумеется, тоже были закрыты.
– Вот невезуха! – с досадой воскликнула Клавдия. – Что же теперь делать? Нам надо попасть туда!
– Да. И кажется, я знаю, как мы это сделаем, – сообщила я, внимательно разглядывая большую застекленную террасу.
Пока моя сестрица увлеченно обследовала запертые двери и окна, я успела заметить, что стекла на этой террасе неплотно вставлены в рамы. От малейшего дуновения ветра они начинали дребезжать. Скорее всего, их просто прижали с внутренней стороны гвоздями. Если равномерно надавить на такое стекло, то оно выдавится. Ну, это если повезет, конечно. В противном случае стекло просто разобьется. Надо заметить, что и сами рамы были несколько необычными – они состояли из квадратиков размером со стандартную форточку, и это значительно облегчало нашу задачу. Провозившись минут десять, мы наконец выставили одно из стекол.
– Так, Афоня, ты лезь первая, а я следом за тобой, – распорядилась Клюквина. Судя по всему, к ней вновь вернулись решительность и желание) командовать.
Я послушно выполнила распоряжение, и вскоре мы уже осторожно ступали по холодной террасе, вздрагивая от каждого порыва ветра, тревожившего стекла.
Как и на любой даче, здесь было собрано всякое барахло, которое уже не нужно; а выбросить жалко: два старых дивана, письменный стол со столешницей, отделанной зеленым сукном, два перекошенных комода и круглый стол, покрытый клеенкой. В углу обнаружилась деревянная лестница, ведущая на чердак.
– Да-а, не сказать, что богато живут, – прошептала Клавка, останавливаясь перед дверью, Дверь эта, скорее всего, вела с террасы в жилые комнаты. – Главное, чтоб не было заперто...
На наше счастье (или несчастье?) дверь легко открылась, и мы без труда проникли внутрь темного помещения, освещенного лишь бледным лунным светом.
– Ну, и где мы будем эту карту искать? – спросила Клавдия, прислоняясь к огромному шкафу. – Здесь столько барахла... Что-то мне твоя затея, Афанасия, кажется бестолковой.
Я глубоко вздохнула, потому что Клавкины слова были созвучны моим мыслям.
Из длинной узкой комнаты, где мы находились и которую можно назвать коридором, вели две двери: одна, как выяснилось, на кухню, а другая – в крошечную комнатку. По странной прихоти хозяев эта комнатка была разделена перегородкой из ДСП на две неравные части с арочным проходом посередине. В большей стояла старая кровать с железными спинками и панцирной сеткой. На маменькой половине чудом уместились сервант и кресло-качалка.
– Ну, мистер Холмс, с чего начнем? – язвительным тоном поинтересовалась сестра.
– Элементарно, Ватсон! Ты начинай эти две каморки осматривать, а я в коридорчике покопаюсь. Попробуй представить себя на месте Кольки. Куда бы ты спрятала дорогую для тебя вещь? Явно не на виду. Вот и соображай!
Я оставила Клавке фонарик, а сама вышла в коридор. Мне казалось, что для обыска хватит и света луны.
Помимо шкафа, в коридоре были два стеллажа, доверху забитые старыми журналами «Огонек», «Наука и жизнь», а также школьными учебниками и кое-какими книгами. На полу обнаружилась крышка с металлическим кольцом, ведущая в погреб.
«Если Николай спрятал карту в каком-нибудь журнале или книге, – подумала я, – то едва ли за неделю управимся. А еще и погреб...»
Я в задумчивости поскребла затылок и решила начать поиски со шкафа. В детстве я всегда прятала личный дневник в мамином гардеробе. Именно в мамином, потому что мне казалось, что уж свои-то вещи она не будет перетряхивать в поисках компромата на любимую дочь! Наивная чукотская девочка! Именно благодаря этой «хитрости» мама была в курсе всех тонкостей моей личной жизни и душевных переживаний.
... Он лежал, прижав голову к груди и едва касаясь согнутых колен.
«Господи, он задохнулся! – мелькнула дурацкая мысль. Тут же появилась другая: – А зачем oн залез в шкаф? И вообще, кто этот парень и как он здесь оказался?»
Секунду спустя до меня дошло, что обитатель шкафа мертв. Слишком он был какой-то... неживой, что ли. Свет луны делал парня не только бледным, а просто призрачно-бестелесным.
– Клава! – сиплым голосом позвала я сестру. – Иди сюда, пожалуйста...
– Нашла?!
– Как тебе сказать? Кое-что есть, но не совсем карта. Скорее, совсем не карта...
Клавка появилась в. коридоре и недовольно спросила:
– Что тут у тебя?
Я молча указала на мертвого парня. Клюквина заглянула в шкаф и отшатнулась:
– К-кто это?
– Не знаю. Первый раз в жизни его вижу.
– А что он тут делает?
Внезапно я разозлилась. Ну что она глупые вопросы задает, ей-богу!
– В прятки играет! – резко ответила я. – Буду резать, буду бить, все равно тебе водить! Не задавай дурацких вопросов!
– Слушай, Афоня, давай-ка валить отсюда. Мне совсем этот юноша не нравится. И вообще, что-то много трупов последнее время на нашем пути. Боюсь, это еще не все...
– Тьфу, дура, прости господи! – сплюнула я и перекрестилась. – Чего несешь-то?
– Поверь, Афанасия, уж я-то эти трупы знаю! Стоит одному появиться, все – пиши пропало! Так и попрут, так и попрут...
Я покачала головой, поражаясь внезапной Клавкиной глупости;
– Клава, но мы не можем уйти, даже не узнав, кто это. И потом, карта...
– Ты что, с ума сошла?! Ты собираешься искать карту, когда рядом покойник?!
– Ну и что? Один раз мы покойника даже на себе тащили.
Клавдия потерла переносицу и дернула плечами. Вспомнила, видно, как мы Николая в его же машину упаковывали.
– Ты как хочешь, а мне того раза хватило выше крыши...
– Клав, ну ты подумай, чего нам его бояться? – принялась я увещевать сестру. – Он же мертвый совсем! А народная молва утверждает, что бояться надо живых. Народ, Клава, зря болтать не будет!
– И что ты предлагаешь?
– Первое. Надо выяснить, кто это там в шкафу притулился. И второе – попробовать все-таки найти карту.
– Зачем? – серьезно спросила Клюквина.
Ответа не последовало. Я просто не знала, что
отвечать, и лишь пожала плечами.
– Да-а, я вижу, Афоня, мир криминала затягивает тебя в свои сети. И чего ты в учителя подалась? Надо было в следователи идти. Вот бы правоохранительные органы обрадовались! Вмиг преступность уничтожили бы на корню! Как же ты собираешься устанавливать личность потерпевшего?
– Ну-у... Это... Того... – промямлила я. – Может, у него в кармане есть документы или, по крайней мере, бумажки какие-нибудь, указывающие на личность?
– Угу, понятно, – кивнула Клавка. – Ты хочешь его обыскать?
– Не-е, это ты хочешь. Все-таки Кольку ты обыскивала? Обыскивала. Опыт какой-никакой имеешь, тебе и карты в руки.
Клюквина задумалась. Со стороны мы с ней, наверное, выглядели как пациенты психиатрической клиники: в лунном свете возле шкафа, в кото-ром, скорчившись, сидит молодой, но абсолютно мертвый парень, две девушки мирно беседуют, вместо того чтобы бежать вон как можно быстрее.
Наконец Клавка выпала из раздумий:
– Вот что я поняла – тебя все равно не переубедить. Поэтому сделаем так: ты обыщешь незнакомца, а я тем временем продолжу поиск карты в тех маленьких комнатках...
Сказав это, Клюквина удалилась, а я осталась один на один с трупом. Осторожно приблизившись, я присела на корточки и внимательно осмотрела парня. Никаких следов насильственной смерти не обнаружилось. Да и выражение лица, насколько я видела, было достаточно спокойным. Создавалось впечатление, что парень залез в шкаф и случайно там умер. Тут я заметила на шее у товарища не то веревку, не то шнурок – в свете луны разобрать было трудно. Я тихонько потянула...
– Клава! – заорала я во весь голос.
В соседней комнате что-то грохнуло, и на пороге появилась Клюквина:
– Чего ты вопишь? Напугала так, что я с кресла рухнула. Что случилось? Труп ожил?
– Клава, я знаю, кто это, – трагическим голосом сообщила я.
– Да? Уже интересно. И кто этот таинственный незнакомец?
– Это Семен. Они вместе с Колей служили.
Клавдия внимательно посмотрела на меня и
покрутила пальцем у виска:
– У тебя, видать, от этих покойников совсем крыша съехала. Как Семен мог оказаться у Коли на даче да еще после смерти последнего?
– Это у тебя с головой плохо, – обиделась я. – У этого на шее монета... Помнишь, на кассете Николай о ней рассказывал? Точно, это Семен, можешь не сомневаться!
Клавка подошла к телу и рассмотрела медальон.
– Да, – сделала вывод Клюквина. – Не думаю, что у кого-нибудь есть что-то подобное. Но как Сема попал сюда?
Я почесала за ухом. Лично у меня возникло сразу две версии. Семен нашел Николая и потребовал вернуть карту. Коля пригласил бывшего однополчанина на дачу и убил его. Только каким образом? Ведь ни крови, ни следов удушения нет! Версия вторая. Семен убил Колю, но перед смертью Николай сказал ему, где карта. Семен поехал на дачу, и тут его убили. Опять вопрос: кто? Может, есть еще кто-то третий, кто знает о сокровищах Дрейка и очень хочет ими завладеть?
Вздохнув полной грудью, я хотела уже посвятить сестру в свои мысли, но она неожиданно заткнула мне рот ладонью и прошелестела:
Я грозно повела глазами, но прислушалась. Наверху, на чердаке, кто-то был! Сердце глухо ухнуло и провалилось куда-то в район поджелудочной железы.
– Может, это дом рассыхается? – предположила Клавдия.
Рот у меня по-прежнему был зажат ладонью сестры, поэтому я затрясла головой в знак согласия. Наверху снова послышался неясный шум.
– Ты тоже думаешь, что нам пора валить отсюда? – Клюквина задала вопрос, который вертелся у меня на языке.
Не сговариваясь, мы рванули к выходу. В спешке Клавка несколько раз пыталась выйти в запертую дверь.
– Окно! – крикнула я и первой пролезла в него. Клавдия последовала моему примеру невероятно быстро.
Не разбирая дороги, мы бросились наутек. Ноги то и дело подкашивались, скользили по грязи, и это, в конце концов, привело к тому, что я очень живописно шлепнулась на живот лицом в небольшую, но очень мокрую лужу.
– Чего ты лежишь?! – накинулась на меня Клавдия. – Нашла время отдыхать!
– Я не отдыхаю. Я упала. Скажи, от кого мы так быстро бежим? Мне кажется, за нами никто не гонится. Во всяком случае, с этой позиции погони не видно.
– С этой позиции тебе видна только грязная лужа, – заметила сестра и огляделась. – Но ты права, вроде никого нет. Все равно нужно к станции пробираться.
Мысль мне понравилась. Я выползла из лужи и попыталась отряхнуться. Клавка порылась в рюкзаке и достала рулон туалетной бумаги.
– На, держи. Как чувствовала, что пригодится.
При неярком свете фонарика я вытерла руки и
лицо и размазала грязь по одежде.
– Готово. Куда идти? – я с надеждой посмотрела на Клавку, думая, что она знает.
Как оказалось, напрасно. Дороги сестра не запомнила, в какой стороне станция тоже не знала. Короче, положение у нас было – не позавидуешь. Вероятно, стоило бы попробовать постучаться в какой-нибудь дом и спросить, но кто в наше время откроет ночью дверь незнакомым людям? Да и как определить, какой дом обитаем, а какой оставлен хозяевами до летнего сезона?
– И что теперь делать? – промямлила я, уныло опустив плечи.
– Позволь напомнить, Афанасия, это была твоя затея – ехать на ночь глядя в эту чертову Малаховку! Ну, приехали! И что? Карты нет, зато есть труп. Мало того, мы еще и заблудились, а ты вообще похожа на шута балаганного – вся в пятнах грязи...
По мере произнесения этого небольшого обвинительного монолога я все ниже опускала голову, признавая правоту Клавдии. Она хотела еще что-то сказать, но я приложила палец к губам:
– Тс-с... Слышишь?
Клюквина замерла и прислушалась.
– Ничего не слышу! – через секунду оповестила она. – Ты хочешь таким образом заткнуть мне рот?
– Поезд...
Злость у Клавки моментально испарилась, и она завертела головой. Мне даже показалось, что в темноте я вижу, как у нее шевелятся уши. В некотором отдалении грохотал товарняк. Судя по звукам, станция была недалеко, минутах в десятипятнадцати в хорошем темпе.
– Пошли, – скомандовала Клюквина и решительно зашагала на звук...
На платформе никого не было. Похоже, что все пассажиры разъехались и электричек уже не будет до утра. Расписание движения электропоездов лишь подтвердило подозрения. Нам ничего не оставалось, как ждать начала нового утра, а точнее – пяти часов, когда пойдет первый поезд на Москву. Клюквина бросила на меня испепеляющий взгляд и поплелась в стеклянный «аквариум». Я пожала плечами и отправилась следом.
– Знаешь, Афанасия, я, конечно, могу ошибаться, – заговорила Клавдия, доставая из рюкзака термос и бутерброды, – но, мне кажется, нам надо бросить это дело. Сыщики из нас никакие. Да что говорить, хреновые мы сыщики! Сколько времени прошло, а ни одной зацепки. Зато трупы размножаются, как тараканы. Может, послушаем Сашку, пока не начались настоящие неприятности?
– Неприятности начались давно, – напомнила я, с удовольствием отхлебывая горячий кофе и мысленно благодаря сестру за предусмотрительность. – Если помнишь, нас разыскивает милиция за двойное убийство. И еще. Если бы не твое горячее желание меня сосватать, то всех этих неприятностей не случилось бы. Ладно, сейчас не об этом. Как ты думаешь, на чердаке действительно кто-то был или нам показалось?
– Кто ж теперь знает? Может, дом рассыхается, может, кошки брачные игры устраивают или вороны...
– Разве у ворон тоже бывают брачные игры? – удивилась я.
– А то! Думаешь, почему они так противно каркают?
Почему каркают вороны, я как-то не задумывалась. Сейчас тоже не довелось найти ответ на данный вопрос – в «аквариум» вошли два молодых человека в форме милиционеров. Увидев представителей правоохранительных органов, я поперхнулась кофе и мучительно закашлялась.
«Все, хана! – мелькнула мысль. – Теперь век ноли не видать».
Оставалась еще слабенькая надежда, что нас не заметят и пройдут мимо. Я вжалась в скамейку, стараясь слиться с окружающей средой.
– Ну, здрасте, бабочки, – поздоровался один из ментов: парень деревенского типа, губастый, ушастый с носом картошкой. – Грустим?
– Да нет, было весело, пока вы не появились, – буркнула Клавка.
– Не груби, девочка, – ласково сказал второй. Он был длинным, тощим, как швабра, с тонким висячим носом и маленькими поросячьими глазками. Я мгновенно окрестила его Свином. Однако
Клавкино поведение мне не понравилось. Вместо того чтобы прикинуться человеком-невидимкой и временно лишиться дара речи, она хамит представителям закона!
– Документики предъявите, – потребовал Свин.
– А может, кофе, мальчики? – заискивающе улыбнулась я.
– Ваши документы, гражданочки, – сурово прикрикнул деревенский.
Я затосковала. Похоже, попытка остаться незамеченными с треском провалилась.
– Нету у нас документов, – сердито ответила Клюквина. – Когда вы на дачу едете, всегда берете с собой паспорта?
Свин плотоядно улыбнулся:
– Значит, документиков не имеем? Это плохо. Придется проводить вас до отделения.
В животе у меня неприятно похолодело. Что теперь будет?! Начнут выяснять наши темные личности. А вдруг у них есть мой и Клавкин фоторобот? Тут-то и выяснится, что мы особо опасные преступницы! А еще у меня в кармане куртки лежит столовый нож. Совсем фигово. Неизвестно, можно ли его назвать холодным оружием, но наше положение он осложнить способен. Очень некстати вспомнились Сашкины пророческие слова: «Неизвестно, что там на даче! А из неприятностей мне вас вытаскивать некогда!»
«Кассандра, черт побери! – разозлилась я. – Пророк, оракул и Павел Глоба в одном флаконе! Нет бы девушек сопроводить...»
На Сашку злилась я, конечно, напрасно. Он мудрый человек и пытался удержать нас от безрассудного шага.
– Па-апрашу вас, мадамы! – поторопил Свин.
– Мадемуазели, – поправила Клавка, не двигаясь с места.
Упрямство – отличительная черта Клюквиной. Но в данной ситуации это ее упрямство могло сослужить плохую службу. Кажется, есть такая статья «За сопротивление властям при задержании».
Если к этому добавить еще труп в шкафу и нож в кармане, то получится совсем кисло, лет двадцать но совокупности.
– Ладно, Клавка, вставай, – я поднялась и потянула сестру за рукав. – Не будем усугублять...
Клавдия тяжело поднялась и хмуро произнесла:
– Куда идти?
В сопровождении милиционеров мы дотопали до сине-желтого транспортного средства. Свин с шутовской учтивостью распахнул заднюю дверцу:
– Милости просим, мамзели!
Сначала Клюквина, а потом и я забрались в холодное нутро машины. Свин и Деревня уселись впереди, с третьей попытки завели двигатель, и мы поехали.
Я вся была покрыта липким потом и изредка вздрагивала от мысли, что еду в тюрьму. Клавка молчала, но взгляд ее метался по пространству, как заяц от охотника. Возникало ощущение, что она уже обдумывает план побега. Когда взгляд Клюквиной на секунду задержался на мне, я одними губами прошептала:
– Клавочка, у меня нож!
– Какой?
– Столовый...
– Откуда?!
– Господи, из дома взяла!
– Зачем?! – бестолковость Клюквиной превысила критическую отметку.
– Я от бандитов хотела отбиваться.
– От каких бандитов?
Такого я от сестры не ожидала! Мне даже показалось, что от пережитых волнений у нее слегка перекосило крышу. Еще бы! Три покойника, две картины Ефима, два милиционера, везущих нас в тюрьму... От подобного кто угодно умом двинется. Я сочувственно вздохнула:
– Ладно, об этом после. Что мне с ним делать?
Клавдия на секунду задумалась, а потом равнодушно пожала плечами:
– Выброси.
Сначала я решила, что сестра надо мной издевается. Куда можно выбросить нож в этом железном ящике с маленьким зарешеченным окошком? Но тут на глаза попалась какая-то куча тряпья, сиротливо притулившаяся между дверцей и деревянной скамейкой, на которой сидела Клавдия. Недолго думая, я извлекла нож из кармана (руки при этом предательски дрожали, и карман немного порвался) и быстро сунула его между полом и тряпками. Должна заметить: вовремя. Наш «лимузин» остановился, и дверь распахнулась. В проеме показалась мерзкая рожа Свина:
– Леди, на выход!
– Только без глупостей! – строго предупредил Деревня.
Сонный дежурный, толстый дядя с погонами капитана, равнодушно оглядел нас и, обращаясь к сопровождающим лицам, лениво поинтересовался:
– Это что?
– Какой ты некультурный, Степа! – с укоризной сказал Свин. – Две прелестные девушки коротали вечерок на платформе. Документов при них по чистому недоразумению не случилось. Вот и пришлось доставить их сюда. Ну, во-первых, тут и теплее, а во-вторых, надо же установить их личности. Что-то они на террористок смахивают! Особенно вон та чумазая!
Я давно обратила внимание, что ущербные люди обладают невыносимым характером. А Свина иначе как ущербным не назовешь. Конечно, в данный момент моя внешность далека от идеала. Но все же это не повод для хамства. Я негромко хмыкнула и отвернулась. Капитан достал из ящика стола какие-то бумаги и с оттенком грусти в голосе произнес:
– Ладно, поехали...
На верхнем листочке я заметила надпись «Протокол задержания».
– Фамилия, имя, отчество, год рождения? – привычно забубнил дежурный.
Клюквина хотела ответить, но зазвонил телефон, и она захлопнула рот.
– Капитан Петраков. Слушаю.
Трубка что-то квакала, но что именно, разобрать было невозможно. Лицо у Петракова сделалось напряженным. Он задал несколько коротких вопросов и отключился.
– Так, ребятки, на выезд. Ресторан «Бастилия». Убийство. Возьмите Селезнева и вперед!
– А с этими что? – спросил Свин, кивнув в
нашу сторону.
– Пока закрою их в «обезьяннике», а когда Селезнев вернется, тогда и продолжим. Пошли, красавицы. Только рюкзачок здесь оставьте...
Парочка задержавших нас ментов направилась к выходу, а капитан Петраков любезно проводил меня и Клавку в «обезьянник». Что это такое, думаю, объяснять не надо. Очень похоже на вольер для диких животных.
Когда Петраков закрыл решетку, изображавшую дверь, на замок и удалился на свое рабочее место, я обессиленно опустилась на деревянную скамейку и обхватила голову руками:
– Господи, чего ж теперь будет-то? А, Клав?
– Тюрьма, чего ж еще, – равнодушно ответила Клюквина. – Вернется этот самый Селезнев, допросит, проверит, не числимся ли мы в розыске... А когда узнает, что мы подозреваемся в двойном убийстве, то-то радости будет!
Наверное, все так и случится. Зная нашу систему правосудия и расторопность правоохранительных органов, можно предположить, что никто особенно и не станет разбираться, виновны мы или нет. Осудят, посадят и забудут о нашем существовании. А у меня дома Тырочка голодная!
Мне стало совсем тоскливо и отчего-то холодно. Чтобы согреться, я сунула руки в карманы куртки...
– Клавка! Нужно звонить Сашке. Это единственный выход.
– Возможно. Вот только как это сделать? Мой мобильник остался в рюкзаке, а рюкзак остался у Петракова...
– Зато у меня – вот! – я достала из кармана куртки телефон.
Еще в «Импульсе» я его отключила во время разговора со Светланой, сунула в карман, да так и забыла о нем. Теперь вот пригодился.
– Стой на шухере, – велела я Клавдии. – Если кто появится, дай отмашку.
Сестра послушно заняла место возле решетки и замерла. Я включила телефон, укрыла голову курткой, чтобы приглушить звук собственного голоса, и набрала Сашкин номер.
– Алло, Афоня! Ну, наконец-то! – завопил Саня. – Где тебя черти носят?! Время, знаешь, сколько? И почему вы из дома ушли? Я же говорил...
– Да не ори! – перебила я его. – Ты нас потом отругаешь. А сейчас помоги, а? – неожиданно для самой себя я громко всхлипнула.
– Что случилось? – мгновенно насторожился Сашка. – Вы где?
– В Малаховке...
– Что-о-о?! Да как... Да вы... ну, все! Под домашний арест посажу!
– Хорошо, – безропотно согласилась я. – Как только мы выйдем отсюда, сразу и под домашний арест.
– Не понял...
– Мы в милиции. В «обезьяннике» сидим, ждем, когда какой-то Селезнев с убийства в «Бастилии» вернется.
Последовала довольно продолжительная пауза, во время которой Сашка пытался осмыслить услышанное.
– Какая «Бастилия»? – наконец заговорил он. Мне показалось, что Саня слегка обалдел. – Ты же говорила, что вы в Малаховке. При чем здесь Бастилия, убийство? И кто такой Селезнев?
– Александр Михайлович, ты задаешь слишком много вопросов! – разозлилась я. – Я же не в кафе сижу. Сюда могут и войти, между прочим! Слушай внимательно. Мы в отделении милиции. Не думаю, что в поселке их несколько. Скорее всего, оно единственное. Нас задержали на станции. Хотели проверить документы, но их не оказалось. Петраков, это дежурный, уже собрался заполнять протоколы задержания, но в дежурку позвонили и сообщили об убийстве в ресторане«Бастилия». Опергруппа уехала, а нас закрыли здесь, чтобы оформить бумаги после возвращения. Селезнев, наверное, их начальник. Думаю, он раскопает, что мы в розыске. Поэтому ты быстро едешь сюда. Помнится, ты говорил, что имеешь кое-какие связи в МВД... Я не знаю, сколько уйдет времени на обследование места преступления, допросы свидетелей и прочее. Но ты должен быть здесь раньше этого Селезнева. Все. Действуй, Саня!
Я перевела дух и скинула с головы куртку. Жарко, однако!
– Ну?! – Клюквина с надеждой посмотрела на меня.
– Порядок. Сашке ситуацию обрисовала.
– А он?
– Приедет и вытащит нас отсюда.
– Ты уверена, Афоня?
– Я очень на это надеюсь, Клава, и тебе советую...
Клавдия печально кивнула и села на скамейку. Я устроилась рядом. Мы молчали. Да и о чем говорить? Обвинять в случившемся друг друга бессмысленно: и я, и Клавка понимали, что создавшаяся ситуация – цепь нелепых и трагических случайностей. Обидно то, что из-за этого можно надолго загреметь за решетку. Вероятно, Клавдия маялась теми же мыслями. Мы обнялись и негромко заревели. Сколько прошло времени за этим мокрым делом, судить не берусь, по моим ощущениям – немного. Зато когда слезы кончились, стало заметно легче. Уютно устроив голову на коленях у Клюквиной, я задремала.
Разбудил меня какой-то неясный шум, доносившийся из дежурки. Протерев глаза, я прислушалась.
– Кажется, Сашка прибыл, – шепнула Клюквина.
– Или Селезнев.
Голоса приближались. К сожалению, нам удалось опознать только голос капитана Петракова:
– Това-арищ подполковник, я не имею права...
– Я потом тебе объясню твои права и обязанности, – пророкотал кто-то незнакомый. – В первую очередь ты что обязан был сделать? Оформить протокол. Оформил? То-то же! Вместо этого ты сидишь, пьешь кофе и жрешь бутерброды задержанных. А это, знаешь, как называется?
