Текст книги "Семь божков несчастья"
Автор книги: Фаина Раевская
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Опаньки! Вот это агрегат! Угнала, что ли, Витка?
– Махнула не глядя, – одарила я соседа высокомерным взглядом.
Тут к «Феррари» подкатил Джон на «Жигулях» без дверцы, и у Андрюхи появился еще один повод ронять свою челюсть. Уж и не знаю, чему он больше удивился – плачевному состоянию моей машины или появлению красавца Джона. Впрочем, удивлялся Андрюха недолго. Уже через секунду к нему вернулся весь его сарказм.
– Совсем развалилась твоя карета прошлого, как я погляжу, – хлебнув пива для бодрости, с усмешкой молвил вредный сосед. – Укатали Сивку крутые горки.
– Увянь, – от всей души пожелала я болтуну и направилась навстречу Джону.
Снабдив его ключами и объяснив, где находится мой гараж, мы с Лизаветой спешно направились домой, готовить какой-нибудь обед для дорогого гостя.
Лизавета раздраженно гремела дверцами кухонных шкафов, жалея о нарушенных планах. Я, как могла, ее успокаивала.
– Чего ты нервничаешь, Лизка? Сейчас поедим, и Джон отвезет нас в музей. Джентльмены всегда держат слово.
– Поедим… Чего поедим-то? Опять твою картошку? Надоело! Мяса хочу!
Внимательно посмотрев на подружку, я поняла истинную причину ее раздражительности: она просто голодная. Наверняка хитрая Лизка рассчитывала на посещение не только музея, но и на ужин в каком-нибудь кафе. За мой, разумеется, счет, ибо: «Откуда деньги у социального работника?» Посоветовав себе не обращать внимания на нытье подруги, я собралась чистить картошку, которая, к слову сказать, мне тоже порядком надоела. Однако не без удивления обнаружила полное отсутствие продукта. Что ж, видать, кафе сегодня не миновать!
Пришел Джон Ааронович. Я в который раз загляделась на красоту. Иными словами, замерла в коридоре в позе суслика и таращилась на Джона влюбленными глазами, разве что слюни не пускала. Лизка величественно выплыла из кухни, хмурясь больше обыкновенного.
– Все в порядке, – отчитался Джон, – машина в гараже, гараж на замке. Руки где можно помыть?
Опомнившись, я проводила гостя в ванную и неожиданно для себя радостно сообщила:
– А у нас еды нет! Как-то закончилась вся… неожиданно.
– Не беда, пообедаем в ресторане. Но сперва я отвезу вас в музей. У вас там, кажется, какое-то дело? Новая экспозиция?
Благородство и щедрость Джона буквально сбивали с ног. Пришлось опереться о стену, чтобы сохранить равновесие. Лизавета в предвкушении халявы малость повеселела и принялась нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, как боевая лошадь, рвущаяся в бой.
Сопровождаемая насмешливыми взглядами Андрюхи, который к тому моменту приканчивал уже третью банку пива, наша троица загрузилась в «Феррари».
Джон привычно-белозубо улыбался, чем несказанно меня тревожил и здорово волновал Лизавету. Кажется, подруга напрочь забыла о сомнениях, терзавших ее еще четверть часа назад, а может, просто махнула на них рукой. Она вплотную приступила непосредственно к процессу охмурения. Мне оставалось только вздыхать, потому как супротив Лизки шансов у меня не было никаких.
– Я не покажусь нескромным, если спрошу вас о целях посещения музея? Да еще политехнического! Насколько мне известно, там уже давно нет никаких новых экспозиций и почти весь музей сдается в аренду под офисы…
– У нас там курсы, – томно улыбаясь, проворковала Лизавета.
– Курсы? Курсы домохозяек или вязания крючком?
Я сердито засопела со своего места: неужели мы с Лизкой похожи на глупых клуш, для которых вся жизнь заключена в стенах родного жилища? А может, Джон таким образом намекает, что вовсе не прочь обзавестись домашним очагом?
– Домохозяйки из нас и без курсов великолепные, – мурлыкнула подружка, а я смущенно зарделась, вспомнив, как не смогла накормить нашего благодетеля ужином по причине полного отсутствия продуктов. – Мы на курсы спелеологов едем.
– Спелеологов? – вроде бы удивился Джон. – Необычное увлечение для девушек. Значит, собираетесь спуститься под землю?
Лизавета, призвав на помощь весь свой шарм, улыбнулась так, что даже у меня мурашки встали дыбом:
– А мы уже спускались. В Кисели… Ну о-очень острые впечатления!
Вспомнив об этих самых впечатлениях, я поперхнулась воздухом, мучительно закашлялась и ткнула кулачком в Лизкину спину. Как бы она, одолеваемая страстью, не наговорила лишнего! Подруга небрежно дернула плечом, дескать, ситуация под контролем, не мешай, пожалуйста, устраивать личную жизнь. Я заткнулась, предоставив Лизке полную свободу действий, а сама отдалась во власть размышлениям.
Итак, что мы имеем на сегодняшний день? А имеем мы три трупа, что само по себе безрадостно. А если учесть, что тело Симкина обнаружили именно мы с Лизкой (хозяйка Гейтса не считается) и милиционеры в покое нас не оставят, то и вовсе грустно. Однако оставим пока Симкина в покое, ибо мотивы его убийства более или менее понятны: коллекция нэцке. А вот с убийством ребят в Киселях ничего не ясно. За что их убили? Кто и как? Зато ясно, что все убийства связаны между собой. Фигурка Хотэя, найденная у Рыжего, несомненно, из коллекции Симкина. Вот и Соломоныч в этом уверен. Ишь, как он позеленел, когда увидел нэцке! Как Хотэй попал к Рыжему? Впрочем, тут как раз долго ломать голову, пожалуй, не стоит – парень наверняка был студентом Симкина и знал о коллекции. Студенты, знаю по опыту, народ бедный, а Хотэй стоит кучу реального бабла, вот и прихватил Рыжий статуэтку с целью сбыта. Вот только зачем он понес ее в Кисели? А если именно там у него была назначена встреча с покупателем? Мысль эта настолько мне понравилась, что захотелось немедленно поделиться ею с Лизкой, оттого я энергично заерзала на своем месте. Очень хотелось услышать мнение подруги на этот счет, но она в данный момент находилась в любовной нирване – охмуреж развивался по полной программе. Как говорится, «под сладкий лепет мандолины», то есть в сопровождении сладкоголосого Энрике Иглесиаса. Таким образом, осталась я со своими мыслями один на один. А мысли… Как в сказке: «от напряга скисли», потому что ответов было намного меньше, чем вопросов, которые напоминали популярную телеигру «Что? Где? Когда?» Что послужило причиной убийства троих человек, где остальная коллекция Симкина, и когда все это закончится и я наконец смогу бросить свои кости на гостеприимное побережье Черного или Средиземного моря. Причем уверенности в том, что на море я все-таки попаду, не было, оттого я расстроилась и даже заволокла глаза слезой.
…Тем временем Джон благополучно доставил нас до места назначения. Иными словами, к Политехническому музею. Я почему-то подумала, что на этом миссия спасения закончится. Естественно, мне малость взгрустнулось по этому поводу, но, оказалось, напрасно: благородство Джона Аароновича просто не знало границ. Он вызвался сопровождать нас, и это обстоятельство немного беспокоило, потому что разговор с «лектором» никак не предполагал присутствия посторонних ушей, пусть даже очень симпатичных.
Публика, собравшаяся в душной аудитории, умиляла своим разнообразием. Тут были и подростки, жаждущие приключений, и обремененные жизненным опытом и высшим образованием солидные мужи, и дамы средних лет, и даже невесть каким ветром занесенный сюда божий одуванчик в лице хрупкой старушки лет семидесяти. При виде Джона этот одуванчик встрепенулся – вспомнила, должно быть, бабулька комсомольскую юность – расправила плечи и кокетливо поправила воздушную прическу.
Лектор, по счастью, оказался прежним. Тот самый прыщавый юноша, который совсем еще недавно просвещал нас с Лизаветой, теперь пудрил мозги новым курсантам.
Когда мы появились в аудитории, лекция уже началась. Пришлось терпеливо дожидаться ее окончания. На сей раз я добросовестно слушала лопоухого «лектора» и вскоре сделала неутешительный вывод: иногда все же следует включать мозги. Если бы в свое время я была внимательнее, то ни в какие пещеры не полезла бы! Оказывается, Кисели имеют третью категорию сложности. Следует соблюдать определенные меры безопасности, чтобы в них спуститься и пройти маршрут без ущерба для здоровья. Лизка же в силу бесшабашности и общей отмороженности организма эти самые меры сочла излишними. Ну, погоди, подружка милая! Вот разберемся с делами, я придумаю что-нибудь экстремальное до такой степени, что пресловутый адреналин попрет у тебя из всех дыр!
Против воли я увлеклась изобретением способов мести, а Лизка тем временем продолжала строить глазки Джону, что грозило обернуться хроническим косоглазием. К счастью, лектор вскоре сообщил об окончании занятий, и курсанты гуськом потянулись к выходу, оживленно обсуждая полученные знания. Лизавета с трудом оторвала томный взор от лица Джона и, нацепив дежурную улыбку на физиономию, величественно завиляла бедрами в сторону лектора. Я к ней присоединилась, а Джон, как и полагается джентльмену, остался сидеть на месте.
– А я вас узнал, – обрадовал лектор, едва мы к нему приблизились. – Вы из предыдущего выпуска. Хотите получить какую-нибудь дополнительную информацию?
– Хотим, – одновременно сказали мы с Лизаветой.
Лектор мигом сообразил, что разговор пойдет не о пещерах, вернее, не о подготовке к их штурму, и нагло заявил:
– Это за отдельную плату.
Лизкина улыбка моментально увяла. Я, признаться, тоже малость прибалдела от наглости юнца: во дает, зеленая поросль!
– Чего-чего?! – подружка угрожающе надвинулась на юношу. Она терпеть не могла шантаж в любых его проявлениях, почти ничего не ела с утра, получила в глаз от незнакомого мужика, а потому злить ее сейчас было опасно для жизни. На всякий случай я слегка отодвинулась – запросто можно схлопотать за компанию!
Юноша опять-таки каким-то невероятным образом почувствовал опасность и дал задний ход.
– Я пошутил, – скривил он губы.
– Не шути с нами, мальчик, не надо, – ласково посоветовала Лизавета и приступила к допросу, причем по всем правилам криминалистики.
– Как тебя звать-то? – прозвучал первый протокольный вопрос.
– Клим Борисович Чумаков.
– А по-настоящему?
Парень очумело заморгал, явно придя в замешательство от вопроса.
– Я имею в виду, среди спелеологов, – пояснила Лизавета. – У вас ведь положено кликухи иметь… Как на зоне…
– Андер.
– Угу. Скажи-ка нам, Андер, бывал ли ты в Киселях?
– Доводилось, – настороженно кивнул юноша.
– Хорошо, – в свою очередь качнула головой Лизавета. – А знаешь ли ты Касыча и Бодуна?
Невинный, казалось бы, вопрос произвел странное впечатление на Клима Борисовича: он вдруг сделался белым, как простыня, нижняя губа затряслась, глазки забегали, а потом совершенно неожиданно Клим ринулся к двери. Возможно, ему и удалось бы сбежать, потому как мы с Лизаветой, удивленные подобной реакцией, молча столбенели, но Джон оказался на редкость проворным и уже у самого порога схватил Андера за шиворот и водрузил за кафедру, откуда Клим читал лекцию. Поступок Джона удостоился благосклонной улыбки Лизаветы. Мачо улыбнулся в ответ, после чего, посчитав долг исполненным, благородно удалился на свое место.
Статус-кво был восстановлен, и подруга продолжила беседу. Причем она почему-то перешла с языка официального протокола на скверную манеру дореволюционного присяжного поверенного, который, уцепившись за какое-нибудь словечко, уже не выпускает его из зубов.
– Испугался? – ехидно заметила Лизка. – Витка, видела? Отважный спелеолог, профи, можно сказать, а испугался, как младенец. И чего же ты, Клим Борисович так испугался?
– Вы из милиции? – обреченно молвил Андер. Мне почему-то стало его жалко, но подруге чувство жалости не знакомо, оттого она насмешливо осведомилась:
– Мы и милиции боимся? Ах, как интересно! И что тому причиной, что виной? Уж не мучает ли нас беспощадная совесть?
– Ничего меня не мучает, – неожиданно зло отозвался Андер. – И милиции я не боюсь. Задавайте свои вопросы!
Лизка продолжила:
– Итак, вернемся к началу. Только предупреждаю – не стоит больше совершать бессмысленных телодвижений! От нас сбежать невозможно, у нас длинные руки!
«И язык», – мысленно заметила я, но вслух ничего не сказала, справедливо рассудив, что Лизкины мозги, насквозь пропитанные сладким, знают, что делают.
Спелеологи – люди ненормальные. В смысле, настоящие спелеологи – настоящие ненормальные. Психически здоровые, но малость с приветом. Задумайтесь на минуту, как мы живем? Дом – работа, работа – дом, изредка случаются какие-нибудь аттракционы в виде праздников, банальных отпусков, семейных дрязг и выяснения отношений с начальством. Рутина! С учетом среднего возраста спелеологов, лет восемнадцать – двадцать два, добавьте сюда полную идеологическую несовместимость с родителями, а также учебу и случайные заработки, и получите идеальный портрет «детей подземелья». Только попав в пещеры, они обретают столь желанную свободу в их собственном, разумеется, понимании.
Бодун, в обычной жизни Леха Алексеев, и Касыч – Саня Потапов – были идейными вдохновителями стихийного движения «Настоящая жизнь под землей».
– Почему были? – проявил любопытство Джон. Он как-то незаметно присоединился к нашей интимной беседе с Андером и проявил к ней заметный интерес.
Глазки у Андера метнулись из стороны в сторону, на миг остановились на двери, но вспомнив, должно быть, о полученном предупреждении, обреченно вздохнул и признался:
– Они пропали…
– Когда? – восторженно пискнула Лизка. Полагаю, восторгалась она собственной проницательностью, а не фактом исчезновения парней. В ответ Андер неопределенно пожал плечами:
– Не знаю, я сам только позавчера узнал. Мы в Саяны готовимся, собрались, чтоб маршрут обсудить, то-се… Там и узнал.
– Ясно, а ты можешь описать внешность?
– Чью? – малость обалдел Клим Борисович.
– Антонио Бандераса, блин! – злясь, всплеснула руками Лизавета. – Дружков твоих, естественно.
– Да че их описывать? Обыкновенные. Касыч рыжий, длинный, заикается слегка, – мы с Лизкой многозначительно переглянулись, а Андер тем временем продолжал: – Бодун – вроде блондин… Говорю же, обыкновенные!
Все сошлось! Я даже загрустила: ну выяснили мы личности трупов, но ни мотива их убийства, ни самого убийцу не знаем. Впрочем, если подойти к расследованию с умом, удастся выяснить и это. Вот только где столько ума взять? Может, начать есть сладкое? Едва я об этом подумала, как в голову пришла гениальная, как мне показалось, идея.
– А ты знаешь, где Касыч с Бодуном живут? Жили, то есть… – поправилась я. – Адрес есть?
– Ага. Значит, у Касыча – Каспер 01, «собака», Бк, точка Ру, а у Бодуна…
– Ты чего лепишь-то, убогонький? – насторожилась Лизавета, заметив внезапно наступившую у меня растерянность.
– Вы же адрес просили, – вроде бы удивился Клим.
– Домашний адрес, тетерев!
– На фига мне их домашний адрес? Я что, в гости к ним ходил? В случае надобности мы или по мобильнику связывались или по электронной почте. Еще по «аське» в реале общались, на форуме торчали…
От обилия специальных терминов я пришла в легкое замешательство, а потом и вовсе расстроилась, потому как компьютером хоть и владею, но на уровне продвинутого «чайника». Мне известно, что существуют такие умельцы, которые по «ящику» могут вычислить адрес его владельца. Однако к великому сожалению, я к их числу не принадлежу, и среди моих знакомых мастеров подобного рода нет. Лизавета продолжала терзать несчастного Андера вопросами, Джон изредка тоже о чем-то спрашивал, выяснил телефоны ребят, а я предавалась унынию и за ходом беседы не следила.
Вскоре мы уже покидали аудиторию, причем с разным настроением. Подружка чему-то счастливо улыбалась. Чему, спрашивается? Может, тому, что ее под локоток нежно поддерживал Джон Ааронович? Сам кавалер выглядел довольным и откровенно пялился на Лизаветины формы. Складывалось ощущение, что у этой парочки возникло полное взаимопонимание. Стало быть, в ближайшее время мне придется стать свидетелем их головокружительного романа и сутками напролет слушать лепет влюбленной подруги. Сей факт только добавил печали моему и без того безрадостному настроению, оттого я вяло ковыряла вилкой какую-то рыбу в дорогом ресторане, куда привез нас Джон Ааронович.
– Витка, ты чего? Уснула, что ли? – достиг сознания Лизкин голос. По тому, как удивленно она на меня таращилась, можно сделать вывод, что последние минут пять она тщетно пыталась завладеть моим вниманием.
– Задумалась, – со вздохом призналась я.
– О судьбах человечества? – серьезно спросил Джон.
Несмотря на его серьезный тон, мне послышалась в голосе скрытая насмешка. Я пристально посмотрела в его жгуче-красивые глаза, ничего подозрительного там не обнаружила и, еще раз вздохнув, отозвалась:
– Не-е, так масштабно я не мыслю…
– Скажите, Виталия, а нэцке у вас? – вопрос Джона потряс меня до глубины души: разболтала-таки дорогая подружка! Первому встречному разболтала! Эх, видать, сладкое как-то неправильно влияет на ее мозги!
– Ну, что ты так на меня смотришь? – забеспокоилась Лизка. – Джон – отличный парень, а в нашем деле мужская помощь будет весьма кстати. Дело-то опасное, неужели ты этого не понимаешь?
– Отличный парень – это не профессия. К тому же твое мнение о Джоне очень и очень субъективно, – прошипела я, начиная потихоньку заводиться. Тот факт, что говорили мы о Джоне так, словно его тут «и не стояло», ничуть не смущало ни меня, ни Лизавету. – Он, конечно, красавчик, мачо и все такое…
– Благодарю, – Джон отвесил легкий поклон в мою сторону и сногсшибательно улыбнулся. Я, по-прежнему не обращая на него внимания, продолжила:
– …но кроме этого ты ничего об этом типе не знаешь. Сама недавно терзалась сомнениями, и сама же все разболтала практически незнакомому человеку. Кто он? Чем занимается? Может, он главарь мафии? Или иностранный шпион?
Два сердитых взгляда, мой и Лизкин, скрестились, как два клинка дамасской стали. Еще миг – и в разные стороны посыпались бы искры, а то еще и похуже чего могло случиться, но тут Джон со словами «Брек, сестры Кличко» остановил поединок. Теперь он не улыбался, а выглядел сосредоточенным и даже серьезным.
– Уважаемые дамы, – официально обратился к нам виновник спора, – чтобы устранить сомнения и подозрения, вполне закономерно возникшие у Виталии, и чтобы впредь они не беспокоили вас, я готов дать показания, пояснения, то есть…
– Ну-ну, было бы интересно, – хмыкнула я. Только вот не надо думать, будто во мне взыграло отвратительное чувство ревности! Разве похожа я на старого глупого мавра?! И если у Лизаветы с Джоном все срастется… Почему бы и нет? Впрочем, лукавлю я немного, ибо красавчик Джон смог-таки произвести на меня впечатление.
– Итак, имя мое вам известно, – начал Джон задушевно, – так же, как и история его происхождения. Возраст… хм… почти пушкинский.
– Ты не темни, – посоветовала Лизка. – Не девица, чай, чтоб возраст скрывать.
– Тридцать восемь. Живу за городом, имею небольшой бизнес, который приносит приличный доход. Он позволяет жить… м-м… не думая о завтрашнем дне и не отказывая себе в маленьких удовольствиях.
– Что за бизнес? – проявила я интерес, вспомнив роскошную машину Джона. Если это называется «маленьким удовольствием»…
В ответ Джон обвел глазами ресторацию, широко раскинул руки и застенчиво молвил:
– Вот…
– В каком смысле? – пролепетала Лизавета, балдея от догадки и от открывавшихся в связи с этим перспектив.
– Разве не ясно? – нахмурилась я. – Товарищ работает ресторатором, иными словами, владеет этой столовкой.
– Точно! – просиял Джон. – И еще тремя.
– Отпад! – застонала Лизка.
– Семейное положение? – строго поинтересовалась я, желая опустить подругу с небес на грешную землю, однако и тут не преуспела, потому как ответ Джона не порадовал меня, зато подарил надежду подруге:
– Разведен. Два года назад жена… бывшая жена, ушла к другому.
«Вот дура-то!» – явно читалось в Лизкиных глазах, а Джон Ааронович тем временем сделал существенную поправку:
– Официально мы еще не разведены, сейчас адвокаты как раз занимаются процедурой развода. Но вместе уже давно не живем. Пацанов своих я ей не отдал, да они ей и не нужны…
– Большие детки-то? – впечатлившись жизненной ситуацией любимого, Лизка пустила одинокую слезу, печально скатившуюся по ее щеке. Мне она показалась ненатуральной, зато Джон проникся. Он накрыл Лизаветину лапку своей мужественной ладонью и заглянул ей в глаза.
– Сеньке семь, Вовке девять. На меня похожи, – самодовольно заметил Джон Ааронович и с достоинством добавил: – Особенно Сенька. Еще вопросы есть?
– А… – начала было я, потому как вопросов накопилось множество, но Лизавета меня перебила:
– Нет, все ясно. Ты герой без страха и упрека, и мы с Виткой тебе полностью доверяем. Правда же, Витка?
– М-м… в общем-то… положительные герои меня настораживают.
– Постараюсь оправдать доверие Виталии и Елизаветы Петровны… – взгляд, вздох, колыхание груди. – Итак, Виталия, нэцке у тебя?
– Нет, – я покачала головой и даже печально вздохнула, вроде как сожалея, что пришлось разочаровать милого юношу.
И Лизка, и Джон одновременно удивились:
– А где?!
– В милиции, – пожала я плечами. – Забрали в качестве вещественного доказательства.
– Доказательства чего? – округлил глаза Джон.
– Убийства, наверное, – я опять пожала плечами.
– Но ведь вы не сказали, что нашли нэцке в пещере! Или сказали?
– Мы нет, а Соломоныч настучал, гад. Оно и понятно, Хотэй хороших денег стоит. А тут такая фортуна – Симкин мертв! Да только коллекция-то его тю-тю, один Хотэй и остался. Обломался Соломоныч, оттого разозлился и доложил следователю, что Хотэй у нас. Глупый старик, право слово! Предложи он нам его выкупить, нетто мы б не сговорились? А теперь вот ни Симкина, ни коллекции, ни Хотэя… – высказавшись на эту тему, я махом выпила бокал белого вина и энергично заработала вилкой, решив расправиться с рыбой. Раз халява, чего ж не воспользоваться?
Рыба неожиданно оказалась вкусной, я против воли увлеклась трапезой, поэтому не сразу заметила, что Лизка вместе с Джоном не ужинают, а глядят на меня квадратными от удивления глазами. Что это, интересно, их так проняло? Я перестала жевать и в свою очередь уставилась на сотрапезников с немым вопросом на лице.
– Так ты правда отдала Хотэя ментам? – первой опомнилась Лизавета.
– Можно подумать, они спрашивали на то разрешения.
– О каком убийстве идет речь? Кто такие Симкин и гад Соломоныч? Они как-то связаны с ребятами из пещеры? – заговорил Джон, а я в который раз глубоко вздохнула: опять вопросы! Похоже, вся жизнь состоит из вопросов, а так хочется, чтобы она состояла из ответов, причем исключительно положительных.
– Расскажи ему, – велела я подруге, снова приступая к ужину. Должно быть, от переживаний и стрессов, которые последние дни стали привычными, во мне вдруг проснулся зверский аппетит. Пришлось даже потребовать у официанта продолжения банкета.
– Витка, я у тебя переночую, – тоном, не терпящим возражений, заявила Лизавета, когда мы, довольные жизнью, покидали ресторацию.
– А по мне хоть всю жизнь живи, раз человек хороший! – сыто икнула я. Вкусная еда и энное количество выпитого вина сыграли со мной скверную шутку: я возлюбила весь мир, а в Лизавете так и вовсе души не чаяла. Впрочем, настороженность в отношении Джона не исчезла.
Джон Ааронович вызвался доставить нас до места назначения, не забыв проявить предусмотрительность и прихватить кое-какой снеди. Словом, продолжал гордо нести звание джентльмена, чем окончательно покорил сердце Лизаветы.
– Кофе с нами попьешь? – Лизка неприлично интимно приникла головой к плечу кавалера, когда тот совсем по-джентльменски довел нас до двери моей квартиры.
– С удовольствием, – расплылся в улыбке Джон, а я подумала, уж чего-чего, а удовольствие он получит исключительно от кофе, а в остальном – сплошные проблемы.
Я долго копалась в сумочке в поисках ключей. Лизка, утомленная страстью, сытым ужином и алкоголем, в изнеможении прислонилась к двери и тут же со страшным грохотом повалилась в коридор. Для полноты ощущений она еще прикрылась тумбочкой для обуви. Сперва я даже не поняла, что произошло и почему моя тумбочка страшно матерится Лизкиным голосом, но после того, как Джон изумленно присвистнул и ринулся на помощь своей зазнобе, сознание мое малость просветлело. Этого просветления вполне хватило, чтобы понять – в наше отсутствие кто-то побывал в квартире. Причем не просто побывал, а изрядно повеселился: все шкафы буквально были выпотрошены, одежда валялась повсюду, даже на люстре в коридоре грустно белели мои, пардон, трусики.
– Что-то я не догоняю, Витка, – заняв вертикальное положение, молвила Лизавета. – Тебя ограбили, что ли?
– Похоже на то, – кивнул Джон. Тут до меня окончательно дошел смысл произошедшего, я, тихо охнув, сползла по стене на пол и горько заревела. Подружка кое-как устроилась рядом и принялась гладить по голове, словно добрая бабушка обиженную внучку. Тем временем Джон Ааронович вызвал милицию, за что ему большое человеческое спасибо, потому как в горе своем я совсем не знала, что следует предпринять: либо начать наводить порядок в поруганном жилище, либо нажаловаться ментам, либо напиться от отчаяния и лечь спать, благо спиртного наш джентльмен захватил в изобилии. Лизка, наверное, тоже решила, что рюмочка коньячку в данной ситуации лишней не будет.
Поддерживаемая с обеих сторон заботливыми друзьями и продолжая судорожно всхлипывать, я с грехом пополам добрела до кухни. Там, как и во всей квартире, царил вселенский хаос. Осторожно ступая по осколкам посуды, Джон не без труда обнаружил три разнокалиберные чашки, чудом уцелевшие после погрома, и сноровисто разлил в них «Хеннесси». Дожидаться закуски я не стала: залпом проглотила дорогой, но все равно вонючий коньяк, даже не почувствовав его вкуса. Всхлипывать перестала, зато принялась совершенно неприлично икать с невероятной быстротой.
– Это у нее от стресса, – предположила Лизка. – Плесни-ка еще чуток…
Джон послушно наполнил мою чашку, а я так же послушно снова ее опустошила. После третьей дозы «лекарства» погром в квартире уже не казался непоправимым бедствием и даже начал забавлять. Особенно почему-то веселили трусики на люстре… двое трусиков, похожих друг на друга… Глядя на них, я хохотала до слез, до боли в животе, но тут прибыла опергруппа, и у меня появился новый повод для веселья.
– Что это с ней? – удивился симпатичный дядечка лет сорока, облаченный в серую форму и отягощенный капитанскими погонами.
– Стресс снимает, – пояснила «погонам» Лизавета.
– Ясно. Ну, кто тут ограбленный?
– Она и есть ограбленная.
Несколько секунд «погоны» со товарищи изучали мою хохочущую персону, словно прикидывали, в состоянии я сотрудничать с органами или нет.
– Что пропало? – вздохнув, спросил милиционер.
– Все пропало, – с трудом смогла выговорить я, и тут же истерический смех превратился в не менее истерические рыдания.
– Может, ее в отделение отвезти? – предложил один из прибывших милиционеров.
– Уж лучше в вытрезвитель, – капитан красноречиво покосился на пустую бутылку коньяка.
Перспектива оказаться в вытрезвителе в компании каких-нибудь пьяных бомжих не вдохновляла, оттого я враз перестала биться в истерике и испуганно пролепетала заплетающимся языком:
– Ик… н-не надо м-меня в вытр… ик… зви-тель! Я сама… ик все скажу!
Капитан кивнул:
– Для начала хотелось бы узнать, что у вас пропало.
Следующие десять минут мы с Лизаветой, сопровождаемые милицией, слонялись по разгромленной квартире и добросовестно пытались сообразить, чего я лишилась. Проверив все тайники, шкатулочку со скудным содержимым драгоценностей, я растерянно констатировала:
– Все на месте…
– Вы уверены? – вроде бы не поверил капитан. В ответ я лишь кивнула не то с сожалением, что не оправдала надежд представителей власти, не то с облегчением.
– Странно! А может, никакого ограбления и не было? – осторожно предположил милиционер.
– По-вашему, мы сами все это натворили? – злобно прошипела Лизка. – Просто, знаете ли, повеселиться захотелось! От безделья, не иначе! Жизнь уж больно скучная…
Тут я невнятно бормотнула: что да, то да, скучновато стало жить, особенно в последнее время – трупы появляются с привычной периодичностью.
– Раз ничего не пропало, значит, нет состава преступления, – вынес вердикт капитан. – А вас еще и оштрафовать следует за ложный вызов.
С этими словами оперативники, качая головами, нас покинули. Лизавета, страшно раздосадованная преступным невниманием правоохранительных органов, металась по квартире, жутко матерясь. Я наблюдала за ней с апатичным равнодушием, а Джон с немалым изумлением – он явно не ожидал от подруги такого мастерского владения «великим и могучим».
Внезапно Лизка заткнулась на самом интересном месте очередного виртуозного пассажа, похлопала ресницами и вдруг заявила:
– Витка, они искали нэцке…
Отупение, вызванное алкоголем и визитом ментов, мигом с меня слетело. Я уставилась на подругу, она на меня… Примерно с минуту мы пялились друг на друга, силясь осознать открытие, а потом одновременно воскликнули:
– Соломоныч!
Мне версия о причастности гада-антиквара казалась если не блестящей, то стоящей уж точно. В самом деле, раз ничего ценного не похитили (хотя ценностей у меня раз – два и обчелся), стало быть, искали нэцке. А кому нужна нэцке? Тому, кто знал о ее существовании, а также о ее реальной стоимости. Мы с Лизкой не считаемся, Джон совсем недавно узнал о Хотэе, к тому же он весь день провел с нами. Остается один Соломоныч.
Лизавета, судя по всему, придерживалась того же мнения, чего не скажешь о Джоне.
– Если я правильно понял, – мягко начал он, – Соломоныч – тот самый антиквар, который присутствовал вместе с вами на допросе после обнаружения тела Симкина и который сдал вас ментам? То есть милиционерам…
– Сволочь, – кивнула, соглашаясь, Лизка. По тому, как недобро сверкали ее глазки, я поняла: окажись Зильберштейн сейчас здесь, она бы порвала его на сотню маленьких Соломончиков. Я бы, конечно, помогла ей с превеликим удовольствием.
– Тогда это точно не он, – убежденно заявил Джон.
– Как так? – недовольно нахмурилась я. Мне-то как раз версия казалась убедительной, и расставаться с ней не хотелось. Джон охотно пояснил:
– А так. Соломоныча допрашивали одновременно с вами. Следовательно, он знал, что нэцке менты… кхм… милиционеры экспроприировали. Зачем, в таком случае, переворачивать вверх дном квартиру Виталии? Не-ет, это сделал кто-то другой, заинтересованное лицо, так сказать.
Появление еще одного заинтересованного лица не понравилось ни мне, ни Лизке. Мне потому, что неизвестный враг, хуже трех известных. Почему Лизавете – не знаю, но она упрямо продолжала настаивать на причастности антиквара к «квартирному безобразию».
– Кроме нас троих и Соломоныча, никто не знал о нэцке, – вслух высказала подруга мысль, посетившую меня немного раньше.